Текст книги "Сладостное заблуждение [Сладостное отступление]"

Глава 3

Калитка в дальнем конце сада выходила на пыльную дорогу, которая, петляя между чахлыми кустами живой изгороди, вела к небольшому ручью, превратившемуся за несколько засушливых недель в маленький вялый ручеек. Абби давно уже завела привычку по вечерам после полива цветов прогуливаться вдоль этой дороги босиком, и Илайджа каждый вечер степенно вышагивал рядом с ней.

Этот ежедневный ритуал омрачал глубокий ров с перекинутой когда-то через него деревянной решеткой для скота. Ров этот служил как бы границей луга, но Абби казалось, что он был вырыт здесь специально, чтобы стать преградой между ней и ручьем. Ребенком она очень боялась этого места, в ее воспоминаниях оно было связано с какой-то давно забытой историей, где говорилось о том, что там, на дне, притаилось нечто скользкое и ужасное и ждет, когда маленькая ножка поскользнется на бревне. Она вспоминала, что, гуляя здесь с отцом, очень нервничала, подходя к этому месту, и всегда настаивала на том, чтобы отец переносил ее через ров на руках. Даже сейчас, по прошествии стольких лет, воспоминание об этих сильных и ласковых руках было живо в ее памяти.

Конечно, уговаривала себя Абби, я уже взрослая женщина и твердо знаю, что там, внизу под бревнами, ничего нет. Несмотря на смутное ощущение стыда за свой нелепый, какой-то детский страх, она, подходя ко рву, все равно заглядывала под бревна, как бы проверяя, не притаился ли кто там, хотя и делала это с наигранно беспечным видом.

В этот вечер, прежде чем отправиться на прогулку, Абби удостоила Ника обычным приветствием – сдержанно кивнула ему. Пыль на дороге была мягкая и теплая и сразу забилась между пальцам» босых ног. Это ощущение напоминало ей о бесчисленных детских прогулках. Как всегда, она остановилась перед рвом в нерешительности и осторожно заглянула вниз, содрогнувшись от мысли, что однажды там действительно что-нибудь окажется.

Во рву копошилась масса маленьких коричневых лягушек. Абби скорчила гримасу от чувства гадливости, охватившего ее, и уже собралась перейти ров, как что-то вдруг остановило ее и заставило заглянуть вниз еще раз. Присмотревшись получше, она увидела, что лягушки громоздятся друг на друге. Большинство лежало неподвижно, а наиболее решительные экземпляры предпринимали отчаянные, но безнадежные попытки преодолеть стену рва и выбраться наружу.

Вероятнее всего, они попали в ловушку, и, если она им не поможет, думала Абби, они все погибнут. Ей вовсе не нравилась мысль о том, что весь остаток лета, отправляясь на свою вечернюю прогулку, она каждый раз будет проходить над сотнями маленьких лягушачьих тел.

Она опустилась на колени и просунула руку между бревнами. Все попытки дотянуться до дна были тщетны, и тогда она легла на живот, одной щекой касаясь земли, вытянув руку до предела. Сморщив лицо от усилия, она предприняла последнюю попытку, как вдруг над ее головой раздался знакомый голос, говоривший с американским акцентом.

– Вы что-то потеряли здесь? – спросил Ник с нескрываемым удивлением.

Забыв о своей неприязни к нему и обеспокоенная тем, чтобы просунуть руку вперед еще немного, Абби только пробурчала в ответ:

– Нет, нет. Это все бесполезно.

Она вытащила руку и села. Рука была красная и саднила в тех местах, где она поцарапала ее о металлические крепления бревен. Абби осторожно потерла руку.

Ник сел на корточки рядом с ней.

– Что вы там делали?

– Посмотрите сами.

Он посмотрел туда, куда она ему указывала, и присвистнул, увидев такую массу лягушек.

– Что они все там делают?

– Пытаются выбраться оттуда. Они попали в ловушку. – Абби немного пришла в себя и села на корточки. Волосы ее растрепались, и она небрежно убрала их с лица, проведя рукой по грязной щеке. – Мне кажется, они пытались добраться до воды. А ручей здесь совсем высох, и им не хватает влаги. Они либо попали сюда случайно, либо прыгнули по доброй воле, потому что им показалось, что здесь тень и прохлада, а оказалось, что они попали в ловушку. Там так же сухо, как и наверху.

На лице Ника появилось странное выражение, и Абби вдруг ясно представила себе, какое зрелище она сейчас представляет: грязное лицо, пыльная одежда, растрепанные волосы. Инстинктивно она подняла руку, чтобы вытереть грязную щеку.

– А что вы собираетесь делать, если дотянетесь до них? – спросил Ник. Он, казалось, не замечал ее смущения и разглядывал дно рва через решетку.

– Честно говоря, не знаю. Вытащить их, я полагаю.

– Что? Всех? Их же там сотни.

– У меня не было времени производить подсчеты, – отрезала Абби, возвращаясь к своему привычному тону.

Ник не обратил на нее внимания и попытался просунуть между бревнами свою руку. Но она застряла чуть ниже локтя.

– Нам нужны каминные щипцы или что-нибудь в этом роде. Нет ли у вас случайно шампуров?

– Это идея! – Абби посмотрела на него с восхищением, сожалея, что не додумалась до этого сама.

– Вот видите, я еще и сообразительный. Я полагаю, нам нужно сделать для них нечто вроде сходен, соорудить какую-нибудь наклонную плоскость, по которой они смогли бы выбраться на поверхность. Мне вовсе не нравится перспектива сидеть здесь всю ночь, пока вы будете вытаскивать их по одной.

– А вы можете? – спросила Абби с долей сомнения в голосе.

– Конечно. Если ты кинозвезда, то это вовсе не значит, что ты не умеешь даже гвоздя забить, как твой сосед или соседка, – сказал он, глядя Абби прямо в глаза.

Она рассмеялась.

– Если сказать правду, то я абсолютно беспомощна в этих делах. А вы правда можете помочь?

– Могу. – Ник поднялся и начал отряхивать пыль со своих светлых брюк. – Мне приходилось делать разные вещи, когда я был маленьким. Все, что мне нужно, – это кусок дерева и несколько гвоздей.

– Я думаю, что смогу найти все это. – Абби сделала движение, как бы собираясь подняться, и Ник подал ей руку. У него была сильная и теплая ладонь. Абби быстро выдернула свою руку и стала демонстративно отряхивать с себя пыль.

– Как вы думаете, если я принесу лейку и полью их, может быть, некоторые из них оживут?

– Вы что, очень любите лягушек? – спросил Ник, когда они шли по направлению к дому.

– Что? Нет. Они довольно противные существа.

– Вы, кажется, собирались взять на себя массу хлопот.

Абби вызывающе посмотрела на него:

– Так же как и вы. – Глаза их встретились, и оба они фыркнули от смеха.

– Не можем же мы оставить их вот так, погибать, – сказала Абби тихим голосом.

– Думаю, что не можем.

Приспособление, которое соорудил Ник, имело большой успех. Просунув несколько скрепленных друг с другом дощечек в отверстие между бревнами, они начали подталкивать наиболее активных лягушек к «трапу» с помощью щипцов для угля, найденных у Летти в сарае для садовых инструментов, и шампуров, которые нашла у себя Абби.

– Какие глупые, – ворчала Абби на лягушек, прыгающих куда угодно, только не на дощечку. – Можно подумать, они не хотят выбраться отсюда.

– Не волнуйтесь, вот эта маленькая, кажется, поняла, в чем дело.

Они сосредоточенно наблюдали, как маленькая лягушка медленно и неохотно двигалась к «трапу», и оба радостно закричали, когда Абби, взяв лягушку в руку, протащила ее через отверстие в бревнах и опустила в ведро.

– Ой. – Она потерла пальцы с отвращением. – Они ужасно неприятные на ощупь. – Ей казалось совершенно естественным, что они вот так стоят на коленях и руки их соприкасаются, когда они с помощью щипцов и шампуров стараются направить лягушек в сторону «трапа». И все же она как-то по-особому воспринимала его присутствие, твердую линяю его тела и ясные зеленые глаза, когда он поворачивался, чтобы улыбнуться ей.

Смеясь над характеристиками, которые он давал этим маленьким созданиям, Абби вдруг поняла, что больше не замечает его американского акцента. Через некоторое время они уже начали различать особенности поведения своих подопечных: одни были любознательны, другие безразличны к происходящему, были лягушки, которые прыгали с деловым видом, были и такие, которые неуклюже падали вниз, дойдя почти до самого верха. Ник прекрасно изображал каждую, говоря на разные голоса, и Абби смеялась до слез, не в состоянии остановиться.

– Никогда не думала, что получу столько удовольствия от лягушек.

Ник хитро посмотрел на нее.

– Может быть, у вас изменится мнение и об американцах тоже, – заметил он, и, не найдя сразу ответа, Абби закусила губу.

Вместе они осторожно перетащили ведро, полное лягушек, через луг к ручью. Небо уже окрасилось в темно-лиловые тона, и трава под ногами стала мягкой и прохладной от вечерней росы.

Ник опорожнил ведро, осторожно вытряхнув лягушек у самой воды, и они с Абби стояли и смотрели, как полусонные лягушки осматривали свое новое место пребывания, а затем запрыгали к воде одна за одной.

– Даже не сказали спасибо, – сказал Ник с упреком вслед лягушкам.

Абби улыбнулась и сказала:

– Спасибо.

– Черт, вы-то за что говорите мне спасибо? Я же ничего не сделал.

– Нет, сделали. – Абби села на старое бревно, которое наполовину торчало из воды. – Я бы ничего не смогла сделать одна.

Ник сел рядом и, положив руки на колени, наклонился вперед.

– Мне кажется, что большинство девушек не стали бы заниматься всей этой ерундой ради нескольких лягушек. Котята – это другое дело, но уж никак не лягушки.

В траве одиноко заквакала лягушка. Абби сказала задумчиво:

– Я думаю, что сделала это только потому, что они попали в ловушку именно здесь. Если бы это случилось в любом другом месте, я, вероятно, не стала бы вмешиваться.

– А что в этом рву такого особенного?

– Я всегда втайне побаивалась его. – Она смущенно пожала плечами. – Когда я была маленькой, мне всегда казалось, что я провалюсь сквозь эту решетку. Высунется оттуда какая-то рука, схватит меня за лодыжку и потащит вниз. – Они вдруг замолчала, заметив, как Ник старается спрятать улыбку. – Вас, видимо, никогда не мучил необъяснимый страх.

Ник открыто рассмеялся.

– Боюсь, что в детстве я был лишен такого богатого воображения. Единственное, чего я боялся в детстве, – это получить взбучку от отца. – Он замолчал, и улыбка исчезла с его лица. Неожиданно он взял Абби за руку. – Кто-то очень плохо обошелся с вами в Штатах, не так ли, Абби?

Абби оторопела от неожиданно заданного вопроса и еще больше оттого, что прикосновение его руки было теплым и ласковым. У него были красивые руки с длинными пальцами и хорошо ухоженными ногтями. Ее собственные пальцы готовы были обвиться вокруг его, но она заставила себя успокоиться, и ее рука осталась спокойно лежать в его ладони.

– Почему вы меня об этом спрашиваете? – Она с трудом узнала свой собственный голос.

– Ну, это очевидно. Чувствуется, что вы были там чем-то разочарованы. Обычно так ведут себя люди, которых сильно обидят.

Как она может рассказать о Стивене такому человеку, как Ник? Сможет ли он понять, как Стивен ослепил ее своим обаянием, подкупил ее необычайным чувством уверенности в себе, как он научил ее доверять и любить, как он же показал ей, что доверие и любовь не представляют никакой ценности и как легко их можно отбросить в сторону. Ник наверняка такой же, как и Стивен. Правда, Стивен никогда бы не стал тратить время на разговоры с людьми из маленького городка, если бы они не представляли интереса для него или его карьеры. И уж конечно, он не стал бы заниматься лягушками.

Ее рука по-прежнему лежала в его ладони. Ей казалось, что она ощущает каждый виток кожи на кончиках его пальцев.

– Я была там несчастлива, мне кажется. А может быть, я просто восприняла все несколько более болезненно, чем это того стоило? Вот и все. – Все ли? Но для Ника Карлтона вполне достаточно.

– Вас обидел какой-то парень, так ведь? – В голосе Ника прозвучали нотки, которые Абби раньше не слышала.

– Разве это такой уж редкий случай? – Абби заставила себя улыбнуться. – Боюсь, что история уж больно тривиальная.

– Звучит прямо как в одном из моих фильмов. – Видимо, Ник понял, что ей не хочется говорить на эту тему. Он отпустил ее руку и переменил тему разговора, рассказав смешную историю о съемках скучного и ужасно прозаичного фильма, где у него была маленькая роль в самом начале его карьеры. – Мне казалось тогда, что я был бесподобен в этой роли. Я считал, что это настоящий успех.

– Ну сейчас-то вы действительно добились успеха, – сказала Абби, стараясь не думать о том, как уютно было ее руке в его ладони.

Ник повернулся и посмотрел на нее. Взгляд его стал неожиданно задумчив и даже серьезен.

– Думаю, что да, – сказал он, медленно растягивая слова.

Так они и сидели молча, пока наконец комары, с наступлением прохлады вылетевшие из своих укрытий, не согнали их с этого места. В сумерках они брели к дому по лугу. Ник шел, засунув руки в карманы брюк, Абби – сложа руки на груди. Она очень хотела забыть ощущение его прикосновения. Она украдкой бросила на него взгляд и обнаружила, что он наблюдает за ней. Они оба застенчиво улыбнулись друг другу. Где-то глубоко внутри себя Абби вдруг ощутила тревожно разрастающееся тепло и поспешно отвернулась.

У калитки, положив руку на задвижку. Ник преградил ей путь.

– Абигайль!

Он стоял совсем рядом, и Абби вдруг почувствовала, что ей стало трудно дышать, сердце, казалось, вот-вот остановится.

– Да? – спросила она почти неслышно. Ник ничего не ответил, только посмотрел на нее. Абби очень хотелось, чтобы он опять прикоснулся к ней, но она ужасно боялась своей собственной ответной реакции. Она боялась, что, как только начнет двигаться, дышать, говорить, самообладание покинет ее.

Все эти переживания, видимо, отразились на ее лице, и, протянув руку. Ник только нежно погладил ее щеку и отступил от калитки.

– Спокойной ночи, – сказал он очень тихо, и этого было достаточно, чтобы Абби пришла в себя. Горькое разочарование боролось в ней с чувством облегчения, когда, пожелав ему доброй ночи, она ускользнула под спасительную крышу своего дома.

Четверть четвертого! Абби с досадой посмотрела на свои часы. Уже не в первый раз она думала о том, как было бы хорошо, если бы она могла себе позволить купить машину. Еще не один час придется ждать обратного автобуса в Стинч-Магна, а руки уже болели от тяжести сумок. День был облачным, но, несмотря на это, было душно и очень влажно. Абби сдула упавшие на глаза волосы, размяла затекшие пальцы рук, нагнулась, чтобы поднять сумки, и двинулась с ними дальше.

Было слишком душно, чтобы идти в библиотеку и дожидаться автобуса там, как она это часто делала, а ходить по магазинам уже не было сил. Придется, видимо, зайти в кафе к Хортону, нехотя решила она. Там можно было скоротать время за чашкой некрепкого чая и черствой ячменной лепешкой. Идея была не очень привлекательной. Ну почему автобусы ходят так редко? Это, пожалуй, было единственным недостатком жизни в сельской местности. Абби не любила эти свои ежемесячные поездки в Тулбури. Здесь она покупала то, что не могла купить в Стинч-Магна. Эти поездки отнимали много сил и времени, большую часть которого она бродила по улицам в ожидании автобуса.

Удрученная этими грустными мыслями, она собралась уже переходить улицу по направлению к кафе, как ее внимание привлекла афиша кинотеатра, а надпись над входом гласила: «НИК КАРЛТОН».

У нее перехватило дыхание. Одно дело, когда тебе говорят, что Ник знаменит, другое – увидеть это собственными глазами. Подчиняясь своему желанию, она остановилась у витрины, где демонстрировались кадры из фильма. Да, это был Ник! В каждом кадре. Вот он выпрыгивает из автомобиля, вот он в смокинге на светском рауте, вот он опрокинул на подушки очаровательную блондинку. Неужели это тот же человек, который помог ей спасти несчастных лягушек?

Абби взглянула на время начала следующего сеанса. Он начинался в три тридцать. Нет, она вовсе не собиралась смотреть этот фильм, и, отвернувшись от афиши, она пошла по направлению к кафе, продолжая думать о Нике. Странное чувство вызвали у нее эти фотографии. Ник на них был такой знакомый и одновременно совсем чужой. Который на них был настоящим? Искушенная кинозвезда или беспечный сосед, к присутствию которого, несмотря на то, что он был американец и его ужасные привычки безмерно раздражали ее, она, по необъяснимым причинам, уже привыкла.

Абби гнала от себя мысли о вчерашнем вечере. Ей неприятно было вспоминать, что она стояла, уставившись на него, как одна из влюбленных поклонниц, и от близости его у нее кружилась голова.

На нее, видимо, подействовал тот теплый летний вечер. Ей определенно не нравился этот человек, она… ну просто она уже привыкла к нему. Вот и все.

У входа в кафе она остановилась в нерешительности. А что, если взять и посмотреть, как он выглядит на экране? Если у Хортона много народу, как это часто бывает, она вынуждена будет пойти в кино, чтобы хоть где-то посидеть. Резко, с совершенно ненужной силой, она открыла дверь кафе.

В зале было полно свободных мест. Решительным шагом Абби вышла из кафе и направилась к кинотеатру. Встав у афиши, она заново начала изучать сеансы. Три тридцать. Сеанс начнется с минуты на минуту.

Немолодая пара прошла мимо нее и вошла в кинотеатр. Абби непроизвольно оглянулась. В конце концов, должна же она иметь представление о том, что идет на экране, тем более о фильмах Ника Карлтона. Правда, меньше всего ей хотелось, чтобы кто-нибудь увидел ее сейчас здесь, у кинотеатра. Но вокруг не было ни одного знакомого лица.

Нет, она все же пойдет в кафе и выпьет чаю. Подняв свои сумки еще раз, она сделала несколько шагов, заколебалась, поставила сумки обратно на тротуар, подняла и поставила их снова. «Ради всего святого», – сказала она себе и, недолго думая, схватив свои сумки, прямиком направилась в кинотеатр.

Два часа спустя, щурясь от яркого дневного света, Абби вышла из кинотеатра. Обычная дневная суета. Тулбури казалась ей ужасно нелепой в сравнении с захватывающим сюжетом фильма, и она немного растерялась, почувствовав себя сбитой с толку. Она так давно не была в кино, что совершенно забыла, какое воздействие может оказывать большой экран. Весь фильм Ник Карлтон всецело господствовал на экране, и под конец у Абби даже возникло ощущение, что и она полностью находится во власти его личности. Ничто в этом киногерое не напоминало ей ее неугомонного соседа. Она настолько была во власти увиденного на экране, что абсолютно забыла обо всем: о Нике Карлтоне, о Стинч-Магна, о своих планах. Стоя на ступеньках кинотеатра, она пыталась сосредоточиться и прийти в себя. Рядом просигналила машина, но Абби даже не услышала гудка, мысли ее были далеко отсюда. Она подхватила свои сумки и медленно пошла вдоль по улице. До автобуса оставалось еще достаточно времени. Вокруг все казалось каким-то скучным и серым, а ей так хотелось хоть немножко продлить это состояние возбуждения и взволнованности. Может быть, действительно она еще слишком молода, чтобы похоронить себя в глухой провинции, деля время между магазинами и местными сплетнями? Все это показалось ей таким скучным.

Гудок машины, неожиданно раздавшийся рядом, отвлек ее от этих мыслей.

– Абигайль! Абигайль Смит! Абби смущенно обернулась.

– Идите сюда! – Это был Ник Карлтон собственной персоной. Он высунулся из машины, одна рука его небрежно лежала на руле, другой он звал ее к себе. В ярко-красной тенниске, которая подчеркивала смуглость его кожи, он, казалось, только что сошел с экрана, и в какой-то момент Абби показалось, что все это плод ее воображения. На фоне снующих взад и вперед деловых малолитражек и фургонов его машина выглядела каким-то чужеродным предметом, да и сам Ник казался здесь чужеземцем.

Чувствуя себя еще больше сбитой с толку этим причудливым смешением действительности и кино, Абби не нашла ничего лучшего, как поставить свои сумки с покупками на землю и подождать, пока все встанет на свои места.

С удивительной беспечностью Ник пересек двойную желтую линию и, плавно затормозив у края тротуара, выключил мотор и вышел из машины.

– Здесь нельзя останавливаться. Здесь же двойная желтая линия. – Не в состоянии понять, что происходит, Абби сосредоточилась на этой детали.

– Вы очень заботливы, Абигайль. Но я не собираюсь здесь долго задерживаться. Я только хотел предложить подвезти вас. Вы куда направляетесь?

– Домой, – ответила Абби с некоторой поспешностью. – Со мной все в порядке, не беспокойтесь.

– Никакого беспокойства. Я тоже еду домой. Уголком глаза Абби видела осуждающие взгляды водителей, вынужденных объезжать стоящий у тротуара «роллс-ройс». К тому же к ним приближался автоинспектор.

– Пожалуйста, я не… – пролепетала Абби.

– Это ваша машина, сэр? – Автоинспектор была крупная, сурового вида женщина лет сорока с лишним, но Ник одарил ее одной из своих ослепительных улыбок, и взгляд ее стал мягче.

– Да, да, я знаю, что здесь нельзя останавливаться, но я не мог проехать мимо, видя, как Абигайль тащит все эти тяжелые сумки.

Все это так отвратительно, подумала Абби, а эта женщина слушает всю эту болтовню. Он даже оставил ей свой автограф на книжке со штрафными талонами. Эта беспечность, обаяние и самоуверенность Ника всколыхнули горькие воспоминания о Стивене. Как легко все дается таким людям! Воспоминания о Стивене привели ее в чувство, и она повернулась, чтобы уйти. Но Ник опередил ее.

– Мы, пожалуй, поедем, пока вы нас не оштрафовали, инспектор.

Озадачив своим заявлением инспектора. Ник выхватил сумки у Абби из рук и бросил их на заднее сиденье.

– Давайте, Абби, садитесь!

– Но, послушайте, я вовсе не собиралась… В следующий момент сильные руки Ника подхватили ее и, бесцеремонно подняв, усадили на переднее сиденье через открытый верх машины. Подарив прощальную улыбку инспектору, которая с нескрываемой завистью смотрела на Абби, он легко прыгнул через закрытую дверцу на сиденье рядом, включил мотор, и машина тронулась, прежде чем Абби успела прийти в себя.