Текст книги "Сияние Авроры"

8. Аври

Насколько хорошо другие спали в Складке, я не знаю – мне снились странные обрывочные сны, – но я все равно чувствую себя более отдохнувшей, чем до того. Боль от агонизатора Саэдии уходит, и в ближайшее время она вряд ли пригласит меня к себе в гости. Проснулась я с довольно странными ощущениями. Из-за путешествия по Складке все на корабле было окрашено в черно-белые тона, и казалось, будто я до сих пор сплю.

Но сейчас уже сижу в переходном шлюзе «Нуля», переодеваюсь вместе с Фином и Кэлом, пока Зила старательно проверяет наши скафандры. Перчатки на моих руках со щелчком встают на место, и она переворачивает мои ладони, убеждаясь в герметичности. Затем убирает волосы с моего лица и закалывает их, поскольку мои собственные руки слишком неповоротливы в перчатках. Наверное, мне стоило позаботиться об этом заранее. Тайлер прочитал мне короткую лекцию, а потом провел получасовую тренировку в условиях низкой гравитации в комнате Финиана – в общем, дал мне все необходимое для выхода в открытый космос, верно?

Точно. Я же вот-вот выйду.

В открытый космос.

Близнецы Джонс сидят впереди, в креслах первого и второго пилотов, постепенно приближая нас к спасательному конвою «Гефеста», «Хэдфилду» и его черному ящику. Мне видно изображение с камер дальнего видения на нашем корпусе, и оно… напоминает кадры из научно-фантастического фильма. В составе огромного конвоя сотни кораблей различной степени обветшалости, от «слегка потрепанных» до «будем надеяться, что у него хотя бы хорошая спецификация». Формы и размеры поражают воображение: гладкие и красивые, громоздкие, но функциональные или вообще черт знает какие. Каждое судно тащит более мелкий буксир, отмеченный пылающей шестеренкой «Гефест Инкорпорейтед».

По рассказам Тайлера, эти буксиры имеют в основном двигатели и предназначены для транспортировки более крупных судов через космос или в космопорты. Сами по себе они выглядят не особо устрашающе, однако конвой сопровождает небольшой флот хорошо вооруженных крейсеров. Я вижу их на экране: сверкающие серебром клинья, чьи пилоты уже помирают от скуки, движутся по предсказуемым траекториям полета. Никто в конвое не ожидает ограбления. В конце концов, все корабли, которые они тащат, – просто раздолбанная рухлядь.

Кстати о рухляди. Где-то с краю конвоя я замечаю его.

«Хэдфилд» – огромный корабль в форме линкора с почерневшим разодранным корпусом. В последнюю нашу встречу он выглядел произведением искусства. Самое большое судно класса «Ковчег», которое когда-либо создавала Земля. На его борту находились десять тысяч колонистов и надежда всей планеты. А теперь все, кроме меня, мертвы.

Уже в который раз я задаюсь вопросом, почему именно мне было суждено выжить. Почему из всех этих невинных людей эшвары выбрали меня в качестве Триггера. Глядя на плывущее в черноте заброшенное судно, я чувствую, как по спине пробегает озноб, слышу шепот где-то в глубине…

– Аврора?

Я моргаю и вдруг осознаю, что Зила выжидающе смотрит на меня.

– А?

– Наклонись, пожалуйста.

Я послушно нагибаюсь вперед, чтобы она могла надеть мне шлем.

Тай передает с мостика:

– Ну что, мы почти готовы. С помощью тактической программы я проанализировал схему полетов охранных судов и выявил, что каждые тридцать семь минут в их пролете наблюдается перерыв.

– До пункта назначения конвоя на Пикарде IV еще двадцать пять часов. – Зила защелкивает замки – ее голос мгновенно заглушается снаружи, но продолжает отчетливо звучать в моем коммуникаторе. – А значит, служба безопасности не должна пребывать в режиме повышенной готовности.

– Согласен, многие из них летают на автопилоте, – говорит Тайлер. – Но это не повод расслабляться. Заходим, берем то, за чем пришли, и уходим. Все остальное – приятный бонус.

Под «приятным бонусом» он подразумевает все, что я могу обнаружить. Фин высаживается на «Хэдфилде», чтобы загрузить информацию с черного ящика. Кэл выступает защитой. Я же буду там на случай, если замечу что-то, что напомнит мне… в общем, что угодно. Что случилось со мной и как. Поскольку мы даже не знаем, что ищем, имеет смысл использовать любые подсказки. И все же я надеюсь: данные из систем «Хэдфилда» о том мгновении, когда я… изменилась… помогут нам по меньшей мере сделать следующие шаги.

– У «Нуля» включен режим скрытности, – продолжает Тайлер. – А также имеется высококлассная технология маскировки, поэтому мы не должны засветиться на их радарах. Но у людей по-прежнему есть глаза. Так что постарайтесь не привлекать к себе внимания.

Раздается голос его сестры:

– Будем на месте через девяносто секунд.

Я наблюдаю за тем, как крошечная красная точка на дисплеях – это мы – подбирается к конвою через разрыв в траектории полета патруля безопасности. Затем под умелым руководством Тайлера встраивается в отряд судов и выходит из него – в это мгновение мой желудок готов выскочить изо рта. Зила, приподнимаясь на цыпочках, тянется к Кэлу и проверяет герметичность его шлема.

– У вас будет шестьдесят секунд, чтобы добраться до «Хэдфилда», прежде чем флот охраны выровняет построение и брешь закроется, – говорит она.

– Просто не смотри вниз, Беглянка, – ухмыляется Фин.

Зила, пятясь, выходит из шлюза и закрывает за собой дверь.

– Удачи.

Теперь мы заперты внутри, всего одна дверь отделяет нас от космического пространства. Ладони у меня влажные от волнения. Я чувствую, как холодная струйка пота сбегает по спине.

– Наружная дверь открывается через десять секунд, – докладывает Зила по коммуникатору. – Займите безопасные позиции. В случае резкого движения держитесь за крепления в стене.

Я просовываю обе руки в ремни, которые прочно удерживают меня на месте, хотя реальной угрозы вывалиться из корабля в бесконечную пустоту пока нет. Сейчас я не намерена пренебрегать мерами безопасности. Конечно, меня обучали путешествию в космосе. Но одно дело лечь в криомодуль и лететь и совсем другое – выйти прямо в космическое пространство.

Наружная дверь отъезжает в сторону, и перед нами, кошкин хвост, расстилается Космос.

Он просто огромен.

Нет, я знала, что он большой, – этим он в буквальном смысле знаменит. Но видеть его вживую не то же самое, что через смотровое отверстие или экран монитора.

Я впервые осознаю, что могла плавать в космосе целую вечность.

Кэл рядом со мной, его рука в перчатке лежит на моем плече. Взгляд спокойный, голос нежный.

– Все будет хорошо, бе’шмаи. Мы с Финианом поможем тебе.

Оказывается, Фин имеет такой же отличный результат, как и Тай, за экзамен по ориентированию в невесомости – видимо, итог многих лет сна в таких условиях. Он кивает с важным видом.

– Я буду рядом, Беглянка. Эта супергеройская внешность не просто украшение. – Он одаривает меня улыбкой, затем, вмиг посерьезнев, склоняется над модулем запуска. – Проверка времени, Скар.

– Пятнадцать секунд, – отзывается она. – Десять, девять, восемь…

Сидящий на мостике Тайлер регулирует рычаги управления, и бесконечный вид космоса сменяется левым бортом «Хэдфилда»: полоса изъеденного коррозией металла заслоняет собой весь обзор через открытый люк. Судя по дисплеям, сейчас мы летим абсолютно параллельно заброшенному судну – с той же скоростью, тем же курсом, примерно в пятидесяти метрах друг от друга.

Я делаю глубокий вдох, шевелю пальцами, желая убедиться, что действительно сумею разжать ладони, когда придется двигаться. «Мелкие движения», – говорю я себе, повторяя слова Фина и Тайлера, которые те без остановки твердили мне во время той единственной короткой тренировки. В невесомости резкий рывок или выпад могут вывести меня из равновесия, а инерция – заставить беспомощно вращаться. Каждое движение должно быть точным и аккуратным. В космосе нет верха. Нет низа. Однако одно неверное движение – и я зависну в падении на всю оставшуюся жизнь.

Мелкие движения.

Скарлетт продолжает отсчет:

– …три, два, один, пли!

Фин спокойно смотрит в прицел и спускает курок захвата. Металлический трос пролетает над пропастью между «Нулем» и «Хэдфилдом» и бесшумно цепляется крюком за большой корабль рядом с внушительной расплавленной дырой в корпусе.

– Трос закреплен, – шепчет Фин. – Начинаем переход.

– А почему ты шепчешь? – спрашиваю я.

– Даже… не знаю.

– Из тебя никудышный воин, да, Финиан? – поддразнивает Кэл.

– Может, уже вылезешь наружу? – шипит Фин. – Нам еще предстоит пошалить.

Изогнув губы в едва заметной улыбке, Кэл выбирается из переходного шлюза, продвигается вперед, подтягиваясь и перебирая руками по металлическому тросу, натянутому между двумя кораблями. Я иду следом, при выходе из корабля слышу свое прерывистое дыхание.

И хотя мы летим со скоростью сотни тысяч километров в минуту, ощущения самого движения нет. Не считая моего дыхания, вокруг царит безмолвная тишина. Я, Кэл и Фин связаны друг с другом и с главным тросом, и у всех в скафандрах имеются реактивные двигатели, на случай если что-то пойдет не так. И все же окружающая нас пустота столь поразительно огромна, черна и абсолютна, что с трудом укладывается у меня в голове. Поэтому я бросаю всякие попытки осмыслить ее и сосредотачиваюсь на тросе перед собой, шепотом отдавая себе указания:

– Правая рука, левая рука, правая рука, левая рука.

Я знаю, что Фин у меня за спиной и при необходимости готов прийти на помощь. Но, несмотря на это, все равно ощущаю себя сейчас невероятно маленькой. И вместо того, чтобы испытывать страх, чувствую… радость. Осознание своей мизерности дарит мне понимание, что мы часть чего-то огромного. А нахождение в этой пустоте заставляет в полной мере постигнуть все, кем я являюсь и что имею.

Это друзья, рискующие своими жизнями ради меня. Наш маленький огонек, рассеивающий темноту. Раньше я особо не верила в судьбу. Но лишь посреди этого небытия как никогда уверена в том, кто я и где должна быть.

Кэл впереди меня пересекает бездонную полосу черноты и добирается до пробоины. Медленно и осторожно ощупывает края, пока не находит место, которое не прорежет перчатки. А после, казалось бы, абсолютно без усилий подтягивается и ныряет в кромешную тьму «Хэдфилда».

Теперь мой черед: я с трудом заставляю себя отпустить трос и схватиться за пробоину в корпусе корабля. Вплывая в темноту, отталкиваюсь слишком сильно и чуть не врезаюсь в стену, но Кэл вовремя меня спасает: ловит руками и с изящностью опускает вниз. Мое сердце колотится в груди, дыхание вырывается из легких. Теперь, когда я оказалась внутри, мне хочется лишь одного – повторить все сначала.

– Вот это кайф, – выдыхаю я.

Кэл смотрит на меня сверху-вниз.

– Прекрасно тебя понимаю.

Наши тела прижаты друг к другу, лица разделяют считаные сантиметры, отражающийся в его глазах звездный свет подобен искрам, пляшущим в фиалковом пламени. Я сглатываю образовавшийся в горле ком, сердце стучит еще быстрее.

Фин протискивается в дыру позади нас, притворно не замечая, как я неохотно высвобождаюсь из рук Кэла.

– Трос отпущен, Золотой мальчик, – сообщает он. – Скоро увидимся.

– Тебя понял, – отвечает Тай. – Удачной охоты.

Через пробоину в корпусе я наблюдаю за тем, как «Ноль» бесшумно отцепляется от «Хэдфилда». Скрывается за аркой его двигателей и, исчезнув из виду, прячется в караване судов, пока не вернулся патруль безопасности. Мы включаем фонарики на шлемах, и я вижу длинный коридор из пластистали. Он кажется мне практически знакомым. Все вокруг выглядит совершенно нормальным. За исключением абсолютной темноты. И того, что коридор ведет в открытый космос.

– Итак, – говорит Фин. – Мостик в этой стороне. За мной, голубки.

Финиан отталкивается от пола – он двигается так же свободно, как рыба в воде. Мы с Кэлом, аккуратно касаясь стены, чтобы продвинуться вперед, плывем следом за ним, фонарики освещают нам путь. Фин изучает карту на униглассе, пристегнутом к левой руке. Движения его плавные, грациозные.

– Твой костюм выглядит гораздо лучше, Фин, – замечаю я.

– Танцевальный конкурс в ближайшее время мне, конечно, не выиграть, но все к тому идет.

– Уверена, ты отличный танцор.

Он вскользь улыбается мне:

– Пытаешься и меня влюбить в себя, Беглянка?

Кэл бросает взгляд на Фина, но с той невозмутимостью, которая раньше меня так бесила, – значит, не злится. Мы углубляемся в фюзеляж «Хэдфилда», вокруг нас царят мрак и тишина. В этой части корабль выглядит не так уж плохо, я даже могу представить его в лучшие времена. Но как только мы огибаем сломанную переборку, весь масштаб разрушений обрушивается на меня, как удар по голове. Длинная прореха справа тянется по всей длине корабля – от верхних палуб до киля. Кабели и водопроводные трубы торчат из щелей между уровнями, пластик и металл покорежены, порваны. Похоже, квантовые молнии, через которые Тай прорывался ко мне, изрядно потрепали «Хэдфилд». Или же корабль побывал во множестве Бурь до того, как Тайлер нашел меня.

Мы все надолго замираем, молча глядим на разрушение, пытаясь осознать его масштаб. Я знаю, что каждый из парней переживает за меня по-своему: задается вопросом, каково мне находиться здесь. Но, во всяком случае, со стороны я вроде не выгляжу слишком напуганной. Фин, не говоря ни слова, вновь отталкивается от стены, я плыву за ним, а Кэл замыкает шествие.

– По-прежнему никаких признаков жизни, – докладывает Кэл чеканным голосом.

– Отлично. У меня как раз утром не было времени причесаться. – Фин снова сверяется с картой. – До мостика где-то девятьсот метров. Старый добрый черный ящик будет в наших липких ручонках примерно через пять минут, Тайлер.

– Понял тебя, – откликается Тай. – Всем быть начеку.

Хороший совет, и я усердно пытаюсь следовать ему: игнорирую тревогу, набухающую в груди. Однако по мере того как я продвигаюсь за лучом фонарика по темному коридору, на коже нарастает слабое покалывание.

Оно похоже на уколы булавок и иголок или статическое электричество, которое с треском расползается от груди к пальцам рук и ног. Я слышу впереди обрывки фраз, у меня перехватывает дыхание, когда из-за угла показывается группа из пяти фигур – она шагает по коридору в нашу сторону.

Кошкин хвост, это же люди!

Все они облачены в серые комбинезоны миссии «Хэдфилда», и одна из женщин смеется – ясный, кристально чистый звук в темноте. Потрясение от увиденного настолько сильно, что становится для меня сродни пощечине. Я пытаюсь резко остановиться, но происходит все так, как меня предупреждали: от внезапного движения тело отбрасывает назад, я лечу кубарем и врезаюсь прямо в грудь Кэла. От удара он охает, ловит меня одной сильной рукой, а другой хватается за дверной косяк, чтобы удержать нас на месте.

– Аври, у тебя там все хорошо? – Фин оборачивается, желая узнать, что случилось.

Пульс стучит у меня в висках. Я вдруг осознаю, что люди исчезли.

До меня доходит, что ни на одном из них не было скафандров.

Я слышала их, несмотря на вакуум.

И они шли, хотя силы тяжести нет.

Неужели это были… призраки?

Нет, нет, этого не может быть. Я ощущаю покалывание в кончиках пальцев, накапливаемое в них статическое электричество. Прямо как тогда, когда я разнесла корабль в доках Изумрудного города. Как тогда, когда вижу то, что сбывается потом. Закрыв глаза, я почувствую пробуждение силы – бездонную полуночную синеву под кожей. Однако сейчас увиденное не совсем похоже на одно из моих видений, оно больше напоминает… ожившее воспоминание «Хэдфилда»?

– Ты в порядке? – спрашивает Кэл, пристально всматриваясь в мои глаза.

Я моргаю, устремив взгляд туда, где заметила людей, и качаю головой:

– Я…

– Ты что-то видела, бе’шмаи?

– Я… – Сглатываю слюну, во рту внезапно пересыхает. – Не знаю…

Парни обмениваются взглядами: никто из них особо не верит моим словам, но из вежливости не устраивают мне допрос. Фин пытается разрядить мрачную обстановку.

– Что мы забыли, Беглянка? – спрашивает он.

– Мы забыли золотое правило. – Я стараюсь говорить весело, но у меня не выходит.

Тем не менее Фин – славный парень и вновь проговаривает вместе со мной пройденный урок:

– Ме-е-е-елкие движения.

Мы продолжаем путь к мостику, и во мне нарастает отчетливое ощущение неправильности, какого-то предчувствия. Находиться здесь, видеть это место своими глазами… Не сказать будто я не понимаю, что оказалась более чем на два столетия вперед. Вовсе нет. Об этом говорит все мое окружение: пришельцы, технологии, полное отсутствие чего-то знакомого. Однако то, что было блестящим и новым всего несколько недель назад, теперь выглядит обветшалым. Абсолютно мертвым.

Мне так грустно за «Хэдфилд».

В коммуникаторе раздается голос Зилы:

– Аврора, твои жизненные показатели скачут. Тебе нужна помощь?

– Я в порядке, – вру я, хотя мой голос все еще дрожит.

– Мы почти у мостика, – сообщает Фин. – Здесь есть шахта лифта. Если она не заблокирована, мы можем проплыть по ней вверх, мимо криоуровней.

Криоуровни. Там, где я уснула в надежде очнуться в новом мире, в новой жизни. Там, где Тайлер обнаружил меня в окружении трупов тех, с кем я отправилась в путь. Сердце гулко стучит, в ушах шумит. Я вынуждаю себя заговорить:

– Я пойду… я хочу увидеть их.

– Бе’шмаи? – Кэл неуверенно наблюдает за мной в сумраке.

– Если где я и могу вспомнить… могу что-то узнать, так это, скорее всего, там. – Я сглатываю. – Там, где все… все это произошло.

В моих устах эти аргументы звучат почти разумно. Как будто место, где я выжила, интересует меня лишь с научной точки зрения, а не влечет к себе, как мотылька на пламя. Не хочется рассказывать ребятам, не хочется говорить ничего, что может выставить меня сумасшедшей, однако весь коридор вокруг нас сейчас ожил. Он полон людей: они снуют по нему, смеются, разговаривают. Я чувствую их. Я вижу их. Я слышу их.

Но все они мертвы. Отголоски, въевшиеся в корабль, как застарелые пятна крови.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – тихо спрашивает Кэл.

Я молча киваю, глядя на окружающие меня фигуры.

Мне кажется, я хочу этого больше всего на свете.

– Золотой мальчик? – подает голос Фин. – Тут по-прежнему никаких признаков жизни, к тому же я буду всего в нескольких сотнях метров над ними. Разреши мне отправиться к мостику одному.

Повисает долгая пауза, прежде чем Тайлер отвечает:

– Разрешаю. Но будьте все время на связи. Аври, Кэл, постоянно докладывайте мне обстановку, ясно?

– Да, сэр, – отвечает Кэл.

Кряхтя от усилий, он раздвигает двери лифта и впускает нас внутрь. В огромной шахте темно, от верхних уровней корабля она уходит далеко вниз, но здесь хотя бы не слышно того призрачного эха. Мы движемся вверх: Фин – впереди, Кэл – рядом со мной. Уверена, это все мое воображение, но пока мы поднимаемся, клянусь, я ощущаю тепло его тела даже сквозь скафандр. Несмотря на эхо вокруг, я прекрасно помню, как он прижимался ко мне. Почему-то от осознания, что он рядом, легче дышать.

Сосредоточься на работе, О’Мэлли.

– Ладно, детишки, вот ваша остановка, – радостно сообщает Фин, указывая на дверь в шахте. – Я буду дюжиной этажей выше.

– Зови, если понадобится помощь, – предупреждает Кэл. – И будь осторожен.

– Обязательно. – Фин переводит взгляд с него на меня. Из-за линз невозможно понять, о чем он думает, но его ухмылка говорит сама за себя. – Не шалите тут без меня.

Кэл отодвигает в сторону дверь, ведущую на криоуровни, я касаюсь стен, ощущая звук сквозь скафандр. Затем он ныряет в темноту, а Фин отправляется наверх. Я вслед за Кэлом осторожно выбираюсь из шахты лифта и попадаю в коридор.

Впереди маячат огромные двери криохранилищ, когда-то расплавленные ударом квантовой молнии до состояния шлака. Живот наполняется холодом, похожим на касание крыльев бабочек. Я слышу глухие голоса, которые доносятся будто издалека.

Тонкий луч света фонарика прорезает кромешную тьму. Стараясь медленно поворачивать голову, я смотрю на Кэла. Его косы, поблескивая серебром, плавают внутри шлема, прищуренные глаза всматриваются в темноту. Черты лица ровные и жесткие, скулы настолько острые, что при поцелуе о них, наверное, можно порезать губы.

Наши глаза встречаются – его взгляд прекрасен, холоден, чужд. Но за ним я ощущаю тепло и глубину, словно он видит меня насквозь. Меня пробивает дрожь. Он молча тянется к Магеллану, пристегнутому к моей руке. Стучит по его экрану, затем – по своему.

– Мы по-прежнему прослушиваем канал экипажа, – говорит он. – Но теперь хотя бы можем поговорить наедине.

– Как ты узнал, что я хочу поговорить?

– Твои глаза, – спокойно отвечает он. – Они все выдают.

– Я… даже не знаю, что именно хочу сказать, – признаюсь я.

– В такой момент трудно что-то говорить. – Он указывает на криокамеру за расплавленными дверями. – В этом месте будущее твоего народа изменилось навсегда. Твое будущее изменилось навсегда.

– У меня, во всяком случае, есть это будущее, – тихо произношу я. Эта мысль тяготит, заставляет сердце бешено стучать в груди, из-за нее пересыхает во рту и становится трудно говорить. – В отличие от всех остальных, я выбралась отсюда живой. Что во мне такого особенного? Почему именно я заслужила второй шанс, а другие люди, у которых была своя жизнь, надежды, семьи, истории, – нет?

Ответ Кэла негромкий, полный печали.

– Это непросто. Быть выжившим.

В это мгновение я вспоминаю, что целая планета Кэла была уничтожена. Каждый сильдратиец, который все еще жив, по сути, не имеет дома, не имеет родины. А я тут готова слезы лить из-за одного корабля.

– Кэл… – начинаю я.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – мягко прерывает он меня. – Но потери нельзя сравнивать, бе’шмаи. Я и не собирался этого делать. Лишь хотел сказать, что понимаю твои чувства. И если бы мог унять твою боль, непременно так бы поступил.

Мы останавливаемся у дверей хранилища, и я переплетаю наши пальцы в перчатках. Поначалу он, как обычно, медлит. А потом сжимает мою ладонь своей, как будто только этого и ждал. На самом деле сильдратийцы не любят прикосновений – я узнала от Магеллана. Но ничего не могу поделать с собой – мне это нужно. К тому же они начинают нравиться Кэлу, а потому я не сдерживаю себя. Таков доступный нам способ общения, когда, как это часто бывает, не хватает слов.

Кэл смотрит на меня в темноте, и я чувствую, как сильно он хочет меня. Практически вижу это, как видела те самые отголоски: от него волнами исходят невидимые нити пылающего золота и серебра, сдерживаемые им лишь из страха обжечь меня. Но глядя в его глаза, я понимаю: мне хочется сгореть. Хочется вновь ощутить, как он прижимается ко мне, воспламеняя меня изнутри. И он, я знаю, тоже этого хочет.

Для людей, которые только недавно познакомились, мы зашли чересчур далеко.

Но вот мгновение разрушено – в наушнике доносится голос Фина.

– Итак, – говорит Технарь нашего экипажа. – Я к вам с хорошими новостями, ребята.

– Ну надо же, совсем на тебя не похоже, – отвечает Тайлер.

– Ладно, я шучу. На самом деле у меня плохая новость и еще одна плохая новость.

– Дыхание Творца, Финиан… – стонет Тайлер.

– Знаю-знаю, я тот еще кадр, – говорит Фин. – В общем, кто-то уже побывал здесь и вырезал черный ящик прямо из пола.

– Прекрасно, – вздыхает Тайлер.

– Выходит, черный ящик может быть где угодно, ты это хочешь сказать? – спрашивает Скарлетт.

– М-м-м, нет, – отвечает Фин. – Работа ювелирная. Согласно показателям моего унигласса, этим подпалинам около двадцати часов. Полагаю, ребята из «Гефеста» вырезали его и погрузили на борт головного буксира в конвое.

– Значит, у нас проблемы, – заключает Тайлер.

– Запитать энергией панель управления и найти резервную копию не получится, к тому же они все равно расплавлены. Дай мне время, я тут осмотрюсь, но особых надежд возлагать не стоит. Даже при всей моей гениальности.

– Кэл? – спрашивает Тайлер. – Вы с Аври что-нибудь нашли?

Кэл смотрит мне в глаза.

– Возможно, скоро найдем. Будь на связи.

Я смотрю на него в ответ, надеясь, что он понимает.

Я не хочу туда заходить. Не хочу видеть то, что должна.

Но мне необходимо взять ситуацию под контроль.

Я могу это сделать.

Кэл сжимает мою ладонь, коротко кивает. Он все говорит без слов. Рядом с ним я чувствую себя сильнее, ощущаю больше, по-этому в конце концов набираюсь смелости и переступаю порог криохранилища.

Мы оказываемся в одной из пустых камер, которая от пола до потолка заставлена контейнерами, похожими на бесконечные ряды гробов. Вся левая сторона камеры взорвана, однако справа по-прежнему покоятся с миром трупы. Интересно, кто там? И где остальные? Плавают позади нас там, где корабль потерпел крушение, бесконечно кувыркаясь в Складке?

– Бе’шмаи? – окликает меня Кэл, и я вдруг осознаю, что крепко, чуть ли не ломая, стискиваю его пальцы.

Я и раньше бывала здесь, в этой самой комнате. Внезапно меня переносит в то мгновение. У нас инструктаж, нам проводят экскурсию по кораблю. Приветливая дама с короткой стрижкой цвета розовой сахарной ваты ведет нашу группу вдоль рядов и острит по поводу того, что через несколько дней нам наконец удастся вздремнуть, в чем мы все из-за приготовлений к путешествию очень нуждаемся.

Мы смеемся, некоторые из нас нервно хихикают: все же криозаморозка – относительно новая технология, а Складка – таинственное место. Затем, точно молния, сверкает вспышка, и экскурсовод превращается в высохший труп. Все кругом мертвы, жизнь покидает их лица, и они уплывают прочь.

Я чувствую, как Кэл трясет меня, но не могу ответить. Все мое тело гудит, словно внутри зарождается ураган, я теряю над собой контроль. Пространство вокруг заполняется эхом, людьми, которые расхаживают, говорят, проходят над нами и сквозь нас, словно это мы ненастоящие и погибли, канув в небытие, много веков назад.

Теперь я ощущаю глубокий фиолетовый цвет сознания Кэла, пронизанный золотыми и серебряными нитями. Он говорил, будто, в отличие от своей сестры, ничего не унаследовал от матери-Путеходца, но в это мгновение я понимаю: он ошибается. Его золотые нити спрятаны настолько глубоко, что он, похоже, сам не догадывается об их существовании. Я цепляюсь за его разум своей полуночной синевой, серебряная пыль звездного света кружится в диком танце. Я не могу успокоить ее. Не могу сдержать.

Я вынуждена.

ВЫНУЖДЕНА.

Я уже больше не в коридоре и в то же время там – одна вспышка молнии, возвещающая о каждой перемене, сменяется другой, новые места накладываются друг на друга. Корабль внезапно опутывают лианы Ра’хаама, которые быстро ползут вверх по конструкции, удерживающей криомодули. Затем меня ослепляют белые огни госпиталя Академии Авроры. Они преобразуются в разноцветные экраны спортбара на Семпитернити, где Кэл и Тайлер подрались с Несломленными. Затем вихрем врываются в подводный бальный зал Кассельдона Бьянки. Я слышу громкий смех гостей, танцоров, грохот музыки, после чего ее ритм перерастает в топот бегущих ног.

Смех переходит в ликование зрителей – и вот я уже на беговой дорожке у себя дома в окружении старшеклассников. Которые потом превращаются в высохшие трупы и рассыпаются в прах.

Внутри меня подобно паводковым водам, бьющим о плотину, нарастает сила. Я вижу, как Кэт оборачивается ко мне с протянутой рукой, потом ее глаза вспыхивают и окрашиваются в голубой, зрачки обращаются цветами, и она кричит. Вижу глядящего на меня в объектив камеры адмирала Адамса. Вижу Кэла, одетого в тот же скафандр, что и сейчас, только настоящий Кэл по-прежнему рядом со мной. Видение. Призрак. Будущее. Он вскидывает руки, будто защищаясь от удара, а потом выстрел бьет его прямо в грудь. Он с жутким воплем отлетает назад.

– КЭЛ! – кричу я.

Его голос доносится откуда-то издалека: он зовет меня домой, обратно в криохранилище, обратно к себе. Но Кэл-видение, Кэл-призрак, Кэл-будущее врезается в стену позади него, при виде дымящейся дыры в его груди мой внутренний ураган взрывается вихрем горя, злости и страха.

Я не могу…

Я.

НЕ МОГУ.

В следующую секунду я возвращаюсь в свое тело и в конце концов отпускаю ее – неистовая сила вырывается из меня, расползается в стороны, образуя сметающий все на своем пути идеальный шар, в эпицентре которого оказываемся мы с Кэлом. Стены «Хэдфилда» выворачивает наружу, криомодули разваливаются, тела уносит в пустоту. Палуба под нами рушится, потолок над головами разлетается на части, из моего правого глаза льется вверх серебристый свет, подобно сияющему маяку.

– Дыхание Творца, это что еще за черт? – ревет Финиан.

Я едва слышу в наушниках крики остальных. Весь «Хэдфилд» ходит ходуном, и мне кажется, будто Кэл тащит меня за собой. Сила исходит из меня бурными потоками, плотина внутри разрушена, я безуспешно зажимаю руками расширяющиеся трещины.

Сквозь туман прорывается голос Тайлера:

– Экстренное возвращение! Я блокирую их сигналы, подвожу «Ноль» к борту. Быстрее, уходим!

Я не вижу Кэла – только скалистый, пустынный пейзаж; песок и камни блекло-серого цвета; густые синие тени; безжизненное, мертвое небо над головой.

Я никогда не видела этого места раньше, но больше всего на свете хочу оказаться там.

Руки Кэла смыкаются вокруг меня.

Видение меркнет.

Все погружается в черноту.