Текст книги "Звери в моей постели"

Глава пятая

На первых порах наш дворовый зверинец привлек благожелательное внимание соседей, они прилежно справлялись о благополучии и здоровье наших «друзей», а мы из кожи вон лезли, следя за чистотой и порядком в нашем хозяйстве и истребляя мух. Наиболее выносливые животные, вроде цивет, мангустов и крупных обезьян, обитали в шатре на лужайке, а хищных птиц мы поместили в сборных клетках, накрытых изготовленным по нашему заказу одной щедрой фирмой брезентом. Более хрупкие животные – белки, некоторые птицы и галаго – поселились, как я уже сказала, в оборудованном братом Софи гараже. Серьезную проблему представляли собой рептилии, но тут нас выручил Пейнтонский зоопарк, изъявив готовность приютить всех наших пресмыкающихся. Великое облегчение для нас, потому что мы при всем желании не могли обеспечить рептилий теплыми террариумами. Крупная шимпанзе Минни поначалу жила в огромной сборной клетке, но ее привычка чуть что громко визжать вызвала град протестов со стороны соседей, так что и тут пришлось нам воспользоваться милостью Пейнтонского зоопарка.

В общем и целом, все было отлично налажено, и если наши животные страдали от чего-нибудь, так это от избытка внимания. Один местный зеленщик проникся к нам таким расположением, что снабжал нас самыми разнообразными фруктами и овощами – в ущерб, подозреваю, собственному кошельку, а в расположенном поблизости магазине для любителей домашних животных мы приобретали необходимое мясо. Большим подспорьем для нас было доброжелательное отношение Общества защиты животных и санинспекции, чьи представители в первые же дни навестили нас и доложили начальству, что наши звери устроены как положено. Они дали нам положительные оценки по всем статьям, хотя один сосед упорно твердил, будто наши животные заразили блохами его кур*.

Недаром я о соседях вообще самого плохого мнения и советую их не слушать. Дж.Д.

Чемли, естественно, роскошествовал в доме, окруженный сюсюкающими особами женского пола, которые спускали ему все проказы. Только мы с Джерри кое-как держали его в узде. И совсем ему вскружило голову нескончаемое шествие газетчиков, телевизионщиков и просто зевак, коим непременно требовалось посмотреть на этого негодника. День Чемли складывался просто: утром его будили, предлагая большую чашку чаю с молоком, и одевали в яркий свитер, связанный моей свекровью, чтобы «бедняжка не мерз». Весь остальной день он, как мог, измывался над обитателями дома, пока вечером, доведенные до бешенства и полного изнеможения, мы не укладывали его спать, выдав напоследок кружку шоколадно-молочного напитка. Первое время он спал в комнате миссис Даррелл, но тут выяснилось, что она не может ночью читать, опасаясь, что электрическое освещение будет беспокоить мохнатое чудовище. Тогда мы перевели Чемли в свою комнату, где он безо всякого ущерба для своего здоровья и благополучия быстро привык к свету, шуму, табачному дыму и прочим неудобствам. Его любимой забавой было раскачиваться на занавесках в большой гостиной, где он устраивал ежедневные представления для соседских детишек. Еще он подружился с сынишкой одного из жильцов Маргарет, и они отлично веселились, причем верх потехи наступал, когда бедняжка Джон Хокер, сопя, красный от натуги, катал тяжелого шимпанзе на тачке в саду. Еще одним любимым местом Чемли была площадка для игры в гольф в конце аллеи. Здесь он лазил по деревьям, кувыркался, гонялся за собакой по имени Джонни и мешал сосредоточиться спортсменам, изо всех сил старающимся обойти соперника. Наигравшись всласть, он с видом восточного владыки разваливался на складном детском стуле на колесиках и разрешал (обычно все тому же юному Джону) катить себя по аллее домой.

Развлекая Чемли, мы не забывали и о представителях местной и центральной печати, которые сочувственно слушали, как Даррелл излагает свои планы учреждения зоопарка в Борнмуте. Отцы города приязненно относились к этой идее, нам предлагали даже какие-то участки; к сожалению, они по разным причинам не подходили для зоопарка.

Именно к этому времени относятся наши первые попытки сделать что-то серьезное для телевидения. Нас связали с Тони Сопером, ведущим одной популярной программы, он приехал в Борнмут посмотреть материал, отснятый в Бафуте, и после того как основательно потрудился над монтажом, телезрители увидели наш первый сериал – «За животными в Бафут». Тони отказался от привычной схемы, когда два участника передачи, сидя на жестких стульях, тупо таращатся в камеру и ведут малоувлекательную беседу. В студии восстановили обстановку нашей комнаты, причем так удачно, что наш пес Джонни сразу почувствовал себя как дома, однако мы допустили промашку, сделав главным действующим лицом трех серий Чемли, который, как и положено животным, делал совсем не то, что от него ожидалось. Я заранее знала, что наш дорогой сородич, не раз выступавший в таких августовских программах, как «Сегодня вечером», настолько проникся сознанием собственной важности, что никому не уступит пальму первенства. Так или иначе, зрители и критики восприняли наш сериал с весьма смешанными чувствами, но мы все равно посчитали этот опыт полезным, поскольку он помог нам многое узнать о телевидении и о себе. Пожалуй, главный урок сводился к тому, что Даррелл неуютно чувствовал себя в телевизионной студии, предпочитал, если впредь делать что-то для телевидения, проводить съемки на натуре. Лично я обожаю телевидение, но если говорить о наших делах, то для нас оно скорее служит витриной, позволяющей демонстрировать важность усилий по охране природы.

Мы уже потеряли всякую надежду найти пригодное место для нашего зоопарка, когда получили письмо от секретаря городского совета Пула; из письма следовало, что тамошний муниципалитет загорелся идеей учредить в городе зоопарк и располагает для этого отличным местом. Даррелл сразу завелся, ибо близился конец года, когда холодная погода не позволит держать животных под открытым небом. Требовалось возможно скорее что-то предпринять. Однако всякий, кому когда-либо доводилось иметь дело с местными властями, знает, что это такое – слова «быстро» и «скоро» не входят в их лексикон. Предложенное нам место само по себе выглядело соблазнительно – старинная усадьба и прилегающий участок земли по соседству с гаванью. Все хорошо, да только дом был сильно запущен, и на приведение его в порядок ушла бы уйма денег. То же можно было сказать о надворных постройках и коттедже садовника; их вернее всего было бы вовсе снести и строить заново. Но мы не сдавались и целых полтора года не жалели времени и денег, пытаясь поладить с мэрией Пула и выжимая из нашего лондонского банка кредит в размере десяти тысяч фунтов.

Тем временем стало очевидно, что до зимы мы все равно не успеем пристроить наших зверей, но тут Дарреллу пришла в голову отличная мысль:

– Что, если обратиться в какой-нибудь большой магазин и предложить им оборудовать маленький зоопарк в цокольном этаже как элемент рождественского оформления?

– Стоит попытаться, – согласилась я, и в конце концов нам удалось договориться с торговым центром Дж. Аллена.

По нашим чертежам там разместили в цокольном этаже клетки, оборудовав в центре нечто вроде детской комнаты для нашего драгоценного Чемли. От нас требовалось выделить животных, служителя, чтобы кормил их и следил за чистотой, и обеспечивать обитателей клеток кормом; барыш (если будет) условились делить поровну. Нам было не до того, чтобы торговаться, лишь бы хватило денег платить жалованье служителю, хоть часть проблем будет решена. Остальных зверей соглашался взять Пейнтонский зоопарк, и мы были весьма благодарны его администрации, которая бралась приютить и кормить наших подопечных, освобождая от тяжкого бремени наш скромный бюджет. К тому же затянувшиеся переговоры с властями Пула отбивали у Даррелла всякую охоту приниматься за писание новой книги.

Дела с универсамом складывались как нельзя лучше – вплоть до одного воскресного дня, когда мы с утра решили расслабиться и благодарили небо за то, что сегодня свободны от всяких забот. Но тут зазвонил телефон, и к нам в комнату вбежала Маргарет:

– Джерри, звонят из полиции. В универсаме что-то произошло. Возьмешь трубку?

Даррелл пулей выскочил из кресла и вскоре вернулся, на ходу надевая пальто.

– Этот чертов бабуин Георгина каким-то образом выбралась из клетки и учинила разгром в витринах. Я вызвал такси по телефону, вы догоняйте!

С этими словами он скатился по лестнице вниз на первый этаж. Приехав в магазин, мы с трудом пробились через толпу зевак. Георгина чудно веселилась, лихо отплясывая на кроватях в большой витрине. Навстречу нам выбежал встрепанный Даррелл.

– Вы с Марго займите позицию у выхода, а я попытаюсь вместе с двумя полицейскими поймать негодницу.

Обилие зрителей снаружи и внутри магазина воодушевляло Георгину, она упивалась вниманием публики, однако до нее быстро дошло, что Даррелл не разделяет ее ликование, напротив, он явно негодует. Георгина всегда была трусихой – следствие перенесенных ею лишений и побоев, когда она «выступала» в одном африканском баре, откуда мы ее извлекли. Сейчас она вдруг бросилась к одному из полицейских и обхватила его за ногу, громко визжа. Джерри велел полицейскому не двигаться, освободил его от Георгины и поспешил вернуть ее обратно в клетку.

– Господи! – произнес несчастный блюститель порядка, вытирая потный лоб. – Я уж думал, сэр, что мне конец.

– Вы отлично держались, огромное спасибо вам за помощь.

– Не за что, сэр, пустяки, это не то что усмирять подростков.

Срочно вызванный из дома директор магазина бродил среди пострадавшего интерьера, прикидывая размеры ущерба. К счастью, все оказалось не так страшно, как могло быть, но весь остаток дня мы просидели у телефона, ожидая нового вызова. Слава Богу, обошлось.

После того никаких происшествий не было, и наш зверинец в торговом центре пользовался таким успехом, что оставался там еще несколько недель после Рождества. Наших доходов вполне хватало на корм для животных, но мы ничуть не огорчились, когда пришло время забирать их. Наш друг-зеленщик снова пришел на помощь, предоставив свой грузовик, чтобы мы могли отвезти их – кроме Пучеглазого и Малютки – в Пейнтонский зоопарк, и вскоре соседи снова стали улыбаться нам*. После многомесячной лихорадочной деятельности как-то странно было получить возможность валяться в постели до восьми часов утра, вместо того чтобы с рассветом торопиться проверять, как там наши подопечные, или сражаться с непогодой, как это было в одну лунную ночь, когда штормовой ветер грозил порвать растяжки большого шатра. Чемли тоже оставался с нами в Борнмуте, он был слишком избалован, чтобы жить в зоопарке, но мать Джерри обожала его и ухаживала за ним, как за малым дитем, исполняя все его желания. Даже Софи (где был ее ум?) вела себя точно так же; в один прекрасный день я увидела, как она ходит по гостиной с восседающим на голове шимпанзе.

См. предыдущее примечание. Дж.Д.

– Но ему это нравится, – возразила она в ответ на мое замечание. – И ведь он еще совсем ребенок.

Нашим переговорам с мэрией Пула, казалось, не будет конца, но все же мы пришли к устраивающему обе стороны предварительному соглашению, и Харт-Дэйвис вызвался гарантировать для нас банковский заем в размере десяти тысяч фунтов, под обещание, что зоопарк обеспечит материал для бесконечной серии книг, эксклюзивные права на которые будут принадлежать издательству.

Увы, предложенные нам условия аренды оказались неприемлемыми. Было очевидно, что большая часть десяти тысяч будет поглощена одним только ремонтом усадьбы и надворных строений, что вовсе не входило в наши планы. Нам ведь еще надо было соорудить вольеры и различные специальные постройки, провести свет, отопление и так далее. Даррелл страшно огорчился, и с великой неохотой пришлось нам признать, что из идеи учредить зоопарк в Пуле ничего не выйдет. Городские власти посчитали, что мы их здорово подвели, но им следовало учесть, сколько времени и денег мы потратили на все переговоры. К тому же необходимо было в этом году организовать новую экспедицию, чтобы выполнить наши обязательства перед издателем. Бедняга Даррелл не находил себе места.

– Если мы срочно что-нибудь не придумаем, лишимся животных, размещенных в Пейнтонском зоопарке.

У нас было условлено, что, если мы к определенной дате не заберем зверей, они станут собственностью зоопарка. Абсолютно справедливое условие, ведь там почти год содержали и кормили их.

– Почему бы нам не совершить новое путешествие, – предложила я, – подальше от всего этого кавардака?

Моя идея понравилась Джерри, и мы решили снова отправиться в Аргентину, но на этот раз работать только в ее пределах. Прежде чем уезжать, требовалось решить ряд проблем. Главное – определиться с будущим нашего зверинца и придумать, как быть с Чемли, который окончательно перестал кого-либо слушаться, кроме самого Даррелла.

– Все равно, – заключил Джерри, – будем готовить аргентинскую экспедицию, а со зверинцем и Чемли разберемся, когда завершим подготовку.

И мы с Софи принялись за дело. Наши планы вызвали большой интерес у Би-би-си. Правда, компания не могла выделить нам в помощь кинооператора, но предложила подписать контракт на любой фильм, снятый нами самими. Мы снова обратились к нашим друзьям в Министерстве иностранных дел и в посольстве Аргентины, и к нам отнеслись так же доброжелательно, как четыре года назад.

– Знаешь, мне кажется, мы просто обязаны предложить Харт-Дэйвису еще одну книгу, прежде чем уезжать, – сказал Даррелл. – Но за такой короткий срок я не в состоянии сочинить что-то о последней африканской экспедиции.

– А как насчет того, чтобы издать все то, что ты писал для Би-би-си?

– Ты о чем это?

– О цикле передач, который ты назвал «Встречи с животными». Вспомни, какой популярностью они пользовались, сколько людей писали на радио, прося прислать им копии текстов.

– Думаешь, они понравятся Харт-Дэйвису?

– Во всяком случае, это лучше, чем ничего, – настаивала я. – И ты можешь посоветоваться со Спенсером.

Спенсер одобрил мою идею, но попросил познакомить его с текстами, прежде чем он займется этим делом. Тексты ему понравились, после чего оставалось только скомпоновать их и сочинить небольшое вступление. Ральф Томпсон снабдил книгу прелестными иллюстрациями, и, ко всеобщему удивлению (исключая меня), она была хорошо принята и неплохо разошлась.

– Что может быть лучше – дважды получить деньги за одну работу, – смеялась Софи. – Однако не думаю, чтобы нам позволили повторить этот номер.

Так или иначе, издателю было над чем поработать в наше отсутствие.

Конечно, главной нашей заботой оставалась подготовка экспедиции. Одержимый книгой Дарвина «Путешествие на „Бигле“, Джерри втайне мечтал попасть в Патагонию, чтобы своими глазами увидеть обитающих там в приморье пингвинов, котиков и морских слонов.

– Я еще никогда не общался близко с крупными животными, – произнес он.

– Это, должно быть, увлекательно.

Мы с Софи обменялись выразительными взглядами.

– Во всяком случае, – отозвалась я, – отдохнешь от банков, процентов, налоговых инспекторов, зоопарков и мэрий. Лично я предпочла бы снова думать о сборных клетках и плохих дорогах.

Мы запросили компанию «Ровер» – не предоставят ли они нам машину для целей рекламы. Там справедливо посчитали, что реклама мало что даст ввиду ограниченности рынка в Южной Америке, однако вызвались отпустить со скидкой специальную экспедиционную модель лендровера с двойным бензобаком и прочими приспособлениями. Нам это было очень кстати; на тех же условиях мы приобрели прицеп. Не желая повторения предыдущего опыта, на сей раз я сама позаботилась о выборе парохода. Бедняге Дарреллу тяжело пришлось за последние месяцы, и я полагала, что путешествие пойдет ему на пользу. Компания «Блу Стар» весьма предупредительно предложила воспользоваться каютами на одном из ее грузовых пароходов.

Я уже решила, что Даррелл окончательно поставил крест на идее учреждения собственного зоопарка, однако не учла силу его упрямства.

– Должны же где-то еще быть здравомыслящие деятели, свободные от пут бюрократии, не кивающие на всех этих милых планировщиков и градостроителей,

– молвил он однажды со стоном.

И тут, сама не знаю почему, я вдруг назвала остров Джерси.

– Там и климат получше здешнего, и своя собственная администрация, почему не попробовать.

– Превосходная идея, вот только мы не знаем там никого, кто мог бы нам помочь, а сроки поджимают.

Помощь последовала, притом совсем с неожиданной стороны. Даррелл навестил Руперта Харт-Дэйвиса, чтобы поблагодарить его за содействие с получением банковского займа и объяснить, почему эти деньги нам не понадобятся. Руперт не меньше нашего был огорчен неудачным исходом переговоров с властями Пула.

– Неужели нельзя найти другое место, Джерри? Уверен, стоит только поискать.

– Конечно, ты прав, но в Британии, куда ни сунься, наткнешься на землеустроителей. Джеки советует попытать счастья на Норманнских островах, но беда в том, что мы там никого не знаем.

– Зато я знаю, – сказал Руперт. – Там живет один мой старый приятель по армейской службе. Не сомневаюсь, он охотно поможет тебе. Я напишу ему сегодня же – глядишь, и извлечет из шляпы какую-нибудь диковину.

Друг Руперта и впрямь вызвался нам помочь, и вскоре мы прибыли на Джерси, где майор Фрейзер встретил нас и предложил совершить экскурсию по острову, осмотреть выставленные на продажу участки. Однако ни один из них не устраивал нас по разным причинам. Тогдашние цены на землю на Джерси были нам совершенно не по карману, оставалось искать что-нибудь для длительной аренды, и чтобы на участке были надворные постройки, пригодные для размещения животных.

– Не отчаивайся, дружище, – сказал майор. – Поедем обратно ко мне, выпьем по стаканчику, поговорим.

Поместье Огр майора Фрейзера выглядело чудесно. Сложенное из гранита главное здание напоминало букву Е без средней палочки; два флигеля оканчивались красивыми арками, сооруженными в XVI веке. Хью Фрейзер явно был горд своим владением и с удовольствием показал нам надворные постройки – старинный пресс для сидра, коровники, гаражи. Гранитные стены, одна из которых была покрыта альпийскими растениями, окружали чудесный сад. Еще мы увидели озерко и заливной луг.

– У тебя тут просто замечательно, Хью, – сказал Даррелл.

– Верно, по-моему, это одно из самых красивых поместий на острове, – отозвался хозяин.

Даррелл повернулся ко мне, улыбаясь:

– Тебе не кажется, тут можно было бы устроить отличный зоопарк?

– Конечно, – ответила я.

– Вы это серьезно? – спросил Хью.

– Я вполне серьезно считаю, что получился бы превосходный зоопарк, однако вряд ли тебя может заинтересовать такая идея.

– Почему же, дружище. Содержание поместья мне не по карману, да и жена не прочь вернуться на материк.

– Но и мне такая покупка не по карману, Хью.

– Конечно, конечно. Я думал о том, чтобы сдать тебе поместье в аренду. Лучше пошли в дом, потолкуем за стаканчиком виски.

Так мы, что называется, в последний момент нашли убежище для наших зверей, и Пейнтонский зоопарк любезно согласился держать их у себя, пока не будет оборудован наш зверинец. Хью Фрейзер взялся разрешить все вопросы с местными властями.

До отъезда в Аргентину оставалось меньше месяца, и через несколько дней мы снова отправились на Джерси для встречи с главой департамента туризма, сенатором Кричевски. Он весьма одобрительно отнесся к нашим планам и обещал всяческую поддержку. Другие местные чины проявили не меньшую благожелательность, понимая, как важно ускорить завершение всех формальностей. Адвокат Хью Фрейзера составил приемлемый для сторон контракт об аренде, который мы и подписали за двадцать четыре часа до отплытия из Плимута. Тем временем Джерри договорился с одним своим прежним сотрудником, чтобы тот взял на себя роль управляющего и занялся обустройством зоопарка.

– Как мне хотелось бы остаться на Джерси и самому все оборудовать, – печально произнес Джерри, стоя на палубе парохода и глядя на удаляющуюся панораму Плимута.

– Понимаю тебя, но сам знаешь, тебе нельзя останавливаться, особенно теперь, когда ты связал свое будущее с этим поместьем. Зато теперь тебе предстоит удовольствие привезти зверей в свой собственный зоопарк, и эта мысль должна тебя утешить.

Глава шестая

Как чудесно было снова очутиться в Буэнос-Айресе, увидеть цветущие жакаранды и бугенвиллеи, хотя вечерний город встретил нас проливным дождем. Пройти через таможню со всем нашим снаряжением мы уже не успевали, а потому решили захватить самое необходимое и вернуться завтра за остальным имуществом. Бебита забронировала места в нашей знакомой гостинице и встретила нас там. Похоже было, что все, включая хозяина гостиницы и его подчиненных, рады снова нас видеть.

Софи и на этот раз приехала с нами, а еще мы взяли с собой миссис Даррелл – ей нездоровилось, и врач решил, что морское путешествие до Аргентины и обратно прибавит ей сил, чтобы легче перенести предстоящую зиму. Как мы и ожидали, обе они сразу влюбились в Буэнос-Айрес. Бебита потрясла нас известием, что уже приготовилась навсегда покинуть Аргентину и поселиться в Нью-Йорке, когда получила письмо, извещающее о нашем прибытии. Пришлось ей задержаться на неделю, чтобы позаботиться о нас. Типичный поступок для этой чудесной женщины, и мы с грустью думали о скорой разлуке.

Освоившись и повидав всех друзей, Джерри вместе с Рафаэлем поспешил в гавань, чтобы заполучить наше снаряжение, включая лендровер. И начались интриги с таможней… Когда мы приезжали в прошлый раз, в стране правил Перон, и его благословение помогло убрать преграды, все шло как по маслу. Однако за прошедшие годы Перон уступил место более демократичным правителям, в итоге никто не пожелал брать на себя ответственность за наш беспрепятственный въезд с нашим имуществом. Нам приходилось сражаться за такие драгоценные предметы, как старая одежда и брезенты. Относительно гладко прошли через таможню кинокамеры, половина пленки к ним и лендровер, однако невесть почему были задержаны прицеп, вторая половина пленки и все звероловное снаряжение. Чтобы выручить их, понадобился целый месяц ежедневных споров и уговаривания. Нелепая ситуация – ведь аргентинское посольство в Лондоне, как и в прошлый раз, дало свое добро, снабдило нас всеми привилегиями официальной научной экспедиции, однако в самой Аргентине никому не было до этого дела. К счастью, я была избавлена от участия в набегах на таможню, всеми операциями руководил Даррелл, и сопровождавшие его мученики заверили меня, что его англо-саксонский лексикон был неподражаем.

Ожидая, когда очередной чинуша решит наконец, стоит ли отдавать наши вещи, мы бесцельно слонялись по городу.

– Необходимо найти водителя для лендровера, – объявил Даррелл однажды утром. – Я отнюдь не желаю рисковать жизнью, садясь за руль, аргентинцы носятся по дорогам как бешеные.

Так в нашу жизнь вошла Жозефина – маленькая женщина с кудрявой шапкой рыжих волос, огромными карими глазами и ослепительной улыбкой, благодаря которой у нее не было проблем с парковкой. Жозефина была первоклассным водителем и чудесным товарищем. Оставалось лишь пожалеть, что она не сможет участвовать в поездке на юг – если такая поездка вообще состоится. Езда по улицам Буэнос-Айреса с Жозефиной за рулем изобиловала острыми ощущениями, включая ее перепалки с незадачливыми водителями других машин, кои отваживались ей перечить. Размахивая кулаками и не скупясь на брань, она весьма откровенно излагала свое мнение о бедняге и его предках. К сожалению, сверх того она переняла у Даррелла кое-какие сочные англосаксонские выражения, на которые тот не скупился, когда бывал не в духе; довольно дико было слушать, как Жозефина на ломаном английском языке обзывает человека «грязным ублюдком».

Желая внести какое-то разнообразие в наше бытие, омраченное монотонными визитами в таможенное управление, наши друзья Де Сото предложили нам отдохнуть денек в их загородном поместье. Миссис Даррелл оставалось еще несколько дней до отбытия в обратный рейс в Англию, и мы взяли ее с собой. За рулем сидел Карлос Де Сото, другие члены семейства набились в машину вместе с нами. Мы провели чудесный день в поместье, любуясь птицами на озере за усадьбой и носясь верхом по степи; на душе сразу стало легче. Миссис Даррелл была в восторге оттого, что увидела хотя бы одно из тех мест, про какие мы ей рассказывали, и она даже глазом не моргнула, когда наша машина чуть не опрокинулась, буксуя на мокрой грязи после дождя. Для аргентинских дорог типично, что малейшие дожди превращают их в подобие клееварки, а стоит пригреть солнцу, как грунт становится твердым и над дорогой, совсем как в Африке, носится пыль.

Грустно было прощаться с матерью Джерри, когда она садилась на пароход, но перемена обстановки пошла ей на пользу, и миссис Даррелл смогла познакомиться с нашими многочисленными друзьями.

Тем временем битва с таможней продолжалась с прежней силой, правда, у нас возникла слабая надежда на успех, когда главный чин обещал принять Джерри на следующей неделе. До той поры мы располагали еще одним уик-эндом, и Де Сото снова пригласили нас в свое поместье. На сей раз нам повезло с погодой, и мы с удовольствием побродили кругом, фотографируя природу и наблюдая птиц. Пока все сели пить мате – распространенный в Южной Америке травяной чай, я решила навести чистоту в лендровере, освободить его от окурков, фантиков и пыли. Опустив откидной борт сзади, я, должно быть, чересчур энергично принялась за дело, потому что верхняя створка сорвалась с запора и долбанула меня по голове, когда я выпрямилась, чтобы полюбоваться результатами своих усилий. Отчаянно чертыхаясь и ощущая легкое головокружение, я продолжила уборку; в это время появился Даррелл, решивший проверить, чем я занимаюсь.

– Ничего особенного, – сообщила я. – Просто навожу чистоту в кузове.

– Что-то ты бледная какая-то? Ты здорова?

– Насколько можно быть здоровой, когда тебя стукнет створкой по башке. В остальном все в порядке.

Ухмыляясь, он потер быстро растущую шишку на моей голове.

– Бросай это дело, лучше отдохни. Подумаешь – немного пыли, как-нибудь переживем*.

Моя жена никак не усвоит один из основных жизненных принципов: если оставить вещи в покое, случится одно из двух. Либо они постепенно утратят всякое значение, либо обретут такой масштаб, что поневоле придется что-то предпринять. В последнем случае ты будешь во всеоружии благодаря тому, что отдыхал, по мере того как они набирали силу. Дж.Д.

Вернувшись в Буэнос-Айрес, мы узнали, что в понедельник утром некий сеньор Данте вдруг постановил немедленно выдать нам все снаряжение. Мы так и не узнали, что подвигло его на такое решение. То ли этого вообще никто не знал, то ли нас не пожелали просветить.

– Скажите спасибо, что в конце концов заполучили свое имущество, – сказала сестра Рафаэля, Мерседес. – И не допытывайтесь о причине. Забирайте снаряжение, да поскорее.

За консультацией относительно поездки на юг мы обратились к доктору Годою, начальнику Департамента фауны в Министерстве сельского хозяйства. Он посоветовал нам поехать в Пуэрто-Десеадо, там капитан Гири знает, где находится колония пингвинов, и поможет нам со съемкой.

– А где помещаются колонии морских слонов и котиков? – спросил Джерри.

– Их вы найдете на полуострове Вальдес, а чтобы попасть туда, вам нужно в Пуэрто-Мадрине повидать охотников, я назову вам их имена, они точно знают расположение колоний.

И доктор Годой показал нам свежие аэрофото котиковых колоний. Даррелл сразу загорелся.

– Мне не терпится поехать туда, – объявил он. – Я всегда был неравнодушен к котикам. Пообщаться с ними – это же будет здорово!

Никто из нас не разделял его энтузиазм, к тому же надо было еще найти водителя, знающего дорогу. Кроме того, мы нуждались в переводчике. Рафаэль учился на ветеринара в университете и не мог сейчас оставить занятия, однако он предложил нам воспользоваться услугами его родственницы – Марии Рене, надо было только дождаться конца года, когда она сможет взять отпуск на службе. Мы условились собраться вместе и обсудить этот вариант.

Между тем я начала чувствовать недомогание и однажды вечером в ресторане едва не потеряла сознание, чего со мной еще никогда не случалось. Похоже было, что все члены семьи Де Сото разбираются в медицине, и нам не стоило труда упросить одного из них осмотреть меня.

– Все ясно, – объявил он. – У нее легкое сотрясение мозга от того удара по голове, а потому предлагаю ей провести дня два в темной комнате, соблюдая полный покой, никаких переживаний. Если к концу недели ей не станет лучше, дайте знать, сделаем рентген.

Сказал и удалился с ласковой улыбкой. Он оказался прав – через два дня я снова была в полном порядке и стала носиться кругом, готовя все необходимое для выезда на юг.

Мария Рене согласилась ехать с нами и даже нашла для нас водителя – молодого юриста Дикки Соло. Он прилично знал интересующий нас район, однако оставаться там с нами не мог, должен был сразу же возвращаться в Буэнос-Айрес. Не скажу, чтобы это нас особенно беспокоило, мы полагали, что сами сумеем проделать обратный путь. И вот назначена дата отъезда – утро 1 января. Что весьма позабавило наших друзей, убежденных, что мы будем просто не в состоянии покинуть Буэнос-Айрес в первый день нового года. Они недооценивали силу нашего энтузиазма; однако в последний момент, когда все уже было готово, случилось неприятное происшествие. Направляясь на вечеринку, мы решили по пути заехать домой к Марии Рене и выпить там по стаканчику. За рулем сидела Жозефина, и, как всегда, она без умолку болтала, не очень следя за обстановкой. Когда мы приблизились к единственному тогда в Буэнос-Айресе перекрестку со светофорами, я со своего места рядом с Жозефиной увидела, как зеленый свет сменился красным, она же явно этого не заметила.

– Светофор! – крикнула я.

В ту же секунду меня бросило на ветровое стекло. Даррелл тотчас подтянул меня к себе, и нас обоих обдали брызги крови. Меня волновало только одно: не пострадал ли наш лендровер от столкновения с впереди стоящей машиной. Со всех сторон к нам устремились люди, предлагая помощь, а я чувствовала себя совсем нормально, вот только кровь не переставала течь.

– Жозефина, живей к моему дому, – распорядилась Мария Рене. – Мой отец осмотрит голову Джеки.

– Может, лучше отвезти ее в больницу? – вступила Софи, которую тоже основательно тряхнуло.

– В этом нет необходимости, дорогая, – отозвалась Мария. – Вот если отец сам не справится, тогда он назовет нам подходящую больницу. А сейчас жми на газ, Жозефина, надо остановить кровь.