Текст книги "Город зеркал. Том 1"

Мимо сарая Маэстро было не пройти – это было единственное здание в Эйчтауне с солнечными батареями на крыше. Майкл громко постучал и сделал шаг назад, став в поле зрения камеры. Маэстро внимательно разглядывал пришедшего, прежде чем впустить. Прошла секунда, и послышались щелчки нескольких прочных замков.

– Майкл, – сказал Маэстро, слегка приоткрыв дверь. На нем был рабочий фартук, на лбу – пластиковый визор с откидными линзами.

– Привет, Маэстро.

Мужчина быстро оглядел улицу.

– Быстрее, – сказал он, махнув Майклу рукой.

Внутри сарай был похож на музей. Старые компьютеры, офисное оборудование, осциллографы, плоские экраны, огромные корзины с наладонниками и мобильниками. От такого количества электроники Майкл всегда приходил в радостное возбуждение.

– И чем тебе может помочь Маэстро?

– У меня для тебя антиквариат.

Майкл достал из мешка третью вещь. Старик взял ее в руку и быстро оглядел.

– «Дженсис 872HJS». Четвертое поколение, три терабайта. Перед самой войной делали.

Он поднял взгляд.

– Откуда?

– Нашел на старом корабле. Мне надо вытащить с него файлы.

– Это надо посмотреть.

Майкл пошел следом за ним к одному из верстаков. Маэстро положил жесткий диск на тряпочную подушку и опустил линзы визора. Взяв в руку крохотную отвертку, снял крышку корпуса и принялся разглядывать детали внутри.

– Повреждение от влажности. Не здорово.

– Сможешь починить?

– Трудно. Дорого.

Майкл достал из кармана пачку «остинов». Старик пересчитал купюры прямо на верстаке.

– Мало.

– Всё, что есть.

– Маэстро сомневается. У такого нефтяника, как ты?

– Я уже не работаю.

Старик принялся разглядывать лицо Майкла.

– А, Маэстро вспомнил. Слышал несколько безумных историй. Это правда?

– Зависит от того, что ты слышал.

– Ищешь барьер. Ходишь в море один.

– Более-менее.

Старик поджал жесткие губы, а затем убрал деньги в карман фартука.

– Маэстро поглядит, что можно сделать. Приходи завтра.

Майкл вернулся в квартиру. До этого он побывал в библиотеке, и теперь в его мешке лежала толстая книга. «Большой Атлас Мира» от «Ридерс Дайджест». Такие книги на дом не выдавали, и Майкл просто дождался, пока библиотекарь отвлечется, спрятал книгу в мешок и тайком вышел.

Как всегда, от него потребовали сказку на ночь. На этот раз сказка была про шторм. Кейт слушала в напряженном возбуждении, так, будто рассказ мог закончиться тем, что он утонул в море, несмотря на то, что он сидел рядом с ней, живой и здоровый. Вчерашний разговор с Сарой продолжения не имел. Так уж они привыкли. Больше всего можно было сказать, ничего не говоря. А еще Сара выглядела задумчивой. Майкл решил, что в больнице что-то произошло, и опять же не стал расспрашивать.

Наутро он ушел прежде, чем кто-то проснулся. Старик ждал его.

– Маэстро сделал это, – объявил он.

Он подвел Майкла к монитору, электронно-лучевому. Пальцы забегали по клавиатуре. На экране засветилось изображение карты.

– Корабль. Где?

– Я нашел его в бухте Галвестон, у входа в судоходный канал.

– Далековато забрался.

Маэстро начал объяснять Майклу смысл добытой информации. Выйдя из Гонконга в середине марта, «Бергенсфьорд» отправился к Гавайским островам, а потом прошел Панамский канал и вышел в Атлантический океан. Согласно дате, которую Майкл узнал, прочтя газету, это произошло еще до распространения Пасхального Вируса. Они дошли до Канарских островов, возможно, чтобы пополнить запасы топлива, а затем пошли дальше на север.

С этого момента информация о движении корабля изменилась. Он ходил кругами у побережья Северной Европы. Потом ненадолго отошел от маршрута, дойдя до Гибралтара, развернулся, не войдя в Средиземное море, и вернулся к Тенерифе. Несколько недель стоянки, затем они снова вышли в море. Прошли через Магелланов пролив и пошли на север, к экватору.

И тут корабль остановился посреди океана. Две недели стоял без движения. Затем информация о курсе кончилась.

– Мы можем сделать из этого вывод, куда они шли? – спросил Майкл.

На экране снова появилась информация, прокладываемый курс, как объяснил Маэстро. Пролистал страницу и показал Майклу на последний пункт.

– Сможешь мне это сбросить? – спросил Майкл.

– Уже сделано.

Старик достал из кармана фартука флешку. Майкл положил ее в свой карман.

– Маэстро любопытно. Почему это так важно?

– Подумываю в отпуск отправиться.

– Маэстро уже проверял. Открытый океан. Нет ничего.

Его седые брови приподнялись.

– Или, возможно, есть?

Не дурак он.

– Возможно, – ответил Майкл.

* * *

Он оставил Саре записку. «Извини, что сбежал. Надо старого друга повидать. Надеюсь вернуться через пару дней».

Вторая машина в Оранжевую Зону уходила в 9.00. Майкл доехал до конца, вышел и дождался, пока автобус уедет. Он стоял перед знаком, закрепленным на шесте.

ВЫ ВЫХОДИТЕ В КРАСНУЮ ЗОНУ

НА СВОЙ СТРАХ И РИСК

ЕСЛИ СОМНЕВАЕТЕСЬ, БЕГИТЕ

Если б вы только знали, подумал он. И пошел вперед.

11

Сара вернулась в приют еще до начала своей утренней смены. Сестра Пег встретила ее в дверях.

– Как она? – спросила Сара.

Женщина выглядела чуть более уставшей, чем обычно. Видимо, ночь у нее выдалась неспокойная.

– Боюсь, не слишком хорошо.

Пим просыпалась, крича. Ее завывания были такими громкими, что проснулись все. Пришлось на время отвести ее в комнату Сестры Пег.

– У нас раньше бывали дети, над которыми издевались, но не настолько. Еще одна такая ночь…

Сестра Пег отвела Сару в свою комнату, похожую на монастырскую келью, в которой было лишь самое необходимое. Единственным украшением был огромный крест на стене. Пим не спала, сидя на кровати и прижав коленки к груди. Но как только Сара вошла, ее лицо немного расслабилось. «Это союзник, тот, кто знает», – было написано на нем.

– Если я понадоблюсь, я рядом, – сказала Сестра Пег.

Сара села на кровать. Грязь на девочке исчезла, колтуны в волосах либо расчесали, либо выстригли. Сестры одели ее в простенькую тунику из шерстяной ткани.

– КАК СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ СЕГОДНЯ? – написала на доске Сара.

– НОРМ.

– СЕСТРА СКАЗАЛА: ТЫ СПАТЬ НЕ МОЖЕШЬ.

Пим покачала головой.

Сара объяснила Пим, что надо сменить повязки на ранах. Девочка дергалась, когда Сара стала их снимать, но не издала ни звука. Сара наложила на раны мазь с антибиотиком, охлаждающий крем с алоэ и снова перевязала их.

– ПРОСТИ, ЕСЛИ БОЛЬНО.

Пим пожала плечами.

Сара посмотрела ей в глаза.

– ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО, – написала она. Когда девочка никак не среагировала, написала еще: – ВСЁ ЗАЖИВАЕТ.

– БОЛШЕ КАШМАРОВ НЕ БУДЕТ?

Сара покачала головой:

– Нет.

– КАК?

Проще всего, конечно, было сказать: «Со временем». Но это не было бы правдой, по крайней мере всей правдой. Сара знала, что избавиться от боли помогают те, кто рядом. Холлис, Кейт. Семья.

– ПРОСТО ТАК БУДЕТ.

Было уже почти восемь утра, Саре надо было уходить, но не хотелось. Убрав в сумку свои принадлежности, она снова взяла в руку доску.

– СЕЙЧАС МНЕ НАДО УХОДИТЬ. ПОПЫТАЙСЯ ОТДОХНУТЬ. СЕСТРЫ О ТЕБЕ ПОЗАБОТЯТСЯ.

– ВЕРНЕШЬСЯ? – написала Пим.

Сара кивнула.

– КЛЯНЕШСЯ?

Пим напряженно смотрела на нее. Всю жизнь люди бросали ее, с чего бы Саре быть другой?

– Да, – сказала Сара и перекрестила себе сердце. – Я клянусь.

Сестра Пег ждала Сару в коридоре.

– Как она?

День еще только начался, но Сара чувствовала себя совершенно вымотанной.

– Раны у нее на спине – не самая главная проблема. Я не удивлюсь, если она и дальше будет по ночам кричать.

– Есть какой-то шанс найти родственников? Кого-то, кто о ней позаботится?

– Боюсь, что для нее это будет хуже всего.

Сестра Пег кивнула:

– Да, конечно же. Глупость я сказала.

Сара дала ей моток бинта, стерилизованные тканевые тампоны и флакон с мазью.

– Меняйте повязки каждые двенадцать часов. Признаков заражения нет, но если что-то станет выглядеть хуже или у нее начнется лихорадка, сразу же пошлите за мной.

Сестра Пег хмуро поглядела на всё, что ей дали. Но потом слегка просветлела лицом и подняла взгляд.

– Хотела поблагодарить вас за тот вечер. Было так здорово выбраться. Наверное, мне следует почаще это делать.

– Питер был рад, что вы там были.

– Калеб так вырос. И Кейт. Иногда так легко забыть, насколько нам повезло. А потом видишь нечто такое…

Она умолкла.

– Пойду-ка я к детям. Что они делать-то будут без старой вредной Сестры Пег?

– Хорошая игра, позволю себе сказать, если не возражаете.

– А это видно? На самом деле в душе я мягкосердечная старушка.

Она проводила Сару до дверей. Сара остановилась.

– Позвольте вас спросить. В год сколько детей забирают в семьи?

– В год? – переспросила Сестра Пег, казалось, ошеломленно. – Ноль.

– Вообще не берут?

– Это случается, но очень редко. И никогда не берут старших, если вы об этом. Иногда оставляют младенца, а через несколько дней приходит кто-то из родственников и забирает. Но чем дольше ребенок здесь, тем больше шансы, что он здесь и останется.

– Не знала.

Сестра Пег внимательно посмотрела в лицо Сары.

– Мы не настолько отличаемся друг от друга, сами знаете. Десяток раз на дню наша работа дает нам повод рыдать. Но мы не можем себе этого позволить. От нас проку не будет, если позволим.

Чистая правда, но от нее у Сары на сердце ничуть легче не стало.

– Спасибо вам, Сестра.

Она пошла к больнице. Настроение было подавленное. Как только она вошла внутрь, Венди сразу же замахала ей рукой.

– Вас уже ждут.

– Пациент?

Женщина огляделась по сторонам, убеждаясь, что их никто не услышит. И перешла на шепот:

– Он сказал, что он из бюро переписи.

Ой-ой, подумала Сара. Быстро они.

– Где он?

– Я попросила его подождать, но он пошел искать вас в отделение. Дженни с ним пошла.

– Ты разрешила Дженни с ним разговаривать? С ума сошла?

– Я ничего не могла сделать! Она рядом стояла, когда он про вас спросил!

Венди снова перешла на шепот:

– Это по поводу той женщины с отслоением?

– Будем надеяться, что нет.

У двери в отделение Сара достала из шкафа чистый халат. В ее пользу две вещи. Во-первых, ее статус. Она врач, и, хотя ей и не нравилось так поступать, она может надавить авторитетом, если потребуется. Немного повелительного тона, туманные или не слишком туманные намеки на влиятельных людей, не называя имен, ореол высокого призвания, занятость работой, необходимость спасать жизни. Всё это Сара умела. Во-вторых, она не сделала ничего незаконного. Неправильно заполнить бумаги – не преступление, а скорее ошибка. Она в безопасности более-менее. Но Карлосу и его семье это не поможет. Если подлог раскрыт, Грейс у них заберут.

Она вошла в отделение. Дженни стояла рядом с мужчиной, в котором безошибочно угадывался типичный бюрократ – пухлый, лысеющий и с решительным выражением лица, с бледной кожей, которая явно редко встречалась с солнечным светом. Дженни встретилась взглядом с Сарой. В ее глазах стояла едва скрываемая паника. Спасите!

– Сара, – начала она. – Это…

Сара не дала девушке закончить.

– Дженни, будь добра, зайди в прачечную насчет одеял. Мне кажется, у нас они кончаются.

– Правда?

– Быстрее, пожалуйста.

Дженни спешно ушла.

– Я доктор Уилсон, – представилась Сара. – В чем тут дело?

Мужчина прокашлялся. Похоже, он несколько нервничал. Хорошо.

– Четыре дня назад тут женщина девочку родила.

Он перебрал бумаги, которые держал в руках.

– Салли Хименес. Насколько я знаю, вы были дежурным врачом.

– Простите, как вас зовут?

– Джо Инглиш. Я из бюро переписи.

– У меня много пациентов, мистер Инглиш.

Сара сделала вид, что задумалась.

– А, да. Я помню. Здоровая девочка. Проблема в этом?

– В бюро переписи не был предоставлен сертификат на право рождения. У женщины двое сыновей.

– Уверена, я об этом позаботилась. Вам надо еще раз проверить.

– Я вчера весь день проверял. В наше бюро сертификат определенно не поступал.

– В вашем бюро никогда не ошибаются? Никогда не теряют бумаги?

– Мы очень дотошны, доктор Уилсон. Согласно словам медсестры в приемной, миссис Хименес выписали три дня назад. Мы всегда сначала связываемся с семьей, но их нет дома. И ее мужа не видели на работе с момента рождения ребенка.

Глупый поступок, подумала Сара.

– Как только люди выходят отсюда, я перестаю нести ответственность за них.

– Но вы несете ответственность за правильное оформление документов. В отсутствие действительного сертификата на право рождения я буду вынужден дать делу ход.

– Ну, я уверена, что он где-то есть. Вы ошибаетесь. Это всё? У меня тут много дел.

Мужчина долго смотрел на нее, так, что Саре стало немного не по себе.

– Пока что всё, доктор Уилсон.

Куда бы ни подевалась семья Хименесов, Сара знала, что у бюро переписей не уйдет много времени на то, чтобы выследить их. Не слишком много было мест, где можно спрятаться.

Она попыталась выбросить это из головы. Она сделала всё, чтобы помочь им, и теперь ситуация вне ее власти. Сестра Пег права, у нее есть дело. Важное, которое она делает хорошо. Это важнее всего.

Она проснулась среди ночи с ощущением, что ей приснился какой-то яркий сон. Встала, посмотрела на Кейт. Она была уверена, что ее дочь присутствовала в этом сне, пусть и мельком. Скорее как свидетель, если не судья. Сара села на краешек кровати дочери и стала смотреть на нее. Девочка крепко спала, ее рот слегка приоткрылся, грудь медленно подымалась и опускалась в такт ровному дыханию, наполняя воздух хорошо знакомым запахом. В Хоумленде, еще до того, как Сара нашла Кейт, именно память о ее запахе давала ей силы выжить. Она хранила в конверте прядку волос девочки, прятала под койкой. И каждую ночь доставала конверт и прижимала эту прядку к лицу. Для нее это было вроде молитвы. Даже не потому, что Кейт была жива – Сара тогда была абсолютно уверена, что девочка умерла, – но потому, что где бы она ни была, куда бы ни отправилась ее душа, от этого запаха исходило ощущение дома.

– Всё в порядке?

Она увидела стоящего позади нее Холлиса. Кейт на мгновение проснулась, перевернулась на другой бок и снова уснула.

– Иди спать, – прошептал он.

– Потом еще посплю. Мне во вторую смену.

Холлис ничего не ответил.

– Всё хорошо, – добавила Сара.

Наступил рассвет, а Сара так и не уснула. Холлис сказал ей, чтобы она не вставала, но она всё равно поднялась. Из больницы она вернется уже после ужина, так что ей хотелось отвести Кейт в школу. От недосыпа она была будто слегка пьяная, но это не мешало четкости ее мыслей, скорее наоборот. У входа в школу она крепко обняла дочь. Казалось, еще совсем недавно для этого приходилось приседать на корточки, а теперь макушка головы Кейт была уже на уровне груди Сары.

– Мама?

Оказывается, она обнимает ее уже достаточно долго.

– Извини.

Сара отпустила дочь. Мимо быстрым потоком двигались другие дети. И она поняла, что чувствует. Она ощущала радость. Тяжесть на сердце ушла.

– Давай, иди, милая, – сказала она. – Увидимся позже.

Регистратура открывалась в девять. Сара ждала, сидя на ступенях в тени большого дуба. Приятное летнее утро, мимо идут люди. Как же быстро может измениться жизнь, подумала она.

Когда сотрудница открыла дверь, Сара встала и пошла следом за женщиной. Та была старше ее, с обветренным, но приятным лицом и полным набором блестящих вставных зубов во рту. Неторопливо устроившись за рабочим столом, она наконец посмотрела на Сару, делая вид, что только что ее заметила.

– Чем могу помочь?

– Мне нужно передать право на рождение.

Прищелкнув пальцами, женщина достала из шкафа с ячейками нужный бланк, положила на стол и опустила перо в чернильницу.

– Чье?

– Мое.

Перо застыло над бланком. Женщина подняла взгляд, на ее лице было сомнение.

– Вы молодо выглядите, милая. Вы уверены?

– Прошу вас, давайте просто сделаем это.

Сара отправила бланк в бюро переписи, прицепив к нему записку. «Извините! Наконец-то нашла его!» И пошла в больницу. День пролетел быстро. Когда она вернулась домой, Холлис еще не спал. Она подождала, пока они не лягут в постель, и наконец объявила о своем решении.

– Я хочу завести второго ребенка.

Холлис приподнялся, опираясь на локти, и повернулся к ней.

– Сара, мы же уже обсуждали это. Ты знаешь, что мы не можем.

Она поцеловала его, долго и нежно, а потом отодвинулась, глядя ему в глаза.

– На самом деле это не совсем так.

12

Десять ходов, и Калеб окончательно запер Питера. Обманный ход ладьей, жертва коня, безжалостная, и вражеские силы окружили его.

– Как тебе это удается, черт побери?

На самом деле Питер совсем не обижался, хотя было бы здорово хотя бы раз выиграть. Последний раз, когда он выигрывал у Калеба, у мальчишки была жестокая простуда и он играл будто в полусне. Но даже тогда Питер едва вырвал у него победу.

– Это же просто. Ты думал, я ушел в защиту, но я этого не делал.

– Устроил ловушку.

Мальчишка пожал плечами:

– Эта ловушка у тебя в голове. Я заставил тебя увидеть игру так, как мне было нужно.

Он принялся снова расставлять фигуры. Одной победы за вечер ему было недостаточно.

– Так что хотел тот солдат?

У Калеба была привычка менять тему разговора настолько внезапно, что иногда Питер едва поспевал за его мыслями.

– На самом деле это по поводу работы.

– Какой?

– Если честно, я даже не знаю, как сказать.

Питер пожал плечами и поглядел на шахматную доску.

– Это не важно. Не беспокойся, я никуда не уйду.

Они начали вяло ходить пешками.

– Я всё так же хочу стать солдатом, знаешь? – сказал мальчик. – Как ты был.

Он заводил этот разговор время от времени. Питер испытывал смешанные чувства от этого. С одной стороны, как отцу, ему очень хотелось уберечь Калеба от всякой опасности. С другой стороны, ему это льстило. В конце концов, парень проявляет интерес к той жизни, которую он когда-то выбрал для себя.

– Что ж, из тебя получился бы хороший солдат.

– Ты не скучаешь по службе?

– Иногда. Мне нравились мои солдаты, у меня были хорошие друзья среди них. Но я бы предпочел оставаться здесь, с тобой. Кроме того, похоже, что те времена миновали. Нет особой нужды в армии, когда воевать не с кем.

– Но всё остальное кажется мне скучным.

– Скуку недооценивают, поверь мне.

Они продолжили играть молча.

– Меня про тебя спрашивали, – сказал Калеб. – В школе.

– И что спрашивали?

Калеб прищурился, глядя на доску, протянул руку к слону, передумал, взялся за ферзя и передвинул его на клетку вперед.

– Типа того, как это, когда у меня такой отец. Он про тебя много знает.

– А кто это был?

– Его зовут Хулио.

Не из привычных друзей Калеба.

– И что ты ему сказал?

– Я сказал ему, что ты целыми днями на крышах работаешь.

На этот раз Питеру удалось свести партию вничью. Уложив Калеба спать, он налил себе выпивки из фляжки, которую подарил ему Холлис. Слова Калеба слегка уязвили его. Питер не поддался на искушение, услышав предложение работы от Санчес, но ото всего этого остался неприятный осадок. Женщина манипулировала им совершенно открыто, будто так и надо. В этом и заключался ее талант. Пробудила в нем естественное для него чувство долга, а еще ясно дала понять, что она не из тех, кому отказывают. В конце концов я вас уломаю, мистер Джексон.

Можешь пытаться, мысленно ответил он. Я останусь здесь и буду напоминать моему ребенку, чтобы он зубы чистить не забывал.

Они перекрывали крышу на старом особняке поблизости от центра города. Дом пустовал десятилетиями, и теперь в нем решили устроить квартиры. Бригада Питера две недели разбирала прогнившую башенку на крыше, а теперь они начали снимать старую черепицу. Уклон у крыши был крутой, поэтому им приходилось работать, стоя на площадках в полметра шириной, утках, как их называли, закрепленных на крыше железными скобами с интервалом в два метра. Пара лестниц, плоско уложенных на крышу по краям уток, соединяли их между собой.

С самого утра они работали голые по пояс из-за жары. Питер был на верхней утке вместе с двумя другими рабочими, Джоком Альвадо и Сэмом Футополисом, которого все звали Фото. Фото уже не первый год работал строителем, а вот Джок – всего пару месяцев. Молодой, лет семнадцати, с узким, покрытым подростковыми прыщами лицом и длинными сальными волосами, которые он убирал в хвост. Он никому не нравился, его движения были резкими и неожиданными, а еще он очень много болтал. Неписаным правилом работающих на высоте было никогда не упоминать об опасности. Дань уважения в своем роде. А вот Джок любил что-нибудь ляпнуть, глядя вниз с крыши. Типа: «Вау. Хреново же будет грохнуться» или «Так человеку точно капец придет».

В полдень они сделали перерыв на ланч. Спускаться вниз было слишком долго и неудобно, поэтому они ели прямо на рабочем месте. Джок принялся рассказывать про девушку, которую увидел на рынке, но Питер едва слушал его. Шум города окутывал их, будто туман. Время от времени мимо пролетали птицы.

– Давайте-ка снова за дело, – сказал Фото.

Они снимали старую черепицу при помощи гвоздодеров и киянок. Питер и Фото перешли на третью утку, Джок принялся работать ниже и правее их. Всё продолжал рассказывать про девушку – про ее волосы, походку, про то, как они друг на друга поглядели.

– Он заткнется когда-нибудь? – сказал Фото, крепкий мускулистый мужик с черной бородой, в которой уже виднелись седые волосы.

– Мне кажется, он звуком собственного голоса наслаждается.

– Клянусь, я когда-нибудь скину его с этой крыши.

Фото, щурясь, глянул вверх против солнца.

– Похоже, мы пару штук пропустили.

У конька осталось несколько черепиц. Питер сунул за пояс гвоздодер и киянку.

– Полезу я.

– Оставь, пусть этим займется наш герой-любовник. Джок, давай наверх, – крикнул Фото.

– Это не я их пропустил. Эту секцию Джексон делал.

– Теперь ты будешь.

– Ладно, как скажешь, – фыркнул мальчишка.

Отцепив обвязку, Джок полез вверх по лестнице на верхнюю утку и вставил гвоздодер под одну из черепиц. Когда он замахнулся киянкой, чтобы ударить, Питер вдруг понял, что он прямо над ними.

– Погоди-ка…

Черепица отскочила и полетела вниз, едва не попав Фото по голове.

– Идиот!

– Извини, не увидел, что вы тут.

– А ты думал, мы где? – рыкнул Фото. – Специально сделал. Христа ради, пристегнись.

– Это случайно, – ответил Джок. – Успокойся. Вам перейти надо.

Они сдвинулись в сторону. Джок закончил снимать черепицу и начал спускаться, когда Питер вдруг услышал щелчок. Джок вскрикнул. Второй щелчок, и лестница с грохотом заскользила вниз по крыше вместе с держащимся за нее Джоком. В последний момент он сумел соскочить с нее, и поехал вниз на животе сам по себе. С момента своего вскрика он не издал ни звука. Лихорадочно перебирал руками, ища, за что зацепиться, упирался пальцами ног в черепицу, пытаясь замедлить свой спуск. Питер ни разу не видел, чтобы кто-то падал с крыши. Сейчас же это вдруг стало не просто возможно, а практически неизбежно. И судьба избрала Джока.

Он сумел остановиться в трех метрах от края, ухватившись рукой за ржавый костыль.

– Помогите!

Питер отстегнулся и спешно спустился вниз, на нижнюю утку. Ухватившись за скобу, протянул руку вниз.

– Хватайся за руку.

Мальчишка окаменел от ужаса. Его правая рука вцепилась в костыль, пальцы левой держались за край черепицы. Он лежал, прижавшись к крыше всем телом.

– Если пошевелюсь, упаду.

– Нет, не упадешь.

Шедшие по улице люди начали останавливаться, глядя на них.

– Фото, кинь мне мою страховочную веревку, – сказал Питер.

– Не достанет. Придется перецеплять ниже.

Под весом Джока костыль начал медленно сгибаться.

– О боже, я скольжу!

– Хватит дрыгаться. Фото, давай быстрей.

Веревка упала рядом с ним. У Питера не было времени пристегиваться, парень вот-вот упадет. Фото перекинул веревку через блок, туго натягивая ее, а Питер обмотал другой конец вокруг предплечья и пополз к Джоку. Костыль сломался, и мальчишка начал съезжать вниз.

– Я уже здесь, держись! – заорал Питер.

И успел схватить Джока за запястье, когда ноги мальчишки были в считаных дюймах от края.

– Найди за что схватиться, – сказал Питер.

– Тут нет ничего!

Питер не знал, как долго он сможет держать парня.

– Фото, сможешь подтянуть нас через блок?

– Вы слишком тяжелые!

– Тогда привяжи покрепче и спускайся со скобами.

На улице внизу уже собралась небольшая толпа. Многие показывали пальцами вверх. Расстояние до земли будто увеличилось, становясь бесконечностью, грозящей поглотить их обоих. Спустя несколько секунд Фото спустился на утку прямо над ними.

– И что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Джок, у края ниже тебя небольшой выступ, – сказал Питер. – Попытайся нащупать его ногами.

– Его там нет!

– Он есть, я прямо на него смотрю.

– Окей, получилось, – спустя секунду ответил Джок.

– Сделай глубокий вдох, окей? Я тебя на секунду отпущу.

Джок еще крепче вцепился в запястье Питера.

– Шутишь?

– Я тебя не вытащу иначе. Просто лежи неподвижно. Если не будешь шевелиться, гарантирую, удержишься на выступе.

У парня не было выбора. Он медленно разжал пальцы.

– Фото, кинь мне скобу.

Питер поймал скобу свободной рукой и воткнул ее в щель между черепицами. Вынул из поясного мешка гвоздь и начал вонзать его туда же, пока гвоздь не воткнулся в дерево. Три удара молотком, и гвоздь засел крепко. Забив еще один гвоздь, Питер спустился на полметра ниже.

– Бросай еще скобу.

– Быстрее, умоляю, – простонал Джок.

– Дыши глубже. Минута, и всё будет сделано.

Питер закрепил еще три скобы.

– Окей, теперь медленно протяни руку влево и вверх. Нащупал?

Пальцы Джока схватились за скобу.

– Ага. Иисусе.

– А теперь подтягивайся до следующей. Не торопись, спешить некуда.

Перехватываясь со скобы на скобу, Джок медленно поднимался выше. Питер полез следом. Сев на утку, Джок достал фляжку и принялся жадно пить. Питер присел рядом.

– В порядке?

Джок едва кивнул. Его лицо было бледным, руки дрожали.

– Погоди минутку, пройдет, – сказал Питер.

– Черт, да хоть весь день, – сказал Фото. – Хоть всю оставшуюся жизнь.

Джок глядел в никуда. Вероятно, он сейчас вообще ничего не видит, подумал Питер.

– Попробуй расслабиться, – сказал он.

Джок глянул на обвязку Питера:

– Ты не был пристегнут?

– Времени не было.

– Значит, ты просто… сделал это, держась за веревку?

– Сработало, правда?

Джок отвернулся.

– Я думал, мне точно хана.

– Знаешь, что меня больше всего бесит? – сказал Фото. – Этот маленький дерьмец тебе даже спасибо не сказал.

Закончив работать пораньше, они сидели на ступенях лестницы дома, передавая друг другу фляжку. Джока они видели сегодня в последний раз. Парень сдал свой пояс с инструментом и просто ушел.

– Умно это было, со скобами, – продолжил Фото. – Мне бы и в голову не пришло.

– Наверняка пришло бы. Я просто первым туда добрался.

– Везучий, на хрен, этот мальчишка, я тебе скажу. А на тебя посмотреть – ты даже не нервничал.

Это было правдой. Он ощущал себя неуязвимым, его сознание было полностью сосредоточено, мысли были чистыми, как лед. Если по правде, на краю крыши не было никакого выступа, поверхность была совершенно гладкой. «Я заставляю тебя видеть игру такой, как мне надо».

Фото закрыл фляжку и встал.

– Ну что, наверное, до завтра.

– На самом деле я не уверен, – сказал Питер.

Фото изумленно поглядел на него, а потом тихо усмехнулся.

– Будь на твоем месте кто другой, я бы решил, что он перепугался, что чуть не погиб. А тебе, наверное, нравилось бы, чтобы каждый день кто-то падал, а ты его спасал. Чем же ты теперь займешься?

– Мне кое-кто другую работу предложил. Сначала я думал, что не хочу, но теперь, возможно, я передумаю.

Фото медленно кивнул.

– Что бы то ни была за работа, уверен, она поинтереснее, чем эта. Значит, всё, что о тебе рассказывали, правда.

Они пожали друг другу руки.

– Удачи тебе, Джексон.

Питер проводил его взглядом, а потом встал и пошел к зданию правительства. Когда он вошел в кабинет Санчес, та подняла взгляд от лежащих на столе бумаг.

– Мистер Джексон. Как скоро. Я думала, мне придется побольше постараться.

– Два условия. Три на самом деле.

– Первое, безусловно, ваш сын. Я уже дала вам слово. Что еще?

– Я хочу общаться с вами напрямую. Без посредников.

– А что насчет Чейза? Он мой начальник администрации.

– Только с вами.

Санчес на мгновение задумалась.

– Что ж, будь по-вашему. А третье?

– Не заставляйте меня носить галстук.

Солнце едва село, когда Майкл постучал в дверь хижины Грира. Света внутри не было, звуков тоже. Что ж, я слишком долго шел, чтобы ждать снаружи, подумал Майкл. Уверен, Луций не станет возражать.

Он положил рюкзак на пол и зажег светильник. Огляделся. Рисунки Грира. Сколько же их тут? Полсотни? Сотня? Он подошел ближе. Да, память его не обманывает. Некоторые рисунки были поспешными набросками, другие – явно плодом не одного часа сосредоточенной работы. Майкл выбрал одну из картин, отцепил ее от стены и положил на стол. Гористый остров, купающийся в зелени, вид с кормы корабля, едва заметной в нижней части картины. Небо над островом и позади него – ярко-синее, закатное; посередине, в сорока пяти градусах над горизонтом – созвездие из пяти звезд.

Дверь распахнулась. На пороге стоял Грир, наставив винтовку на голову Майкла.

– Блин, опусти эту штуку, – сказал Майкл.

Грир опустил винтовку.

– Всё равно не заряжена.

– Это радует.

Майкл постучал пальцем по листу бумаги.

– Помнишь, я сказал тебе, что лучше бы ты мне об этом рассказал?

Грир кивнул.

– Сейчас самое время.

Созвездие называлось Южный Крест – самое заметное созвездие в ночном небе Южного полушария.

Майкл показал Гриру газету, которую тот прочел без видимой реакции, так, будто содержание его ничуть не удивило. Потом описал «Бергенсфьорд» и тела, которые он нашел на корабле. Прочел вслух письмо капитана, впервые за всё то время, что оно было у него. Оказалось, что говорить все эти слова вслух – совсем не то, что читать про себя, так, будто он не подслушал чей-то разговор, а прожил его. И он понял впервые, чего хотел человек, писавший письмо, которое никогда не будет отправлено. Оно придало его словам оттенок вечности, запечатлев мысли и эмоции. Это было не письмо, а эпитафия.

Данные с навигационного компьютера «Бергенсфьорда» Майкл припас напоследок. Точкой назначения для корабля было место в южной части Тихого океана, примерно посередине между севером Новой Зеландии и островами Кука. Майкл показал его Гриру в атласе. Когда двигатели корабля умолкли, он находился в полутора тысячах миль на северо-северо-восток от цели, несомый экваториальным течением.

– Так как же он оказался в Галвестоне? – спросил Грир.

– Он не мог там оказаться. Должен был утонуть, как и написал капитан.

– Однако не утонул.

Майкл нахмурился.

– Возможно, его принесли туда течения. Я о них мало знаю на самом деле. Но скажу тебе лишь одно. Это означает, что барьера нет. И никогда не было.

Луций снова поглядел на газету. Ткнул пальцем в середину.

– Вот тут насчет того, что вирус был перенесен воздушным путем…

– Птицы.

– Слово я знаю, Майкл. Означает ли это, что вирус может до сих пор существовать?