Текст книги "Современные буддийские мастера"

Другая ключевая функция учителя – указывать на наши самые последние привязанности. По мере того, как прогрессирует медитация, а ум становится более тонким, привязанности переходят от внешних чувственных желаний грубой природы к более утонченным, таким как привязанность к некоторым видам блаженства, к свету, к покою, приходящим вследствие медитации. Что бы там ни было, все эти привязанности проявятся, когда мы придем на встречу с учителем. Он увидит, где мы задержались и к чему привязаны; и он поможет нам освободиться, поможет дать место естественному процессу непривязанности, который сам приведет нас к освобождению. Непривязанности можно учить при помощи рассказов, благодаря изменению направленности медитации или даже, как это бывает в стиле практики дзэн, при помощи удара, нанесенного ученику как раз в подходящий момент. Однако во всех таких способах обучения работу выполняет сам практикующий; а учитель только помогает ему стать на правильный путь и сохранить равновесие.

Важно не слишком полагаться на внешность при вынесении суждения об учителе или о центре. Мой опыт привел меня сперва в очень строгий аскетический монастырь суровой дисциплины. Учитель ачаан Чаа являл собой весьма точный, надлежащий и тонкий пример монаха, живущего очень простой жизнью. А затем я отправился в бирманский храм, где тип учителя оказался совсем иным. В этом бирманском храме я нашел хорошо известного учителя медитации, у которого до меня уже было десять тысяч учеников. Однако при первом взгляде он показался мне глуповатым человеком; его одеяние волочилось по земле; он курил бирманские сигареты, большую часть дня сидел около храма и совсем не по-монашески болтал с женщинами. Это так не походило на моего прежнего учителя. Иногда он казался сердитым, иногда занимался пустяками. В течение первых двух месяцев своей интенсивной практики я сильно страдал, сравнивая этих двух учителей. Бирманский учитель был добр ко мне и отвел для меня один из прекраснейших коттеджей для медитации прямо около своего дома. В результате я всякий раз видел, как он сидит, курит сигареты и разговаривает с женщинами; это зрелище ужасно расстраивало мою практику. Я все время думал: «Что же я делаю? Чему учусь у такого человека? Я так упорно работаю, так напряженно медитирую, а он целыми днями ничего не делает, и ему нечему меня учить. Почему он не ведет себя так, как вел себя ачаан Чаа?» Мне потребовалось два месяца, чтобы уяснить тот факт, что его внешняя форма не снижает ценности того, что я получил от него. Судить и сравнивать внешние формы, искать в учителе Будду – значит просто создавать для себя новые страдания. Осуждающий ум создает страдания. Когда я смог наконец освободиться от этого настроения, я сумел получить от его наставлений и учения значительную пользу; он очень хорошо научил меня этой технике медитации. А то, что не оказалось полезным, я оставил ему. Мне пришлось испытать много страданий, чтобы прийти к пониманию того, как различающий ум создает затруднения; но, увидев все ясно, я смог освободиться.

Многие последователи буддизма тхеравады, как впрочем, это имеет место и в любой духовной традиции, оказываются захвачены суждениями и сравнениями методов разных учителей; при этом их учитель, их метод всегда оказывается наилучшим, самым правильным и чистым методом традиции. Подобные различения приводят людей к тому, что они во все возрастающей степени видят мир в понятиях добра и зла. Вот это хорошо, а то – плохо. Такое неправильное понимание причиняет много страха и много страдания.

В мире нет таких вещей, как силы добра или силы зла. Единственное «зло» существует в нашем уме; это болезненные состояния алчности, ненависти и заблуждения; вне этого нет трудностей. И для ума, очищенного от всех этих болезненных реакций, другого зла не существует. Такой ум нельзя потрясти или затронуть возникновением и исчезновением какого бы то ни было переживания, – ибо он видит мир глазами мудрости, видит его пустоту, отсутствие в нем личности.

Сходным образом и те, кто привязаны к «чистым» традициям, к «чистым» сектам, кто утверждают, что установили такие традиции или придерживаются их, иногда могут помешать людям понять основное учение Будды. Чистота не существует внутри какого-то метода, какой-то традиции или религии. Есть только одна основная чистота, которая приносит освобождение; это – чистота ума, свобода от алчности, ненависти и заблуждения; кроме этого внутреннего очищения, даже благонамеренные утверждения о чистоте только усиливают привязанность и различение. Сущность всей практики состоит в том, чтобы выйти за пределы всякой привязанности, всякого эгоизма. Пользуйтесь хорошенько каким-нибудь орудием или всеми сразу, но не окажитесь захваченными этим орудием, этим учителем, не принимайте ошибочно их за конечную истину, которой учил Будда. Старательно продолжайте практику и освобождайтесь от всего, что вас связывает, не останавливайтесь ни на чем меньшем, нежели вкус свободы; ощутите его сами.

По мере продолжения медитации ваша собственная практика станет вашей точкой отсчета. Перед смертью Будда просил учеников следовать дхарме, а не какому-то учителю или какой-то традиции. Он не поставил никого руководителем общины монахов и монахинь; они должны были руководствоваться дхармой. Также и для нас не существует слепой веры, слепой привязанности к буддизму. Мы просто достаточно уверены в возможности освобождения, мы достаточно мудры, чтобы видеть страдание нашего существования, чтобы иметь уверенность для начала практики. И в самой этой практике мы видим самостоятельно истину дхармы. Будда поощрял людей словами: «Будьте сами себе светом, будьте сами себе светильником». И из этой практики придет освобождение.

ГЛАВА 3. УЧЕНИЕ В ЦЕЛОМ

Я отвел целую главу для того, чтобы сделать в ней простое заявление.

Учение Будды можно кратко суммировать следующим образом:

Нет ничего, за что стоило бы держаться.

Если вы освободитесь от всего –

От предметов,

От понятий,

От учителей,

От Будды,

От «я»,

От внешних чувств,

От воспоминаний,

От жизни,

От смерти,

От свободы,

Тогда все страдания прекратятся. Мир проявится в своей священной самосущей природе, и вы почувствуете свободу Будды.

Дальнейшие разделы этой книги содержат полезные подходы и технические приемы для того, чтобы научиться освобождению.

ГЛАВА 4. АЧААН ЧАА

Ачаан Чаа родился в большой зажиточной семье в деревне в области лао в северо-восточном Таиланде. В ранней юности получил посвящение в послушники, а по достижении двадцатилетнего возраста – высшее посвящение в сан бхикку. Кроме стандартного четырехклассного образования в сельской школе, он изучал некоторые основные дхармы и писания, еще будучи молодым монахом. Позже он практиковал медитацию под руководством нескольких лесных учителей в соответствии с аскетической традицией на языке лао. Много лет он вел аскетическую жизнь бродячего монаха, спал в лесу под деревьями и провел небольшой, но просветляющий период под руководством ачаана Муна, одного из самых известных и могущественных мастеров медитации этого века тайско-лаосской традиции. После многолетних странствий и практики он вернулся в родную деревню и поселился около нее в густой лесной роще. Эта роща оставалась необитаемой, получив известность как место, населенное духами, кобрами и тиграми; но, как сказал сам ачаан Чаа, она представляла собой наиболее подходящее место для лесного монаха. По мере того, как все больше и больше монахов, монахинь и мирян приходило слушать его поучения и оставалось с ним, в его окружении возникла большая монастырская постройка. Теперь его ученики учат в более чем тридцати горных и лесных дочерних храмах во всем северо-восточном Таиланде.

При входе в монастырь Ват Ба Понг мы скорее всего встретим старательных монахов, которые заняты вытаскиванием воды из колодца; мы увидим на тропе знак: «Проходящие, не шумите! Мы стараемся медитировать». Хотя групповая медитация и повторение нараспев проводятся здесь дважды в день, а вечером к этому обычно добавляется беседа ачаана Чаа, здесь сердце медитации представляет собой сам образ жизни. Монахи заняты работой – они шьют одежды, подметают лесные тропинки; они живут чрезвычайно просто, следуя аскетическим предписаниям, – ограничивают прием пищи одним разом в сутки, ограничивают количество своих вещей, одежды, места для жилья. Монахи проживают в отдельных коттеджах, разбросанных по лесу, и практикуют медитацию при ходьбе по расчищенным тропинкам под деревьями. Сейчас многие из них и из западных учеников ачаана Чаа предпочитают жить в новом огромном лесном монастыре – в закрытом здании, окруженном отдельными коттеджами, построенными в пещерах на склонах гор.

Простой режим этого горного монастыря создает условия для развития мудрости. Ачаан Чаа подчеркивает, что «каждый человек имеет свою естественную скорость», что нам не следует тревожиться по поводу длины нашего пути или расстояния до места предназначения. «Просто не отходите от настоящего момента, – советует он, – и в конце концов ум достигнет своего естественного равновесия, где практика протекает автоматически». Он редко говорит о достижении какого-либо особого состояния ума или состояний сосредоточенности и просветления. Вместо этого, когда его спрашивают о подобных предметах, он, в свою очередь, задает вопрос спрашивающему, целиком ли тот освободился от всех привязанностей, полностью ли свободен от страдания. На обычный ответ: «Еще нет», – он рекомендует просто продолжать свою практику наблюдения за умом и не привязываться даже к глубоким прозрениям или переживаниям просветления, а только не прекращать свою непривязанность, проявляющуюся от мгновенья к мгновенью.

Повседневная жизнь в монастыре становится в такой же мере фокусом практики, в какой им является формальное сиденье или ходьба. Стирка одежды, чистка плевательниц, подметание зала, сбор утреннего подаяния – все это виды медитации, и, как нам напоминает ачаан Чаа, «очищая уборную, не чувствуйте, что вы этим делаете кому-то благодеяние». В этом также проявляется дхарма. Медитация означает внимательность во всем, что бы мы ни делали. По временам этот стиль жизни кажется нам строгим и жестким; борьба за то, чтобы найти покой и безопасность становится великим уроком в медитации. «Когда вы сердитесь или чувствуете жалость к себе, это большая возможность понять ум». Подчиняясь правилам, создающим гармоническое сообщество, мы ясно видим, как желание и удерживаемые нами мысленные образы вступают в конфликт с этим потоком. Строгая дисциплина позволяет нам отсечь потребности «я» во внешнем выражении индивидуальности.

Ачаан Чаа не ставит на первое место какую-либо специальную технику медитации; не поощряет он также и ударных курсов для достижения быстрого прозрения и просветления. Во время формального сиденья мы можем следить за дыханием, пока ум не успокоится, – а затем продолжать практику, наблюдая за течением умственно-телесного процесса. Жить просто, быть естественным, наблюдать за умом – таковы ключи к его практике. Обращено внимание и на терпенье. Оказавшись в его монастыре в качестве нового монаха, я испытал разочарование вследствие трудностей практики и кажущихся случайными правил поведения, которых приходилось придерживаться. Я начал критиковать других монахов за отсутствие старательности в практике и сомневаться в мудрости учения ачаана Чаа. Однажды я пришел к нему и пожаловался, отметив, что даже он сам непоследователен и зачастую как будто противоречит себе, что не свидетельствует о просветленном образе действий. Он рассмеялся и указал мне, как сильно я страдаю, пытаясь судить окружающих. Затем он объяснил мне, что на самом деле его учение как раз является уравновешивающим. «Это как если бы я видел людей, шагающих по хорошо знакомой мне дороге, – сказал он. – Я смотрю на них и вижу, что кто-то вот-вот упадет в канаву с правой стороны дороги или сбился на боковую тропу, идущую правее; и вот я кричу ему: „Бери левее, бери левее!“ Точно так же, если я вижу, что кто-то сбивается на тропу, ведущую влево, или вот-вот упадет в канаву с левой стороны, я кричу ему: „Бери правее, бери правее!“ Вся практика – это просто выработка равновесия ума, непривязанности, отсутствия эгоизма».

Сидячая медитация или работа по выполнению повседневных обязанностей – все это части практики, и терпеливое наблюдение дает возможность мудрости и миру раскрыться естественным образом. Это и есть путь ачаана Чаа. Ачаан Чаа приветствует жителей Запада, и более двух дюжин их жило и училось у него; часто они оставались там в течение многих месяцев или даже лет. Мудрость – это образ жизни и бытия, и ачаан Чаа поддерживает особый, упрощенный жизненный стиль монашества, как организованный Буддой для нынешнего изучения дхармы.

Запись беседы с ачааном Чаа в Ват Ба Понге (вопросы и ответы)

Вопрос. Я прилагаю большие усилия в своей практике, но у меня, кажется, ничего не получается.

Ответ. Это очень важно. Не старайтесь чего-то достичь в практике. Само желание быть свободным или просветленным будет тем желанием, которое воспрепятствует вашей практике и вашей свободе. Вы можете стараться изо всех сил, ревностно заниматься практикой днем и ночью; но если все это еще остается желанием ума, который стремится чего-то достичь, вы никогда не найдете для себя мира. Энергия, исходящая из такого желания, будет причиной сомнения и беспокойства. Какой бы долгой и упорной ни была ваша практика, мудрость никогда не возникнет из желания. Поэтому просто освободитесь. Внимательно наблюдайте за умом и телом, но не пытайтесь чего-то достичь. Не привязывайтесь даже к практике или к просветлению.

Вопрос. А что вы скажете насчет сна? Сколько мне нужно спать?

Ответ. Не спрашивайте меня, этого я не могу вам сказать. Вполне достаточная средняя норма для некоторых людей составляет четыре часа за ночь. Однако здесь важно, чтобы вы наблюдали за собой и знали себя. Если вы будете стараться обойтись слишком малым количеством сна, тело ощутит неудобство, и вам будет трудно поддерживать внимательность. Слишком много сна приводит к вялости или беспокойному уму. Найдите для себя естественное равновесие. Тщательно наблюдайте за умом и телом, следите за потребностью в сне, пока не найдете наилучший вариант. Если вы проснулись и потом валяетесь в постели, это будет разложением. Устанавливайте внимательность, как только вы открыли глаза.

Вопрос. А как быть с едой? Сколько мне надо есть?

Ответ. И с едой дело обстоит так же, как со сном. Вы должны знать себя. Питание необходимо для удовлетворения потребностей тела. Смотрите на пищу как на лекарство. Едите ли вы столько, что после еды чувствуете сонливость? Толстеете ли с каждым днем? Остановитесь. Проверьте свои тело и ум. Нет необходимости устраивать голодания; вместо этого экспериментируйте с количеством принимаемой пищи. Найдите для тела естественное равновесие. Поместите всю дневную норму пищи в чашу для подаяния, как этому учит аскетическая практика; тогда вы легко сможете судить о поглощаемом вами количестве. Тщательно следите за собой во время еды. Знайте себя. Только в этом и заключается суть нашей практики; нет ничего специального, что вам нужно было бы делать. Только наблюдайте. Проверяйте себя. Следите за умом. Тогда вы узнаете, в чем заключается естественное равновесие вашей практики.

Вопрос. Отличается ли азиатский ум от западного?

Ответ. В основе различия не существует. Различными могут казаться внешние обычаи и язык; но человеческий ум обладает естественными характерными свойствами, которые одинаковы для всех людей. Алчность и ненависть восточного ума таковы же, что и западного; страдание и прекращение страдания одинаковы для всех людей.

Вопрос. Советуете ли вы больше читать или изучать писания, как часть практики?

Ответ. Дхарму Будды нельзя найти в книгах. Если вы хотите действительно увидеть для себя то, что говорил о вас Будда, вам нет необходимости заниматься книгами. Наблюдайте собственный ум. Проверяйте его, чтобы увидеть, как приходят и уходят чувства, как приходят и уходят мысли. Не будьте привязаны ни к чему, просто оставайтесь внимательными ко всему что видите. Таков путь к истинам Будды. Будьте естественны. Все, что вы делаете здесь, в своей жизни, дает возможность для практики; все это дхарма. Когда вы заняты домашней работой, старайтесь быть внимательными. Если вы очищаете плевательницы или чистите уборную, не чувствуйте при этом, что вы делаете кому-то благодеяние. В очистке плевательниц есть дхарма. Не чувствуйте, что вы заняты практикой только тогда, когда сидите со скрещенными ногами. Некоторые из вас жалуются, что у них не хватает времени для медитации. Достаточно ли у вас времени на то, чтобы дышать? Вот это и будет вашей медитацией: внимательность, естественность во всем, что вы делаете.

Вопрос. Почему у нас нет ежедневных собеседований с учителем?

Ответ. Если у вас есть какие-то вопросы, приходите, задавайте их в любое время. Но здесь у нас нет необходимости в ежедневных собеседованиях. Если я буду отвечать на любой ваш вопрос, даже на мелкий, вы никогда не поймете процесса сомнения в собственном уме. Существенно важно, чтобы вы учились проверять себя, беседовать с собой. Тщательно слушайте лекции, которые читаются каждые несколько дней, затем пользуйтесь этими поучениями для сравнения с собственной практикой. Что вы услышали? – то же самое или что-то другое? В чем у вас сомнения? И кто это сомневается? Только благодаря самопроверке вы сможете понять.

Вопрос. Иногда меня тревожит монашеская дисциплина. Если я случайно убиваю насекомых, плохо ли это?

Ответ. Шила, т. е. дисциплина и правила морали, существенны для нашей практики; но если вы слепо привязаны к ним, это будет ошибкой. В воздержании от убийства животных или в следовании другим правилам важно намерение. Знайте собственный ум. Вам не следует чрезмерно беспокоиться относительно дисциплины монаха. При надлежащем применении она поддерживает практику; но некоторые монахи настолько тревожатся о мелких правилах, что не в состоянии спокойно спать. Не нужно нести дисциплину, как бремя. В нашей здешней практике дисциплина является основанием – здоровая дисциплина, а также аскетические правила и практика: быть внимательными и осторожными даже по отношению ко многим поддерживающим правилам, как и к двумстам двадцати семи заповедям; это приносит большую пользу. Они делают жизнь очень простой.

Не нужно раздумывать о том, как действовать; так что вы можете избежать размышлений и вместо этого быть просто внимательными. Такая дисциплина дает нам возможность гармоничной совместной жизни в общине; и эта община действует без каких-либо помех. Внешне каждый выглядит и действует одинаково. Дисциплина и правила морали суть ступени к дальнейшей сосредоточенности и мудрости. Благодаря надлежащему применению монашеской дисциплины и аскетическим предписаниям мы вынуждены жить просто, ограничивать число принадлежащих нам вещей. Таким образом, мы имеем здесь полную практику Будды: воздерживаться от зла и творить добро; жить просто, придерживаясь основных потребностей; очищать ум. Последнее предписание означает необходимость бдительно следить за умом и телом во всех положениях. Сидя, стоя, лежа, при ходьбе – осознавайте себя.

Вопрос. Что мне делать с сомнениями? Бывают дни, когда меня мучают сомнения по поводу практики, или по поводу моего прогресса, или по поводу учителя.

Ответ. Сомнения естественны; каждый начинает с сомнения. От них вы сможете научиться многому. Что важно – так это не отождествлять себя с сомнениями, т. е. не быть ими захваченными. Захваченность сомнениями вертит ваш ум бесконечными кругами. Вместо этого наблюдайте процесс сомнения, или удивления, в целом. Надо увидеть, кто сомневается, увидеть, как приходят и уходят сомнения. Тогда более не возникнет такое положение, при котором вы становитесь жертвой своих сомнений; потому что вы выйдете из их сферы, и ваш ум будет спокоен. Вы сможете увидеть, как все вещи приходят и уходят. Только освободитесь от всего, к чему вы привязаны; освободитесь и от своих сомнений просто наблюдайте. Вот как положить конец сомнениям.

Вопрос. А что вы скажете о других методах практики? В наши дни, кажется, существует так много учителей, так много разных систем медитации, что это сбивает с толку.

Ответ. Это похоже на то, как если бы вы пришли в город: к нему можно подойти с севера, с северо-востока, по многим дорогам. Часто эти системы имеют лишь внешние различия. Идете ли вы по одному пути, или по другому, – если вы внимательны, это оказывается одним и тем же; есть один существенный пункт, и к нему должна в конце концов прийти любая хорошая практика. Это непривязанность. В конце всех систем медитации должна появиться освобожденность. Также нельзя привязываться и к учителю. Если система ведет к отказу, к непривязанности, тогда практика правильна.

Возможно, у вас есть желание путешествовать, посещать других учителей, пробовать другие системы. Некоторые из вас уже делали это. Такое желание естественно. Но вы увидите, что тысяча заданных вопросов и знание множества систем не приведет вас к истине. В конце концов вам это надоест; и вы увидите, что только остановившись и рассмотрев свой собственный ум, вы сможете найти то, о чем говорил Будда. Нет необходимости идти куда-то и искать за пределами себя. Так или иначе, но вам придется вернуться и увидеть свою собственную истинную природу. И именно здесь вы можете понять дхарму.

Вопрос. Мне не раз казалось, что многие здешние монахи не занимаются практикой. Они кажутся неряшливыми и невнимательными; это беспокоит меня.

Ответ. Неправильно наблюдать за другими людьми; это не поможет вашей практике. Если вы озабочены, наблюдайте за озабоченностью в собственном уме. Если дисциплина других людей плоха, если эти монахи плохи, не вам их судить. Вы не откроете мудрость, осуждая других. Дисциплина монаха – это инструмент, используемый для вашей собственной медитации, это не оружие, которым пользуются, чтобы критиковать или отыскивать ошибки. Никто не в состоянии выполнять ее практику за вас; не можете и вы выполнять ее за кого-то другого. Просто будьте внимательны к собственным делам; это и есть путь к практике.

Вопрос. Я чрезвычайно тщательно практиковал обуздание чувств; я всегда хожу с опущенными глазами и внимателен к любому небольшому совершаемому мной действию. Во время еды, например, я трачу много времени, стараясь увидеть каждое прикосновение – жевание, вкус, глотание и т. д. Я делаю каждый шаг осторожно и обдуманно. Правильно ли я занимаюсь практикой?

Ответ. Обуздание внешних чувств – правильная практика. Мы должны быть внимательными к ней в течение всего дня. Но не перегибайте палку. Ходите, ешьте и действуйте естественно; тогда вы разовьете естественность и естественную внимательность к тому, что с вами происходит. Не форсируйте свою медитацию, не принуждайте себя к неудобным стереотипам. Это лишь иная форма страстного желания. Будьте терпеливы. Необходимы терпенье и выносливость. Если вы будете действовать естественно, если вы будете внимательны, тогда и мудрость придет естественно.

Вопрос. Необходимо ли сидеть в течение длительных промежутков?

Ответ. Нет, беспрерывное сиденье целыми часами не является необходимым. Некоторые люди полагают, что чем дольше вы можете сидеть, тем более мудрыми должны быть. А я видел – куры целыми днями непрерывно сидят на насесте. Мудрость приходит благодаря внимательности ко всем положениям тела. Ваша практика должна начинаться утром, как только вы проснетесь, – и продолжаться до того момента, когда вы заснете. Не беспокойтесь о том, как долго вы можете сидеть. Что важно – так это лишь уменье сохранять бдительность во всех случаях, работаете ли вы, или сидите, или принимаете ванну.

Каждый человек обладает собственной естественной скоростью. Некоторые из вас умрут в пятидесятилетнем возрасте, некоторые – в шестидесятилетнем, а некоторые – в девяностолетнем. Поэтому и ваша практика не будет одинаковой для всех. Не раздумывайте, не тревожьтесь об этом. Старайтесь быть внимательными и дайте возможность событиям идти своим естественным курсом. Тогда ваш ум будет становиться все более спокойным в любой обстановке – и сделается тихим, подобно ясному лесному озеру. К озеру придут на водопой всевозможные диковинные и редкие звери. Вы ясно увидите природу всех вещей в мире, увидите, как приходят и уходят многие чудесные и странные явления. Но вы останетесь спокойными. Будут возникать проблемы, и вы сможете немедленно проникать в их сущность. Таково счастье Будды.

Вопрос. У меня все еще много мыслей. Мой ум сильно блуждает – даже несмотря на то, что я стараюсь поддерживать внимательность.

Ответ. Не тревожьтесь об этом. Старайтесь удерживать ум в настоящем. Что бы ни возникало внутри ума, просто наблюдайте. Освободитесь от этого; даже не желайте избавиться от мыслей. Тогда ум достигнет своего естественного состояния. Никакого различения между добром и злом, между горячим и холодным, быстрым и медленным. Ни я, ни вы, совсем никакой личности; просто то, что есть. Когда вы идете собирать подаяние, нет необходимости делать что-то особенное; просто идите, видя то, что есть. Нет необходимости привязываться к изолированности, к уединению. Где бы вы ни были, осознавайте себя, будучи естественными. Если возникнут сомнения, наблюдайте за тем, как они приходят и уходят. Это очень просто. Не держитесь ни за что.

Это как если бы вы шагали по дороге; периодически вы встречаетесь с препятствиями. Когда вы встречаетесь с низменными проявлениями, просто замечайте и преодолевайте их, освобождайтесь от них. Не думайте о тех препятствиях, которые вы уже преодолели, не тревожьтесь о тех, которых вы еще не увидели. Не беспокойтесь по поводу длины дороги или места назначения. Что бы вы ни прошли, не привязывайтесь к этому. И в конце концов при достижении своего естественного равновесия ум придет к такому пункту, где практика протекает автоматически. Все явления будут приходить и уходить сами собой.

Вопрос. Читали ли вы когда-нибудь «Алтарную сутру» шестого патриарха Хуэй-нэна?

Ответ. Мудрость Хуэй-нэна очень глубока. Это весьма глубокое учение, и начинающим понять его трудно. Но если вы терпеливо практикуете нашу дисциплину, если вы практикуете непривязанность, вы в конце концов поймете ее. Как-то у меня был ученик, живший в хижине с травяной крышей. В тот сезон дождей осадки выпадали часто, а однажды сильный ветер сорвал половину крыши; он же не побеспокоился укрепить ее, и вода лилась прямо в хижину. Прошло несколько дней; я осведомился о крыше. Ученик ответил, что практикует непривязанность. Такая непривязанность, лишенная мудрости, – это почти то же самое, что равнодушие водяного буйвола. Если вы ведете правильную, простую жизнь, если вы терпеливы и свободны от эгоизма, вы поймете мудрость Хуэй-нэна.

Вопрос. Вы сказали, что саматха и випассана, сосредоточенность и прозрение, – одно и то же. Не могли бы вы дать дальнейшие пояснения?

Ответ. Это очень просто. Сосредоточенность, или саматха, и мудрость, или випассана, действуют совместно. Сперва ум становится спокойным благодаря удержанию его на объекте медитации; он спокоен только в то время, когда вы сидите с закрытыми глазами. Это саматха; и в конце концов такая сосредоточенность оказывается причиной возникновения мудрости, випассана. Тогда ум остается спокойным, будете ли вы сидеть с закрытыми глазами, или шагать по улицам большого города. Это похоже на то, как если бы когда-то вы были ребенком, а теперь стали взрослым. Можно ли сказать, что тот ребенок и этот взрослый – один и тот же человек? Вы можете сказать, что это так; но, глядя на дело по-иному, можно сказать, что тут – разные люди. Таким же точно образом можно считать саматха и випассана отдельными дисциплинами. Или это еще похоже на пищу и испражнения: их можно назвать одним и тем же. Однако не принимайте просто на веру то, что я говорю, занимайтесь своей практикой, и вы увидите сами. Не требуется ничего особого. Если вы проверите, как возникают сосредоточенность и мудрость, вы узнаете истину для себя. В наши дни многие люди привязываются к словам. Они называют свою практику випассана и смотрят на саматха сверху вниз. Или они называют свою практику саматха и говорят, что нужно до випассана, практиковать саматха. Все это глупости. Не тревожьте себя подобными вещами. Просто занимайтесь практикой, и вы сами все увидите.

Вопрос. Необходимо ли в нашей практике уменье вступать в состояние поглощенности?

Ответ. Нет, поглощенность не обязательна. Вы должны установить некоторое среднее количество спокойствия и остроты ума; затем пользуйтесь этим свойством, чтобы проверять себя. Ничего особенного не нужно. Если в вашей практике появится поглощенность, это тоже прекрасно. Только не держитесь за нее. Некоторые люди прямо виснут на поглощенности; действительно, игра с ней может быть большой забавой. Вы должны знать, где находятся надлежащие границы. Если вы мудры, вы узнаете как пользоваться поглощенностью, каковы ее ограничения, – точно так же, как вы знаете ограничения детей в сравнении со взрослыми людьми.

Вопрос. Почему мы придерживаемся таких аскетических правил, как прием пищи только из своих чашек?

Ответ. Аскетические предписания должны помогать нам отсекать низменные наклонности. Следуя таким правилам, как требование приема пищи из своих чашек, мы можем быть более внимательными к пище, считая ее лекарством. Если у нас нет низменных наклонностей, тогда не имеет значения то, как мы едим. Но здесь мы применяем особую форму, чтобы упростить практику. Будда не сделал аскетические предписания обязательными для всех монахов; однако он разрешал их для тех, кто желает вести строгую практику. Они прибавляются к нашей внешней дисциплине, этим способствуя душевной решимости и крепости. Эти правила нужно соблюдать для вас самих. Не следите за практикой других. Следите за собственным умом и найдите, что для вас полезно. Правило, согласно которому мы должны жить в том коттедже для медитации, который нам назначен, сходным образом является полезной дисциплиной: оно удерживает монахов от привязанности к месту обитания. Если они уходят, а потом возвращаются, они должны поселиться в новом помещении. Такова наша практика – не привязываться ни к чему.

Вопрос. Если важно собирать все подаяние в своей чаше, почему вы, как учитель, не делаете этого сами? Не чувствуете ли вы, что для учителя важно установить пример поведения?