Текст книги "Обладание"

Глава десятая

Я слонялась по площади Ганновер-сквер, пока Мартин не подвел меня к ожидающему автомобилю. По дороге в Спиталфилдз мы почти не разговаривали.

– Я не слишком рано утащила тебя, а? – спросила я, когда мы поднимались на лифте в его квартиру.

– Мне просто надо было показаться там, хотя бы ненадолго. Все равно пришлось бы вскоре уходить оттуда.

– Мне нужно выпить, – сообщила я, чувствуя себя усталой и выбитой из колеи.

– В холодильнике охлаждается замечательное шардоне, которое как нельзя лучше подходит для вечера пятницы и только и ждет, чтобы его открыли. Мы можем взять его с собой на крышу, – сказал он, скрываясь в спальне и выходя оттуда с двумя свитерами. Один из них он бросил мне. – Держи. Можешь надеть его, чтобы не замерзнуть.

Я натянула свитер через голову, медленно и осторожно, вдыхая его запах и чувствуя, как у меня начинает кружиться голова. Рукава оказались слишком длинными, и у меня вдруг возникло ощущение, будто на мне смирительная рубашка.

Подняв голову, я увидела, что он держит в руках бутылку вина, два бокала и одеяло. Мы вышли наружу, на небольшую площадку, и по спиральной лестнице поднялись на самый верх здания. Я расстелила одеяло на пыльном битуме и опустилась на него. Здесь царила тишина. Черное бархатное небо накрыло нас с головой, словно безразмерный плащ с капюшоном. Вокруг торчали печные трубы, а вдалеке сверкали огни офисных зданий. При мысли о том, что здесь живут люди, которым приходится работать куда больше меня, я улыбнулась про себя. Мне хотелось сказать им, что нужно обязательно оставлять время и для личной жизни.

Мартин уселся рядом со мной, поджав под себя ноги, разлил вино по бокалам и протянул один мне.

– Я задержалась бы подольше, но встретила коллегу из конторы, – сказала я наконец.

– Не понимаю, почему мы должны прятаться по углам. Алекс знает все. Он вычислил это еще до того, как мы встретились в «Оттоленьи». Сказал, что я шепчусь по телефону и хихикаю в офисе, как мальчишка, отчего я почувствовал себя неловко. Кроме того, я вовсе не хочу скрывать наши с тобой отношения, – заявил он с таким жаром, что по спине у меня пробежали мурашки. Запрокинув голову, он сделал долгий глоток шардоне. – Жду не дождусь, чтобы все это поскорее закончилось.

– Что закончилось?

– Развод.

Вид с крыши открывался поистине потрясающий. Я чувствовала себя так, словно оказалась на вершине мира, возвышенная, облагороженная и могущественная. Замечание Алекса о том, что после краха своего брака Мартин едва не сломался сам, вдруг потеряло всякий смысл и значение, вместо него пришло ясное и романтическое ощущение, что все идет именно так, как и должно.

– Почему ты до сих пор не замужем?

Я рассмеялась, но он смотрел на меня, ожидая ответа.

– Я никогда не умела строить прочные отношения.

– Я бы сказал, что пока у нас с тобой неплохо получается.

Я чувствовала себя так, словно мы оба разделись догола и я могу признаться ему в чем угодно. Перед тем как заговорить вновь, я сделала глубокий вдох.

– В возрасте девятнадцати лет мне поставили диагноз – биполярное аффективное расстройство. Маниакально-депрессивный психоз, – добавила я для большей ясности.

– Шрамы у тебя на руках… я боялся спросить, откуда они взялись.

– Членовредительство, а не попытка самоубийства. Они уже старые, – сказала я, машинально потирая руку. – Второй курс университета. Это было нелегкое время. Меня едва не отчислили, но я все-таки закончила его благодаря Клэр, моим учителям и лечению. Теперь я держу все под контролем, но мне трудно вступать в отношения.

– Почему?

– Мне легче оставаться одной.

– В самом деле?

Я пожала плечами, вперив взгляд в далекую неоновую вывеску.

– Я всегда хотела вести простую и незамысловатую жизнь, насколько это возможно, и управлять ею по мере сил. Когда у тебя случались взлеты и падения, причем в самом буквальном смысле, ты хочешь, чтобы окружающий мир был предсказуемым.

– Всем нужен кто-то еще, Фран. И все мы этого «кого-то» заслуживаем.

– Но если ты позволишь кому-либо войти в твою жизнь, появятся проблемы. Нам трудно справиться с собственными чувствами, не говоря уже о чужих. Ты нравишься мне, я нравлюсь тебе, но что будет, если Донна вновь пожелает «поговорить» или скажет, что хочет дать вашему браку еще один шанс? – сказала я, вспоминая тот вечер, когда он отправился на встречу с ней, а я звонила ему, умирая от желания услышать его голос и успокаивающие слова, но в ответ получила лишь холодный и стерильный голос автоответчика.

– Этого больше не случится, – сказал он наконец.

– Все может повториться.

– Иди ко мне, – прошептал он, придвигаясь ближе. Сев ко мне лицом, он привлек меня к себе. Погладил меня по голове и взял мое лицо в ладони. – Нам нужно продержаться совсем немного, и тогда скоро, очень скоро все будет хорошо. Останемся только мы вдвоем. Никакой Донны, никаких тайн, только ты и я.

– Обещаешь? – Мне хотелось навсегда остаться здесь, наверху, где до облаков можно дотянуться рукой.

– Обещаю, – прошептал он, и я вздрогнула, когда он поцеловал меня.

Я сознавала, что влюбилась в него без памяти, и понимала, сколько вреда и боли это может мне причинить.

Глава одиннадцатая

– Ну как, хорошо отдохнула в пятницу вечером?

Я наполняла чайник водой в маленькой кухоньке конторы и, обернувшись, увидела, что в дверях стоит Том.

– Да, спасибо. Все было замечательно, – отозвалась я, возясь с крышками и вставляя вилку в розетку, чтобы не смотреть ему в лицо.

«Пожалуйста, уходи», – мысленно взмолилась я, повторяя эти слова, как заклинание, но, очевидно, моя магия оказалась слишком слабой, потому что Том привалился плечом к косяку. Он явно был настроен поболтать.

– Ханна просила узнать, где ты купила свое платье.

Я замерла, спрашивая себя, уж не намекает ли он, что я была слишком разодета для посещения галереи. Мужчины, как правило, на такие вещи не обращают внимания, но Том Брискоу был из тех, кто подмечает все, особенно если этим можно воспользоваться к своей выгоде.

– Ханна показалась мне очень милой, – сказала я, опуская чайный пакетик в свою чашку. – Я и не знала, что у тебя есть подружка.

– У меня ее нет. – Он пожал плечами.

– А Ханна знает об этом? – поинтересовалась я, пододвигая к нему коробку чая «Твайнингз Инглиш Брекфаст».

Он ничего не ответил, и мы в молчании слушали, как закипел и со слабым щелчком отключился электрический чайник.

– Ну, так почему ты вдруг оказалась там в пятницу? – спросил он. – Или у тебя все-таки было свидание?

Значит, это не обычная легкая болтовня. В пятницу в галерее Том унюхал запах жареного.

Я покачала головой.

– Похоже, ты никак не можешь поверить, что и у меня есть нечто такое, что напоминает гламурную личную жизнь, верно?

– Я уверен, что ты ведешь ее, только тайком, – отозвался он. – Я всего лишь хотел сказать, что выставка стала хитом сезона. После того как ты ушла, там появился Хью Грант.

– Мне, пожалуй, следовало задержаться, ты это имеешь в виду? Стыд и позор, что я настолько увлечена своей работой.

– Именно поэтому ты и ушла? – с явным недоверием поинтересовался он. – Чтобы пойти домой и засесть за работу?

– Если бы ты обладал хоть половиной моего рвения, Том, – ответила я, наполняя свою кружку горячей водой, – то добился бы потрясающих успехов в карьере. Но вместо этого ты якшаешься с кинозвездами и даже не имеешь подружки.

– Ханна? В общем, Ханна… она – просто друг, – защищаясь, заявил Том. Я погрозила ему чайной ложечкой.

– Это именно то, что мечтает услышать каждая женщина.

– У нас с ней не все так просто.

Я кивнула.

– Как и у всех нас, верно?

– Значит, это все-таки было свидание, – насмешливо улыбнувшись, сказал он.

– Ничуть. Но с твоей стороны очень мило столько времени уделять размышлениям о моей личной жизни. Ханна, несомненно, будет этому чрезвычайно рада.

Прихватив свою кружку, я вышла из кухни, помахав ему на прощание. Он одарил меня саркастической улыбкой, но выражение его лица мне совсем не понравилось. В нем читалось любопытство, намек на то, что он что-то знает – или, во всяком случае, подозревает. Он все-таки сумел напугать меня, причем даже больше, чем требовалось.

Мысли о том, что знает и чего не знает Том, вогнали меня в тоску. Небо снаружи выглядело вполне под стать моему настроению: над городом нависли свинцовые тучи, грозящие прорваться дождем в любую минуту. Тем не менее на свою очередную встречу я решила отправиться кружным путем. Избранный мной маршрут пролегал вдоль берега Темзы, а ее серебристые воды неизменно действовали на меня успокаивающе.

Кафе было ничем не примечательным. Доска, установленная снаружи, рекламировала чай и сэндвичи с беконом, на витрине красовались неаппетитные фабричные торты и кексы, а запах прогорклого кулинарного жира был настолько силен, что им, казалось, пропитались даже стены. Сюда заглядывали немногие барристеры – и именно поэтому Фил Робертсон любил его.

Когда я вошла, он уже поджидал меня в задней части зала.

– Опаздываешь.

– Ну, так подай на меня в суд, – улыбнулась я, поскольку была очень рада видеть его.

Я знала Фила уже много лет. Он был остроумен и забавен, этот бывший сотрудник мужского журнала, уволенный по сокращению штатов, но сумевший применить все свои навыки для того, чтобы начать карьеру сначала. Теперь он именовал себя консультантом по расследованиям, хотя на самом деле был ищейкой, частным детективом, выполнявшим за нас грязную работу. В нашей среде эта тема была под негласным запретом, особенно после того, как за то же самое некоторые журналисты попали в самые разные неприятности, хотя они заходили слишком далеко и нарушали правила. Но правда заключалась в том, что закону требовались такие люди, как Фил Робертсон. Барристеры – это кузнецы слова и педанты, но для победы нам нужна информация, то есть боеприпасы. Нам нужны ракеты, чтобы запускать их в противную сторону. И все это делается исключительно в интересах клиента.

Я заказала себе черный кофе, глядя, как Фил впился зубами в кекс.

– Ну, и что у тебя есть для меня?

– А она ведет премилую жизнь, эта штучка, если хочешь знать, – сказал он, смахивая коричневые крошки с подбородка. – Роскошные обеды, званые ужины, походы по магазинам… Напомни мне, чтобы я правильно женился в следующей жизни, – пошутил он, когда я подалась вперед, снедаемая желанием узнать побольше о Донне Джой.

Официантка поставила передо мной чашку, и я отпила глоток густой черной жидкости.

– Нас интересуют ночи, проведенные вне дома в развлечениях.

– Ты имеешь в виду, встречается ли она с кем-нибудь?

Я обхватила кружку обеими руками и выжидающе уставилась на него.

– Думаю, что да, – изрек наконец Фил.

Я вдруг испытала прилив энергии, вполне сознавая, что кофе здесь совершенно ни при чем.

– Донна с кем-то встречается? – спросила я, чувствуя, как меня охватывает эйфория.

Фил кивнул.

– С кем?

– Не знаю в точности.

– Фил, перестань. За что я плачу тебе деньги?

Он взглянул на меня сверху вниз.

– В этом-то вся проблема. Полагаю, что это может быть муж.

Хотя я сидела на стуле, земля вдруг ушла у меня из-под ног, и мне показалось, что я проваливаюсь в глубокий темный колодец, потайная крышка которого откинулась и теперь меня засасывало в черную пропасть без дна.

– Послушай, я понимаю, что ты хотела услышать совсем не это…

Горькая правда, заключенная в его словах, едва не заставила меня расхохотаться.

Я попыталась взять себя в руки, но чувствовала себя при этом слабой и выбитой из колеи.

– Ты уверен? Мартин Джой оставил свою супругу. Это он хочет развода. Насколько я разбираюсь в ситуации, он весьма невысокого мнения о ней…

Слова слетали у меня с губ очень быстро, едва приходили мне на ум.

Фил доел свой кекс и скомкал бумажную обертку.

– Послушай, я навел кое-какие справки и проследил за ней, что, можешь мне поверить, было нелегко.

– Почему? – поинтересовалась я, стараясь сохранять хладнокровие.

– На многие вечеринки я просто не смог попасть. Поездки за границу – одна из Хитроу двенадцатого марта, а другая – на «Евростаре» в прошлые выходные. В обоих случаях я не сумел прорваться через ворота, чтобы узнать, куда она направляется. Хотя я и послал Дэвиду Гилберту текстовое сообщение с просьбой оплатить мне загранкомандировку, он ответил, чтобы я забыл об этом.

– И ты полагаешь, что это были короткие поездки с мужем?

– Я не знаю, с кем она путешествовала. Я могу быть уверен лишь в том, что в аэропорт и на вокзал Кинг-Кросс она приезжала в одиночку. Кроме того, она еще три или четыре раза не возвращалась домой. Это и навело меня на мысль, что она с кем-то встречается. А потом я увидел, как она ужинает с каким-то мужчиной, после чего они вместе вернулись в дом в Челси. – Он раскрыл лежавший на столе бумажник и вынул оттуда фотоснимок. – Вот они, Донна и Мартин Джои.

Я заставила себя всмотреться. Фотография была черно-белой, напомнившей мне работы Робера Дуано[15]15
  Робер Дуано (1912–1994) – французский фотограф, мастер гуманистической фотографии. Наиболее известно его фото «Поцелуй у Отель-де-Виль», на котором изображена пара, целующаяся на фоне парижской ратуши.


[Закрыть]. Донна смеялась, убирая прядь светлых волос, которую швырнул ей в лицо ветер; твердый профиль Мартина выглядел очень привлекательно. Никто не взялся бы отрицать, что они – красивая пара.

– Когда это было? – спросила я, сжав губы так, что они превратились в тонкую линию. В горле у меня пересохло, и жаркая ненависть к Донне на мгновение лишила меня дара речи.

Фил показал на фотографию.

– Дата – на обороте.

Я перевернула снимок и увидела, что он был сделан в тот самый вечер, когда Мартин, по его словам, отправился «поговорить» с ней.

– Это еще ничего не значит, – сказала я, пытаясь вернуть себе расположение духа.

– Я понимаю, что тебе от меня нужно, – продолжал Фил, складывая руки на столе. – Доказательства того, что она встречается с другим мужчиной, что у нее возникли новые серьезные отношения, способные повлиять на любые выплаты на ее содержание, которые придется совершать твоему клиенту. Но это совсем другое. – Он вздохнул. – Мне очень жаль, но, если хочешь знать мое мнение, эти двое выглядят так, словно по-прежнему влюблены друг в друга. Готов биться об заклад, что никакой развод им и даром не нужен.

Улыбнувшись, он вложил фотографию обратно в бумажник. А меня едва не стошнило при взгляде на свой остывший черный кофе.

Глава двенадцатая

В тот вечер я ушла из конторы одной из первых, чем несказанно удивила Пола, который перехватил меня у двери. Доехав на метро до Слоун-сквер, я растворилась в толпе жителей пригорода, выходящих со станции. Вечер был сумрачным и серым, лучи заходящего солнца едва пробивались сквозь черные дождевые тучи, и в любой другой день я бы поспешила домой, чтобы выпить бокал вина и на полную мощность включить паровое отопление. Но сегодня я просто не могла пойти к себе. Пока не могла. Во всяком случае, только не после разговора с Мартином.

Он позвонил через несколько часов после того, как я встретилась с Филом Робертсоном. Обычно мне нравилось слушать его голос, но в тот день я едва заставила себя заговорить с ним, учитывая все, что сообщил мне Фил. Меня словно выбросило в другую реальность, признавать существование которой я отказывалась наотрез. Выходило, что я позволила Мартину обмануть себя, когда он небрежно утверждал, что встречается с Донной исключительно из вежливости, ради поддержания диалога. Более того, я пропустила мимо ушей слова Алекса Коула о том, что после краха своего брака Мартин пустился во все тяжкие, хотя это прямо противоречило версии событий в его изложении. Но, прежде чем наш разговор закончился, я, повинуясь какому-то мазохистскому и инквизиторскому порыву, предложила ему поужинать вместе. Я хотела посмотреть ему в глаза, как подсудимому на скамье для дачи показаний, и понять, солгал ли он мне. Хотя, возможно, я лишь хотела, чтобы он убедил меня в том, что мне не о чем беспокоиться.

– Давай поужинаем сегодня после работы, – предложила я.

Было невозможно не уловить его нерешительность, тяжелое, неловкое молчание перед тем, как он ответил, что не может, что он занят.

– На сегодня у меня намечено кое-что важное. Как насчет завтра?

Я знала, где работает Донна Джой. К этому времени я уже многое знала о ней. Ее студия располагалась в бывших конюшнях, переделанных под жилые помещения, в лабиринте улочек и переулков позади большого универмага «Питер Джонс». В вымощенный булыжником дворик вела арка, и я осторожно заглянула внутрь. Жилой комплекс был тихим и темным, похожим на старую заброшенную школу.

В окне одной из квартир я увидела рыжеволосую женщину средних лет, которая погасила единственную лампу, горевшую во всем доме, и заперла дверь на замок.

Я поспешно отвернулась, но она вышла во двор и спросила, не может ли чем-нибудь мне помочь.

– Донна здесь? – спросила я, обгрызая заусенцы на ногтях.

Женщина улыбнулась, завязывая на шее цветастый шарфик.

– Вы только что разминулись с ней. Она ушла буквально минуту назад.

Поблагодарив ее, я поспешила вернуться на улицу и принялась напряженно вглядываться в сумерки, кляня себя за то, что не пришла сюда раньше. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы составить новый план. Мысли метались у меня в голове, словно электромобили из аттракциона: стоп, старт, столкновение, отскок. Но тут мой взгляд, которым я обшаривала улицу, зацепился за розовое пятнышко вдалеке, этакий мазок цвета в сумерках, и чутье подсказало мне, что я все-таки не слишком припозднилась. Я бросилась в погоню, а потом и вовсе перешла на бег, чтобы не упустить ее из виду. Донна свернула налево, и я ускорила шаг, пока рев дорожного движения на Кингс-роуд не стал громче и я вновь не оказалась в толпе покупателей и жителей пригородов.

Однако розовое пальто служило мне маяком. Она перешла на другую сторону улицы, но я старалась сохранять дистанцию. Пошел мелкий дождь, и она остановилась, чтобы поймать такси. Разумеется, поблизости не оказалось ни одного. Только не в это время и не в такую погоду. Ей ничего не оставалось, как идти дальше, а я петляла за нею в толпе, стараясь не потерять из виду. Наконец, она остановилась перед каким-то рестораном и вошла внутрь. Достав из кармана берет, я напялила его на голову. Дождь хлынул, как из ведра. Донна, разумеется, избежала этого вселенского потопа, а вот меня он застиг врасплох. Хотя, откровенно говоря, меня это не особенно и расстроило.

Страх холодными кольцами свернулся у меня в животе, когда я переходила улицу, направляясь к ресторану. Делая вид, будто изучаю выставленное в витрине меню, я постаралась взять себя в руки, после чего отворила дверь и шагнула внутрь. Метрдотель помогал какой-то парочке избавиться от пальто, что дало мне несколько секунд, чтобы оглядеться по сторонам. Я тут же заметила их, сидящих за столиком у дальней стены. Она сказала ему что-то, и Мартин засмеялся, заказывая бутылку вина. С бешено бьющимся сердцем я выскользнула из ресторана обратно на темную улицу, заливаемую потоками дождя.

На противоположной ее стороне виднелась автобусная остановка. Я метнулась к ней, опасно лавируя в потоке машин, дыша прерывисто и с хрипом, не обращая внимания на рев клаксонов. Смешавшись с молчаливой и строгой очередью промокших людей на остановке, я пропустила сначала один автобус, потом второй и третий, не сводя глаз с двери ресторана и не обращая внимания на то, что промокла уже до нитки.

Проснулась я одетой, лежа на софе, укрытая одеялом. Голова у меня была тяжелой, руки и ноги отказывались повиноваться, мысли путались. Вдобавок меня тошнило. С трудом сев, я опустила ноги на пол и обхватила голову руками. Медленно разлепив веки, я постаралась вспомнить, как и почему здесь оказалась. Опустив глаза, я увидела на одном из чулок длинную «стрелку». Нейлон пропитался засохшей кровью, но я не помнила, как и где порезалась.

С трудом сфокусировав зрение, я огляделась по сторонам. Здесь было темно, но я все равно сообразила: комната, пусть и знакомая, все же мне не принадлежит. Растирая виски, я сделала глубокий вдох, радуясь хотя бы тому, что лежу на софе в одиночестве. Сумочка моя валялась рядом на ковре, и меня так и подмывало схватить ее и улизнуть потихоньку, но я понимала: нужно выяснить, что со мной приключилось.

Встав на ноги и покачнувшись, я попыталась вспомнить события минувшей ночи.

Квартира Пита, очень похожая на мою, была меньше, хотя и располагалась этажом ниже, а не под самой крышей. Я направилась прямиком на кухню и налила себе стакан воды. Мой организм был обезвожен, и рука со стаканом дрожала. Дыхание участилось, и меня охватила паника, когда я сообразила, что уровень солей лития у меня в крови опасно повысился.

Найдя его спальню, я осторожно заглянула внутрь. Здесь едва уловимо пахло потными кроссовками, а потом я разглядела его фигуру, свернувшуюся калачиком под пуховым одеялом. Мне ужасно не хотелось будить его, но он пошевелился, словно ощутив мое присутствие, и приподнялся на локте.

– Я ухожу, – несколько мгновений спустя прошептала я. – Мне очень жаль, что так получилось. Должно быть, я выпила слишком много. Я не помню, что со мной произошло, но… в общем, извини.

Красные цифры его часов алели в темноте. Еще даже не было шести. Пит протер глаза и включил лампу на столике возле кровати.

– Как ты себя чувствуешь? – хриплым голосом спросил он.

– Дерьмово. Абсолютно дерьмово, – отозвалась я, чувствуя себя ужасно неловко, словно стояла перед ним голая.

Я прошла в комнату, заметив, что он следит за каждым моим шагом. Порез на ноге причинял мне сильную боль при ходьбе.

– Пит, как я здесь оказалась? – спросила я наконец.

– Ты совсем ничего не помнишь? – поинтересовался он и сел на кровати.

Я медленно покачала головой. Действительно, я не помнила решительно ничего. Во всяком случае, часов с девяти или десяти. Я проследила за Мартином и Донной до тихой улочки позади Чейн-уок, улочки, которая буквально кричала о больших деньгах и успехе, и они исчезли в одном из белых оштукатуренных домов ленточной застройки. Почти напротив располагался паб, и я нашла себе местечко возле окна, откуда могла наблюдать за домом. Помню, как подумала, что он выглядит уютным и сонным, вот только я знала, что мистер и миссис Джой не спят. Помню, как заказала себе двойную водку с тоником, чтобы приглушить боль предательства. После этого я не помнила уже ничего.

– Я много выпила, – сказала я, глядя на него и приглашая заполнить пробелы настолько, насколько это было в его силах, неловко присев на краешек кровати.

– Примерно в два часа ночи кто-то принялся барабанить во входную дверь. Это оказался водитель такси – ты вырубилась у него на заднем сиденье. Выглядела ты неважно. Очевидно, тебя сморило еще в Челси, – добавил он извиняющимся тоном.

– Я этого не помню, – прошептала я, чувствуя, как мои щеки пылают от стыда.

Пит едва заметно повел плечами.

– Водитель сказал, что кто-то нашел тебя и посадил в такси. Не знаю, откуда они узнали твой адрес. Скорее всего, ты сама назвала его или же они нашли его в твоей сумочке. А я не был уверен, что сумею затащить тебя наверх по лестнице, – смутившись, добавил он. – Кроме того, я беспокоился о тебе. Ну, знаешь, сколько ходит историй о том, как людей тошнит во сне и они захлебываются собственной рвотой и умирают. В общем, я решил, что здесь ты будешь в большей безопасности. Я подложил тебе под голову подушку. На всякий случай.

– Спасибо тебе, – сказала я. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя настолько униженной.

– Все зло – от выпивки.

На несколько мгновений в спальне воцарилось подавленное молчание. Я услышала, как снаружи прогрохотал ночной автобус, а вслед за ним раздались и звуки наступающего в городе утра.

– Пирушка была знатной?

– Я напилась. Как сапожник. Алкоголь плохо действует на меня.

– С тобой все в порядке?

– Со мной все будет в полном порядке, если ты станешь напоминать мне, чтобы я больше никогда не прикасалась к спиртному.

– Где ты была прошлой ночью?

Я закрыла глаза. Мне смертельно хотелось спать.

Прошло несколько мгновений, прежде чем я сообразила, что плачу.

– Вот дерьмо. С тобой точно все в порядке? – неловко спросил он.

Выпростав ноги из-под одеяла, он придвинулся ко мне. На нем были лишь футболка и семейные трусы, но я находилась не в том состоянии, чтобы обращать внимание на столь интимные подробности.

– Все нормально, – отозвалась я, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

– Проблемы с мужчиной?

Я неодобрительно фыркнула.

– С тем парнем, с которым я тебя видел на прошлой неделе? Мартин. Мартин Джой.

Сейчас, оглядываясь назад, я нахожу странным, что он запомнил, как зовут случайного знакомого, но тогда я пропустила это мимо ушей. Мне отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь о Мартине и Донне, пусть даже со своим едва одетым соседом.

– Я бы ничуть не удивился, если бы он оказался ненадежным малым. Трусливый тип, который боится ответственности?

Я пожала плечами.

– У него есть жена. Они живут раздельно, но, похоже, никак не могут расстаться. Я видела их вместе, – сообщила я, надувая щеки и пытаясь успокоиться.

– И ты напилась до потери сознания, – сочувственно заметил Пит.

– Я не помню, сколько выпила.

– Бывает.

Я коротко и нервно рассмеялась. Руки у меня все еще дрожали, и это здорово пугало.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Соли лития, – прошептала я, понурив голову. – На самом деле мне категорически нельзя пить. Обезвоживание влияет на уровень лекарства у меня в крови.

– У тебя биполярное расстройство?

Я кивнула.

– Может, вызвать врача? – На его юном лице отразились растерянность и озабоченность.

– Не знаю. Нет, не надо. Послушай, я лучше пойду. Спасибо тебе за все. Сколько я должна тебе за такси?

– Все в порядке, – отозвался Пит, пристально глядя на меня.

Мне срочно требовалось опорожнить желудок. И пора было убираться отсюда.

– Он того не стоит, Фран, – сказал Пит, когда я поднялась, чтобы уйти. Его голос прозвучал холодно и отрешенно, обретая в темноте спокойную и убедительную властность.