Текст книги "Русские разборки"

Макс огляделся. Японские банкиры сияли. Крис слишком много пил. Джет сидел с безучастным видом, а Ред доставал одну за другой сотенные бумажки и запихивал девушкам за трусики, лапая их своими крючковатыми пальцами. Наконец все двенадцать выстроились на сцене, сняли с себя трусики-стринги и исполнили канкан, давая гостям возможность обозревать их самые интимные части.

Затем последовал предусмотренный программой номер «лесбиянок». На сцену вышли две красотки, одна – с огненно-рыжими волосами, другая – брюнетка, и с большим энтузиазмом исполнили свою роль.

Ред был как рыба в воде. В какой-то момент он почти вылез к ним на сцену и стал осыпать их извивающиеся тела купюрами, с пыхтением выражая свой восторг.

Когда рыжая полезла на брюнетку, Макс решил, что с него хватит.

– Пора делать ноги, – шепнул он Крису, который уже был никакой. – Еще минута – и меня стошнит.

– Я с тобой, – подхватил Джет. Ему надоело лицезреть отца и уже не терпелось ехать в «Гэтсби». А кроме того, нет ничего труднее ситуации, когда сидишь на пьянке, а сам не можешь себе позволить – и даже не хочешь. Даже «лесбиянки» его не впечатлили, уж больно все это было ненатурально. «Потрогай мой левый сосок», «Сейчас я тебя язычком поласкаю». И так далее. Фу!

– Макс, ты не можешь уйти! – вдруг ожил Крис. – Это же твой мальчишник. Нельзя тебе уходить.

– Да, мистер Даймонд, это ваш праздник, – пропела одна из стиптизерш, накидывая на шею фиолетовое боа из страусиных перьев. – У нас еще большая программа.

Она подошла к нему и дождалась, пока девушки закончат свое безобразие. После этого, с помощью двух подруг, она вытащила упирающегося Макса на сцену. Там они усадили его на стул, связали руки за спиной и поочередно исполнили у него на коленях самый интимный вариант лэп-данса в голом виде.

Мужчины улюлюкали и свистели, а Макс молча страдал. Такого унижения ему еще переживать не приходилось. Какого черта он позволяет это с собой проделывать?

Ред за ним наблюдал. Макс моментально ощутил себя ребенком, тем зеленым юнцом, которого отец застукал за попыткой близости с первой в его жизни девушкой. Ред тогда заорал на него, велел убираться, и он, поджав хвост, унесся к себе в комнату, оставив девушку на растерзание похотливого кобеля. И Ред ее изнасиловал. Макс чувствовал, как его охватывает гнев.

Боже! Это был настоящий кошмар. И сейчас – не намного лучше.

Выбраться ему удалось только во втором часу. Не терпелось вернуться домой и смыть с себя запах этих девок. Казалось, вся одежда пропиталась их духами, его даже подташнивало. А еще больше его тошнило, когда Ред Даймонд ронял слюни на девушек, отпускал на их счет сальные комментарии, записывал номера их телефонов. Это уж слишком!

Когда Макс уходил, Ред продолжал наслаждаться обществом двух «лесбиянок» и еще нескольких девушек. И все тянули руки к сотенным бумажкам, которые он разбрасывал щедрой рукой.

Слава богу, хоть японцам понравилось.

К черту их. К черту всех. Или хотят инвестировать – или нет. Почему, чтобы их ублажить, он должен делать из себя проститутку?

Слишком поздно. Дело сделано. Остается надеяться, что не зря.

В «Гэтсби» стоял дым коромыслом. Перед клубом во множестве толпились папарацци, полицейские и масса жаждущих попасть внутрь.

– Что тут происходит? – спросил Джет у полицейского.

– Да заехала Верди Марвел, – ответил офицер, и по его тону было ясно, что он тоже мечтал оказаться внутри.

Беверли предупредила о нем охрану, и Джета беспрепятственно пропустили. Он оглядел зал и нашел приятельницу. Она сидела с Четом и потягивала коктейль.

– Так, Джет, только не нервничай, – предупредила она. – Я все еще в поиске.

– Как? Ты до сих пор ничего не узнала? – ахнул он.

– Пока нет, – призналась Беверли. – Оказалось, эти девчонки не из постоянных клиентов. Вчера они тут пропивали одну из подруг, которая выходит замуж. Удалось узнать только телефон той, что заказывала столик.

– И?

– Пока не дозвонилась. Никто не подходит.

– А сообщение на автоответчик наговорила?

– Джет, ну какое я могу оставить сообщение? – вздохнула Беверли. – Ах, ну да, знаю: «Мой приятель вчера переспал с вашей подругой. Я не знаю, как она выглядит, а он не знает, как ее зовут… Может, вы подскажете, кто она такая?»

– Бев, дай мне этот номер.

– Ты снимаешь с меня поручение?

– И дальше занимаюсь им сам.

Она протянула ему клочок бумаги с номером. Джет сунул бумажку в карман. Ему вдруг стало намного легче. Можно наконец расслабиться. Один телефонный звонок – и он найдет свою таинственную незнакомку.

Для Криса вечер закончился в обществе одной из стриптизерш, изящной рыжеволосой красотки с огромным бюстом и длинными ногами, блиставшей в номере лесбиянок. Звали ее Соня, и родом она была из Словакии. Она сообщила, что обычно берет за ночь три тысячи долларов, но его обслужит бесплатно.

Все они – одного поля ягоды, хоть по три доллара за ночь, хоть по три тысячи. Сколько ни плати – все равно это секс за деньги. Что, впрочем, не означало, что Крис не был польщен, что ему окажут честь и ничего не возьмут.

Живя в Лос-Анджелесе, Крис часто прибегал к услугам высокооплачиваемых девушек по вызову. Во-первых, они, как правило, были намного красивее всех актрис и супермоделей. А главное то, что они не требовали от мужчины ничего, кроме денег. Они не претендуют на то, чтобы ходить на церемонию вручения «Оскара» или «Золотого Глобуса». Или чтобы фотографироваться вместе. Или ужинать в дорогом ресторане. Они не обижаются, когда забываешь поздравить с днем рождения или послать цветы на День святого Валентина. В сексуальном плане учитывались только его желания, при этом никто не требовал взаимного оргазма.

Крис повез Соню в отель, где она танцевала для него одного. Он здорово возбудился от вида ее тренированного тела с большой грудью с набухшими сосками.

Он был в сильном подпитии и злился на Реда, но в объятиях этой многоопытной женщины, да еще не требовавшей денег, по-настоящему расслабился.

Она его вконец измочалила. Свое дело Соня знала.

В сексе с незнакомкой было что-то на удивление успокаивающее.

Утром Соню он уже не увидел. Как и свои золотые часы «Ролекс».

На зеркале в ванной он обнаружил записку:

«Мистер Джаганте ждет денег. Свои я взяла. В следующий раз тебе повезет меньше. PS. Твой дружок нуждается в ремонте».

Глава 21

В то время как Калифорнию заливали дожди, Нью-Йорк находился во власти зимы в ее местном варианте. Дни стояли холодные, бодрящие, временами проглядывало солнце.

Утром в воскресенье Эми решила пойти в парк покататься на велосипеде. Она знала, что один из ее коллег-художников, англичанин-гомосексуалист по имени Найджел, обожает Центральный парк. Она позвонила и пригласила его составить компанию.

– Конечно! – обрадовался Найджел. Он не пропускал ни одного мероприятия. – Мне только одеться. Через полчаса можем встретиться.

Общаться с Найджелом было все равно что с близкой подружкой. Он был веселый, разговорчивый, но и других умел слушать.

– Слышала, из Милана специально выписали фотомодель сниматься в новой рекламе? – сообщил он, крутя педали.

– А кого конкретно? – заинтересовалась Эми. Она старательно контролировала свое дыхание.

– Итальянскую супермодель по имени Джанна. Ужасно знаменитую. В итальянском «Вог» ее постоянно снимают.

– Что же, здесь никого не нашлось?

– Дело в том, что наши модели часто снимаются для сети магазинов женского белья «Виктория Сикрет», а синьора Куртенелли считает это пошлым. – Найджел ловко объехал собаку. – София Куртенелли не намерена продвигать кучку стриптизерок. Мадам претендует на другой уровень, поэтому и пригласила эту итальянку. Еще будет какой-то парень-манекенщик, надеюсь, что мой любимый Марк Вандерлоо. Один брюшной пресс чего стоит! О боже!

– Он голубой?

– А мне откуда знать? – вскинул брови Найджел. – Я не специалист, кто голубой, а кто нет.

Странно, что мне никто не сказал, – переваривала услышанное Эми. – Хорошая тема для прессы. Можно было бы у Лиз Смит колонку тиснуть. А когда эта модель прилетает?

– В воскресенье или в понедельник.

– Здорово. Как же я размещу колонку, если она уже завтра будет здесь? София просто невыносима.

– А что тебя так возмущает?

– Видишь ли, если ей что и нужно, так это реклама. А пробить материал с ее именем не так просто.

– А что так? Мне кажется, у Донателлы Версаче таких проблем не возникает?

– Не вздумай упоминать ее имя при Софии, – предостерегла Эми.

– Что такое?

– У меня подозрение, София страшно ревнует.

– С чего бы?

– У Донателлы есть преимущество: ее фамилия ассоциируется с миром звезд. Во-первых, это страшное убийство ее знаменитого брата в Майами, и потом – она водит дружбу с Мадонной и Наоми Кэмбелл.

– Наоми тоже любит обнажиться, – рассуждал вслух Найджел, провожая взглядом мускулистого бегуна. – Лично я просто в восторге, что мы выписали новое лицо, – добавил он.

У Эми зазвонил мобильник. Она ответила, прижав трубку подбородком.

– Доброе утро, – поздоровался Макс.

– Привет.

– Готова выслушать рассказ о вчерашнем? – У него был на удивление бодрый голос, особенно если учесть, что ему полагалось сейчас мучиться похмельем.

– Я катаюсь в парке на велосипеде. С Найджелом.

– Завидую. Ты у меня спортсменка.

– Советую тоже попробовать. – Эми припустила под горку. Найджел едва поспевал.

– Лично я предпочитаю велотренажер.

– Так как вчерашняя пьянка? Безумства были? – с надеждой спросила Эми.

– Вечерок занятный выдался, учитывая, что явился Ред.

– Отец пришел к тебе на мальчишник? – опешила Эми. – Что же из этого вышло?

– Конечно, он все испортил. Я, правда, и так маялся, ну, а с его приходом вообще все пошло наперекосяк.

– Могу себе представить.

Вообще-то, я не поэтому звоню. У меня сейчас братья в Нью-Йорке, я веду их и Лулу в «Пьер». Я подумал, может, ты тоже захочешь?

– Не получится.

– Послушай, – стал уговаривать он, – я понимаю, Лулу вчера вела себя безобразно, но ты не должна забывать, что она всего лишь ребенок.

– Дело не в Лулу, Макс. Сегодня суббота, а, как ты знаешь, по субботам я всегда навешаю бабушку. Она меня ждет.

– Ах, ну да. Совсем забыл.

– Но знаешь что? У меня идея, – оживилась Эми. – Давай позовем твоих братьев на репетицию свадьбы? Завтра, не забыл?

– У твоей мамы будет удар. Ты же знаешь, она помешана на рассадке.

– Тем хуже для нее. В конце концов, ты же оплачиваешь завтрашнее мероприятие?

– Так что? Приглашаю?

– Да, а Нэнси я беру на себя.

– Бесстрашная ты моя!

– В критических ситуациях я умею быть бесстрашной.

– Тогда решено, приглашаю.

– Конечно, – поддержала Эми. Потом смилостивилась и добавила: – Если я у бабушки быстро освобожусь, может, заскочу на чашку кофе.

Она дала отбой и сосредоточилась на неровной дороге.

– Что, жених проверяет? – посочувствовал Найджел. Чтобы не отставать, ему приходилось изо всех сил нажимать на педали.

– Макс меня никогда не контролирует.

– А надо бы, – поддразнил Найджел.

– Прошу прощения? – зарделась Эми. Неужто уже и Найджел прослышал?

– Да нет, я ничего, – буркнул он.

– А что сегодня твой друг поделывает? – спросила Эми, срочно меняя тему.

– Спит. Марчелло помешан на сне. Под страхом смерти не . заставишь спортом заняться.

– Оригинально.

– Такой у меня Марчелло. Оригинал во всем.

– Вы уже давно вместе?

– Полтора года. Дольше двух лет у меня ни разу не было. Так что еще полгодика – и найду себе нового, свеженького.

– А вы… верны друг другу?

– Мисс Эми! – с деланым изумлением воскликнул Найджел. – Что за вопросы вы задаете? Такая юная, чистая…

– Молчи, а то сейчас свалишься!

– Тебя бы это позабавило, да?

– Только если не придется потом тащить тебя в травм-пункт.

– Тебе сегодня палец в рот не клади.

– На себя посмотри!

Бабушка Эми жила в частных апартаментах на верхнем этаже гостиницы «Уолдорф Тауэре». Этажом ниже жил ее дворецкий-вьетнамец, служивший у нее уже пятьдесят с лишним лет.

Бабушка Поппи была личность колоритная. Шустрая, языкастая, в девяносто лет она по-прежнему каждое утро принимала личного парикмахера, и тот укладывал ее седые волосы в модную прическу. Она носила наряды от самых известных кутюрье, выкуривала по пачке сигарет в день и не отказывала себе в паре бокальчиков красного вина как на обед, так и на ужин.

У нее было две собаки, кокер-спаниель и карликовый пудель. Они целыми днями сидели у ее ног, пока она читала мемуары, курила, потягивала винцо и смотрела Си-эн-эн. Старушка была преданной поклонницей Ларри Кинга. Она и собак-то назвала в его честь: одну – Ларри, другую – Кинг.

Бабушка Поппи обожала внучку. Эми всякий раз уходила от нее с очередной вещицей из ее необозримой коллекции драгоценностей.

– Привет, бабуля, – поздоровалась Эми. – Извини, я вся взмокла. Каталась в парке на велосипеде.

– Ты всегда прекрасно выглядишь, правда, Хуонг? – ответила бабушка Поппи, поворачиваясь к своему верному слуге, которому было хорошо за семьдесят.

– Да, мэм, – подтвердил Хуонг.

– Ну что ж, моя дорогая, – проговорила бабушка, роясь в коробке с драгоценностями, – давай посмотрим, что у меня сегодня для тебя есть.

– Бабуля, зачем ты мне каждый раз делаешь подарки? – запротестовала Эми. – Мне ничего не нужно.

– Тебе, может, и не нужно, – возразила старушка, доставая тонкий бриллиантовый браслетик. – Но настанет день, и ты поймешь, что дело совсем не в том, нужно или не нужно. Ты знай бери эти безделушки и складывай, как белка в дупло.

– Хорошо, бабушка, – послушно согласилась Эми.

Никто не знает, что будет дальше. Ты выходишь замуж за человека намного старше. Мужчины – они знаешь какие? Им веры нет, дорогая моя. Вечно на сторону глядят.

– А вот тут, бабушка, ты не права, – возразила Эми, примеряя браслет.

– Права. Еще как права. Мужчины не утруждают себя супружеской верностью. Если я еще в состоянии тебя чему-то научить, то только этому.

– А я уверена, что папа маме не изменял.

– Еще как изменял, – проворчала бабушка Поппи.

При мысли о том, что кто-то посмел изменить Нэнси Скотт-Саймон, Эми улыбнулась.

– И Хэролд, по-моему, не шляется, – заметила она, прекрасно понимая, что у маминого нынешнего мужа уж точно не хватит на это духу.

– Дорогуша, леди не должна так вульгарно выражаться, – сделала замечание бабушка Поппи. – Хуонг, налей-ка мне стаканчик. И вообще пора обедать, девочка совсем голодная.

– Вовсе нет, – улыбнулась Эми, хотя уже давно усвоила, что с бабушкой Поппи лучше не спорить.

– Нет, голодная! – возразила старая леди. – Хуонг, позвони вниз, пусть принесут два «Цезаря».

Эми нагнулась приласкать собак. Оба пса зарычали и попятились – они были приучены никого не подпускать к себе, кроме своей старой хозяйки.

– Не трогай их, дорогая. Они сегодня не в настроении.

Вошел Хуонг с двумя бокалами вина.

– Расскажи, Эми, как продвигаются приготовления к свадьбе? – поинтересовалась бабушка и сделала глоток. – Твоя драгоценная мамочка, как всегда, сводит тебя с ума?

– Угадала!

– Еще бы! Нэнси кого хочешь замучит. Я уже немолодая была, когда ее родила, и ее воспитывали няньки. Наверное, это было ошибкой.

– Почему? – удивилась Эми.

– Я ее совсем не видела, все моталась по миру со своим дражайшим супругом. И она мне этого никак не простит.

– Наверняка давно уже простила.

– Ну, да что уж теперь… Твой красавец-дед был охоч до путешествий. – Глаза бабушки Поппи мечтательно заблестели. – Мы ездили в Африку на сафари. А какие у нас были приключения в Перу! И вообще, где мы только не побывали, в самых необычных и чудесных местах. Весь мир объездили. Замечательный был человек.

– Бабушка, а он тебе был верен? – спросила Эми. Деда она совсем не знала, он умер еще до ее рождения.

– Конечно, нет! – беспечно ответила бабушка Поппи, словно это не имело никакого значения. – Мужчина не может быть верен. Совсем не слушаешь, что я тебе толкую?!

После ланча Эми позвонила Тине и спросила разрешения заскочить.

– Конечно, заезжай. Я тут сижу одна и страдаю от своего огромного живота. Брэд меня бросил ради какого-то дурацкого матча. Ох уж эти мужчины!

– Что-нибудь захватить?

– Дай подумать… Шоколада. И побольше. Молочного. Брэд мне не покупает. Ему-то что, не он же таскает за собой этот надутый мяч. Эгоист несчастный!

– Шоколада, – повторила Эми, – и побольше. Буду минут через двадцать.

«Хм-мм… Сегодня все говорят о мужчинах, – подумала Эми. – Мужчины изменяют, мужчины эгоисты. Зачем же я тогда замуж иду? Хороший вопрос».

Тина ждала ее с нетерпением.

– О господи, как мне хочется сладкого! – Она буквально вырвала пакет с конфетами из рук подруги. – Брэд все твердит: врач сказал, мне не следует больше поправляться. За кого он меня принимает – за идиотку? Я знаю, что не должна прибавлять, но когда же еще обжираться, если не сейчас?

– Это правда!

– Ну слава богу, хоть кто-то меня понимает. – Тина одну за другой разворачивала конфеты и запихивала в рот. – Идем на кухню, я там кофе варю.

– Извини, что так неожиданно нагрянула, – произнесла Эми, проходя следом за ней на неубранную кухню.

– Да ты что? Ты же моя самая близкая подруга. К тому же – с шоколадом, так что ты очень даже желанный гость, – заверила Тина и разлила кофе по чашкам.

– Я тут думала о том вечере…

– Надеюсь, воспоминания сладкие?

– Боюсь, не очень.

– Рассказывай.

– Меня ужасно мучает совесть. Это во-первых. А во-вторых, я думаю, может, мне стоит узнать, кто он такой.

– Тот парень, с которым у тебя был восхитительный секс? – уточнила Тина, возвращаясь в гостиную.

– Этого я не говорила! – возмутилась Эми, следуя за подругой.

– Ты что, ненормальная? Зачем тебе знать, кто он такой? Только все испортишь.

– Ну, не знаю…

– Не знаешь? – Тина опустилась в кресло.

– Понимаешь, в чем дело, – проговорила Эми. – Я не уверена, что хочу выйти замуж за Макса.

– Что?! – закричала Тина и чуть не пролила кофе на свой круглый живот. – Точно – ненормальная!

– Послушай, – объяснила Эми. – Если бы Макс так со мной поступил, мне бы не хотелось за него выходить.

– О господи! – Тина погрозила ей пальцем. – Только не вздумай ему признаваться.

– Почему?

– Это было случайное знакомство. И кроме того, это не может считаться изменой, ведь ты ему еще не жена.

– Но я чувствую себя виноватой! Правда, Тина. Я все должна рассказать Максу.

– Это просто смешно! – рассердилась Тина. – Завтра репетиция, со дня на день свадьба. Макс для тебя идеальная партия. Красивый, богатый, заботливый отец, а главное – любит тебя. Эми, не вздумай ничего ломать!

– Я понимаю, но…

– Все, хватит! Глупости это все, – твердо заявила Тина. – Тебе надо срочно взять себя в руки. Тебя ждет прекрасный брак.

– Да?

– Да. Все сходят с ума, когда свадьба надвигается. Это естественно. Давай лучше рассуждать здраво. Макс – именно то, что тебе нужно. Это как Брэд для меня. Может, через год тоже будешь с пузом ходить.

– Вот спасибо, жду не дождусь!

– Ну вот, тебе нервы успокоили, а теперь дай мне еще конфетку. – Тина погладила живот. – Толстуха умирает с голоду!

Глава 22

В субботу Синди и Либерти поднялись рано. Синди была так возбуждена, что предложила не жадничать и поехать на запись на такси. Накануне она даже отменила свидание с охранником по имени Мус. Тем самым у Либерти появилась возможность ввести сестру в курс всего, что произошло за время ее пребывания у матери.

– Вот это да! – воскликнула Синди, внимательно выслушав сестру. – Она наконец решилась открыть тебе правду об отце, и оказалось, он давно умер? Вот чертовщина! Что же она раньше не рассказала?

– Она никому не рассказывала.

– Арета всегда грешила на менеджера какого-то клуба, где она пела.

– А теперь оказывается – ничего подобного.

– Позвоню-ка я маме, – заявила Синди. – Послушаем, что она на это скажет.

– Ни в коем случае! – остановила Либерти. – Не надо ей ничего говорить. Дайан не хочет, чтобы об этом знали.

– Это еще почему? Потому что у него была семья?

– Что ты меня-то спрашиваешь? Я и так в себя никак не приду.

– Но ты же хочешь его найти, так?

– Ты меня не слушаешь, что ли? Он умер, Синди, умер!

– А ты уверена, что она тебе правду сказала? Германия черт-те где, и если бы она пела с Айзеком Хейзом, моя мама бы точно знала. – Не дав Либерти себя остановить, Синди взяла трубку, набрала номер Ареты и включила громкую связь. – Привет, мам, – сказала она. – Скажи: Дайан когда-нибудь была на гастролях в Германии с Айзеком Хейзом?

– Если бы Дайан ездила в Европу, я бы наверняка знала. И тем более, если бы с Айзеком Хейзом. Аллилуйя! Это же бог! Я один раз была на его концерте. Голый, весь в золотых цепях, тело блестит от пота. Е-мое! Не мужик, а сплошная плоть. Я бы не прочь…

– Мам, не надо со мной говорить о сексе. Противно!

– А почему ты вдруг спрашиваешь?

– Потому что Дайан наговорила Либерти, что была на гастролях с Айзеком Хейзом.

– Можешь мне поверить, детка, такого не было.

– Но ты же не все о ней знаешь? Ты жила в Атланте, она – в Нью-Йорке.

– Солнышко, – твердо заявила Арета, – если бы мою сестрицу понесло за океан, вся семья бы знала. Обо всем хорошем она нас всегда информировала.

– Это точно? – переспросила Синди, переглянувшись с сестрой.

– Да, девочка, абсолютно точно.

– Спасибо, мам. Да, и еще: я буду сниматься в видеоклипе. Увидишь меня по телику. Что скажешь?

Что?! – завопила Арета. – Это дело надо отметить. Жду вас с Либби у себя в воскресенье. Запеку по такому случаю курочку.

– Мам, съемки как раз в воскресенье.

– Ну и что? Как освободишься – сразу ко мне. Поняла?

Синди положила трубку, и они с Либерти стали переваривать услышанное. Решили, что либо Дайан сочиняет, либо Арета вообще не в курсе дела.

А пока они на такси отправились на съемки.

На студии собралась приличная группа хорошеньких, аппетитных толстушек. Хореограф по имени Бенни Кассола, молодой человек латиноамериканского происхождения с затянутыми в хвост блестящими черными волосами, пытался выстроить их шеренгу.

– А ты? – ткнул он в Синди. – Участвуешь?

– Конечно! – торопливо ответила та.

– Сейчас я покажу несколько ключевых движений. Держись естественно, расслабься и слушай музыку. И побольше сексуальности. Чем больше, тем лучше. От тебя ничего не требуется, только потряхивай своими прелестями. Как желе.

– Чем-чем? – переспросила Синди, делая вид, что не понимает, о чем речь.

– Да всем, что есть.

Синди обвела взглядом студию. Повсюду были мужики – музыканты, рекламщики, инженеры, операторы. Она никогда не стеснялась раздеваться перед мужчинами, но это было другое.

– Не бойся, – шепнула Либерти и легонько подтолкнула ее к остальным девушкам. – У тебя все получится.

– Ну да, – хмыкнула та. – Задница будет вываливаться из штанов, а эти гориллы станут пялить на меня глаза, как на свиную тушу.

– Зато мы на настоящей сцене. Это дорогого стоит.

– Тебе хорошо, тебя же не заставляют раздеваться, – заметила Синди. – А меня заставляют.

В динамиках зазвучала песня в исполнении Прыткого Джимми.

Толстые девчонки – это отпад!

Толстуху трахнуть всегда я рад!

Аппетитный пончик – глаз не отвести!

Худые умирают от за-вис-ти.

Все в таком духе.

– Блин! – возмущенно зашипела Синди. – Это же песня о толстухах. А я не толстая, а женственная! Я и без них знаю, что у меня есть лишнее мяско, но это не значит, что я жирная. Вот влипли!

– Расслабься и получай удовольствие, – посоветовала Либерти. – Это тоже опыт.

– Опыт! Нужен мне такой опыт, как же! – ворчала Синди.

Собрав всех девушек, Бенни стал показывать главные движения – качнуться, потрясти телами, повертеть попой. Синди моментально усвоила свою роль.

Либерти стояла в сторонке и, как завороженная, следила, как Бенни с повадками пантеры кружит вокруг девушек, сам – воплощенная грация и стиль.

– Каждой из вас надо проявить свою индивидуальность, – наставлял он упитанных танцовщиц. – Вы должны все время двигаться, излучать сексуальность и главное – делать все это без напряжения. Все получится, девочки.

Синди внимательно разглядывала остальных. При своих девяноста килограммах веса она оказалась едва ли не самой изящной в группе, что сразу придало ей уверенности.

Убедившись, что девушки усвоили нехитрые движения, Бенни передал их в руки гримеров.

– Идем! – Синди потянула Либерти за собой в большую гримерную, где уже сосредоточенно хлопотали несколько визажистов и парикмахеров.

– А ну-ка, – окликнула Синди высокая красивая женщина, – иди сюда. Садись.

– Я? – переспросила Синди, не уверенная, что обращаются к ней.

– Да, да, ты. Меня зовут Беверли. Прошу в мое кресло.

– Здравствуйте, а я – Синди.

– Хорошо, Синди. – Беверли стала доставать кисточки. – У тебя очень симпатичная мордашка. А мы сделаем ее еще красивее. – Она взглянула на Либерти, которая встала возле кресла. – А ты кто такая?

– Я ее сестра.

– Смотришь, как бы никто не обидел? – спросила, зевая, Беверли.

– Поздно спать легли? – заботливо спросила Либерти.

– Да… В «Гэтсби» заглянули. Лучшее место в городе.

– Ого! – воскликнула Синди. – Я читала о нем в журнале. Это там Пи Дидди давал банкет?

Беверли кивнула.

– Была я на том банкете, – небрежно похвалилась она, словно говоря: «Подумаешь, велика важность!»

– Ого! – возбудилась Синди. – Вы ходите по таким крутым местам, потому что гримируете знаменитостей? Вот это я понимаю!

– Я гримирую того, кто мне платит, – поправила Беверли и намочила ватный тампон каким-то составом. – Сегодня вот вам личики рисую. А на той неделе буду работать на фотосессии с Вивикой Фокс. Для «Гламура».

– Вы гримируете Вивику Фокс? – восхитилась Синди. Беверли уже вовсю трудилась над ее физиономией. – Обожаю ее!

Беверли снова глянула на Либерти.

– Тебе надо выщипать брови, – посоветовала она.

– А чем они вам не нравятся?

– Чересчур густые. Слишком выделяются на твоей красивой мордашке. Надо с ними что-то сделать. Сразу преобразишься.

– А я думала, густые брови сейчас в моде, – стала оправдываться Либерти.

– Ошибаешься, милая, – возразила Беверли, нанося Синди на лицо дорогой увлажняющий крем от Питера Томаса Роса.

– Ох ты, как приятно, – проговорила Синди. Ей было приятно, что за ней ухаживают.

– Теперь косметика ляжет ровно, – пояснила Беверли. – Всегда надо сперва увлажнить лицо. За черной кожей требуется особый уход.

– Я запомню.

– А тобой, – Беверли повернулась к Либерти, – займусь, если время останется. Мигом все лишнее уберем.

– Не уверена, что я хочу, – замялась Либерти.

– Брови – эхо как лобок, – невозмутимо объявила Беверли. – Уход тот же самый.

Либерти с Синди ошеломленно переглянулись в зеркале. Неужели им не послышалось?

Загримированная, Синди была похожа на героиню столь модных нынче утренних телепрограмм, когда кого-то из публики приводит в порядок профессиональный стилист. А когда Фантазия принесла ее смехотворный наряд, оказалось, что он прекрасно подчеркивает ее роскошные формы.

– Ты неотразима, – похвалила Либерти, вместе с сестрой возвращаясь на площадку. – Поверь мне, ты в сто раз красивее всех этих девчонок.

– Правда?

– Слушай меня!

– Что-то у меня мандраж.

– Да ты что? Перестань! У тебя же нервы железные! Ты нервничаешь, только если кавалера на субботу не нашла.

Синди расплылась и выставила вперед свой необъятный бюст.

– Да! Я такая! Завоевательница мужских сердец. Вон сколько у меня роскошного тела!

Когда все было отрепетировано, появился наконец сам Прыткий Джимми со свитой. Внешне он был похож на Снупа Дога и на Джонни Деппа. Вроде ничего выдающегося, но что-то в нем было, это что-то подчеркивал и его прикид – мешковатые приспущенные штаны, пиратская бандана на голове и большие черные очки.

Девушки сгрудились вокруг, беззастенчиво пожирая его глазами. Из динамиков продолжала грохотать песня. Он запел под фонограмму, а режиссер, молодой афроамериканец по имени Малик, с черными дредами и очень белыми зубами, принялся объяснять Бенни, какое место на сцене должны занимать девушки.

Либерти с любопытством наблюдала за происходящим. У Синди, несомненно, были железные нервы. Сама Либерти ни за что не смогла бы красоваться в этаком символическом одеянии перед таким количеством незнакомых мужиков и трясти задом перед камерой. Синди же держалась так, словно проделывала это уже сотни раз.

И тут, откуда ни возьмись, появился он. Деймон Доннел. Собственной персоной!

Либерти окаменела. Неужели ей повезло – она оказалась в том же месте, что и Деймон Доннел, и при этом не в роли его официантки! Это было невероятно!

Вокруг него суетились люди, кто-то уже тащил кресло, кто-то издалека махал ему рукой – в общем, все кинулись лизать большому человеку задницу.

– А что, Деймон Доннел имеет к этому клипу какое-то отношение? – наклонилась она к одному из ассистентов, который вился вокруг нее и все предлагал встретиться.

– Босс! – уточнил тот. – Конечно, имеет. Прыткий Джимми ведь у него записывается!

– Серьезно?

– Познакомиться хочешь? – предложил ассистент и придвинулся к ней ближе.

– Еще бы!

– Если вечером пойдешь со мной – все устрою.

– Я помолвлена, – предостерегла она.

– Что-то кольца не видно.

– Кольцо продето в нос моему жениху. Ассистент насупился.

– Умная, да?

– Стараюсь, – сухо бросила Либерти, издалека наблюдая за Деймоном. Расслабленный, уверенный в себе, он был живым воплощением успеха.

Через какое-то время он поднялся и подошел к столу с закусками. Поняв, что это шанс, Либерти чуть не вприпрыжку кинулась к нему.

– Мистер Доннел! – окликнула она, набравшись наглости. Она боялась, что будет хромать. Ну почему она оделась так небрежно – какие-то джинсы с майкой?!

– Да? – обернулся он. – Мы знакомы?

– Я Либерти. Я работаю в кофейне рядом с вашим офисом и каждое утро подаю вам кофе. – Она торопилась, слова путались. – Но вообще-то я певица, я хорошо пою. Мне только нужен шанс. Я думала, может… может, вы найдете время меня прослушать.

Он очень медленно оглядел ее своими темно-дымчатыми глазами. Либерти впервые видела его без черных очков. Таких проникновенных глаз она ни у кого не видела.

– Да, я тебя помню, – наконец изрек он, теребя бриллиантовую серьгу в левом ухе. – Ты та девушка, которая на днях упала. Все обошлось?

Она была поражена, что он ее помнит.

– М-мм… Рука еще забинтована, видите? – пролепетала она. – Но ничего, заживает потихоньку. Мне уже лучше, а нога…

– А здесь ты что делаешь? – перебил он и взял себе морковку.

– Моя сестра участвует в записи. Танцует.

– Нравится песня? – спросил он, откусывая морковку. Он по-прежнему не сводил с Либерти глаз.

– Правду или наврать?

– Валяй, – сказал он с усмешкой. – Что бы ты ни сказала, я знаю: это хит.

– Зачем тогда вы меня спрашиваете? – возразила она. К ней вернулось самообладание.

– Из интереса.

– Музыка мне нравится, а слова ужасные, – быстро проговорила она.

– Неужели? – Он пригвоздил ее взглядом. – Чем же они тебе не нравятся?

– Они дискриминационные по отношению к женщинам. Сексистские слова.