Текст книги "The Mitford murders. Загадочные убийства"

Глава 7

12 января 1920 г.

Вторая половина дня не сулила Гаю и Гарри никаких радостей. Солнце скрылось за горизонтом, и холод раннего вечера подступил вместе с сумерками через двадцать минут после того, как поезд доставил их к вокзалу Гастингса. Они быстро перешли по мосту на следующую платформу – поскольку им сообщили, что инцидент произошел именно на первой – и увидели, что поезд, вышедший из Лондона в пятнадцать двадцать, уже подъехал к конечной остановке. Толпу возмущенных пассажиров пересаживали в другой поезд; драму, случившуюся едва ли не у них на глазах, затмили мысли о будущих пропущенных свиданиях и остывающих ужинах.

На платформе возле последнего вагона стояла группа людей, а молодой носильщик держал открытой дверь купе. Большинство собравшихся были наглыми зеваками, но Гай сразу узнал среди них начальника станции мистера Маннинга благодаря его темно-зеленому мундиру и поблескивающей медной кокарде. Он беседовал с другим мужчиной – видимо, полицейским в шляпе. Рядом с ними, держа руки в карманах, стояли, тихо перешептываясь, трое рабочих в кепках и запыленных одеждах.

Ускорив шаг, Салливан подошел к начальнику и вмешался в его разговор с полицейским.

– Мистер Маннинг, сэр, – произнес он, как надеялся, уверенным авторитетным тоном, – мы – сержанты Салливан и Конлон Южнобережной железнодорожной полиции направления Лондон – Брайтон. Нас прислал суперинтендант Джарвис. Что здесь произошло?

Маннинг взглянул на Гая с серьезным и явно расстроенным видом. Он уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но его опередил инспектор Вайн из полиции Восточного Сассекса, который не стал даже утомлять себя представлением.

– Спасибо, сержант, но у нас всё под контролем. Санитарный транспорт уже прибыл, и медики обследуют жертву. – Пригладив указательным пальцем усы, он высокомерно кивнул Салливану.

– Все понятно, сэр. Однако нам необходимо доложить обо всем суперинтенданту, – решительно заявил Гай и направился к открытой двери купе, где дежурил станционный кондуктор.

Усы детектива-инспектора Вайна, казалось, встопорщились еще круче, когда он отступил назад, пропуская сержантов.

Напарники пристально осмотрели тесное купе, где узко направленный свет газовых ламп, похожих на усовершенствованные прожекторы, так ярко освещал место преступления, что напомнил вдруг Гаю костюмированный спектакль. Глаза его быстро освоились с тусклыми расплывчатыми силуэтами. Два санитара «скорой помощи» перекладывали на носилки какую-то женщину. На ней была меховая шубка, однако ее полы разошлись, открыв взору старомодное черное креповое платье и дорогие зашнурованные ботинки. На ее склоненной набок голове с растрепавшимися волосами и открытым ртом запеклась широкая полоса темной крови.

«Не многовато ли на сегодня подвергшихся опасности женщин?» – подумал Гай.

– Она жива? – шепотом спросил он Гарри.

– Должно быть, по-моему, – прошептал тот в ответ, – смотри!

Они увидели, как женщина подняла руку с дрожащими пальцами, словно обезглавленная курица, все еще инстинктивно ищущая свою голову. Санитары вынесли носилки из двери купе и устремились через толпу зевак.

После ухода санитаров Гай и Гарри вошли в купе.

– На полу кровь, – пораженный ужасом, произнес Салливан.

Его друг взглянул на темно-красное кровавое пятно и на место, где сидела пострадавшая пассажирка. Рядом стоял потертый кожаный чемодан, неловко перевернутая шляпка и черная дамская сумочка. Там остался также журнал «Иллюстрейтед Лондон ньюс», испачканный кровью на сгибе, словно женщина прижимала его к голове, возможно, пытаясь остановить кровь. На полу валялись разбитые очки, две части сломанного гребня и какая-то газетная страница. Гай составил перечень обнаруженных предметов – получилась весьма печальная сводка женской жизни. Он заметил еще одно большое пятно крови на стене – там, где, видимо, находилась голова пассажирки.

– Заглянем в ее сумочку, – предложил Гарри. – Может, тогда мы узнаем, кем она была. То есть попросту узнаем ее имя.

Салливан открыл сумочку: внутри лежали пустой кошелек, записная книжка с нескольким тусклыми карандашными записями, которые он не смог прочесть в сумрачном свете, обратный билет до Лондона и удостоверение личности на имя Флоренс Найтингейл Шор, квалифицированной медицинской сестры, проживающей в районе Хаммерсмит на Куин-стрит в приюте Карн-форт-лодж.

Глаза Гая испуганно расширились за стеклами очков.

– Это будет расследование убийства, – оцепенело произнес он.

– Неизвестно, – буркнул Гарри, – она ведь еще жива. Давай будем надеяться, что она выживет. Пойдем, нам пора поговорить со свидетелями.

На платформе царило смятение. Пассажиры увидели вынесенное из поезда тело, что породило волну страстных перешептываний, а одна дама упала в обморок. Мистер Маннинг вдруг осознал, что стоит в окружении инспектора Вайна, двух кондукторов из этого поезда, представившихся как Генри Дак и Джордж Уолтерс, а также Гая и Гарри. Происходило бурное обсуждение дальнейших действий, но никто, похоже, никого не слушал.

Маннинг обратился к инспектору:

– Мистер Вайн, вы заберете вещи этой женщины? Нам необходимо отправлять поезд, иначе все поезда будут опаздывать целый вечер.

– На самом деле, мистер Маннинг, ко мне следует обращаться как к инспектору по уголовным делам, – заметил Вайн. – Мне жаль огорчать вас, но этот поезд теперь является местом расследования преступления. Там нельзя ничего убирать и выносить из купе.

Гай испытал смутившее его волнение. Из-за этого нападения в воздухе повисла кисловатая раздражающая атмосфера. Неподалеку от них стояли все те же трое рабочих – теперь они молчали и просто курили, опустив головы.

Инспектор Вайн поманил к себе Салливана и Конлона.

– Мне нужно доставить эту троицу в участок. Они сели в этот поезд на пересадочной станции Полгейт, но не подняли тревоги до самого Бексхилла. Говорят, подумали сначала, что она уснула, а потом, уже подъехав к следующей станции, разглядели кровь у нее на лице. Надо доставить их по одному. Участок всего в нескольких минутах от вокзала. Но будьте осторожны, парни… Они могут оказаться нашими подозреваемыми в убийстве.

Глава 8

12 января 1920 г.

Луиза вернулась в Лондон уже в темноте, и мороз явно настроился устроить очередной долгий и холодный вечер. Девушка нащупала письмо в кармане. Понятно, что она опоздала – прошел уже целый час с половины шестого, времени назначенного собеседования, но Луиза решила, что все равно поедет в Астхолл-манор. Ей ведь нечего, совершенно нечего терять.

Воспользовавшись одолженными Гаем шиллингами, она приобрела билет на метро до станции Паддингтон – согласно инструкциям, данным в письме, ей надлежало сесть в поезд до Шиптона – и, доехав туда, купила горячего чая и кусок хлеба с маслом. Только взяв в руки кружку, девушка осознала, как замерзли ее пальцы. В общей туалетной комнате на Паддингтонском вокзале она сполоснула лицо и попыталась пригладить волосы. Элегантная дама, рядом с ней поправлявшая шляпку, бросила на нее взгляд плохо скрытого презрения.

Подойдя к выходу на платформу, Луиза с тяжелым сердцем показала пропуск, выданный ей сержантом Салливаном, но кондуктор лишь равнодушно махнул рукой, пропуская ее, и она с облегчением продолжила путь. За окнами поезда мелькала только густая чернота – Кэннон не видела даже смутных лондонских силуэтов. Обессиленная, она закрыла глаза и постаралась вздремнуть.

Ей казалось, что она проспала всего минуту, когда вдруг послышался голос проводника, объявившего, что следующая станция – Шиптон. Из поезда девушка вышла всего в семь часов вечера, но из-за безлюдья и холода казалось, что уже наступила глубокая ночь. Спустившись с платформы, Луиза увидела паб и зашла туда, чтобы узнать, как добраться до Астхолл-манора.

Старики возле барной стойки окинули ее насмешливыми взглядами.

– А что вам там понадобилось? – спросил владелец паба.

– Я приехала наниматься на работу, – ответила Луиза, мгновенно уловив ситуацию. – Прошу вас, пожалуйста, может, вы подскажете мне, как туда добраться?

– Не поздновато ли для собеседования?

– Прошу вас, – повторила Кэннон. – Не могли бы вы просто подсказать мне нужную дорогу?

Старый фермер, допив остатки эля, сказал, что подвезет ее почти до места – ему все равно пора домой на ужин. Он предупредил, правда, что потом ей еще придется пройти самой около получаса по темной дороге. В благодарность Луизе захотелось бухнуться на колени, но она взяла себя в руки и сдержанно сказала:

– Благодарю вас.

Когда фермер высадил ее, на небе сгустились тучи и на землю упали первые капли дождя. Луиза подумала переждать дождь под деревом, но осознала, что тогда доберется до усадьбы совсем поздно. В иной сезон Кэннон могла бы переждать до утра на улице, но в январе было слишком морозно. Но, по крайней мере, от холода она перестала думать о ноющей лодыжке. Пытаясь согреть пальцы собственным дыханием, девушка как можно быстрее пошла по дороге, держась ближе к середине, подальше от странных теней, которые, казалось, прятались за зелеными изгородями и порой пугали ее. Мимо проехала пара машин – гудки их клаксонов заставили ее отскочить на обочину, а лучи фар высветили на мгновение поблескивающие струи падающего дождя.

Наконец – бог знает через сколько времени – Луиза увидела впереди длинную каменную стену с арочным проемом и железными воротами, которые и велел ей искать фермер. Он подсказал также, что идти лучше со стороны деревни – тогда она попадет к задней стороне особняка. Очевидно, старик понял, что она не собиралась стучать в парадную дверь.

После ее робкого стука задняя дверь открылась, и Луиза увидела молодую служанку в форменном синем платье с белой набивкой, белом льняном фартучке и белой шапочке из органди с отделкой из черной бархатной ленточки, едва прикрывавшей кудрявые волосы. Кэннон понимала, что эта девушка увидела промокшую замарашку в порванной шляпке и сношенных ботинках, с ослабшей бинтовой повязкой на ноге и покрасневшим от зимнего холода лицом. От бившей ее дрожи Луиза временно потеряла дар речи. Но служанка продолжала смотреть на нее вполне дружелюбно.

– Добрый вечер, – наконец, выговорила Кэннон. – Я понимаю, что опоздала, но мне назначили встречу на сегодня… У меня есть письмо от миссис Виндзор, она пригласила меня сюда по поводу работы в детской.

Достав из кармана помятый конверт с узнаваемым тиснением гербового щита, она показала его служанке.

– Ох, чтоб мне провалиться! – воскликнула та. – Уж и не знаю, что скажет миссис Виндзор… Тебе лучше поскорее войти в дом, а то там жутко холодно.

Подавив отчаянное желание разрыдаться, Луиза вошла в кухню, где ее усадили на стул около горячей дровяной печи, после чего служанка отправилась на поиски экономки. Кухарка, хлопотливо заканчивая приготовление семейного ужина, участливо взглянула на неожиданную гостью. Кэннон заметила, что до подачи блюд остались, должно быть, считаные минуты.

Вскоре на кухне появилась миссис Виндзор в таком же форменном платье и шапочке поверх красиво уложенных волос, черноту которых подчеркивало несколько серебристых прядей. С суровым видом она подошла к Луизе, мгновенно вставшей при ее приближении и невольно покачнувшейся от внезапной слабости.

– Луиза Кэннон? – спросила миссис Виндзор, не подав ей руки.

– Да, мадам, – ответила Луиза. – Я понимаю, что выгляжу…

– Боюсь, что бы с вами ни приключилось, – прервав ее, заявила экономка, – я не могу позволить вам встретиться с ее милостью. Вам придется вернуться домой. Мне жаль, мисс Кэннон, но я уверена, вы поймете.

Луиза вспыхнула от стыда и молча кивнула. Говорить что-то, видимо, не имело смысла. Миссис Виндзор удалилась из кухни, по пути бросив кухарке, что она идет приглашать господ в столовую.

Провожая ее взглядом, Кэннон вдруг обнаружила, что не в силах даже сдвинуться с места. Она взглянула на дождь, барабанивший в окно, осознав, что он стал гораздо сильнее, а кухарка продолжала суетиться, выставляя на стол тарелки и помешивая что-то в огромной кастрюле, распространявшей восхитительный запах. Луиза сразу почувствовала пустоту в животе и сухость в горле.

– Давай-ка, иди посиди здесь, – сказала ей служанка, – чтобы не мешаться пока под ногами у миссис Стоби. Меня зовут Ада. Тебе не придется прямо так уходить. Вот поужинаешь, а потом мы посмотрим, что можно сделать.

Оцепеневшая Луиза позволила отвести себя к скамейке в углу кухни. Она сжалась там в уголке, пытаясь стать как можно менее заметной, и смотрела, как кухарка и ее помощница сервируют блюда. Миссис Виндзор, заглянув по какой-то надобности в кухню еще раз, заметила ее, но промолчала.

Закончив все приготовления, миссис Стоби положила Луизе тушеного мяса и поставила тарелку на стол, пригласив девушку поесть. Никто не сделал ей ничего плохого, но она чувствовала себя бездомной кошкой, которой налили молочка перед тем, как выгнать обратно на улицу. И все-таки чисто по-человечески ей стало лучше – замерзшие пальцы на ногах слегка отогрелись, начала подсыхать промокшая одежда… Увы, это не отменяло ее туманного будущего, и она совершенно не представляла, что ей делать дальше.

Пока Луиза, сидя за столом, старалась тихонько собрать ложкой остатки подливки, в кухню вошла девушка с длинными темными волосами и поразительно зелеными глазами. Нэнси.

– Миссис Стоби, будьте добры, нянюшке захотелось порадовать нас горячим шоколадом и… – Она запнулась, увидев Луизу. – Так вы приехали!

Кэннон поспешно встала, царапнув ножками стула по плиточному полу.

– Да, приехала.

К ее изумлению, Нэнси весело рассмеялась.

– Боже мой, ну и переполох же тут поднялся из-за вас! Старина Хупер съездил на станцию и не нашел вас там! Что с вами случилось? Я даже забеспокоилась, – девушка продолжала тараторить с бешеной скоростью, – поскольку сама предложила нанять вас. Но теперь я так рада, что вы все-таки появились. Рассказывайте же!

– В общем, я… – начала Луиза, с трудом представляя, что собирается рассказать.

Услышав, что она стала причиной неловкости для Нэнси, Кэннон захотела по-детски спрятаться под столом и сидеть там, пока все не уйдут. Едва она успела начать объяснения, как кухарка прервала ее, напомнив мисс Митфорд о ее собственном поручении и жестом предложив Луизе сесть обратно за стол. Глядя на отвернувшуюся кухарку, Нэнси закатила глаза, но не стала продолжать расспросы. «На ее лице отражаются живые эмоции, – подумала Луиза, – какая-то жажда… непонятное, но сильное желание какой-то новизны». Она сама не раз испытывала нечто подобное.

– Вы уже виделись с Мав? То есть с моей матерью, леди Редесдейл? Она сейчас ужинает, поэтому, наверное, еще нет. А потом будет уже поздновато… Может быть, завтра? У вас есть где переночевать? – Нэнси выдвинула стул и, усевшись напротив Луизы, серьезно взглянула на нее.

Миссис Стоби неодобрительно кашлянула, но продолжила следить за закипающим молоком.

Луиза вдруг осознала, что за дверью кухни находится еще целый огромный дом. Она сроду не бывала в таких больших домах, где счастливо жили вместе процветающие семьи. Ей вспомнились слова Дженни об этой семье, написанные в том письме, где она прислала ей их адрес, – пять девочек, один мальчик и еще один ребенок на подходе. Родители, лорд и леди, и нянюшка в детской. Детская! Когда Луиза с матерью забирали в стирку белье у миссис Шавелтон, их редко допускали дальше прихожей задней двери, поэтому большие дома она видела только на картинках: красивые картины на стенах, обитые шелком диваны с пухлыми подушками, толстые мягкие ковры и камины с пылающими дровами… На стене холла – зеркало в золоченой раме, и повсюду вазы со свежесрезанными цветами из сада. И вот сейчас перед ней сидит юная обитательница такого дома с аккуратно причесанными волосами, в платье с бархатным воротничком и вязаном кардигане. Мысль о том, что Луиза могла стать частью этого дома даже на мгновение, казалась откровенно невероятной. С таким же успехом она могла мечтать работать в Букингемском дворце. Лучше уже ей уйти отсюда, и поскорее.

Кэннон резко встала и взяла со стола свою шляпку, пытаясь скрыть порванный край.

– Простите, мисс, – сказала она, – видимо, мне пора уходить.

Отойдя от стола, девушка поблагодарила кухарку, и прежде чем кто-то смог опомниться и что-то сказать, открыла заднюю дверь и вышла из дома. Ее вновь встретил холод и еще сильнее припустивший дождь. Она еще не решила, куда может пойти, но подумала, что та же дорога приведет ее обратно к станции, где, по крайней мере, можно будет найти крышу над головой. А утром ей придется стащить немного денег, чтобы купить билет на обратный поезд. От мысли о том, кто будет ждать ее дома, Луизе стало дурно, но она продолжала идти вперед, борясь с пронизывающим ветром. По щекам ее струились слезы. Если б не было матери, Кэннон предпочла бы улечься в придорожной канаве и ждать смерти.

Она успела пройти всего несколько минут и еще огибала каменную стену, когда услышала, что кто-то зовет ее по имени. Обернувшись, Луиза увидела, что по дороге за ней бежит Нэнси, натянув кардиган на голову в довольно тщетной попытке уберечься от дождя. Кэннон остановилась и замерла, не способная поверить случившемуся, пока Митфорд не догнала ее.

– Почему вы так долго не останавливались? Я зову и зову вас! – переведя дух, воскликнула Нэнси.

– Простите, – ошеломленно произнесла Луиза.

– Пошли обратно, – сказала молодая обитательница роскошного дома. – Вы сможете переночевать у нас. Я убедила миссис Виндзор, что вы будете выглядеть гораздо лучше, приняв ванну и выспавшись. Тогда утром вы нормально встретитесь с леди Редесдейл. Пошли скорей. Тут льет как из ведра, и я уже замерзаю.

Неспособная до конца поверить своему счастью, Луиза поплелась обратно рядом с Нэнси, слушая болтовню девушки, говорившей ей, как глупо с их стороны было бы отпустить ее в такой отвратительный вечер. Не похоже было, что этой семье удалось найти среди местных жителей подходящую прислугу, и они, видимо, уже отчаялись найти ее.

– Не для меня, разумеется, мне уже шестнадцать лет, – продолжала трещать Нэнси точно заведенная, – но моей сестре Пэм еще только тринадцать, и она до сих пор играет в куклы. Дирлинг исполнилось десять, а Бобо – пять лет, Дэкке пока всего три года, а Тому уже одиннадцать, но он учится в школе. Да еще леди Редесдейл опять в ожидании малыша. Она уверена, что у нас появится братик. Его собираются назвать Полом. Потому-то нам и нужна помощница в детскую… Бедной старой нянюшке Блор не справиться одной.

– Какие забавные имена! – невольно вырвалось у Луизы, но она тут же прикусила язык. Она вовсе не собиралась высказывать свое мнение. Просто от полнейшего радостного облегчения ей хотелось смеяться, смеяться по любому поводу.

Нэнси хихикнула.

– Ой, разумеется, это не настоящие имена! Просто все мы здесь редко ими пользуемся. Мав и Пав – то есть леди Редесдейл и лорд Редесдейл – называют меня Коко, потому что, когда я только родилась, мои черные волосы напомнили им императорского палача из Японии. Вы быстро привыкнете и всё поймете.

– Надеюсь, – сказала Луиза.

– Сколько вам лет? – вдруг спросила Митфорд, когда свернули обратно на подъездную аллею.

– Восемнадцать, – ответила Кэннон.

– Тогда мы подружимся, – уверенно заявила Нэнси и, когда они вновь оказались возле задней двери, спросила: – А вы сможете начать работать у нас прямо завтра? Ой, вон идет миссис Виндзор! Мне лучше побыстрее смыться. Увидимся позже! – И, подмигнув Луизе, она убежала.

* * *

Приняв вечером ванну и причесавшись, Луиза проспала ночь в свободной спальне для прислуги, а утром обнаружила, что ее одежда чудесным образом почищена и высушена. Когда она должным образом оделась и привела себя в порядок, ее отвели в малую столовую для встречи с леди Редесдейл, сидевшей на бледно-розовой софе. Кэннон нервно дрожала, понимая при этом, что у нее есть только один шанс. Ей необходимо получить эту работу.

Последовала череда быстрых вопросов, касающихся ее имени, возраста и образования, и уточнений по поводу опыта ее работы в семье Шавелтон, о которой Луиза упоминала в своем сопроводительном письме. Кэннон смогла правильно ответить на вопросы об именах и возрасте детей, упоминаемых слугами на кухне, и менее честно поведала о том, как ежедневно водила их гулять в Кенсингтон-гарденз и чинила их одежду.

– Мне следовало бы написать миссис Шавелтон, выяснить ее рекомендации, – заметила леди Редесдейл, отчего в голове Луизы прозвенел тревожный колокольчик, – но за вас поручилась Дженни, невестка миссис Роупер, так что, возможно, этого пока достаточно. Нам сейчас срочно нужна новая прислуга, как вы понимаете.

Луиза просто кивнула, опасаясь, что голос может сорваться и подвести ее.

– К слову сказать, когда вы сможете начать работать? – продолжила леди Редесдейл.

– Сегодня, миледи.

– Сегодня? – Хозяйка дома пристально взглянула на девушку. – Разве вы уже привезли с собой чемодан? Это было бы несколько преждевременно.

– Нет, миледи, я пока не привезла никаких вещей.

– То есть у вас с собой ничего нет?

– Нет. Но мне ничего не нужно.

– Странно, обычно люди нуждаются в каких-то мелочах, – заметила леди Редесдейл.

– Возможно, через неделю-другую я смогу съездить домой и привезти кое-что из своих вещей, – сказала Луиза.

Ей не хотелось, чтобы ее новая госпожа заподозрила, что она попросту сбежала из дома. Хотя, вероятно, ей следовало подумать об этом раньше.

– Да, полагаю, сможете. Не могу отрицать, что нам сейчас крайне нужна помощь. – Женщина показала на свой округлившийся живот, хорошо скрытый под складками просторного платья. – Мы примем вас на недельный испытательный срок. Если нянюшка Блор и миссис Виндзор будут довольны вашей работой, то каждую среду и каждое второе воскресенье с четырех часов дня у вас будут выходные дни. Вы должны будете возвращаться к десяти часам вечера, иначе миссис Виндзор хватит удар. Я буду платить вам первого числа каждого месяца. Один фунт.

– Благодарю вас, миледи, – пролепетала Луиза, стараясь не расплыться в улыбке, словно уличный торговец, удачно сбывший товар, и слегка присела в реверансе.

– В реверансах нет ни малейшей необходимости, – заметила леди Редесдейл, потянув за шнур колокольчика. – Я же не королева. Миссис Виндзор отведет вас наверх к нянюшке Блор, а нянюшка уже покажет вам все необходимое. Надеюсь, мы еще увидимся в пять часов, когда дети обычно спускаются к чаю. – И она отпустила Луизу легким кивком.

«Вот так удача! – подумала девушка. – Теперь изменится вся моя жизнь».