Текст книги "Богиня мщения"

Джеки Коллинз
Богиня мщения

Эта книга посвящается моим верным читателям и поклонникам во всем мире – всем, кто заходит на мой сайт, пишет в «Фейсбук» и «Твиттер»…

Вы – лучшие!

Желаю приятного чтения.

Глава 1

Вечер только начинался, и веранда ресторана была наполовину пуста. Немногочисленные посетители старались держаться хладнокровно и сдержанно – в конце концов, в Лос-Анджелесе знаменитость можно было встретить буквально на каждом шагу, и все же многие нет-нет да и косились туда, где за одним из столиков сидела сама Винус – роскошная платиновая блондинка, знаменитая на весь мир певица и кинозвезда.

Винус была не одна. Напротив нее удобно расположилась Лаки Сантанджело – смуглая, черноволосая красавица, которой в свое время уделяли внимания и газеты, и телевидение, и другие средства массовой информации. С ее именем было связано немало громких историй, однако известность Лаки нельзя было назвать скандальной. В последнее время ее знали в городе как весьма успешную деловую женщину, построившую в Лас-Вегасе гостиничный комплекс под названием «Ключи», в который, помимо отеля-люкс, входили казино и блок элитных квартир.

Винус и Лаки были признанными королевами Лос-Анджелеса. Во всяком случае, в Голливуде, где внешность решала все, они правили безраздельно. Первая была классической блондинкой с голубыми глазами, подтянутым телом и чуть тронутой ровным загаром кожей. Лаки, напротив, была жгучей брюнеткой с черными глазами, гладкой оливковой кожей, полными, чувственными губами и гибкой, соблазнительной фигурой. Но внешняя несхожесть двух женщин не мешала их давней крепкой дружбе.

– Знаешь, мне начинает казаться, что секс превратился для тебя в навязчивую идею, – с улыбкой заметила Лаки.

– Что-что-о?.. – протянула Винус, чуть приподняв идеально изогнутую, слегка подведенную бровь. – Еще на прошлой неделе ты называла меня Голливудской Хищницей, а теперь утверждаешь, что у меня… что я… Повернутая на этом деле, да?

Откинув назад непокорные черные кудри, Лаки усмехнулась.

– Ну да, я ошиблась… – сказала она, подпуская в голос саркастические нотки. – Я ошиблась, и это вовсе не ты на прошлой неделе переспала со своим двадцатидвухлетним партнером по съемкам, а два дня назад трахнула шестидесятилетнего режиссера!

– Ну что ты! – Винус небрежно взмахнула рукой. – Это же сущие пустяки. К тому же я уже почти развелась, так чего ты от меня хочешь? Уходить в монастырь я не собираюсь.

– Это было бы, пожалуй, чересчур, – сказала Лаки и слегка улыбнулась при мысли о том, во что могла бы превратить монастырь с самым строгим уставом ее неуправляемая, своевольная подруга. – И тем не менее мне хотелось бы убедиться: ты знаешь, что делаешь.

– Можешь не сомневаться, знаю! – отрезала Винус, не особенно стараясь сдерживать свои эмоции. – Особенно теперь, когда весь Интернет пестрит фотографиями Билли и этой козявки, с которой он связался. Он ведет себя не лучше Купера! – Она на секунду задумалась. – В общем, Билли – еще один блудливый хорек, только и всего, – добавила Винус почти спокойно. – Даже не знаю, почему их всех так ко мне тянет? Может, у меня талант такой?

– Не исключено, – согласилась Лаки, мельком подумав, что теперь ситуация была на самом деле совершенно иной. Купер Тернер, за которым Винус была замужем до Билли Мелины, был гораздо старше ее и к тому же слишком напоминал Уоррена Битти и внешностью, и привычками, и самим стилем жизни. В том, что рано или поздно он изменит Винус, можно было не сомневаться. Другое дело – Билли. Он был на тринадцать лет моложе Винус, а главное, Билли искренне ее любил. Во всяком случае, с ней он был доволен и счастлив. Впрочем, почему бы и нет?.. Как и Мадонна, Винус была личностью незаурядной; ей поклонялись и ее боготворили миллионы поклонников по всему миру, и быть рядом с такой женщиной…

– Даже не верится, что Билли оказался таким барахлом, – с негодованием продолжала Винус, стремясь посильнее «размазать» своего нынешнего мужа, которому в самом ближайшем будущем предстояло стать бывшим.

– Не такое уж он барахло, – не удержалась Лаки. – Его последний фильм собрал больше ста миллионов долларов.

– Давай-давай, восторгайся этим ничтожеством! – раздраженно парировала Винус. – Да, с карьерой у него все в порядке – пока, но уверяю тебя: как мужчина он оказался пустым местом, и я жалею, что потратила на него столько времени. – Она с подозрением прищурилась. – Да что с тобой сегодня такое?! Мне казалось, что, как моя лучшая подруга, ты должна во всем со мной соглашаться, а ты вдруг начинаешь тыкать мне в нос сборами, которые сделал этот его паршивый фильм?!

– Разве я не предупреждала тебя, что брак с человеком, который на полтора десятка лет моложе, чреват осложнениями? – кротко возразила Лаки.

– Билли младше меня не на полтора десятилетия, а всего-то на тринадцать лет! – возмутилась Винус. – Кроме того, у Деми Мур и Эштона все в порядке, хотя у них-то разница в возрасте еще больше. Ну и наконец, я думала – он тебе нравится…

– Он мне до сих пор нравится, – осторожно ответила Лаки, которая отлично понимала, что вступает на зыбкую почву. Но если выходишь замуж за молодого парня… В общем, нужно быть готовой к тому, что он тебе обязательно изменит. Это закон природы.

– Ну, спасибо, утешила! – Винус нахмурилась. – Что-то раньше я не замечала в тебе подобного цинизма.

– Это не цинизм. Просто я стараюсь практично смотреть на вещи.

– Ну-ну! – Винус фыркнула.

– Ты же меня знаешь, – спокойно добавила Лаки, поднося к губам бокал с вином. – Я стараюсь называть вещи своими именами. Не всем это нравится, зато порой помогает уберечься от кое-каких иллюзий.

– Да уж, этого у тебя не отнимешь, – вздохнула Винус. – Ты любишь резать правду в глаза.

– Это потому, что горькая правда лучше сладкой лжи. В любых обстоятельствах.

– Ну да, «честность – лучшая политика» и все такое… Вот только у тебя почему-то все получается как надо, а у меня…

Она замолчала. Лаки тоже некоторое время не произносила ни слова. Глядя на свою красавицу-подругу, она гадала, почему у мужчин, которым посчастливилось быть с Винус, вообще возникает желание «сходить налево». С ее точки зрения, у Винус было все – ум, талант, красота.

– Так скажи мне, почему ты разводишься с Билли на самом деле? – спросила она наконец.

– Потому что он мне…

– …Изменил! – закончили они в один голос и дружно расхохотались.

– Вообще-то, с ним было неплохо, – сказала Винус с глубокомысленным видом. – Ну, до тех пор, пока все было нормально. Мы прожили вместе полтора года, из них – шесть месяцев в браке, и это был не самый худший период в моей жизни. Но скоро я снова буду совершенно свободна, и это круто. Да-да, круто! Благодаря Билли я поняла одну вещь: на самом деле мне куда больше нравится жить одной. Пока мы были вместе, мне все время казалось, будто я попала в студенческое общежитие. Собирать с пола грязные носки и белье – это, знаешь ли, удовольствие ниже среднего. А эта его ужасная привычка лазить по ночам в холодильник, разбрасывать крошки и не давать мне даже притронуться к пульту управления телевизором?! Нет, с меня довольно.

– А мне почему-то кажется, что ты отвечала ему тем же.

– Вовсе нет. Когда я не снималась и не ездила на гастроли, я разыгрывала из себя примерную женушку – и ты только посмотри, к чему это меня привело!

– Ты получила полную свободу трахаться с актерами, режиссерами и с кем пожелаешь, – сказала Лаки. – Уже неплохо.

Винус усмехнулась.

– Ну да. Даже жаль, что съемки закончились так быстро.

– Слушай, не хочешь слетать на выходные в Вегас? – предложила Лаки. – Это отвлечет тебя… от Билли и от всего остального.

– А что там такого интересного, если не считать твоего шикарного отеля? – поинтересовалась актриса.

– Для начала, на эти выходные назначено общее собрание моих главных инвесторов, – объяснила Лаки. – А поскольку ты – одна из них, было бы неплохо, если бы ты там появилась. Хотя бы один разок. Честное слово, все будут рады тебя видеть. Кроме того, я решила устроить вечеринку для Макс – ей на днях исполняется восемнадцать. Правда, девчонка буквально сводит меня с ума, но день рождения есть день рождения. Только представь, она все еще носится с этой своей идиотской идеей уехать в Нью-Йорк и начать жить самостоятельно.

– Даже не верится, что крошке Марии уже восемнадцать! – ахнула Винус. – Как быстро она выросла.

– Не могу не согласиться, – кивнула Лаки. – Время просто летит.

– Ты хоть понимаешь, что, как только Макс стукнет восемнадцать, ты уже не сможешь запретить ей поступать как ей захочется? – с интересом спросила Винус.

– К несчастью, понимаю. – Лаки вздохнула. – А зная Макс, я уверена, что она поспешит воспользоваться своим новым положением.

– Ты вышла замуж, когда была совсем девчонкой, – напомнила Винус. – Быть может, и Макс тоже поймет, как устроен мир, когда ей придется полагаться только на себя.

– Меня выдали замуж практически насильно, и сделал это не кто иной, как мой любимый папочка, – сказала Лаки, качая головой с таким видом, словно до сих пор не понимала, как Джино Сантанджело мог так поступить. – И ведь он при этом был абсолютно уверен, что брак научит меня сдержанности и покорности. Пожалуй, это был единственный раз, когда отец крупно просчитался.

– Но если ты не хотела выходить замуж, почему ты не протестовала? – удивилась Винус.

– Все потому же… Ведь тогда мне едва исполнилось шестнадцать. – Лаки замолчала, вспомнив ощущение полной беспомощности и страха, которые охватили ее в день свадьбы. – Думаю, мне просто не хватило ни мужества, ни ума сказать «нет».

– Как бы там ни было, – заявила Винус, – особого вреда тебе это не принесло. Зато посмотри на себя сейчас… Ты строишь отели, управляешь киностудиями, у тебя трое детей и муж, которого за глаза называют Мистер Совершенство. Согласись, Лаки, ты – самая настоящая Суперженщина, и всего этого ты добилась сама.

– Никакая я не Суперженщина, – возразила Лаки, немного подумав. – Просто я не боялась рисковать и использовала любой шанс, который давала мне судьба. Да, сейчас я абсолютно ни от кого не завишу, но за свою независимость мне пришлось бороться. И она досталась мне недешево.

– Верно, – согласилась Винус. – Именно поэтому мы с тобой так хорошо понимаем друг друга. Мы обе знаем, что в этом городе даже очень сильным женщинам успех дается не просто так.

– Да, – кивнула Лаки. – Чтобы чего-то добиться, приходится сражаться как мужчина и быть готовой к тому, что тебя же будут называть за это стервой.

– Увы, такова неприкрашенная правда жизни, – рассмеялась Винус.

– Зато я знаю, какая я на самом деле, – сказала Лаки. – И никогда не согласилась бы быть другой.

– Я тоже.

– Ну что ж, мне кажется, пора выпить за независимых, сильных, успешных женщин, – предложила Лаки, поднимая свой бокал.

– Правильно! – с нажимом сказала Винус и тряхнула головой.

Они чокнулись и улыбнулись друг другу.

– Да, кстати, хотела тебя спросить, – спохватилась Лаки, – кому из вас достанутся апартаменты в «Ключах» – тебе или Билли?

– Мне, конечно, – твердо ответила Винус. – Я уже сказала своему адвокату, что от этой недвижимости я ни за что не откажусь. Что мое – то мое. Билли может наизнанку вывернуться, но эту шикарную квартиру он не получит.

– Рада это слышать. В нашем мире очень важно суметь взять то, что принадлежит тебе.

– Да, черт побери, да! В конце концов, апартаменты находятся в твоем отеле, а ты – моя лучшая подруга. А Билли пусть утрется.

– Не возражаю, – серьезно подтвердила Лаки.

За кофе они еще немного поболтали – в основном о том, какой задницей оказался Билли, после чего Лаки зна́ком велела принести счет. Молоденький официант, который с обожанием наблюдал за обеими с почтительного расстояния, робко приблизился, и Лаки бросила на стол свою черную карточку «Америкэн экспресс».

– Да, – кивнула Винус, – на этот раз, кажется, действительно твоя очередь платить. – С этими словами она достала из своей стилизованной под баул сумочки от «Шанель» крошечную золотую пудреницу и внимательно изучила свое отражение. Как и всегда, Винус выглядела безупречно, но она хотела убедиться в этом еще раз, зная, что на выходе из ресторана ее будут подстерегать десятка полтора папарацци, которых хлебом не корми – дай только заснять знаменитость, у которой вскочил прыщик на лбу или выбилась из прически прядка. Винус не собиралась доставлять им подобное удовольствие.

Между тем официант все не отходил от их стола. Он даже слегка откашлялся, явно собираясь что-то сказать. По всему было видно – парень ужасно нервничал, однако сейчас ему представился шанс, и отказываться от него он не собирался, даже если это означало увольнение – обслуживающему персоналу строго-настрого запрещалось беспокоить клиентов.

– Прошу прощения, мисс, э-э… Винус… – проговорил он наконец, слегка запинаясь. – Дело в том, что я написал сценарий… специально для вас… То есть я хочу сказать, что он вам очень подходит, вот я и подумал – вдруг у вас найдется время его прочитать?

Винус окинула наглеца своим фирменным холодным взглядом, который Лаки называла «мартини со льдом». Как правило, такой взгляд не предвещал ничего хорошего. Винус умела напомнить окружающим, что она как-никак звезда самой первой величины.

Так было и на этот раз.

– Я что, похожа на гребаного агента? – промурлыкала она. – На импресарио?

Юный официант побелел как полотно и, пробормотав что-то неразборчивое, поспешно ретировался, прихватив кредитку Лаки и счет.

– Бедняга, – заметила Лаки, глядя ему вслед. – Он же просто хотел попытать счастья.

– Пусть пытает свое счастье с кем-нибудь другим, а не со мной, – надменно отозвалась Винус. – Терпеть не могу, когда ко мне лезут с делами, и как раз тогда, когда я пытаюсь отдохнуть.

– Ты, я погляжу, умеешь быть настоящей стервой, – сказала Лаки с едва заметным упреком. – Не хотелось бы мне оказаться среди твоих врагов.

– Да, этого я не пожелаю никому, – ответила Винус. На секунду Лаки показалось – сейчас Винус что-то добавит насчет Билли, но на этот раз звезда сдержалась. – Пойдем, что ли? – предложила она.

* * *

Несмотря на то, что Макс Сантанджело Голден еще не было восемнадцати, она могла попасть в любой ночной клуб. Правда, для этого приходилось пускаться на всякие хитрости, но и с этим проблем, как правило, не возникало. Поддельное удостоверение личности? Пожалуйста. Взятка привратнику на входе? Сколько угодно. Знакомство с одним из владельцев клуба? И здесь Макс тоже чаще всего оказывалась на высоте положения.

«Я могу пробраться куда захочу!» – нередко хвасталась она.

Двое ее самых близких друзей – темнокожая милашка Куки, приходившаяся дочерью знаменитому певцу в стиле соул, и сын крупного медиамагната Гарри – были с ней полностью согласны. А вот Туз – бойфренд Макс, с которым она то расставалась, то снова сходилась, – был не в особом восторге от этого ее умения. Да и лос-анджелесская клубная жизнь не производила на него никакого впечатления, хотя бо́льшую часть времени Туз и обретался в самой что ни на есть глухой провинции. Он почти не пил, не употреблял наркотики и терпеть не мог, когда Макс или ее спутники принимались обсуждать ту или иную встреченную в клубе знаменитость, особенно если знаменитость позволяла себе «оттянуться по полной».

Макс, напротив, была в полном восторге от подобного времяпрепровождения. Сама она, правда, тоже не употребляла ни наркотики, ни крепкие напитки, однако возможность понаблюдать за распоясавшейся звездой или потанцевать на столе заводила ее почище любой «дури». Еще ей нравилась музыка – в особенности рэп или малоизвестные британские группы, солисты которых почему-то все до одного были похожи на истощенных нарко́тов со стажем. «Худой и злой» – это сочетание ее всегда заводило. Туз, конечно, тоже был подтянутым, спортивным и очень сексуальным парнем, но ей порой казалось, что он чересчур порядочный, а Макс хотелось более экстремальных отношений. Да и в Лос-Анджелесе Туз бывал лишь наездами, поэтому он далеко не всегда оказывался под рукой, когда Макс хотелось что-нибудь замутить.

– Куда сегодня пойдем? – лениво поинтересовалась Куки. Она сидела по-турецки на своей неприбранной кровати и ковыряла отслаивающийся зеленый лак на ногтях.

– В «Доме блюзов» состоится рейв – вечеринка одной старой рок-группы, – подсказал Гарри. – Если вы не против, можно отправиться туда.

Гарри был на редкость светлокожим, худым парнем с мертвенно-бледным лицом, над которым торчали зловещего вида «шипы», выкрашенные в черный цвет и уложенные с помощью изрядного количества фиксирующего геля. Сравнительно недавно он начал открыто встречаться с мужчинами, хотя Макс и Куки давно знали о его гомосексуальных наклонностях – знали и нисколько его за это не осуждали. Другое дело, его властный и крутой отец, который, к счастью, ни о чем пока не догадывался. Гарри не раз говорил, что, если отец что-то пронюхает, он как минимум лишит его наследства. А может, и еще чего-нибудь.

– «Дом блюзов» – отстой! – решительно заявила Макс, сверкая своими изумрудно-зелеными глазами. – Там всегда полно крезанутых фанатов и прочих неудачников. Кроме того, в Зал Основателей нам все равно не попасть.

– Почему? – удивилась Куки и потянулась за стоящей на прикроватном столике банкой севен-ап.

– Да, почему? – вторил Гарри. – Мне казалось, ты сумеешь пробраться куда угодно.

– Я могу пробраться куда захочу, – объяснила Макс, отбрасывая на спину гриву таких же черных, как у матери, волос. – А Зал Основателей – просто притон древних рокеров, которые только и делают, что пригоршнями лопают «Виагру» да вспоминают, как они зажигали лет этак …цать назад. Нет, на фиг надо!

Куки глупо хихикнула.

– Мой папец точно принимает «Виагру», – сказала она, делая из банки большой глоток. – И именно пригоршнями. Не меньше десятка таблеток за раз.

– Все старики так делают, – авторитетно заявил Гарри. – Без этого у них не встает.

– Тьфу на тебя! – фыркнула Куки. – Как представлю своего папца с эрекцией – так прям блевать тянет.

Глядя на них, Макс подумала, что ее друзья, какими бы клевыми они ни были, способны утомить кого угодно. Она, Куки и Гарри дружили давно; они вместе росли, ходили в одну и ту же школу, вместе пережили немало приключений, как веселых, так и по-настоящему ужасных, но сейчас Макс казалось, что она намного обогнала обоих, став взрослее и серьезнее, тогда как они так и остались инфантильными подростками. Про себя Макс уже решила, что, как только ей исполнится восемнадцать, она сразу сбежит в Нью-Йорк, а там… Свобода! Полная свобода и независимость! Нет, не то чтобы родители ей надоели, просто… Просто о том, чтобы хотя бы сравняться с ними, нечего было и мечтать. Лаки, к примеру, обладала невероятно сильным характером: в жизни она добилась всего, чего хотела, а это не по плечу и большинству мужчин. Ленни был невероятно талантливым сценаристом и не менее талантливым режиссером, снимавшим собственные независимые ленты, которые регулярно собирали самые престижные международные награды. В глубине души Макс ужасно гордилась обоими, однако ей надоело, что окружающие относятся к ней только как к дочери Лаки Сантанджело и Ленни Голдена. Ну и кроме того, она была по горло сыта требованиями матери, которой хотелось, чтобы Макс взялась за ум и нашла себе достойное занятие в жизни.

Пожалуй, единственным из членов семьи, кто не вызывал у нее раздражения и кому она могла бы подражать, был ее старший брат Бобби. Ему-то удалось вырваться из тени родительской славы и пойти собственным путем, и Макс не сомневалась, что сумеет сделать то же самое. Брата она обожала. Правда, в последнее время у него появилась более или менее постоянная подружка – некая Денвер Джонс, работавшая аж помощником окружного прокурора. Против прокурорши Макс, в общем, не возражала, просто ей по-прежнему хотелось, чтобы во время своих визитов в Лос-Анджелес Бобби проводил свое свободное время только с ней, а Денвер этому мешала.

– Придумала! – воскликнула Макс. – Поужинаем в «Шато»! Там все время происходит что-то интересное.

– Только бы не наткнуться на моего старика, – сказала Куки и поморщилась. – Он завел себе очередную тупую подружку, а та останавливается только в «Шато», когда приезжает в город.

– Что за подружка? – заинтересовалась Макс.

– Какая-то бледная англичаночка с гнусавым аристократическим выговором и с аристократическими тараканами в голове, – объяснила Куки. – По-моему, она воображает себя второй Кирой Найтли или чем-то в этом роде.

– Твой старик, похоже, любит разнообразие, – заметил Гарри, поднимая воротник своего длинного «готского» плаща.

– А то!.. – Куки вздохнула. – Знаешь, сколько у меня могло быть мачех?.. Заколебаешься считать.

– О’кей, о’кей, – перебила Макс. Она терпеть не могла часами раздумывать о том, чем бы заняться, и всегда принимала быстрые решения. – В таком случае давайте отправимся в «Реку» – посмотрим, что там и как. Это новый клуб, он открылся всего пару недель назад. Думаю, мы сумеем пробраться внутрь.

– В «Реку» так в «Реку»… – согласилась Куки, лениво перебирая свои свалявшиеся афрокосички. – Я не против.

– А как вы думаете, Чейс Кроуфорд там будет? – с надеждой спросил Гарри.

Макс смерила его взглядом.

– Успокойся, – сказала она. – Всем давно известно: Чейс Кроуфорд встречается только с девушками.

– Они все притворяются гетеросексуалами, – буркнул Гарри. – Поначалу. Но я – то знаю лучше…

* * *

– Знаешь, Лаки пригласила нас в Вегас в следующие выходные, – сказал Бобби Сантанджело Станислопулос. Вытянувшись во весь свой немалый рост, он лежал на старом диванчике в гостиной Денвер и смотрел в потолок. – Макс исполняется восемнадцать, – добавил он, – вот мать и хочет устроить для нее что-то вроде праздника. Да и то сказать, для нашей семьи это важное событие.

Денвер не без легкого трепета посмотрела на своего бойфренда, с которым встречалась уже несколько месяцев. Ей до сих пор не верилось, что на нее обратил внимание этот красавец. У Бобби были длинные черные волосы, греческий прямой нос, блестящие и темные, как плоды оливы, глаза и мужественный подбородок, при одном взгляде на который она начинала заводиться. Ах, если бы он не был так красив, часто думала она. Денвер была тайно влюблена в Бобби еще в старших классах школы; теперь, когда по воле случая они оказались вместе, она узнала, что он неутомимый и нежный любовник, но и это было еще не все. У Бобби хватало других достоинств, и их было так много, что порой он казался Денвер опасно близким к совершенству.

– Я немного побаиваюсь твоей мамы, – ответила Денвер, почесывая брюхо своей собаки по кличке Эми Уайнхаус, которая, лежа на спине, довольно повизгивала. Денвер и ее тогдашний бойфренд Джош подобрали Эми, когда ездили на уик-энд в Венис-Бич. Услыхав ее низкое, гортанное рычание, Денвер решила назвать собаку в честь своей любимой певицы.

Бобби рассмеялся. Его смех звучал в ушах Денвер как райская музыка. Да и разве могло быть иначе?

– И напрасно. Лаки считает: ты – лучшее из всего, что могло со мной случиться, – сказал он.

– Случиться? То есть я, типа, болезнь? Или кирпич, который упал тебе на ногу?

– Да ладно тебе! Ты отлично меня поняла.

– Дело в том… – начала Денвер, лихорадочно подыскивая достаточно веский предлог для отказа, – что через неделю я перехожу в Отдел по борьбе с наркотиками, а мне еще нужно много всего прочитать… ознакомиться… войти в курс, так сказать.

– Не проблема, – махнул рукой Бобби. – Возьми с собой свой ноут – там и поработаешь. Кроме того, мы будем отсутствовать всего сорок восемь часов – я уже вызвал мой самолет.

При этих словах Денвер невольно поморщилась. Она терпеть не могла, когда Бобби говорил подобные вещи. «Мой самолет», «мой клуб», «мои миллионы» и так далее, и тому подобное. Это звучало очень высокомерно и к тому же напоминало о принадлежности Бобби к той части общества, к которой сама Денвер никогда не принадлежала и принадлежать не будет. К элите. Нет, большинство девушек были бы в восторге от возможности приобщиться к миру частных самолетов, шикарных вечеринок и многомиллионных апартаментов, но Денвер чувствовала – это не для нее. Кроме того, ей не нравился Вегас, как не нравилось проводить время в принадлежащем Бобби ультрамодном хэппенинг-клубе «Настроение», о чем, правда, она ему пока не говорила. Клуб, впрочем, был вовсе не плох, вот только стоило Бобби там появиться, как все присутствующие женщины – и какие женщины! – тотчас принимались с ним заигрывать, а Денвер, на которую они обращали внимание не больше чем на пустое место, это по определению не могло нравиться.

Истина, в которой Денвер пока не признавалась даже самой себе, заключалась в том, что она любила Бобби, но любила именно его самого. Все внешние атрибуты богатства и власти были ей глубоко чужды, и она пока не решила, что ей с этим делать.

Бобби снова потянулся и зевнул.

– Ну, так как? Поедем?

– Пока не знаю. Надо подумать.

– Звучит довольно многообещающе, – проговорил Бобби и, поймав Денвер за руку, потянул ее к себе на диван.

Денвер не сопротивлялась. Вечер только начинался, никаких планов у них не было, так почему бы не расслабиться?

Денвер и Бобби встречались уже на протяжении почти трех месяцев. Именно встречались, потому что Бобби приходилось часто бывать в Нью-Йорке и в Вегасе, где находились два его клуба под общим названием «Настроение». Когда он приезжал в Лос-Анджелес, Денвер чувствовала себя на седьмом небе от счастья, но, когда Бобби отсутствовал, она скучала по нему, пыталась гадать, где он и что делает. Иногда они перезванивались, пытаясь устроить друг другу что-то вроде сеанса «секса по телефону», что неизменно заставляло обоих истерически хихикать.

Ни Бобби, ни Денвер еще не произносили слово «любовь» вслух. Единственное, о чем они позволяли себе говорить, это о том, что их отношения «особенные», то есть не такие, какие они имели в прошлом с другими людьми. Причина крылась в том, что оба боялись слишком глубокой привязанности. Втайне друг от друга – и даже от самих себя – Бобби и Денвер мечтали о прочной любовной связи на всю жизнь, но не чувствовали себя готовыми к чему-то подобному и боялись форсировать события. Вот почему пока оба делали вид, будто относятся к своим отношениям не слишком серьезно.

Бобби медленно гладил Денвер по волосам. Волосы у нее были длинными, густыми, темно-каштановыми с золотистым отливом. Денвер знала, что именно они вкупе с широко расставленными карими глазами и полным, чувственным ртом делают ее такой привлекательной. Если бы она жила в каком-нибудь другом городе, ее, наверное, считали бы настоящей красавицей, но по лос-анджелесским стандартам она набирала от силы восемь баллов из десяти. Так, во всяком случае, считала сама Денвер.

Но она ошибалась.

Ладони Бобби легли на ее груди. Одна из них юркнула под майку и расстегнула лифчик, другая принялась играть с заострившимися сосками. Груди у Денвер были натуральными – большая редкость для Лос-Анджелеса.

Прерывисто вздохнув в предвкушении, Денвер крепче прижалась к Бобби. Не имело никакого значения, что утром они уже занимались любовью. Желание никуда не делось, и сейчас оба были не прочь повторить удовольствие.

Иногда Денвер спрашивала себя, как долго может продлиться их идиллия. Ее последний бойфренд Джош, с которым она прожила без малого три года, был великолепным любовником только в первые полгода. Потом он начал потихоньку остывать, но еще старался, а под конец и стараться перестал.

– О чем ты думаешь? – прошептал Бобби ей на ухо и тут же пустил в дело язык.

– Девчачий вопрос! – отозвалась Денвер, нащупывая «молнию» на его джинсах.

– Хочешь сказать, что я – девчонка? – полушутя-полусерьезно осведомился он.

– Откровенно говоря, я действительно подметила в тебе кое-какие женские черточки, – поддразнила его Денвер.

– Какие, например? – с вызовом спросил Бобби.

– Ну-у… – туманно протянула Денвер, стаскивая с него джинсы. С огромным удовольствием она обнаружила, что Бобби не озаботился надеть нижнее белье. – Во – первых, у тебя мягкие губы…

– Это чтобы слаще тебя целовать. – Одним быстрым движением Бобби повернул Денвер так, что она оказалась под ним. – Мягкие губы и крепкий член – что же в этом женского?

– Бобби! – воскликнула Денвер.

На этом их шутливая пикировка закончилась, в свои права вступила страсть. Бобби умел вести себя так, что Денвер напрочь забывала о стыдливости и любых ограничениях, которые у нее когда-либо были. Он то нежно ласкал ее, то набрасывался на нее с такой силой, что от каждого могучего движения у Денвер буквально захватывало дух. Голова кружилась, сердце сладко замирало, и хотелось еще, еще и еще…

Потом, когда кульминация осталась позади, они долго лежали в объятиях друг друга, утомленные, расслабленные, немного сонные. И эти минуты полного удовлетворения и покоя были не менее прекрасными, чем то, что им предшествовало. Денвер часто хотелось, чтобы они длились вечно, но увы – внешний мир, к которому оба принадлежали, напоминал о себе то телефонным звонком, то мыслями о каких-то проблемах, ожидающих решения в самое ближайшее время. Сейчас Денвер вдруг подумала о том, что уже завтра Бобби уедет в Вегас, а оттуда вылетит в Нью-Йорк, где у него были запланированы какие-то важные переговоры. Сама Денвер дорабатывала последние деньки в качестве заместителя окружного прокурора, а значит, помимо обычных служебных обязанностей, ей предстоит немало других дел. Ее, впрочем, это не пугало. Денвер нравилось то, что́ она делала. Ее работа была трудной, выматывающей, порой – изнурительной, зато приносила осязаемые результаты, и Денвер ничуть не жалела, что «сменила ориентацию», перейдя из крупной юридической фирмы, где она работала в качестве адвоката, в прокуратуру. Денвер чувствовала, что здесь она будет приносить реальную пользу. Бороться за то, чтобы преступник отправился в тюрьму, было гораздо интереснее, чем выдумывать уловки и хитрые трюки, благодаря которым виновный мог уйти от наказания. К этому неожиданному решению Денвер подтолкнуло последнее крупное дело, которое она вела в своей адвокатской конторе. Знаменитый киноактер «заказал» убийство собственной жены, однако, несмотря на вполне недвусмысленные улики, против него даже не было выдвинуто никакого обвинения. Именно тогда Денвер поняла, что такая работа не для нее. Уж лучше она будет на стороне обвинения, чтобы помогать правосудию отправлять плохих парней за решетку. Вот настоящее дело, подумала Денвер, и не разочаровалась. Теперь же ей представилась возможность приносить людям еще больше пользы. Вылавливать подонков, которые распространяют «дурь» и подсаживают на наркотики несовершеннолетних, – что может быть лучше?