Текст книги "Открой свое сердце"

– Приласкайте ее, девочка, если не боитесь испачкать руки.

Зарабет охотно протянула руку и начала поглаживать кобылу по шее и щекотать ей нос. Она никогда не боялась лошадей, и ее привычка устраивать скачки на самых непокорных лошадях в конюшне грозила ее отцу преждевременной сединой. Однажды она была столь же бесстрашна и с Иганом. Теперь же всего пугалась, словно кобыла.

Иган сумел наконец накинуть недоуздок на морду лошади. Та глянула на него сердито, но сопротивляться не стада. Ей уже надоел дождь. Она была готова вернуться в теплую конюшню под замком.

– Нам придется идти помедленнее, чтобы малыш не отстал, – предупредил Иган.

Зарабет все еще гладила лошадь.

– Я никуда не тороплюсь.

– Ну и глупо. Мы же промокнем насквозь.

Она раздраженно посмотрела на Игана:

– Вы хотите, чтобы я устроила истерику из-за испорченного платья, как ваши дебютантки?

– Они не мои. Прошу вас.

– Мне кажется, вам не хватает скандалов и слез. Мое самообладание ставит вас в тупик.

Ничего подобного, хотел было проворчать Иган и осекся. Может, ему именно это и надо, чтобы Зарабет была дерзкой и несносной? Только такую Зарабет он желает так страстно. А то запер бы в ее комнате ради ее же безопасности, да и забыл бы о ней.

Не услышав ответа, Зарабет ахнула:

– Так, значит, вы действительно хотите, чтобы я вела себя, как ваши ужасные дебютантки?

– Они не мои.

Жеребенок взбрыкнул, и лошадь оскалила зубы. Зарабет потрепала жеребенка по спине, чтобы его успокоить.

– Иган, не кричите так, иначе лошади убегут.

Проворчав что-то в ответ, Иган свернул повод восьмеркой и прицепил его к недоуздку. Потом молча тронулся в путь, отметив, однако, лукавую усмешку в уголке рта Зарабет, когда она и жеребенок двинулись вслед за ним. Замыкал процессию мерин, который шел сам по себе.

Дождь усилился и, когда они вышли из рощи, хлынул как из ведра. Зарабет натянула плед себе на голову, но толку было мало.

– Мы можем добраться до брошенных домов Стрэтраналда, – крикнул Иган, перекрывая шум дождя. – Там обязательно найдется дом с уцелевшей крышей. Переждем бурю там.

Зарабет молча кивнула. Жеребенок, который был слишком мал, чтобы выдержать натиск непогоды, пытался спрятаться под брюхом матери. Кобыла тревожно фыркала и трясла головой – дождь заливал ей глаза.

До покинутых домов было рукой подать, но под проливным дождем они продвигались очень медленно. Иган пытался заставить Зарабет сесть на мерина, но она отказалась. Чертова упрямица и на этот раз не изменила своей привычке возражать.

Небо стало таким темным, что можно было подумать – наступили сумерки. Тучи спустились с горных вершин в долину. Очертания предметов тонули за пеленой дождя. Иган чуть не прошел мимо домов, в последнюю минуту заметим белое пятно стены. Исследуя на ощупь стену, он отыскал вход. Дверь дома была заперта, но он сумел ее открыть. Лошади и Зарабет вошли в холодную, пахнущую плесенью комнату.

Глава 9
Портрет Чарли Макдоналда

Глупо было надеяться, что кто-нибудь оставил здесь на всякий случай вязанку дров. Здесь давно никого не было.

Игану удалось отыскать в подвале обломки мебели. Он принес их наверх, где Зарабет успокаивала лошадей. Заглянув в каминную трубу, Иган увидел темные тучи. Дождевые капли падали ему на лицо. Он набрал щепок и достал из меховой поясной сумки-споррана кремень и самогарную спичку, чтобы высечь искру.

– Как удачно, что вы носите их с собой, – заметила Зарабет из угла комнаты, где она сидела возле лошадей.

– Привык в армии. Никогда не знаешь, что может случиться.

– Помню, когда вы приезжали к нам погостить, мы с горничными пытались отгадать, что у вас в этой странной кожаной сумке мехом наружу…

– Правда? И что же вы решили?

Зарабет пожала плечами.

– Мы подумали: там не должно быть что-то очень важное, ведь вы ни разу ее не открыли.

– Зачем? Необходимости не было. Ведь в вашем доме я жил среди роскоши.

– Тогда я объявила, что украду ее и загляну внутрь, но мне никак не представлялась возможность. – Взгляд Зарабет стал задумчивым. – Вы всегда носили ее на себе, а ночью запирали дверь. Однажды я добыла ключ и прокралась к вам в спальню, но вы проснулись и чуть не поймали меня на месте преступления. Вы решили, что это одна из горничных с нижнего этажа пытается влезть к вам в постель.

Он вспомнил. Темная ночь, чистый запах женского тела, тень в полумраке. Он пытался отделаться от навязчивых рук решительно настроенной девицы, которая к тому же оказались остра на язык.

– Святые угодники! – ахнул он. – Так это были вы?

Иган вспомнил, что в ответ сказал ей какую-то непристойность – а чего ж еще она ждала? Неудивительно, что она выбежала вон.

– Действительно, Иган Макдоналд. К тому времени вы достаточно овладели нвенгарским – я и не подозревала, что вы знаете такие слова.

Иган поднялся на ноги.

– Вам их тоже знать не следовало.

– Я родилась в Нвенгарии. Там девушек учат, как вести себя в спальне, едва они достигнут брачного возраста.

– Да, но это поэтические описания и все такое. А вы выражались, как уличная девка. Таких слов вам точно знать не полагалось.

Она плотоядно улыбнулась.

– Поэтические описания? Плохо вы знаете нвенгарских дам. Мы изучаем язык Эроса – он называется эротическим.

– И этого слова вам тоже знать не полагается.

– Я очень подробно изучала этот язык. – Зарабет по-прежнему была в противоположном от Игана углу, но он вдруг покрылся испариной. – Мне известны слова, которых даже вы не знаете. Я не невинная девушка.

Она хочет его убить? Иган представил, как ее хорошенький ротик произносит вульгарные слова, и его сердце глухо застучало.

– Я не ваш муж.

– Знаю. – Зарабет рассмеялась. – Я вас дразню. Неужели вы решили, что я стану соблазнять вас здесь, на голом полу, в сырости и холоде, рядом с навозной кучей?

Она улыбнулась, ее глаза заблестели. Он никогда не видел ее столь прекрасной! На ней была шотландка цветов клана Макдоналд. Такой же плед был и на нем.

Иган бросился к ней, схватил за плечи и поцеловал. На сей раз он вовсе не был нежен. Откинув ее голову назад, он жадно впился в ее губы.

Его пальцы утопали в ее волосах, мягких, словно черный шелк. Косы расплелись, и шелковые пряди упали ей на плечи. Лицо было мокрым от дождя, а холодные капли солоны на вкус.

Он чувствовал стеснение в паху. Проклятие! Зарабет разжигает в нем желание. И когда это она стала столь искусной?

Иган нагнулся, и она вцепилась в его килт. Он целовал ее снова и снова и не мог остановиться. Проводил языком по губам, пробуя их на вкус, выпивая дождь и влагу ее рта.

Ее губы впивались в него ответным поцелуем, язык неутомимо двигался, подобно его собственному. Он почувствовал, что ее руки развязали шнурки на вороте его рубахи. Пальцы стали ерошить волоски, покрывающие его грудь.

– Остановитесь, – прошептал он. И все-таки не мог отпустить ее, прижимаясь к ней лицом. – Вам нельзя меня трогать.

– Я не могу остановиться.

Ее дыхание щекотало его рот, язык описал дугу вокруг нижней губы. Потом Зарабет сунула руки под рубаху, и ее пальцы отыскали напряженные бугорки его сосков, твердые, как камень, от холода и ее ласк. Зарабет играла с ними, а он снова ее целовал, забыв обо всем на свете.

Когда она оттолкнула Игана, он решил, что к Зарабет вернулось чувство реальности. Но не успел он прийти в себя от ее внезапной холодности, как она расстегнула его рубаху. Наклонилась и взяла зубами его сосок.

До этого он считал, что может сопротивляться. Но сейчас, откинув голову, он прижал Зарабет к себе, и ласки Зарабет отдавались в его паху уколами раскаленных добела игл.

– Проклятие, – шепнул он. – Будь оно все проклято.

Она начала посасывать его кожу, мокрые волосы терлись о его грудь. Он запустил пальцы в ее волосы, а его кусали ее зубы, острые, как ее желание. Было бы так легко схватить ее в объятия и уложить на пледы, а потом задрать юбки и войти в нее.

Как он хотел этого! Хотел ощутить, как она извивается под ним, когда он будет внутри нее. Пришпоривать и не отпускать, пока не насытится.

Потом его руки и рот насытили бы ее. Он хотел бы увидеть, как смягчается ее лицо в любовном томлении, услышать ее стон.

Усилием воли он оттолкнул Зарабет.

– Нет, девочка, вы меня убиваете.

Она уставилась на него снизу вверх – глаза расширены, волосы в прелестном беспорядке.

– Не отталкивайте меня.

– Я должен. – Схватив Зарабет за плечи, он встряхнул ее как следует. Волосы рассыпались по плечам черными кольцами. – Хотите, чтобы я взял вас прямо здесь, чтобы мы катались на грязном полу, словно звери?

Может быть, поставить ее на четвереньки – в самый раз в таком месте. Почему он об этом думает?

– Да, – шепнула она. – Я этого хочу.

– Нет. – Он скрипнул зубами. – Я этого не сделаю. Она смотрела на него застывшим взглядом. Такой он ни разу ее не видел – это была не невинная девушка, не утонченная герцогиня. Дикарка, под стать этому месту вдали от цивилизованного мира. Дикая, как вереск, скалы и водопады. Они могли бы любить друг друга здесь, в заброшенном доме, и забыть об этом безумии, вернувшись к людям.

Но он не сможет забыть.

Выпустив ее плечи, Иган завернулся в плед и выскочит под холодные струи дождя.

Когда Иган вернулся, Зарабет уже овладела собой. Разложила возле очага свой плед и села, не обращая внимания на каменную твердость пола. Лошади пощипывали вереек, который она для них натаскала. Малыш сосал мать.

Зарабет сумела заплести волосы в длинную свободную косу, свисающую вдоль спины. Вот только слез ей было не унять. Она не рыдала – просто слезы текли по щекам, пока она тихо сидела перед очагом.

Вернулся Иган, принеся с собой свежий запах дождя. Остановился перед ней. Она не подняла глаз.

На его сильных ногах были толстые чулки, которые шотландцы надевают в повседневной жизни. Килт прилипал к коленям, и у нее возник соблазн сунуть руку под подол и погладить его ляжку. Должно быть, там его кожа горячая на ощупь.

Костяшками пальцев Иган вытер слезы с ее щек.

– Я не хотел вас обидеть, девочка.

– Уходите, – твердо сказала она.

– Я не допущу, чтобы вы себя погубили. Я знаю, чего, как вам кажется, вы хотите.

Она смотрела на него сквозь слезы. На его лице застыло непроницаемое выражение. О чем он думает? Ей никогда не удавалось услышать его мысли. Проще понять лошадей, чем его.

– Я прекрасно знаю, чего хочу. Я больше не дитя. Ясно, однако, что вы-то этого не хотите.

– Я ушел вовсе не потому, что вы мне отвратительны…

– Нет, – перебила она, – возможно, вы хотели этого, потому что я сама на вас набросилась. Но по-настоящему я вас не привлекаю.

– Вы ведь до сих пор замужняя дама.

Зарабет покачала головой.

– Когда я путешествовала по Европе, я много слышала об Игане Макдоналде. В Вене о нем ходили легенды. Так вот, вас далеко не всегда интересовало, замужем дама или нет.

Иган покраснел.

– Это другое дело. Кроме того, с тех пор прошло много времени.

– Не так уж и много. Всего шесть месяцев с тех пор, как вы виделись с баронессой фон Траунберг. Она вспоминала вас очень тепло. Во всех подробностях.

Иган залился краской – Зарабет позабавило бы его смущение, не будь она так расстроена.

– Ей не следовало говорить с вами об этом.

– Почему? – Зарабет медленно передернула плечами, как это делала томная баронесса. – Я нвенгарская герцогиня, то есть искушенная женщина в ее глазах. Она знала, что мы с вами знакомы, и была счастлива посплетничать. Уж не знаю зачем. То ли хотела заставить меня ревновать, то ли просто уколоть. Но она обожала говорить о вас.

– Помоги мне, Боже! – простонал он.

– Вы герой альковных историй по всей Европе. Я единственная, кого вы отвергли. Унизительно!

– Потому что вы единственная, чей отец имеет право требовать у меня ответа. Ах, простите, Олаф, но я соблазнил вашу дочь! Не возражаете?

Зарабет опустила глаза.

– Хватит. Вы ясно дали понять, что думаете.

– Вы и не догадываетесь, о чем я думаю.

– Конечно! – Зарабет гордо вскинула голову. Она была очень зла на него, но невольно любовалась его прекрасными глазами – темно-карими, такими теплыми, ласкающими. – Я никогда не умела понять, о чем вы думаете.

– Тогда послушайте. – Нагнувшись, Иган взял ее подбородок. – Вы красивая женщина. Но я не возьму вас, пока вы замужем. Мне все равно, какие свободные нравы царят у вас в Нвенгарии.

– Хватит об этом. Вы выразились ясно.

Она снова выставила себя дурочкой! Не иначе как ей суждено время от времени повторять эту ошибку, пока они не состарятся. Тогда уж будет все равно.

Иган хотел ее – она поняла это, слушая бешеный стук его сердца, ощущая твердую плоть, прижимавшуюся к ее телу. Он целовал ее так, как охваченный страстью мужчина. Дай он себе волю – и взял бы ее, как он выразился. Она не смогла бы его остановить. Ее брак разрушился, а в сердце пусто – только Иган оставил там след.

Но он не возьмет ее, оставив сгорать от любви.

Иган поднялся на ноги.

– Дождь слабеет. Нужно поскорее отвести лошадь с жеребенком в конюшню.

И вышел, не говоря больше ни слова, а Зарабет в отчаянии заломила руки.

Иган помогал конюху устроить лошадей в конюшне, надеясь, что работа поможет ему забыть гнев и напрасные желания. Он страстно желал Зарабет, и это чувство становилось все сильнее. Чертовка! Когда она распахнула на нем рубашку, чтобы ласкать соски, он потерял ощущение времени и места. Весь мир исчез – остались лишь теплые губы на его коже и пламенное желание. И как только ему удалось выпутаться, не допустив беды? Нужно держаться подальше от Зарабет. Именно подальше.

Он зарычал в бессильной ярости. Проще прекратить дожди в Шотландии, чем держаться на расстоянии от Зарабет. Как он жил эти пять лет, не видя ее улыбки и сияющих глаз, не слыша ее мелодичный голос? Наверное, он сошел с ума. Иначе примчался бы в Нвенгарию, влез по веревке к ней на балкон и выкрал бы ее!

Смешно! Словно оперный герой.

Покончив с работой в конюшне, Иган был весь в поту, но чувствовал себя значительно спокойнее. Слава Богу, Зарабет ушла наверх к себе, чтобы согреться и просушиться после скитаний под дождем. Смотреть ей сейчас в лицо было выше его сил.

Но, выйдя во двор замка, он увидел, как в ворота въезжает карета Макдоналдов, за ней следом – экипаж Россов.

– Черт возьми! – выругался он.

Его страхи подтвердились, когда в окне кареты сестры замаячили лица девушек, а пронзительные голоса закричали:

– Это здесь? Неужели это замок Макдоналд? О, какой великолепный вид!

Иган с трудом сдерживался, чтобы не убежать. Кареты остановились. Дебютантки живо спрыгнули на землю, за ними спустились их гусыни-мамаши, потом папаши, Мэри и Адам Росс. Олимпия заметила стоящего в стороне Игана:

– Мистер Макдоналд, мы приехали взглянуть на ваш замок. Миссис Камерон говорит – он замечательный.

Иган послал Мэри сердитый взгляд, и сестра ответила не менее сердитым. Конечно, если молодые леди увидят разруху, царящую в замке, им, вероятно, захочется назад, в уютные эдинбургские дома. Натянуто улыбаясь, Иган пригласил их войти.

Но молодые леди, кажется, были в восторге от всего, что видели. Они восхищались, оглядывая холл, ахали, увидев уходящую круто вверх лестницу. Им захотелось осмотреть парадный зал, стены которого были увешаны кабаньими и рогатыми оленьими головами.

Олимпия и Фейт старались превзойти друг друга, расточая пышные комплименты в основном на плохом французском. Под конец даже Мэри стало неудобно. Адам усадил папаш в парадном зале, и Уильямс подал им виски.

Потом леди заявили, что хотят посмотреть портреты на верхней галерее.

– Портреты всех Макдоналдов, всех, до единого, – промурлыкала Фейт. Иган попытался убежать наверх, чтобы помыться и переодеться, но вся компания следовала за ним по пятам. Олимпия и Фейт шли рука об руку, занимая своими особами всю ширину галереи. Еще больше места занимали полнотелые мамаши.

– Очаровательные пейзажи, – проворковала Олимпия. – А вот и вы, миссис Камерон, и ваш прелестный сынок.

Портрет был написан, когда Дугалу исполнилось пять лет. Мэри стояла прямо, как палка, положив руки на спинку стула. Дугал держал щенка. Взгляд Мэри был строг и спокоен – сама благопристойность. Даже щенок, казалось, знает, что такое хороший тон.

Фейт закричала:

– А вот и мистер Иган Макдоналд!

Иган застыл. Ничего не ведающая Фейт всплеснула руками, глядя на портрет Чарли.

За его спиной на галерее открылась дверь, и появилась Зарабет, одетая в чистое платье из шотландки. Она успела аккуратно уложить свои черные блестящие волосы.

– Вы тут как живой, – блеяла Фейт. – Конечно, намного моложе, чем сейчас.

Зарабет послала Игану сочувствующий взгляд. Она могла злиться на него сколько угодно, ведь была задета ее гордость. Но она понимала его, как никто другой. Она знала, что чувствует Иган, глядя, как девушки восхищенно рассматривают портрет брата. Слишком дорого заплатил он за смерть Чарли – собственной гордостью и самообладанием. Утратил надежду обрести покой в душе.

– Нет, – нервно сказала Мэри. – Это наш брат Чарли. Он погиб на войне.

– Ах Боже мой! – Фейт обернулась к Игану. Ее нижняя губка дрожала. – Как ужасно. Бедный мистер Макдоналд.

Обе девицы выдавили притворную слезу, уверяя друг друга, что понимают, какая потеря постигла семью. Олимпия шмыгнула носом:

– Я чувствую, что он все еще здесь, бедный Чарли Макдоналд. Его дух бродит здесь, безутешный!

– Если вы так думаете, это лишний раз доказывает, что вы ничего не знаете о Чарли. – Иган повернулся к ним спиной и сделал знак Зарабет: – Мне нужно с вами поговорить.

Затем бросился вниз по ступенькам, и Зарабет, испуганно взглянув на него, побежала вслед.

Иган ждал ее в маленькой передней между парадным залом и холлом. Зарабет прошмыгнула в переднюю, и он захлопнул за ней дверь, чтобы отсечь любопытные взгляды с лестницы.

Он хотел было сесть вместе с Зарабет за изящный столик, который Мэри привезла из самого Лондона, но он был слишком взволнован. Он вышагивал взад-вперед по комнате, выглянул в окно на утихающий дождь.

– С вами все хорошо? – осторожно спросила Зарабет.

– Со мной все чертовски плохо.

– Простите. Я слишком задержалась, а то успела бы увести их подальше от портрета.

Удивленный Иган остановился:

– Вы ни в чем не виноваты. Их могла бы предупредить Мэри.

– Что произошло с Чарли? – Элегантная и невозмутимая, она опустилась в позолоченное кресло, которое составляло пару столику. – Мы с Адамом говорили о том, как он погиб при Талавере. Я все пытаюсь понять, почему вы вините себя в его смерти.

Иган хрипло рассмеялся:

– Адам сказал, что виноват я?

– Он сказал, что вы вините себя. И ваш отец думал так же.

– Ну, это, в общем, правда. Отец считал, что я должен был не давать французам выстрелить, пока Чарли не укроется в безопасном месте. – Глаза Игана защипало, словно от едкого дыма, и он закрыл их рукой.

Когда он снова открыл глаза, Зарабет стояла рядом, и чудесные синие глаза светились сочувствием.

Ему припомнилось ее залитое слезами лицо, которое он видел в заброшенном доме, и у него защемило сердце. Он обидел ее, вовсе того не желая. Но, если бы она дала ему волю повалить себя на грязный пол, она бы потом горько пожалела. Иган знал Зарабет – она возненавидела бы себя, точно так же, как он терзался из-за смерти Чарли.

Ему вдруг захотелось поведать ей все. Он придвинул поближе к ней другое кресло и уселся, упираясь локтями в колени.

– История очень простая. Я должен был вести моих горцев в атаку на городские стены, ведь я был капитаном, и у меня был опыт сражения при Опорто. Чарли был новичком, который разыскал меня после моего первого сражения. Все бы ничего, но он последовал за мной в Талаверу.

На него нахлынули воспоминания. Ужасный шум – выстрелы, крики, грохот артиллерии, дикое ржание лошадей. А еще запахи вывороченной земли, крови и испражнений. Словно вчера это было…

– Я велел Чарли оставаться в тылу и не валять дурака. Он едва умел управляться с саблей, хотя стрелял довольно сносно. Он заявил, что солдатам нужен хороший офицер, чтобы вести их в атаку, и что он не собирается отсиживаться, как трус. Я ушел к своим солдатам, и в пылу сражения совсем позабыл о нем, пока не стало слишком поздно.

– Он пал в первой же атаке. Французы стреляли со стен, а Чарли шел прямо под выстрелы. Он умер быстро.

Иган снова закрыл глаза. Зарабет коснулась его рукой – гладкой и прохладной.

– Мне так жаль, – сказала она.

Иган знал – ей действительно жаль. Ее глаза лучились состраданием. Ему захотелось прижать ее к себе и не отпускать долго-долго.

– Я даже добраться до него не мог, пока сражение не закончилось. Мы взяли город, а потом я вернулся, чтобы найти его тело.

Зарабет задумчиво смотрела на Игана:

– Я все еще не понимаю, в чем ваша вина.

Иган покачал головой:

– Я должен был убедить его не лезть на рожон. А я был слишком нетерпелив и невнимателен. Мы поссорились, и я не сдержался. Накричал на него, и это было последнее, что я ему сказал. Потом бросился в битву, а он попытался возглавить атаку. Чертов идиот!..

– Неизвестно, смогли бы вы убедить его, даже если очень постарались бы. Похоже, он был сорвиголова.

– О да, таким он и был, наш Чарли. И все сходило ему с рук. Мы звали его Красавчик принц Чарли.[7]7
  Чарлз Эдуард, известный как Красавчик принц Чарли, сын Якова II Стюарта, вождь восставших во время второй попытки восстановления династии Стюартов в 1745–1746 гг.


[Закрыть] Вот еще один очаровательный господин, любитель загребать жар чужими руками!

Иган замолчал, неподвижно глядя на собственные зажатые в коленях руки. В тот день Чарли наорал на него и заявил, что не нуждается в заботливой наседке.

А Иган ответил: «Иди на смерть, если хочешь. Мне нет дела».

Потом ему пришлось вернуться домой и предстать перед отцом. Сказал, что Чарли погиб, когда его самого не было рядом.

Прочь воспоминания. Хватит на сегодня!

– Но я вызвал вас сюда вовсе не для того, чтобы говорить о Чарли, – сказал он, помолчав.

– Я так и думала.

Зарабет спокойно ждала, глядя на него поверх сложенных домиком ладоней.

– Вы, кажется, говорили, что умеете колдовать. – Он доверительно склонился к Зарабет. – Как вы думаете, нельзя ли навести чары так, чтобы эти чертовы вертихвостки убрались из замка Макдоналд, из наших гор, да и из моей жизни тоже?

Зарабет неожиданно расцвела улыбкой:

– С удовольствием займусь этим, мистер Макдоналд.