Текст книги "Открой свое сердце"

– Вероятно, что-нибудь вроде: «Благодарю, что сберег мою дочь, упрямую как осел».

Ее глаза вспыхнули:

– Упрямую как осел? Вот спасибо.

Иган подошел к ней. Она стояла, расправив плечи, гневно сверкая синими глазами.

– Встретив вас здесь, девочка, я не увидел той Зарабет, которую когда-то знал. Я видел женщину, искавшую убежища, женщину, надевшую маску благородной леди. Веселая девчушка исчезла, и я все время думал – что вы с ней сделали?

Она покраснела:

– Я повзрослела.

– Сначала я думал, это оттого, что вы напуганы. Такие вещи мне понятны. Но дело не только в этом, правда ведь?

Ее взгляд посуровел.

– Откуда вам знать? Вы уехали из дома моего отца и больше не возвращались. Вы не приехали на мою свадьбу. Ни разу не навестили отца. И это при том, что вы были на свадьбе Пенелопы и Деймиена! Вы ни разу не попытались увидеть меня.

Зарабет бросала ему в лицо эти горькие слова, и они больно жалили, потому что она была права. Но разве смог бы он объяснить, почему старался держаться подальше? Он не мог оставаться просто другом. Он попрал бы законы чести, забыл бы, что она замужем, и попытался бы принудить ее к постыдной связи. В Нвенгарии были в ходу свободные браки, и он постарался бы убедить ее сделать то же. Он хотел получить Зарабет тогда, хотел ее и сейчас. Разлука лишь сильнее разожгла его желание.

– Не помню, чтобы видел вас или вашего прелестного мужа на свадьбе Деймиена, – заметил он. – Я вас искал.

Разумеется, он высматривал ее в толпе гостей и в то же время боялся встретиться. Опасался, что не сдержит чувств, когда увидит ее рука об руку с другим мужчиной.

Ее глаза заблестели.

– Разумеется, его там не было. Из политических соображений – Себастьян никогда не был сторонником великого князя. Он хотел, чтобы верх взял эрцгерцог Александр.

– А когда Александр стал на сторону Деймиена?

– Себастьян покинул Александра, не пришел на свадьбу Деймиена в знак протеста.

Из писем, которые Иган получал от Деймиена, он знал, что Себастьян принадлежал к оппозиционной партии. Ее члены считали, что страна сильно выиграет, если там не будет великого князя. Себастьян и его единомышленники прошли путь от сердитых выкриков в совете герцогов до открытого мятежа, когда они с оружием в руках строили планы убить Деймиена. Иган не знал, каким образом об этом узнало Зарабет. Но она, чтобы предупредить Деймиена, храбро бросила вызов мужу, сбежав от него ночью. У него щемило сердце, когда он думал, через что ей пришлось пройти, какие опасности ей грозили.

– Почему вы не послали за мной, девочка? – не удержался он от вопроса. – Отчего не дали мне знать, что вы несчастны, что вам нужна помощь? Неужели забыли, что я ваш друг?

Мука в ее глазах разрывала ему сердце.

– Вы так и не приехали ни разу.

– В ту ночь у меня не было выбора.

Тогда он был готов обесчестить дочь лучшего друга, а ведь всего пару часов назад Олаф рассказал ему, какие надежды возлагает на брак Зарабет, когда она достигнет восемнадцатилетнего возраста. Эти планы никак не были связаны с шотландцем, который топил горе в виски и забавлялся со служанками из кабаков. Олаф хотел, чтобы Зарабет вышла замуж за герцога или иностранца королевских кровей. Ей дано было высокое положение по рождению; она должна была взлететь еще выше.

Вечно пьяного лэрда, в доме которого с завидным постоянством обрушивается потолок, никак не назовешь высокородным, по крайней мере не для Олафа. Игану Макдоналду не суждено было жить в пряничном домике с прекрасной принцессой.

Сейчас Зарабет сверлила его гневным взглядом, и ее глаза казались столь же синими и манящими, как в ту далекую ночь.

– Вы уехали, потому что я самым бесстыдным образом просила поцеловать меня? – спросила она. – Вам следовало рассмеяться и напомнить мне, что надо не терять головы. Мне было бы обидно, но со временем я пришла бы в себя.

У него пересохло в горле, когда он вспомнил долгую скачку прочь из ее дома. Он понимал тогда, что теряет нечто, чем, кстати, никогда не мог бы владеть.

– Но я не смог бы остановиться, не смог бы смеяться, – тихо ответил Иган. Он подошел к Зарабет совсем близко и взял в ладони ее лицо. – Думаете, мне не хотелось взять то, что вы мне предлагали? Я был пьян, а вы так прекрасны. Я мог бы повалить вас на пол и сделать с вами, что хотел, и не важно, о чем на самом деле вы думали. Вы жаждали поцелуя. Я же хотел получить все. Все! – Он тяжело вздохнул. – Вы не представляете, как мне было тяжело повернуться и уйти.

Она с трудом проглотила стоящий в горле ком.

– В ту ночь я бы дала все, что вы хотели.

У Игана закружилась голова. Какая сладкая у нее улыбка! Как его тянет к ней! Ему следовало бы дать медаль за то, что он нашел в себе силы тогда уйти.

– Да, – согласился он. – А потом горько пожалели бы.

Она тихо ответила:

– Вы разбили мне сердце.

Свое собственное сердце он тоже разбил.

– Простите меня, девочка. Ваш отец был для меня всем. Он вернул меня к жизни, когда никто в целом мире не верил в меня. Я любил его. Не мог же я отплатить ему бесчестьем единственной дочери! Я предпочел уехать.

Она потупилась, ресницы закрыли глаза.

– Конечно, со временем я это поняла. Разве можно предать дружбу из-за каприза восемнадцатилетней девчонки?

Кончиком пальца он погладил ее подбородок, хотя больше всего на свете желал провести пальцем вниз по ее горлу, расстегнуть пуговицы на ее корсаже и коснуться теплой окружности груди.

– Я не хотел вас оскорбить. Но оскорбил бы, если б остался.

Ее губы раскрылись, алые и зовущие. Он мог бы наклониться и прижаться к ним губами, провести языком, ощущая их на вкус. Он мог бы покрыть легкими, как перышко, поцелуями шею, поймать зубами верхнюю пуговицу скромного платья.

Наверное, ее взгляд смягчился бы, она вскрикнула бы, сдаваясь на милость победителя, и привлекла бы его к себе, как в ту ночь, много лет назад. Его руки проникли бы под платье и стянули бы его вниз, наслаждаясь нежностью ее кожи.

Иган впился ногтями в свои ладони. Ее нужно защищать, не совращать. И он достаточно умудрен жизнью, чтобы оставить ее в покое.

Его тело рвется к ней, едва хватает сил терпеть эту муку. К черту.

– Оглядываясь назад, – сказала она, отступая, – я предпочла бы, чтобы вы совратили меня в ту ночь. Тогда бы я не вышла за Себастьяна, и на мою долю не выпало бы столько испытаний.

Нельзя было, чтобы воображение увело бы его так далеко! Он повалил бы ее на пол, задрал бы юбки и прижался бы твердой плотью к жаркому потайному местечку. Он забрал бы ее невинность, зато лишился бы ее доверия и дружбы. Он погубил бы ее. Зарабет и ее отец никогда не простили бы его. Уж лучше сбежать – что он и сделал.

– Девочка, вы устали, – сказал он ласково. – Вам надо поспать.

Ее брови взлетели вверх, и она снова взяла шутливый тон, не ведая, что за мысли бродят в его голове:

– Если вы решите спать на диване, я не усну вообще из-за вашего храпа. Я лишусь и репутации, и хорошего сна.

– Нет. Я поставлю походную кровать за дверью вашей комнаты.

Зарабет удивилась:

– Что? Но вы сказали…

Иган смотрел, как она краснеет, осознавая вдруг, что он вовсе не собирался спать в одной с ней комнате.

– Вы ужасный человек, Иган Макдоналд!

Он поклонился ей преувеличенно низко.

– Обожаю маленькие розыгрыши. А теперь я ухожу, так что ничто не потревожит вашу стыдливость.

Его сердце глухо забилось, когда он представил себе – вот, оставшись одна, Зарабет медленно снимает с себя одно одеяние за другим. Затем, потянувшись, словно кошка, погладит усталые ноги, прежде чем скрыть наготу под ночной рубашкой.

Зарабет сделала страшные глаза.

– О, прошу вас, Иган, уходите же скорее.

Она отвернулась, а он пулей вылетел из ее спальни, боясь, что она увидит, как он возбужден.

* * *

Зарабет спала очень плохо.

Обдумав спор с Иганом, она пришла к выводу, что с ее стороны было просто смешно сердиться на него за то, что он ни разу не приехал в Нвенгарию. Он понятия не имел, что представляет собой Себастьян и через что ей пришлось пройти. Никто этого не знал, даже ее собственный отец, пока она не сбежала от Себастьяна и не поведала обо всем Деймиену.

Живя замужем, она никак не могла послать Игану весточку. Себастьян и его ненавистный секретарь барон Невил прочитывали каждое письмо, что она писала, и всегда обнаруживали письма, когда она пыталась отправить их тайно. Потом следовало наказание. Разумеется, Себастьян и пальцем ее не тронул – боялся разрушить благородный образ, который он пытался демонстрировать миру. Но его извращенный ум всегда находил способ наказать жену побольнее.

Она одевалась и вела себя так, как было угодно ему. Она могла разговаривать только с нужными людьми, посещать мероприятия, выбранные мужем. Непослушание строго каралось – он вымещал зло на Зарабет или, что еще хуже, на ее горничных. Мало-помалу ему удалось согнуть ее до земли, отлучить от друзей, даже от собственной семьи.

Себастьян следил за каждым ее шагом, но так и не догадался, что она владеет необычными способностями. Она узнала о планах убить Деймиена, уловив в голове мужа шальную мысль. Зарабет до сих пор помнила, какой ужас охватил ее той ночью. Она не могла больше прятаться и делать вид, что ничего не происходит. Поняла, что настала пора действовать.

Спустились сумерки, и Зарабет услышала храп Игана за дверью. Тогда она разрешила себе немного поплакать, испытывая уже не гнев, а облегчение. Здесь, в замке Игана, она чувствовала себя в безопасности. Тем более что ее охранял сам Иган.

Она встала и подошла к окну. Октябрьский день померк, наступила темнота, и скопления белых звезд проливали свой свет на долину. Озеро лежало, как мерцающее серебряное зеркало. Его пересекала блестящая лунная дорожка.

Она полюбила эту землю, и она поняла, почему Игам тоже ее любит. Этот дикий далекий край был частью его жизни. Иган мог жить вдали от него долгие годы и все-таки рвался назад.

Она услышала, как открылась дверь, почувствовала за спиной волну тепла. Иган! Он уснул, не раздеваясь – в льняной рубахе и килте. Жар его могучего тела обволакивал. Иган протянул руку к окну:

– Видите?

Зарабет проследила направление его пальца, и ей показалось, что она уловила слабое движение во тьме. Но, может быть, показалось?

– Что там?

– Мои люди. По крайней мере человек двенадцать патрулируют долину в любое время дня и ночи. Они сменяют друг друга, чередуя время отдыха и службы. Если бы Олимпия гостила в замке Макдоналд, похитители и близко бы к ней не подошли. Здесь безопасно. Вам не о чем тревожиться.

Ей ужасно хотелось откинуться назад, прислониться к нему.

– Я все еще чувствую себя виноватой перед Олимпией.

– Не ваша вина, что она решила гулять в одиночестве. Это опасно даже сейчас, в мирное время. У вас хватило бы ума этого не делать.

Зарабет не стала спорить. Но ей все еще было не по себе. Ведь Олимпия не ведала об опасности!

– А кто ваши люди? – спросила она, чтобы сменить тему. – Мне казалось, давно прошли времена, когда у лэрдов были собственные войска.

– Некоторые родом из семей, которые до сих пор считают себя на службе у лэрда. Есть несколько солдат из тех, что воевали в Испании. Им некуда и не к кому возвращаться. А некоторые потеряли земли и не желают идти работать на фабрики. Все они преданы мне и счастливы, что могут оказать вам услугу. Не назвал бы их армией, но я рад, что они со мной.

– Вы так много сделали для меня, а я еще не поблагодарила вас как следует.

– Я не сержусь на вас за это.

– Не потому, что я неблагодарная. Просто… просто мне трудно быть среди ласковых, сердечных людей.

– Ласковые? Мои домочадцы? Вы спите и видите сон?

Она спрятала улыбку.

– Они добры ко мне, если вам так больше нравится. Ваша семья добра ко мне. И Россы тоже.

– Если вам угодно так думать…

– Вы снова меня дразните. – Она обернулась и увидела, что он стоит совсем близко. – Вы обожаете меня дразнить.

– Да, это мое любимое занятие, – заявил он. – Никак не могу отказать себе в таком удовольствии.

Ее изголодавшееся сердце истекало кровью. Как она устала! Ей казалось, здесь, в высокой башне замка, во тьме, под звездами, они одни в целом мире. Зарабет дотронулась до его лица, и его глаза блеснули сквозь густые ресницы. Ее сердце гулко билось в груди.

«Не надо… Ты пожалеешь».

Но ей было все равно.

Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала уголок его рта.

Застонав, он склонился к ней, и их губы встретились в нерешительном поцелуе. Потом Иган поймал зубами ее нижнюю губу и легонько прикусил – нежно, скрывая силу своего желания.

Его теплое дыхание согревало ее лицо. Зарабет ждала, что он снова отпрянет, оттолкнет ее и заявит, что она не для него! Но складка между его бровями залегла глубже, и поцелуй стал страстным.

Может быть, здесь не властно время, и весь мир потерял значение. Может быть, это заколдованный замок, где она сможет утолить желание своего сердца, закрывшись в стенах этой спальни.

Она чуть не засмеялась – что за глупая мысль! Но вместо того чтобы оторваться от его губ, она обхватила его талию, радостно уступая натиску.

Глава 7
Праздник в горах

Иган знал – ему следует уйти. Но разве мог он оторваться от ее сладких губ? Отнять жаждущие руки от ее плеч под халатом?

Она была как солнечный луч в шотландских горах, тем более драгоценный, что его здесь нечасто увидишь. Иган таял, словно снег на горной вершине, пригреваемый летним теплом.

Тихо застонав, Зарабет прижала его к себе. Он сжал ее бедра, наслаждаясь округлостью ягодиц. Она пахла лавандой и вином с пряностями, которое пила, чтобы согреться после ночной вылазки.

«Прекрасная женщина, я могу целовать тебя ночь напролет».

Он понимал – она не откажет ему, если он попросит. Усталая, напуганная, она доверяла ему. Он мог бы уложить ее в постель, освободить от тонкой ночной рубашки, зарыться лицом в грудь и вдыхать аромат ее тела.

Он мог бы целовать ее шею, посасывать соски, провести губами вниз до пупка, а потом спуститься к нежному местечку меж ног, чтобы целовать, пробовать и наслаждаться Потом он снова поцеловал бы Зарабет в губы, погружаясь в ее глубины.

Вот его самое заветное желание.

И тут Игана окружили призраки прошлых лет. Непрошеным встало перед ним лицо отца Зарабет в ту ночь, когда он признался, почему должен покинуть Нвенгарию. Олаф торжественно кивнул и положил руку на плечо Игану.

– Благодарю тебя, друг мой! Я знаю, что она полюбила тебя. Ты был очень добр, что пощадил ее.

– Но кажется, мне лучше уехать, – ответил Иган. Он все еще горел от поцелуя Зарабет, такого жаркого, что у него перехватило дыхание.

Олаф согласился:

– Только для того, чтобы не ранить Зарабет, если она увидит тебя еще раз. Но знай – я доверяю тебе ее жизнь. Уверен, ты никогда не причинишь ей вреда.

Видение растаяло. Иган застонал. Зачем Олаф явился из далекого прошлого, чтобы мучить его сейчас?

Иган оторвался от губ Зарабет, чувствуя, как ее пальцы судорожно вцепились ему в плечи. Взяв ее руки в свои, он легонько отстранился.

– Девочка, вам лучше лечь.

Она пристально смотрела на него, ее губы влажно блестели от поцелуев. За окном туча закрыла луну, серебряная дорожка на озере померкла. Волшебство ушло!

– Иган…

– Мы не должны этого делать.

– Мне нельзя поцеловать вас в знак дружбы?

– Это был вовсе не дружеский поцелуй, и вы это знаете.

Она рассердилась и бросилась к окну.

– Огромное спасибо, Иган Макдоналд.

– За что?

– Зато, что дали понять, что по-прежнему считаете меня ребенком.

– Я этого не говорил.

Она окатила его суровым взглядом.

– Мне уже двадцать три, из них пять лет я прожила в несчастливом браке. Невинной девочки больше нет. А теперь мужчина, которого я считала другом, гладит меня по головке и называет младенцем, который ничего не смыслит.

Иган изумленно смотрел на Зарабет, потом спросил, ткнув пальцем на свои губы:

– Неужели подобное сорвалось с моих губ? Вы слышали эти слова, видели, как мои губы двигаются, произнося их?

Она с жаром воскликнула:

– Но вы так подумали, и вы знаете, что я права. Милая Зарабет, по уши влюбленная в своего горца! Нужно быть снисходительным к бедняжке.

– Вот как, вы и думаете за меня? Велю кузенам не дожидаться отныне моих распоряжений. Пусть идут и спрашивают вас, что я от них хочу.

– Иган Макдоналд, вы несете чепуху.

– Как и вы, Зарабет Нвенгарская.

Она стояла, упершись руками в бока.

– Кричите громче! Прибегут Хэмиш и Джейми, чтобы узнать, что тут стряслось. Тогда моя репутация уж точно погибла.

Иган шагнул к ней. Гнев и волнение воспламенили его кровь.

– Надо было раньше думать, прежде чем целовать меня.

– Целовать вас? Не смешите – это вы меня поцеловали.

– Помню, как вы встали на цыпочки и схватили меня за пояс.

– Самовлюбленный глупец!

– Не я же смотрел жадными глазами, как горец вылезает из ванны!

Она стиснула зубы.

– Вы будете попрекать меня этим до конца жизни?

– Думаю, да.

Она была так прекрасна в своем гневе, тело натянуто как струна, и такое волнующее!

– Вам не воспользоваться этим как предлогом, чтобы снова поцеловать меня.

Игану захотелось весело, от души рассмеяться.

– Если мне очень захочется вас поцеловать, я найду, как это сделать. Но что будет, если вы сами захотите меня поцеловать?

– Не захочу. – Она окатила его волной царственного презрения. – Уверена.

– Отлично. – Он указал на дверь. – Я буду вон там, попытаюсь соснуть часок-другой.

Зарабет указала на свою постель:

– А я буду вон там, попытаюсь заткнуть уши, чтобы не слышать вашего храпа.

Он окаменел.

– Ну, девочка, вы своего добились.

Она забеспокоилась:

– Добилась чего?

– Оскорбили шотландца – лэрда – в его собственном доме. Что ж, приму ответные меры.

– Какие меры?

– Что-нибудь придумаю. Лэрд вправе сам решать, как вершить правосудие.

Что-то сверкнуло в ее потемневших глазах. Ужас, даже паника. Промелькнуло и погасло. Может, ему показалось? Зарабет устало вздохнула:

– Вы снова меня дразните. Это никогда не прекратится.

– А чем здесь еще развлекаться, в этакой глуши?

Повернувшись на каблуках, Зарабет отправилась в постель.

– Я ложусь спать. Кажется, это единственный способ избавиться от ваших насмешек. Она забралась на продавленный матрас и накрылась одеялом с головой. Иган насмешливо фыркнул, глядя на холмик под одеялом, и вышел, качая головой.

Зарабет и понятия не имела, как он хотел бы продолжать дразнить ее, особенно в постели. Спор не укротил его желания, зато вынудил ее выговориться. На несколько минут она вновь обрела самое себя и прямо сказала Игану, что думает о нем и его деспотичных замашках.

Он закрыл за собой дверь ее спальни. К нему вновь вернулось хорошее расположение духа, а тело продолжало страдать. Но если такой ценой можно было вернуть Зарабет к жизни, он готов спорить с ней хоть каждый день.

После злоключений Олимпии было бы естественным ожидать, что девушки захотят вернуться в Эдинбург. Но Адам сообщил, что они упросили родителей остаться.

Иган стал в их глазах настоящим героем – ведь это он нашел Олимпию. Фейт даже попыталась сбежать из дому, чтобы Иган и ее спас. В последнюю минуту ее поймал отец и отправил спать до ужина.

– В любом случае, – хныкала Олимпия, – Адам Росс устраивает в конце недели бал. Будет несправедливо, если мы его пропустим.

В конце концов, родительские сердца смягчились.

– Им всего-то и надо, что похлопать ресницами, – грустно закончил рассказ Адам, – чтобы папочки в лепешку расшиблись, стараясь угодить дочкам.

Иган проворчал:

– И Мэри хочет, чтобы я взял в жены одну из них?

Адам кисло улыбнулся.

– Так действует проклятие Макдоналдов. Однако благодари Бога, приятель, что они гостят не в твоем доме.

За завтраком Джейми сидел, насупившись, подбирав остатки яичницы хлебной коркой. Хэмиш и Ангус напали на след похитителей и бросились в погоню. С ними поехали Адам и Дугал. Иган, однако, настоял, чтобы Джейми остался в замке. Парень был слишком молод, чтобы воевать с наемными убийцами.

Зарабет сидела за столом рядом с Иганом и почти не разговаривала. Казалось, она начисто забыла об их поцелуе и последовавшей за ним ссоре. Она спокойно ела, не глядя на Игана.

Иган проворочался всю ночь до рассвета на своей койке в галерее. Произошедшее накануне зажгло огонь в его крови, и ему никак не удавалось потушить пожар. Вдруг Джейми спросил:

– Дядя, на ком из них ты женишься?

– Что? – Иган с трудом очнулся от воспоминаний о сладких губах Зарабет. – Ты имеешь в виду этих дебютанток? Я не женюсь ни на одной из них, парень.

– Но тебе придется жениться, дядя. – Джейми взглянул на Зарабет, ища поддержки. – Не могли бы вы его убедить?

– Джейми, я думаю, нужно посмотреть парочку других молодых леди, – откликнулась Зарабет. – Твоя тетя говорила, что у нее на примете целый список.

Иган фыркнул:

– Еще парочку? Лучше ни одной.

Синие глаза Зарабет засверкали, словно озерная вода в солнечный день.

– Вам придется знакомиться с молодыми леди, коль скоро вы должны выбрать невесту.

– Точно, – сказал Джейми. – Прислушайся к доводам рассудка, дядя.

– Твой отец был бы лэрдом после моей смерти. Меньшее, что я могу сделать, – это позаботиться, чтобы его сын унаследовал то, что ему причитается.

– Но это неразумно! Тебе давно следовало жениться и обзавестись двумя десятками детей. Да и отец не хотел владеть поместьем. Он говорил мне это, когда я был еще ребенком.

Иган ловил на себе пристальный взгляд Зарабет. Настроение за столом поменялось. Никто не шутил, дело принимало серьезный оборот. И она это чувствовала. Иган сурово сказал Джейми:

– Больше ни слова об этом.

Но Джейми не сдавался.

– Да, он говорил мне! Он хотел наслаждаться жизнью, жить в городе, а не заниматься этими развалинами.

– Выйди из-за стола, Джейми.

– Но, дядя…

– Я велел тебе молчать, а ты твердишь свое. Прочь из-за стола.

Джейми открыл было рот, но, заметив, как разозлился Иган, замолчал. Схватив остаток буханки, он почтительно поклонился Зарабет и выбежал из зала. Полы килта взметнулись, обнажив тощие бедра.

Зарабет снова принялась за еду. Она глотала крошечные комочки овсянки, которую миссис Уильяме сварила специально для нее. Повариха сдобрила блюдо маслом и сахаром и добавила шепотку корицы. Она просияла, когда Зарабет похвалила ее стряпню.

Аромат корицы напомнил Игану о его беспокойном детстве, когда любимцем всех обитателей замка был младший брат Чарли. Он мог очаровать кого угодно.

– Затею Джейми нужно прекратить, – заявил он. – Было забавно изображать перед молодыми леди Чокнутого Горца, но теперь, когда выяснилось, что им небезопасно здесь находиться, мне больше не смешно.

Взгляд Зарабет сделался серьезным.

– Джейми нужно, чтобы вы его похвалили.

– Ему нужно задать хорошую взбучку.

– Он старается вам угодить. Ведь его отец погиб, когда он был совсем мал, не так ли?

– Джейми было четыре года.

– И вы ему вместо отца.

Иган покачал головой.

– Я редко здесь бывал в его детские годы. Мой отец заботился о нем, пока был жив. Потом настал черед Ангуса и Хэмиша.

– Конечно, они не могли заменить ему отца.

Она попала в больное место. Иган не владел умением Зарабет прятать чувства под маской. Зато он умел громко и зло ворчать, пока другие не оставят его в покое. Он решил испытать этот фокус на Зарабет. Положив ложку, она невозмутимо взглянула на него.

– Джейми хочет, как лучше, – заявила она. – Вы глава семьи и должны продолжить род.

– Как глава семьи я сам решаю, кто будет продолжателем рода.

Она приподняла бровь. Она всегда умела так смотреть на него, вынуждая спорить с самим собой. Он наклонился к Зарабет.

– Буду крайне признателен, если вы не станете участвовать в этой затее.

Зарабет улыбнулась. Как близко ее губы! Она повторила его слова, сказанные накануне:

– А чем здесь еще развлекаться, в этакой глуши?

Ее дыхание отдавало корицей. А губы были бы сейчас так сладки на вкус, стоит лишь наклониться…

Иган решительно откинулся на спинку стула.

– Больше никаких дебютанток! – прорычал он.

С невозмутимым видом Зарабет опустила ложку в кашу.

Зарабет, которую он когда-то знал, могла бы вылить овсянку ему на голову. Эта новая Зарабет просто положила кашу в рот и улыбнулась.

Вечером Хэмиш принес новости. Он и люди Игана гнались за похитителями до Инвернесса. Там негодяев арестовали. Главарь и трое его подручных предстали перед судом магистрата и теперь сидели за решеткой, ожидая приговора. Они признались, что некий иностранец заплатил им, чтобы они похитили Зарабет с корабля, который потом затонул у входа в бухту. В случае неудачи они должны были захватить ее любым способом.

Похитители не знали, как зовут иностранца и где его можно найти. Он заплатил им в английских фунтах. В результате поиска, предпринятого в Инвернессе и прилегающих районах, были обнаружены иностранцы – несколько пожилых французов, приятелей местных лэрдов. Больше никого не нашли.

Казалось, дело закрыто.

Однако Зарабет знала – это не так. Наемников поймали, но, если Себастьян хочет, чтобы Зарабет доставили в Нвенгарию живой или мертвой, он не остановится. Найдет новых наемников…

Но пока что она решила наслаждаться жизнью в Шотландии.

Наступил вечер бала. Зарабет чувствовала, как теплеет у нее на душе, когда остановилась карета и она вошла в двери Росс-Холла. Дом сиял огнями, отгонявшими осенний холод, в саду были развешаны гирлянды бумажных фонариков. Из открытых дверей доносились музыка и смех, из окон лился теплый золотистый свет. В огромном доме собрались семьи соседей и старые друзья, как бывало у них, когда отец давал бал. Здесь царила дружеская, непринужденная обстановка – услада ее одинокому сердцу.

Адам взял ее за руку и подвел к брату Пирсу, который радостно ее приветствовал. Зарабет улыбнулась. Среди гостей сновала Мэри, исполняя роль хозяйки дома. Лицо у нее было озабоченным. Зарабет услышала ее мысли, прозрачные и беспокойные: «Вдруг принцессе не понравится бал? И что, если Иган снова выкинет какую-нибудь глупость?»

Она спиной чувствовала жар – значит, Иган где-то рядом. Упрямо соблюдает обещание не сводить с нее глаз. Сегодня он выглядел отменно в парадном килте и фраке. Через плечо красовалась перевязь из шотландки.

– В таком случае вам придется танцевать со мной все танцы, – не оборачиваясь, сказала Зарабет.

– Да. Так и задумано.

– Другие дамы выплачут глаза.

Иган растерялся:

– Почему?

Зарабет раскрыла веер и принялась обмахиваться – в зале было невыносимо жарко от его присутствия.

– Холостой красавец лэрд, который отказывает в знаках внимания незамужним леди?

– Заманчиво.

– Но не для леди.

Она представила себе, как Иган в этом своем килте лежит, раскинув руки, на полу бального зала, улыбаясь каждой даме, которой заблагорассудится им завладеть, и у нее закружилась голова. Зарабет была готова наброситься на него первой.

– Я же дал ясно понять, что не собираюсь жениться, – сказал Иган, которому было невдомек, какие греховные мысли одолевали Зарабет. – Джейми будет моим наследником, и хорошо бы ему уразуметь это своей упрямой башкой.

– Но он не хочет!

– А я не хочу об этом говорить. Я его опекун. Он поступит, как велю ему я.

Зарабет подняла брови.

– Заставить человека быть тем, кем он быть не желает, – более жестокой судьбы не могу себе представить.

Иган пристально посмотрел ей в лицо. Она быстро надела маску безразличия, но было поздно. Этот человек умел добиться от нее правды в ту минуту, когда она ожидала этого меньше всего.

Он взял ее за локоть и повел через весь бальный зал. Вокруг топтались друзья Адама, которые дожидались, что Иган представит их принцессе, но он быстро шел мимо, не обращая ни на кого внимания.

Зарабет сказала:

– Вы не очень-то вежливы.

– Вот как?

– Я должна знакомиться с людьми, разговаривать с ними. Иначе они сочтут меня высокомерной.

Иган пожал плечами.

– Сделайте вид, будто не говорите по-английски. Я знаю – это действенный метод. Пара глупых улыбок и любезный кивок творят чудеса.

Зарабет остановилась и круто обернулась к Игану, он чуть не налетел на нее. Они стояли рядом, в дюйме друг от друга. Ей вдруг стало нечем дышать.

Парадный костюм скрывал настоящего Игана. В поношенном килте и льняной рубахе он больше походил на себя самого. Но и бальный наряд ему шел. Фрак облегал широкую грудь и плечи, подчеркивая узкую талию. Перевязь из шотландки придавала слегка хищный вид. Кудрявую гриву он заплел в косу, намочив непокорные завитки, чтобы лежали ровно. Так его волосы казались более темными, а золотые искорки в глазах сияли ярче.

Она видела эти глаза совсем близко в ту ночь, когда он ее целовал. Целовал не спеша, нежно и бережно, скрывая страсть. Он целовал ее, потому что ему этого очень хотелось.

– Не хочу ставить в неловкое положение Адама, – поспешно заявила она. – Или Мэри.

Он начал терять терпение.

– Вы приехали в Шотландию не для того, чтобы собирать свиту поклонников. Вы здесь, чтобы укрыться от грозящей вам опасности. Или вы забыли?

– Вы же поймали негодяев, похитивших Олимпию, – возразила она.

– Это еще не конец, и вы об этом прекрасно знаете.

– Знаю, – согласилась она.

Свет многочисленных свечей отражался огоньками в его бакенбардах, щетинки на щеках казались темно-рыжими. Ей хотелось провести по ним ладонью, а затем и языком, чтобы ощутить их восхитительную неровность.

Пусть бы он отошел. Сущая пытка! Хватит и того, что она все время думает о том поцелуе.

К ним подплыла расстроенная Мэри.

– Иган, ты даже словом не перекинулся с Темплтонами.

– Я приехал сюда охранять Зарабет, а не развлекать твоих эдинбургских гостей.

– Мог хотя бы попытаться быть любезным.

– Это ты их сюда привезла, не я. Не стану рисковать, приглашая какую-нибудь из девиц на танец. Чего доброго, решит, что я делаю предложение.

Лицо Мэри вдруг просияло.

– Я не подумала…

Иган встревожился:

– Но ты же не станешь внушать им эту мысль!

– Это ускорит дело.

– Ты этого не сделаешь. Не поставишь в дурацкое положение себя и всех Макдоналдов.

– Ты прямо как отец. Я начинаю опасаться, что ты запрешь меня в подземелье.

Иган мрачно усмехнулся.

– Никогда этого не сделаю, и тебе это известно.

Мэри открыла было рот, чтобы продолжить спор, но что-то в выражении лица Игана заставило ее замолчать. Покачав головой, она пошла прочь. На этом балу у нее и без того забот полон рот.

Иган стиснул зубы и нахмурил брови, наблюдая, как удаляется сестра. Зарабет стиснула его руку, такую твердую под рукавом фрака.

– Я думала, Макдоналды больше не пользуются подземельем как темницей.

– Мой отец делал это время от времени, – объяснил Иган. – Он думал, что преподаст нам хороший урок послушания, если запрет в подземелье в обществе привидений.

– Жестоко.

– Да, но мой отец не слыл добряком.

– Поэтому в доме нет вашего портрета?

Его взгляд прожег ее насквозь.

– Что?

– Я нашла портреты Мэри и Чарли, а вашего не было. Я искала на всех этажах.