Текст книги "Сокровище последнего самурая"

4
Правда

– рапторы не могут стрелять —

Проглотить эту правду было трудно. Кунава рассказал Теодору всё, что помнил, но не мог сказать, кто же стрелял в Кингсли.

– Грейс велела мне бежать, – сказал Кунава. – Виконт отрубил мне кисть, из раны хлестала кровь. Я слышал выстрелы, но узнал, что Грейс и Франклин убиты, только когда вернулся к дереву и увидел их. Я был как в бреду.

– Я слышал другую версию, – сказал Теодор.

– Что он выиграет, сказав тебе правду? Он никогда не признается, что убил их. Зачем ему это?!

Теодор задумался:

– Ты сказал, что был как в бреду, потерял много крови. Рапторы могли растерзать Грейс и Франклина, как Ламберт и сказал, а он, возможно, пытался их прогнать. – Он почесал в затылке. – Ты уверен, что с ними был Хейтер? – Теодор показал на перчатку с когтями на руке Кунавы. – Я не хочу сомневаться в твоих словах, но у людей не отрастают руки. Я за свою жизнь видел чудесные исцеления – чёрт побери, я и сам быстро поправился после выстрела Хейтера, – но чтобы отросла рука? В это трудно поверить. Как такое возможно?

Кунава покачал головой:

– Через пару дней, когда я похоронил их тела, я был в полном сознании. Рапторы не умеют стрелять. Когда вы найдёте Грейс и Франклина, там же вы найдёте и мою руку. Если бы на них напали рапторы, там ничего бы не осталось, нечего было бы и хоронить. – Он махнул рукой в сторону острова. – Я могу отвести вас, но ты и сам знаешь, как найти свой собственный путь, заврочеловек. Ты ведь уже и раньше находил дерево-храм, не так ли? Провидение привело тебя туда, к мальчику, в тот первый раз.

– К радужному дереву, где меня подстрелил Хейтер?

Кунава кивнул:

– Твой камень приведёт тебя к дереву-храму. Там ты и убедишься, что я сказал правду: ты увидишь следы пуль, а не рапторов.

Теодор тяжело вздохнул:

– Просто мне трудно смириться с тем, что всё это время Ламберт обманывал нас.

– Обман срабатывает там, где он кажется маловероятным, – сказал Кунава. – Нежелание признать то, что случилось, толкает на новую ложь.

– Просто я… слишком много стоит на кону.

– Если твой друг тебе солгал, ты должен выяснить, зачем он это сделал.

– О, я выясню, и скоро. Мы должны встретиться с Ламбертом в Гонконге, – Теодор спохватился. – Если, конечно, мы найдём возможность добраться туда. Наше судно… – Он посмотрел на успокоившееся море и закрыл глаза.

– Не спрашивай виконта прямо, – посоветовал Кунава. – Он прикроет свою ложь новой ложью. Ты должен выяснить правду – только тогда ты поверишь в неё.

Теодор обдумал его слова. Чтобы это сделать, детей придётся держать в неведении, иначе они могут свести на нет все его усилия наконец добиться правды.

– Чтобы я смог найти ответы и доказательства, давай ничего не говорить Би и Картеру о наших подозрениях, – сказал он. – Им пока не надо ничего знать. Но мне всё-таки нужно, чтобы ты внятно объяснил, каким образом у тебя отросла рука, – добавил он. – Без всякой абракадабры объясни мне так, чтобы я понял.

Кунава медленно снял с руки перчатку с когтями раптора. Пальцы на руке были короче и бледнее, чем на другой. Но, к удивлению Теодора, более живыми, чем в последний раз, когда он их видел. Кунава сжал новую руку в кулак и медленно разжал, растопырив пальцы.

– Да, способность заврочеловека быстро залечивать раны понять легче, чем способность заново отрастить кисть руки, – согласился он. – Даже я не верил, что это возможно, и удивился, когда рука начала отрастать. Мой отец умер задолго до этого, и я жалею, что невнимательно слушал истории, которые он рассказывал. Жалею, что не могу спросить его о пророчестве, предсказавшем появление Избранника, и о различных способах использования ключ-камня. Но я расскажу тебе то, что знаю. – Кунава посмотрел на свою отросшую руку и продолжил под треск сырых поленьев: – Завры, ящерицы, крокодилы – древнейшие существа, которые жили на Земле миллионы лет, – умеют отращивать утраченные части тела. Люди – новый вид, мы умеем только залечивать и отращивать маленькие частицы нашего тела. Например, залечивать рану, покрывшуюся коркой, максимум – вырастить новый кончик пальца.

– Признаться, я слышал, что ящерицы, лягушки и крабы отращивают хвосты, лапы и клешни. – Теодор почесал в затылке. – Но я никогда не видел, чтобы это делал завр, а ведь я был рядом с ними всю жизнь.

– С какими заврами ты был рядом, мистер Логан?

– С сотнями разных завров, – ответил Теодор. – Поверь мне, я видел множество раненых, искалеченных аллозавров – и ни у одного из них ничего не отрастало!

– Это были дикие или фермерские аллозавры? – уточнил Кунава.

– Чистокровки с лучших племенных ферм.

– Не дикие?

– Нет.

– Те завры выводились в гнезде? – продолжал допытываться Кунава. – Их растили родители – а как растили тех родителей и родителей тех родителей?

– Скорее всего, так же.

Кунава покачал головой:

– Раз ты никогда не видел, тогда наверняка их растили так же.

– Давай всё с начала. – Теодор озадаченно потёр лоб. – Я уже сбился. Значит, чтобы уметь отращивать пострадавшие конечности, завр должен быть абсолютно диким?

– Как можно более диким, – подтвердил Кунава. – Цепочка, передающаяся от родителей к детям, никогда не должна прерываться.

– Они вылизывают детёнышей! – воскликнул Теодор. – Ты участвовал в церемонии завролюдей, где тебя кладут в гнездо завра как младенца, и завры тебя вылизывают?

Кунава кивнул:

– Правильно – после нашей последней встречи ты многому научился.

– В Мексике мы познакомились с заврочеловеком по имени Поппо Мигель, – сказал Теодор. – Он объяснил, что слюна и кишечные ферменты, которые передаются ребёнку от родителей при вылизывании, обеспечивают ему долгую жизнь и способность к самоисцелению. Мы собственными глазами видели, как дикие юкатанские брахиозавры исцелили его внука.

– Да, – подтвердил Кунава. – Я не знаю, что такое фермент, но догадываюсь, что это мельчайшая частица, которая передаётся от родителей к ребёнку и всё это делает.

– Значит, выросшие в неволе животные – которых растят на мясо – не обладают такой способностью? – спросил Теодор.

– Завры не рождаются с этими… ферментами, как ты их назвал: ферменты передаются им в слюне – так, как были переданы тебе, мне и мальчишке-завру. Их можно передать только младенцу, у которого ещё растёт организм. Это как с хлебной опарой – чтобы она поднялась, нужно правильное время и правильные добавки.

– Дрожжи, – тут же кивнул Теодор, – это как дрожжи для хлеба.

– Да. Хлеб без дрожжей – тоже хлеб, но он не пышный. И чтобы вырастить новые дрожжи, нужно совсем чуть-чуть старых – они быстро размножаются, – объяснил Кунава.

– О’кей, я понял, – сказал Теодор. – Если ты младенцем не получишь кишечных ферментов, они не будут жить внутри тебя, и ты не передашь их следующему поколению. – Он улыбнулся. – Значит, когда меня в младенчестве вылизывали фалоксы Леди и Чемпион, я получил эту способность к исцелению – ведь они были настоящими дикими заврами и их связь с предками не прерывалась.

– Тебе повезло, – сказал Кунава.

Теодор кивнул на крепко спавшего Картера:

– Мальчишке тоже повезло, что его спасли и вырастили тенезавры.

– Хм, это было вовсе не везение.

– Что ты имеешь в виду?

– Это была судьба.

– Как это?

– Когда мальчик исчез, я думал, что его съели, но ошибся, – объяснил Кунава. – Приблизительно через год после той стрельбы возле храмового дерева я снова услышал его плач. Сначала я решил, что это призрак, что меня преследуют крылатые духи джунглей. Но потом увидел младенца, живущего с рапторами в их гнездовье. Только тогда я точно понял, что он уцелел.

Теодор впился в него глазами:

– Расскажи, расскажи мне об этом!

– Как мог новорождённый младенец выжить в джунглях хотя бы неделю? Я знал эти острова всю свою долгую жизнь, блуждал в джунглях, падал, меня жалили, кусали, но я уже был взрослым – а младенец?! Невозможно выжить… если только он не Избранный.

– Но это совсем не объясняет, почему его взяли к себе тенезавры, – упрямо заявил Теодор.

– Они существа неглупые, – ответил Кунава. – Они очень разумные. Конечно, они видели, что это человеческий детёныш, а не пушистый цыплёнок-раптор. Они знали, что делают. Говорю тебе, он Избранный, о котором говорится в древних преданиях завролюдей. Мой отец велел мне смотреть за храмовым деревом и защищать завров, которые приходят туда. Ещё он говорил, что однажды туда придёт Избранный. Об этом говорили и мои предки. Но я никак не ожидал, что он явится при мне.

– Вот почему ты смотрел за Картером, когда он рос?

– Да. Я понял, что должен наблюдать за его жизнью, чтобы потом рассказать о нём всем. Я знал, что придёт другой заврочеловек и возьмёт его в следующий этап его жизни, где он будет жить как человек. Через одиннадцать лет явился ты.

– А чем мы отличались от всех остальных приезжих? – Теодор пожал плечами. – Мы даже не догадывались, что Би его сестра, когда встретили его в первый раз.

– Я был единственным человеком, кто знал о его существовании, – ответил Кунава. – Он прятался от всех, но показался мне и Би, его сестре. Это он вас нашёл, а не наоборот.

– Твои друзья и другие люди из твоего племени – они не завролюди? – спросил Теодор.

– Нет-нет, – Кунава покачал головой. – Вот почему я ношу перчатку – мне было бы трудно объяснить им всё это. Завролюди – тайный орден, давший клятву беречь храмы и завров до того времени, когда придёт Избранный, полумальчик-полузавр, и вернёт миру равновесие. Моя задача – смотреть, как это происходит. Мои друзья, – Кунава показал рукой на людей, возвращающихся от гнездовий, – хорошие парни, но они не завролюди. – Он сунул руку в перчатку и улыбнулся.

– Ещё один вопрос, Кунава, – сказал Теодор. – Могу я спросить, сколько тебе лет?

– Ха! Заврочеловек никогда не говорит свой возраст.

– Даже другому заврочеловеку? – Теодор подмигнул. – Ладно, тогда скажи: сколько тебе было лет, когда ты перестал стареть?

– Я был примерно твоего возраста, мистер Логан, – ответил Кунава. – Завролюди всё-таки стареют, но гораздо медленнее. Вероятно, это связано с их способностью излечиваться лучше, чем остальные люди. – Кунава подмигнул. – У меня полно времени на то, чтобы моя рука полностью зажила. Когда это случится, мои друзья станут стариками и все забудут про однорукого Кунаву, который ушёл жить в другое племя.

Теодор сделал глоток из своей фляжки. Всё переменилось за одну грозовую и штормовую ночь. Ещё несколько часов назад он думал, что потерял всё. Он сомневался в своей вере в тайны завролюдей. Сейчас ему было тепло и сухо, рядом с ним мирно дремали Би, Картер и Бастер, его семья. Предания завролюдей стали ещё понятнее. И теперь ему было труднее всего понять истории, которые рассказал Ламберт. Зачем он лгал ему?!

5
Рассвет

– взаимопонимание без слов —

На рассвете друзья Кунавы сообщили, что почти все самки мозазавров благополучно уплыли с острова. Кроме одной – она уползла слишком далеко от воды и выбилась из сил.

Кунава, Би и Картер оставили Теодора спать у костра и обежали вокруг мыса.

– Морской воздух помогает крепко спать, – улыбнулась Би. – А вообще, чтобы отоспаться, Тео надо несколько лет.

Они пришли на песчаное гнездовье, и Кунава с огорчением сообщил, что это оказалась та самая мозазавриха, которая вынесла Теодора на берег.

– Это зрелая самка, и при таких размерах мозазаврихам не всегда удаётся вернуться в море. Возможно, нам придётся оставить её здесь: природа сама решит её участь.

Би пришла в ужас:

– Оставить её, чтобы она медленно умирала под жарким солнцем и стала добычей падальщиков?! Она спасла Теодора, а теперь мы должны спасти её!

Но Картер поддержал Кунаву.

– Смерть – это неизбежная часть жизни, – сказал он. – Кто знает, может, этой мозазаврихе суждено застрять на берегу и стать пищей для других живых существ, помочь им выжить.

Би топнула ногой:

– Может, и так, но может, и мы оказались тут не случайно, а для того, чтобы спасти эту самку от преждевременной гибели? Кто скажет, что это не так? – Она подбежала к мозазаврихе и стала выталкивать её из песчаной ямы. – Кто сказал, что я не должна умереть тут от усталости, пытаясь помочь бедняге?

Кунава перевёл её слова своим друзьям, и те присоединились к Би. Картер привязал верёвку к Бастеру, чтобы и он тащил самку из песка, в котором она увязла. Но, как бы они ни напрягали силы, она была слишком массивной, чтобы сдвинуться с места.

– Би, – тихо сказал Кунава, – бесполезно спорить с природой.

Огорчённая девочка без сил опустилась возле головы мозазаврихи, посмотрела в её огромный блестящий глаз и вздохнула:

– Прости, старушка, мы честно прилагали все силы.

– Зачем ты с ней разговариваешь? Она тебя всё равно не понимает, – заметил Кунава. – Вот и мистер Логан вчера вечером делал то же самое.

– Я всегда забываю это слово, – ответила Би. – Антропуп… антропропорция… антропоморфизация! Это означает, что мы наделяем живое существо человеческой личностью. Я люблю говорить с животными и думать, что они меня понимают.

Через некоторое время Би огляделась по сторонам, отыскивая глазами брата. Бастер бегал по мелководью, высматривая рыбу. Берег был пуст. Встревожившись, Би и Кунава подошли к лесным зарослям и стали звать Картера. Вскоре им стало ясно, что в густых джунглях что-то происходит: оттуда доносились стоны и шум, потом затряслись верхушки нескольких деревьев. Мимо Кунавы и девочки испуганно промчались какие-то мелкие зверьки. Раздался треск ломающихся сучьев – кто-то крупный двигался в сторону берега. Они успели вовремя отскочить в сторону – из леса, громко трубя, выскочили четыре горбатых килозавра.

Через секунду, потирая голову, показался и Картер.

– Картер, всё в порядке?

– Я ударился лбом о низкий сук, но ничего страшного, всё нормально, – отмахнулся он. – Я сказал им, чтобы они успокоились, но они слишком возбуждены. Жалко, что это не брахио, те понимают меня лучше. Бадж бы сейчас нам пригодился. Надеюсь, что у них с Хавьером всё хорошо. – Он вздохнул. – В общем, мне удалось найти только эту четвёрку.

Соплеменники Кунавы недоверчиво глядели на них. Кунава присвистнул, прикидываясь, что тоже удивлён, и вполголоса сказал Би:

– Вижу, что с ними тоже можно договориться!

– Конечно, – кивнула Би. – А теперь за дело.

* * *

Килосы были мельче, чем Юный, килозавр Сэмми, но вместе с Бастером они сумели не только вытащить несчастную мозазавриху из вырытой ею ямы, но и, повернув её, дотащить до воды. Было время отлива, и тащить пришлось далеко. Почувствовав под собой воду, морская завриха повеселела и вскоре поплыла. Стоя по пояс в воде, Би и Картер смотрели из голубых волн, как могучая водная рептилия выплыла на глубину, величественной дугой выпрыгнула из воды и, нырнув, присоединилась к своей стае.

– Отсюда смотреть на них приятнее, чем с парохода! – крикнул позади них Теодор. Он наконец проснулся и стоял у воды рядом с Кунавой. – Не видно там капитана Вудса и «Косатку»?

Би и Картер лишь пожали плечами.

– Что ж, обломков к берегу не прибило. По-моему, это хороший знак, – бодрым голосом сказал Теодор.

Он помог им засыпать песком кладку яиц мозазаврихи, причём каждое яйцо было величиной с шар для боулинга. Потом, подобрав обломки маленькой шлюпки, на которой приплыл Теодор, они разожгли костёр и сварили на завтрак рыбу. Наслаждаясь тёплыми лучами солнца, Кунава рассказал Би и Картеру всё, что им можно было узнать о судьбе их родителей, и о том, что он похоронил их под священным храмовым деревом. Теодору, знающему всю историю, было невыносимо слушать эту разбавленную правду. После этого Би и Картер пошли прогуляться, чтобы переварить услышанное.

– Мы хотим ещё раз побывать возле священного дерева, – сказала Би, когда они вернулись, – и как-нибудь отметить место, где наши родители пролежали тринадцать лет.

– Банти гордилась бы вами, – сказал им Теодор. – Вы так стоически и по-взрослому выслушали это известие.

Картер взглянул на Кунаву так же молча, как когда-то, когда они виделись в последний раз на Ару.

– Я не понимал, о чём ты сказал мне тогда, потому что был маленький, но в глубине души я знал, о чём ты говорил.

– Картер, в отличие от мистера Логана и твоей сестры, ты наделён способностью общаться без слов, – сказал Кунава. – Я всегда чувствовал, что ты меня понимал.

– Дерево, возле которого танцует мой клан рапторов, всегда было особенным, и теперь я знаю причину. Я потерял там одну семью и стал частью другой. Ещё, благодаря тебе, Кунава, в этом месте я воссоединился с моей первой семьей: спасибо, что ты заботился обо мне. Ты пойдёшь с нами к храмовому дереву? – спросил Картер.

– Эту дорогу вы должны пройти сами, – ответил старый заврочеловек. – Я провожу вас до Якорного мыса. Оттуда вы пойдёте через джунгли, и дней через пять будете у храмового дерева.

6
Дорога

– солёное рагу из мяса завров —

Пять долгих дней они плыли с Кунавой и его людьми в маленьких каноэ, сделанных традиционным способом, – из выдолбленных древесных стволов – и оснащённых для устойчивости современными выносными уключинами. Обогнули северное побережье острова Вокан и направились вверх по длинной реке, которая постепенно сужалась и делалась мельче. На Якорном мысе они сердечно попрощались с Кунавой и пошли дальше пешком в сердце джунглей.

В вещевом мешке, собранном капитаном Вудсом, лежали карты и компас, поэтому Теодор знал направление, но вскоре стало ясно, что компас им не нужен. Картер снова превратился в мальчика-завра, которого они встретили два года назад, и быстро находил тропы через густую чащу. Би ехала верхом на спине Бастера (седло он потерял в море), а Теодор прорубал для них дорогу. Шли они молча, а негромко разговаривали только на привалах. Охотясь и собирая что-то съедобное, Картер проявлял изобретательность. Обычно он не знал названий, да ему это было и не нужно: ведь он рос среди тенезавров. Он знал только, что это съедобно и у него не заболит живот, не стошнит. Мальчик мог спокойно откусить голову большой личинки и съесть её, когда она ещё шевелилась. Её вкус пробуждал в нём ностальгические воспоминания. Би пришлось узнать, что голова личинки не самая вкусная её часть.

– Не думаю, что Грейс или Банти стали бы есть богомола или палочника размером с твою ладонь, – заметил Теодор.

– Богомола? Ты что! Это был просто съедобный листок, – ответила Би, – и сладкая на вкус ветка, немного похожая на корицу, а вовсе не насекомое. Глупый Тео, – усмехнулась она, – попробуй. – Би пробовала всё, хотя ей мало что было по вкусу. Но она не могла допустить, чтобы какая-то незнакомая еда испортила драгоценное для неё проникновение в прежнюю жизнь её брата в джунглях.

Теодору удалось поймать зазевавшегося риптуса, и он вспомнил, как Сэмми жарил такого на огне. Картер предпочитал сырую пищу, как всё, что он ел, – до той первой миски горячего супа, которой его, одиннадцатилетнего, угостила Яра, мать Сэмми. Би нашла несколько яиц, но, к её удивлению, они оказались оплодотворёнными, с зародышем цыплёнка.

Кунава дал им в дорогу брезентовый мешок, в котором носил с собой воду, а у Теодора была его старая армейская фляжка. Путники пополняли запасы воды благодаря остроумному трюку, который показал им Кунава: он делал воронку из широкого толстого листка и собирал в него воду во время ежедневного муссонного дождя. Картер пил прямо из луж, собиравшихся у стеблей растений, приспособленных ловить влагу. В лужах плавали вкусные личинки жуков – двойной восторг для мальчика-завра.

Однажды они разбили бивак на небольшой поляне с деревом в центре.

– Сегодня мы отдохнём в этом отеле, – заявил Картер.

В мозгу у его сестры прозвенел звоночек: она заметила привязанную к дереву верёвку и с ужасом вспомнила ловушку, из которой её спас Картер, но вскоре сообразила, что там было другое место. А это был «отель» Бигги, место, где он хранил часть своих припасов, а это означало…

– Консервы SPAW! – воскликнул Теодор, открыв крышку старого армейского сундучка. – Ох, слава богу! Никогда в жизни не думал, что буду так счастлив при виде нескольких банок солёного рагу из завров!

У Би загорелись глаза.

– Постой! – воскликнула она. – Значит, тут где-то должен быть бочонок с питьевой водой… Ага! – Она разгребла опавшие листья и увидела бочонок, а на нём старую оловянную кружку.

Картер сиял от восторга, глядя, как ожил старый источник и как его дорогие гости рады скромным дарам.

– Извини, Картер, – сказал Теодор, открывая консервную банку. – Твоя еда прекрасна, но SPAW всё-таки лучше, – и с этими словами он отправил в рот ложку мяса.

– Не извиняйся, – засмеялся Картер. – Даже я предпочитал SPAW и в джунглях – однажды я обнаружил целый ящик и утащил его у людей Хейтера.

Услыхав ненавистное имя, Теодор перестал жевать.

– У меня даже аппетит пропал, когда ты сказал про Хейтера, – пробормотал он, вытирая губы. – Вы знаете, что компания «Консервы Заурия», которая делает SPAW, принадлежит Ламберту?

– Мой крёстный делает SPAW! – с восторгом воскликнул Картер.

– Мне не терпится увидеть Ламберта в Гонконге, – сказала Би и вдруг вопросительно подняла брови. – Но как же мы доберёмся туда, Теодор? Бедный капитан Вудс! Увидимся ли мы с ним?

Теодор знал, что дети обожают человека, которого привыкли считать крёстным Картера. Да он и сам подпал под обаяние виконта; взял его с собой на поиски близнецов на священном могильнике завров и делился с ним многими строго охраняемыми секретами завролюдей. Но теперь Кунава открыл ему правду и обнажил паутину обмана, сплетённую Ламбертом. Теодору даже стало нехорошо от мясных консервов, миллионы которых выпускает Ламберт, убивая завров по всему миру. Но он всё равно их ел. Если он хочет выяснить, зачем Ламберт их обманывает, то не должен допустить, чтобы дети что-либо заподозрили.

В ту ночь Би спала в том же гамаке, что и два года назад. Она быстро провалилась в сон, прижав руку к драгоценному медальону с фотографиями её родителей и к ключ-камню заврочеловека, который Теодор снял с близнецов в калифорнийском храме.

Картер не спал – он сидел на дереве. Он радовался, что вернулся на Ару, но удивлялся, что за всё это время не видел ни одного райского раптора и никаких следов его клана тенезавров, даже обронённого перышка. Он прижал руки ко рту и издал низкий, пронзительный звук, потом подождал и повторил ещё раз. Через несколько мгновений из темноты кто-то отозвался, показав, что в джунглях ещё остались касабанджи. Картер послал в ночь другой зов – «тут-тут». Подождал и снова затукал, но никто не отозвался – ни один длиннохвостый раптор. Тогда он издал крик золотого веерохвостого райского раптора – «пюит-фит-фит»: когда нужно резко выдохнуть, а потом быстро постучать языком о передние зубы. Ждал-ждал, но никакого ответа не получил. Он испробовал весь набор криков рапторов, но никто ему так и не ответил.

– Это ты, Картер? – послышался снизу тихий голос сестры.

– Да, – ответил он и спрыгнул к ней в гамак.

– Что ты делал? Я думала, что на дереве собрались разные рапторы!

– Прости, если напугал. Я пытался крикнуть им, ведь их чаще можно услышать, чем увидеть.

– Так это ты сам издавал все эти звуки? – удивилась Би.

Картер улыбнулся:

– Тенезавры подражают крикам других обитателей джунглей: они так охотятся. – Он рубанул воздух ладонью и сверкнул глазами. – Они могут подражать даже человеку. «Выше ножки, матушка Браун!» – пропел он голосом Теодора.

– Ну в точности как Тео! – улыбнулась Би, вспомнив, что это были первые слова Картера. – Наверное, поэтому ты и научился так быстро говорить – потому что умел подражать людям.

– У меня была хорошая учительница. – Он подтолкнул сестру локтем и качнул гамак. Лунный свет блеснул на её ключ-камне и медальоне. – Помнишь ту ночь, когда я взял у тебя медальон и ты с криком проснулась?

– Это был ты?!

– Извини. Я ведь вернул его тебе.

– Я думала, что его нашёл Сэмми, вон там, – Би кивком показала на корни дерева.

– Я уронил медальон, чтобы он его нашёл, а сам сидел на дереве и наблюдал за вами, – признался Картер.

– Я так и думала! – сказала Би. – Я видела, что кто-то смотрит на меня, а Теодор ошибся: это не мог быть древесный кенгуру – я пыталась убедить его!

Они улыбнулись друг другу.

– Я так рада, что мы нашли тебя, – сказала Би, нарушив молчание.

– А я так рад, что вернул тебе медальон, – ответил он. – У меня были бы серьёзные неприятности, если бы я не сделал этого.