Текст книги "Взлет Samsung. История самой выдающейся и скандальной технокомпании в мире"

Б. Ч. жил в роскошном поместье в часе езды к югу от Сеула в Йонъине, где бродила стая павлинов, и проводил много времени в Японии со своей второй женой, парикмахером Куратой Митико, а также сыном и дочерью от нее.

Но у магната была и темная сторона. Когда чиновник, отвечающий за вопросы торговли, по имени Дэниел Ли рекомендовал правительству прекратить выделять средства из американской помощи на сахарный бизнес Samsung – он считал, что эти деньги лучше направить на покупку удобрений и пшеницы, а не сахара, который был роскошью для богатых, – его партнера жестко обвинили в мелкой коррупции и посадили в тюрьму. «Критики, – писал Дэниел Ли, – называли нас щенками, которые не боятся тигра».

Хорошо это или плохо, но «Республика Samsung» находилась на подъеме. Генри Чо вспоминал: «Они обращались со мной как с Богом».

Глава 3
Восходящая империя

«Я думаю, они [Samsung] в точности повторяют старые методы», – сказал мне за чашкой кофе после того, как я впервые пообщался с Генри, юрист по корпоративному управлению Чжису Ли, боровшийся с Samsung на собраниях акционеров. Он дал сравнение, которое часто приводят корейцы.

«Если вы посмотрите на первого короля [корейской] династии Йи, Тэчжо, у него было восемь сыновей, и пятый сын враждовал с младшим, – рассказал он. – Пятый сын позже стал третьим королем династии Йи. Но он должен был бороться против решения своего отца сделать наследным принцем младшего сына».

Затем он привел сравнение с Северной Кореей. После того как диктатор Ким Чен Ын пришел к власти, когда его отец умер в декабре 2011 года, он проводил чистки и приказал казнить своего знаменитого дядю. Позже при посадке в самолет в Малайзии его сводный брат был убит с помощью VX, смертельного нервнопаралитического вещества, используемого в химической войне.

Династическое противостояние в Samsung начало нарастать, когда «восходящие» корпоративные короли обратились к другому инструменту аристократического альянса – браку.

У Б. Ч. было пять дочерей и три сына, и почти все они заключили браки с выходцами из влиятельных семей в 1950-х и 1960-х годах. Его старший сын женился на дочери руководителя страховой компании и провинциального правителя; второй сын женился на дочери японского бизнесмена; третий сын, будущий председатель Ли Гон-Хи, женился на женщине по имени Хон Ра-Хи, которая была дочерью члена президентского кабинета по имени Хон Чин-Ки.

Брак Ли Гон-Хи с дочерью Хон Чин-Ки установил кровный союз между этими семьями. Они доверяли друг другу на протяжении десятилетий, и их отношения привели Samsung к основным властным игрокам в правительстве.

Хон Чин-Ки был колоритным адвокатом, любившим поэзию и тонко чувствовавшим слово. В 1965 году Б. Ч. основал газету Samsung – JoongAng Ilbo («Центральное время») и нанял Хонга ею руководить. JoongAng стало одним из трех главных новостных агентств Южной Кореи, созданных по образцу японских ежедневных газет. В дополнение к освещению новостей газета должна была представлять и голоса корпорации.

Для Samsung газета стала способом защиты от политических атак. Как рассказал Б. Ч. журналу Time, «массовые коммуникации – это лучший способ остановить плохих политиков».

Как глава газеты компании, Хонг был способен контролировать Б. Ч.

«Он отлично держал моего дедушку за яйца», – признался Генри Чо.

«И как же ему это удавалось?» – спросил я.

«Он был рядом с ним, – пояснил Генри. – И давал [ему] много интересной информации о политике и о том, что происходит в мире».

Другими словами, Хонг служил придворным шептуном в компании Samsung.

Генерал Пак Чон Хи (в центре) в день государственного переворота, 16 мая 1961 года

В утренних сумерках 16 мая 1961 года жители Сеула вновь проснулись от звука катившихся по улицам танков. «Мы восстанем против правительства, чтобы спасти страну, – заявил генерал Пак Чон Хи своим солдатам накануне государственного переворота. – Мы можем достичь наших целей без кровопролития. Давайте объединимся в революционную армию для спасения страны!»

«В тот день… примерно в семь часов утра, – писал Б. Ч. Ли, находившийся в Японии, – я отправился насладиться игрой в гольф после долгого перерыва. Когда я садился в машину у входа в отель, мой японский водитель Кувабара спросил, слышал ли я новость о том, что в Корее произошел военный переворот?».

Как основатель Samsung и символ порицаемого незаконного богатства в Южной Корее, Б. Ч. был включен в список допрашиваемых. В японском отеле, где он остановился, появились два агента корейского правительства. Они оставили ему записку с просьбой вернуться в Южную Корею – иначе…

Итак, Б. Ч. улетел обратно в Сеул, где «свежий летний дождь лил с черного, как смоль, ночного неба». Его подвез молодой человек на внедорожнике.

После ночи, проведенной в гостиничном номере, – чувствуя себя счастливчиком, что не присоединился к коллегам по бизнесу в тюремных камерах, – Б. Ч. предстал перед «Верховным Советом национальной перестройки». Он не знал, что его ждет.

«Миновав кабинет секретаря, я вошел в большую комнату. С другой стороны вошли несколько военных и человек в черных очках, излучавший порядочность. Я сразу же узнал в нем вице-председателя Пака Чон Хи». Он был новым диктатором Южной Кореи и лидером государственного переворота.

«В комнате царила тяжелая, напряженная атмосфера», – писал Б. Ч.

Невысокий, строгий, худощавой комплекции, генерал Пак почти всегда был в костюме или военной форме и темных очках летчика. Вечный солдат, в юности флиртовавший с коммунизмом, он был не из тех, к кому можно запросто обратиться с вопросом.

«Вы можете говорить все что угодно, без экивоков», – сказал Б. Ч. вице-председатель Пак, который также носил звание генерала армии.

Б. Ч. изложил свою точку зрения и попросил о снисхождении.

«Народ не примет этого решения», – парировал президент Пак.

Диктатор имел в виду грандиозную сделку. Samsung, как он полагал, возглавлял один из преступников-«белых воротничков». Его заключение в тюрьму, однако, было бы бессмысленным, лишая страну возможности использовать Samsung на пользу нации. Вместо этого Б. Ч. пришлось отдать большую долю в своих трех банках государству и уплатить 4 400 000 долларов в виде неуплаченных прежде налогов и штрафов. Согласно планам генерала, ожидалось, что Samsung будет безоговорочно сотрудничать в создании новой, богатой и могущественной нации. Если Б. Ч. откажется от сотрудничества, он окажется в тюремной камере.

Сын крестьянина, президент Пак был неординарным мыслителем. Ознакомившись с западной мудростью, он закрыл рынки, ввел военный порядок и заставил бизнес действовать в соответствии с его указами. Во многом мировоззрение Пака сформировалось благодаря его службе в японской императорской армии. Находясь в Маньчжурии, центре военной промышленности, он каждое утро склонялся перед портретом Гитлера, удивляя других студентов. Пак наблюдал за беспрепятственным подъемом японских групп дзайбацу и их резкими перегибами, вредившими национальным интересам.

«Их устаревшие методы управления бизнесом не слишком вдохновляют прогресс. Они делают все, чтобы сконцентрироваться и сохранить собственность в семье, – так однажды отозвался президент о южнокорейских чеболях. – Это противоречит здоровому развитию компаний».

«Сейчас от нас настоятельно требуется, – сказал он в речи в июне 1965 года, – не завидовать процветанию Америки и не бояться экспансии Японии, а скорее подражать тому настрою мысли и движению, которые сделали возможными их достижения».

Под его наблюдением Корея частично сохранила довоенные и послевоенные японские экономические модели, с головокружительной скоростью став более дисциплинированной, милитаризованной, контролируемой государством и нацеленной на экспорт больших объемов продукции. Другими словами, японское чудо должно было быть абсолютизировано в Южной Корее.

Для этого у генерала Пака был мощный набор инструментов и рычагов. Он воодушевил южнокорейцев верой в то, что они черпают силу из чистой и незапятнанной родословной под названием minjok – идея, впервые предложенная корейцам их японскими повелителями в начале века.

Режим захватил частные банки, принадлежавшие Samsung, Hyundai и им подобным, и запретил корпорациям в будущем владеть банками, так как это давало слишком большую финансовую власть промышленникам, которые были склонны создавать финансовые пузыри и вести закулисные сделки. Президент Пак вынудил магнатов искать способы заслужить его благосклонность. Государственные консорциумы объединили капиталы и технологии, чтобы помочь Корее вырваться вперед в металлургии, судостроении и нефтехимии. Его режим установил жесткие экспортные квоты, натравливая одну компанию на другую. Если одна из них придет в упадок, государственные субсидии ей сократятся, и чеболь рухнет.

И, наконец, начался приток иностранных денег. Американская донорская помощь для военных баз в Южной Корее и огромные выплаты Соединенных Штатов в обмен на отправку корейских войск во Вьетнам, а также японские репарации на общую сумму 800 миллионов долларов, предназначенные для восстановления дипломатических отношений, были использованы для создания современной сети дорог, инфраструктуры и портов, что стимулировало подъем промышленности.

Председатель сталелитейной компании Posco предстал перед работниками в июне 1965 года и сказал: «Этот сталелитейный завод построен на деньги японцев, – такова плата за кровь наших предков. Если мы потерпим неудачу, это будет несмываемый грех перед историей и южнокорейским народом».

Чан Чжу-Юн, основатель Hyundai, был еще более резок, швыряя пепельницы и раздавая пощечины руководителям высшего звена, если те не достигали финансовых целей, строго поставленных компанией.

Б. Ч. Ли стал первым председателем Федерации корейской промышленности, совета старейшин бизнеса, который собрался, чтобы согласовать свои цели с целями режима и защитить чеболи от жесткого вмешательства.

Через эту лоббистскую группу президент Пак подтолкнул Samsung к строительству завода по производству удобрений, который стал краеугольным камнем национального развития и гарантом легитимности режима.

«Правительство предлагает свою полную поддержку», – сказал Б. Ч. президент Пак.

В 1966 году, после восемнадцати месяцев строительства и нескольких лет обеспечения всех нужд за счет японского капитала, был открыт новый завод Б. Ч. Ли.

«На прошлой неделе в прибрежном городе Ульсан старая и новая Корея вступили в символическое противостояние, – сообщал Time. – Весенние туманы, окутавшие ландшафт, впервые смешались с облаками аммиачных выбросов, а корейские фермеры в традиционных костюмах стояли бок о бок с бизнесменами и правительственными чиновниками в аккуратных деловых костюмах западного образца. Все они собрались на открытие нового завода компании Korea Fertilizer Co. по производству удобрений, который, с годовой мощностью 330 000 тонн удобрений, будет одним из крупнейших в мире».

Но во время строительства химикаты, привезенные в страну для использования в производстве удобрений, были проданы фирме по переработке сахарина с прибылью 40 000 долларов.

Это вызвало огромный скандал, поскольку коррупция рассматривалась как подрыв усилий страны по экономическому развитию.

«Съешь этот сахарин!» – выкрикнул оппозиционный член парламента, бросив на пол в парламенте банку с человеческими экскрементами, что остановило выступления в тот день.

Ли Чан Хи, второй сын Б. Ч. и менеджер компании Samsung, отвечал за продажу химикатов. Его приговорили к пяти годам тюремного заключения за коррупцию. Б. Ч. был вынужден уйти в отставку и передать 51 процент акций завода по производству удобрений правительству в попытке добиться снисхождения для своего сына.

Следуя корейской традиции, он назначил старшего сына Ли Мэн Хи главой Samsung вместо себя.

Но этот сын, как сказал мне Генри Чо, был «возмутителем спокойствия».

По слухам, он был жестоким и распутным человеком, не способным руководить компанией. Позже Мэн Хи признался одному южнокорейскому журналисту, что заставил уважаемого придворного «шептуна» Хона войти в кабинет и опуститься перед ним на колени, чем сильно его унизил. Б. Ч., недовольный беспорядочным стилем руководства своего сына, вернулся в Samsung и в конце концов приказал ему уйти в отставку.

Когда Чан Хи вышел из тюрьмы, он надеялся на теплый прием со стороны отца.

«Но отец не позволил ему возглавить компанию. Он был очень хорошим предпринимателем, – рассказывал мне Генри, – но, по словам моего дедушки [Б. Ч. Ли], оказался слишком разборчив в деталях и мелок в масштабах [своего мышления]».

Поэтому Чан Хи отправил президенту Пак Чон-Хи анонимное сообщение с подробным описанием недвижимости и других активов, которыми владел его отец, что вызвало грандиозный раскол между отцом и сыном. Вслед за этим расколом второй сын исчез в неизвестности и умер от лейкемии в 1991 году.

В 1968 году Б. Ч. формально переназначил сам себя председателем Samsung. В конце концов он решил передать компанию своему младшему сыну, Ли Гон-Хи.

«В будущем Гон-Хи будет руководить Samsung», – заявил он семье в сентябре 1976 года, по словам его сына Мэн Хи.

«Я не могу забыть внезапный шок, который испытал, услышав слова отца, – писал Мэн Хи в мемуарах. – К тому времени между отцом и мной уже произошел раскол, но я все еще верил, что он когда-нибудь передаст мне бразды правления Samsung».

Удрученный и побежденный, Мэн Хи отправился в фактическое изгнание в буколическую рыбацкую деревню, где местные рыбаки дали ему прозвище «председатель». Шагая, слегка прихрамывая (осложнение наследственного неврологического расстройства), он говорил всем, кого встречал, что отец лишил его финансовой поддержки. В какой-то момент у него даже не хватило денег на оплату проезда в автобусе.

У низвергнутого принца все больше проявлялись параноидальные наклонности, и, по слухам, он стал жестоким психически больным.

«На самом деле, это мне пришлось бежать от преследований отца, который размахивал клюшкой для гольфа, как сумасшедший», – сказал Мэн Хи заезжему журналисту. Он был убежден, что за ним следят, что люди из компании Samsung замышляют его арест или похищение.

Неофициальный южнокорейский биограф назвал его «принцем Садо из Samsung», напомнив об исторической трагедии династических распрей, бушевавших в Южной Корее в течение восемнадцатого века. Принцу Садо, двадцатисемилетнему наследнику землевладельца, приписали психическое расстройство и по приказу отца в наказание заперли в сундуке с рисом; он умер там от голода в 1762 году.

Когда бизнес по производству удобрений был уничтожен, Б. Ч. превратил Samsung в предприятие гораздо более рискованной, но быстро развивающейся отрасли – электроники. Южная Корея, приблизившись к процветанию, бросила вызов хору западных критиков, которые считали, что такой скачок «из грязи в князи» на мировом рынке невозможен.

Глава 4
Поход сотрудников Samsung

В 1974 году генеральному директору Samsung Чжин-Ку (Ч. К.) Кану позвонил калифорнийский предприниматель Джозеф Саддат, который рассказал ему о финансовых проблемах в Korea Semiconductor, новом совместном предприятии, созданном Саддатом и корейским бизнесменом.

Госдепартамент США внимательно следил за нестабильным финансовым положением Korea Semiconductor, опасаясь последствий дефолта, поскольку подобные проекты получали кредиты от правительства США. Считалось, что они отвечают национальным интересам как Соединенных Штатов, так и Южной Кореи, будучи средством стимулирования застойной корейской экономики. С введением нефтяного эмбарго ОПЕК стало ясно, что Соединенным Штатам и Корее необходимо создавать новые отрасли с добавленной стоимостью, которые опирались бы на высококвалифицированных рабочих, а не на природные ресурсы, такие как нефть. Полупроводники были хорошей ставкой, поскольку применялись и в космических челноках «Аполлон», отправляемых на Луну, и в ракетах с лазерным наведением, развернутых во время Вьетнамской войны.

Ч. К. ухватился за новую возможность. «Я подумал, что электронная компания без полупроводников – как автомобиль без двигателя», – писал он. С одобрения Б. Ч. Samsung купил долю Саддата в компании.

Менеджеры Samsung предостерегали от этой сделки. Производство наборов микросхем (чипсетов) было дорогостоящим и невероятно рискованным. Полупроводниковая промышленность, заведомо нестабильная, требовала огромных инвестиций и многих лет, чтобы окупить затраченные деньги, что заставило бы Samsung бороться с хаотичными колебаниями цен. Успех в области полупроводников требовал масштабного ви́дения и устойчивой приверженности ему.

Лидеры отрасли, особенно японцы, обладали замечательной способностью конкурировать с Intel и Fairchild Semiconductor и даже превосходить их благодаря долгосрочной поддержке правительства. Samsung мог стать лишь третьесортным игроком на этом рынке.

«Компания производила полупроводники только на бумаге, – писал позже третий сын Б. Ч., Ли Гон-Хи. – Реальность заключалась в том, что в основном они были способны делать нечто чуть более сложное, чем транзисторы, основные элементы, используемые в микропроцессорах для калькуляторов и компьютеров, но с небольшой собственной добавленной стоимостью».

Руководители Samsung вмешались, чтобы заверить приезжих американских контрагентов в надежности операции. И их удалось убедить. «Все выглядит хорошо организованным и контролируемым», – телеграфировал контрагент в Вашингтон.

Не сумев вытащить Korea Semiconductor из красной зоны, оставшийся партнер предложил продать и свою долю. Ли Гон-Хи, убежденный в долгосрочной важности чипсетов, согласился профинансировать часть сделки из собственных средств.

Шаткое новое партнерство переименовали в Samsung Semiconductor. Но время для нового предприятия было зловещим. Два года спустя, в 1979 году, глава разведки президента Пака застрелил диктатора после того, как они вдвоем горячо поспорили за ужином. В результате возникшего хаоса военные убили сотни продемократически настроенных протестующих в городе Кванджу в мае 1980 года. А потом жестокий генерал по имени Чон Ду Хван выиграл сфальсифицированные выборы и захватил TBC, радиовещательную станцию Б. Ч.

Б. Ч. искал способы для Samsung оправиться от политических потрясений. Основатель Hyundai, Чан Чжу-Юн, завоевал расположение нового правительства, представив свою компанию оплотом тяжелой промышленности, и получил почетную докторскую степень в Университете Джорджа Вашингтона. Б. Ч., стремясь превзойти его, успешно лоббировал через одного южнокорейского политика получение почетной докторской степени в Бостонском университете.

Посетив США в 1982 году для получения этой почетной степени, Б. Ч. побывал на сборочных линиях полупроводников компаний IBM, GE и Hewlett-Packard. Их изобретательность поразила его, а дома настигло мрачное осознание.

«Мы опоздали», – сказал он сыну.

Б. Ч. был готов отказаться от полупроводников. Но под всевозрастающим давлением Hyundai, которая тоже начала выпускать полупроводники, он решил, что Samsung должен дать отпор. В самолете, возвращаясь из Бостона, сын пытался убедить его, что полупроводники – это решение проблемы.

После долгих размышлений Б. Ч. согласился.

В феврале 1983 года Б. Ч. проснулся рано утром в номере токийского отеля Okura, позвонил своему помощнику Хон Чин-Ки и велел ему опубликовать в газете JoongAng заявление, названное Токийской декларацией.

«Многочисленное население нашей страны проживает на небольшой территории, – говорилось в ней, – три четверти которой покрыты горами, и почти полностью лишены природных ресурсов, таких как нефть или уран.

К счастью, у нас высокий уровень образования и много прилежных и трудолюбивых людей, что позволило добиться быстрого экономического роста за счет массового экспорта дешевых товаров. Но сейчас, когда страны по всему миру переживают рецессию, а также с ростом торгового протекционизма, основанный на экспорте метод наращивания национальной мощи достиг своего предела.

Мы надеемся внедриться в полупроводниковую промышленность, опираясь на огромную силу ума и креативность нашего народа».

По настоянию председателя компания Samsung начала серию мероприятий по физической и интеллектуальной подготовке своих менеджеров.

«Люди, которых я собираюсь нанять, пойдут в поход», – объявил однажды утром менеджер своей аудитории.

Лицо Ким Нам-Юна просветлело, когда он делился со мной воспоминаниями о походе на корейское барбекю однажды ночью.

Нам-Юн, инженер по полупроводникам, вместе с сотней других отправился в ту ночь в поход недалеко от тематического парка Samsung Everland. В течение дня и ночи участники должны были пройти по горам вокруг Йонгина расстояние в 64 километра (около 40 миль).

Поход был организован, чтобы проверить интеллектуальную выносливость команды, готовившейся к гонке по созданию чипсета 64K DRAM, одного из первых полупроводников, используемых в калькуляторах.

«Был самый разгар зимы», – вспоминал он. Бывший пехотинец одной из наиболее строгих воинских частей своей страны, Нам-Юн вместе с коллегами шел строем у подножия горы.

Пока они шагали сквозь холодную январскую ночь, командир подразделения несколько раз устраивал им засады, внезапно заставляя решать задачи и головоломки.

«Найдите живое существо и принесите его мне», – приказал командир отряда инженерам. Но на бесплодном коричневом горном склоне не было видно почти никакой живности.

Походники обыскали все вокруг, но ничего не нашли. Поэтому Нам-Юн и его команда достали из коробки для завтрака сушеный анчоус – обычное корейское блюдо. Они положили рыбку в чашку с водой и передали командиру.

«Еще минуту назад, когда мы его поймали, он был жив», – заверили они.

Очевидно, они придумали творческое решение, в чем и состоял смысл теста.

«Ладно, идите дальше!» – смеясь, сказал управляющий.

Когда взошло солнце, усталый взвод спустился с горы и отправился на новую сборочную линию Samsung. Каждый из участников написал заявление о приеме на работу и подписал его.

«Если Samsung что-то делает, проект будет успешным», – написал Нам-Юн, подписывая свое имя на обязательстве.

В семь часов утра инженеры собрались, приняли душ и надели свежую одежду. Хотя накануне они не спали, но работали до одиннадцати часов вечера.

«Для нас это обычный рабочий день», – сказал он.

Настал исторический момент. Samsung открыл свой первый завод по производству полупроводников в 1983 году. Компания построила его всего за шесть месяцев, а не за три года, как полагалось по отраслевому стандарту. «Посетителю завода Samsung приходилось ориентироваться на ухабистых, узких улицах в районе Юниня. Движение часто бывало затруднено, поскольку фермеры на культиваторах для посадки риса боролись за пространство с грузовиками, перевозившими многомиллионные партии полупроводников», – писал журналист Марк Клиффорд, одним из первых посетивший это место. Но смотреть там было особо не на что.

Что же ими двигало?

«Мысль о банкротстве», – ответил бывший генеральный директор Samsung Electronics Ли Юн-Ву, в то время управлявший заводом, производившим чипы.

Инженерам Samsung для обучения технологиям был предоставлен ограниченный доступ к компании Micron, производившей чипы в штате Айдахо. У Micron имелись финансовые проблемы, и они были готовы продать лицензии на свои технологии за определенную плату. Американские инженеры запретили корейским коллегам прикасаться к компьютерам или заходить в некоторые секретные помещения. Но корейские инженеры приходили сюда с открытыми глазами, запоминая увиденные диаграммы. Каждый вечер они возвращались в гостиничные номера, чтобы воссоздать диаграммы, собирая по памяти невероятно сложные полупроводниковые схемы.

Они дарили керамические изделия японским руководителям ныне несуществующего совместного японо-тайваньского производства под названием PSC, в обмен на возможность купить запчасти PSC и оборудование для производства чипсетов, которые японцы выпускали почти монопольно.

«Имея большой опыт работы в Японии, я бросился ездить туда-обратно, с нашего полупроводникового завода в Японию, чтобы обеспечить безопасность технологии, – писал в мемуарах Ли Гон-Хи, ныне занимающий пост заместителя председателя. – Почти еженедельно посещая Японию, встречаясь со специалистами по полупроводникам, я пытался узнать у них что-нибудь полезное. В то время я часто тайно приглашал японских специалистов в субботу и заставлял их обучать моих инженеров всю ночь, прежде чем отправить их обратно в воскресенье».

«Японцы работали с недостижимой для нас точностью, – признал Нам-Юн. – Это было различие культур».

Б. Ч. знал, что Samsung не может позволить себе вечно терять деньги. Производство полупроводников обходилось дорого, а гарантии государственной поддержки выглядели весьма неопределенно. Японские фирмы тем временем выбрасывали свои микросхемы на рынок, принося убытки Samsung.

Б. Ч. перераспределял прибыль от других предприятий Samsung, чтобы в моменте поддерживать проекты производства полупроводников. Это было бы невозможно сделать в открытой акционерной американской компании, вынужденной сосредоточиться на краткосрочной прибыли. Б. Ч., которому было за семьдесят и у которого обнаружили рак легких, испытывал нарастающее чувство срочности.

«Он предсказал, что после его смерти Samsung просто рухнет», – сказал мне Генри Чо.

В декабре 1987 года после массовых протестов Чон Ду Хван ушел с поста лидера страны, открыв путь первым демократическим выборам. Экономика оживилась в ожидании открытия через два месяца Олимпийских игр 1988 года в Сеуле, подпитывая патриотический пыл, который, как все надеялись, укрепит позиции Samsung в мире.

На рекламе Samsung того периода, созданной по случаю празднования пятидесятилетия фирмы, двое детей пристально смотрели на изображение Солнечной системы. Планеты были заменены изображениями персонального компьютера, полупроводника, двойной спирали ДНК и орбитального спутника.

«Пятьдесят лет с нашим minjok», – гласил слоган, используя патриотический термин для обозначения корейской расы.

Успех Samsung не был связан с продажами, операциями, экономической политикой и результатами деятельности. Это была история патриотизма и стойкости духа. Samsung апеллировал к тем чувствам, эмоциям и ощущению единства, которые испытывали южнокорейцы. Руководство концерна понимало человеческую потребность быть частью чего-то великого, большего, чем ты сам; оно обещало корейцам славу.

В рекламном объявлении компания Samsung заявила о своей миссии: «Стать ведущей корпорацией в истории человечества».