Текст книги "Ближе к сердцу"

Интересно, что заставило Нейта отказаться от своих планов? Или он просто вырос и забыл о них?

Одно было ясно: мужчина, который только что закрыл эту дверь, совершенно ей незнаком.

Нейт быстро переоделся в сухую одежду и спустился вниз. Оказавшись на кухне, он сразу направился к холодильнику, достал оттуда бутылку пива и сделал большой глоток.

Господи! Страшно представить, что она сейчас про него думает. Он показал себя не самым гостеприимным и дружелюбным хозяином.

Он поморщился и сделал еще один глоток. Холли, наверное, привыкла к красным ковровым дорожкам, званым ужинам и парадам в свою честь, а он даже до берега не смог ее донести, не уронив в воду. Но, несмотря ни на что, она смеялась и в этот момент была так похожа на себя прежнюю. Ту, которая была его лучшим другом, товарищем во всех шалостях и проделках, ту, мечты о которой не давали ему уснуть жаркими летними ночами.

Теперь она выросла и превратилась в прекрасную женщину, которая сегодня проведет ночь в его доме. И хотя родители уже давно наслаждались пенсией за много сотен километров отсюда, а сам он стал взрослым мужчиной, Нейт чувствовал странное смущение.

В этот момент на кухню вошел Хенк, явно решивший заменить опустевшую бутылку.

– А где Холли? – спросил он, оглядываясь.

– Наверху, – откликнулся Нейт. – Наверное, пытается освободиться от мокрой одежды. – За эту фразу он отвесил себе мысленного пинка, потому что его воображение тут же начало развивать эту пикантную тему.

– Она не говорила, что вы знакомы, – сказал Хенк.

– А нас и нельзя назвать знакомыми, – хмуро ответил Нейт. – В детстве мы проводили лето вместе. Прошло много лет с тех пор, как я последний раз видел ее.

Это было не совсем правдой, ведь ему было достаточно включить Интернет или полистать журналы, чтобы увидеть ее лицо. Но его Холли и Холлин Салдани всегда казались ему двумя совершенно разными женщинами. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

– Кажется, я ее уже где-то видел, – задумчиво протянул Хенк, потирая небритый подбородок.

Неудивительно.

Но Нейт решил не выдавать секрет Холли. Конечно, он поступил так только потому, что пилот был самым болтливым существом во всей Америке, и уже к вечеру сногсшибательную новость о том, что на острове появилась настоящая европейская принцесса, будут обсуждать даже местные собаки. Кроме того, Холли ясно дала понять, что приехала сюда инкогнито, в надежде скрыться ото всех, а если весть о ее приезде дойдет до материка, уже завтра на острове будет не протолкнуться от проклятых папарацци и журналистов. Это может не понравиться отдыхающим, а значит, повредит его бизнесу. Да, именно поэтому он промолчал.

«Лгун!» – вкрадчиво прошептал его внутренний голос, но Нейт предпочел проигнорировать его.

– Знаю, у нее такой тип лица, – безучастно кивнул он. – Даже в детстве ее все время с кем-то путали.

Похоже, Хенка полностью устроил его ответ, но его все еще не оставляло любопытство.

– А откуда она? Она хорошо говорит по-английски, но акцент все же чувствуется.

– Откуда-то из Европы, – обтекаемо ответил Нейт. – Но вроде бы у нее есть родственники и в Америке.

Интересно, а та женщина и правда была ее бабушкой или просто гувернанткой, поддерживающей прикрытие? У него по-прежнему было столько вопросов к девушке, которая была его первой любовью и которую он, как оказалось, почти не знал.

Хенка объяснение Нейта полностью устроило. Его вообще легко было удовлетворить – холодное пиво, место, где можно поспать, кабельное телевидение и простые ответы на простые вопросы. Нейт был уверен, что на этом поток вопросов иссякнет, но он ошибся.

– А она очень хорошенькая штучка, – осторожно начал пилот.

Нейт молча кивнул, не желая развивать эту тему.

– И очень щедрая, – с улыбкой добавил Хенк, похлопывая по карману джинсов. – Ты не поверишь, сколько она заплатила за перелет.

– Ты рисковал своей жизнью, – сухо заметил Нейт.

Хенк беспечно отмахнулся:

– Возможно, но ни одна из моих бывших жен не думала, что моя жизнь ценится так высоко.

– Легко быть щедрой, когда не ты зарабатываешь деньги, – недовольно откликнулся Нейт, которому не слишком нравилось такое пристальное внимание к Холли другого мужчины.

– Так она еще и из богатой семьи? – обрадовался Хенк.

– Да. Из очень богатой и с таким генеалогическим древом, которое можно проследить вплоть до римлян, – хмуро кивнул он.

– И она до сих пор не замужем?

Только сейчас Нейт понял, куда клонит Хенк.

– Насколько я знаю, пока нет, – ответил он.

Слухи о скорой помолвке принцессы Моренсии бесконечно муссировались в прессе и на телевидении. Когда Нейт первый раз услышал об этом из новостей, ему показалось, что его с размаху ударили под дых. Тогда он долго не мог прийти в себя, хотя сам не понимал, почему так бурно отреагировал на обыденную, в сущности, новость. Конечно, она должна выйти замуж и родить наследника, ничего удивительного. Тем более до сегодняшнего дня он вполне успешно убеждал себя в том, что забыл о Холли.

Вот именно. До сегодняшнего дня.

– С ума сойти! – рассуждал тем временем Хенк, рассматривая свое отражение в темном стекле окна. – Красивая, богатая и одинокая цыпочка. Такой шанс выпадает раз в жизни. Как думаешь, у меня есть надежда?

– Прости, приятель, она не из твоей лиги, – с усмешкой покачал головой Нейт.

– А как насчет тебя? – с легкой обидой поинтересовался Хенк.

– И не из моей тоже, – с затаенной горечью ответил Нейт.

Еще вчера он был совершенно доволен тем, чего добился. После школы он поступил в колледж, не из Лиги плюща, конечно, но входящий в десятку лучших в стране. Окончив его, переехал в Чикаго и быстро стал помощником управляющего одного из лучших отелей. Родители, хоть и были огорчены тем, что он не захотел продолжить семейный бизнес, очень гордились им и были готовы принять его выбор.

Уезжая с острова, Нейт был уверен, что создан для жизни в большом городе и для счастья ему не хватает ночной клубной жизни, дорогой дизайнерской одежды и ресторанов для гурманов. Некоторое время все это ему и правда нравилось, но он чувствовал себя скорее изумленным туристом, а не местным жителем. Нейту нравилось делать карьеру, слушать похвалы начальства и обещания блестящего будущего, но через четыре года он вдруг понял, что все это не для него, и заскучал по медленной, спокойной жизни на острове.

А однажды родители объявили, что собираются уйти на пенсию, переехать туда, где потеплее, и продать свой маленький отель «Райский уголок». Нейт был шокирован. Конечно, он понимал, что его родители не будут управлять отелем вечно, да и о переезде во Флориду они говорили не раз, но одно дело – обсуждать эти планы на далекое будущее вечером за пивом и совсем другое – вдруг начать их осуществление.

Все обдумав, Нейт принял два решения, которые полностью изменили его жизнь. Во-первых, он наконец признался сам себе в том, что не хочет жить в Чикаго или в каком-нибудь другом мегаполисе, – это прекрасный город, полный жизни и энергии, просто он был не для него. А во-вторых, Нейт даже представить себе не мог, что кто-то купит их семейный отель, построенный еще в начале пятидесятых годов его дедом, в который было вложено столько сил и надежд.

Поэтому через четыре года после своего отъезда Нейт вернулся домой, уверенный в том, что сделал правильный выбор, и никогда ни о чем не сожалел. Он воплотил в жизнь все идеи по улучшению отеля, о которых думал еще будучи подростком. Именно он сделал «Райский уголок» современным и привлекательным для нового поколения туристов. Он закончил ремонт в коттеджах, большую часть работы выполнив самостоятельно в зимнее время, когда на остров приезжали только старые рыбаки, любители подледной рыбалки, провел Интернет и кабельное телевидение, договорился с местными о проведении пеших экскурсий по острову для желающих. На весенний сезон, когда на остров приезжали грибники, у него были договоренности с одним ресторанчиком, шеф-повар которого проводил для отдыхающих кулинарные курсы. Для рыбаков он подготовил несколько лодок. Зимой на острове было тихо, немногим туристам нравились суровые зимы Сердца, но Нейт планировал провести пару трасс на гористом участке острова, который специально купил, чтобы привлечь лыжников и сноубордистов.

Нейт доволен тем, чего достиг: его отель был самым популярным на острове, с каждым годом привлекая все больше отдыхающих. Ему нравилась его спокойная, размеренная жизнь, но почему-то он не хотел думать о том, каким все это кажется принцессе Холлин.

– Нейт? – Хенк вопросительно смотрел на него.

– Определенно она не из моей лиги.

Холли застыла на лестнице, пораженная словами Нейта. Она не собиралась подслушивать их разговор, но дом был небольшим, и голоса мужчин разносились по холлу.

Не из его лиги?

Она надеялась, что хотя бы Нейт не будет так думать. Что ж, он был не первым, кто относился к ней так. Достаточно было вспомнить ее детских друзей из Моренсии, отношение которых менялось, как только они узнавали о ее статусе будущей королевы. В окружении их испуганных взглядов и почтительных улыбок она чувствовала себя безумно одинокой.

– Все так, как должно быть, – убеждала ее мать, вытирая ей слезы. – Они относятся к тебе не так, как к другим детям, потому что ты другая. Особенная.

Но Холли не хотела быть особенной. Она хотела, чтобы у нее были настоящие друзья. Такие, которые не будут специально проигрывать ей, всегда предлагать самой выбрать игру или фильм, беспрекословно повинуясь ее решению. Ей нужны были друзья, которым можно будет рассказать о своих детских тайнах, не боясь, что завтра статья о них появится во всех газетах.

Однажды Холли пожаловалась подружке, что мать не разрешает ей краситься, и уже на следующее утро на первой полосе «Моренсия дейли» прочитала статью под названием «Королевские битвы за макияж». Конечно, Оливия тогда была в бешенстве. Впредь Холли стала куда более осторожной… и гораздо более замкнутой. И еще более одинокой.

Тогда ее самыми близкими подругами были кузины Амелия и Эмили. Неудивительно, ведь они, будучи второй и третьей в очереди на престол, прекрасно знали, что значит всегда быть на виду у телекамер и не иметь права на личную жизнь, ни на секунду не забывать, что каждый твой шаг будут обсуждать и осуждать по всей стране, следить за каждым жестом и внешностью так, словно они не юные девушки, а участницы Королевской собачьей выставки.

Но, к сожалению, чем старше становились кузины, тем больше они отдалялись от Холли, которая не могла не чувствовать явную зависть, исходящую от бывших подруг, ведь только одна из них станет королевой Моренсии и войдет в историю, а память о претендентках на престол быстро канет в Лету.

Их отчуждение вызывало у Холли почти физическую боль, но она не шла ни в какое сравнение с тем, что она испытала, услышав слова Нейта. Неужели он думает, что она такая: капризная, испорченная девчонка, которая только и может, что сорить деньгами, которых не зарабатывает?

Но это не так. Холли, как и любой принцессе, приходилось «отрабатывать» свое содержание. Много лет назад выяснилось, что ее жизнь принадлежит не ей, а гражданам Моренсии, которые хотят знать все подробности жизни своей обожаемой принцессы. Оказалось, что она достояние всей страны. Ее фотографии печатались на футболках, чашках, плакатах, декоративных тарелках и магнитах, которые раскупали приезжающие в Моренсию туристы, а видеоролики из ее жизни постоянно крутились по местному телевидению.

Наверное, фраза Нейта причинила ей такую боль, потому что здесь, на острове, Холли надеялась снова почувствовать себя обычной девушкой, одной из множества туристок, приезжающих сюда на выходные. Она хотела снова пожить нормальной жизнью, побыть среди людей, которые, глядя на нее, видели бы ее саму, а не корону, которую она когда-нибудь наденет.

Как глупо.

Что ж, ей повезло, что Нейт не рассказал Хенку, кто она такая. Даже если теперь все островитяне будут думать, что она избалованная богатая наследница, приехавшая на Сердце, чтобы узнать, как живут простые люди, пусть так и будет. Анонимность сама по себе уже счастье, которое было ей недоступно почти десять лет.

Мужчины вышли из кухни и замерли, увидев ее. Нейт выглядел виноватым, наверняка сейчас он пытался угадать, сколько из их разговора она слышала. Хенк о таких сложных вещах не задумывался.

– Рад вас видеть, мисс, – широко улыбнулся он. – Вижу, вы уже оправились после того незапланированного купания в озере. Прекрасно выглядите.

Вряд ли это было правдой. Холли переоделась в сухую одежду, но она основательно помялась, пока лежала в чемодане. Волосы, хоть и были тщательно расчесанными, оставались влажными и пахли водорослями.

– Я хотела принять душ, но не смогла разобраться с тем, как он работает, – смущенно объяснила она.

– Да, он у меня с характером, прости, что не догадался сразу показать тебе, – сказал Нейт.

– Ничего.

– Пойдем, я покажу тебе.

– Спасибо. И я хотела узнать, что делать с мокрыми вещами.

– Брось их в сушилку, – откликнулся он, поднимаясь по лестнице.

Холли чуть поморщилась. Платье было шелковым, и после такой процедуры его оставалось только выкинуть.

– Может, на острове есть химчистка? – с надеждой спросила она.

– Она есть в городе на материке, – вмешался Хенк. – Я могу занести ваши вещи туда во время следующего полета, а потом забрать.

– Спасибо, но я не хотела бы доставлять вам неудобства.

– Мне совсем не сложно, – настаивал Хенк.

Холли едва заметно поморщилась. Именно к такому услужливому обращению она привыкла в Моренсии. Не важно, что сейчас Хенком руководили не верноподданнические чувства, а желание понравиться богатой туристке, ощущение было одинаково неприятным.

– Еще раз спасибо, я подумаю, – дипломатично ответила Холли, надеясь, что за пару часов пилот забудет о своем предложении, и последовала за Нейтом.

Первое, что Нейт увидел, войдя в ванную, были кружевные трусики и лифчик, лежащие на стиральной машине. Холли вспыхнула и спрятала их за спиной.

– Итак, – смущенно кашлянув, начал Нейт, – вот этот рычаг нужно повернуть, чтобы переключиться на душ. Чем сильнее ты поворачиваешь кран, тем горячее становится вода.

Он включил воду, чтобы показать ей, как все работает. Струя получилась неожиданно сильной, и капельки воды осели на смуглой коже его рук и груди. По сравнению с ним, массу времени проводящим на солнце, Холли была болезненно бледной. Она выглядела так каждый раз в начале лета, когда приезжала с бабушкой на остров, зато к концу сезона ее можно было принять за местную. Или простолюдинку, как это называла недовольная Оливия, жаловавшаяся, что каждый раз ей возвращали совершенно одичавшего ребенка.

Воспоминание о матери вызвало легкий укол вины. Но тем не менее она не собиралась возвращаться в Моренсию раньше чем через неделю. Пусть мать думает, что хочет. Может, она и считает, что помолвка с Филиппом – это дело решенное, но для самой Холли все далеко не так просто.

Нейт выключил душ и повернулся:

– Что-нибудь еще?

– Мне нравится, как ты переделал дом.

– Я больше занимался обновлением коттеджей.

– Когда мы шли по пляжу, мне показалось, что их стало больше.

Нейт кивнул:

– Я много раз предлагал отцу расширить дело, но он говорил, что и тех коттеджей, которые были на тот момент, достаточно, чтобы они с матерью работали не покладая рук.

– Мне нравились твои родители, – улыбнулась Холли.

– Ты им тоже очень нравилась, – тихо рассмеялся Нейт. – Они очень надеялись, что ты окажешь на меня хорошее влияние и я стану таким же вежливым, как ты.

Они хором рассмеялись, но потом вдруг замерли, глядя друг другу в глаза. Напряжение между ними казалось почти материальным. Нейт поднял руку, словно хотел убрать прядь, упавшую ей на щеку. Но в последний момент передумал и вместо этого открыл ящик комода, стоящего за ее спиной.

– Здесь чистые полотенца, – сказал он. И не смывай воду в туалете перед тем, как мыться, иначе тебя ошпарит кипятком. Это одна из тех вещей, которые я еще не успел усовершенствовать.

С этими словами Нейт вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Глава 3

Когда Холли вышла из ванной, гроза превратилась в настоящий шторм. Дождь хлестал по окнам, сверкали молнии, перемежаясь с громовыми раскатами и озаряя тяжелые свинцовые тучи короткими вспышками.

Казалось, небо разверзлось и готово обрушиться на землю. Но не всем было до этого дело. Хенк уже уютно устроился на диване, и его раскатистый храп мог посоперничать с громом за окнами. Холли всегда завидовала людям, которые могли так легко заснуть. Сама она даже в полной тишине мучилась бессонницей – слишком много мыслей терзало ее, не давая расслабиться ни на минуту. Она принимала валериановые ванны, считала овец, слушала успокаивающую музыку, но ничего не помогало. Только медитация иногда да еще чтение самых скучных отчетов о росте внутреннего валового продукта королевства.

Королевский психиатр винил во всем ее эмоциональность и нервозность. Он даже прописал Холли специальные таблетки, которые она иногда принимала. Но на следующее утро от них ужасно болела голова и все было как в тумане, поэтому Холли предпочитала обходиться без них, даже если это означало, что она рискует заснуть в середине званого обеда. Не так давно ее фотография с закрытыми глазами и склоненной на грудь головой украшала первую полосу одной из газет. Естественно, ее мать была в ярости.

– Это как раз тот вид публичности, которого ты должна избегать, Холлин, – твердила она. – Не важно, особа ты королевской крови или нет, они смешают тебя с грязью.

Сейчас, с завистью глядя на Хенка, она вспомнила, что не взяла с собой таблетки, а значит, ее ждала еще одна долгая бессонная ночь. Да и вряд ли она сможет уснуть, зная, что Нейт находится всего в нескольких шагах от нее.

Причина ее беспокойства стояла перед застекленным выходом на веранду, глядя на грозу и потягивая пиво. Было видно, что Нейт только что принял душ – на его длинных, выцветших на солнце до золотисто-русого цвета, доходивших почти до плеч волосах до сих пор блестели капельки воды.

– Невежливо так пялиться на людей.

Холли слишком поздно поняла, что он наблюдает за ее отражением в темном стекле.

– Прости, – выдохнула она, чувствуя, как кровь приливает к ее щекам.

Холли сделала шаг к нему навстречу, но тут раздался новый раскат грома, и она подпрыгнула от неожиданности и страха. Поскользнувшись на ковре, она с ужасом поняла, что теряет равновесие, но вдруг почувствовала сильную, горячую руку Нейта на своей талии. Если бы он не удержал ее, она бы упала. На секунду они замерли, глядя друг другу в глаза.

На мгновение Холли показалось, что Нейт сейчас поцелует ее, но тут раздался зычный храп Хенка, и они отпрянули друг от друга, словно застигнутые врасплох школьники. Но пилот всего лишь перевернулся на другой бок, устраиваясь поудобнее на узкой кушетке.

– Он спит как сурок, – улыбнулся Нейт. – Могу я предложить тебе что-нибудь выпить? – спросил он, вспомнив о манерах.

Чашка свежезаваренного чая была бы сейчас очень кстати, но Холли не хотела напрягать его.

– Пиво, пожалуйста.

– Пиво?

– Ты ведь его пьешь. Я тоже хочу.

– Хорошо, – неуверенно кивнул Нейт.

Он пошел на кухню и через минуту вернулся еще с одной бутылкой, но замер на пороге:

– Прости, сейчас я принесу тебе стакан.

– Не нужно, я могу выпить и из бутылки, – сказала Холли, забирая ее у него и делая большой глоток.

Американское пиво оказалось гораздо менее крепким, чем то, которое она пробовала в Моренсии, но вкус ей понравился. И еще больше ей нравилось пить пиво из бутылки, а не из высокого стакана, и смотреть на шторм, не беспокоясь и не строя особых планов на завтра, словно она действительно обычная девушка, приехавшая на выходные.

– Я и забыла, какие сильные бури здесь бывают.

– К счастью, они обычно проходят так же быстро, как начинаются, – откликнулся Нейт.

– Да, завтра все будет так, словно никакого шторма и не было.

– Если не считать разрушений и поваленных деревьев, которые останутся после него, – покачал головой Нейт. – У всего есть свои последствия, Холли.

– Мы все еще говорим о шторме?

Нейт чуть пожал плечами.

– Ты все еще злишься на меня?

– Злюсь? – Он мотнул головой. – За что мне на тебя злиться? То есть кто я такой, чтобы злиться на принцессу?

– Не надо так, Нейт. Я хотела рассказать тебе, кто я.

– Но не сделала этого.

– Нет.

– Почему?

Она судорожно вздохнула, собираясь с духом и вспоминая все те бесконечные летние месяцы без него.

– Я очень боялась, что после того, как признаюсь, наши отношения изменятся. А я так хотела оставаться для тебя просто Холли.

– Но ты никогда не была просто Холли.

– Неправда! – почти выкрикнула она. – Ты и представить себе не можешь, как я ждала каждого приезда на этот остров. Сразу после Нового года я начинала вычеркивать дни в календаре. Только здесь у меня не было никаких обязанностей, я не была под прицелом фотокамер. Настоящий рай.

– Это была лишь твоя фантазия, – покачал головой Нейт.

– Пускай, но она была мне нужна, Нейт.

И нужна до сих пор. Он не знал, что это за жизнь, поэтому не мог понять ее. В родной стране она постоянно ощущала пристальные взгляды, постоянно чувствовала себя выставленной напоказ. А после того, как ее мать настояла на том, что каждое значительное событие в ее жизни должна освещать пресса, частная жизнь стала ей практически недоступна.

Ее первый день рождения… Люди с камерами повсюду, весь праздник транслировался по национальному телевидению, чтобы каждый житель Моренсии мог в умилении ахать и охать, глядя на то, как маленькая принцесса открывает подарки и гуляет по дворцовому саду на еще не окрепших ножках.

Конечно, эта трансляция помогла собрать деньги в помощь детям, больным раком, и это было замечательно, но иногда Холли просто уставала улыбаться для камер и хотела хоть немного побыть собой. Может, даже злой и эгоистичной, но такой, какая она есть. Иногда даже у принцессы бывает плохое настроение, и ей хочется расплакаться, закричать, закрыться в своей комнате, разбить пару тарелок. Ах, если бы… Но нет, совершенно немыслимо. Роскошь внезапной истерики была ей недоступна.

Но пару недель назад желание побросать в чемодан вещи и уехать стало посещать ее все чаще.

Холли перевела взгляд на Нейта. Она была готова к тому, что он начнет спорить, но он медленно кивнул:

– Думаю, я могу это понять.

– Можешь?

– После колледжа я работал в одном из лучших отелей Чикаго, где часто останавливались звезды. Конечно, актеры и рок-музыканты – это не то же самое, что и особы королевских кровей…

– Достаточно похоже.

– Так вот, я довольно быстро понял, что их жизнь не всегда такая счастливая и беззаботная, как это кажется обожающей толпе фанатов. Особенно когда им приходится прятаться за темными очками и париками и никогда не пользоваться парадным входом, где ждут поклонники и вездесущие папарацци, чтобы хоть немного отдохнуть.

– Всем кажется, что они знают тебя лучше, чем ты сам, только потому, что каждый день видят тебя по телевизору, – печально вздохнула Холли.

– Не всем. Я чувствую, что совсем не знаю тебя.

– Нейт…

Но он уже повернулся к окну, по которому стекали струи воды.

– Жизнь звезд казалась мне невыносимой. Все эти журналисты, двадцать четыре часа в сутки не оставляющие их в покое, и менеджеры, которые постоянно давят на них…

– И совсем никакой личной жизни. А вместо менеджера у меня есть мать.

– Но ведь целых пять раз тебе удалось сбежать сюда из дворца на все лето.

Холли чуть улыбнулась своим воспоминаниям:

– Бегая по острову в одном купальнике, с волосами, забранными в хвост, я была совсем не похожа на прекрасную принцессу. Наверное, поэтому мне на время удавалось забыть о своей тиаре, – рассмеялась она.

Но Нейту было совсем не весело.

– Не понимая, что происходит, я чувствовал себя полным идиотом. Холли… Холлин. – Он тяжело вздохнул. – Наверное, последние пару лет я казался тебе таким дураком.

– Нет, Нейт, нет, это не так. Честно. Я думала, что ты… – «Идеальный! Великолепный! Моя единственная настоящая любовь!» Холли почувствовала, что краснеет. – Ты был моим лучшим другом.

Конечно, это ложь. Он был для нее гораздо больше, чем просто друг. В пятнадцать лет ее голова была полна романтических фантазий о том, что в будущем они с Нейтом поженятся и всегда будут вместе.

В будущем, которое не могло стать реальностью.

– Я очень скучала по тебе. – Она выдохнула эти слова, удивившись сама и удивив Нейта.

– В то лето, когда ты первый раз не приехала на остров, я все время ходил к дому, в котором вы с бабушкой останавливались. Я надеялся, что вы просто немного запаздываете, но гости приезжали, а вас все не было. Наконец мои родители рассказали мне, кто ты на самом деле. Я был потрясен.

Холли услышала боль в его голосе. Ей и самой было очень горько. Она помнила, как умоляла мать и бабушку отпустить ее на остров.

Я не могу помочь тебе, девочка моя, – сказала ей тогда бабушка. – Пора принять свою судьбу. Надеюсь, ты никогда не забудешь, кто ты такая.

Но прошло десять лет, а Холли до сих пор не знала, кто же она на самом деле.

– А та женщина, которая приезжала с тобой, действительно была твоей бабушкой? Или просто частью прикрытия?

– Нет, она правда моя бабушка.

– Мать твоей матери, да? Мне казалось, что у нее был техасский акцент.

– У моей мамы он тоже есть, по крайней мере, когда она позволяет ему проявиться. Очень редко, – нахмурилась Холли. – Она сделала все, чтобы забыть о своем прошлом. Когда она, королева красоты из Техаса, вышла замуж за короля, ее не слишком хорошо приняли в Моренсии. Ее малейшая ошибка вызывала слухи и пересуды. Матери пришлось приложить много сил, чтобы ее наконец признали.

– Наверное, ей пришлось нелегко.

– Это так.

Возможно, поэтому Холли позволяла матери контролировать свою жизнь. Она знала, скольким пришлось пожертвовать Оливии, чтобы стать королевой, которую хотели видеть на своем престоле жители Моренсии.

– Значит, твоя мать хотела, чтобы ты приезжала сюда?

Холли невольно рассмеялась, услышав это предположение:

– Господи, нет. Это была бабушкина идея. Она была уверена, что я должна узнать свои американские корни. Одна из ее подруг рассказала ей об этом острове, и бабушка решила, что это прекрасное место для отдыха. Она хотела, чтобы у меня было настоящее детство.

– Сложно винить ее в этом.

– Мама винила, – вздохнула Холли. – Они постоянно спорили из-за этих поездок. Оливия считала, это неподобающее занятие для юной принцессы, и очень боялась, что однажды об этом пронюхают журналисты.

– Настоящая битва королев.

Она мрачно взглянула на него.

– Прости. А как насчет твоего отца? Что он думал о твоих летних каникулах?

Ее отец? Король Франко был очень занятым человеком. Иногда Холли задумывалась, помнит ли он, что у него есть дочь?

– Отец не считал, что они мне необходимы. В конце концов, он родился в королевской семье и не знал другой жизни, – стараясь говорить безучастно, ответила Холли. – Он немного разочаровался во мне еще в момент рождения, ведь он хотел сына-наследника, а других детей у него нет.

– Но ведь ты в любом случае наследуешь трон?

– Да. Но он очень хотел сына.

Этот факт в свое время вызвал немало слез и страхов у Оливии. Жители Моренсии и так были не слишком довольны своей королевой, а уж после того, как она не смогла родить мальчика…

– Я рад, что на свет появилась именно девочка, – тихо сказал Нейт, и Холли почувствовала, что краснеет под его пристальным взглядом.

Нейт медленно поднял руку и осторожно коснулся кончиками пальцев ее щеки. Прикосновение было едва ощутимым, но Холли показалось, что в нее ударила молния и кровь заискрилась от крошечных электрических разрядов, распространяющихся по всему телу. А потом Нейт чуть склонил голову и поцеловал ее.

Он уже целовал ее раньше – целую жизнь назад, в последнее лето на острове. Это был ее первый настоящий поцелуй, и сердце тогда билось так быстро, словно пыталось вырваться из плена грудной клетки.

Но сейчас все было по-другому. Еще никогда в жизни Холли не испытывала такого всепоглощающего желания, подобного бьющемуся в окна шторму. И так же, как перед этой бурей, перед ним невозможно было устоять. Холли сама не заметила, как ее руки обвились вокруг шеи Нейта, как она прижалась к нему всем телом, отдаваясь страсти, которую всегда вызывал в ней этот мужчина, и только он один.

– Холли, – выдохнул Нейт.

Этого короткого слова оказалось достаточно, чтобы вернуть ее к реальности. Она больше не была мечтательной пятнадцатилетней девчонкой и понимала всю безнадежность фразы «если бы все было иначе». Если бы она не была принцессой. Если бы Нейт был сыном благородного лорда. Если бы они хотя бы жили в одной стране.

Она должна остановиться раньше, чем все зайдет слишком далеко.

Холли сделала шаг назад, разрывая объятия:

– Прости…

Нейт тяжело вздохнул и прижал к щеке холодную бутылку.

– Некоторые вещи с возрастом становятся только лучше, – пробормотал он.

Холли прикоснулась к припухшим от поцелуя губам. Определенно он прав.

– В то лето, когда я первый раз не приехала, я написала тебе письмо, в котором попыталась все объяснить.

– Я его не получил.

– Знаю, ведь я так и не отправила его тебе, – тихо ответила Холли.

Вместо этого она спрятала письмо в тайный сундучок – вместе с остальными воспоминаниями о тех прекрасных летних каникулах: фотографией первой пойманной ею рыбы, старомодной стеклянной бутылкой из-под кока-колы, которую они с Нейтом нашли, гуляя по пляжу, засушенным цветком, который Нейт однажды подарил ей, красивыми камушками, которые она собирала…

– Почему?

«Потому что я безнадежная трусиха. Потому что у меня было разбито сердце. Потому что я думала, что ты не сможешь понять меня».

Я не мог понять, почему ты не возвращалась, почему не отвечала на мои письма…

Холли почувствовала острый укол вины. Бабушка исправно передавала ей письма, которые писал Нейт на ее адрес в Техасе, и Холли прочитала их все.

Ее сердце разбилось вновь, когда они перестали приходить, хоть она и понимала – рано или поздно это случится. Более того, все это время она пыталась убедить себя в том, что именно этого она и хотела. Нейт должен был двигаться дальше, забыть о любви, у которой нет будущего.

Хенк громогласно всхрапнул. Раскаты грома, от которых трясся весь дом, не смогли разбудить его, зато собственный храп прекрасно справился с этой задачей.

– Похоже, я отрубился, – сообщил он, потирая глаза. – Что я пропустил?

– Только один отличный шторм, – усмехнулся Нейт и отправился на кухню.

Когда шторм немного утих, Холли решила позвонить домой. Она уехала больше восемнадцати часов назад и знала, что, скорее всего, ее уже ищут. Она и раньше сбегала из дворца, и мать знала места, где она любила скрываться от придворной суеты. Наверняка сейчас их уже обыскивает тайная королевская полиция.