Текст книги "Истории о золоте и огне. Сказки и сказания"

Пчелиная тропа

По ту сторону ночи, за лесом, у ржавого холма жил маленький народец. Рыжие съедки собирали, плавкий камень из холма поднимали. Всё меньше плавкого камня было в холме, всё больше маленький народ трудился, чтобы меняться потом с живущими за лесом.

Однажды в ночь Читанды относили на край леса клубни съедков. Сказал тогда старший из маленького народца:

– Какие жесткие и пресные у нас съедки! Вот бы у нас водился тот вкусный хлеб, что едят большие народы.

Был среди них один, по имени Герк, который избегал работать в холме, только за съедками ходил. Заблудился, далеко зашёл. Набрёл на чужое кострище, нашёл оставленный мешочек с коричневыми семенами. Унёс с собой, обратно к ржавому холму. Семена старшему показал, тот ответил:

– Они похожи на то, из чего большие народы делают хлеб.

Герк не стал делать хлеб. Отнёс семена в сторону от ржавого холма, поле сделал. Как взошли посевы, перебрался к полю, хижину поставил. Пришли к нему сородичи, сказали:

– Почему ты со всеми не живёшь, в холм работать не приходишь?

– Там отравленная земля, я больше не могу по ней ходить.

– Ты на этой земле родился, тебе не может быть от неё плохо.

Привели Герка обратно, отправили со всеми в холм поднимать плавкий камень. Работал он сперва, потом лёг и не вставал. Называли его остальные лентяем, стали пинать. Не поднимался. Тогда выкинули его прочь из холма. Ночью уковылял обратно к своей хижине. Там дальше жил.

Время прошло, заметили жители ржавого холма: пчёл в это лето много собирается, Эиль белые лепестки на холм заносит, в ямы холмовые закидывает. Как ни идут работать – белыми лепестки глаз отвлекают. Отправились к Герку. Там поле белым зацвело, над полем пчёлы жужжат, возле поля ульи поставлены. Говорят Герку:

– Что ты тут цветочки выращиваешь, пока все работают? Замусорил уже весь холм их лепестками.

– Они скоро отцветут, – сказал Герк, – Это кончится.

– Мы не можем работать, пока их видим.

Схватили Герка, потащили к холму, заставили убирать всё то, что принёс ветер. Только ночью Герк от них ускользнул. Ходили ещё в ту сторону жители холма, кусали их там пчёлы. Перестали ходить.

Осенью стал ветер приносить к ржавому холму вкусный тёплый запах. Отправились жители к полю, видят: печёт Герк на огне лепёшки.

– Дай нам, – попросили они.

Герк дал им попробовать лепёшки с мёдом, и был это вкусный хлеб, как у большого народа.

– Наконец ты полезным делом занялся, – сказали тогда сородичи. – Идём, мы поможем тебе отнести все эти зёрна в общее хранилище.

– У меня нет зерна на всех. Я вырастил столько, что хватит мне – и ещё немного.

– Это общая земля, ты не можешь забрать одному себе то, что на ней выросло, – сказал тогда старший из маленького народца. – Или ты будешь жить рядом с нами и растить зерно для всех, или ты уйдёшь.

Тогда Герк взял одну горсть зёрен и ушёл прочь от ржавого холма. По дороге часть зёрен просыпал; где уронил – потом пчелиные белые цветы росли, дикие метёлки с зёрнами пробивались.

Жители ржавого холма унесли зёрна, ели их потом, смешивая со съедками, чтобы надолго хватило. Самую большую долю получали те, кто принёс зёрна Герка в общее хранилище. Была эта еда жёсткой и пресной. А самые ленивые из них в следующие годы отказывались поднимать плавкий камень из ржавого холма, уходили по пчелиной тропе за лес, туда, где живёт большой народ.

Желания одного мальчика

По ту сторону ночи жил один мальчик. В своём доме жил, были у него сад, корова и свинья.

Однажды шёл мальчик домой, нёс большую корзину с яблоками. Видит – лошадь у его крыльца стоит, копытами по доскам стучит, крыльцо уже почти поломала. Спросил мальчик лошадь, что она здесь делает. Ответила:

– Я живу на Овсяных Полях, но я заблудилась! Скажи мне, где я и как мне добраться до дома?

Мальчик не сказал про крыльцо, только поставил корзину с яблоками во дворе, ответил:

– Пошли, отведу тебя домой.

Они с лошадью пошли со двора прочь, по дороге и по лугам. Пока шли, свинья во дворе у мальчика нашла корзину с яблоками, раскатала их по двору и сожрала. До Овсяных Полей дошли, говорит лошадь:

– Спасибо, теперь я дома! Ты хороший, давай дружить!

Мальчик поглядел в сторону своего дома, ответил:

– Пока мы сюда шли, свинья съела мои яблоки. Ты плохая, не буду с тобой дружить. И пусть у тебя теперь самой яблок не будет.

На том ушёл, жил у себя в доме дальше. Ворота закрывать стал, чтобы к крыльцу прямо не подходили.

В другой раз колол перед крыльцом дрова, видит – медведь к воротам подошёл, лапами в ворота колотит, чуть ворота не сносит. Спросил мальчик медведя, что тот делает. Ответил медведь:

– Пчёлы меня покусали, нос болит! Я его мёдом мазал-мазал, не проходит! Что мне делать, куда за лекарством бежать?

Мальчик не сказал про ворота, только поставил топор во дворе и ответил:

– Жди, принесу тебе лекарства.

Принёс медведю напиться, вышел сам за ворота на травяной луг, там стеблей для лекарства собрал. Пока ходил, корова его во дворе на брошенный топор наступила, ногу покалечила. Вернулся мальчик, смазал лекарством медведю нос. Говорит тот:

– Спасибо, теперь не болит! Ты хороший, давай дружить!

Посмотрел мальчик туда, где пораненная корова лежала, ответил:

– Пока тебя лечил, корова моя покалечилась. Ты плохой, не буду с тобой дружить. И пусть у тебя теперь самого скотина болеет.

На том медведь ушёл. Мальчик жил у себя в доме дальше. Пришли в те края большие дожди, стала течь крыша у мальчика в доме. Полез её чинить. Видит – к воротам мышка прибежала, скребётся, пищит. Бросил с крышей возиться, к воротам подошёл, спросил мышку, что она здесь делает. Ответила та:

– Залило водой наши норы, зерно гнить начинает. Нет ли у тебя навеса, под которым можно запасы оставшиеся поберечь?

Схватил тогда мальчик палку, закричал:

– Не буду тебе помогать, своих дел хватает!

Выскочил за ворота к мышке. Бросилась мышка прочь бежать в поля; гнался за ней мальчик с палкой, гнался – не догнал. Пока бегал, пока возвращался – совсем сквозь дыру в крыше его дом залило, на чердаке вода, на полу вода. Посмотрел, сказал:

– Пока от мышки отбивался, мой дом залило. Пусть у мышей тоже весь дом сгниёт.

Долго потом дом чинил. Как дожди прошли – отправился на озеро, рыбу ловить. Вышел на самые дальние мостки, мостки под ним подломились. Потянуло мальчика под воду. Увидел с берега бобр, крикнул:

– Эй, тебе там помощь нужна? Я могу тебя вытащить!

– Не надо мне помогать, а то ты мне тоже что-нибудь пожелаешь.

Побарахтался мальчик и на дно пошёл. А звери в тех краях дальше без мальчика жили. У кого яблоки в саду остались расти – тот корзины закрывал плотно; у кого коровы остались – топоры подальше втыкал, у кого дом остался – тот крыши чинил себе вовремя. А каждому и всего нажелать мальчик всё-таки не успел.

Перламутровые пальцы

По ту сторону ночи, в стране гнуров, на берегу синего моря жили три сестры. Раз утром шли вдоль воды, видят – у большого валуна среди плавника стекло блестит. Подбежала младшая сестра, валун приподнялся, клешни огромные выпустил, крабом стал. Упала на песок младшая сестра, закричала:

– Ой, сёстры, спасайте меня!

Подбежала старшая, младшую от краба оттащить. Клацнул клешнёй краб – отрезал старшей сестре три пальца на руке. Отрезал, в море пошёл, пальцы с собой утащил.

Сидит старшая сестра, руку себе платком перевязывает. Две оставшиеся ходят вокруг неё и плачут. Потом плакать перестали, подошли к блестевшему стеклу, бутылка там лежала. Говорит средняя сестра:

– Краб бутылку стерёг – кеспи в ней найдётся.

– Я первая открою! – воскликнула младшая сестра.

Стала со средней за бутылку бороться. Отобрала добычу, затычку выдернула – появился из бутылки кеспи, говорит ей:

– Ты меня выпустила, теперь в море уйду. Но сперва тебе сокровища морские принесу, какие попросишь.

– Я хочу дворец из жемчуга и кораллов! – тут же сказала младшая сестра. – Самые красивые платья из морского шёлка и посуду из золота!

Махнул кеспи рукой, появился рядом с домом сестёр дворец из кораллов и жемчуга. Затем средней сестре сказал:

– Тебе я тоже принесу, что захочешь, только через год.

Наконец, подошёл он к старшей сестре, что сидела с перевязанной рукой:

– Твоё желание последним будет из троих, но приплыву я к тебе через три года.

Ушёл кеспи в море. Привела младшая сестёр во дворец, там нашли посуду золотую, платья из морского шёлка. Стали мерить платья: только младшей они по размеру были. Засмеялась младшая, побежала по соседям хвалиться. Стали ходить во дворец соседи, дивиться, жемчуг и кораллы выпрашивать и с собой по карманам уносить. Давала им жемчуг младшая сестра, давала. Как перестала – выгнали сестёр соседи из дворца, всем миром растащили дворец. К концу года пустырь на том месте был, сёстры же в прежней хижине жить стали.

Прошёл год, явились сёстры на берег моря. Вышел кеспи, спрашивает среднюю сестру:

– Что хочешь ты из морских сокровищ?

Оглянулась та на пустырь рядом с домом, говорит:

– Пришли мне из моря воинов, в доспехах и с оружием, чтобы меня охраняли! Пришли морских чудищ, чтобы мне служили!

– Не властен я ни над морскими воинами, ни над чудищами, – ответил кеспи. – Могу лишь вынести вам из моря оружие и доспехи, вынести золото, которым можно заплатить воинам.

– Зачем сокровища, если всем легко отнять их у нас? – сказала средняя сестра. – Мне они будут без пользы.

– Если ты не хочешь сокровищ, я могу вместо этого разрушить – хоть дворец, хоть город.

Тогда средняя сестра показала на дома соседей:

– Разрушь тогда их, пусть у них тоже вместо домов пустыри будут.

Махнул кеспи рукой: снесло все дома и дворы соседей, остались со всех сторон от дома сестёр пустыри. Ушёл на том кеспи в море.

Жили после этого сёстры долго и голодно, сами рыбу ловили, сами всю работу делали. Ругались младшая и средняя на старшую, что та больше о них не заботится, всё руку свою бережёт. Вот через три года настало время старшей сестре идти с кеспи говорить. Вышли сёстры на берег, стала просить младшая:

– Ты у него новый дворец попроси, и чтобы нам всем сокровищ хватило!

Явился кеспи, говорит тогда старшая сестра:

– Из морских сокровищ принеси мне новые пальцы, чтобы лучше прежних были.

Взял тогда кеспи её за руку, плеснул на руку водой – пальцы из перламутра взамен отрезанных появились. Сказал:

– Лучше прежних будут служить, только береги их. Никогда не касайся ими краба, панциря его, мяса его или клешни.

С тем в море ушёл. Побрели сёстры домой, говорит младшая:

– Дворца не попросила, теперь всё руками придётся тебе делать.

Старшая же забрала свою одежду и еды на день, отправилась прочь из дома, за холмы переселилась, к другому побережью. Поставила там шалаш, осталась в нём ночевать. Утром видит – превратился шалаш в прочный дом, с тёплыми стенами, ставни перламутром отливают.

С той поры что бы она ни делала перламутровыми пальцами, всё у неё ладно выходило: одежду сошьёт – в морской шёлк ткань превращается, корзинку сплетёт – ладно держит корзинка, словно сеть из металла; из глины миску вылепит – после обжига миска как перламутром украшенная. Прознали жители берега, стали к ней за чудесными вещами приходить, меняться.

Младшая и средняя сестра долго жили-голодали. Пошли наконец за холмы вслед за старшей. Видят – дом у неё хороший, полон всего; гости что ни день у ворот появляются, здоровья желают.

– Что ж ты нас до сих пор не звала сюда, раз здесь жизнь такая богатая? – спросили младшие сёстры.

Ничего не ответила им старшая. Тогда дождались сёстры ночи, когда старшая уснёт, поймали на берегу краба, положили ей под руку. Вот повернулась сестра во сне – коснулись перламутровые пальцы панциря, тотчас рука вся онемела, стала блестящей чешуёй покрываться. Встала старшая сестра, вышла на берег, зашла в воду – всё её тело стало как у детей моря. Прибежали сёстры вслед за ней. Говорит им старшая:

– Я ухожу, куда не сможете за мной последовать. Сами ищите того, кто возьмётся мстить вам за меня.

На том уплыла она в море, в страну кеспи. Младшая же со средней остались жить в её доме. Прятались в нём от людей, чтобы не найти среди них того, кто им отомстит, выходили лишь в отлив, собирать крабов и раковины. И Шунглу пришлось долго караулить среди раковин, прежде чем они наконец нашли его.

Блуждающий огонёк

По ту сторону ночи, за пчелиными лугами стоял тёмный-тёмный лес. Однажды к краю леса подошла маленькая когтистая тварь, увидела среди деревьев качающийся огонёк.

– Какой ты красивый! – сказала она. – Пошли прыгать вместе!

Побежала среди деревьев к огоньку. Тот покачался ещё немного, поплыл впереди в лес; маленькая когтистая тварь долго прыгала за ним. Вот приплыл огонёк к глубоким болотам, повис над затянутым окном. Полезлла вслед за ним маленькая когтистая тварюшка, увязла. Барахталась, пока не потонула. Блуждающий огонёк покачался-покачался, снова к опушке перед пчелиными лугами отправился.

Пришла к краю леса большая чешуйчатая тварь, увидела качающийся огонёк.

– Какой ты красивый! – сказала она. – Пойдём вместе поплаваем!

Пошла среди деревьев за огоньком. Приплыл огонёк к глубоким болотам, повис над открытым окном. Полезла большая чешуйчатая тварь за ним по болоту плавать. Поплавала – вязнуть стала. Выползла тогда большая чешуйчатая тварь из болота, в лес убрела, долго от болотной грязи там чистилась. Блуждающий огонёк покачался-покачался, снова к опушке перед пчелиными лугами отправился.

Пришёл к краю леса ракр, увидел качающийся огонёк.

– Какой ты красивый! – сказал он. – Я иду за лес к горе, где растёт невешня. Пойдём пока вместе?

Пошёл среди деревьев за огоньком. Приплыл огонёк к глубоким болотам, повис над широким-широким окном. Стал ракр по краю болота обход искать; по кочкам прыгал, пока за болото на другую сторону не перевалил. Позвал оттуда:

– Я нашёл удобную тропу; пойдём дальше?

Но блуждающий огонёк висел над окном и не плыл на другую сторону. Подождал ракр, подождал. Оставил наконец в этом месте кусок сушика с журавлиной ягодой для своего попутчика. А сам дальше за лес отправился, на гору, где растёт невешня.

Ныряльщик и его ворон

По ту сторону ночи, на берегу моря, жил парень по имени Тильв. Ловил рыбу, добывал крабов. Готовил однажды ужин; подлетел к нему ворон, попросил:

– Кро! Дай мне рыбы от своего ужина, Тильв!

Дал Тильв ворону рыбы. Поужинала птица, спросила:

– Тильв, знаешь ли ты прекрасную Тильвейг, что живёт на краю леса?

– Знаю, – ответил Тильв. – Я хотел бы на ней жениться, но что я ей могу предложить, кроме крабов?

– Пойди к ней, – сказал ворон, – назовись ныряльщиком за жемчугом. Послушай затем, чего она попросит.

Отправился Тильв к краю леса, где жила Тильвейг; говорил, как посоветовал ворон. Ответила Тильвейг:

– Если ты добудешь для меня жемчужину розовую и большую, как бутон цветка, я выйду за тебя замуж.

Отправился Тильв скорее к морю. Притащил ему ворон сетку, сказал:

– Теперь достань мне из моря раковин, покорми меня их жителями! Я голоден, но я не могу нырять.

– Сначала я найду жемчужину, что просила Тильвейг, – ответил Тильв.

Отправился в море, долго нырял-искал на дне жемчуг, ничего не нашёл. Сказал:

– Наверное, на моём берегу жемчуга нет.

Отправился вдоль берега в другие края. Пришёл к хижине, где жил старый рыбак. Спросил:

– Есть ли жемчуг у этих берегов?

– Есть, – сказал старик. – Но вода здесь глубока и темна, умеешь ли ты так хорошо нырять?

– Умею, – сказал Тильв и отправился к берегу. Снова ворон притащил ему сетку, попросил добыть еды, снова Тильв отказал. Долго искал в иле и песке под тёмной водой жемчуг, ничего не нашёл. Отправился дальше вдоль берега.

Так путешествовал год; нырял среди скал и быстрых течений, в тёмной и глубокой воде, нигде не находил розовой жемчужины. Следовал за ним ворон с сеткой; семь раз просил накормить его жителями раковин, потом перестал просить.

Однажды нырнул Тильв и увидел на дне розовую звезду, словно усыпанную жемчугом. Ухватил с собой, поднял на поверхность. Мягкой телом оказалась звезда, но покрытой иглами; долго Тильв пытался оторвать у неё жемчужины, исколол руки, но ничто в теле звезды не было драгоценным. Выбросил её тогда, лёг на берегу и заплакал.

– Я устал, – сказал он ворону. – Я не могу больше нырять за жемчужиной.

– Тогда набери наконец жителей раковин для меня, – сказал ворон.

Схватил Тильв ворона за горло:

– Лучше бы я сразу тебя придушил, чем отправляться в такое путешествие!

Захрипел ворон:

– Кро, я хочу жить! А ты?

– А я уже нет, – сказал Тильв.

– Тогда зачем ты пытаешься убить того, кто хочет жить, и позаботиться о том, кто не хочет? – спросил ворон.

Отпустил Тильв птичье горло. Лежал потом долго на песке; встал наконец, взял сетку, отправился в море. Набрал раковин, принёс ворону на берег. Стал открывать их, давая ворону выклевать жителей морских домиков. Так открывал их, пока в одном из домиков не увидел розовую жемчужину, похожую на бутон цветка.

Девушка, которая не оставалась одна

По ту сторону ночи, в стране трёглей, жила одна девушка. Мать всегда говорила ей:

– Если я умру, ты останешься одна, никому, кроме диких тварей с деревянными руками-ногами, нужна не будешь.

Девушка долго ухаживала за матерью, чтобы та дольше не умирала. Умерла наконец мать, оставила дочери в доме памятку из комля дерева. Долго потом девушка жила в том доме с кошкой: не с кем ей было далеко уходить. Однажды взяла она удочки и сказала кошке:

– Еда у нас в доме кончилась, пойдём рыбы наловим. Только не бросай меня: если останусь одна, со мной беда случится.

Пошла с ней кошка к реке. Идут вдоль берега, задержалась кошка воробья поймать. Заметила это девушка, тотчас к кошке вернулась, чтобы одной не идти. Тут её за ногу бадняк схватил, крепко удержал: с места не сдвинуться. Села девушка на месте, закинула удочку прямо с берега. Сидит-сидит, не ловится у неё рыба.

Шёл мимо другой рыбак, окликнул:

– Привет тебе! Как дела, клюёт ли?

– Нет, – сказала девушка. – Не клюёт совсем. И нога у меня очень болит.

– Здесь мелководье, – сказал ей рыбак. – Ты бы прошла дальше, к омутам, где лещи живут.

Сам дальше к омутам отправился. А девушка слышит шёпот из-за спины:

– Вот видишь, будешь про свою ногу говорить – одна останешься.

Сидела девушка дальше с удочкой. Потом пришли на тот берег ребятишки, землянику собирать. Окликнули девушку:

– Привет тебе! Клюет ли рыба, хорошо ли ловится?

– Клюёт-теребит, – сказала девушка. – А вот ловиться не хочет.

Стала она с ребятишками говорить – про рыбу, про землянику, про кошку свою. Ногу от них прятала. Насобирали дети земляники, прочь пошли. А девушка снова голос за спиной слышит:

– Вот видишь, никому ты не нужна, никто тебя к людям не возьмёт.

А бадняк только плотнее сжимал ей ногу. Так до вечера она сидела рядом с кошкой. Встала вечером плакать. Шёл тем временем мимо ракр с большой тяжёлой корзиной.

– Что ты здесь так поздно сидишь, плачешь, как дзи-дзи? – спросил он. – Разве не время клёва сейчас?

– Не клюёт, не ловится у меня рыба, – сказала девушка. – И нога очень болит!

Подошёл ракр поближе.

– Так ведь тебя бадняк за ногу держит. Ты его попроси, чтобы он тебя оставил, отпустил.

Девушка на свою ногу смотреть не стала, от ракра не отворачивалась:

– Если рядом со мной никого не будет, беда случится.

Сказала, тут бадняк крепче её ногу обхватил, косточки хрустнули. Посмотрел на это ракр, сказал:

– Вот зачем рядом с тобой бадняк! Он тебе сейчас нужнее, чем я.

Перехватил свою корзинку и дальше пошёл. Пометалась голодная кошка, помяукала, бросилась вслед за ним, прочь от девушки. Исчезла в темноте. Увидела девушка, что теперь она совсем-совсем одна. Опустила глаза на корень, который крепко держал её больную ногу.

– Я не нужна людям, – сказала девушка. – Я одна из вас, диких тварей с деревянными руками?

Бадняк тут же обвил ногу так крепко, что сломал.

– Ай! Мне же больно! – крикнула девушка. – Отпусти, я не хочу быть с вами!

Что ответили бадняки – никто не слышал. Но домой вместо неё вернулась растрёпанная дикая тварь, доковылявшая лишь к утру, с деревянной третьей ногой. И первым делом эта дикая тварь выкинула за окошко памятку из комля.

Открытые окна

По ту сторону ночи, по лесу трёглей, шёл однажды старик в серых перьях. Видит: дом на поляне стоит, открыты у дома дверь, все окна. Постучал старик по краю двери, вышел из дома человек со шрамами на щеках.

– Кто ты и откуда здесь взялся дом? Я никогда раньше его на этой поляне не видел, – сказал старик.

– Меня зовут Скур. Я увидел, что сюда прилетают золотые птицы, построил дом в этом месте, – сказал человек. – Кто ты и куда идёшь?

– Я не могу ответить на этот вопрос, – сказал старик. – Но твой дом испортится к осени, увидишь.

С тем ушёл. Настали осенние холода, проходил мимо того дома ракр. Увидел открытые двери и окна, спросил человека со шрамами на щеках:

– Для чего у тебя до сих пор дом весь открыт? Ночи уже холодны, дни коротки.

– Я жду, когда вернутся мои золотые птицы, – сказал Скур. – Пока не столь холодно: не все яблоки ещё собраны, листья на деревьях ещё зелены.

Ушёл ракр. Прошло время, вернулся к дому старик в серых перьях. Спросил Скура:

– Всё ли хорошо в твоём доме? Прилетают ли золотые птицы?

– Нет, – сказал Скур. – Дом испортился. Золотые птицы больше не спешат к моим окнам.

– Впусти меня, – сказал тогда старик. – Я буду говорить тебе, что делать.

Впустил его Скур. Сел старик в самом тёмном углу дома, стал указывать: набери воды, навари еды, яму большую во дворе выкопай. Ни на секунду не прекращал указывать, так что перестал Скур спать и отдыхать. Наконец, ударился Скур об открытую дверь, разбил себе руку. Лёг на землю.

– Не могу больше работать, – сказал. – Не могу заботиться об этом доме.

– Тогда иди прочь, – сказал старик.

Полежал Скур на земле, всё лицо в грязи стало. Затем встал, по холодному лесу пошёл прочь. Выбрался к дому ракров, там у порога свалился. Подобрали его, спрашивают:

– Что случилось, почему ты здесь с разбитой рукой, измазанный и замёрзший?

– Я больше не могу жить в своём доме, – сказал Скур.

Пустили его ракры в дом, указали сесть к очагу. Говорит Скур:

– Не сяду, там оленья шкура перед очагом.

Убрали ракры оленью шкуру, лёг Скур на пол у огня, греться. Напоили его горящим вином. Спросили:

– Что случилось с твоим домом?

– Он испортился, в него перестали прилетать золотые птицы, которых я ждал.

– Они до весны будут жить в других краях, где нет зимы, – сказали ракры. – Они не прилетают сейчас ни к кому из нас. В твоём доме окна до сих пор открыты?

– Да, – сказал Скур. – Они открыты, ведь даже ещё снег не выпал.

– Если тебе нужен снег, чтобы закрыть окна в своём доме, тогда лежи, грейся дальше, – сказали ракры.

Скур лежал, пока ему не стало настолько тепло, что он встал, сбросил верхнюю одежду, помылся. Увидели ракры шрамы у него на щеках. Сказали:

– Теперь мы будем лечить твою руку.

Он остался у них, пока ему лечили руку, ел горячую еду. Когда подзажила рука, ракры сказали:

– Теперь, пока твоё тело помнит, что такое тепло, ты можешь заняться своим домом.

Вернулся Скур к дому. Вошёл, сидит там в углу старик в серых перьях. Стал Скур окна закрывать, на зиму затягивать.

– Я тебе не говорил этого делать! – прокашлял старик. – Открой, иначе золотые птицы не смогут вернуться.

Скур ничего не ответил, перетаскал растопку и посуду из летней кухни в дом. Зажёг огонь.

– Я тебе не это говорил делать! – прокашлял старик. – Лучше иди обратно в кухню, сделай мне каши.

Скур поставил котелок на огонь, сварил кашу прямо в доме. Снова зашевелился старик:

– Вот теперь ты делаешь то, что я говорю!

Скур не стал кормить старика, сел есть кашу сам. Всё теплее становилось в доме, всё ярче огонь освещал старика.

– Здесь слишком светло и жарко, – сказал тот. – Убери огонь.

– Ты лесной трёгль, – сказал ему Скур. – Тебе правда здесь слишком жарко, но тебе не обязательно дальше сидеть у меня дома. Ты можешь пойти в лес.

Старик тут же поднялся, вышел из дому и ушёл в холодную осеннюю ночь. А Скур остался в доме, окна которого оставил закрытыми до весны.