Текст книги "Хождение по водам"

Глава двадцать третья

Покидая «Джорджиану О», помрачневший Рекальдо разволновался, расстроился и чувствовал себя подавленным. Мимолетная реплика Джорджи выбила его из колеи, и он впервые позволил себе не на шутку разозлиться на возлюбленную. Он был слишком зол, чтобы ехать к Диллонам и встретиться с ней лицом к лицу. Вместо этого он отправился на лодочную станцию Терри Уилана и взял напрокат небольшой моторный катер. И следующие два часа провел в поисках Вэла Суини, хотя не собирался задерживать того без поддержки здоровяка Макбрайда. Он ставил перед собой одну цель – обнаружить местонахождение мужа Крессиды и, если возможно, отрезать пути к отступлению. Но только зря потратил время. Ни на «Кинаре», ни на «Алкионе» не было никаких признаков жизни, хотя на борт судов не поднимался. Корибин тоже выглядел абсолютно пустым.

Рекальдо вернулся на лодочную станцию, забрал джип и все-таки поехал к Диллонам. Кресси месила на кухне тесто для хлеба. Она подняла голову и нервно улыбнулась.

– Где все? – Несколько поостывший Рекальдо остановился в дверях, наблюдая за ней.

– Мэри повезла их купаться.

– А не слишком ли холодно?

– Они поехали не на море. Здесь в гостинице в пяти милях есть хороший бассейн.

Сержант кивком показал на тесто:

– Тебе еще долго?

– Нет, сейчас поставлю подходить. А что?

– Надо поговорить. Выходи в сад, когда сможешь. – Рекальдо круто повернулся и закрыл за собой дверь. Кресси должна прийти к нему по собственной воле. Довольно ставить всех мужчин на одну доску со своим необузданным супругом. Давно пора бы ему довериться.

Рядом с ней он едва сдерживался – так хотелось коснуться ее, обнять, прижать к себе. Он опустился на скамейку под одинокой яблоней, откуда был виден дом. Крессида появилась минут через пять. «Вот женщина, которую я люблю, – думал Рекальдо, глядя, как она идет к нему. – Восторг моего заблудшего сердца. Это меня просто убьет».

При свете дня лицо Крессиды показалось настолько измученным, что он чуть не вскрикнул от боли. Злость моментально испарилась. Щеки Кресси пылали, глаз заплыл, синяк под ним отдавал желтизной. Она выглядела нездоровой, напуганной и все же казалась ему самой красивой. Рекальдо едва справлялся с желанием взять ее за руку, увести в укромное место и заняться любовью. Долго и нежно целовать и ласкать, чтобы прогнать все же страхи. Но время пока не настало, предстояло еще многое вытерпеть. Крессида неуверенно подошла и молча села рядом.

Рекальдо попробовал обнять ее за плечи, она на мгновение прильнула к нему, но затем снова отстранилась. А Рекальдо сидел, перебирая в уме, как лучше выразить то, что хотел сказать, но не мог вымолвить ни слова. Так они сидели и смущенно молчали.

– Ты мог бы узнать человека через двадцать с лишним лет? – наконец спросила Крессида.

Он задумался над ее вопросом. Одно неосторожное слово – и он снова ее потеряет.

– Смотря о каком возрасте идет речь. Если о ребенке, едва ли. Со взрослыми, конечно, легче. – И осмотрительно добавил: – Одни меняются больше, другие – меньше.

– Я тоже так считаю. А раньше не верила. – Она говорила неестественно высоким голосом, так, будто он понимал или мог догадаться, о чем идет речь. – Знаешь, я не очень сообразительная.

– Ты должна мне доверять, Крессида.

Она криво усмехнулась:

– Все копы так говорят.

– Но не всякий коп так тебя обожает, – легкомысленно, словно шутя, отозвался он. И, ужаснувшись собственной пошлости, поспешно поправился: – Слово «обожает» здесь не к месту. Я люблю тебя, Крессида. Люблю всей душой. – Красивое имя нежным шелестом отозвалось в его душе.

Казалось, эта женщина в миллионе миль от него. Навеки потеряна. Рекальдо протянул руку, накрыл ее ладонь и почувствовал, как она напряглась.

– Извини, Фрэнк. Задумалась.

– Ты хорошо знаешь Джона Спейна? – Настала его очередь взглянуть в глаза тому, чего он больше всего боялся.

– Не хуже, чем любого в округе.

– Это как?

Крессида удивленно посмотрела на него, однако не стала спешить с ответом. А когда заговорила, немного запиналась, словно старалась точнее сформулировать мысли.

– Кроме тебя, Джон Спейн – единственный мужчина, который воспринимает меня всерьез: как человека с мозгами, а не полную дуру. Да, я знаю его историю. Настоящую, а не скандально-сенсационную версию Эванджелин. Ты сам понимаешь, кто распускает о нем слухи. А иначе разве бы стали о нем болтать?

– Объясни.

– Видимо, в то время, когда разразился скандал, она жила в Риме. Разумеется, там об этом кричали все газеты. «Священнослужитель соблазнил жену дипломата». Чертовски театрально! Ей оставалось только сообщить детали своему дружку. О'Дауд выполнил все остальное. Шепнул здесь, шепнул там… Капелька за капелькой – и дело сделано. Джон Спейн тогда просто влюбился. Он совершил ошибку.

– Честно говоря, здесь уже многие знали об этом.

– Раньше – может быть. Когда он только приехал… Потом все заглохло, пока она снова не замутила воду. Но на этот раз распустила слухи намного гнуснее прежних. – Крессида перевела дыхание и отвернулась. Ее лицо и шея залились краской. Рекальдо смотрел на Кресси, и ему пришло в голову то, о чем он раньше не задумывался: Эванджелин Уолтер умело отвлекала любопытных от собственного прошлого, подкидывая истории о пороках тех, кто находился рядом. Уж не испытывала ли она страх перед Джоном Спейном, в то время как старательно демонстрировала отвращение к его мнимым грехам? А на самом деле боялась, потому что старик знал нечто о ее прошлом.

– Почему она так его не любила? – как бы между прочим спросил Рекальдо.

Кресси пожала плечами.

– Мне кажется, Эванджелин никого не любила.

– А я слышал, что ты ей как раз нравилась. И одно время вы были подругами.

– Ничего подобного. – Крессида обожгла его взглядом. -Просто она считала меня жалкой. Глупой. Сама слышала, как она это говорила. Возилась со мной, потому что ей понравился Вэл. А я как дура их познакомила.

– Значит, речь не только о Джоне Спейне. Речь еще и о тебе, Крессида. – Рекальдо произнес ее имя с нежностью и кончиками пальцев коснулся плеча. Она сжала его руку и от этого его пронзила светлая радость. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть счастливый миг.

– Она болтала, что Спейн спит со мной, – выпалила Крессида и порывисто повернулась. – Поэтому я за ним бегаю. Называла его грязным старикашкой. Трепалась, что… он представляет опасность для Гила. Не могу ручаться, что все это говорилось именно такими словами. Только вижу – люди сторонятся меня, когда я выхожу в деревню. Отводят взгляды или смотрят так, словно я грязь под ногами. Самое страшное, что в лицо мне ничего не говорят. Но в этом и нет нужды. Я знаю, что у них на уме. Но это все неправда – Спейн хороший человек.

Женщина подняла голову. В глазах блестели непролившиеся слезы. И вдруг взорвалась:

– Он меня и пальцем не коснулся! И уж абсолютно точно, что не имел грязных помыслов в отношении Гила. Он самый одаренный на свете педагог. – Крессида посерьезнела. – И никогда бы не добился таких результатов, если бы не завоевал доверия мальчика. А теперь Гил бегло читает и пишет. – В ее голосе появились горделивые нотки. – Даже латынь учит. Джон Спейн – хороший, добрый человек. Он мне нравится, но не в том смысле, в каком обо мне судачат. То, что болтала Эванджелин Уолтер, было омерзительно. Джон Спейн – мой единственный друг.

– Ты заблуждаешься.

– Ах, Фрэнк, я о тебе не забыла. Но ты, к несчастью, полицейский. Тебе не следовало приходить. Джон боится, что ты лишишься работы. Что эти парни из Корка шкуру с тебя спустят.

– Не думай об этом. Ты должна мне рассказать, что произошло вечером во вторник, – резко скомандовал он. – Я хочу тебе помочь. А для этого мне надо знать, как обстояло дело.

– Ее следовало остановить.

– Остановить? Господи, что она, по-твоему, пыталась совершить?

Крессида не ответила.

– Кресси, ради Бога!

Но та не произнесла ни звука. Рекальдо устало отступил, вспомнив, как сам впервые услышал сплетню, что Крессида не вылезает из дома Спейна, а тот зачастил к ней. Что они спелись – старик и молоденькая женщина. Когда пересуды достигли его ушей, у него случился сердечный приступ.

Он крепче сжал руку Крессиды и предпринял новую попытку.

– Скажи, то, что случилось вечером во вторник, в действительности не связано с Джоном? – Он старался говорить медленно и размеренно, но чувствовал бешеное биение своего сердца. – Ведь важно не то, что говорила Уолтер, а то, кому говорила. – Неудача! Крессида увильнула от ответа, и он понял, что снова сплоховал.

– Она сказала Вэлу, что я ему изменяю. Убедила его. А я была такая дуреха. Решила, что у них роман. Не понимала, зачем он ей понадобился, ведь он в то время и трезвым-то не бывал. – Крессида закрыла глаза и опустила голову на спинку скамьи. – Она постоянно его зазывала. Он тайком к ней ходил. Я его засекла. Вэл все отрицал – сказал, что у них с ней дела, что я глупа и ничего не понимаю. Но я видела, как он плавал с ней на яхте. И с О'Даудом тоже.

– Втроем? – Рекальдо всеми силами старался, чтобы его голос звучал естественно. – Когда ты их видела?

– Пару раз. И то совершенно случайно. Несколько недель назад Гил сильно простудился. Ему надоело сидеть взаперти, и мы поднялись на чердак. Оттуда прекрасный обзор.

– А в прошлый вторник ты тоже их видела? В тот день я заметил их на яхте. И О'Дауд был там.

Крессида уклончиво мотнула головой.

– В тот день – нет. Ты что, забыл? Я уезжала в больницу.

– А в котором часу вернулась? – спросил он как можно мягче. Понимал: не стоит ее торопить – пусть рассказывает так, как считает нужным.

Крессида пожала плечами.

– Поздно, очень поздно, – пробормотала она и внезапно выпалила: – Какой же двуличный этот О'Дауд! В глаза лиса лисой, а сам все время что-то баламутит. И Вэл тот еще сукин сын – строит из себя крутого парня. Повез их кататься на этой чертовой яхте…

– О'Дауд к тебе приставал? – спросил Рекальдо, то ли пытаясь направить ее в нужную сторону, то ли потворствуя собственной ревности.

– О'Дауд? – Крессида поморщилась от отвращения. А затем, к удивлению Фрэнка, разразилась горьким глухим смехом. – Милый, милый Фрэнк. Похоже, я тебе в самом деле нравлюсь. – В ее голосе прозвучало удивление и неподдельная грусть. – Поэтому ты решил, что все остальные тоже готовы бегать за мной. – Она шмыгнула носом и помотала головой. – Бедный ты мой.

Но на этот раз ей не удалось сбить его с толку, и он продолжал гнуть свою линию:

– Что произошло, когда ты вернулась во вторник из Корка? Крессида встала, избегая его встревоженного взгляда, и принялась беспокойно вышагивать туда-сюда перед скамейкой:

– Зачем тебе понадобилось во вторник вечером приходить к Эванджелин Уолтер?

Она застыла, повернувшись к нему спиной и сгорбившись.

– Ты не ответила на мой вопрос, – мягко проговорил Рекальдо, а сам думал: «Это вовсе не то, что я хотел тебе сказать. Я хотел тебя попросить жить со мной. Хотел захлопнуть дверь перед целым миром, а тебя окутать своей нежностью. Растопить, пробудить в тебе любовь к себе самой. И вечно просыпаться, сжимая тебя в объятиях. Хотел… хотел отнять тебя у этого пьяницы».

Крессида обернулась, и он понял по ее лицу, что она прочитала его мысли. Заметил, как с трудом проглотила застрявший в горле ком, кончиком языка облизнула пересохшие губы.

– – Как ты узнал, что я была там? – прошептала она.

Рекальдо достал из кармана небольшой предмет, со страхом подумав, не проглядел ли других свидетельств ее присутствия в саду миссис Уолтер. Пальцы Крессиды потянулись к сломанной черепаховой гребенке, которая была у нее в волосах в тот вечер, когда они влюбились друг в друга. А затем она просто призналась:

– Это я. Я убила Эванджелин Уолтер.

– Когда это случилось? – спокойно спросил он, хотя сердце готово было выскочить из груди.

– Когда? Какое это имеет значение? Ты не слышал, что я сказала?

– Слышал. Так в какое время?

– В восемь… в девять. Точно не помню. Темнело. Почему тебе надо знать? Я же ничего не скрываю. – Ее голос опасно взлетел на высокие ноты, Она попыталась отнять руку, но Рекальдо не дал. – Я, я ее убила!

– А где в это время был Джон Спейн?

– Я знала.' Знала! – выкрикнула Крессида. – Ты решил, что ее убил Джон Спейн. Но это не он. Я была тогда в саду и видела их! – с вызовом бросила она.

– Кого ты видела? – Голос Рекальдо дрогнул и показался фальшивым даже ему самому. – Что ты видела? – Он тщательно подбирал слова. То, что произошло во вторник случилось бы и без нее. Ну почему, почему она не осталась в Корке с Мэрилин? Была бы теперь в полной безопасности…

– Кресси, расскажи мне все с самого начала. Я хочу тебе помочь. Вэл там был?

– А я что, спрашивала? – снова сорвалась Крессида. – Он бы мне никогда не ответил. Как ты себе это представляешь? – Она в упор посмотрела на Рекальдо и прошептала: – Да, я убила ее. Но не за это. За то, что она над ним потешалась. Унижала его.

– Вэла?

Крессида медленно покачала головой и зажмурилась.

– Конечно же, нет. Джона Спейна.

– Как ты ее убила?

– Налетела, пихнула. Она упала и ударилась головой о камень.

– Где это было. В каком месте сада? – Рекальдо нанизывал один вопрос на другой, не давая ей времени задуматься. – Отвечай, это важно. – А сам, стараясь сохранить спокойствие, крепко сжимал в кулаке гребенку.

– На террасе, неподалеку от окна. Я побежала прочь. А гребенку, наверное, обронила, когда она вцепилась мне в волосы. Она смеялась, когда я убила ее. Я слышала на бегу… – Крессида испуганно подняла на сержанта глаза. – Что теперь будет с Гилом?

Рекальдо схватил ее за плечи, привлек к себе и крепко обнял.

– А потом ты привела Джона Спейна и попросила помочь? – прошептал он ей на ухо.

– Нет! – закричала женщина. – Он был уже там и видел что я сделала. Оттащил меня прочь. – У нее безвольно опустились плечи, и она замолчала. Говорить было нечего.

– Послушай меня, – начал сержант; голос глухо проникал в ее прижатое к его мягкому свитеру ухо. – Расскажи обо всем что случилось. Вспомни каждую деталь. Сейчас. Времени нет Зачем ты отправилась к Эванджелин Уолтер? Почему именно в этот вечер? Отвечай!

Она села на траву, посмотрела на него снизу вверх и прошептала:

– Я знаю о девушке. Ох, как же я была глупа.

– Откуда ты узнала? Когда?

– Во вторник. – Крессида говорила так тихо, что ему приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова. – Около семи. Я забрала Гила от Джона, но забыла заправиться, пришлось заехать в Данкреа. Гараж на Росс-стрит оказался закрыт, и я повернула на северную окраину. Должно быть, я слишком устала – на заправке не рассчитала скорость и чиркнула бампером о заднее крыло стоявшей передо мной машины. Сначала даже не поняла, что это был «мерседес» Джера О'Дауда. Никаких вмятин не осталось, может, только царапина. Но он так рассвирепел, словно я вдребезги разнесла его таратайку. Естественно, я начала извиняться, а Гил выпрыгнул вслед за мной из машины. О'Дауд так взбесился – я думала, он вот-вот меня ударит. На переднем сиденье его «мерседеса» сидела странного вида девушка; она улыбнулась и помахала Гилу. Тот рассмеялся и помахал в ответ. Девушка тоже вышла из машины. Она довольно высокая, но вела себя как ребенок. Волосы длинные, светлые, почти такого же оттенка, как у Гила. Сын испугался, когда она принялась хватать его руками. Прижался к моему бедру. А она – с другой стороны. И оба кричали: «Мама!» На нас стали оборачиваться. Это вовсе вывело Джера из себя, но внезапно он рассмеялся.

«Кто это?» – спросила я. О'Дауд не ответил и обратился прямо к Гилу: «Ты знаком с Алкионой, Гил?» Должно быть, у меня отвалилась челюсть. Он произнес это ужасно мерзким тоном, словно разгадал какую-то загадку. «Какое странное совпадение, – продолжал он. – Твой папа только что катал нас на яхте. Мы чудесно повеселились. – И осклабился. – Жалко, она сама тебе не может рассказать». Весельчак в упор смотрел на сына, и я догадалась, на что он намекал. Мне чуть дурно не сделалось. Перед глазами поплыли круги. «Кто?» – пробормотала я. Хотела спросить, кто она такая, но О'Дауд не захотел меня понять. «Я, Вэл и Эванджелин», – ответил он. Тут девушка расшумелась, и мне пришлось помочь усадить ее в машину. Он немедленно тронулся с места. А она, обернувшись, все улыбалась и махала Гилу. У нее такие же светлые волосы. Белокурые, как у Вэла. – Крессида обхватила голову руками. – Говорю тебе, я была не в себе. Просто обезумела.

– И что ты сделала дальше? – Рекальдо взял ее за руку и крепко сжал.

– Поехала домой, постаралась успокоиться. Когда мы вошли, Вэл говорил в холле по телефону. Я провела Гила прямо наверх, искупала и уложила в кровать. А когда спустилась вниз, муж был на кухне. Смотрел в окно, в одной руке держал бутылку, в другой стакан, но, судя по всему, не был пьян. Говорил дружелюбно. Старался быть любезным. Он ведет себя так лишь в тех случаях, когда ему что-нибудь нужно. Я не упомянула о встрече с О'Даудом. Слишком испугалась. И понимала: Вэл скажет, что я все придумываю. Потом приготовила ужин – яйца с беконом или что-то в этом роде. Все шло нормально до тех пор, пока он не завел речь о продаже дома. И в это время, как назло, спустился Гил. Он нес своего плюшевого медвежонка и с порога ляпнул: «Папа, я видел даму». Так и сказал: «Я видел даму». Четко и ясно. – В голосе Крессиды послышалось удивление. – Иногда слова не способен выговорить, а тут произнес очень чисто. Бедняжка мой. Я тогда даже пожалела, что научила его говорить… – Крессида всхлипнула. – Вэл, видимо, решил, что он заметил девушку на яхте, потому что бросился вперед и ударил меня в бок. «Что твой сын делал в лодке этого извращенца?» – закричал он. В последнее время муж только так и говорил: «твой сын», «этот мальчишка» или вообще – «тупой ребенок». Не знаю, что на меня нашло, но я ответила: «А что твоя дочь и эта стерва делали на яхте?» Больше мне сказать ничего не удалось. Вэл погнался за Гилом, ударил его бутылкой. А когда я попыталась его оттащить, набросился на меня. И не переставал вопить, что отдаст мальчика под опеку, потому что его развращает Джон Спейн. Я понимала, что это не пустые угрозы. Ему ведь не потребуется никаких доказательств – правда? Одного обвинения хватит, чтобы Гила у меня отняли и поместили в приют. И пройдут месяцы, прежде чем мы докажем, что все это ложь, а сын в это время будет жить в каком-нибудь ужасном доме. – Крессида разрыдалась. Рекальдо крепче прижал ее к себе.

– Он ненормальный, – проговорил сержант. – Псих. Что произошло потом?

– Наверное, стукнул меня так сильно, что я потеряла сознание. А когда очнулась, его в доме не было. Я подбежала к окну – показалось, что на реке катер. На яхте горели огни. И я решила предупредить Джона Спейна. И еще хотела выйти на улицу – просто не могла оставаться в этом проклятом доме. Я забрала Гила и положила в машину. Меня трясло от злости. Сама не знаю, что я хотела сделать. Думала об одном: только бы выбраться из дома…

Не помню, как я доехала до коттеджа Джона Спейна, но его дома не оказалось. Тогда я спустилась к берегу – посмотреть, где лодка. Может, он еще не вернулся с рыбалки. Однако из-за отмели толком ничего не разглядишь. И я зачем-то поехала на то место, где стоит твой ялик… Может быть, надеялась, что ты там. Сверху открывается хороший обзор бухты. Я влезла на капот.

Лодка Джона была привязана к камню прямо передо мной. А затем я увидела его самого.» Спейн поднимался по берегу к дому Эванджелин. Я последовала за ним и убила эту проклятую стерву!

– Что происходило в саду, когда ты туда прибежала? – По тому, как исказилось ее лицо, Рекальдо понял, что он наконец задал ключевой вопрос. – Кресси, милая, что там было такого ужасного?

– Пусть Джон расскажет, а я не могу.

Сержант попробовал зайти с другой стороны.

– Где в это время был Вэл?

Крессида недоуменно уставилась на него.

– Не знаю. Понятия не имею. Должна бы знать… но… – Она выводила кончиком пальца на щеке замысловатый узор, и Рекальдо заметил, что у нее сломан ноготь.

– Крессида, а где он теперь? Ты должна мне сказать. – Ох, до чего же тошно повторять одну и ту же фразу. Он видел, что Кресси близка к состоянию прострации. Глаз заплыл, на щеках слезы. Женщина жалобно кивнула.

– Он все это время был дома?

– Поблизости. На судне. – Она говорила так тихо, что сержант едва разбирал слова.

– Неправда. Я подходил к яхте позавчера вечером и был там сегодня днем. – Он тронул ее за подбородок и приподнял голову. – И вчера вечером видел свет в слуховом окне вашего дома.

– Он то приходил, то уходил. Я не следила…

– А где он был, когда я заехал вчера?

– На яхте. – Она выглядела еще более несчастной.

– Представление с Джоном Спейном было разыграно специально для меня? – резко спросил Рекальдо.

– Да. Я позвонила ему, пока ты был внизу.

– Но он в это время находился в лодке. Я сам видел! Как ты могла ему позвонить?

– У него, как у всех, есть мобильный телефон. Фрэнк недоверчиво посмотрел на нее.

– Крессида, не делай из меня дурака. Джон Спейн – последний на земле человек, который обзаведется мобильником. Прежде всего у него нет на это денег. А если ты скажешь, что телефон ему нужен на случай, если что-то произойдет на воде, я тебе отвечу, что это чушь. Тебе не хуже меня известно: Джону все равно, жить или умереть. 246 Крессида отвела глаза.

__ Я знаю одно: вчера у него был телефон. Он сказал, что немедленно явится, если мне потребуется защита.

– От меня или от мужа? – спросил Рекальдо.

– И то и другое, – смутилась она. – Я решила, что ты придешь меня арестовывать.

– Тебя? А не Джона Спейна?

– А его-то за что? – На ее лице отразилось неподдельное изумление, и сержант понял: Крессида не знала, что старик никому не рассказал о ее появлении в саду Эванджелин.

Вопрос заключался в том, совершили ли они убийство вместе или Спейн прикончил жертву один. И каким образом с этим преступлением связан Вэл Суини? И еще эта Алкиона… Увидев девушку, Кресси решила, что она дочь ее мужа. Еще один его убогий, брошенный ребенок. «Боже праведный, – подумал Рекальдо. – Как все неопределенно. Надо обязательно добыть свидетельства присутствия Вэл а в этом чертовом саду».

– Спейн рассказывал тебе, как обнаружил тело миссис Уолтер?

– Что ты хочешь сказать? Она лежала на земле неподалеку от дома. Это все, что мне известно.

– А Вэл там был? Сосредоточься, Кресс: ответь, твой муж присутствовал в саду? – Женщина тупо посмотрела на него и мотнула головой. – Ты видела его в тот вечер? Вспомни, ради Бога.

– Не знаю. Я тебе сказала, что произошло…

– Нет, не сказала, – настойчиво повторял Рекальдо. – Только заявила, что убила женщину. Но что бы ты там ни делала, Эванджелин Уолтер ты не убивала. В твоем рассказе нет ни капли смысла. Как и в том, что сказал Спейн. Вы оба плутаете в темноте. – «И я с вами», – мрачно добавил он про себя. – Так ты видела Вэла в тот вечер в саду?

– Нет. – Голос Крессиды прозвучал нерешительно.

– Кресси, твой муж избивал тебя и Гила. – Она хотела его перебить, но сержант предостерегающе поднял руку. – Ради Бога, Кресси, перестань делать из меня идиота. Почему ты его выгораживаешь?

– Потому что убила Эванджелин, – прошептала она. – Если меня арестуют, некому будет позаботиться о сыне. – Она шмыгнула носом.

– Но ведь он же избивал мальчика, – устало проговорил сержант. – Ты просто не можешь оставить Гила на его попечение. Объясни наконец, в чем дело? – Пока он говорил, на него, подобно удару в солнечное сплетение, обрушился новый страх. – Послушай, а ты, случайно, не беременна?

Крессида покраснела.

– Это мое личное дело.

– Да-да, извини. Я не должен был спрашивать.

– Те, кто не трахается, зачать не способны! – вспыхнула она и фыркнула. – Я тебе давно об этом говорила.

– Крессида, посмотри на меня, – медленно начал Рекальдо, стараясь всеми силами завладеть ее вниманием. – Ты не убивала Эванджелин. Не бойся, с тобой ничего не случится. Я об этом позабочусь. – В душе он чувствовал себя совсем не так уверенно. – Вспомни, в среду, когда ты вернулась, машина Вэла стояла у дома?

Внезапный вопрос застал Крессиду врасплох.

– Разумеется, нет. Если бы я заметила его машину, то ни за что не вошла бы в дом, – поспешно ответила она.

– А теперь подумай, это очень важно. Когда ты в последний раз видела машину мужа?

Крессида колебалась.

– Во вторник, на подъездной аллее. Больше ничего припомнить не могу.

– Куда ты бросилась после того, как толкнула Эванджелин?

Она обдумывала этот вопрос еще дольше.

– Назад, в дом Джона Спейна. Он забинтовал Гилу руку, обработал мне лицо, дал выпить то ли виски, то ли бренди – что-то крепкое – и уложил на кровать. Мы какое-то время спали, вернее, лежали в полудреме. Мне кажется, Джон уходил. Но когда я около четырех проснулась, он сидел за кухонным столом. И там валялись какие-то детали. Гил крепко спал. Я подняла сына, и мы со Спейном понесли его через поле, туда, где он спрятал мою машину. Наверное, он уходил, чтобы перегнать ее в укромное место. Как я ехала в Корк, не помню… Утром показала сына в городской больнице. Сестра стала задавать вопросы, я ответила, что он бродил во сне и упал с лестницы. Вроде бы так. Как мы попали в «Бон-Секур», тоже толком не помню. Денег у меня не было, поесть было не на что. И хотя я боялась возвращаться домой, в конце концов поняла, что больше ничего не остается. Спрятала Гила, а сама решила проверить, дома ли муж.

– – Почему ты не пришла ко мне?

– О Фрэнк! – воскликнула Крессида. – Как я могла? Я ведь убила ее!

– Ты ее не убивала! Сколько раз повторять? – прорычал Рекальдо.

Расширенные от ужаса глаза женщины смотрели куда-то в сторону.

– Что теперь со мной будет? – Крессида снова расплакалась. – Ты присмотришь за Гилом, если… если меня… Тебе разрешат, ведь ты полицейский…

Рекальдо взял ее за запястья и крепко сжал.

– Можешь не сомневаться, любовь моя. Я присмотрю за вами обоими. Глаз не спущу ни с тебя, ни с Гила. Ты уж мне поверь.

– Но я же убийца, Фрэнк! – всхлипнула женщина.

Он притянул ее к себе.

– Нет. Пойми одну-единственную вещь: ты не убивала Эванджелин Уолтер. Она умерла намного позже. – В его голосе прозвучало гораздо больше убежденности, чем он испытывал. – А теперь, моя хорошая, мне пора. Надо кое с чем разобраться. Оставайся здесь, пока я не приеду за тобой. И тогда вместе отправимся к Джону Спейну. Вы мне оба расскажете все как было. Никаких недомолвок.

Они вернулись в кухню. Уходя, Рекальдо увидел, что она сидит за столом, уткнувшись лицом в ладони. В этот момент возвратилась Мэри Диллон с полной машиной ребятни. Фрэнк задержался перекинуться с ней несколькими словами и сказал, что приедет завтра.