Текст книги "Неземляне"

5. Серьёзно, вы тут не нужны

Жури плевались в наш корабль какой-то жидкостью. Мы слышали, как она стекает по корпусу шаттла. Густая оранжевая жижа заляпала иллюминаторы, и скоро мы перестали что-либо видеть. От неприятной бензиновой вони к горлу подкатила тошнота.

Жури вопили так громко, что теперь переводчик отлично улавливал их слова.

– Отправляйтесь домой!

– Смерть людям!

– Мерзкие чужаки!

– Прочь с нашей планеты!

Я вынул наушник, чтобы их не слушать. Папа крепко меня обнял. Айла вся дрожала, и мама тщетно пыталась её успокоить.

В последний день на Земле нам было очень страшно, во время протестов на Марсе – ещё страшнее, но это был настоящий ночной кошмар.

– Всё будет хорошо, – повторяла мама.

– Здесь мы в безопасности, – говорил папа и гладил меня по спине. – Не волнуйся.

А я и не волновался. Волноваться – слишком слабо сказано. Меня трясло от ужаса.

Не знаю, сколько всё это продолжалось. Казалось, целую вечность. А может, прошло всего секунд тридцать, когда по космодрому разнёсся голос одного жури. Усиленный динамиками, он перекрыл зудение остальных. Я вернул наушник в ухо и послушал перевод.

– Вы испускаете чрезмерный запах. Немедленно очистите воздух и покиньте зону посадки!

Объявление повторялось снова и снова, пока плеск странной жидкости и злобные вопли не начали стихать. А потом опять раздалось «БЗ-З-З», как от электрического купола, только не такое громкое. Жури оставили наш шаттл в покое. Сквозь иллюминатор, заляпанный оранжевой жижей, теперь можно было хоть что-то рассмотреть.

Солдаты отгоняли рой. Их металлические двузубцы выпускали дугу синего электричества. Тех, кого она касалась, отбрасывало на пару шагов назад. Оглушённые жури падали на взлётную полосу и лежали несколько секунд, жутко подрагивая. Потом медленно поднимались в воздух и уносились прочь, петляя и покачиваясь.

Минут за десять солдаты расчистили космодром. К тому времени бензиновая вонь почти развеялась, и Айла немного успокоилась.

– Я думала, жури мирные, – пожаловалась она.

Мама погладила её по волосам.

– Я тоже так думала, солнышко.

– И что мы будем делать? – спросил я.

– Ждать, – коротко ответила мама.

Через несколько секунд по шаттлу разнёсся голос из динамиков:

– Не выходите из корабля. Оставайтесь на месте.

Об этом им переживать не стоило. Мы никуда и не собирались. А минуту спустя прозвучало новое объявление:

– Союзное правительство планеты Чум извиняется за доставленные неудобства. Мы очищаем воздух от эмоций. Не покидайте корабль.

Наконец они прогнали всех нападавших и починили электрическое ограждение. Прилетел корабль, похожий на грузовик. Он завис в воздухе, и из него выпрыгнули зелёные крикки в забавных комбинезонах без штанин. Впервые я увидел одежду на обитателях Чума. Крикки быстро очистили корабль от оранжевой жижи. Другая бригада разобрала сцену, установленную к нашему прибытию.

– Вот вам и торжественная встреча, – сказал папа, провожая взглядом грузчиков.

– Нам нельзя здесь оставаться, – прошептала Айла. – Надо срочно улетать.

– Не будем спешить, – мягко ответила мама. – Сейчас мы в безопасности, а это главное.

Рабочие улетели на своём грузовике, и взлётная площадка опустела. Долгое время ничего не происходило, только из динамиков иногда напоминали:

– Не покидайте корабль. Ожидайте дальнейших инструкций.

Мы сидели в шаттле несколько часов, и страх постепенно сменился скукой. Мы с Айлой включили мультики и досматривали уже третью серию, когда шаттл снова начал двигаться.

Он заехал в открытый ангар, и двери за нами закрылись. Шаттл остановился.

– Пожалуйста, покиньте корабль. Двигайтесь по указателю.

Выход снова засветился, и ручка принялась мигать. Мы подошли к иллюминаторам.

По обеим сторонам от шаттла стояли всего шесть солдат, а впереди ждали два других жури, без оружия.

– А вдруг они нападут? – спросила Айла.

– Не нападут, – успокоила её мама. – Обещаю.

Она повела нас к выходу, и папа добавил, взявшись за ручку:

– Не забывайте, мы мирные и дружелюбные.

– Они только что пытались нас убить! – воскликнула Айла.

– А я не говорил, что будет легко.

Папа повернул ручку, и мы во второй раз ступили на планету Чум. Теперь я знал, что двузубцы могут нас парализовать, и боялся их ещё больше. Мы с Айлой шли вслед за родителями. Я старался улыбаться, но оружие было направлено прямо на нас. Трудно сохранять приветливый вид, когда рискуешь в любой момент получить разряд тока.

– Приветствую, – сказал один из жури. В переводчике его голос звучал грубо и хрипло. – Я Гиор и представляю исполнительный отдел Союзного правительства планеты Чум.

Мне в нос ударила вонь, как от кислого молока, и улыбаться стало ещё сложнее.

– Я Лини из департамента дипломатии, – сказала вторая жури, видимо, та самая, с которой мы проводили видеоконференцию. В нашем приложении были записаны тысячи человеческих голосов, и каждому жури оно назначало свой, уникальный, чтобы мы могли их различать. У Лини он звучал пискляво, как у маленькой девочки.

– Здравствуйте, – сказала мама. – Я Амора Персо из управляющего совета землян. Это мой муж, Калил Мифун, и наши дети, Айла и Лан.

Запах кислого молока усилился. Похоже, он шёл от самих жури.

– Мы очень извиняемся за волнения на посадочной площадке, – сказал Гиор. – Механический сбой в защитном куполе.

– Можно уточнить, что именно произошло? – спросила мама своим самым дипломатичным голосом. – Похоже, в нас чем-то плевали?

– Ядом, – объяснила писклявая Лини. – Это защитная функция. У жури она развилась ещё до возникновения цивилизации. В нашем обществе она порицается ещё больше запаха, но и то и другое сложно контролировать в экстремальной ситуации.

– Простите наше невежество, но что вы имеете в виду под «запахом»? – уточнил папа.

Жури переглянулись, и Лини ответила:

– Это эмоции. Так мы выражаем наши чувства. Если нас переполняют негативные эмоции, яд выделяется сам собой. А в толпе, которая собралась вас встречать, накопилось много злобы.

Так вот что означал запах бензина! Интересно, эта их кисломолочная вонь тоже эмоция?

– За что они на нас рассердились? – спросила мама.

– Они недовольны, что вы ставите под угрозу нашу мирную жизнь. Ваш народ жесток.

– Прошу меня простить, но это не так, – возразила мама.

Они отшатнулись, будто их оскорбили.

– Вы разрушили свою планету!

– Не мы, а другие люди. Мы учимся на чужих ошибках. Все, кто хотят переехать на Чум, мирные и безобидные. Мы не одобряем жестокость и никому не навредим.

– Сотни наших собратьев выразили своё несогласие, пока вы находились в шаттле, – сказал Гиор. – И почему вы не боитесь за свою сохранность, если у вас мирный народ?

– Но мы боимся! – возразила мама и оглянулась на нас. Мы кивнули.

– Наши дети до смерти перепуганы и мы тоже, – добавил папа.

Жури переглянулись.

– Вы ничем не пахнете.

– Люди не выражают эмоции через запах, – объяснил папа.

– Тогда как вы понимаете, что чувствует ваш собеседник?

– По выражению лица, по голосу.

– И сейчас вам страшно?

– Да, разумеется! – воскликнула мама. – На нас только что напал целый рой!

– Это был не рой, а собрание негодующих, – поправил её Гиор.

– А в чём разница?

– Рой агрессивный.

– Куда же ещё агрессивнее?! – не выдержала Айла.

Мама выключила переводчик и повернулась к ней.

– Айла, помолчи.

– Извини, мам.

– Как я и говорил, мы извиняемся за доставленные неудобства, – продолжил Гиор, – и уже готовим шаттл, чтобы вы вернулись на корабль людей. Вам не придётся долго ждать.

– Зачем нам возвращаться? – удивилась мама.

– Из соображений безопасности. Как видите, наш народ не готов вас принять. Очевидно, после такого вы уже не хотите у нас остаться.

– Очень хотим, – возразила мама. – Нам больше некуда податься. Мы уже не раз об этом упоминали!

Жури опять переглянулись, и Лини сказала:

– Но все сходятся во мнении, что вам всё же лучше покинуть Чум. Вы вызываете слишком сильные эмоции у нашего народа. Жизнь на этой планете будет чересчур опасной для людей.

– Со всем уважением смею заметить, что не наши действия вызвали эти эмоции. Мы всего лишь сошли с корабля и хотим жить в мире. Дайте нам шанс, и мы это докажем.

Жури склонили головы и стали перешёптываться так тихо, что переводчик не мог уловить их слова. Запах скисшего молока, уже начавший слабеть, снова ударил мне в нос. Лини неловко потирала крылья друг о друга, но я не понимал, что означает этот жест.

Наконец они повернулись к нам, и Гиор – тот, что с грубым голосом, – сказал:

– Мы обсудим вопрос с остальными и скоро вернёмся.

Чиновники вышли из ангара, смешно сгибая ноги, и кислая вонь сразу пропала. А мы остались в окружении шести солдат.

– Здравствуйте, – сказала им мама.

Молчание.

– Меня зовут Амора. А вас как?

Солдаты ничего не отвечали. Их оружие было до сих пор направлено на нас.

Мы поняли намёк и вернулись в шаттл – обсудить, что вообще происходит.

– Как думаете, что это за кислый запах? – спросил я.

– Бюрократия, – ответил папа.

Я догадался, что это шутка, но сути не понял.

– В смысле?

Мама вздохнула.

– Он имеет в виду, что эти двое не могут принимать серьёзные решения, поэтому им надо посоветоваться с более важной шишкой.

6. Дом для больших зефирин

Нам пришлось сидеть в шаттле до глубокой ночи.

Мы уже давно проголодались, и папа открыл контейнер с «Харчем». Я очень надеялся, что на Чуме не придётся есть эту гадость, но после нападения ядовитых инопланетян (ой, то есть инопланетяне – это, конечно, мы) был согласен и на такой ужин. Айла с мамой ели «дрянь», я через силу впихнул в себя кусок «язвы», а папа взял «травиловку». Он всегда её выбирал, хотя этот вкус получился особенно отвратным. Наверное, папа стыдился того, что причастен к созданию этой мерзости, поэтому брал себе самое неаппетитное.

Потом нам захотелось в туалет, но в шаттле его не было. Мы спросили солдат, нет ли в ангаре уборной, но они не ответили. Только таращились на нас своими фасеточными глазами. Честно говоря, я даже порадовался. Пока мочевой пузырь не наполнился, меня мучил вопрос: «Как нам жить на планете, где в нас плюются ядом ни за что?» Он без конца вертелся в голове, но теперь, чем сильнее хотелось писать, тем меньше я думал о страхе.

Мы с Айлой решили отвлечься от зова природы с помощью серий «Птах», загруженных на планшет. Только они быстро закончились. Когда я попытался скачать ещё, подключиться к серверу не удалось.

– Корабль сейчас с другой стороны планеты, – объяснил папа. – Он же ходит по орбите. Поэтому сигнал пропал.

– И скоро он вернётся?

Папа сверился со своим экраном.

– Думаю, где-то через час.

– Попытайся уснуть, – предложила мама. – С местной гравитацией, наверное, вы чувствуете себя очень уставшими.

«Уставшими» – не то слово. У меня каждую мышцу тянуло так, будто она не держалась на костях. Но пол в шаттле был твёрдый и неудобный, да и я боялся во сне надуть в штаны. Наконец за нами пришла Лини.

– Я буду вас сопровождать, пока вы здесь. Отдел иммиграции нашёл временное жильё. Останетесь там до возвращения на корабль людей.

Мама даже не стала в сотый раз объяснять, что идти нам больше некуда.

Лини и четвёрка вооружённых охранников поднялись в шаттл, и мы полетели над городом. Мама устроилась в переднем ряду с чиновницей жури, мы с Айлой – за ними, а папе оставалось только сесть сзади, с солдатами.

Вместе с Лини вернулся запах скисшего молока. Он явно исходил от неё.

– Я заметила, – сказала мама, осторожно выбирая слова, – что здесь чем-то пахнет. Самую малость. Это вызвано эмоцией?

Лини вздрогнула, услышав перевод.

– У нас считается невежливым указывать на запах, особенно когда мы изо всех сил пытаемся его сдержать.

– Простите, – тут же извинилась мама. – Я не хотела вас оскорбить!

– Я стараюсь обуздать свой страх, но рядом с вами это непросто, – добавила Лини.

Так вот что означала эта кислятина. В шаттле потягивало ещё и бензином. Кажется, от солдат жури. Наверное, им не понравилось, как мама расспрашивает чиновницу.

– Пожалуйста, не бойтесь, – ласково произнесла мама. – Уверяю вас, мы совсем не опасны и ни в коем случае вам не навредим!

– Спасибо, что пытаетесь меня обнадёжить, – ответила Лини.

Остаток полёта прошёл в тишине. К тому времени, как шаттл остановился, запахи жури полностью испарились – и кисломолочный, и бензиновый.

Нас привезли в небольшой квартал. Двенадцать совершенно одинаковых домов-ульев окружали просторную лужайку. Шаттл приземлился с краю, и Лини повела нас к ближайшему дому под лунным светом. Он сиял намного ярче, чем на Земле, потому что у Чума было целых три луны.

Наш дом, как и все остальные, казался тёмным и пустым. Правда, его единственный этаж по высоте не уступал двухэтажным зданиям землян.

– Их построили для ороро, поэтому всё очень крупное, – объяснила Лини.

И правда, во входную дверь мог протиснуться целый грузовик. Ну или зефирина с него размером.

Мы вошли внутрь. Пол слегка пружинил под ногами, как покрытие детских площадок на Земле. В центре большой комнаты стоял громадный, но очень низкий стол, окружённый широкими стульями – они скорее походили на садовые скамейки. Чуть в стороне расположился диван, тоже гигантский. Дальнюю стену занимали загадочные устройства и тумбочки – видимо, нечто вроде кухни. И ещё три двери вели в спальни.

Комната, которая сейчас особенно нас интересовала, ютилась в дальнем правом углу.

– Ороро производят телесные отходы так же, как люди, – объяснила Лини и показала на туалет. – Можете поместить их в контейнер в той комнате.

– Я первая! – крикнула Айла, забежала туда и захлопнула дверь. Я сразу занял очередь, чтобы пойти вторым, и крикнул сестре:

– Побыстрее, пожалуйста!

– А жури не производят… «телесные отходы»? – осторожно уточнил папа.

– Они покидают наш организм через потовые железы. Биологически это намного более эффективно.

«И намного более гадко», – подумал я про себя.

Тут Айла крикнула из туалета:

– Ничего себе, да он огроменный!

Через пару секунд послышался жуткий шум, как при запуске ракеты.

– Всё в порядке? – крикнула мама.

Айла вышла к нам и покачала головой.

– Не сидите на нём, когда смываете, а то так и умереть можно, – предупредила она.

И не обманула. Унитаз был размером с джакузи, и я с трудом умостился на краешке сиденья. А потом, когда нажал на кнопку слива, вся конструкция вместе с бачком взмыла в воздух фута на два и ужалась раза в три (и всё равно осталась раз в пять шире привычной). Раздался такой оглушительный свист, что я буквально почувствовал, как она втягивает воздух из комнаты.

Мне удалось выйти оттуда живым. Мама с папой тоже опробовали местную сантехнику, и Лини наконец оставила нас одних.

– Я вернусь утром, и мы обсудим, когда вы улетаете, – с надеждой сказала она на прощание.

После её ухода мы выбрали себе спальни. Они все были огромные, намного просторнее наших скромных отсеков на марсианской станции. В моей комнате стояли широченная, но очень низкая кровать и целый ряд комодов. Правда, мне в них было особо нечего класть, кроме планшета и запасной одежды.

Я решил полежать на кровати и обнаружил, что матрас сделан то ли из очень мягкого пластика, то ли из очень плотной жидкости. Он расходился волнами, обволакивая меня. Ощущение было странное и непривычное, и я даже подумывал перебраться на пол.

А потом матрас полностью под меня подстроился, и я как будто оказался в нежных объятиях. Стало так уютно, что я сразу провалился в сон.

• • •

Меня разбудил бьющий в окно солнечный свет. Я зажмурился, но тут же вспомнил, где нахожусь, и скорей открыл глаза.

«Я на другой планете. И моя кровать меня обнимает».

За этой мыслью пришла другая, которая тут же заставила меня вскочить с неприлично удобного матраса:

«Я могу выйти на улицу!»

Если не считать ту страшную минуту на космодроме и короткую прогулку от шаттла до «временного» дома, в последний раз мы выходили на свежий воздух ещё на Земле.

В большой комнате никого не было. Все ещё спали. Я глянул в окно на красную лужайку: и там пусто.

Тогда я на цыпочках подошёл к двери и осторожно её открыл. В нашем квартале было тихо и уютно и пахло очень приятно, как будто лесом. Солнце уже поднялось над домами и грело мне лицо.

Я вышел на крыльцо и чуть не подскочил от ужаса. Передо мной словно из ниоткуда возникли металлические двузубцы и перекрыли дорогу. Оказывается, вход охраняли двое солдат.

Один из них тоненько протянул:

– РИ-ЙИ-И?

Я рванул в дом, хлопнув дверью, схватил свой планшет и вышел обратно. Только на этот раз остановился на пороге и очень вежливо произнёс:

– Доброе утро, господа.

Я очень надеялся, что такое приветствие их устроит и они правда «господа», а не, скажем, «госпожи» или что-нибудь третье, что мне и в голову прийти не могло.

– РИ-ЙИ-И? – повторил охранник.

«Куда ты идёшь?» – подсказал переводчик. От жури тянуло скисшим молоком, а может, и от второго тоже. Значит, они меня боялись.

– Подышать свежим воздухом, пройтись по траве, – ответил я. – Можно?

Они переглянулись.

– Да, но не трогай забор.

Я спустился с крыльца и огляделся.

– А где он, сэр?

Вместо ответа солдат взлетел в воздух, держа копьё над головой, и метрах в тридцати от земли металлические зубцы врезались в ограждение. Вокруг квартала вспыхнул синий электрический купол.

Жури опустился, и я одарил его самой широкой и дружелюбной улыбкой, какую только мог изобразить.

– Спасибо, сэр!

Он ничего не ответил. Я внимательнее огляделся по сторонам и не заметил никаких признаков жизни, хотя большую лужайку окружали целых двенадцать домов. И кроме самих зданий, тут почти ничего не было. Только бежевая капсула в форме пилюли и размером с небольшой автомобиль, припаркованная у нашего крыльца. Наверное, транспорт охранников.

– Простите, можно спросить? В других домах кто-нибудь живёт?

– Нет, – ответили мне.

– А раньше жили?

Солдаты промолчали. Я вышел на середину лужайки, ступая босиком по красной траве. Ощущение было настолько приятное, что у меня едва слёзы на глазах не выступили. В воздухе витал чудесный аромат, и я вдохнул его полной грудью.

А потом встал на колени и поблагодарил судьбу за этот сладкий воздух, тёплое солнце и мягкую траву на тихой лужайке. На марсианской станции у меня нет-нет да и возникали мысли, что таких простых радостей у нас больше никогда не будет.

Вдруг в памяти всплыли события вчерашнего дня, рой жури на космодроме, и сердце тревожно заколотилось.

Я лёг на спину, согнув ноги, и стал медленно дышать, глядя в зелёное небо.

«Как бы здорово тут было, если бы в нас не плевались ядом! И все эти дома занимали люди с нашего корабля. Найя жила бы по соседству».

Я обещал себе, что обязательно этого добьюсь. Буду вести себя как можно приветливее и спокойнее – просто идеально. Заставлю жури передумать!

Вдруг послышался странный звук – «рафф-рафф», а за ним другой, похожий на раскаты грома. Синий купол зажёгся, и я поспешно вскочил на ноги. Бежевая овальная капсула влетела в наш квартал и неслась прямо на меня.

К тому моменту, когда она приземлилась на лужайку, я уже стоял в гостиной за закрытой дверью. Мама с папой, ещё сонные, только вышли из своей комнаты. Видимо, их разбудил шум от электрического ограждения.

– Наверное, это Лини, – предположил папа, глядя в окно.

Он угадал. Чиновница жури вошла с двумя большими контейнерами в лапах и вместо приветствия сказала:

– Я подумала, вам будет интересно попробовать еду разных видов.

Дверь Айлы тут же распахнулась.

– Еду, говорите?

Лини поставила на низкий обеденный стол четыре стакана и наполнила их густой серой жидкостью.

– Этим питаются жури, – объяснила она.

Пахло это варево нестираными носками, а на вкус было и того хуже.

– Скажите, пожалуйста, а есть ли у жури другие блюда? – спросила мама, очень стараясь не показаться грубой.

– Нет, – ответила Лини. – Мы никогда не понимали, зачем это надо. Все жури считают, что куда практичнее ограничиться одним.

Следующей на очереди была еда крикков. Она тоже оказалась гадкой, но по другой причине.

– Когда жури прибыли на планету Чум, здесь уже обитали крикки, и они питались мелкими зверьками, поглощая их живыми, – объяснила Лини.

Она поставила перед нами контейнер. Его содержимое непрерывно извивалось, и он скакал по столу, будто заводной.

Мама ахнула.

– Там кто-то живой?

– Нет, – успокоила её Лини. – Мы сочли такой подход варварским и помогли вывести особое растение йиро. Оно заменило криккам их привычную добычу.

Лини открыла контейнер и выложила еду на тарелку. Йиро походило на обычный огурец, но с парой десятков подвижных щупалец, торчащих отовсюду.

Айла побледнела.

– Это овощи?..

– Мы его убьём, если разрежем? – уточнил папа.

– Технически он уже мёртв, – ответила Лини.

Она нарезала йиро на четыре кусочка. Они все дрыгались с тем же усердием, что и целый огурец.

– Боюсь, от этого мы откажемся, – вежливо сказала мама.

– Мудрое решение, – одобрила Лини. – Он ещё какое-то время ёрзает в животе после того, как его съедаешь.

– Это всё? – спросила Айла.

Лини потянулась за очередным контейнером.

– Нет, ещё есть еда ороро, и у неё просто неприличное количество вкусов! Здесь у нас пять самых распространённых, но сомневаюсь, что вам понравится.

После кулинарных шедевров жури и крикков я уже особо ни на что не надеялся, но еда ороро приятно нас удивила. Лини положила на тарелку пять идеально ровных кубиков. У каждого были свой цвет, вкус и текстура. Один солёный, другой сладкий, третий горький, и ещё два, для которых я не нашёл подходящего названия. Какие-то хрустели во рту, другие тянулись, а фиолетовый сразу растаял на языке.

Все пять кубиков оказались очень вкусными. Мы смели их буквально за пару минут.

– Это. Просто. Невероятно, – медленно проговорила Айла, когда мы доели.

– Забавно, что вам понравилась еда ороро, – заметила Лини. – Она не самая практичная.

– Спасибо большое, что угостили нас. – Мама широко улыбнулась. – Это так мило с вашей стороны!

Мы уловили намёк и принялись благодарить Лини со всем энтузиазмом, какой только могли изобразить. Кажется, мы даже слегка переборщили, но ей вроде было приятно.

– Рада, что вам понравилось. Вы уже решили, когда покинете нашу планету? – спросила Лини.

Мамина улыбка даже не дрогнула.

– Почему вы так хотите, чтобы мы улетели?

– Никто не сомневается, что так будет лучше для всех наших народов. Жестокое прошлое людей вызывает у жури сильные эмоции.

– Вы уже провели с нами какое-то время, Лини. Мы правда похожи на безжалостных варваров?

– Нет, – признала Лини. – И всё же из-за вас начинаются волнения. Покинуть Чум стоит ради вашей же безопасности.

– Но мы очень мирные, – заверила её мама. – Мы никому не причиним вреда. И очень хотим у вас остаться. Мне и моему мужу не терпится найти здесь работу, внести свой вклад в ваше общество, отправить детей в школу. Союзное правительство обещало нам, что всё это можно воплотить в жизнь!

От Лини снова потянуло кислым молоком.

– Да, но после вчерашней демонстрации мы вынуждены признать, что решение было неразумным. Исполнительный отдел постановил, что выйти за пределы квартала вы сможете только в одном случае: если поедете на космодром, откуда вернётесь на свой корабль.

– Позвольте спросить, кто именно это постановил? – вежливо уточнила мама.

– Все сходятся во мнении, что решение мудрое.

– Понимаю, но кто его принял? Ведь это был кто-то конкретный?

Лини неловко потёрла крыльями друг о друга.

– Глава исполнительного отдела.

– Мы можем с ним поговорить?

– Я подам запрос на видеоконференцию.

– Мы предпочли бы встретиться лично.

Лини снова потёрла крылья. Выглядело это так, будто она сильно нервничает.

– Боюсь, ничего не получится. Отдел находится на другом конце города, а вас не выпустят даже из квартала.

– Но этот начальник сможет приехать к нам?

Лини растерянно посмотрела на маму, словно не поняла её вопроса, а та улыбнулась ещё шире прежнего.

– У нашего народа есть одна традиция, – объяснила мама. – Очень важная и всеми почитаемая. Называется «званый обед». Мы бы с радостью пригласили на него главу исполнительного отдела и всех других жури, которые пожелают к нам прийти. И, разумеется, представителей других видов, обитающих на Чуме. Нам очень хотелось бы со всеми познакомиться.

– Ради чего вы хотите провести этот «званый обед»? – поинтересовалась Лини.

– Ради того, чтобы представиться местным жителям и показать, что нас не стоит бояться.

Лини опять потёрла крылья и сказала:

– Я передам вашу просьбу в исполнительный отдел.

• • •

Пару минут спустя мы уже стояли на лужайке и провожали взглядом капсулу Лини.

– Будем надеяться, что глава отдела согласится, – сказала мама.

Я посмотрел на родителей.

– Мы можем попросить, чтобы на обед принесли еду ороро?

– Нет уж, подадим «Харч».

– Пап!

– Да шучу я!

– Если наш званый обед одобрят, я лично буду их умолять, чтобы нас снабдили этими кубиками, – заверила меня мама.

Папа нахмурился.

– Без «Харча» мы бы не выжили.

Мама приобняла его за плечи.

– Знаю, милый. Мы очень благодарны, честное слово, но гостям такое не подадим.