Текст книги "Крадущийся тигр, затаившийся дракон. Меч судьбы"

Глава 7

На второй день блужданий Вэй-Фан выбрался на узкую тропинку, скорее козью, чем человечью, уходившую в глубь тенистых зарослей бамбука и кедра. Лёгкий ветерок высвистывал в хвое свою извечную печальную песнь. Стволы бамбука покачивались, его листва тихонько шелестела.

Путь вёл вниз, через зубчатые скалы к белопенной горной речке. Вэй-Фан спустился по каменной осыпи, то и дело поскальзываясь на влажном от росы мху. Выйдя к берегу, он почувствовал на лице мелкие водяные брызги.

Поток выглядел пугающе. Как же перебраться? Вэй-Фан посмотрел вверх и вниз по течению. Да уж, один неверный шаг – и его путешествие закончится в этих змеящихся струях.

Для начала он нагнулся к самой воде и умылся. Вода была свежей, чистой и очень вкусной. Вэй-Фан наполнил кувшин. Он уже собирался уходить, когда заметил рыжего оленя, спускавшегося к воде в отдалении. Животное не замечало юношу. Это была стройная молодая олениха. Нервно прядая ушами, она осторожно спускалась по неверным камням на водопой.

«Эх, лук бы мне со стрелами…» – мелькнула мысль. Однако животное обнаружило вдруг присутствие Вэй-Фана и мигом умчалось. И тогда в тени зарослей, в том месте, где была олениха, он увидел неприметный бамбуковый мостик. Юноша полез по камням, каждый из которых был в два его роста, а внизу шумел горный поток. Это действительно был мост, если, конечно, можно назвать этим словом три связанных бамбуковых ствола и пару пеньковых канатов.

Перейдя, он обнаружил хижину. Возле неё, прямо на голой земле, сидел, скрестив ноги, низкорослый монах, а перед ним стояла медная чаша для подношений. На его плечи наброшен был плащ из тростника, глаза же были закрыты. Его морщинистое, загорелое лицо напоминало отполированную древесину ореха. Вэй-Фан остановился, всматриваясь в пустую прогалину. Вокруг чирикали птички. В общем, всё это очень походило на ловушку. Он осторожно приблизился и окликнул отшельника.

Тот не пошевелился, даже не открыл глаз. Юноша подошёл ещё ближе и, крепко сжимая кулаки, заглянул в чашу для подношений. Там лежали лишь несколько листьев, веточка с двумя каштанами и сморщенный прошлогодний персик. За исключением плаща, другой одежды на монахе не было. Кожа на груди и животе обвисла, словно дряблые груди старухи. Внезапно он открыл глаза.

– Добро пожаловать, – сказал монах с улыбкой.

Вэй-Фану стало неудобно. Он поднял руки, показав пустые ладони.

– У меня ничего нет для вас.

– Честно говоря, верится с трудом, – ответил монах. – Только нищему нечего дать другому человеку, а ты не выглядишь нищим. По сравнению со мной, по крайней мере.

– Вы совершенно правы. – Вэй-Фан присел против старика и развязал мешок. – Вот, возьмите. – Он вытащил недоеденную паровую булочку. – Это вся моя еда. Я рассчитывал съесть её сегодня, но, как говорится, кусочком хлеба и глотком вина человек может приобрести хорошего друга, так что…

– Глоток вина? У тебя есть вино?

Вэй-Фан со вздохом достал кувшин, вытащил фарфоровую пробку и наклонил сосуд: оттуда полилась лишь вода. Старик прикрыл глаза и произнёс:

– Я чую аромат вина даже в этих каплях. Он поёт мне. А ты слышишь его песню?

– Слышу, – ответил юноша, отламывая половину чёрствой булки и опуская его в медную чашу. Монах взял хлеб и отщипнул чуть-чуть.

Они молча сидели и жевали. Вэй-Фан проглотил свою долю почти сразу, старик же ел медленно, крошечными кусочками, словно мышь. Юноша провожал каждую крошку жадным взглядом. В животе у него бурчало. Он уже жалел, что поделился. Доев хлеб, старик сунул руку в чашу, достал каштаны. Один протянул Вэй-Фану, а другой с хрустом разгрыз жёлтыми передними зубами. Так же он отдал и половину листьев. Пришла очередь персика. Монах сдул прилипшие травинки с его бархатистой кожицы и обеими руками протянул плод Вэй-Фану:

– Ешь!

Вэй-Фан начал было отказываться, но монах укоризненно покачал головой и снова закрыл глаза. Персик оказался мягким и сладким. Вэй-Фан до того оголодал, что съел его целиком, даже попорченный осами бочок. Когда он доел, монах достал бамбуковый ковшик, полный чистой дождевой воды, поднёс ко рту и начал шумно пить. Напившись, протянул Вэй-Фану. Тот сделал большой глоток и вернул ковш старику.

– Гораздо лучше вина, согласен?

Вэй-Фан расхохотался. Лично он не был в этом уверен.

Монах попил ещё. Некоторое время они молча сидели и слушали лесные звуки.

– Здесь всегда тихо зимой. Только гиббоны кричат. Зато летом повсюду стрекочут цикады, и когда их песни одна за другой утихают, это означает приближение осени. Самая последняя песня цикады – одинокая и безответная песня. Мне всегда грустно, когда я её слушаю. Интересно, понимают ли цикады, что их жизненный цикл подходит к концу? Может быть, именно поэтому летом они поют радостнее и громче? Как ты думаешь?

– Честно говоря, я мало что знаю о цикадах.

– Правда? А почему? Только не говори, что ты один из тех, кто думает только о себе. Ведь это – верный путь к безумию. Вот я, например, – монах ткнул себя в грудь, – о себе почти и не вспоминаю, размышляю больше о мире вокруг. Обо всех живущих в нём, от чёрной цикады до снежного леопарда. Они меня интересуют, все живые существа.

– Ну, цикады… По-моему, они поют всегда одинаково, что весной, что осенью.

– Конечно, однако осенью их песни короче и тише.

В лесу было действительно очень тихо, лишь ветер шелестел в листьях бамбука.

– Как твоё имя? – спросил старик.

– Вэй-Фан. А ваше?

– Моё? Зачем мне оно? Одни зовут меня Лесным Стариком, другие – Отшельником с горы Сун. Можешь звать меня как тебе хочется. Это никак не изменит то, чем я являюсь на самом деле. У имён нет силы.

– Хорошо. Я буду звать вас Отшельником с горы Сун.

Монах кивнул.

– Разве ты не ко мне пришёл? Нет, вижу, что не ко мне. Значит, ты ищешь что-то иное. Но если ты шёл не ко мне, то куда?

– Я ищу Двенадцатиугольную пагоду.

Старик посмотрел на Вэй-Фана долгим взглядом и покачал головой.

– Зачем?

– Я ищу мастера.

– Какого мастера?

– Учителя. Мастера ушу.

– О! Теперь я всё понял: ты – воин. Опасный путь ты избрал.

– Я ничего не боюсь! – быстро возразил Вэй-Фан.

– Не боишься? А должен бы.

Вэй-Фан почувствовал себя глупцом. Монах вздохнул и вновь задумчиво покачал головой.

– На свете существуют демоны, колдуны, лисы-оборотни и много кто ещё.

Вэй-Фан кивнул, не желая показывать страх.

День приближался к закату. В горах ночь наступает быстро, ведь горные вершины заслоняют солнечный свет. Когда солнце коснулось восточных отрогов, окрасив их золотом, Отшельник с горы Сун внезапно поднялся на ноги.

– Пора спать. Не согласишься ли ты разделить со мной мою убогую хижину? – сказал он и, не дожидаясь ответа, улёгся на кучу сухих бамбуковых листьев. Двери в хижине не было. Вэй-Фану хотелось спросить отшельника, не опасно ли спать так, но тот уже тихонько посапывал. Юноша положил под голову свой мешок и тоже вскоре уснул. Сон его был необычайно глубок и спокоен.

* * *

Когда Вэй-Фан проснулся, старик был уже на ногах. Было слышно, как он шуршит чем-то снаружи. Юноша зевнул, потянулся и понял, что чувствует себя до странности бодрым. Оказалось, что Отшельник как раз заканчивает «накрывать на стол». На завтрак были поданы отборные личинки, коренья и травы.

– Садись, ешь, – пригласил старик.

Вэй-Фану ещё никогда не приходилось видеть столь странное угощенье, так что монаху пришлось прийти на помощь гостю. Личинки были «полезны для селезёнки и снимали хандру», а тонкие узловатые корни – «врачевали печень и помогали худеть излишне тучным женщинам». Отшельник положил себе по чуть-чуть от каждого «блюда», а Вэй-Фан был до того голоден, что с жадностью съел остальное.

Закончив свой более чем скромный завтрак, монах удовлетворённо похлопал себя по животу, как будто сытно отобедал в харчевне.

– Я так понял, – начал он, – ты сейчас отправишься по этой тропке наверх? В горы?

Они оба посмотрели на высящиеся пики.

– Я бы на твоём месте пошёл вниз. Вниз идти легче, чем вверх, – продолжил старик.

– Иногда приходится идти трудным путём.

Отшельник медленно кивнул, даже не посмотрев на молодого человека, как будто взвешивая слова Вэй-Фана.

– Что же, может быть, ты и прав. Иди. Не думаю, что мы когда-нибудь ещё встретимся.

Фраза прозвучала довольно зловеще.

– Впрочем, возможно, в следующей жизни, кто знает? – предположил старик на прощание. В его голосе не было оттенка грусти, простая констатация факта.

* * *

Отшельник проводил Вэй-Фана к началу тропы. Дальше горы стояли стеной.

– Там вырезаны ступеньки, иногда, правда, они довольно круты. И крепче держись за цепь, если не хочешь свалиться.

Вэй-Фан собирался поблагодарить старика, но тот махнул рукой и быстро ушёл, шелестя тростниковым плащом.

Юноша подошёл к скале. Ступеньки больше напоминали кое-как выдолбленные дыры. Он положил руку на камень. Тот был не слишком холоден и шершав. Вэй-Фан поднял голову. Скала уходила вверх почти вертикально и теперь, когда он стоял у самого подножья, казалась ещё выше. Впрочем, иного пути к цели не было. Он поставил правую ногу на первую ступеньку, покрепче уцепился рукой и начал подъём.

До цепи он добрался примерно через полчаса. Скала здесь была более пологой. Тропа свернула налево, затем – направо, до самого каменного выступа, с которого свисала цепь. Вэй-Фан обернулся: позади зияла пропасть. У него закружилась голова. Казалось, пустота затягивает его, она как будто шептала: «Прыгай, прыгай…»

Юноша зажмурился. Открыв глаза, он обнаружил, что изо всех сил вцепился в камень, прижавшись к нему лицом. Сердце бешено колотилось. Больше вниз он не смотрел. Цепь была старой и ржавой, но выглядела достаточно крепкой.

Вэй-Фан подёргал её. Вроде должна выдержать. Вздохнув, он дёрнул в последний раз, затем подпрыгнул и начал взбираться. Чем выше он поднимался, тем дальше цепь отходила от скалы. Вдруг его ноги потеряли опору. «Никакой опоры больше нет», – сказал он себе и постарался успокоиться. В его ситуации паника означала верную смерть. «Я не боюсь, просто поднимусь туда, и всё…» Цепь поскрипывала. Железные кольца тёрлись друг о друга под весом юноши. А он упрямо продолжал карабкаться. Руки ныли от напряжения. В какой-то момент Вэй-Фан представил, как срывается и падает на камни внизу.

И тут он увидел конец подъёма. Оставалось как-то взобраться на каменный карниз. Цепь туго натянулась, и подсунуть под неё пальцы не удавалось. Юноша попытался схватиться за пучок травы, но тот оторвался с корнем. Вдруг он нашарил стебель бамбука, казавшийся вполне крепким. Вэй-Фан закрыл глаза и полез по стеблю вверх, извиваясь словно червяк, в страхе соскользнуть и рухнуть вниз.

* * *

И вот юноша лежал на твёрдом камне и дрожал от запоздалого ужаса. Он страшился взглянуть вниз, туда, где ждала его пропасть. Пустота по-прежнему жадно засасывала его, и он отполз подальше от края. Потом долго-долго лежал, приходя в себя.

Наконец, Вэй-Фан поднялся на ноги, отряхнулся и осмотрелся. В зарослях папоротника обнаружилась узенькая тропка, выложенная серыми камнями и ведущая в самую глубину леса. Вэй-Фан подхватил свой мешок и отправился дальше, к вершинам горы Суншань.

Прошло два дня.

Люди говорят, что вершин у Суншаня тридцать шесть и ровно столько же там монастырей. Это Шаолинь, где живут лучшие мастера ушу, а ещё Фаван, Храм Щедрого Кулака, Лес Пагод…

Вокруг не было никого, кроме старых мастеров-даосов, казалось, вросших в землю будто камни, открытые всем ветрам и дождям, а то и подёрнувшиеся лишайниками. Где-то вверху (здесь всё было вверху) кричали гиббоны. Их крики были удивительно грустны. Несколько раз Вэй-Фан видел монахов, бормотавших свои сутры в ожидании птиц, которые наполнят их чаши ягодами и орехами, вот только никаких ягод сейчас в лесу не было.

– Я ищу Двенадцатиугольную пагоду. Вы не знаете, где она? – спрашивал он их, но никто из монахов ничего о ней не слышал.

Начинало темнеть. Сразу похолодало. Снизу из долины поползла туманная дымка. Вскоре Вэй-Фан очутился в сплошном белёсом киселе. Он потерял тропу, был в полном одиночестве и чувствовал, что умирает с голода. Но вместо того чтобы повернуть назад, Вэй-Фан упрямо брёл куда-то вперёд. Внезапно под ногами открылась глубокая пропасть. Примерно в пятидесяти чи[3]3
  5 чи – примерно 15 метров.


[Закрыть] внизу он разглядел человека, одетого, несмотря на холод, в одни лишь чёрные штаны. Незнакомец совершенствовался в стиле Кулак Журавля: пальцы, имитируя когти птицы, захватывают руку или ногу противника, при этом поражая болевые точки.

Зрелище напомнило Вэй-Фану о старухе, напавшей на него в ночь, когда он убежал из дома.

– Эй! – закричал он.

Мужчина сначала закончил упражнение и только затем медленно поднял голову и посмотрел на Вэй-Фана.

– Я ищу Адского Дая и Двенадцатиугольную пагоду! – закричал тот, помахал рукой и начал спускаться по склону.

Мужчина был седовлас, но строен и подтянут. Он жестом подозвал Вэй-Фана, молча ожидая, пока тот спустится.

– Ищешь Адского Дая? Ты уверен, что действительно хочешь его найти? Характер у него несладкий, многие его боятся, даже я.

– Вы?

Мужчина кивнул.

– Очень хочу найти, – выдохнул Вэй-Фан. – Мой покойный мастер советовал мне отправиться в Двенадцатиугольную пагоду и продолжить учение там. Моё имя Вэй-Фан.

Седовласый осмотрел юношу с головы до ног.

– Я Железный Ворон. Адский Дай берёт только лучших из лучших. Чтобы войти в их круг, тебе придётся сразиться с одним из его учеников и победить.

– Я смогу.

– Правда?

– Да! – выкрикнул Вэй-Фан, вскидывая подбородок.

Железный Ворон размахнулся, и в следующий миг Вэй-Фан валялся на земле. Юноша со стоном приподнялся.

– За что? – воскликнул он.

– Ты задал неправильный вопрос, – ответил Железный Ворон.

– Как вы это сделали?

Мужчина протянул Вэй-Фану руку, помогая тому встать. Улыбка его была внезапна, как начало муссонных дождей.

– Хорошо, – сказал он. – Возможно, не всё потеряно. Я начну учить тебя, если ты настроен попасть к Адскому Даю.

Вэй-Фан серьёзно кивнул.

– Значит, договорились. Когда я сочту, что ты готов, отведу тебя к Адскому Даю. Остальное будет зависеть только от тебя.

Глава 8

– Далеко ещё идти, мастер? – то и дело спрашивал Вэй-Фан у Железного Ворона, но тот упорно отмалчивался.

По мере того как они поднимались, растительность исчезала. На голой каменной вершине Железный Ворон остановился. Перед ними на фоне синего вечернего неба мрачно чернела пагода.

– Нам туда?

Железный Ворон кивнул. С каждым шагом, приближающим его к башне, в душе Вэй-Фана крепло неприятное предчувствие. Много дней Железный Ворон тренировал его и вот сегодня вдруг объявил, что пора. Учитель никогда не был особенно разговорчив, но утром, съев рис, приготовленный Вэй-Фаном, он сказал:

– Ты готов.

– Неужто, мастер?

– Да, – кивнул Железный Ворон. – Отправляемся прямо сейчас.

– А это далеко?

– Достаточно.

* * *

Весь день они взбирались всё выше и выше. Один раз над головой мелькнула летучая мышь, и Вэй-Фан вздрогнул от неожиданности: ему вдруг показалось, что она неслась прямо ему в лоб. Он ругнулся про себя и тут же носом врезался в спину Железного Ворона – тот внезапно остановился, будто вкопанный.

– Мы пришли. Это Западный Храм Воинов Лотоса, – сказал он. – Адский Дай ждёт тебя…

Вэй-Фан посмотрел на пагоду, окружённую кольцом гор. Две громадные каменные статуи, охранявшие вход от злых духов, угрожающе глядели на юношу, сжимая огромные алебарды.

Вэй-Фан чуть не споткнулся от удивления. Это было совсем не то, чего он ожидал. Юноша представлял себе Адского Дая похожим на мастера Чжана, только мудрее: нависшие седые брови, гладкая, как у младенца, кожа, загадочная речь… Вместо этого он увидел ужасные маски, человеческие волосы, прибитые к стволам деревьев, а у подножья высокого чёрного дерева – целая пирамида черепов. Их пустые глазницы с сожалением смотрели на юношу. Он остановился.

– Что такое? – спросил Железный Ворон, потом проследил за взглядом ученика. – А я тебя предупреждал. Это те, кто пытался сразиться с Адским Даем или войти в круг Западного Храма Лотоса и проиграл. Уверен, что всё ещё хочешь попытаться?

Вэй-Фан открыл было рот, но прежде, чем он успел ответить, раздался голос:

– Кто приближается к Западному Храму Воинов Лотоса?

– Это я, Железный Ворон. Я привёл человека, который хочет войти в ваш круг.

– Как его имя?

Железный Ворон отступил в сторону, и юноша понял, что вот настал момент испытания. Он должен через него пройти.

– Моё имя Вэй-Фан, Железный Страж! – ответил он, хотя его голос и дрогнул.

– Громкое имя.

– Боец я тоже не из последних.

В ответ раздался низкий, рокочущий смех. Вэй-Фан увидел гиганта, по сравнению с которым они с учителем казались маленькими детьми. Голый по пояс, с необъятным животом, перепоясанным широким кожаным ремнём. У незнакомца были угольно-чёрные глаза и белые, как снег, волосы. От него так и веяло мощью. Несмотря на живот, он двигался словно тигр, легкий и смертельно опасный.

– Добро пожаловать, Железный Страж, – сказал он и приветственно взмахнул широким палашом, со свистом рассёкшим воздух. – Тебе нравятся мои ножны? – доверительно продолжал гигант. – Я сделал их из кожи последнего неудачника, пытавшегося меня убить. Его звали Ло Бычья Шея. Он, видишь ли, обвинил меня в том, что я спал с его женой.

Говоря это, великан подошёл к точильному камню и начал деловито править свой палаш. Полетели искры. Наконец, он поднял оружие, внимательно осмотрел его, ещё раз провёл лезвием по камню, а затем – по своему большому пальцу. Потекла кровь. Адский Дай сунул клинок обратно в ножны.

– Честно сказать, он не ошибся, – продолжил Адский Дай. – Но разве преступление – любить красивую и доступную женщину? – Слизнув с пальца кровь, он шагнул к Вэй-Фану. – А ты что об этом думаешь, мальчик?

– Конечно, не преступление, – пробормотал тот, для убедительности замотав головой. Адский Дай подошёл вплотную. Юноша не мог понять, трясётся ли это земля или его собственные ноги.

– Её я потом тоже убил, – сказал Адский Дай, похлопав по висевшему на поясе ножу. – За то, что не смогла удержать во рту свой болтливый язык. А ты способен хранить секреты, мальчик?

Вэй-Фан энергично закивал, надеясь, что Адский Дай ему поверит. Он понимал, что иначе его убьют на месте.

– Уверен? – Великан протянул руку. Железный Ворон быстро встал между ними.

– Его имя – Вэй-Фан, он ищет учителя.

– Ещё один череп в мою пирамиду, – с кротким вздохом заключил Адский Дай, в его голосе послышалась грусть. – Откуда ты пришёл ко мне, дитя?

– Из Лояна.

– Кто тебя прежде учил?

– Господин Чжан, мастер трёхзвенных сань-цзе-гунь.

Адский Дай оценивающе посмотрел на Вэй-Фана, словно прикидывая, сколько будет весить его труп.

– Ты способен сражаться ими?

Юноша кивнул и достал нунчаки из мешка.

– Вот.

Адский Дай выхватил оружие у него из рук и очень долго рассматривал с задумчивым видом. Потом перевёл взгляд на Вэй-Фана. Вблизи его глаза казались двумя омутами, в которых утонуло всё мужество юноши. Дай вернул ему нунчаки, затем обратился к воинам, нарочито повернувшись спиной к Вэй-Фану.

– Ты! – Он ткнул пальцем в одного из тех, чьи лица были скрыты под масками, испещрёнными красными и белыми узорами. Эти маски наводили ужас. Воин резво шагнул вперёд.

– Испытай для меня мальчишку. Посмотрим, чего он стоит.

Тот напал молча и внезапно. Вэй-Фан едва успел отскочить в сторону. Лезвие алебарды просвистело у него над головой. У юноши не оставалось времени на ответ. Он подпрыгнул, пропуская новый удар алебарды под ногами. Воин в маске двигался словно механическая кукла: шаг вперёд, размах, удар, размах, ещё удар… Он легко, словно танцуя, переходил из одной стойки в другую.

Его алебарда с красными кистями на рукоятке была длиной в рост высокого мужчины, на её конце насажено было длинное сверкающее лезвие. Вэй-Фан не мог отвести от него глаз. Сейчас его жизнь зависела от каждого движения этого лезвия, от угла его наклона и положения плеч бойца. Любая ошибка неминуемо вела к смерти.

Ему удалось захлестнуть древко нунчаками, но вырвать оружие из рук противника не удалось. Тот, оскалившись в отверстие маски, сам вырвал нунчаки у Вэй-Фана. Юноша остался безоружным.

– Убей щенка! – захохотал Адский Дай, и воин шагнул к Вэй-Фану, намереваясь выполнить приказ своего мастера.

* * *

Вэй-Фан запрыгал как кузнечик, борясь за каждую секунду своей жизни. В какой-то момент лезвие свистнуло так близко, что отхватило лоскут его куртки. Зрители вздохнули в предвкушении. Между тем воин, похожий в своей маске на персонаж оперы, начал слегка покряхтывать, его дыхание сделалось прерывистым.

Вэй-Фан понял, что это его шанс: он должен ударить сейчас или никогда. Он сумел поймать древко алебарды, переломил о колено, схватил лезвие и замахнулся им, словно мечом.

Раздался глухой звук, так мясник разрубает свиную тушу. Замаскированный воин упал ничком. Потекла кровь, на земле быстро образовалась густая тёмно-красная лужа.

– Проиграть с алебардой безоружному! – вскричал Адский Дай, отдавая свой палаш одному из воинов, чтобы тот его вытер. – Жалкий тупица!

Все столпились вокруг Вэй-Фана. Обитатели лагеря, до того готовившие еду на кострах или лекарства, собрались, чтобы поглазеть на поединок. Одни носили волосы распущенными, другие заплетали их в косу, третьи обматывали голову косой так, что она напоминала змею. Было там и несколько обритых налысо монахов. Кроме того, Вэй-Фан заметил и нескольких женщин. Некоторые из последних явно были воинами, другие же выделялись накрашенными губами и набелёнными лицами. Наложницы, понял Вэй-Фан. Их глаза ярко сверкали, как у кошек, почуявших кровь.

– Теперь ты! – крикнул Адский Дай.

Одна из девушек выскользнула из толпы. Она тоже была в маске: белое нарисованное лицо, розовые круги щёк и искусно выписанные глаза. В её красоте было что-то зловещее: лёгкая и грациозная, словно журавль, она вдруг яростно кинулась на юношу, уподобившись богомолу. Замелькали руки, колени, локти, рукава. На Вэй-Фана обрушились удары пятками и кулаками. Сомкнутые пальцы целились в его жизненные точки. Один смертельно опасный выпад следовал за другим, конечности девушки как будто расплылись, словно в тумане, а его собственные руки уже болели от множества блоков и рывков.

Она наступала, он отступал. Одна атака, вторая, третья, а затем его настиг удар такой силы, что воздух с хрипом покинул его легкие. Он ещё пытался вздохнуть, но девушка двинула его коленом в живот. Нежное лицо, нарисованное на маске, было совсем близко. Он ясно видел её глаза, большие, тёмные, безжалостные. Его горло сжали пальцы, готовые в любой момент остановить ток крови к мозгу.

– Убить его?

Последовала долгая пауза. Вэй-Фан безнадёжно искал жалость в её взгляде. Она смотрела жёстко, не мигая. Он понял: эти глаза будут последним, что он увидит перед смертью.

– Да, – ответил Адский Дай.

Вэй-Фан больше не сопротивлялся. Он проиграл. В конце коцов, смерть, подобная этой, лучше обыкновенной жизни, когда ты стареешь, сожалея о том, чего не сделал. Её пальцы сжались, мир вокруг померк.

– Стойте! – раздался вдруг крик. – Не убивайте его! Он мой.

Вэй-Фан сел и судорожно вздохнул. К нему, опираясь на посох, приближалась тощая старуха. Протянула костлявую руку, коснувшись его лица. Она была слепа. Вэй-Фан вздрогнул от отвращения. Женщина походила на ведьму.

– Глупцы! Это вы слепы, а вовсе не я! – произнесла Слепая Колдунья. – Я же не утратила ни чутья, ни истинного зрения. Его нельзя убивать. Слушай меня, мечник.

На них упала тень Адского Дая. Кончик его палаша нацелился в грудь старухи. Вэй-Фан заметил красного дракона, извивающегося на лезвии. Остро наточенное, оно как будто дымилось.

– От мальца воняет страхом, – сказала старуха, – а от тебя – похотью и гордыней. Не тычь в меня своей железкой. Она была достаточно остра, чтобы порезать твой палец. Если ты захочешь убить меня, что я тебе смогу противопоставить?

– Лучше скажи, ведьма, почему я не должен его убивать?

– Он один из тех, о ком было предсказание.

Слепая Колдунья протянула руку и дотронулась до палаша. Вздрогнула, точно ужаленная осой, а затем провела пальцами по лезвию. Оно рассекло её кожу, но старуха продолжала нежно водить рукой, лаская острый металл и оставляя на нём свою кровь.

Тембр её голоса изменился. Стал ритмичным, напоминая заклинание шамана-дикаря.

– Слепые видят глубже зрячих. Я вижу меч, выкованный в глубинном горном огне. Девять сотен раз проковывали его лезвие. Онo пило кровь царей и священников. Кто владеет этим мечом, воистину велик.

Её пальцы пробежали вдоль всего лезвия, нащупали рукоятку, а затем окровавленная рука потянулась к лицу Адского Дая.

Чьи-то пальцы схватили её за запястье.

– Отпусти меня, Железный Ворон. Это касается только нас с твоим мастером.

Ворон взглянул на Адского Дая. Тот медленно кивнул и остался недвижим, когда ведьма заглянула ему в лицо пустыми глазницами, а затем провела окровавленной рукой по его щеке.

– Он умирает, – сказала она. – Я это чувствую. Его дух готов покинуть наш мир.

– Кто? – хриплым и шершавым голосом спросил Адский Дай.

– Великий Господин уходит. Единственный из принцев, кто заботился о Железном Пути. Теперь он покидает нас, и мир боевых искусств ждёт хаос. Должен явиться другой воин, который будет им править. И ему потребуется оружие, подчиняющее всех себе.

В глазах Адского Дая зажёгся огонёк. Он жаждал власти. Жаждал возможности повелевать другими.

– Что ещё за «великий господин»? – пренебрежительно спросил он.

– Ты задал неправильный вопрос! – прошипела Слепая Колдунья. – Я вижу меч, пришедший из прошлого. Меч, который сжимали руки величайших воинов. Тот, кто владеет этим мечом, повелевает и миром боевых искусств. Если ты хочешь им повелевать, тебе прежде всего придётся подчинить себе этот меч. Его имя – Зелёная судьба!

Наступила мёртвая тишина. Раздался чей-то смех, но мигом смолк.

– Ну, как же, Зелёная судьба – волшебный меч. Меч из сказок, которые рассказывают ребятишкам, – произнёс Железный Ворон, с отвращением глядя на старуху. Она зашипела на него и протянула руку: когти на её пальцах прочертили воздух. Всем вдруг показалось, что они воочию видят удивительный меч. Зелёное лезвие медленно вращалось, словно предлагая себя тому, кто способен им обладать. Один за другим зрители отступали назад, не дрогнул лишь Железный Ворон. Площадку осветила зелёная вспышка, а когда Вэй-Фан открыл глаза, он увидел, что Адский Дай повалил Ворона на землю.

– Не хватайся за то, в чём ничего не смыслишь, – проворчала Слепая Колдунья Железному Ворону. Тот тряс головой, пытаясь избавиться от зелёных искр в глазах, но они ещё долго преследовали его, сколько бы он ни жмурился.

– Откуда нам знать, что меч существует на самом деле? – упорствовал Железный Ворон. – Как можно верить этой лисице-оборотню?

Ведьма шагнула к Адскому Даю, и на сей раз тот отшатнулся. Всё происходящее напоминало какой-то странный хоровод.

– Я предлагаю Зелёную судьбу тебе. Знаешь ли ты, какой силой обладает этот меч? Его выковали великие мастера в эпоху Трёх Царств, им владел сам Гуань Юй. Никто не видел меч уже долгие годы. Представь: у тебя на поясе будет висеть меч Гуань Юя! Ты понимаешь, чего можно достичь с таким оружием? И не задавай лишних вопросов, Ворон! – Старая карга махнула рукавом на Железного Ворона рукой и захихикала. – Толковать с теми, кто не имеет мудрости, – напрасная трата времени. Меч не был утерян, он сокрыт. Спрятан в доме князя Тэ. Но сейчас, когда его хранитель мёртв, он ищет себе нового мастера. Он ищет сильную руку…

– Чью руку? – Голос Адского Дая казался далёким и отстранённым.

– Меч даёт власть. В том числе власть над любым оружием. Кто посмеет не подчиниться, если в руках у тебя такой клинок?

– Где, говоришь, сейчас этот меч?

– В доме князя Тэ.

– Ну и как же мы его добудем? Его дом находится в самом сердце столицы. Как мы туда пройдём?

– Посей хаос во всей империи. Вымани из столицы воинов Дома Тэ. Духи собираются на пир! Старик мёртв, его гнездо опустело, и горный орёл может нанести свой удар. – Ведьма остановилась напротив Вэй-Фана и положила руку ему на голову.

Юноша вздрогнул. Ладонь была прохладной, твердой и сухой. Её прикосновение было неприятно. Ещё более неприятно он почувствовал себя, когда старуха подняла его и вытолкнула его вперёд.

– Тебе не нужна армия, мастер. Тебе нужна тень. Тень найдёт Зелёную судьбу. Тень проскользнёт там, где не пролезет даже кошка.

– Говори понятнее, ведьма, иначе я укорочу тебя на голову.

– Славу не завоюешь болтовнёй, – усмехнулась та. – Надо делать дело. Твоё время пришло. Но действовать придётся быстро, если не хочешь упустить свой шанс. Благоприятный период продлится лишь до конца этой луны.

– И кто же будет моей тенью?

– Он, – вновь положила руку старуха на голову Вэй-Фана. – Я это вижу.

Адский Дай и Железный Ворон переглянулись. Вэй-Фан стоял неподвижно. Адский Дай был на голову выше его, так что смотрел он, по существу, на грудь мастера и его бычью шею. Тем не менее он чувствовал, что от того веяло силой и умом, а взгляд был дьявольски хитёр.

– Вот ты и избран, – произнёс Адский Дай. – Справишься? Тогда поклянись, что принесёшь мне этот клинок.

– Нет! – раздался женский крик.

Голос был звонким и суровым. Все обернулись: по склону спускалась чёрная фигурка, за её спиной виднелись ножны с мечом. Спокойно, не обнажая оружия, она прошла в круг и встала напротив Адского Дая.

– Ты не смеешь его выбрать, – произнесла незнакомка.

– Почему это?

– Потому что я так сказала. Я прошла всю империю, разыскивая этого мальчика. И вот, наконец, нашла.

– А ты кто такая?

Она гордо вскинула подбородок.

– Моё родовое имя – Нефрит, а зовут меня – Цзяолун. – В голосе женщины не слышалось ни малейшего страха, она говорила громко, чётко выговаривая слова.

Вэй-Фан переводил взгляд с одной на другого. Ему стало легче от того, что внимание Адского Дая переключилось на эту женщину. Когда тот глядел на юношу, он чувствовал себя очень неуютно. Значит, вот они какие, настоящие воины. Они куда опаснее, чем ядовитые змеи.

– А я тебя знаю, – расхохотался Адский Дай, закинув голову. – Твоим мастером была Нефритовая Лиса. Думаешь, ты можешь сражаться лучше её?

Говоря это, он вытащил из ножен свой палаш – на лезвии сверкнули голубые искорки.

– Я в этом уверена!

– Всё равно. Ты недостаточна хороша, чтобы меня победить, – насмешливо продолжал Адский Дай.

– Пусть наш спор разрешит Небо.

– Я убил твоего дружка, Тёмное Облако, – прищурился Дай. – Можешь поискать его череп вон в той куче. Впрочем, скоро ты к нему сама присоединишься.

С этими словами огромный воин прыгнул вперёд, его палаш вспыхнул жёлтым огнём. Однако Цзяолун уже не было на месте. Вэй-Фан даже не заметил, когда она успела выхватить меч, а на груди гиганта уже змеилась длинная кровоточащая рана.