Текст книги "Список возмездия"

– Ну, это уже хамство. – Хейди выпятила нижнюю губу. – Как будто ты виновата.

– Она такая милашка, – пробормотал Дженсен.

– И ты еще с ней встречался. – Я усмехнулась, когда его губы сжались в тонкую линию. – Это я так, к слову.

Он заерзал на стуле, и наши ноги потерлись друг о друга. Слава богу и будде, что Хейди этого не видела, потому что Дженсен явно раздевал меня ногой.

– Я бы не сказал, что встречался с ней.

Кожу закололо. Нет, я не испытывала никакой ревности. Ничуть.

– Вот и славно.

Он пожал плечами, бросив взгляд на Хейди, которая смотрела на нас так, что хотелось поставить перед ней миску попкорна для полноты картины.

– Значит, Элла раздевала меня глазами?

– Боже мой! – Я выстрелила в нее убийственным взглядом, когда она приготовилась отвечать. – Никого я не раздевала. Что ты вообще здесь делаешь? Это не твой столик.

– А разве столики за кем-то закреплены? – спросил он.

Хейди поджала губы.

– Да вроде нет.

Я закатила глаза.

– Ты всегда сидишь с ними, с тех пор как вернулся.

Его взгляд снова стал насмешливо-ленивым.

– И что?

– Что? – Я глотнула воды. – А то, что сейчас ты здесь.

– Да, здесь. – Он снова коснулся меня коленом. – Хотел повидаться с тобой.

– Вау, это так мило, – проворковала Хейди.

Вцепившись пальцами в края столешницы, я метнула в нее очередной выразительный взгляд.

– Что? – надулась подруга. – Это мило с его стороны. Он пересек жестокое море кафетерия, чтобы увидеть тебя.

– Я тоже думаю, что это чрезвычайно мило, – сказал Дженсен, закусывая нижнюю губу.

Мои губы дрогнули в попытке сдержать улыбку.

– Послушайте, вы, оба…

Высокий пронзительный крик заставил меня замолчать. Он пронесся по кафетерию, заглушая шумный гомон, и все разом затихли. Мы с Дженсеном одновременно вскочили на ноги.

Крик повторился, и доносился он из-за столика Брока. Не задумываясь, я бросилась на помощь, но Дженсен вдруг оказался на моем пути. Он схватил меня за руку и потянул обратно.

Венди застыла у столика Брока, прижимая руки к бледным щекам. Она все еще кричала – не переставала кричать. И все, кто сидел за столиком, повскакивали со своих мест и пятились назад, с одинаковым выражением ужаса и отвращения на лицах. Моника согнулась в талии и, прячась за пеленой длинных черных волос, сражалась со рвотными позывами.

– Какого?.. – Я осеклась, когда увидела, что лежит на столе, рядом с сумкой Венди. – О боже.

Я высвободила руку, которую держал Дженсен, и зажала ладонями рот. На столе валялась красная птица – кардинал, символ штата[14]14
  Красный кардинал – В семи штатах США избран официальным символом (Вирджиния, Западная Вирджиния, Иллинойс, Индиана, Кентукки, Огайо и Северная Каролина).


[Закрыть]. Крылья были аккуратно сложены за спиной, а маленькая грудка утыкана десятком колышков. Некоторые пронзали ее насквозь.

Глава 7

Это был жуткий розыгрыш.

Так сказали в администрации школы, когда оттуда прибежали на крик Венди. Так говорили учителя на послеобеденных уроках, читая нам лекции о зрелости.

Я не знала никого, кто мог бы заколоть птицу и смеха ради подбросить ее в чью-то сумку. От такой тошнотворной шутки попахивало психозом, и назвать ее остроумной язык не поворачивался. Меня больше беспокоило, когда это случилось? Венди все утро ходила с сумкой. Неужели она бы не заметила дохлую птицу еще до обеда?

Образ убитого кардинала преследовал меня целый день, как, подозреваю, и всех остальных. Ну, пожалуй, кроме Линдс, которая в это время находилась на уроке рисования и была крайне разочарована тем, что не увидела, как психует Венди. Но для меня это было больше, чем просто уродливое зрелище. Птица – кардинал – заставила вспомнить прошлое и мысленно вернуться туда, куда совсем не хотелось возвращаться.

Дома после школы меня встретила тишина. Обычно в среду вечером мама уезжала в Хантингтон, но после того, что случилось в выходные, она отменила поездку.

Мама еще не пришла с работы, и я куковала одна.

Пытаясь сосредоточиться, создать хотя бы иллюзию привычной жизни, я плюхнулась на диван, открыла учебник истории и занялась домашним заданием. Поймав себя на том, что уже в четвертый раз перечитываю все те же две страницы, я оставила там маркер вместо закладки и отложила учебник в сторону.

Я помассировала кончиками пальцев виски, чтобы снять легкую боль. Усталость наплывала не меня, призывая свернуться калачиком и вздремнуть, но спать в пустом доме совсем не хотелось.

Может, визит к доктору Оливеру – не такая уж плохая идея?

Открыв глаза, я перевела взгляд на арку, которая вела в коридор и к лестнице, и вдруг меня зазнобило. Я смотрела в открытый дверной проем, и мне казалось, что я слышу какие-то звуки. Возможно, опять разыгралось воображение, но кончики ушей защипало.

Сверху доносился какой-то шум, похожий на тихий топот…

Звонок в дверь едва не оглушил меня, и сердце бухнуло о ребра.

– Господи! – ахнула я, вскакивая с дивана. Я поспешила к двери и привстала на цыпочки, вглядываясь в крошечный глазок. – Ни фига себе, – пробормотала я, различив точеный профиль Дженсена.

Два визита меньше чем за сутки? Э-э, ну, три, если считать эпизод за обедом. А то и четыре, если добавить занятия по самообороне.

Лопаясь от любопытства, я быстро отперла и распахнула дверь. Он повернул голову, и послеполуденное солнце поцеловало его в щеку.

– Привет, – выдавила я.

Полуулыбка мелькнула на его губах.

– Можно войти?

Кивнув, я отступила в сторону, испытывая неловкость от его присутствия. Уже много лет он не бывал у меня дома. Сунув руки в карманы джинсов, он направился в гостиную, но остановился на полпути и обернулся.

Наши взгляды встретились, и мгновение растянулось на целую вечность. Осознание происходящего накрыло меня теплым одеялом. Нас разделяло несколько шагов, но, окаменевшая под его пристальным взглядом, я чувствовала его близость так, словно он стоял прямо передо мной. Почему он здесь? Просто хотел увидеть меня? Когда-то он заходил ко мне просто так, без предупреждения, и я всегда с нетерпением ждала его, но все это осталось в прошлом. И мы уже давно стали другими.

Пожалуй, пора было что-то сказать.

– Не хочешь, мм, присесть?

Он склонил голову набок.

– Конечно.

Ощущая жар в затылке, я провела Дженсена в гостиную. Он шагнул прямиком к дивану, схватил мой учебник истории и осторожно закрыл его, оставив маркер на заложенной странице.

Он сел на диван, откинулся назад и вытянул левую руку вдоль спинки.

– Нам так и не удалось поговорить о том, когда бы ты хотела заниматься.

– О! – Мне хотелось надавать себе по щекам. Разумеется, у него имелась веская причина появиться здесь, никак не связанная с внезапно проснувшимся желанием побыть со мной. Пытаясь вести себя так, будто у меня еще сохранились остатки здравого смысла, я села рядом с ним. – С этой… птицей… все вылетело из головы.

– Да уж, не ожидал увидеть такое за обедом. – Парень замолчал – его челюсти сжались, когда взгляд скользнул ниже, и он выругался себе под нос.

Я напряглась, и до меня не сразу дошло, куда он смотрит. Зачесанные назад волосы открывали мою шею. Я ведь не ждала гостей. Сознавая, что уродливые синяки, почти не видимые под распущенными волосами, теперь предстали во всей красе, я протянула руку, чтобы снять с хвоста резинку, но Дженсен стремительным движением остановил меня.

Он поймал мое запястье и опустил руку.

– Не нужно этого делать.

Тепло прилило к щекам и побежало по венам, когда его длинные пальцы скользнули вверх по моей руке, касаясь чувствительной впадинки на сгибе локтя. У меня пересохло во рту, когда кожа откликнулась дрожью.

– Еще болит? – спросил он.

Я покачала головой.

– Не очень. – На самом деле больше ныло горло, щеки и ребра. – Ничего страшного. Могло быть и хуже.

– Похоже, что болит. – Его большой палец выписывал медленный круг на внутренней стороне локтя. – Ты так… – Дженсен затих, отпуская мою руку, напоследок пробежавшись по ней пальцами, после чего снова откинулся на спинку дивана. – Знаешь, о чем я думал сегодня?

Проглотив вздох, я снова покачала головой. Его прикосновения порядком взбудоражили меня.

– О чем?

– Когда увидел птицу на столе? – Дженсен отвернулся, и мышца задергалась на его скуле. – Я думал о… я думал о Пенне.

Я дернулась назад, как если бы меня ударили. Я не знала, что сказать. Язык налился свинцом, тугой узел затянулся в животе.

Его взгляд вернулся ко мне.

– Помнишь, как он любил птиц?

Сердце заколотилось, и я не сразу смогла заговорить.

– Да, помню.

– Кардиналы были его любимыми, – тихо сказал парень, пристально глядя на меня. – Еще он любил синешеек, но кардиналы…

Боль пронзила мою грудь, как бывало всякий раз, когда я думала о Пенне, что старалась делать нечасто. Но я невыносимо скучала по нему.

– Ему нравились их хохолки и черные маски. Он говорил, что это придает им задиристый вид.

– Да. – Губы Дженсена слегка изогнулись. – В любом случае, странно, что я об этом подумал?

– Да нет. Я тоже об этом думала, – призналась я, нервно теребя подол своей рубашки. Если на то пошло, меня преследовали эти воспоминания.

– Помню, он…

– Я не хочу говорить о нем, – не выдержав, перебила я. – Извини, но просто не хочу и все.

Дженсен немного помолчал, изучая мое лицо.

– Ладно. Так что насчет уроков? Ты все еще хочешь заниматься?

– А ты?

Он опустил руку, коснувшись пальцами моей руки.

– Меня бы здесь не было, если бы я не хотел.

– Почему? – выпалила я, прежде чем успела себя остановить.

Он склонил голову набок.

– Почему что?

– Почему ты хочешь мне помочь? – спросила я, и вслед за этим вопросом потоком хлынули слова, которые не следовало бы произносить. – Я просто не понимаю. Да, вчера ты сказал, что не испытываешь ко мне ненависти, но мы столько лет не общались, и никто из нас не пытался это изменить, и вот теперь ты здесь, и я… я просто ума не приложу, почему именно сейчас, спустя столько времени, ты снова здесь.

Он потер ладонью гладкую челюсть.

– Ты хочешь знать правду?

– Что? Мисс Рид платит тебе за то, чтобы ты мне помог?

Дженсен посмотрел на меня долгим взглядом.

– Хм. Нет. Это неправда.

– Что ж, и на том спасибо, – пробормотала я, откидываясь на подушки.

– Ладно. Буду с тобой настоящим. – Дженсен подался вперед, и расстояние между нами испарилось, как вода в жаркий летний день. Его лицо оказалось прямо передо мной, на уровне моих глаз, и сердце сделало кульбит. – Я много раз хотел поговорить с тобой. Думал о том, чтобы взять трубку и позвонить тебе. Или проверить, не изменился ли твой адрес электронной почты. И когда я вернулся… всякий раз, проезжая мимо твоего дома, я хотел остановиться и зайти к тебе. Каждый. Божий. Раз.

Теперь мое сердце сделало сальто назад – филигранный прыжок.

– Но я так и не решился. Сам не знаю, почему. – Его глаза потемнели до глубокой синевы, почти цвета кобальта. – Может, потому, что не знал, что сказать. Или, может, это как-то связано с тем, что я знал, что ты встречаешься с Гэвином. Я заходил на твою страничку в Фейсбуке.

Мои глаза расширились. Я же сама пасла его в Фейсбуке. Или, по крайней мере, пыталась. К его страничке требовался приватный доступ, на твитах тоже стояла защита.

– И ты была с ним, когда я вернулся. Это не значит, что мы не могли быть друзьями. Я понимаю. Просто не знаю. Я бы хотел объяснить тебе причину, но не могу. И, извини, я знаю, что это ничего не меняет, но после субботы… – Дженсен на миг закрыл глаза, и я застыла, как замерло все вокруг, кроме моего разбушевавшегося сердца. – После того, что случилось в субботу, мне показалось глупым, что мы по-прежнему не замечаем друг друга, потому что… подумать только, если бы не зажглись те фары? И если бы я в тот самый момент не подходил к своей машине?

Я содрогнулась, зная ответ.

– И когда мисс Рид вызвала меня к себе, она практически вручила мне на блюдечке ключ к возвращению в твою жизнь, я воспользовался этим шансом, и вот я здесь. Потому что мы были… Боже, – печально рассмеялся он. – Мы были лучшими друзьями, Элла, и я все испортил. Я знаю, что это моя вина, но мы же были друзьями, и я хочу, чтобы мы снова ими стали. – Дженсен опустил подбородок, глядя на меня сквозь невозможно длинные ресницы. – И после нашей вчерашней встречи в зале я понял, как сильно скучал по тебе.

Друзья… он хотел, чтобы мы снова стали друзьями, и, хоть я не была уверена в том, что смогу быть просто другом, у меня перехватило дыхание. Но, раз уж он выложил все начистоту, я тоже хотела быть предельно откровенной с ним. Справедливости ради.

– Я… я тоже скучала по тебе. Очень.

Дженсен застыл на мгновение и даже, казалось, перестал дышать, но вдруг улыбнулся – по-настоящему, и эта улыбка, достигшая глаз, превратила его и без того красивое лицо в умопомрачительно красивое.

– Вот и хорошо, – произнес он тихим голосом. – Это начало.

Начало чего?

Вопрос повис в воздухе, когда он наклонился, прижавшись лбом к моему лбу, и это выглядело так не по-дружески, что я онемела. Мои глаза сами собой закрылись, когда его теплое дыхание заплясало на моих губах, и, хотя я знала, что он не станет меня целовать – кто же целует девушку после предложения дружить? – моя фантазия нарисовала именно такую картину. Я почти чувствовала его губы и ощущала мятный привкус его дыхания. Мышцы во всем теле сжались.

– Значит, друзья? – пробормотал он.

Я судорожно вздохнула, когда он еле заметно наклонил голову.

– Друзья.

– Хорошо. – Последовала пауза. – Об уроках самообороны?..

– А что насчет них? – Я хотела, чтобы он прикоснулся ко мне – обнял. Друзья ведь делают это, не так ли? Я имею в виду, по-настоящему близкие друзья. Конечно, а как же иначе?

Словно угадав мои мысли, он подвинулся, и его нога прижалась к моей. Но он не отстранился.

– Меня устроит любое время.

– Меня тоже.

Кончиками пальцев Дженсен прочертил линию моей челюсти, и это тоже был отнюдь не дружеский жест, но я блаженствовала.

– Тогда завтра?

– После школы?

– Да, – сказал он, и наши рты оказались так близко, что дыхание стало одно на двоих. – Тебе подходит?

Я кивнула, отчего наши носы потерлись друг о друга, и теперь настала очередь Дженсена сделать глубокий вдох. Его пальцы скользнули вверх, подхватывая волоски, выбившиеся из моего хвостика. Что-то определенно назревало. Я почувствовала глубокую перемену в нем, и мое сердце зашлось от волнения, но не только. Всколыхнулось желание – сладкое, нетерпеливое предвкушение, затмевающее здравый смысл и даже наше прошлое. Ничего я так не хотела…

Звонок в дверь заставил нас отпрянуть друг от друга. Я тяжело дышала и, глядя на Дженсена широко раскрытыми глазами, видела, как расширены его зрачки.

Неужели мы были на грани поцелуя?

Дверной звонок снова прорезал тишину.

Дрогнул уголок его губ.

– Откроешь?

– Да. Да, – повторила я, вскакивая на ноги. Как в дурмане, я двинулась через гостиную, думая о том, что лучше бы Санта-Клаусу оказаться по ту сторону чертовой двери.

Это был не Санта.

И не его эльфы.

Или олени.

На пороге стоял Гэвин.

– Привет, – сказала я, «королева гостеприимства».

Он улыбнулся.

– Можно? – Прежде чем я успела ответить, он ввалился в прихожую. – Решил составить тебе компанию, пока твоя мама не вернулась. Я подумал, что тебе, наверное, не хочется сидеть…

Гэвин умолк, как только вошел в гостиную и понял, что я не одна. Он резко остановился прямо передо мной, так что я наткнулась на его спину.

С дивана Дженсен кивнул ему в знак приветствия.

– Здорово.

Атмосфера изменилась в тот самый миг, когда Гэвин увидел Дженсена, чья ленивая поза вдруг показалась обманчивой – он словно приготовился к молниеносному прыжку.

– Привет, – медленно произнес Гэвин и оглянулся на меня. Смятение промелькнуло на его лице. – Я не знал, что он здесь.

– Да. – Я вышла вперед, и мой взгляд заметался между парнями. – Он зашел в гости.

– О, – произнес Гэвин.

И замолчал.

Я переминалась с ноги на ногу, поглядывая на Дженсена, ожидая от него каких-то слов или действий, но он лишь вскинул брови.

Боже, как странно это выглядело – мы, втроем, у меня дома. Это походило на прыжок в прошлое, разве что тогда… Гэвин и Дженсен вряд ли буравили бы друг друга взглядами, как сейчас.

И это только усиливало неловкость момента.

Когда-то… мы нещадно дразнили друг друга и все время смеялись. Мы трое – Дженсен, Гэвин и я – были неразлучны с первых школьных дней и до восьмого класса. Это Дженсен принес коробку для черепахи с треснутым панцирем, которую мы спасли. Он изображал холм[15]15
  Холм из детского стишка про Джека и Джилл.


[Закрыть], смастерив себе костюм из картонных коробок, обрезков травы и тонны суперклея, когда мы с Гэвином нарядились Джеком и Джилл. И мы с Дженсеном делили на двоих постыдную вину за то, что полностью изменило жизнь нашего города. Так что да, мы всегда держались втроем.

Нет.

Не втроем.

Вчетвером.

Полуулыбка вернулась на лицо Дженсена, но в самодовольном изгибе его губ не угадывалось и следа веселья.

– Ну, что нового, Гэв?

Гэв. Я поморщилась, вспоминая, как Гэвин ненавидел это прозвище. Черт, когда он станет меня доставать, буду так его называть, решила я.

Плечи Гэвина напряглись.

– Ничего особенного. Хожу в школу, помогаю родителям.

– Ах, да, клининговый бизнес. – В его тоне не прозвучало никакого высокомерия, но у Гэвина порозовели щеки.

– Хотите что-нибудь выпить? – предложила я, надеясь разрядить обстановку.

Гэвин кивнул, поджав губы.

– Конечно.

– А ты? – спросила я Дженсена.

Он убрал руку со спинки дивана и опустил на колени, обратив на меня светло-голубые глаза.

– Спасибо, но мне пора сваливать.

– Тебе совсем не обязательно уходить, – поспешно сказала я.

Гэвин скрестил руки на груди.

– Да, оставайся.

Он произнес это настолько неприветливо, что я бросила на него многозначительный взгляд, который он оставил без внимания. Поднимаясь с дивана, Дженсен хмыкнул себе под нос и прошел мимо низкорослого Гэвина словно мимо пустого места.

– Я сейчас, – коротко бросила я, следуя за Дженсеном. – Зря ты уходишь.

– Нет. Думаю, мне лучше уйти. – Дженсен остановился у двери, даже не взглянув на Гэвина. – Завтра после школы? Там же.

Я кивнула.

– Буду.

– Хорошо. – Только тогда он бросил мимолетный взгляд поверх моего плеча. – Буду ждать с нетерпением.

Когда я вернулась, Гэвин по-прежнему стоял посреди гостиной, сложив руки на груди.

– Что он здесь делал?

– Хм, как он сам сказал, просто зашел проведать. – Я прошла мимо него, стараясь сохранять выдержку. Мальчишки тоже давно не общались, но я думала, что и они скучают по прежней дружбе. – Я же говорила тебе, что Дженсен помогает мне с самообороной.

Гэвин последовал за мной на кухню.

– Он что же, обучает тебя на дому?

– Нет, – вздохнула я, открывая холодильник. Я протянула ему бутылку колы. – Мы просто договаривались о следующем занятии.

Гэвин помолчал, а я запрыгнула на рабочий стол и уселась, свесив ноги через край.

– Знаешь, чего я не понимаю?

– Нет.

Он наморщил лоб.

– Где Дженсен научился самообороне?

Я было открыла рот, но не нашлась с ответом. Хороший вопрос.

– Я что хочу сказать – тут ведь мало одного умения бить морду. Так, может, тебе следует поучиться у профессионалов? – спросил парень, открывая бутылку. Газировка зашипела и вспенилась. – А не у того, кто только на словах знает, как это делается?

– Он знает, что делает.

– Ты уверена? – Гэвин сделал долгий глоток.

– Да. Уверена.

– Угу.

К черту выдержку. Я чувствовала, что начинаю закипать от злости.

– А какое тебе дело?

– Ладно. – Парень отставил бутылку и подошел ко мне. Упершись руками в столешницу, он наклонился ко мне. – Просто ты перенесла страшную травму.

Я сложила руки на груди и прищурилась.

– При чем здесь это?

– При том, что сейчас это… твое больное место. Послушай… – Он поднял руки. – Не смотри на меня так. Я дело говорю. Это совершенно естественно. Но ты действительно считаешь, что выбрала подходящее время, чтобы снова замутить с Дженсеном?

В животе заныло, и жаром обдало щеки.

– Заниматься самообороной и разговаривать с ним – не значит замутить, – отрезала я и, черт возьми, ведь наврала, потому что на самом деле мечтала о поцелуе с Дженсеном.

Гэвин вскинул брови.

– Разве ты не помнишь, что было в прошлый раз?

У меня вырвался рваный вздох, и пальцы впились в край столешницы.

– Послушай, я просто напоминаю. Он умеет гадить и создавать проблемы. – Гэвин оттолкнулся от стола и выпрямился. – И я не хочу, чтобы тебе опять причинили боль, а он это сделал однажды, в самую тяжелую минуту твоей жизни.

Я не могла отрицать его правоту, как бы мне этого ни хотелось. Я опустила взгляд, качая головой.

– Это не так. Я имею в виду, это совсем другое дело.

– Ты уверена? – тихо спросил он.

Я кивнула.

Гэвин наклонился и положил руки мне на плечи. Потом потянул меня вперед, стаскивая со стола, и прижал к своей груди, задержав в объятиях чуть дольше, чем нужно, но я не противилась, впитывая его тепло. Пусть это казалось неправильным, но я брала у него то, чего так хотела от Дженсена. Я закрыла глаза и вдохнула запах свежего белья.

– Я знаю, сейчас Дженсен, может, и ведет себя прилично, но будь с ним осторожна, – сказал парень, крепче сжимая меня. – Он изменился. Мы все изменились, а он особенно. Просто не забывай, как он обошелся с тобой.

* * *

Гэвин ушел вскоре после того, как вернулась мама, и я болталась на кухне, пока она готовила убийственный для талии «Ужин с гамбургером», а потом помогала ей убирать со стола.

– Сегодня разговаривала с доктором Оливером, – сказала она, когда я загружала посудомоечную машину.

Я не сразу сообразила, о чем речь, потому что мои мысли крутились вокруг того, что сказал Гэвин. Захлопнув дверцу посудомоечной машины, я повернулась к ней, вздыхая.

– Ну, и когда он меня ждет?

– В следующую пятницу, после школы. – Мама смахнула крошки с моей половины стола. Признаюсь, я всегда ела неаккуратно. – Если хочешь, я могу пойти с тобой.

Чего-чего, а уж этого мне совсем не хотелось.

– Нет, спасибо.

Она сморщила нос и бросила полотенце в раковину.

– Ты говоришь это таким тоном, будто я предложила тебе самую неудачную идею.

Я рассмеялась.

– Ну, скажем так, это не блестящая идея.

Мама сузила глаза и, склонив голову набок, вгляделась в мое лицо.

– Дорогая, ты выглядишь ужасно.

– Вау. – Я снова засмеялась. – Большое спасибо.

Подойдя ко мне, она приложила прохладные ладони к моим щекам.

– Ты хотя бы спишь?

– Да.

Она тихонько зацокала языком.

– Не умеешь ты врать.

Что правда, то правда. Вздохнув, я высвободилась.

– Что-то не спится.

– Может, мне удастся договориться с ним, чтобы он принял тебя пораньше? Или попросить рецепт на снотворное? – предложила мама, повернувшись к раковине. – В прошлый раз таблетки помогли.

В прошлый раз.

Я тяжело вздохнула.

– Да не нужны мне никакие таблетки, мам.

Но той же ночью, уже после того, как мама ушла спать, я лежала в своей постели и опять не могла сомкнуть глаз, наблюдая, как танцуют на потолке длинные тени от качающихся за окном веток. Экран телевизора то и дело вспыхивал разными цветами, а из динамиков доносились достаточно громкие звуки, чтобы заглушить скрипы и стоны спящего дома.

Возможно, снотворное и не помешало бы.

Было уже за полночь, мои веки отяжелели, но сон все не шел. Я долго ворочалась, изнывая от жары, подушка казалась слишком жесткой. Мысли все время возвращались к разговору с Гэвином, а потом уносились к Дженсену, птице и еще дальше – к тому, что произошло в субботу ночью.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я откинула одеяло и выбралась из постели. Голубоватый свет от экрана телевизора заливал комнату призрачным сиянием. Изнемогая от бессонницы, я поплелась в ванную.

Я зажгла свет и прошла к зеркалу, тихо ступая босыми ногами по холодной плитке. Остановившись перед умывальником, зевая, я включила воду. Подставив руки под прохладные струи, я наклонилась и ополоснула лицо. Легче не стало, но я снова зачерпнула воды и потерла глаза.

Когда я подняла голову, пропуская воду между пальцами, меня обдало прохладной волной воздуха. Я оцепенела, и сердце ударилось в ребра.

Вода все так же лилась в раковину, но что-то происходило вокруг меня. Я снова почувствовала холодное дуновение, от которого зашевелились крошечные завитки волос на затылке. И тут я услышала это – тяжелую поступь ботинок. Шаг, другой.

Закрыв глаза и внутренне съежившись, я медленно выпрямилась. Позади меня ничего нет. Скорее всего, это сквозняк, и слух меня обманывает. Позади меня ничего нет.

Я сделала глубокий вдох, хотя воздух так и не прошел в легкие, и открыла глаза. О боже, я ошибалась – еще как ошибалась. Крик поднялся к горлу.

Оно стояло у меня за спиной – лицо под ярко-белой маской клоуна с черными пустыми глазницами. Медленно, оно склонило голову набок и издало сдавленный, утробный звук.

Я развернулась, натыкаясь спиной на твердую, как камень, раковину. Ко мне тянулись руки в перчатках…

Я резко вскочила с подушек, хватая ртом воздух, задыхаясь от сердцебиения. Ночной кошмар – это всего лишь ночной кошмар.

– О боже. – Я прижала руку к груди.

В комнате никого. Мне ничего не угрожало, но мое бедное сердце отказывалось в это верить. Прижав к груди и другую руку, я сделала несколько глубоких вздохов.

Впрочем, что-то все равно настораживало. Когда глаза привыкли к темноте, я опустила руки и схватилась за края сбившегося одеяла. Я подтянула его к самому подбородку, поглядывая на окно. Шторы не трепыхались. Значит, опасность исходила не оттуда…

Телевизор.

В груди разлилась тяжесть. Телевизор был выключен. Я помнила, что, когда ложилась спать, он работал, и таймер сна я не включала. Черт возьми, я даже не умела его включать. Я попыталась убедить себя в том, что это сделала мама. Должно быть, она зашла ко мне в комнату и выключила телевизор.

Я снова легла, свернувшись на боку, чувствуя, как холодеют капельки пота, выступившие на коже. Сердцебиение постепенно успокоилось, но я долго не закрывала глаза.

Мне так и не удалось заснуть.