Текст книги "Любовь в Люксембурге"

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В первые мгновения Тэффи не поверила своим ушам. Она зажмурилась и покачала головой, но, когда открыла глаза, ничто не изменилось. Машина по-прежнему стояла у тротуара, обтекаемой формы велосипед Поля все так же был прикреплен к крыше, подтверждая, что они на самом деле были в том заснеженном лесу, были близки, как никогда…

При этом воспоминании она содрогнулась от боли. Совсем недавно в этой машине Поль говорил об их общем будущем. Сейчас же он отдал ее место женщине, имевшей на него гораздо больше прав, женщине, которая всегда теперь будет рядом с ним.

Тэффи посмотрела в сторону машины. Клодия молча сидела на переднем сиденье, а Поль раздраженным голосом говорил что-то на своем родном языке ее спутнице, отвечающей ему в том же тоне.

Это его мать, поняла Тэффи. Наверняка он злится, что она проговорилась и выдала мне его планы.

Конечно, его мать должна была заботиться о матери его ребенка. И Клодия жила все это время в Федеранже? Не поэтому ли Поль отказывался о ней говорить и всегда ездил домой один?

Неудивительно, что он не приглашал туда меня, сказала себе Тэффи, боль от этой мысли пронзила ее, как ослепляющий лазерный луч. Понятно, почему он никогда не рассказывал о Федеранже и о своем намерении поселиться там.

Даже сегодня, несмотря на взаимопонимание, которое установилось между ними, Поль избегал этой темы, подтвердив свое двуличие. Да, теперь она убедилась в его двуличии, и несмотря на то, что прозрение ранило ее чувства, оно помогло ей в конце концов понять жестокого, эгоистичного, холодного интригана, каким был на самом деле Поль Сейлер.

А вот теперь он оборвал сердитые реплики своей матери, захлопнув дверцу машины. Он стучится в окно со стороны Клодии и, когда стекло опускается, шепчет ей что-то интимное…

Я не в силах на это смотреть, подумала Тэффи. Мне надо уйти.

Но она не смогла. Тем более что Поль быстро пересек улицу и очутился рядом, как обычно заполнив собой весь ее мир. Его вероломные глаза мрачно мерцали в свете уличных фонарей, но гибкая фигура все еще завораживала Тэффи своими движениями, она вспомнила, как весело подшучивала над его свитером с геральдическим львом. И его растрепанные черные волосы, упавшие на лоб, все еще очаровывали ее.

– Где она? – Собственный голос глухо отдавался в ушах Тэффи. – Где твоя шапочка?

– Что? – Поль нахмурился, новые тени легли на лоб. – Какого черта…

– Ну да, ты снял ее в машине. Ты бросил ее на заднее сиденье. – Тэффи заставила себя посмотреть в лицо правде, открывшейся ей только что. – Думаю, я для тебя всегда находилась там. На заднем сиденье…

– Мне некогда выяснять отношения. – Низкий голос стал громче. – У Клодии начались схватки. Моя мать собиралась вызвать «скорую», но тут заметила, что я приехал.

– Почему здесь? – тупо задала Тэффи вопрос. – Почему она не рожает ребенка там, где его дом, в Федеранже?

Она умолкла, потому что мать Поля опустила окно и что-то крикнула резким голосом. Поль что-то рявкнул в ответ и снова повернулся к Тэффи:

– При чем тут Федеранж? Она наблюдается в здешней больнице уже пять месяцев, с тех пор как они помогли ей сохранить ребенка.

– Вот, значит, что с ней было. Угроза выкидыша. – Тэффи горько вздохнула. – И ты все знал.

– Знал, потому что в ту самую ночь она мне об этом сказала. Ох уж эти женщины! – Он вовсе не выглядел виноватым, говорил с раздражением. – Ей было наплевать на беременность четыре месяца, а потом свет клином сошелся на этом ребенке.

– Та ночь была событием для нас обоих, не правда ли? – Тэффи заговорила, чтобы приглушить боль. – Я потеряла невинность, а ты обнаружил, что станешь отцом…

– Что? – Поль нетерпеливо прервал ее. – Надеюсь, мне не надо убеждать хотя бы тебя в том, что это не мой ребенок?

– Не надо? По-моему, именно это тебе и следует сделать. Убедить меня, а потом поехать туда и присутствовать при родах.

– Меня там не будет, – яростно оборвал он Тэффи. – Я уж постараюсь не пойти дальше приемного покоя.

– Конечно, это не мое дело, – продолжала Тэффи, – но, если она здесь, почему ты звонил в Федеранж?

– Потому, что она находилась там до сегодняшнего вечера, когда настояла на том, чтобы приехать сюда, – объяснил Поль спокойно, как будто он был совершенно непричастен к этой беременности. – Как выяснилось, она была права.

Сегодня вечером. Так, значит, пока Поль и Тэффи занимались любовью в лесу, Клодия укладывала чемоданчик, собираясь в больницу.

– Почему ты был не с ней? – Тэффи все больше и больше расстраивалась. – Вся эта ситуация ужасна, но хуже всего то, что ты был со мной, когда ей была нужна твоя поддержка.

– Говорю тебе еще раз, Тэффи, – он бросил торопливый взгляд в сторону машины, – это не мой ребенок!

– Значит, твоя мать сказала неправду? – Тэффи не могла встретиться взглядом с его лживыми глазами. – Должно быть, вероломство передается по наследству.

– Прекрати! Прекрати сейчас же! – Вспышка его гнева привлекла внимание женщин в машине. – Я не лжец, и моя мать тоже не лгунья, – добавил он, понизив голос. – Она просто все всегда знает лучше других.

– Тогда почему она так уверена?

– Очень просто. – Золотая корона и клыки льва блеснули, когда Поль нетерпеливо передернул плечами. – Если мужчина приводит домой красивую беременную женщину…

– Красивую, – повторила Тэффи уныло. – Беременную. В твой дом, куда ты ни разу не приводил меня.

– Как я мог, когда моя мать прилагала все усилия, чтобы женить меня на Клодии до рождения ребенка?

Женить. Тэффи крепко обхватила себя за плечи. Она пыталась не думать об этом, не надеяться, что это когда-нибудь произойдет с ней, и вот он так непринужденно заявляет о женитьбе на другой женщине.

– И ты… – Она помедлила и, заикаясь, произнесла: – Ты ж-женился?

– Боже, дай мне силы!.. Ты действительно думаешь, что какая-нибудь женщина, даже если это моя мать, может заставить меня…

– Так вот почему ты еще не ж-женился на Клодии? Чтобы показать, кто главный?

– Идиотка! Как будто я когда-нибудь…

– Или ты не веришь, что ребенок твой? Может быть, она тоже говорит неправду? Говорят, рыбак рыбака видит издалека…

– Тэффи, клянусь, если ты еще раз назовешь меня лжецом… – Поль намеревался изо всех сил встряхнуть ее за плечи, но вовремя остановился и продолжал сдержанным сердитым голосом: – Ты похожа на мою мать. Судишь о том, чего не знаешь. Я никогда не лгал тебе, даже тогда…

– Даже тогда, когда сказал мне, что свободен от обязательств, хотя все было наоборот? – Она вспомнила свой нелепый вопрос, перед тем как они впервые… нет, она не могла об этом думать. – Это было прямой ложью. Но чаще ты просто искажал правду. Например, когда убеждал меня, что Клодия для тебя ничего не значит.

– Я никогда не пытался тебя в этом убедить. С какой стати, ведь мы были…

Он запнулся, щадя ее чувства, но Тэффи в жалости больше не нуждалась. В приступе самоистязания она закончила его фразу:

– Ведь вы были любовниками?

– Нет!

– Поль, – слабым голосом позвала Клодия, – извини, но нам надо торопиться.

– Все в порядке, – вежливо ответила Тэффи. – Я его больше не задерживаю. – Она сама поразилась, услышав собственный голос, звучавший ласково и ободряюще, но Клодия казалась такой маленькой и испуганной…

– Иду, моя красавица. – Поль взглянул на Тэффи. – Ты видишь, в каком она состоянии? Если когда-нибудь женщина нуждалась в поддержке…

– Замолчи! – Услышав его заботливый тон, нежное «моя красавица», Тэффи вдруг ощутила страшную усталость. – Возвращайся туда, там твое место.

– Ну хватит! – Поль ладонью закрыл ей рот. – Ты не осознаешь, что говоришь.

– Ошибаешься. – Тэффи отстранилась от его пахнущей тимьяном руки. – На этот раз я точно знаю, что говорю и даже что делаю.

– Послушай, Тэффи, – начал он настойчиво, – даю тебе слово…

– Не надо. – Она устремила взгляд на пустынную заснеженную улицу. – Не думаю, что твое слово Чего-либо стоит.

– Иди домой, я приеду позже, – велел он, как если бы еще имел на это право. – Мы больше не можем сейчас разговаривать, но…

– Но что?! – Она отпрянула в сторону. – Если твоя собственная мать тебе не верит, то почему должна я?

– Потому, что я говорю правду, ты, маленькая…

– Прошу тебя, Поль, – снова позвала Клодия. – Пожалуйста!

Ее умоляющий тон заставил его прерваться на полуслове. Он бросился через тротуар и вскочил в машину. Мотор заурчал, шины взвизгнули на повороте, и Поль Сейлер, его мать, его любовница и его будущий ребенок исчезли за углом.

Вот и все, поняла Тэффи. Все кончено.

Однажды она примирится с тем, что произошло. Но пока это время не наступит, она не вернется к себе в квартиру, как велел ей Поль. А может быть, не вернется туда вообще, – в дом, где столь многое напоминало о живших там до нее его женщинах.

Возможно, он еще и с Аннет Уоррен встречается, размышляла Тэффи. Откуда мне знать? В сущности, я его совсем не знаю.

Так что же ей делать сейчас? Может быть, пойти к Кендре? Но, представив себе, как Кендра начнет повторять до бесконечности «я тебя предупреждала», «забудь его» и «он тебя не стоит», Тэффи бросилась в противоположном направлении.

Я все это и так знаю, вздохнула она, хлюпая ботинками по раскисшему снегу. Не хочу услышать, как кто-нибудь другой произнесет это вслух. Не хочу. И, засунув руки в карманы, Тэффи побрела по улицам, которые в этот ранний субботний вечер были забиты машинами, но ей казались унылыми и пустыми.

Неудивительно, что он был так осторожен, занимаясь сексом, подумала она, оказавшись на Красном Мосту. Он не мог допустить еще одной ошибки. Не меня он защищал, а себя.

Так было до сегодняшнего вечера. Ее сердце встрепенулось, когда она вспомнила волну наслаждения, захлестнувшую ее в лесу, но Тэффи мрачно задумалась о возможных последствиях. Если станет ясно, что она беременна, то она никогда не сообщит ему об этом. Она уедет домой…

В любом случае я уеду домой, решила Тэффи, бредя куда глаза глядят. Меня ничто здесь не удерживает. Я ненавижу его и все, что связано с ним, все места, где мы были вдвоем…

Снова пошел снег. Белые хлопья падали на ее свитер, таяли и впитывались в белье, стекали по шее; ноги тоже промокли насквозь, пока она медленно шла по узким извилистым улочкам между высоких старых домов.

– Так вот, значит, куда я направлялась, – вслух произнесла Тэффи, глядя на мокрые пальцы, доставшие из промокшего кармана ключ, который она с гордостью приняла из рук Поля как знак доверия пять месяцев назад.

Лучше бы я выкинула его в Альзет, подумала она, а когда вошла, решила, что еще не поздно: она может выкинуть ключ из окна.

Тэффи зажгла свет в прихожей. Олениха с олененком все так же паслись у двери, белки по-прежнему собирали яблоки. Тщательно вырезанные из дерева голубки продолжали ворковать на своей ветке над вешалкой, где висели зимние пальто Тэффи и Поля.

Хотелось бы мне все здесь разбить, как он разбил мое сердце!

Она может побросать все это в реку.

Чучело пантеры утонет без следа, картины будут попорчены, деревянные животные не утонут, зато их унесет течением далеко-далеко, и он их не найдет.

– Но я не смогу так поступить, – громко заявила она, обращаясь к чернокожей девчушке и ягненку в гостиной. – Не бойтесь, мои дорогие, я не причиню вам вреда. Даже тебе, – перевела она взгляд на Венеру. – Хотя мне кажется, что ты как раз подходишь Полю как женщина: уже без одежды…

Одежда! Конечно, одежда!

Тэффи взлетела вверх по лестнице в гардеробную и бросилась открывать дверцы шкафов. Здесь, сдавшись на ее милость, висели его красивые костюмы, шелковые рубашки, мягкие свитера…

Потом аромат дикого тимьяна обволок ее, как облако, и она увидела свое платье, которое повесила сюда прошлой ночью, с завязанными вокруг него рукавами любимого пиджака Поля, «чтобы пиджак присматривал за платьем», как он выразился…

Тэффи заплакала. Всхлипывая, она схватила полную руку носовых платков, выглаженных и источающих тонкий запах тимьяна, и поплелась в спальню.

Она замерзла, устала и промокла. Хотя она знала, что не имеет права здесь находиться, потому что Поль не имел права ее сюда приглашать, она все равно направилась к огромной постели.

– Ненавижу его, – вслух сказала Тэффи, стягивая промокшие брюки, носки, белье и забираясь под прохладное покрывало, пахнущее диким тимьяном. – Я его действительно ненавижу! – повторяла она, вытирая слезы платками, оставшимися у нее в руках. – Если бы только я его так не любила…

К тому времени, когда последний, пятый платок пришел в негодность, ее глаза были настолько воспалены, что ей пришлось их закрыть. Тэффи уткнулась в мокрую подушку, свернулась калачиком под покрывалом, натянув его на обнаженные плечи, и отдалась ласковой тьме и теплу.

Но ее сны знали, чего она на самом деле хочет, и ей привиделось, что Поль снова с ней рядом, как это часто бывало наяву. Это не перешло в страстную любовную игру, но одно то, что он просто был рядом, вызывало чувство покоя и защищенности.

Как часто она вот так забывалась легким сном, когда он был рядом! И она могла верить, что он и вправду с ней, пока речные блики не заиграют на занавесках и не наступит утро…

И Поль был здесь, это был не сон. Она ощущала тепло его тела, его ладонь на плече, его ровное дыхание, шевелящее ее волосы.

Значит, сном было то, что происходило раньше. Занесенная снегом улица, женщина, носящая его ребенка, – ночной кошмар! Тэффи вздохнула и прильнула к его груди, начиная постепенно просыпаться.

Почему ее глазам больно смотреть на свет? Может быть, сегодня слишком яркое солнце? Она скользнула взглядом по разбросанной по полу одежде, увидела четыре скомканных платка, пятый притулился около подушки…

– Мерзавец! – Тэффи стряхнула с себя его руку и вскочила с кровати. – Подонок! Предатель! Негодяй!

Поль слегка вздохнул, но, казалось, и не думал просыпаться. Тэффи в ярости топнула ногой:

– Да как ты смел…

– Веди себя прилично, мышка, – пробормотал он в полусне и натянул одеяло на голову. Тэффи ошеломленно уставилась на него. Одеяла не хватило, чтобы прикрыть его всего, и сейчас сильные, гибкие ступни торчали наружу.

Тэффи потянулась сорвать с него одеяло, но остановилась. Да, он получит, что заслужил: она разбудит его и выскажет все, что о нем думает, но не сейчас. Сначала она оденется, потому что ее тело вышло из-под ее власти, а она не хотела, чтобы Поль это заметил. Она быстро натянула непросохшие брюки и футболку и подошла к окну отдернуть занавески.

Снег сверкал на подоконнике, и в солнечных лучах река блестела как серебро под бледно-голубым зимним небом. Мы могли бы покататься на лыжах или на санках. Или просто пойти погулять… Тэффи снова почувствовала волну боли, нахлынувшую на нее, и, не давая себе времени передумать, распахнула окно. Набрав полные пригоршни снега, она высыпала его на неприкрытые ступни Поля.

Первая его реакция была вполне удовлетворительной. Он резко стряхнул снег с ног, поджал их под себя, потом зарычал и рывком сел на кровати, сбросив одеяло. Широко открыв глаза, он посмотрел сначала на нее, потом на распахнутое окно, потом с растущим негодованием на тающий на простыне снег.

– Ты… ты… за что? – Он спрыгнул с кровати и попытался поймать Тэффи за руку. – Я убью тебя!

Несмотря на все ее проворство, он догнал ее и потащил к все еще распахнутому окну. Там он прижал ее к подоконнику и осыпал всю ее голову снегом.

– Прекрати, – крикнула Тэффи. – Ненавижу тебя!

Поль отпустил ее.

– Надо думать, ты таким образом просишь прощения?

– Нет, и мне не за что просить прощения. – Она откинула голову, вытряхивая из спутавшихся локонов снег. – Я просто разбудила тебя, чтобы сказать…

– Разбудила? – Он закрыл окно. – Черт, да ты едва не довела меня до сердечного приступа.

– Не смеши меня. – Тэффи без улыбки отпрянула в сторону. – У тебя нет сердца. Заявиться сюда и улечься спать рядом со мной…

– Интересно, а где мне спать, как не в собственной постели? – Он провел рукой по волосам. – Я не мог попасть сюда до четырех утра, а все из-за вас, чертовых баб.

– Как ребенок? С ним все в порядке? – спросила Тэффи, завидуя Клодии и ее материнскому счастью.

– Все отлично. – Поль зевнул и потянулся чуть ли не до потолка. – Это девочка. Слава Богу, рыжая. – Он улыбнулся. – В роду Сейлеров, слава Богу, никогда не было рыжих.

– Теперь будут.

– Не начинай все сначала. – Он опустил руки и шагнул к ней. – Когда я обнаружил тебя здесь, я подумал, что ты обрела рассудок.

– Безусловно… Оставь меня в покое!

Она отскочила назад, к стене, но это не помогло, она опять очутилась в его сильных объятиях, прижатая к любимой теплой груди. К которой она не имела права прижиматься, а он не имел права ее прижимать.

– Отпусти меня! – Тэффи хотела его ударить, но кулаки сами собой разжались, и пальцы зарылись в волосы у него на груди. Она слышала, как бьется его сердце, – ровно и спокойно, будто сердце честного человека.

– Зачем ты надела снова эти мокрые тряпки? – спросил Поль, целуя ее в лоб. – Ты, наверное, шла сюда пешком через весь город?

Она кивнула.

– Я, собственно, не собиралась идти сюда.

– Еще бы. Пойми же и ты, каково было мне – ждать рождения чужого ребенка, зная, что моя женщина сходит с ума.

Его женщина? Она не должна верить ему, не должна позволить ему снова обвести ее вокруг пальца, невзирая на сердце, радостно подпрыгнувшее и быстрее забившееся у нее в груди. Тэффи отвела его руки в стороны и глубоко вздохнула:

– Если под своей женщиной ты подразумеваешь меня, то я не сошла с ума, а, наоборот, излечилась от безумия.

– Конечно, конечно, – усмехнулся он. – С твоей стороны было очень разумно разрядить свою ярость долгой прогулкой, а потом прийти сюда и хорошенько выспаться.

Поль сел на кровать. Тэффи отскочила бы, не держи он ее так крепко за талию. Возможно, она смогла бы освободиться, ударив его по колену босой ногой, но одна мысль о том, чтобы причинить ему боль, вызвала у нее слезы. А когда он поцеловал ее в глаза – сначала в один, потом в другой, – слезы полились ручьем.

– Примерно так же я почувствовал себя, – он промокнул слезы уголком покрывала, – когда вернулся в твою квартиру и не застал тебя там.

– Отлично! Будь я там, я бы забаррикадировала дверь.

– Мне нужно многое тебе рассказать, так что сиди спокойно и слушай. Джеймсина появилась на свет около двух…

– Джеймсина? – повторила Тэффи, заинтересованная, несмотря на свою печаль. – Вы же не собираетесь назвать бедного ребенка таким именем?

– И пока мы все суетились вокруг матери и младенца, как и положено, – продолжал Поль, – Клодии приспичило, чтобы я позвонил на Аляску. Немедленно. И не уходил бы, пока не дозвонюсь.

– Аляска? Не Аризона, куда она уехала, как писали в газетах? – спросила Тэффи, заинтригованная помимо своей воли. – Кстати, кто подкинул газетчикам эту утку?

– Я. Через ее рекламного агента.

– Можно было догадаться. Еще один пример того, какой ты…

– Не говори так! – Поль зажал ей рот и не отпускал, несмотря на все ее усилия вырваться. – Так вот, Аляска отняла у меня час. Потом я отвез мою мать обратно, на что ушел остаток ночи.

Янтарно-стальные глаза внимательно смотрели на Тэффи, и он убрал свою ладонь, как будто ждал ее ответа.

– Она останется в городе на несколько дней.

– Чтобы навещать внучку?

– Думаю, она навестит Клодию и Джеймсину, но они не родственники. Даже, слава Богу, не через Ника. – Поль благодарно возвел очи горе.

– Через Ника? – Тэффи нахмурилась. – Не думал же ты, что Ник – отец ее ребенка?

– Я не знал, что и думать, а Клодия не говорила.

– Но… но он может быть твоим? – Она заглянула ему в глаза, уже сомневаясь в его вине. – Вы были любовниками?

– Никогда. – Поль медленно и торжественно покачал головой, не отрывая от нее взгляда. – Даже когда мы учились вместе в колледже, десять лет назад.

– Но… ты привез ее в Федеранж…

– Все заботятся о Клодии, ты что, забыла?..

Он искал понимания, и он его получил. Тэффи вспомнила, что Клодия всегда вела себя как обиженный ребенок, и это действовало тем сильнее, что от нее ожидали стойкости и благоразумия взрослой женщины. Ведь и она сама, Тэффи, не далее как прошлой ночью клюнула на эту удочку, несмотря на всю свою боль.

– В том числе и моя мать, – продолжал Поль. – Раз уж Клодия ей понравилась, она стала винить во всех ее бедах только меня.

– И она хотела, чтобы ты женился на Клодии. – Тэффи вспомнила кое-что из их вчерашнего разговора в лесу. – Ты говорил, что твоя мать несет тяжкий груз. Ты имел в виду, что она заботится о Клодии, а за это ты должен жениться?

– Дурочка. – Он приподнял один из ее мокрых локонов и пропустил между пальцев. – Я никогда бы не согласился на такое!

– Так ты сделал это всего лишь из дружбы?

– Дружба много значит, мышка. Мы с Клодией знакомы сто лет. Она не могла уехать, нуждалась в покое… – Он пожал плечами. – Я все устроил в понедельник после ярмарки.

Тэффи вспомнила нескончаемую пытку ожидания в тот день, постепенно тающую надежду на новую встречу с ним.

– Я подумала тогда, что ты меня бросил.

– Правда? – Поль улыбнулся знакомой иронической улыбкой. – Я подумал то же самое, когда ты сообщила, что собираешься стать исключительно деловой женщиной.

Он подшучивал над ней, и ей это нравилось, ей нравился он сам. Но нельзя допустить, чтобы он опять обвел ее вокруг пальца. А вдруг он и сейчас врет?

– Почему ты не рассказал мне все раньше, Поль?

– И ты еще спрашиваешь? – изумился он. – Потому что это была не моя тайна.

– А как тебе удалось скрыть все от Ника?

– Мне и не пришлось. Он к тому времени уже нанес бабушке свой визит вежливости. – Поль скорчил гримасу. – Вскоре после этого он уехал домой.

– Но если ты подозревал, что ребенок может быть от него…

– Все равно это был секрет Клодии. Слава Богу, теперь все, наконец, разрешилось, – добавил Поль с чувством.

– Неужели? – прервала его Тэффи. – И тебе дозволено разгласить тайну?

– Еще бы, после всех моих хлопот. – Он снова зевнул. – Теперь даже мать признает, что отец Джеймсины – Джим Грейди.

– Джим Грейди? Кто это?

– Рыжеволосый горный инженер с Аляски.

– Так это ему ты должен был позвонить?

– Он уже вылетел сюда. И надеюсь, у него хватит ума не называть дочку своим именем. – Поль подавил зевок. – А сейчас, может, забудем Клодию и ее проблемы? Иди сюда и помоги мне заснуть…

– Нет! – Тэффи сопротивлялась его попыткам привлечь ее поближе. – Ты все еще ничего не сказал о ноше, которую несет твоя мать.

– Ах, это. – Его руки задержались на вырезе ее футболки. – Она старается заставить меня сделать то, что я когда-нибудь все равно собирался сделать.

– А именно?

– Жениться на симпатичной порядочной девушке, поселиться в Федеранже и управлять виноградниками.

– Симпатичная порядочная девушка. – Тэффи вдруг почувствовала страшный холод. – Наверное, твоя мать нашла кого-нибудь еще вместо Клодии? Подругу детства, может быть?

– Как ты догадалась? – В ярком свете утреннего солнца его глаза внезапно приобрели стальной оттенок. – У одного из наших соседей есть дочь…

Тэффи больше не могла слушать.

– В любом случае между нами все кончено.

– Ты сошла с ума? – Поль потрогал ее лоб. – Температуры вроде нет. Ты вправду думаешь, что я позволю матери выбирать мне невесту?

– Если смотреть с такой точки зрения, то нет, – призналась она. – Но ты всегда делаешь то, что разумно и практично.

– Ты так считаешь? – Янтарь засветился в его взгляде, теплый и печальный. – Ты считаешь, разумный и практичный человек добровольно согласился бы на кутерьму, в которой я живу последние пять месяцев?

– Кутерьма закончилась, – тихо сказала Тэффи. – Все кончено. Ты можешь делать, что хочешь.

– Правильно. Поэтому мы сегодня в четыре встречаемся с моей матерью за чаем. – Он потянул ее за ворот футболки. – Если ты не сляжешь с воспалением легких.

– Зачем мне встречаться с твоей матерью? – Тэффи схватила его за руки.

– Разве непонятно? Я должен был привезти тебя в Федеранж еще несколько месяцев назад. – Его руки скользнули вниз, к ее брюкам. – Но я не мог, пока Клодия была там…

– И твоя мать все неправильно воспринимала, – закончила Тэффи, застегивая молнию, которую Поль расстегнул.

– Не только. Клодия была такая скрытная и подозрительная. Ты знаешь, беременные женщины иногда странно себя ведут.

– Не знаю. – Тэффи вздохнула. – Но, возможно, скоро выясню.

– Что? – Он на мгновение нахмурился. – А, ты имеешь в виду вчерашнее.

– Это все, что ты можешь сказать?

– Я, естественно, предпочел бы, чтобы все обошлось. Я хочу, чтобы мы побыли только вдвоем, прежде чем заведем детей… ох! – Он попытался обнять ее, но отстранил. – Тэффи Гриффин, если ты сейчас же не снимешь эти отвратительные мокрые тряпки, я… я сорву их.

Тэффи знала, что он способен на это, но продолжала сопротивляться.

– Попробуй только, я наберу еще снега, и на этот раз… – Она сделала многозначительную паузу. – Куда бы мне засунуть снег на этот раз?

– Не посмеешь! – Поль крепко обхватил ее за талию. – Что тебя беспокоит? Я же сказал, что не против ребенка, раз уж он будет…

– Ты ни разу не заговорил о браке, не правда ли?

– Нет, неправда. Я упомянул, что женюсь на симпатичной порядочной девушке…

– Но это не я. Порядочные девушки, – пояснила она, и это было шуткой лишь наполовину, – не ложатся в постель с мужчиной после шести часов знакомства.

– Так ведь это был я. С другим мужчиной ты бы так не поступила.

– Ты уверен? Как ты сможешь мне помешать?

– Думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос и на многие другие…

Поль нетерпеливо рванул пуговицу на поясе ее брюк, и она отлетела к стене, после чего молния стала медленно расползаться.

– Неужели мне придется и все остальные вещи снимать с тебя таким же образом? – с притворным возмущением спросил он. – Или ты будешь благоразумна и снимешь их сама?

– Сниму, – заверила его Тэффи, – но только тогда… – Она смущенно опустила глаза и с усилием закончила фразу: —…когда ты произнесешь нужные слова.

– Слова? Какие слова?

– Слова, которые никогда не позволят мне… – она молчала, пока он снимал с нее футболку, – лечь в постель с другим.

– Например, «я сломаю ему шею»? – Поль отбросил футболку в сторону и перешел к брюкам. – В самом деле, Тэффи! – Брюки спускались все ниже. – Как ты разговариваешь с человеком, который станет твоим мужем?

– Он правда станет, Поль? – Тэффи все еще отстранялась от его широкой груди. – Откуда мне знать, если он меня не спросил?

– Вот оно что. – Он вытянулся на кровати возле нее. – Ты хочешь, чтобы предложение было сделано по всей форме? Ну что ж. – Он поцеловал ее в грудь. – Мисс Дэвайна Гриффин, я прошу вашей руки.