Текст книги "Проклятая звезда"

Я рада, что они здесь. Сестричество, конечно, не та стезя, которую для них выбрала бы я, но и не средоточие зла, каким оно виделось маме. К тому же, возможно, решать теперь не только мне. Я смотрю на них, таких подросших, похорошевших и повзрослевших, и на меня вдруг обрушивается осознание того, что они больше не дети. И имеют право выбирать свое будущее.

Маура вновь поворачивается к своей покинутой было аудитории и театрально складывает руки на груди. Сейчас на нее устремлены все взоры, и ей, как всегда, это очень нравится.

– Так ужасно было прозябать в полном одиночестве в деревне!

Тэсс шлепает ее по руке:

– В каком одиночестве, дурочка? Я же была с тобой!

– Ой, ну ты же понимаешь, о чем я. – Смех Мауры переливчатый и жизнерадостный. – В Чатэме невыносимо скучно, и мы никогда не были знакомы с другими ведьмами. Наша матушка была так строга, она едва-едва позволяла нам практиковаться. Мне хочется все-все узнать о Сестричестве и истории колдовства. Я так вам завидую, девочки! Боюсь, для своих лет я безнадежно отсталая.

Я смотрю на Мауру. Ее лобик озабоченно наморщен. Сестре всегда было не занимать самоуверенности, она просто выбрала верную тактику: вон Алиса, Вайолет и их приспешницы уже из кожи вон лезут, предлагая неопытной ведьмочке покровительство и помощь. Я снова поворачиваюсь к Тэсс:

– Мне нравится, как ты причесана. И как это ты умудрилась так быстро вырасти? Ты уже мне до подбородка!

– Да, я теперь просто великанша, – усмехается Тэсс. – Кейт, я так рада опять тебя видеть! Я так по тебе скучала!

– Да уж не сильнее, чем я по тебе.

Я оглядываюсь на остальных. Ребекка сидит у фортепьяно рядом с Люси, но они даже не пытаются музицировать. Мэй побеждает Риллу за шахматной доской. Несколько девушек из свиты Алисы листают журналы на полу у камина. Никого из преподавательниц тут нет.

– Елена тоже приехала?

Имя нашей бывшей гувернантки тут же привлекло внимание Мауры.

– Естественно. Она сейчас с сестрой Инесс. Они с Полом нас привезли.

– С Полом МакЛеодом? С моим Полом?

В моем представлении, он – последний, кто мог бы сопровождать моих сестер.

– Разве он твой? – ухмыляется Маура. – Он несколько раз наезжал к нам после того, как ты уехала.

Тэсс прекращает инспекцию книжной полки, где стоят книги, предназначенные для досуга, главным образом – готические романы.

– Он о тебе беспокоился.

– Да ну? Со мной он Кейт почти не вспоминал, – ехидничает Маура, и я вспыхиваю. Помнится, когда мы расставались, она была раздавлена предательством Елены. – А где ты была, кстати? Нам никто не сказал.

Задрожав, я прислоняюсь спиной к обоям в синенький цветочек.

– Я была в Харвуде.

– Зачем? – ахает Маура, позабыв все свои коварные уловки. Она оседает обратно на розовый диванчик, и Алиса сочувственно гладит ее рукав.

Тэсс с тревогой в серых глазах снова прижимается ко мне:

– С тобой все в порядке?

Я подношу пальцы к вискам и массирую их, чтобы унять разыгравшуюся головную боль.

– Все нормально. Ездила туда поработать сестрой милосердия. И сестра Кора хотела, чтобы я поговорила с Зарой, она ведь занималась пророчицами.

– Зара – это наша крестная, – объясняет остальным Маура, которая вообще-то прекрасно знает, что Зара лишь моя крестная мать, – могущественная ведьма и блестящий ученый.

Алиса жадно подается вперед, упершись локтями в коленки. Сегодня на ней бархатное пурпурное платье.

– И что же она тебе сказала?

В моей памяти всплывает образ Зары: темные кудри, отсутствующий взгляд, золотой медальон.

– Она слегка не в себе от опия, которым их там пичкают, но я попросила ее рассказать о тех двух провидицах, которые были до Бренны. Братья держали их в Харвуде и пытали, чтобы они пророчествовали.

– Пытали? – шепчет Тэсс, нервно теребя свои кружевные манжеты.

Я киваю. Мы переглядываемся – она, я и Маура, связанные общим страхом, и я решаю оставить подробности при себе.

– У тебя что, начались видения? И поэтому сестра Кора послала тебя туда? – спрашивает Алиса.

– Нет. Пока нет, – отвечаю я и чувствую, как по комнате проносится разочарованный вздох. – Не знаю, почему так. У Бренны видения начались в пятнадцать лет, и Зара сказала, что двум остальным было четырнадцать и двенадцать, когда Братья их схватили.

– Может, ты поздноцвет. Знаешь, такой переросток, – ехидно замечает Алиса, демонстративно озирая мое тонкое высокое тело, на котором прямо-таки болтается черное бомбазиновое платье.

Я вспыхиваю. Я знаю, что монашеское одеяние мне вовсе не к лицу.

– Ну, если этому суждено случиться, пусть уж случается прямо сейчас. А то я как будто жду, когда мне топор на голову упадет.

– Уж на это всегда можно надеяться, – откровенно насмехаясь, говорит Алиса, поджимая розовые губки.

Маура оборачивается к ней:

– Не надо говорить с моей сестрой таким тоном.

От изумления Алиса разевает рот.

– Прошу прощения?

– Ты меня слышала, – во весь рот улыбается Маура. – Если Кейт – прорицательница, то она – самая могущественная ведьма в этой комнате и заслуживает твоего уважения. Не забывай об этом.

Алиса отодвигается назад и вжимается в уголок. Я впервые вижу, чтобы Алису что-то испугало, и не могу сдержать улыбки. Я-то думала, что Маура злится и уж всяко не станет защищать меня. Я совсем забыла, какой преданной сестрой она может быть.

– Уже подружились с кем-то, Маура?

Окруженная шелестом своих юбок из тафты, в комнату мимо меня проскальзывает Елена Робишо. Оттененная кремовым платьем, ее темная кожа просто сияет. Она – очень красивая девушка.

– Я как раз говорила Кейт, как плохо нам с Тэсс приходилось, когда вас не случалось поблизости, – с прохладцей говорит Маура, при этом умудряясь каким-то образом дать понять, что она имеет в виду нечто диаметрально противоположное.

Я замечаю, что при виде Елены улыбка моей сестры становится натянутой, а поза – напряженной. Елена полностью игнорирует Мауру, поправляя прическу. Если бы я не знала ее так хорошо, я бы подумала, что она тоже нервничает.

– Здравствуйте, Кейт.

Я холодно улыбаюсь и думаю, что с радостью придушила бы ее за разбитое сердце моей сестры.

– Здравствуйте.

– Поможешь нам разобрать вещи, Кейт? – Маура встает и улыбается присутствующим своей самой очаровательной улыбкой, а мы с Тэсс и Еленой тем временем удаляемся в коридор. – Я очень рада, что наконец-то оказалась здесь. Надеюсь, мы наилучшим образом подружимся.

– О том, кто в этой семье всех красивей, двух мнений быть не может, – говорит Вайолет достаточно громко для того, чтоб ее было слышно и в коридоре.

– Да, и в находчивости ей тоже не откажешь, – соглашается Алиса.

Ладошка Тэсс скользит в мою ладонь.

– Не обращай на них внимания.

– О, я никогда не обращаю.

Так-то оно так, конечно, но как быстро признали они за Маурой массу достоинств! Она заслужила их уважение за пять минут, а я не смогла добиться этого за месяц. Я внезапно вспомнила, как ворковали над Маурой прохожие, когда та была еще совсем крошкой, как говорили маме, что ее дочь очаровательна, как они угощали Мауру леденцами, гладили по рыжим кудряшкам и докучали вопросами, на которые сестренка отвечала, мило раскрывая свой прелестный ротик. А я – я была обычной девочкой с тонкими прямыми волосами, которые постоянно выбивались из косичек, как бы туго мама их ни заплетала, и с вечно испачканным во время игр подолом платья. А еще мне всегда было неинтересно беседовать с посторонними людьми. Впрочем, те иногда давали конфеты и мне тоже – заодно с Маурой.

Людям нравится Маура, нравится ее живость и красота. Так было всегда. Пока мы жили затворницами в отчем доме, это было не слишком очевидно, но сейчас я чувствую себя так, словно вернулась в детство. Неужели это не должно было пройти с возрастом?

Елена останавливается у подножия лестницы.

– Все было очень зрелищно и результативно.

Маура отвечает ей твердым взглядом:

– Я готова ответить за каждое слово.

– Конечно, вы готовы. В последнее время вы ужасно амбициозны, – горько улыбается Елена.

Я пребываю в недоумении. Целью Елены изначально было заманить нас троих в Сестричество, именно для этого ее прислали в Чатэм. Сейчас она должна бы до потолка прыгать от восторга. Маура заламывает одну бровь:

– Вы так это сказали, будто не одобряете меня.

– Не в этом дело. Мне просто невыносимо видеть, как вы поступаетесь своей добротой ради популярности.

Маура фыркает.

– Думаю, вы не тот человек, у которого есть моральное право читать мне лекции о доброте.

Покачивая бедрами, она начинает восхождение по лестнице, и Тэсс идет следом. Я медлю, положив руку на перила.

– Никогда не видела, чтоб вы с Маурой вот так спорили.

Елена пожимает плечами:

– Она меня еще не простила.

Я стою на верхней ступеньке, нависая над Еленой. Я успела забыть, какая она маленькая, так она умеет себя подать.

– Не могу ее за это винить. Вы задурили ей голову, чтоб добраться до меня.

– Может, вам полегчает, если я скажу, что тоже себя не простила. – Взор Елены перемещается на деревянные половицы. – Будьте осторожны, Кейт. Она сердится не только на меня.

– Кейт, иди сюда! – властно окликает Маура с площадки второго этажа.

– Лучше бы вам пойти. Она ненавидит ждать, – вздыхает Елена.

– А вы что, с нами не пойдете? – Елена, которую я знавала месяц назад, не мытьем, так катаньем старалась стать свидетельницей каждого нашего разговора.

– Нет. Хочу дать вам возможность повариться в собственном соку.

Мои сестры отводят меня в их комнату на третьем этаже. Отдернув тяжелые зеленые шторы, Маура смотрит в заснеженный сад. Тэсс потихоньку волочет по полу свой чемодан. Добравшись до книжных полок, она опускается на колени, приподнимает платье, отстегивает фальшивое сатиновое дно чемодана и извлекает на свет божий пару десятков книг. Вытащив из стопки «Метаморфозы», она прижимает книгу к груди.

– Не могла оставить их Братьям на сожжение, – говорит она, поймав мою улыбку. Просмотрев остальные книжки, она протягивает мне томик. «Арабелла, отважная и справедливая». – А это тебе от миссис Беластры.

Я пролистываю любимую историю своего детства, тронутая тем, что миссис Беластра подумала обо мне. Надеюсь, я когда-нибудь смогу загладить свою вину и донести до нее, как я ценю жертву, которую она принесла, чтобы мы с Финном могли быть вместе. Пусть даже со стороны это и незаметно.

– Как поживает Марианна?

– Ты знаешь, что большинство ее книг сожгли? – сверкает серыми глазами Тэсс. – Кое-что она из-под полы продала клиентам вроде нашего Отца, но все остальные… Прямо на городской площади развели костер и тачками бросали туда книги. А брат Уинфилд даже произнес речь о том, как важно спасти наши умы от коварной греховной заразы, передающейся посредством романов!

– Боже, Марианну должно было убить такое зрелище.

А сына не было рядом, чтобы утешить мать. Меня снедает чувство вины.

– Дым за многие мили было видно. А запах даже у нас дома чувствовался. – Тэсс обнимает книги, словно у них есть уши, и они могут услышать, какая страшная участь постигла их собратьев. – Отец был в ярости. И я тоже.

– Кстати, о Марианне, – говорит, отрываясь от окна, Маура. – Я не могу поверить, что Финн Беластра вступил в Братство. Мне казалось, он не такой. – Она в упор смотрит на меня, явно ожидая ответа. Что именно она знает?

– Он действительно не такой.

– Дома все говорят, что ты из-за него в монашки подалась. Потому что он тебя бросил. – Маура вынимает из прически изукрашенные самоцветами гребни и кладет их на туалетный столик. – Это правда?

Я подбочениваюсь.

– Нет. Я вступила в Сестричество, чтобы защитить тебя и Тэсс, потому что вам угрожала Елена. И ты это знаешь.

– Очень плохо, – вздыхает Маура. – Я-то впечатлил ась! У моей старшей сестры интрижка с садовником! Прямо как в одном из моих романов. Так у вас ничего не было? Никаких поцелуев украдкой в недостроенной беседке?

– Нет. То есть да. То есть все не так, как ты подумала, – пытаюсь объяснить я, раскрасневшись и разволновавшись. – Он меня не бросал. Он вообще не такой.

– Бросил-бросил. Ах ты бедняжка! – Маура смотрит на мое отражение в зеркале. Тэсс тоже смотрит на меня, в ее серых глазах сочувствие. – Такое ужасное потрясение… Вначале он предал собственную мать, а потом бросил тебя. Он всегда был честолюбив, правда же? Помню его в воскресной школе, эдакий Мистер Всезнайка.

– Маура! – упрекает ее Тэсс. – Ты что, не видишь, что она не хочет об этом говорить? Хватит ее шпынять!

– Я не шпыняю, а утешаю. Возможно, я просто не очень умею утешать. – Маура тоже опускается на колени и вытягивает из одного из своих чемоданов переливающееся золотое платье. Она поднимает на меня очи, ее лицо становится грустным и каким-то уязвимым. – Я знаю, каково это, когда играют твоими чувствами. Ты можешь довериться мне, Кейт.

– У нас с Финном все было иначе, – протестую я, – не как у тебя с Еленой.

Она поднимается, и маска сползает с ее лица.

– Конечно, нет. Уверена, он питал к тебе глубокие чувства – пока не променял тебя на брата Ишиду. Зато теперь мы наконец-то знаем, почему ты не вышла за Пола. Тэсс, расстегни мне платье, можешь? – И Маура поворачивается к нам спиной.

Проклятие! Я ляпнула что-то не то. Почему я всегда умудряюсь говорить Мауре неверные слова?

Тэсс услужливо принимается за длинный ряд пуговок на зеленом платье Мауры, а я, закрыв глаза, молюсь о терпении.

– Я не была влюблена в Пола. Не ты ли когда-то говорила мне, что я должна выйти только за того, кто заставит мое сердце учащенно биться?

Маура ловит мой взгляд в зеркале.

– Я бы не стала беспокоиться о Поле. Он, конечно, был удивлен, но уже оправился и кажется вполне довольным жизнью.

– Рада это слышать, – сухо говорю я. – Значит, он возвращается в Нью-Лондон?

– Да. – Голос Мауры звучит приглушенно, потому что Тэсс как раз стаскивает платье ей через голову. – Будет работать в архитектурной конторе мистера Джонса. Он сказал, что в Чатэме его теперь ничто не держит.

Не надо бы мне задавать вопросов, тем более что Мауре очень уж этого хочется, но я не могу сдержать неуемное любопытство и все-таки спрашиваю:

– Внизу ты сказала… подразумевала… Пол приходил вас навещать? То есть тебя?

– Тебя это так шокирует! – смеется Маура. – Ты ведь знаешь, что я очаровательна.

– Да, знаю.

Она действительно красивее меня, общительнее и умнее. Ей, как и Полу, нравятся большие города, и ей хочется приключений. Мне часто казалось, что из них получилась бы хорошая пара, но я все равно очень удивлена.

– Просто когда мы с ним виделись в последний раз, он звал меня замуж, а когда я в последний раз видела тебя…

– Когда ты в последний раз видела меня, я была дурочкой. Мои чувства к Елене – всего лишь минутная увлеченность учителем. Мне было одиноко, а она льстила мне, чтобы я могла почувствовать собственную важность. Ну а я оказалась достаточно глупа и вообразила невесть что. Все это уже в прошлом. – Маура говорит отрывисто и зло, поэтому ей трудно верить.

– Значит, теперь у тебя чувства к Полу.

Я смотрю на сестру. Нимало не смущаясь, она стоит у зеркала в корсете цвета слоновой кости и нижних юбках, ее рыжие волосы ниспадают на спину, и меня вдруг посещает странное чувство, будто я вижу перед собой незнакомку. Да знаю ли я ее вообще?

– Ты говорила, что, когда я встречу подходящего мужчину, мое отношение к замужеству изменится. Возможно, это уже случилось. А Пол страдал, когда ты уехала. Ты даже с ним не попрощалась, не то что ответа на его предложение не дала. Он не заслужил такого отношения.

Не заслужил, конечно, я этого не отрицаю, но…

– Он говорил с тобой об этом?

Мне ужасно неловко от этой мысли. Пол всегда был моим другом. А Маура была нашей тенью, помехой, вредной младшей сестренкой, от которой невозможно избавиться.

Маура кивает.

– Ему нужны были ответы. Конечно, я не могла сказать ему правды о Сестричестве, и мне пришлось намекнуть, что все дело в Финне Бел астре. Боюсь, в такой версии ты выглядела довольно ничтожно.

Тэсс помогает Мауре натянуть золотое платье.

– Уверена, что у Кейт были причины.

– A y Кейт всегда есть причины. Но, так как она предпочитает ими не делиться, нам остается лишь делать предположения, – беззаботно говорит Маура, оправляя платье на бедрах. – В любом случае, Пол собирается прийти посмотреть, как мы тут устроились. Может, я смогу уговорить его прогуляться со мной по магазинам. Тэсс, ты тоже можешь пойти с нами. Я бы и тебя пригласила, Кейт, но боюсь, это будет неловко.

– Конечно, не хочу мешать твоему удовольствию, – соглашаюсь я.

– Ты очень добра. Не могу дождаться, когда получится как следует посмотреть город. Благодарение Господу за Бренну Эллиот с ее новым пророчеством, а то я уже боялась, что всю оставшуюся жизнь придется прозябать в Чатэме! – вздыхает Маура.

– Дома совсем неплохо, – говорит Тэсс, завязывая на талии Мауры широкий бархатный кушак.

– Ой, ну ты же понимаешь, что я имею в виду. Все изменилось. Елена говорит, что теперь тебе не так уж обязательно находиться в монастыре, Кейт. Любая из нас может оказаться ведьмой из пророчества.

– Не надо, Маура. – Тэсс уже на грани слез. – Перестань затевать ссору. Мы и так скоро узнаем, кто из нас прорицательница, но сейчас главное, что мы опять все вместе. Разве ты не рада?

Маура с опаской смотрит на меня, словно от нее убудет, если она признается, что скучала по мне.

– Прости. Я должна перед тобой извиниться.

Я глубоко вздыхаю.

– И я тоже, Маура. Мы должны были вместе решать, кому из нас ехать в монастырь, а кому оставаться дома. Вы обе достаточно взрослые для того, чтоб сказать, что с вами происходит. Вы и говорили, да только я не слушала. Я… я иногда вообще не расположена слушать.

– Иногда! – глумливо произносит Маура, поднимая взор к потолку, по которому мечутся тени.

– Маура! – рявкает Тэсс.

Я протягиваю Мауре руку. Она бесконечно долгую секунду смотрит на меня, а потом принимает ее.

– Ладно, – говорит она, – я тоже по тебе скучала.

7

На следующий день во время послеобеденного чая Тэсс берет тарелку с тыквенными лепешками и предлагает:

– В парадную гостиную?

Я тем временем прихватываю две чашки чая. Когда мы проходим мимо Мауры, расположившейся на облюбованном ею розовом диванчике, та прихватывает Тэсс за косичку.

– Куда это ты собралась?

– Мы с Кейт хотим найти тихое местечко и пообщаться, наверстать упущенное. Хочешь с нами?

Маура округляет глаза.

– Ой, нет-нет, я не хочу навязываться.

Я добавляю в чашку Тэсс молока и сахара, как она любит, изо всех сил стараясь не выглядеть подслушивающей.

Тэсс вздыхает:

– Ты вовсе не навязываешься, Маура. Мы же не виделись с Кейт несколько недель. Я хочу все-все о ней узнать!

– Ладно, тут-то в любом случае более вдохновляющее общество, – говорит Маура, снова оборачиваясь к Алисе, и на лице Тэсс появляется боль.

– Ну спасибо, – бормочет она.

Я заканчиваю возиться с чаем, и мы с младшей сестренкой в дружеском молчании идем в переднюю гостиную и закрываем за собой дверь.

– Расскажи, как дела дома? – спрашиваю я.

Тэсс, скинув туфли, клубочком сворачивается на жесткой кушетке, жуя лепешку. В воздухе пахнет корицей и мускатным орехом. Тэсс жестом указывает мне на тарелку:

– Ты должна поесть. Ты ужасно худая.

Я беру спички и зажигаю газовые лампы по обе стороны каминной полки. Это, как минимум, создает иллюзию тепла. Камин не горит, и тут прямо-таки морозно, несмотря на шипение обогревателя.

– Ты нарочно не отвечаешь?

– Нет. Хотя, может быть, и да.

Я плюхаюсь рядом с Тэсс, и она немедленно сует мне в руки лепешку.

– Ты вечно о нас беспокоишься, разве я не могу побеспокоиться о тебе?

– Нет, – отвечаю я, но все-таки откусываю от лепешки, чтоб умиротворить сестренку. – Вот, пожалуйста. А теперь рассказывай.

– Дела не слишком хороши, – вздыхает Тэсс, перевязывая бант на косичке и избегая моего взгляда. – Когда ты уехала, Маура почти неделю просидела в своей комнате. А потом они с Еленой орали друг на друга. Маура была… в общем, я никогда не видела ее такой сердитой. Даже Отец пришел посмотреть, что случилось. Маура навела на него ментальные чары, чтобы он забыл, что слышал, и после этого она стала совсем другой. На прошлой неделе я поймала ее на том, что она практиковалась на Джоне и миссис О’Хара.

– Что? – вскрикиваю я.

О’Хара работают у нас с тех пор, как мы были детьми: она – экономкой, а он – кучером. Они – практически члены семьи.

– Да. – Тэсс поднимает на меня несчастные серые глаза. – И я не думаю, что это было впервые. Не знаю, сколько раз она наводила на них чары, прежде чем я ее застукала. Она мне не сказала.

– А что она вообще сказала? – Я кладу надкушенную лепешку обратно на тарелку.

Тэсс пожимает плечами.

– Она не считает, что совершила что-то плохое. Сказала, что ей надо тренироваться, чтоб наводить ментальные чары сразу на несколько объектов. А я сказала, что, если она еще хоть раз так сделает, я не буду разговаривать с ней до конца жизни. – В отличие от Мауры, Тэсс не из тех, кто бросается пустыми угрозами. – И она поклялась, что больше не будет.

– С О’Хара все в порядке? – Я разглядываю резные ананасы на подлокотнике дивана.

– Вроде бы да. Я не о них беспокоюсь, а о Мауре. Она просто одержима колдовством. По пути сюда она только и делала, что выспрашивала Елену о Сестричестве. Ну если не флиртовала с Полом. Похоже, ей думается, что, хорошенько постаравшись, она сможет стать ведьмой из пророчества. – Тэсс закусывает губу. – Не думаю, что на пророчество можно повлиять, тренируясь. И не знаю, что Маура будет делать, если окажется, что это не она.

– Может, станет еще злее? Я думала, вчера вечером мы заключили перемирие, но она меня по-прежнему игнорирует. – Я сбрасываю комнатные туфли и, как Тэсс, поджимаю под себя ноги. – Тебе тут не нравится?

– Нет, что ты, здесь здорово. Очень… по-домашнему. – Тэсс оглядывает мрачную гостиную и картинно возводит очи горе.

– Я серьезно спрашиваю! – возмущаюсь я и почти ощущаю насмешку, исходящую от портретов настоятельниц. Они явно не одобряют такой демонстрации эмоций.

– Я же тут всего один день, – говорит Тэсс. – Я пока еще не поняла.

– Не удивлюсь, если ты тоже на меня сердита. – Я разглаживаю складки на своем синем клетчатом платье. – Я знаю, тебе хотелось бы остаться дома с отцом, и…

– Я понимаю, почему ты за нами послала, – перебивает Тэсс. – Я думаю, мне тут понравится. Все это, конечно, немного подавляет, я же привыкла жить дома. Мне кажется, что все постоянно на меня смотрят.

На Тэсс новое голубое платье в розовый и фиолетовый горошек; в сочетании с розовыми лентами в косах оно смотрится очень мило и девически нежно. Вид сестренки вызывает у меня желание окружить ее материнской заботой, и приходится напомнить себе собственное обещание не относиться к ней как к ребенку.

– Ну да, им всем очень любопытно, ведь мы – ведьмы из пророчества. Ты к этому привыкнешь.

Она кивает.

– Все девочки вроде бы приятные. Ну почти все.

Я замираю, не донеся до рта лепешку. Во мне закипает злость.

– Кто-то нехорошо с тобой обошелся? Кто?

– Кейт, у тебя такой вид, как будто ты собралась размозжить кому-нибудь голову этой лепешкой, – хихикает Тэсс. – Никто меня не обижал, но Алиса и Вайолет не слишком милы с тобой.

Верно, но я стараюсь не обращать на это внимания.

– Не переживай на эту тему. Я хочу, чтоб ты нашла себе подружек.

– Я не могу дружить с теми, кто с тобой на ножах, глупенькая, – зыркает на меня Тэсс.

Тронутая словами сестренки, я быстро обнимаю ее. С Маурой-то все совсем иначе. Она сидела с Алисой и Вайолет во время ужина и утром снова села к ним за завтраком.

Тэсс вдруг усмехается.

– Знаешь что? Сестра Грэтхен предлагает учить меня немецкому.

Я возвращаю ей усмешку.

– А в семье Мэй разговаривают по-китайски. Бьюсь об заклад, она тоже сможет тебя учить.

– Китайскому? – восклицает Тэсс, и видно, что она без ума от радости. – Правда?

– Правда. Хочешь, попросим ее? Могу поспорить, что она все еще играет в шахматы с Адди.

Я гашу лампы, а Тэсс подхватывает тарелку и свою чашку – она так и не сделала из нее ни глотка. У столика в передней сестренка приостанавливается.

– Какая красота, – говорит она, указывая на серебряный поднос для писем, увенчанный причудливой полочкой в виде лиры. Сестра тянется получше рассмотреть ее, и чай разливается по столику.

– Ой! – Я выхватываю из лужи одинокое письмо, адресованное сестре Коре, и машу им в воздухе. – Сбегай, принеси из кухни полотенце!

– Письмо сильно пострадало? – спрашивает Тэсс. – Может, лучше вытащить его из конверта, пока чай не просочился внутрь?

Я, хмурясь, смотрю на нее:

– И заодно ознакомиться с приватной корреспонденцией сестры Коры? Сомневаюсь, что она будет в восторге.

На конверте нет обратного адреса. Должно быть, письмо принесли прямо в монастырь, а не прислали по почте. А вдруг мы только что невольно уничтожили какую-то невосстанавливаемую важную информацию? Тэсс убегает, а я подковыриваю ногтем красную восковую печать, на которой красуется буква «Б».

Я не стану ничего читать, решаю я, только спасу письмо, и все.

Как оказалось, тревожиться было не о чем. Низ письма слегка покоричневел от чая, но шесть строчек текста вполне можно было прочесть – если бы буквы не складывались в какие-то странные, совершенно бессмысленные, с моей точки зрения, комбинации.

Ко мне подлетает Тэсс с полотенцем наперевес.

– Ну что, я сильно его испортила? – Прикусив губу, сестренка принимается вытирать стол. – Там что-нибудь важное?

– Не знаю. Кажется, там какой-то код. – Я машу письмом перед ее лицом.

– Честно? – Тэсс выхватывает у меня письмо и морщит лоб. Сейчас она до смешного похожа на Отца, ломающего голову над переводом. – Это шифр Цезаря, – спустя минуту сообщает она.

– Могу я узнать, что сие означает?

– Это подстановочный шифр, где каждая буква заменяется на какую-то другую. Считается, что Цезарь сдвигал буквы вправо на три позиции: вместо А использовал Г, вместо Б – Д, и так далее. А тут, кажется, буквы сдвинуты влево на две позиции, то есть… – Тэсс делает паузу: —…А превращается в Ю, Б – в Я, В – в А, ну так до конца. Это разумно, не так легко расшифровать.

Я во все глаза изумленно смотрю на сестру, потрясенная ее цепким умом.

– Но ты справилась меньше чем за минуту!

Тэсс краснеет.

– Я читала отцовскую книгу по криптографии. Ты же знаешь, как мне нравятся головоломки, уравнения и всякое такое. Месяц назад я писала миссис О’Хара шифрованные записки. Только она не очень хорошо их читала, пришлось дать ей ключ. Обычный человек не догадается, что к чему, так быстро. А может, и вообще не догадается.

Я смеюсь. Не исключено, что, кроме Тэсс, вообще никто не сообразит, в чем тут дело.

– Значит, ты можешь это прочесть?

– Да.

По мере того как сестренка расшифровывает текст, ее улыбка все бледнеет и наконец исчезает вовсе.

– Тут сказано: «Наготове после свежих новостей из Харвуда. За последние два дня арестовано 8 девушек» – вроде бы так правильно, потому что иначе получается 6 девушек за 0 дней, а так не бывает, – «без суда. Их держали под усиленной охраной в подвале здания Национального Совета», – голос Тэсс срывается, и я кладу руку ей на плечо, – «пытали и морили голодом. Не удивлюсь, если потом они просто исчезнут. Даже под давлением шесть из них поклялись, что не могут пророчествовать. Оставшиеся две заявили, что могут, но одна из них сумасшедшая, а вторая просто глупа. Семьи задержанных волнуются. Это можно использовать в наших интересах».

Некоторое время мы обе молчим.

– Несчастные девушки, – в конце концов говорю я.

Братьям нужна я, а вовсе не они. Восьми невинным пришлось страдать, для того чтоб я, целая и невредимая, спала в своей постели. Тэсс швыряет письмо обратно на столик и смотрит на меня.

– Как, – требовательно спрашивает она, – можно использовать такой ужас в чьих-то интересах?

– Сестра Кора надеется, что народ начнет тошнить от Братьев, и вскоре он будет готов последовать за новыми лидерами. И тогда страной станет руководить альянс Братьев и ведьм, – объясняю я, меряя шагами переднюю. – Чем хуже люди станут думать о Братьях, тем лучше для нас.

Насупившись, Тэсс упирает руки в боки:

– Значит, она позволит бедным девушкам гнить в тюрьме, потому что народ из-за этого может взбунтоваться? Это неправильно! Мы наверняка можем как-то это изменить!

Я вглядываюсь в окошко у входной двери. По улице движется крытая черная карета, и в тишине отчетливо слышен стук копыт. Клены машут оголившимися ветвями, теряя под порывами ветра последние красные листья.

– Я не знаю, что тут можно сделать.

– Схожу за Маурой, – решает Тэсс.

Она убегает, а я беру письмо, возвращаюсь в переднюю гостиную и снова зажигаю газовые лампы. Потом я сажусь в обитое шелком кресло у камина, гляжу на декорированный виноградными гроздьями камин и мечтаю о том, чтоб кто-нибудь объяснил мне, как теперь быть.

Тэсс вместе с Маурой возвращается буквально через минуту. Маура в ярости, ее голубые глаза мечут молнии:

– И что Кора собирается предпринять? Или она просто будет ждать, пока этих бедняжек поубивают? И кто знает, сколько девушек Братья еще сцапают?!

– А что она может поделать? Она же нас защищает, – замечаю я.

Маура шлепается на диванчик. На ней еще одно новое платье, сапфировое, в тонкую черную полоску.

– Алиса говорит, что прямо сейчас собрался военный совет, чтобы обсудить возможные действия.

– Военный совет? – спрашиваю я, а Тэсс тем временем усаживается рядом с Маурой.

– Военный совет Сестричества. Мне Алиса рассказала. Кейт, ты тут уже целый месяц, ты хоть что-нибудь знаешь? – Маура вздыхает. – В совете, конечно, сестра Кора, а еще – Грэтхен, София, Джоанна, Эвелин и Инесс. Шесть самых авторитетных и опытных Сестер. Они обсуждают что-то важное и будут голосовать, но Алиса говорит, что они вряд ли к чему-нибудь придут, потому что Инесс и Кора последнее время в контрах.

Алиса то, Алиса се!

– Откуда Алисе все это известно? – брюзгливо спрашиваю я.

– Она шпионит постоянно, вот откуда, – признается Маура, и я смеюсь. – Но зато это полезно. Она еще услышала, как Джоанна и Инесс говорили о последнем пророчестве Бренны. Она сказала Братьям, что новая прорицательница сейчас в Нью-Лондоне. – И Маура, охорашиваясь, убирает за ухо рыжий локон.

– Так вот какие «свежие новости из Харвуда», – говорю я, взмахнув письмом. – Вот Братья и зашевелились, ищут везде пророчицу.

Тэсс, нагнувшись, берет у меня письмо и впивается в него глазами, будто надеясь, что в расшифровку вкралась ошибка.

– Это мы во всем виноваты, – говорит она.

– Ни в чем мы не виноваты. Это все Бренна, у которой рот не закрывается, – возражает Маура.– Что, если она возьмет и проречет, где именно мы находимся? Назовет точный адрес монастыря?

Я не свожу глаз с коричневого ковра под ногами.