Текст книги "Вам меня не испугать"

– Ну конечно, – отозвалась Реджи. Она все еще смотрела на чертежи и пыталась понять, какую часть шкафа видит на них.

– Твоя мать знает, что ты здесь? – спросил Джордж.

Реджи покачала головой.

– Наверное, нам нужно позвонить ей?

– Ее нет дома. Я вроде как из-за этого и пришла.

Джордж поставил утку на верстак и вопросительно посмотрел на Реджи.

– Она не возвращалась с тех пор, как уехала из кегельбана вместе с тем парнем.

Джордж машинально пригладил волосы.

– Это нельзя назвать совершенно необычным, не так ли? Я хочу сказать, твоя мать и мужчины… ты же знаешь…

– Нет, – перебила Реджи. – Это не редкость, но меня кое-что беспокоит. Тот тип в белой рубашке, с которым она уехала, сидел в светло-коричневом автомобиле. Я видела, как они отъехали от автостоянки.

– И что?

– А Кэндис Жаке, ту официантку, которая пропала, тоже увез мужчина в светло-коричневом автомобиле.

Джордж ласково улыбнулся.

– И ты приехала сюда на велосипеде в десять вечера, поскольку думаешь, что твою мать могли похитить?

– Ну, типа того. – Реджи посмотрела на банку кока-колы у себя в руке. Это была именно такая ситуация, в которой Реджи могла положиться на Джорджа. Тот случай, когда она нуждалась в нормальном взрослом человеке, который говорит и делает нормальные взрослые вещи.

– Редж, – сказал Джордж и опустился так, что их глаза оказались на одном уровне. – Я, правда, не видел, как твоя мать вышла из кегельбана с этим мужчиной, но я более чем уверен, что она пошла добровольно. Возможно, он напомнил ей киноактера или другую знаменитость. Поверь, с твоей мамой все в порядке. Она в состоянии позаботиться о себе. И она вернется домой, когда будет готова к этому; ты же знаешь, какая она.

Реджи вертела в руке банку с шипучкой.

– Хорошо? – спросил он.

– Хорошо, – согласилась Реджи и почувствовала себя лучше.

– Слушай, а ты не поможешь мне приступить к работе над шкафом для удочек? Я могу позвонить Лорен, чтобы она не беспокоилась. Скажу ей, что мы работаем вместе над одной штукой и что я отвезу тебя домой через час или около того. Как тебе это нравится?

Реджи с энтузиазмом кивнула, и Джордж потянулся за чертежами.

– Сегодня вечером мы можем начерно подогнать доски. У меня есть прекрасный дуб. Вот, посмотри. – Он указал на один из чертежей. – Соединение «ласточкин хвост». Красиво, правда? Есть хитрость, чтобы правильно все вырезать, но дело того стоит, как ты думаешь?

Реджи кивнула и почувствовала, как расслабляется ее тело. Безумие, связанное с коричневыми автомобилями, пропавшей официанткой и рукой в коробке из-под молока, отступило на второй план, и Реджи стала изучать чертеж с увеличенным изображением маленьких трапецоидов, которые составлялись как фрагменты головоломки и плотно, почти идеально скрепляли стены шкафа без использования гвоздей или шурупов.

6 октября 2010 года. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут

Из дверного проема за спиной Лорен валил дым.

– Вызывай пожарных, – велела Реджи и вручила тете мобильный телефон. Та поглядела на прибор, как на лазерный пистолет. Ее лицо было изрезано морщинами, а волосы совсем поседели, кроме тех мест, где они были подпалены на концах. Лорен немного горбилась и вытягивала шею, чем напомнила Реджи пожилую черепаху.

Реджи последний раз встречалась с Лорен, когда тетушка с Джорджем приехали на ее выпускной вечер после окончания RISD[13]13
  RISD – Род-Айлендская школа дизайна.


[Закрыть]. С тех пор Лорен звонила каждую неделю, но никогда не убеждала племянницу, что пора нанести визит домой. Реджи не забывала говорить о том, как она занята и о своих планах зарубежных поездок. Она даже не мечтала о том, чтобы пригласить тетю к себе, а Лорен и не намекала, что хотела бы получить такое приглашение. Из ее еженедельных звонков Реджи знала, что несколько лет назад Лорен уволилась из начальной школы и вышла на пенсию, теперь она уделяла много свободного времени волонтерской работе для Исторического общества Брайтон-Фоллс.

– Просто набери 911 и нажми кнопку «вызов», – сказала Реджи, аккуратно вложив телефон в костлявую руку Лорен. Та начала осторожно нажимать кнопки. Реджи побежала к багажнику, открыла его и вытащила огнетушитель из зажима рядом с коробкой для инструментов.

С тяжелым красным огнетушителем в руках Реджи остановилась у пассажирского окошка.

– Оставайся здесь, мама. Не выходи из машины и не входи в дом, ладно?

Вера нервно улыбнулась.

– Он и здесь нас достал? – спросила она.

– Кто?

– Старина Дьявол.

Реджи застыла, глядя на дверной проем, откуда валил дым, словно дразнивший ее, приглашавший заглянуть внутрь.

– Не думаю, мама. Но я собираюсь проверить.

Лорен сообщала адрес диспетчеру службы экстренной помощи. Она держала телефон перед лицом и в стороне ото рта, словно разговаривала по портативной рации.

Реджи глубоко вдохнула чистый воздух и направилась к каменному крыльцу, вглядываясь в дым, застилавший дорогу. Она не видела пламени и даже не могла угадать, где находится огонь.

«У тебя есть ровно минута, чтобы забрать с собой все, что можно спасти. Что ты выберешь?»

Может быть, ранний утренний сон пытался предупредить ее, как-то подготовить к этому моменту?

Если она попадет внутрь и убедится, что дом горит и нет способа остановить пожар, что она захочет спасти? Реджи вовсе не была уверена, что в доме остались какие-то вещи, принадлежавшие ей.

Есть лишь один способ выяснить.

Реджи прикоснулась на удачу к песочным часам, висевшим на цепочке у нее на шее, и вытащила из огнетушителя защитную шпильку. Придерживая форсунку левой рукой и положив правую руку на рычаг, Реджи вошла в дверной проем. Где-то в отдалении послышался звук сирены.

«Поспеши, – шепнул ей на ухо голос Тары. – У тебя мало времени».

Несмотря на густую дымовую завесу, Реджи видела, что прихожая осталась точно такой же, какой была, когда она уезжала в колледж. Там были потертый восточный ковер, вешалка для пальто, простая скамья с зеркалом над ней и дедовские часы, которые, похоже, остановились навеки. Слева у стены начиналась лестница, ведущая к верхним спальням. Впереди был коридор, ведущий в гостиную, столовую и на кухню. Источник дыма находился где-то там.

Реджи моргала и кашляла, продвигаясь вперед. Дым разыгрывал трюки с ее восприятием: она врезалась в стену в полной уверенности, что коридор находится прямо перед ней. Повернувшись, она увидела свое отражение в зеркале над скамьей; оно колебалось, то увеличиваясь, то уменьшаясь, а потом совсем пропало. Словно она вошла в павильон ужасов на ярмарке.

Может быть, подумала Реджи, на секунду поддавшись иррациональному смятению, это «Желание Моники» мстит ей, наказывает за слишком легкое расставание с домом? Если у домов есть память и душа, то разумно же предположить, что они могут сердиться?

Реджи ощупью двигалась вдоль стены, пока не нашла коридор, где заметила какой-то намек на движение впереди.

Неужели в доме есть кто-то еще? Призрачное тело, плывущее в дыму и указывающее: «Иди сюда».

– Кто там? – крикнула она, чувствуя себя глупо при звуках собственного голоса. Разумеется, там никого не было.

В голове звучал голос матери: «Он и здесь нас достал? Старина Дьявол».

Держа огнетушитель перед собой, Реджи пошла по коридору. Дым ел ей глаза и щипал в горле, но она двигалась вперед, пообещав себе, что вернется, если дела пойдут совсем плохо.

Повернув налево, она вошла на кухню, где ее внимание сразу же привлекли языки пламени.

По сравнению с дымом, огонь был далеко не таким впечатляющим. Горела сковородка на задней горелке плиты, выстреливая пламенем вверх по стене. Реджи нацелила огнетушитель и нажала на рычаг, заливая огонь. Пламя шипело и вздыхало; меньше чем за минуту от него ничего не осталось.

Большая сковородка из литого чугуна была полна белой пены и масла. Среди этой неразберихи Реджи различила очертания трех почерневших форелей. Головы и хвосты остались на месте; именно так Лорен предпочитала готовить их, не оставляя отходов. Реджи потянула цепочку, чтобы включить вытяжной вентилятор на стене около плиты и распахнула окно над раковиной. Теперь сирена звучала громче: на дорожку, ведущую к дому, въезжала пожарная машина с выдвижной лестницей, за которой следовал полицейский автомобиль.

Реджи вслепую прошла по кухне, сталкиваясь со старым круглым столом и стульями, и добралась до гостиной, чтобы открыть окна. Это были раздвижные окна с деревянными рамами, установленные ее дедом, и они всегда открывались очень туго. В одном месте Реджи пришлось постучать кулаком, чтобы рама сдвинулась с места. Вставка не выдержала, и целая стеклянная панель выпала внутрь, расколовшись о руку Реджи и оставив порез над запястьем, прежде чем разбиться вдребезги на дощатом сосновом полу.

– Вот срань! – прошипела Реджи, осматривая порез.

– Эй! – донесся голос от распахнутой парадной двери.

Реджи вышла в прихожую и едва не столкнулась с группой пожарных.

– Огонь потушен, – сообщила Реджи.

– Не возражаете, если я посмотрю? – спросил молодой человек, который выглядел как маленький ребенок, напяливший взрослый плащ, каску и сапоги.

Реджи отвела их на кухню, где они осмотрели обугленные остатки рыбы и почерневшую стену. Удовлетворившись увиденным, маленькая процессия вышла из дома, старший пожарный разговаривал во дворе с офицером полиции.

– Огонь потушен, шеф, – доложил один из пожарных. – Выброс пламени со сковородки с кипящим маслом на плите. Эта дама справилась с огнетушителем.

– Раскаленное масло может воспламениться, – глубокомысленно обратился к Реджи командир пожарной бригады. Реджи кивнула и заметила, что он смотрит на ее руку. Кровь просочилась через рукав рубашки.

– Со мной все в порядке, – вставила Реджи, прежде чем он успел что-то сказать. – Просто небольшая царапина. Мы будем осторожнее при обращении с плитой. Спасибо, что приехали.

– Это был старина Дьявол? – Вера вышла из автомобиля и теперь стояла за спиной Реджи. Пожарный пристально посмотрел Вере в лицо, а потом его взгляд начал перемещаться от того места, где была ее правая рука, и обратно.

– Боже милосердный, – произнес пожарный. – Вера Дюфрен?

У Реджи пробежали мурашки по спине. Она посмотрела на кружок добровольцев из пожарной бригады: всего семь человек, вместе с полицейским.

– Нет, – сказала Реджи и встала перед матерью. – Боюсь, вы ошиблись.

Вера моментально выплыла из-за ее спины.

– Вы знаете, что я была девушкой кольдкрема «Афродита»? – драматическим тоном осведомилась она. Мужчины уставились на нее. Вера игриво улыбнулась им, показав коричневые зубы.

– Да, я знаю, – сказал командир пожарной бригады. Он снял шляпу. – Меня зовут Пол, Вера, Пол Ларуш. Мы вместе ходили в школу.

Вера продолжала смотреть на него пустым взглядом, с приклеенной улыбкой на губах.

– Боже мой, – сказал Ларуш. – Я вижу это собственными глазами и все равно не могу поверить.

– Минутку, – вмешался молодой офицер полиции и выступил вперед, чтобы поближе взглянуть на Веру. – Вера Дюфрен? Последняя жертва Нептуна?

Реджи снова встала между матерью и остальными.

– Полиция уже допросила мою мать. А теперь извините, я должна проводить ее в дом. Она нездорова.

Реджи мягко подтолкнула мать к дому, но Вера воспротивилась этому. Она то и дело поворачивалась и тянулась к кружку мужчин. Они тихо и взволнованно переговаривались между собой. Реджи уловила лишь обрывки фраз: «Рука… Единственное тело, которое так и не нашли… Где она была все это время?»

– Это случилось слишком быстро, – произнесла Лорен, стоявшая рядом и заламывавшая руки. Казалось, она обращается ко всем и ни к кому. – Я постоянно жарю рыбу, и у меня никогда не было проблем. Но сегодня… сегодня все покатилось к чертям.

– Пошли, мама, – прошептала Реджи на ухо Вере. – Давай зайдем в дом и посмотрим на часы.

– Тик-так, тик-так, – отозвалась мать.

Молодой полицейский включил свою рацию. Один из добровольцев достал мобильный телефон и позвонил кому-то. Вот так. Можно распрощаться с намерением незаметно вернуться в город.

Реджи провела мать по коридору, пропахшему дымом.

– Добро пожаловать домой, – сказала Реджи, вдыхая едкий воздух с запахом копоти. Дома пахло развалинами.

8 и 12 июня. Брайтон-Фоллс, штат Коннектикут

В первый официальный день летних каникул, через два дня после исчезновения официантки, на гранитном крыльце полицейского участка появился пакет. Офицер, назначенный следить за любыми подозрительными действиями перед участком, каким-то образом упустил, когда его подбросили. Приходили и уходили много людей – журналисты, горожане, спорившие насчет талонов за парковку, – одним словом, было начало рабочей смены, поэтому даже полицейские постоянно входили и выходили наружу. Офицер вышел придержать дверь для пожилого джентльмена, а потом прошел внутрь, чтобы направить его к окошку для заявления о пропаже автомобиля. Вернувшись на свой пост, офицер заметил пакет.

Как и первая посылка, это была красно-белая молочная картонка, закрытая сверху, обернутая плотной коричневой бумагой и аккуратно перевязанная тонкой бечевкой.

Внутри находилась правая рука Кэндис Жаке.

Ее принадлежность определили по розовому лаку для ногтей и маленькому золотому кольцу с аметистом, которое она носила.

Мать Кэнди появилась в дневном выпуске «Актуальных новостей», рыдая и умоляя убийцу отпустить ее дочь. «Она – это все, что у меня есть, – произнесла пожилая женщина перед камерой. – Пожалуйста, пожалуйста, сжальтесь над нею».

– Очень патетично, – сказала Тара и закатила глаза. Они с Чарли сидели в гостиной у Реджи. Лорен ушла к ручью, надев огромные болотные сапоги и прихватив сеть с удочкой. Тара достала из потрепанной сумочки с затяжным узлом бутылочку синего лака и красила свои короткие, обкусанные ногти.

– Это ее дочь, – буркнул Чарли. Он вертел в руке пластиковый медиатор для гитары в виде черепашки, который достал из кармана. – Чего ты от нее хочешь?

Он надел свои самые «козырные» джинсы с дыркой на коленке. Реджи видела волоски у него на ноге и гадала, каково будет потрогать их.

– Думаю, им не следовало вот так выставлять ее напоказ. Из-за этого кажется… не знаю, кажется, будто они сами не знают, что делать дальше. Типа все знают, что у полиции нет никаких зацепок, поэтому они взывают к остаткам человечности, или что там еще есть у этого парня, и заставляют мать умолять убийцу о пощаде. Это… похоже на отчаяние. – Тара помахала в воздухе левой рукой, чтобы просушить ногти, и повернулась к Чарли. – Так или иначе, этого типа считают психопатом. Как будто он обратится к добру, когда увидит слезы пожилой женщины.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, будто полицейские сами не знают, что делать дальше? – спросил Чарли. – Мой отец практически живет в полицейском участке! Они раскроют это дело, обязательно раскроют.

Тара фыркнула.

– Убийца насмехается над ними. Оставляет руки на крыльце полицейского участка так, словно… словно гадит на их территории. Они даже не знают, с чего начать.

– А ты знаешь, да? – бросил Чарли. Он сунул медиатор в карман джинсов. – Почему бы тебе не изобразить крутую Нэнси Дрю[14]14
  Нэнси Дрю – девушка-детектив, популярный литературный персонаж, созданный Эдвардом Стратмайром в 1930 г. Тираж книг с ее участием превышает 80 млн. Ее образ использовался в кинофильмах, сериалах и компьютерных играх.


[Закрыть] со сверхъестественными способностями и не поймать убийцу? А, Тара?

Тара сердито уставилась на него.

– Ты просто злишься на меня из-за того, что я отказалась пойти с тобой на глупые школьные танцульки сегодня вечером. Если я не собираюсь держать тебя за руку в темноте, прикалывать к платью идиотский цветок и танцевать под слащавую песенку, положив голову тебе на плечо, значит, ты можешь вести себя как полный козел? Хороший ты выбрал путь к сердцу девушки, Ромео!

Реджи забилась в угол дивана. Она вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха.

Чарли густо покраснел и открыл рот, собираясь что-то сказать, но потом передумал и плотно сжал зубы. Громко топая, он вышел из гостиной и захлопнул за собой дверь.

Реджи не удивило, что Чарли пригласил Тару на танцы, и она была рада ее отказу. Тем не менее Реджи невольно испытывала глухое негодование по отношению к Таре, похожее на приступ тошноты.

– Болван, – пробормотала Тара, глядя на захлопнутую дверь. Тара закончила красить ногти, навернула крышку на флакон с лаком и убрала его в сумочку. Потом Тара подула на кончики пальцев, изучила свое творение и повернулась к Реджи.

– От твоей мамы до сих пор нет известий?

Реджи покачала головой.

– Мне это не нравится. Твоя мама не должна была так исчезать. Возможно, нам следует поискать ее или обратиться за помощью.

– Она в Нью-Хейвене, – твердо сказала Реджи. – Наверное, общается со своими театральными друзьями и ночует у них.

– Может быть, – буркнула Тара, перевернув маленькие песочные часы на своем ожерелье.

– Это правда? – спросила Реджи. – Чарли действительно пригласил тебя на танцы?

Она понимала, что должна выкинуть это из головы, что новые признания могут лишь усилить ее мучения, но поскольку не могла не думать об этом, то решила, что простой вопрос все равно ничего не изменит.

Тара быстро кивнула.

– Ты можешь в это поверить?

«Да, – подумала Реджи. – Да, могу». Танцы были назначены на сегодняшний вечер, и почти все старшеклассники собирались прийти туда. Вчера в школьном зале состоялась дурацкая церемония окончания учебы, когда всех выстроили в шеренгу, а родители хлопали и обмахивались программками, потому что кондиционер не работал и в зале было душно и жарко, как в аду. Мама так и не пришла, но Лорен и Джордж сидели в первом ряду и так ерзали, будто одежда сковывала их движения. Джордж принес Реджи букет жутко уродливых гвоздик, выкрашенных в оранжевый цвет. Мать Тары тоже не пришла. Отец Чарли явился в последнюю минуту, когда церемония уже закончилась, и поздравил сына увесистым шлепком по спине, от которого Чарли едва не упал.

– Ты пойдешь? – спросила Реджи. – Я хочу сказать, не с ним, а вообще?

Тара покачала головой.

– Не собираюсь. Танцы – это для неудачников.

– Да, – согласилась Реджи. – Я тоже не пойду.

Так оно и вышло. Она больше ни разу не посетила среднюю школу Брайтон-Фоллс. Каким-то образом она ожидала более драматического завершения этого периода своей жизни. Она ожидала, что будет испытывать другие чувства, как будто диплом об окончании восьмилетнего обучения на самом деле символизировал нечто важное.

Как глупо.

– Слушай, могу я тебе кое-что рассказать? – спросила Тара.

Реджи кивнула.

– Я ходила к ней домой. – Тара по-совиному округлила глаза.

– К кому?

– К Андреа Макферлин, – взволнованно прошептала она. – К его первой жертве.

– Погоди, что? – Реджи запнулась. – Зачем ходить к ней домой?

Глаза Тары влажно блеснули. Она облизнула губы.

– Не знаю, Редж. Может быть, из-за того, что мы вызывали ее дух в деревянном домике? Понимаешь, я просто не могла не думать о ней. Не могла это прекратить. Поэтому я нашла ее в телефонном справочнике. Она жила в Кемпе, на самой окраине. Маленький желтый дом с детским прудом во дворе. Я приехала туда на велосипеде. Постучала в дверь, но никто не ответил. Тогда я обошла вокруг дома и заглянула в окна.

– О господи, Тара! Если бы кто-то увидел тебя, он мог бы позвонить в полицию.

Она пренебрежительно покачала головой.

– Никто не позвонил. Так или иначе, я заглянула внутрь, и знаешь, что я увидела? Старый большой кукольный домик. Вроде «дома мечты» для Барби, с лифтом и прочими хреновинами. Прямо в центре гостиной. Я подумала о бедных маленьких детях, которые потеряли маму, и о том, какой классный этот кукольный дом, но это больше не имеет значения, потому что они потеряли самое дорогое в жизни и что-то в них навсегда изменилось. А потом… – Тара замолчала, посмотрела на Реджи и сказала: – Ты должна поклясться, что никому не скажешь. Даже Чарли.

Реджи кивнула.

– А потом я оказалась в доме. Чертова задняя дверь была не заперта, так что я вошла без труда. – Тара опасливо посматривала на Реджи, словно гадая, стоит ли рассказывать дальше.

– Ты вломилась в дом?

– Я же сказала, дверь была открыта, – отрезала Тара. Потом она как будто расслабилась и смахнула со лба прядь волос. – И я не чувствовала себя злоумышленницей, – мечтательно продолжала Тара. – Это было так… как будто все было знакомым. Как будто я не была собой. Как будто я была ею и вернулась домой. – Она застенчиво улыбнулась.

– Тара, – начала Реджи. – Я не думаю…

– Дай мне закончить, Редж, – сказала Тара и подняла руку с накрашенными ногтями. – Я вошла внутрь и присела возле кукольного домика. Вся мебель была расставлена в неправильных местах: кровать на кухне и ванна на крыше. Это выглядело как удар циклона «Барби»: повсюду разбросанная одежда, на полу – голые куклы. – Тара полезла в карман джинсов и что-то достала оттуда, держа это в сжатом кулаке.

– Я нашла это там, – сказала она. Потом, словно фокусник, достающий из воздуха кролика, она драматическим жестом раскрыла ладонь, на которой лежала крохотная кукольная туфелька розового цвета с высоким каблуком.

– Ты взяла это? Туфельку Барби? – спросила Реджи, с недоверием глядя на туфельку. – Но почему?

Тара пожала плечами, явно разочарованная ее реакцией, и убрала туфельку в карман.

– Я просто хотела иметь что-то для нее. Для Андреа. Нечто осязаемое и реальное. Что-то такое, что не будут считать пропавшим или украденным. Ты понимаешь?

Реджи тупо смотрела на подругу. Она не понимала.

– Обещай, что никому не скажешь, Редж. Пожалуйста.

* * *

Несколько следующих дней Чарли избегал общества Тары и занимался своим мелким бизнесом с газонокосилкой. Реджи не могла стерпеть, что они перестали встречаться, и напросилась ему в помощницы. Чарли вручил ей косу для высокой травы и выделил треть от своих заработков. Утром в среду, когда они находились перед домом Чарли и он заправлял свою косилку для первой лужайки, Реджи наконец заговорила о Таре.

– Она тебе действительно нравится, да?

Чарли не ответил. Он долил бензин в бак и завернул крышку.

– Просто я скучаю по нашим посиделкам, – продолжала Реджи. – Летние каникулы будут испорчены, если вы не начнете разговаривать друг с другом.

Она не сказала, чего ей хочется на самом деле; ее беспокоило состояние Тары. Та история с туфелькой Барби казалась… в общем, она казалась не просто странной, но, возможно, и безумной.

– Ты не понимаешь, – сказал Чарли.

– Что? Чего я не понимаю?

– Мне невыносимо находиться рядом с ней.

Реджи закусила губу.

– Кажется, я понимаю…

Чарли пренебрежительно покачал головой, словно и впрямь считал Реджи несмышленой девчонкой. Он встал и выкатил газонокосилку на улицу. Первая лужайка на сегодняшний день принадлежала вдове миссис Ларраби, которая жила за пять домов от Чарли. Реджи заправила садовый триммер и присоединилась к нему. Они трудились под треск работающих моторов; запах бензина и скошенной травы следовал за ними. Реджи обрабатывала траву по периметру дома и возле каменной стены на дальнем конце двора миссис Ларраби. Чарли ходил взад-вперед и выкашивал ровные ряды на газоне.

Когда Реджи закончила, она села и стала смотреть на Чарли. Утро было жарким, и спина Чарли намокла от пота. Реджи видела, как пот струится по его шее, которая уже хорошо загорела. Реджи представила, как касается его там, какой теплой и влажной будет его кожа, как она проведет пальцами по его подбородку, коснется кадыка и переместится в ложбинку под ним. Реджи хотелось ощутить это мягкое углубление над ключичной костью.

Миссис Ларраби вышла из дома с двумя стаканами холодного лимонада, и Чарли остановил косилку.

– Ты уже слышала? – спросила миссис Ларраби, протянув Реджи тяжелый запотевший стакан. – Сегодня утром нашли официантку из «Серебряной ложки». Бедняжку задушили, как и ту, другую девушку. Она была на лужайке перед городской библиотекой, совсем голая, если не считать повязок. Ее тело уложили рядом со статуей. – Миссис Ларраби поежилась.

Реджи ясно представила гранитный монумент в виде стопки книг и слово «Знание», выгравированное внизу. И там, в ранней утренней тени, лежало тело Кэнди.

«Как насчет поцелуйчика для Кэнди?»

* * *

Когда Реджи вернулась в «Желание Моники», она направилась по коридору на кухню. Из гостиной доносился раздраженный голос Лорен. Она говорит по телефону? Но потом Реджи услышала голос своей матери. Облегчение нахлынуло, как настоящая волна. Реджи осталась на кухне, где ее не видели, и прислушалась.

– Я этого не потерплю, – процедила Лорен. – Только не в этом доме. Если бы отец был…

– Только не начинай о том, что сказал бы отец, – предупредила Вера. – А если хочешь продолжать в том же духе, то позволь напомнить, что ты меньше всех остальных имеешь право судить меня.

– Не знаю, что…

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Можешь обзывать меня как угодно, но ты не святая, Лорен. Не думай, будто мне неизвестно, что происходит в твоем гараже.

Тут Реджи услышала недвусмысленный звук пощечины и тихое мычание.

Шаги направились к ней. Реджи лихорадочно огляделась: сможет ли она где-нибудь спрятаться? Но Лорен уже вошла на кухню.

– Реджина, – дрожащим голосом сказала тетушка. Ее лицо было очень бледным. Она была в шляпе и старом рыбацком жилете. Реджи замерла, ожидая, что произойдет дальше. Лорен секунду посмотрела на нее, потом направилась из кухни в коридор и вышла из дома. Реджи выглянула в окно и увидела, как Лорен пересекает дорожку и входит в гараж.

Что Лорен могла делать в гараже, кроме наживки для ловли форели?

Реджи прошла в гостиную и увидела мать, сидевшую на диване и прижавшую руку к щеке. На матери было блестящее голубое платье, которое Реджи раньше не видела.

– Привет, – сказала Реджи. – Ты в порядке?

– Все нормально, – ответила Вера. – Просто отлично.

Она отвела руку от щеки, на которой осталось ярко-красное пятно. Реджи отвернулась, глядя на свои теннисные туфли с налипшими обрезками травы и машинально почесывая новое ухо.

Реджи всегда была тихим ребенком, даже в присутствии других членов семьи, и причина отчасти заключалась в том, что она никогда не могла найти правильных слов. Обычно слова давались ей с трудом; они были скорее препятствиями, чем линиями связи. Лишь потом, поздно вечером, когда она прокручивала разговоры в голове, к ней приходили правильные слова. Это было как злая шутка, – слишком мало, слишком поздно.

Теперь, когда мать снова поднесла изувеченную руку к покрасневшей щеке, Реджи должна была нарушить молчание, разорвать заклятие тишины. Но когда она открыла рот и слова вывалились наружу, она осознала, что снова сделала все неправильно.

– Кэндис Жаке умерла, – сказала Реджи.

– Что? – спросила мать. Она отняла покрытую шрамами руку от лица и медленно, осторожно положила ее на колени, накрыв левой рукой.

– Сегодня утром ее тело обнаружили перед библиотекой. Ее задушили, как и Андреа Макферлин.

Когда Реджи увидела выражение лица своей матери, осознание пришло с новой силой: это реальная жизнь, и Кэндис Жаке была реальным человеком – женщиной, которая ела бургеры с луком и в конце долгой смены заворачивала кусок пирога для своей матери. Она была не персонажем новостей, а настоящим, живым и дышащим человеком. Реджи внезапно поняла, почему Тара проникла в дом Андреа Макферлин и почему унесла с собой розовую кукольную туфельку. Это было доказательством. Доказательством того, что эта женщина существовала на самом деле и была не просто цветной фотографией на первой полосе газеты «Хартфорд Экземинер».

– Боже мой, – только и сказала Вера. У нее в глазах стояли слезы. Потом она повернулась, вышла из комнаты и стала подниматься по темной деревянной лестнице их обветшавшего замка.