Текст книги "Когда уходит друг. Как пережить потерю любимого питомца"

Глава 1. Я и моя собака – единое целое?

В отношениях собаки и человека есть нечто особенное: собаки украли механизм выработки окситоцина, зарезервированный природой для наших детей.

БРАЙАН ХЭЙР[13]13
  Брайан Хэйр (род. 1976) – американский эволюционный антрополог. Изучает эволюцию сознания у человека и высших приматов. На русском языке вышла его книга «Почему собаки гораздо умнее, чем вы думаете». Прим. перев.


[Закрыть]

Мы живем в Сиднее, рядом с пляжем Бонди-Бич. По утрам и вечерам мы с Лейлой гуляем вдоль берега, и я всегда поражаюсь, сколько собак бегает по траве рядом с пляжем (на сам пляж доступ собакам запрещен) – на поводках и без. Порой у меня такое чувство, что я смотрю фильм про инопланетян. У них тоже есть разномастные питомцы, как у нас, и они также водят их на поводках. Я думаю: «О! Рядом с ними вышагивает загадочное создание, смотрит на них приветливо и даже с обожанием, инопланетяне его контролируют, а оно ничего не имеет против. Как удивительно!» Но это же один в один наша ситуация: животные рядом с нами боготворят нас, но они такие же «инопланетные». Мы не знаем, о чем думает собака (специально для любителей кошек, пока они не возмутились, поясню: кошек мы не выводим на прогулку на поводках. Ни мы, ни они не получим от этого удовольствия. Вот почему я вернусь к данной теме чуть позже), но ей хорошо. Она именно там, где хочет быть. С нами. И нам тоже хорошо. Мы тоже на своем месте. Как-то раз во время очередной прогулки по чистому золотому песку я наблюдал похожую сцену, только с людьми. В песке возились малыши, они строили замки, делали запруды для накатывающих волн, смеялись и радовались жизни. Им тоже было хорошо, как и щенятам. И их родители тоже были счастливы – так мы чувствуем себя рядом с собакой. Я подумал, что между собаками и детьми много общего. Мы так же не знаем, что творится у малышей внутри. Мы не догадываемся, о чем они думают, но видим, что они счастливы и живут «здесь и сейчас». Так же, как собаки. Так же, как и мы в присутствии маленьких детей и собак.

Ничего удивительного в этом нет. Я описал обычную сценку из повседневной жизни, которую и вы, дорогие читатели, наверняка не раз наблюдали. И все же это удивительно: ведь мы даже не предполагали, что представители другого вида будут испытывать удовольствие от общения с нами. Я смотрю на собак и вижу, что они по-настоящему счастливы. Еще лет десять назад ученые возразили бы, что мы этого не знаем и что я проецирую на собак собственные чувства. Конечно, вы тоже можете сослаться на расхожее мнение, что эмоции объективны, поддаются измерению и наблюдению со стороны, а чувства субъективны и известны только его обладателю. Другими словами, мы знаем, что у животных есть эмоции, но не знаем, как они их «переживают». По мне, это искусственный подход. Сейчас никто, и эти самые ученые в том числе, уже не отрицает, что собаки чувствуют себя счастливыми. Похоже ли их счастье на счастье их человека-компаньона? Этого мы никогда не узнаем наверняка, да и въедливые философы всегда найдут к чему придаться. Но у собак есть нечто похожее на нашу концепцию счастья (не знаю насчет других, но я в этом абсолютно уверен). Скажу даже, что собачье счастье совершеннее человеческого, поскольку свободно от примеси других чувств. Собакам доступно чистое счастье. И мы чувствуем это, отсюда наше желание проводить с ними как можно больше времени. Собаки – наши единственные проводники в мир чистого, абсолютного счастья.

Моя жена Лейла – педиатр, она принимает на дому; и я с удовольствием наблюдаю за ее работой. К нам приходят мамы с детьми – точнее, сначала они приносят новорожденных, потом приводят малышей и в конце концов – подростков. Конечно, отцы тоже приходят, но значительно реже, поэтому, чтобы не усложнять, я буду говорить о женщинах. Даже если у детей серьезные проблемы со здоровьем, матери не могут надышаться на своих чад. Они смотрят на них с умилением. Охотно рассказывают об их проделках. Одним словом, они любят своих детей. Отчасти это объясняется тем, что они «другие». Они воплощают в себе наше прошлое, более нам недоступное, и мы хватаемся за возможность прикоснуться к нему. Мы не помним своего раннего детства, но наслаждаемся инакостью. Нам приятно наблюдать за беззаботно играющими детьми. Погруженные в себя или в свои маленькие придуманные миры, дети – сама непосредственность, которой мы давно лишились, но все еще тоскуем по ней.

С собаками (и другими животными, как мы скоро увидим) похожая ситуация. Да, мы приписываем им чувства, поразительно похожие на наши. Но, по-моему, у собак вообще, а не только у щенков есть прямой доступ к миру чувственного счастья, утраченного нами. Вот почему некоторые из нас не мыслят себя без собаки – напоминания или зеркала нашего эволюционного прошлого. Когда люди были охотниками-собирателями, их роднило с собаками гораздо большее. Они держались маленькими группами, много общались, жили мирно, ничего не знали о военных конфликтах и болезнях, которые уничтожают нас сегодня. Да, возможно, жизнь была короче, чем сейчас, но наверняка здоровее и проще. Почти как жизнь собак.

Вернусь к своим наблюдениям за счастливыми собаками во время прогулок. Странно, но люди не видят, что их питомцы – это чудо, а ведь они самое что ни на есть чудо: «инопланетные» создания с непостижимым для нас внутренним миром, охотно посвящающие нам все свое время. Разве это не «Звездные войны», только в реальной жизни? Невероятно!

Мне всегда было интересно, что люди захотят узнать у инопланетян, если те вступят с нами в контакт. Наверное, каждый свое. Лингвисты – как они общаются. Политики – как управляют. Музыканты – на каких инструментах играют. IT-специалисты – насколько мощные у них компьютеры (или, может, они такие, что нам даже и не снилось). Лично я сначала выясню, удалось ли им избавиться от вооруженных конфликтов и насилия, а потом спрошу самое интересное: кто еще присутствует в их жизни? Есть ли у них кто-то похожий на наших собак и кошек, считают ли они, что нельзя лишать жизни животных, во что многие даже здесь, на Земле, начинают верить? А может быть, они достигли с другими существами полной гармонии и мысль о том, чтобы их съесть, даже не приходит им в голову? Да, признаю, у меня, как вегана, это пунктик. Думаю, не только я, но и каждый, у кого есть собака или кошка, тоже захочет узнать про инопланетных питомцев. Как вид мы сейчас помешаны на животных. И эта одержимость только растет.

Люди всегда любили собак – кто-то больше, кто-то меньше. И все же сейчас мы переживаем настоящий собачий бум. Почти двадцать лет назад я написал книгу «Dogs Never Lie About Love» («Собаки никогда не лгут о любви»). Читателям она очень понравилась, чего не скажешь о профессионалах – зоологах, специалистах по поведению животных и даже ветеринарах. Они отмахнулись от моих исследований эмоций у собак, посчитав их дилетантскими, а выводы – преждевременными. Теперь же почти в каждом уважающем себя американском или европейском университете есть лаборатория по изучению когнитивных способностей собак. Что-то подсказывает мне, что ученым приглянулся этот термин своим научным звучанием, но исследования не ограничиваются интеллектом собак. Ученых, по-моему, всегда занимал вопрос (и не обязательно в мирных целях), так ли умны «другие» – создания, расы, пол или социальный класс – в общем все, кто чем-то от них отличается. Но сейчас даже отчаянные ретрограды не могут отрицать богатство эмоционального мира у других видов. Люди запоем читают новые книги о животных, такие как «Душа осьминога» Сай Монтгомери[14]14
  Монтгомери С. Душа осьминога. Тайны сознания удивительного существа. М.: Альпина нон-фикшн, 2018. Прим. перев.


[Закрыть] (и ее же книга «The Good Good Pig» – «Хорошая хорошая свинья»), «“Я” значит “ястреб”» Хелен Макдональд[15]15
  Макдональд Х. «Я» значит «ястреб». М.: АСТ, 2017. Прим. перев.


[Закрыть], «Что знает рыба» Джонатана Бэлкомба[16]16
  Бэлкомб Дж. Что знает рыба. Внутренний мир наших подводных собратьев. М.: КоЛибри, 2019. Прим. перев.


[Закрыть] и «Последнее объятие Мамы» Франса де Вааля. Книга Петера Вольлебена «Тайная жизнь деревьев»[17]17
  Вольлебен П. Тайная жизнь деревьев. Что они чувствуют, как они общаются – открытие сокровенного мира. М.: Издательский дом ВШЭ, 2019. Прим. перев.


[Закрыть] об эмоциях и социальных структурах растений стала мировым бестселлером. Вольлебен написал продолжение про животных (я подготовил предисловие к американскому изданию этой книги), но, признаюсь, эта работа уже не так впечатляет, как книга про деревья, подарившая нам интеллектуальное прозрение от осознания чего-то очень важного, о чем мы даже не задумывались.

Но почему собаки? И почему сейчас? За ответом далеко ходить не надо: за последние десять лет мы более-менее свыклись с идеей коэволюции двух видов: людей и собак. Еще недавно научное сообщество единогласно считало, что собаки стали первыми одомашненными животными, и произошло это десять – пятнадцать тысяч лет назад, когда начался процесс одомашнивания и культивирования растений. Те, кто серьезно интересуется темой, сдвинули дату до двадцати пяти тысяч лет и получили единодушное одобрение коллег. Некоторые и на этом не остановились и предположили, что первые одомашненные собаки появились тридцать пять тысяч лет назад. Не прошло и двух лет, а мы говорим уже о пятидесяти тысячах. Именно тогда возник наш современный вид, Homo sapiens. То есть мы подружились с собаками вскоре после того, как стали людьми. Можно с уверенностью утверждать, что мы развивались вместе с собаками и в процессе учились их любить. (Мне очень нравится термин коэволюция; более того, он соответствует моим убеждениям и я хотел бы сам его придумать, но, увы, и близко не стоял к автору.)[18]18
  Дарвин писал о концепции коэволюции в отношении растений и насекомых, а Пол Эрлих впервые использовал термин «коэволюция» в современном понимании в 1964 году, но не имел в виду собак. В журнале Nature Communications 14 мая 2013 года написали, что исследователи обнаружили некоторые мозговые процессы, подтвердившие коэволюцию, – например, в генах, отвечающих за выработку серотонина.


[Закрыть] Действительно, детская любовь отчасти объясняется зависимостью детей от взрослых. С собаками получается еще интереснее, потому что их зависимость постоянна. Мы не можем рассчитывать на помощь детей, но на заре эволюции нашего вида, скорее всего, пользовались помощью собак: они охраняли наши колыбели и защищали нас ценой своей жизни (как, впрочем, и сейчас).

Что собаки получили взамен? Пожалуй, намного меньше, чем отдали. Они происходят от волков, а те прекрасно сами добывают пищу, согревают себя, размножаются, находят друзей и стаю, которая гарантирует безопасность их семье. Мы даем им не это, а свое сердце. Почему они жаждут любви? На этот вопрос я вряд ли отвечу. Собаки привязаны друг к другу не меньше, чем к нам. Кошки, скорее, предпочтут человеческое общество кошачьему. Но покажите мне собаку, которая не хочет общаться с другими собаками и не получает удовольствия от возни, беготни и игр с ними. В общем, нам следует вести себя скромнее: мы никогда не заменим собаке другую собаку. Я помню, что ловил на себе снисходительный взгляд своего пса, когда мы играли в догонялки. Он прекрасно понимал, что с представителем собачьих мне не сравниться, но старался не подавать виду.

Выдвину фантастическую гипотезу: мы считаем себя друзьями «инопланетных» существ; а что, если и собаки считают так же? Мы во многом им уступаем, не похожи на них, и вполне возможно, что когда-то они тоже стали к нам приглядываться с интересом.

Но нам еще предстоит собрать этот пазл. Собаки тянутся к нам и дарят свою любовь не только за доброту и ласку. Парадокс в том, что они любят даже «хозяина» (некоторым нравится эта роль), который их бьет, обижает или издевается над ними. Позже, в главе, посвященной веганству, я попытаюсь понять, почему в некоторых странах – имею в виду Вьетнам, Корею, Китай – все еще едят собак и почему одним животным суждено быть компаньонами, а другим – блюдом в меню (конечно, первобытные охотники-собиратели тоже ели собак – если не постоянно, то, возможно, в случае крайней необходимости). Я не спрашиваю, как человек дошел до такого (потому что ответа, скорее всего, и нет). Вопрос стоит более остро: как реагируют собаки? Они не сопротивляются. Не пытаются убежать на волю и снова стать волками или, как минимум, влиться в стаю одичавших собак. Они смиренно принимают свою судьбу. Мы не знаем, о чем думает собака, ожидающая своей очереди на живодерне. Никто не захочет на такое смотреть. Я – точно нет. Только подумайте, как доверяет человеку собака, до последнего мгновения не веря в его предательство.

Однако даже в странах, где традиция употребления в пищу собачьего мяса насчитывает столетия, намечаются позитивные сдвиги. В Китае, Южной Корее и во Вьетнаме появились общества защиты животных, которые проводят акции протеста, и они набирают силу с каждым днем. Отношение к собакам постепенно меняется, и даже жители небольших деревушек начинают видеть в собаках друзей, а порой и членов семьи.

Думаю, человечество вплотную подошло к переломному моменту. Надеюсь, мы больше не вернемся в те времена, когда к четвероногим друзьям относились как к мебели, у которой нет своих потребностей.

В процессе размышлений я наткнулся на очень интересную историю о коренных жителях острова Ньюфаундленд – беотуках. Как выяснилось, беотуки не «владели» собаками. Жители островов подружились с волками, и их отношение к животным может многое поведать о собаках, волках, дружбе, гуманности и насилии.

Мы узнали эту удивительную историю благодаря современнику беотуков – капитану военно-морского флота сэру Ричарду Уитборну. Во время англо-испанской войны Уитборн командовал одним из судов английской флотилии, выступившей против Непобедимой армады – ста тридцати испанских кораблей. В 1588 году в одном из крупнейших в истории морских сражений[19]19
  Речь идет о Гравелинском сражении 8 августа 1588 года. Прим. ред.


[Закрыть] Фрэнсис Дрейк окончательно разбил Армаду. Вскоре Уильям Воган[20]20
  Уильям Воган (1575–1641), валлийский писатель, владелец части острова Ньюфаундленд и популяризатор колонизации этих территорий. Прим. перев.


[Закрыть] поручил Уитборну управлять «своей» колонией в Реньюсе на острове Ньюфаундленд[21]21
  В 1583 году Англия объявила остров своей первой заморской колонией, однако долгое время он оставался совместным владением Англии и Франции. Прим. ред.


[Закрыть], чем тот и занимался с 1618 по 1620 год. Когда в XVII веке на острове впервые появились европейцы, численность коренного населения составляла пятьсот – семьсот человек. Беотуки, племя охотников-собирателей, жили большими семейными группами по тридцать – пятьдесят пять человек. Группы не зависели друг от друга и сами полностью себя обеспечивали. Беотуки, как и новозеландские мориори[22]22
  Новозеландское племя, в котором идеи ненасилия между людьми стали законом. Мариори оказывали ненасильственное сопротивление, отказавшись подчиниться захватчикам-маори в XIX веке, в результате чего племя практически полностью погибло. Прим. перев.


[Закрыть] (пострадавшие от воинственных маори), были миролюбивым народом. В отличие от других племен, они отказались менять товары на оружие. На них столетиями охотились ради забавы. В 1829 году племя официально признали вымершим.

В 1620 году Уитборн опубликовал книгу «Discourse and Discovery of Newfoundland» («Описание и обнаружение Ньюфаундленда»), рассчитывая с ее помощью привлечь на остров больше колонистов. Так вот, у беотуков никогда не было собак, они «дружили» с волками. Можно сказать иначе: беотуки нашли к волкам особый подход и, сблизившись с ними, превратили их в собак.

Вот что Уитборн пишет о беотуках и волках Ньюфаундленда.

«Хорошо известно, что народ этот весьма изобретателен [sic![23]23
  Sic (лат.) – именно так. Прим. ред.


[Закрыть] ] и искусен (что в различных вещах себя обнаруживает), при этом, как следует полагать, беотуки сговорчивы, если подходить к ним с мягкостью и дальновидностью. Кажется, они из тех людей, что не оставят без расплаты любого, кто причинит им или их волкам зло. Они метят волкам уши, как мы в Англии метим овец и других животных, чему сам я был свидетелем; и волки на этих землях не такие жестокие и ненасытные, как их сородичи в других краях. Ни от одного человека мне не довелось услышать, чтобы волк напал на мужчину или ребенка».

Итак, если это правда – а у нас нет оснований в это не верить, – выясняется удивительная вещь: беотуки относились к диким волкам так, как мы сегодня относимся к собакам. Я затрагивал эту тему в нескольких книгах, особенно в последней: «Beasts: What Animals Can Teach Us About the Origins of Good and Evil» («Звери: что можно узнать от животных об истоках добра и зла»). Мне не дает покоя вопрос: что заставляет человека бороться со всеми так называемыми другими, непохожими на нас, – сверххищниками мира, в том числе с волками? Но и здесь есть одно исключение: кит-убийца, или косатка. Мы ни разу не слышали, чтобы косатка убила человека, но сами убиваем их тысячами. Имеет ли наша враждебность веские основания? Сомневаюсь. Мы придумали поводы, чтобы оправдать свои действия. На что мы опираемся? На истории об извечной вражде волка и человека. В Норвегии за последние двести лет волк ни разу не напал на человека, а последнего хищника охотники застрелили в 1966 году (в 2016-м в стране насчитывалось шестьдесят восемь волков, и власти потребовали убить сорок семь из них[24]24
  В 1980–1990-е годы на территорию Норвегии попали волки из финской и российской популяций. Сейчас они находятся под охраной государства. Прим. ред.


[Закрыть]). Между тем в недавно проведенном опросе половина населения заявила, что «очень боится волков». Как видите, это лишь нелепое, безосновательное суждение, которое укоренилось в нашем сознании.

Дуглас Смит, руководитель проекта по волкам в Йеллоустонском национальном парке, также написал мне, что хищников заселили в 1995 году, и вплоть до завершения исследования в 2009-м не было зафиксировано ни одного несчастного случая. Что здесь сказать… Нам невероятно повезло, что давным-давно дикий вид – волки – по непонятным причинам решил разделить с нами свою судьбу и в придачу помог нашим сердцам открыться необыкновенной, трепетной любви. И именно поэтому нам так больно и горько терять собаку.

Глава 2. Они умирают, когда мы не готовы, – и это единственная их вина

Собаки отдают нам себя целиком. Мы – центр их вселенной. Мы – фокус их любви, веры и доверия. Они служат нам за самую малость. Это, без сомнения, лучшая из сделок, когда-либо заключенных человеком.

РОДЖЕР КАРАС[25]25
  Роджер Карас (1928–2001) – американский фотограф дикой природы, писатель и телеведущий. Прим. ред.


[Закрыть]

Как и все живое, собаки стареют. Но бывает ли у них старческая деменция? Кстати, надеюсь, слово «маразматик» навсегда исчезнет из нашего лексикона – слишком неприятный у него запашок. Возможно, с возрастом у собак портится характер или они становятся более рассеянными, но в целом, думаю, эта болезнь грозит им в меньшей степени, чем пожилым людям. Как ни крути, наши питомцы – волки в собачьей шкуре (даже если наука придерживается иного мнения на этот счет), а у волков не бывает деменции. Возможно, они просто-напросто до нее не доживают или же с появлением когнитивных нарушений теряют хватку, перестают полноценно участвовать в жизни стаи, и соплеменники их «бросают». Все это лишь догадки; на самом деле мы практически ничего не знаем о жизненном цикле диких животных. Но, мне кажется, деменция обходит собак стороной по одной простой причине: животным не свойственно (конечно, при благоприятных условиях) чувство тревоги, которое изо дня в день подтачивает человека. Тревожность – побочный эффект нашей хваленой способности предвидеть будущее. Я тоже не бессмертный. В семьдесят девять лет я обнаружил, что примеряю на себя ситуации, которые еще недавно воспринимал отстраненно. Я имею в виду все, что связано со старением, немощью и снижением умственных способностей. Моя дочь Симон – медсестра, и в ее обязанности входит выявление потенциальных пациентов с болезнью Альцгеймера. Дошло до того, что я попросил ее провести мне диагностику. Признаюсь, когда я правильно выполнил тест, то выдохнул с облегчением.

Почему меня посещают такие мысли? Я намного старше жены, у нас двое сыновей: одному восемнадцать, другому двадцать три. Мне страшно, что я стану им в тягость. Лучше уж уйти, как кошка, и умереть тихо и незаметно. Ну, не обязательно умереть – можно, например, поселиться в маленькой деревушке в Таиланде недалеко от Чиангмай, наслаждаться там солнцем и тайской кухней, общаться с добродушными людьми и не мозолить никому глаза. Близкие навещали бы меня раз в год, а я не терзался бы чувством, что порчу им жизнь. Кстати, перед смертью уходят не только кошки, но и другие «дикие» животные. Почему – остается загадкой. Может, чтобы не расстраивать соплеменников?[26]26
  Я заметил еще одну интересную особенность: из всех одомашненных животных, испугавшись, только собаки бегут к человеку. Лошади и кошки, наоборот, пускаются прочь. Я наблюдал это много раз у своих многочисленных кошек: в момент опасности в них как будто просыпались их дикие предки.


[Закрыть] Если серьезно, я и сам не очень-то верю в то, что говорю, хотя, согласитесь, придумал неплохую тему для затравки беседы во время скучных ужинов… Лейла не оставила бы меня одного в Таиланде или где-то еще. А даже если и так, то я вряд ли буду счастлив. Наверное, и трое моих детей тоже не пойдут на такое. Мысли о своей ненужности посещают многих стариков, а не только меня. И все же это фантазия чистой воды. Вот почему я против эвтаназии пожилых людей. Возможно, они и заикаются об этом, но лишь из страха превратиться в балласт для своих родственников. Только это не повод расстаться с жизнью! Если кто-то стал обузой или так считает семья – неважно, есть для этого основания или нет, – тогда и правда лучше отправиться в Таиланд, чем на эвтаназию в Швейцарии.

В интернете почти ничего нет на тему собачьей деменции, а то, что есть, – по большей части притянуто за уши. Кто-то выложил ролик про собаку якобы с деменцией, но все, что вы видите, это маленький старый пес, который нарезает круги по саду. Для собаки это знакомая территория, и, возможно, она делает то же, что и всегда, и наслаждается привычной обстановкой.

Но если кошки, во всяком случае некоторые, предпочитают умереть в одиночестве, с собаками ровно наоборот: ни одной из них не придет в голову мысль, что она тяготит своих родных. Не разлучаться с ними до последнего вздоха – ее единственное желание. Я читал обращение (оно разошлось по всему миру), практически крик души одного ветеринара. Он написал, что во время усыпления владельцы не в состоянии присутствовать при смерти своего питомца и выходят из комнаты. Но он видит, как напряженно собака всматривается в лица присутствующих, какой стресс испытывает, не найдя своих близких, и какой стресс переживает он, ветеринар, в этой ситуации. Он призвал людей найти в себе силы и остаться с собакой до конца, как бы больно это ни было. Я согласен с ним. Мы обязаны отодвинуть свои страдания на задний план и подарить животным в их последние минуты жизни спокойствие и комфорт.

Про деменцию у кошек я нашел еще меньше информации. У меня было много кошек (подробнее читайте в моей книге «The Nine Emotional Lives of Cats» – «Девять эмоциональных жизней кошек»), и ни у одной из них я не припомню даже отдаленных признаков деменции. С возрастом кошки потеряли интерес к охоте; признаюсь, я этому даже обрадовался. Я постоянно ругал их и умолял прекратить таскать мышей, но кошки взирали равнодушно-снисходительно, словно хотели сказать: «Тебе не кажется, что ты не по адресу?» – после чего снова отправлялись на поиски добычи. Сначала я подумал, что они наконец-то вняли моим увещеваниям. Кошки все меньше хотели выходить из дома. Они сидели на подоконнике и грелись на солнышке или в полном умиротворении (а это главное слово в кошачьем языке) лежали на коленях и мурлыкали. А еще они пристроились спать в нашей с Лейлой постели – мы были не против и даже почли за честь. Зимой кошки прятались под одеяло, чтобы согреться самим и согреть нас. Я не видел ничего, что напоминало бы деменцию.

Наши кошки всегда были домашне-уличными. Сейчас по этому поводу разгорелись оживленные споры. По статистике, домашние кошки живут в среднем одиннадцать лет (от десяти до шестнадцати, хотя могут дожить до двадцати), а гуляющие кошки – менее пяти лет. Вот почему в большинстве кошачьих приютов в США вы сможете взять животное, только обязавшись держать его дома. Однако долголетие кошек – сложный вопрос. Большинству котофилов ненавистна мысль, что их питомцы никогда не познакомятся с окружающим миром; так появились кошачьи двери (величайшее изобретение человечества, по мнению некоторых), позволяющие кошкам исследовать окрестности. «Что за жизнь в замкнутом пространстве?..» – думаем мы. Даже на интуитивном уровне понятно, что животное должно соприкасаться с живой средой. В конце концов, в рамках нашего договора кошка выбрала одомашнивание, а не заточение. Однако как бы мы ни хотели познакомить ее с миром, многочисленные исследования подтверждают, что регулярно гуляющие кошки живут меньше[27]27
  Уличные котята часто, чуть ли не постоянно попадают под машину; подвергаются нападениям собак и других животных; оказываются в руках садистов, истязающих их ради забавы… Список можно продолжить. С другой стороны, домашние кошки часто скучают, становятся толстыми и ленивыми, лишаются возможности оттачивать свои врожденные навыки и так далее. Ветеринары по большей части тоже считают, что кошки должны сидеть дома. Статистика на этот счет разнится, но домашние кошки действительно живут намного дольше. Смотрите https://www.americanhumane.org/fact-sheet/indoor-cats-vs-outdoor-cats/. Правда, один ветеринар из Англии написал так: «У уличных кошек, доживших до одного года, есть шанс прожить до двадцати лет – совсем как у домашних». Но в Англии практически нет природных хищников, тогда как в США их много.


[Закрыть].

К сожалению, кошка, уважающая автомобиль, – настоящая редкость. Поэтому если мы собираемся провести со своими пушистыми зверями долгие годы и вместе состариться, то лучше держать их подальше от опасностей мира: ни кошки, ни люди к ним так и не приспособились. Всем известно, сколько людей ежегодно гибнет на дорогах.

Конечно, приведенные доводы убедительны, но все же для животного, естественная потребность которого – двигаться, оставаться взаперти очень плохо. Кошки с признаками «когнитивной дисфункции», как говорят ветеринары, почти всегда домашние. И я не исключаю, что причиной таких нарушений становятся не биологические, а социальные факторы, а именно ограниченный опыт. Кошки изнывают от скуки. Многие владельцы домашних кошек обустраивают для них кото-патио или пространства для прогулок: с разных мостиков, перетекающих один в другой, расположенных на разной высоте, кошки могут обозревать происходящее снаружи. Придумать занятия для своего хвостатого друга – отличная задачка для разминки мозга. Что мешает нам создать для питомца обогащенную среду[28]28
  Обогащение среды – различные приемы, позволяющие разнообразить жизнь животного и развить его психику. Сюда входят интеллектуальные и физические занятия, игры, сенсорная стимуляция (коврики для тактильного разнообразия, нюхательные игрушки), улучшение физического пространства (многоуровневые клетки для грызунов) и многое другое. Прим. перев.


[Закрыть], ведь мы делаем это для детей? Совместные игры тоже пойдут на пользу всем участникам. Например, мы с кошками частенько превращались в хищника и жертву (разумеется, они – в хищников, а я – в жертву). Притаившись в засаде, кошки ждали моего появления, затем выскакивали из-за угла и вцеплялись мне в коленки. Естественно, они понимали, что все это игра, а я охотно наблюдал за кошачьим чувством юмора. А сколько положительных эмоций! К счастью, мы жили на побережье, вдали от дорог и машин. Наши кошки-мышки на безлюдном пляже были обязательной частью вечерних прогулок с питомцами. Не знаю, понимал ли юмор наш пес, но то, что кошки понимали, – несомненно.

Нам бы в голову не пришло отказаться от животных только потому, что они разучились пользоваться лотком (хотя, соглашусь, это неприятно), принялись бесцельно бродить по дому или мяукать без причины. Кошачий язык по-прежнему нуждается в переводе. Но когда-нибудь мы узнаем, что они пытаются нам сказать, и поразимся собственной бестолковости. Есть много серьезных причин для эвтаназии наших друзей-животных, и я вернусь к этой теме в одной из следующих глав. Но позвольте мне еще раз напомнить очевидное: единственная причина усыпить собаку или кошку – ее (а не наши) невыносимые страдания и отсутствие даже малейших шансов на излечение. Я пытаюсь представить, что сказали бы животные, если бы могли, – возможно, они попросили бы дать им еще немного времени, чтобы побыть со своей семьей, а может, даже умоляли бы об этом? Нам сложно отчасти оттого, что мы не знаем, как выглядит умирание в естественной среде: мы мало изучали эту тему и еще меньше в ней разбираемся.

Мы весьма приблизительно понимаем, как ведут себя дикие животные незадолго до смерти, если понимаем вообще. Возьмем, к примеру, случай с косаткой, который произошел недалеко от Виктории, в Британской Колумбии. После семнадцати месяцев беременности косатка родила детеныша – лишь для того, чтобы увидеть, как тот умрет спустя несколько часов. Возможно, мать недоедала из-за чрезмерного вылова дикого лосося в местах ее обитания. Косатка носила на себе мертвого детеныша шестнадцать дней. Такое зафиксировали впервые, хотя это не значит, что подобных случаев не было раньше. Как только детеныш соскальзывал и начинал тонуть, мать ныряла за ним на глубину. Мы никогда не узнаем, что она при этом чувствовала. И осознавала ли что-то…

Ученые не сомневаются, что горе косатки и горе человека, потерявшего ребенка, мало чем различаются. Дебора Джайлс, биолог, специалист по косаткам Центра природоохранной биологии Вашингтонского университета, рассказала в интервью The Washington Post[29]29
  Chiu Allyson. An Orca Calf Died Shortly after Being Born. Her Grieving Mother Has Carried Her Body for Days // The Washington Post / WP Company, 2018. July 27.


[Закрыть]: «Представьте себя на месте кита или дельфина. Вам приходится нырять и, подплыв под уходящее под воду животное, выталкивать его на поверхность, задерживать дыхание, насколько хватит сил, а затем сбрасывать детеныша с головы лишь для того, чтобы сделать вдох». Джайлс наблюдала за косаткой с исследовательского судна и пояснила: «Она делала это беспрерывно, одновременно преодолевая сильное течение». Косатка не ела несколько дней. Материнская преданность – свидетельство сильнейшего родительского чувства у социальных животных, в том числе косаток. «Это жестокая правда жизни, – сказала Джайлс. – То, что мы видели, не вызывает сомнений. Мать скорбит по мертвому детенышу и не хочет его отпускать. Она не готова». Реакция косатки сродни реакции человека, оказавшегося в подобной ситуации. Джайлс добавила: «Смотришь и думаешь: господи, если бы мой ребенок успел сделать всего пару вдохов, я бы вела себя так же. Я бы тоже не хотела с ним расставаться». Но понять косаток нам сложнее, чем собак. К собакам мы уже присмотрелись: за время коэволюции у нас с ними сложились особые отношения. (С дикой же косаткой никто не жил. Скажу больше: никто даже не видел, как у нее рождаются дети.)

Возможно, собаки не прячутся перед смертью, как дикие кошки, потому что очень любят нас. За десятки тысячелетий совместного пути они многое позаимствовали у человека и даже перед смертью ведут себя как мы. Не скрою, это мое предположение, но в нем есть здравый смысл. И в качестве доказательства приведу пример питомца, угасавшего одновременно с хозяином. Моя знакомая с начальной стадией деменции заметила у своей собаки, которой еще не было десяти лет, признаки когнитивных нарушений одновременно со своими. Она задумалась: это биология или что-то другое – то, что она назвала «заразительной эмпатией»? Женщина была уверена, что собака настолько тонко ее чувствует, что, заметив постепенное ухудшение, решила, как всегда, ее поддержать и угасать вместе. Разве это похоже на настоящую деменцию?

Есть еще кое-что важное: забота о собаках способна научить нас заботиться о людях. Покажите мне человека (хотя, возможно, такие и есть), который отдал бы свою собаку в дом престарелых только потому, что та одряхлела. Все мои знакомые в такой ситуации предпочитают ухаживать за питомцами дома. Я уверен, этого хотят и собаки, и любой пожилой человек, который оказался в государственном или частном учреждении. Я понимаю, что в силу обстоятельств у людей часто нет другого выхода, но для меня такое решение неприемлемо.

Я наблюдаю со стороны, как с тринадцати лет стал угасать наш Бенджи. Не назову это деменцией, но его психическое состояние оставляло желать лучшего. Сейчас он вместе с моим сыном Иланом в Берлине (несколько месяцев назад мы провели у них целый месяц, а потом вернулись в Сидней). Так вот, Бенджи стал справлять свои дела в квартире (свободного доступа во двор у него нет) и не слишком по этому поводу переживает. Он делает все как на улице, а Илан убирает, не моргнув и глазом. Любопытно, что вместо полноценной кучи Бенджи «из вежливости» оставляет маленькие, как финики, какашки – дескать, «удержаться не смог, но постарался поменьше напачкать». Он не выглядит сконфуженным. И все так же сильно любит хозяина. Они спят с сыном в одной постели, и я даже однажды заметил, что если будущей девушке Илана это не понравится, то ему придется искать другую девушку. Бенджи кладет голову на грудь моему сыну и смотрит на него большими добрыми глазами. Ему хорошо рядом со своим близким другом.

Мои друзья рассказывали, что в первую очередь замечали физические проявления старения своих собак: те больше не хотели гулять; справляли нужду дома; теряли аппетит; испытывали боль при ходьбе. Редко кто упоминал про психические нарушения и никто не говорил, что собака разучилась любить. Пожалуй, единственное исключение – рассказ моей знакомой про свою собаку Симу. Перед смертью Сима расхотела обниматься. Если посреди ночи она просила ласки, это лишь означало, что ей надо на улицу. Моя знакомая очень расстраивалась из-за этого (Сима была и моей собакой, и чуть позже я расскажу ее историю). Еще один мой знакомый, чья собака переживала из-за испражнений дома, разложил по всему дому газеты. Когда ветеринар усыплял ее, уже умирающая собака, почувствовав последний позыв диареи, сумела доползти до газеты.