Текст книги "Шоковая терапия"

Глава вторая

1

Три ночи подряд Гильда приезжала ко мне в хижину и мы занимались любовью – торопливо, тишком. Когда первые волнения улеглись, оказалось, что этого недостаточно. По крайней мере, мне.

Она боялась, что кто-то увидит, как она входит ко мне в хижину или уезжает домой. Приходила в ужас от мысли, что муж узнает об измене.

Итак, мы вступили в тайную любовную связь. Гильда вела себя настолько нервно, что мне иногда становилось не по себе. При любом необычном звуке – будь то шум случайного автомобиля, уханье совы или стук ветки дерева по крыше – она хватала меня за руку и резко садилась в постели.

В каждую из этих ночей Гильда проводила со мной не меньше часа. Мы были заняты только тем, что отчаянно, неистово любили друг друга. Разговаривать не было времени: Гильда всегда спешила домой, и я знал о ней не больше, чем после первой встречи.

Несмотря на это, я влюбился в нее. Для меня наш союз значил гораздо больше, чем физический акт любви. Было больно осознавать, что муж имеет над ней такую огромную власть.

Если она и говорила, то только о нем. Мне не нравилось выслушивать рассказы о Дилейни. Я хотел, чтобы она говорила о себе, а еще лучше – обо мне, но этого не происходило.

– Если он узнает, я этого себе не прощу, – одеваясь, сказала она в нашу третью встречу. – Мне все кажется, что я могу ему понадобиться. В прошлом по ночам он страдал от сильной боли и будил меня, чтобы я дала ему снотворное. Вдруг он и сейчас меня зовет.

– Бога ради, Гильда, выбрось его из головы! – Я начинал терять терпение. – Почему бы не рассказать ему правду? Скажи, что влюбилась в меня и хочешь получить развод.

– Но, Терри, я не смогу его бросить. Я повинна в той аварии, что поломала ему жизнь. Никогда, никогда его не брошу!

Я притянул ее к себе:

– Гильда, ты меня любишь?

Она взглянула на меня, в ее глазах горел все тот же огонек.

– Неужели ты в этом сомневаешься, Терри? Да, люблю. Постоянно думаю о тебе. И очень хочу быть с тобой. Конечно, это ужасные слова, но вот если бы он умер… Тогда мы всегда были бы вместе. Но пока он жив, свободы мне не видать.

– Он, похоже, умирать не собирается, – раздраженно заметил я.

Высвободившись из моих объятий, Гильда подошла к окну и устремила взгляд на залитые лунным светом деревья.

– Нет. Перед тем как переехать сюда, он был на обследовании. Врач сказал, он в прекрасной форме. Легко протянет еще лет тридцать.

– В таком случае зачем напрасно тратить время, желая ему смерти? Мы же не будем ждать тридцать лет, верно? Ты должна попросить о разводе!

– Я так не могу, Терри! – Гильда повернулась ко мне. – Сколько можно повторять? Я не могу его бросить.

– Еще как можешь. Он человек небедный. Наймет медсестру, та будет за ним ухаживать. Как думаешь, сколько у него денег?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Много. Сто пятьдесят тысяч, а то и больше.

– Ну, в таком случае он сможет позволить себе сиделку, а ты получишь свободу.

Гильда отвела взгляд.

– Если он умрет, Терри, – тихо, но отчетливо произнесла она, – я получу его деньги. И разделю их с тобой. Что бы ты сделал, будь у тебя сто пятьдесят тысяч долларов?

– К чему такие разговоры?

– Терри, прошу! Ответь на вопрос! Что бы ты сделал с деньгами?

Внезапно я задумался, каково это – иметь в распоряжении такую сумму. От этой мысли по спине у меня побежали мурашки.

– Будь у меня этот капитал, я бы удвоил его в течение года. Открыл бы магазин в Лос-Анджелесе. Купил бы три-четыре фургончика, посадил бы в них мастеров-ремонтников и тем самым закрыл бы весь район. Специализировался бы на хай-фай-аппаратуре ручной сборки. На этом можно заработать кучу денег.

– Ты бы хотел этим заняться, верно? А я была бы рядом, чтобы радоваться твоим успехам.

Я изумленно уставился на нее:

– В чем смысл этого разговора, Гильда? Умирать он не собирается. Если ты и получишь деньги, то только в старости, когда толку от них уже немного. Так в чем смысл? Разведись! Забудь про деньги! Зато будешь свободна!

Она покачала головой:

– Не могу я развестись. Я перед ним виновата. Муж покалечился из-за меня. Как же мне его бросить?

Сделав глубокий вдох, я рассерженно спросил:

– И что теперь делать?

Гильда не спеша ушла из спальни в гостиную. Я последовал за ней. На веранде она остановилась.

– Что делать, Терри? – произнесла она, глядя мимо меня. – Прекратить наши встречи, вот что. Все проще простого. Больше всего на свете я презираю женщин, изменяющих мужьям. И себя – с тех пор, как мы стали заниматься любовью. Нужно это заканчивать. Иного способа нет. Нам нужно перестать встречаться.

Ее слова стали для меня чертовски жестоким ударом.

– Но послушай…

– Терри, я не шучу.

– Вот только давай без поспешных решений. Поговорим об этом завтра ночью. Такое не…

– Завтра ночью меня здесь не будет, – сказала Гильда. – Я не приеду. Нужно прекратить все прямо сейчас.

Я попытался обнять ее, но она вырвалась:

– Терри, прошу, не усложняй. Пойми, такой исход нравится мне не больше, чем тебе. Но я вдруг поняла, как мерзко себя веду, и это нужно прекратить. Мне пора. Больше нам не следует встречаться.

Она говорила так искренне, в ее голосе сквозило такое отчаяние, что сердце мое заныло, и я отступил назад.

Сбежав по ступенькам, Гильда быстро пошла в сторону гаража.

Я стоял на месте и смотрел, как отъезжает ее «бьюик». Не может быть, чтобы все было так серьезно. Наверное, ее замучила совесть. Завтра ночью она приедет снова.

Я убеждал себя напрасно. Гильда не приехала.

Следующим вечером я ждал ее на веранде. Когда стрелки часов показали половину двенадцатого, я понял, что не дождусь ее, и совершенно упал духом.

Потом была пятница. Я знал, что по пятницам Гильда приезжает в Глин-Кэмп и закупается на всю неделю.

Я отправился в поселок и стал ждать ее там.

Но она не приехала.

Через некоторое время я отправился бродить по главной улице. Искал Гильду повсюду, но не нашел.

В полдень я наконец смирился с тем печальным фактом, что и сегодня мне не суждено ее увидеть. По пути на парковку я был в таком отчаянии, что готов был перерезать себе горло.

Не успел я сесть в грузовичок, как увидел шерифа Джефферсона. Тот направлялся ко мне, а за ним следовал молодой человек в модном городском костюме. Этого парня я раньше не видел.

Прятаться было поздно, и я помахал Джефферсону, притворяясь, что рад его видеть.

– Знакомься, это Мэтт Лоусон, – сказал шериф. – Мистер Лоусон, это Терри Риган. Я вам о нем рассказывал.

Лоусон решительно протянул мне руку. Казалось, он только что закончил колледж: просто писаный красавчик.

Я обменялся с ним рукопожатием.

– Мистер Риган, – начал он. – Если я верно понял слова шерифа, вы занимаетесь ремонтом всех телевизоров в этом районе.

– Ну, не всех, конечно. Но по большей части так и есть.

– Вы обсуждайте дела, джентльмены, – сказал Джефферсон, – а я пойду. Обещал доку сыграть в шашки.

Он пожал руку Лоусону, сказал, что ждет меня в гости, и ушел к себе в офис.

– Вижу, вы спешите, мистер Риган, – произнес Лоусон, – так что буду краток. Я из «Нэшнл фиделити». Продаю страховку на телевизоры. Хотел узнать, не поделитесь ли вы списком клиентов. Тогда мне не придется впустую обивать пороги. Понимаю, что бесплатно вы с ним не расстанетесь. Предлагаю четверть комиссионных от всех моих продаж.

В тот момент у меня не было настроения обсуждать дела, но я сразу сообразил, что предложение выгодное. Я же не дурак, в конце концов.

– А что за страховку вы продаете? – спросил я.

– Обычную: на сам телевизор, все ремонтные работы и запчасти. Мне понадобятся только имена и адреса ваших клиентов.

– Ну ладно. Записная книжка в грузовичке. Я вам ее одолжу. Как сделаете копию, занесите книжку шерифу, а я заберу, когда буду в поселке.

Лоусон сказал, что так и поступит.

Разыскивая записную книжку, я заметил:

– Не знал, что «Нэшнл фиделити» страхует телевизоры. Всегда думал, что вы занимаетесь только страхованием жизни.

– Мы предлагаем все виды страхования. Разумеется, страхование жизни – основное направление нашего бизнеса.

Я выдал ему записную книжку, пожал руку и поехал к себе в хижину.

Все нужные детали были при мне, и после обеда я начал работу над суперкомбайном для Дилейни.

На то были две причины. Раньше мне не доводилось собирать подобный аппарат, и справиться с такой задачей было для меня делом чести. И, что гораздо важнее, я инстинктивно понимал, что Гильда говорила совершенно серьезно. Суперкомбайн – это повод снова отправиться на озеро Голубой Сойки и провести там некоторое время, сославшись на установку и настройку. Тогда я смогу увидеть Гильду.

Итак, я трудился над аппаратом, то и дело поглядывая на телефон. Тот молчал. Я ждал, что Гильда передумает, и мне было не лучше, чем любому безнадежно влюбленному мужчине. С одной стороны, не переставая думаешь о возлюбленной, а с другой – понимаешь, что тебе ее не видать.

За работой я все яснее осознавал, что между мной и Гильдой стоит только одно: пожилой человек, прикованный к инвалидной коляске. Беспомощный калека, который в тягость и себе самому, и окружающим.

2

На следующий день я поехал в Лос-Анджелес за корпусом для суперкомбайна Дилейни. Объяснил столяру, как распилить древесину, и он пообещал, что через час все будет готово.

Чтобы убить этот час, я шлялся по улицам, разглядывая витрины. В ювелирном я обратил внимание на серебряную пудреницу с голубым узором, цветом точь-в-точь как глаза Гильды.

Я вошел в магазин, купил пудреницу и сказал продавцу выгравировать имя Гильды на внутренней стороне крышки. Он тут же выполнил мою просьбу.

Вернувшись домой, я подошел к телефону, снял трубку и набрал номер Дилейни.

– Да? Алло? – сказала Гильда.

Когда я услышал звук ее голоса, сердце мое гулко заколотилось.

– Не хочешь завтра поехать со мной в Лос-Анджелес? Поужинать? – Я говорил медленно и отчетливо. – Буду ждать у ворот в одиннадцать вечера.

После короткой паузы она ответила:

– Боюсь, вы ошиблись номером. Нет, все в порядке. Ничего страшного. – И повесила трубку.

Наверное, Дилейни был рядом и мог услышать наш разговор. Я положил трубку на место.

Оставалось только дожидаться завтрашнего вечера.

Без четверти одиннадцать я подъехал к дому у озера.

Без минуты одиннадцать на бетонной дорожке появилась Гильда.

Увидев ее, я почувствовал, что кровь моя вскипает. Я стоял, положив ладони на створки ворот, и смотрел, как Гильда со своей неповторимой грацией приближается ко мне.

У самого выхода она остановилась и взглянула на меня. Я открыл створку, и Гильда подошла ближе.

– Здравствуй, Терри, – сказала она.

Я ожидал совсем другого приветствия. Сказать было нечего, и я сделал то, что хотел: попытался обнять Гильду.

Но она ускользнула от меня, и руки мои схватили только воздух. С тем же успехом можно гоняться за тенью.

– Нет, Терри!

Голос ее звучал резко, и я тут же остыл.

– Что значит «нет»? С нашего последнего разговора я жил только ради этой минуты.

– Понимаю. И я. Но я уже сказала: близости больше не будет. Если ты без этого не можешь, нам не следует встречаться. Единственный вариант – остаться друзьями.

– Друзьями? После всего, что было между нами?

– Ладно, Терри. Я пойду. Извини, но так уж я решила. Не следовало выходить к тебе. Если мы не можем быть просто друзьями, то больше не увидимся.

Я сделал долгий глубокий вдох.

– Хорошо. Принимаю твои условия.

– Это не слишком трудно для тебя, Терри?

– Не важно. Ты же слышала: я принимаю твои условия. Поехали. Уже поздно.

Гильда подошла к грузовичку и уселась рядом со мной.

– Я знаю один ресторан, – сказал я, заводя двигатель. – Уединенное местечко. Там нас никто не узнает.

– Спасибо, что подумал об этом.

До Лос-Анджелеса было восемьдесят миль: дорога хорошая, но все равно ехать чуть ли не два часа. По пути мы почти не разговаривали. Поначалу Гильда пыталась завязать беседу. Она щебетала на разные темы, но то была пустая болтовня. Осознав это, она внезапно умолкла, и остаток пути мы проделали в молчании.

Я выбрал итальянское заведение на въезде в Эрмоса-Бич. Кухня тут должна быть неплохая.

Оставив грузовичок на парковке, мы вошли в ресторан. С террасы открывался вид на море, на столиках стояли лампы с абажурами. Играла тихая ненавязчивая музыка. Официанты в белых пиджаках деловито сновали туда-сюда, словно детали отлично смазанного механизма.

Мы заказали креветки в панировке, эскалоп а-ля болоньезе и бутылку неплохого красного вина.

Я пристально следил за Гильдой, пытаясь разглядеть в ее глазах тот самый огонек, но его не было. Такое ощущение, будто яркие приветливые окна оказались занавешены черными шторами.

– Какая прелесть, Терри, – сказала она, когда нам принесли эскалоп. – Меня пригласили в ресторан впервые почти за четыре года.

– Рад, что мне в голову пришла такая мысль, – сказал я. – Если сможешь вырваться, приедем сюда еще.

Наверное, Гильда расслышала в моем голосе горькую нотку. Она быстро взглянула на меня:

– Терри, расскажи что-нибудь о себе. Тот магазин, что ты упоминал… У тебя далекоидущие планы? Расскажи, что задумал.

Это было мне неинтересно, но если Гильда настроена на такое нелепое притворство, придется ей подыграть.

– Ну, будь я побогаче, – начал я, гоняя нетронутую еду по тарелке, – открыл бы магазин. Есть у меня на примете одно местечко. Вся эта беготня с ремонтом телевизоров и случайными продажами – путь в никуда. Что мне нужно, так это магазин с хорошей витриной, где можно выставлять хай-фай-аппаратуру ручной сборки. И еще демонстрационный зал, чтобы продавать пластинки. Вот чего мне хочется, но получить это не так-то просто. Вряд ли у меня появятся деньги на такую затею.

– Сколько тебе нужно? – спросила Гильда, пристально глядя на меня.

– Зависит от масштаба. Для начала – двадцать пять тысяч. И вдвое больше, чтобы развернуться как следует.

– Если он умрет, у тебя будет необходимая сумма.

– Верно, – согласился я. – Ты уже говорила. Если он умрет…

Заметил, что Гильда украдкой поглядывает на часы, и решил съязвить:

– Ты, наверное, хочешь домой. Вдруг мужу понадобится таблетка или что-то в этом роде.

– Ах, Терри, прошу…

Щелчком пальцев я подозвал официанта и потребовал счет.

Когда мы возвращались к машине, Гильда сказала:

– Мне так понравился вечер, Терри.

– Рад.

Я не собирался лицемерить и поддакивать. Лично мне вечер не понравился.

Грузовичок тронулся с места. Я выехал из Лос-Анджелеса на горную дорогу.

Мы молчали.

Когда до озера Голубой Сойки оставалась пара миль, я затормозил.

Резко повернувшись, Гильда взглянула на меня:

– Почему ты остановился?

– Хочу кое-что тебе подарить.

Я вынул из кармана сверток с пудреницей и положил его Гильде на колени.

– Что это, Терри?

Я включил лампочку на приборной панели:

– Открой и посмотри.

Сняв резинку, Гильда развернула бумажную обертку и открыла коробочку.

На ватной подушечке пудреница выглядела просто потрясающе. Сразу видно: вот это вещь.

Я услышал, как Гильда тихонько охнула.

– Неужели это мне?

– Тебе. Подходит к цвету глаз.

– Но, Терри… я не могу принять такой подарок. Зачем ты ее купил?

– Как только увидел, решил, что эту вещицу сделали специально для тебя.

Гильда дотронулась до пудреницы, повертела ее в руках:

– Ты искушаешь меня, Терри. И мне не устоять.

– Не собирался я тебя искушать. Это подарок без всяких условий. Просто захотелось, чтобы эта вещица стала твоей.

Подавшись вперед, я завел двигатель и быстро поехал к дому Дилейни.

Гильда молча сидела рядом, не выпуская пудреницу из рук.

У ворот я остановился. Гильда вышла из грузовичка, я – тоже.

Мы стояли и смотрели друг на друга.

– Ты не представляешь, как мне понравился сегодняшний вечер, Терри. Спасибо, что ты такой чуткий. И спасибо за эту милую штучку. Уже много лет мне ничего не дарили. Я просто в восторге.

Шагнув вперед, она обняла меня за шею, и ее губы встретились с моими.

Я остался недоволен поцелуем. Обнимая Гильду, я думал о мужчине, лежащем в ее постели, не далее чем в сотне ярдов от нас. Может, он спит, а может, и нет. И пока он жив, мне не светит ничего, кроме вот таких тайных встреч.

3

Гильда позвонила мне рано утром.

– Когда я вернулась домой, – сообщила она, – Джек не спал. В его комнате горел свет.

Я крепко сжал телефонную трубку:

– Ему известно, что вечером ты уезжала?

– Не знаю. С самого утра он очень молчаливый и угрюмый. Сказал лишь пару слов. Послушай, Терри, так нельзя. Постарайся держаться от меня подальше. Извини, но я больше не могу с тобой встречаться. Прости меня… О чем я только думала, когда затеяла все это! Прошу, не звони и не приезжай. Терри, милый, нельзя допустить, чтобы он узнал. Извини…

– Слушай, Гильда, – начал я, – только не бросай трубку…

– Он уже здесь…

Связь оборвалась.

Если любишь женщину так сильно, как я любил Гильду, слегка теряешь рассудок. Могу сказать только одно: спустя четыре дня и четыре невыносимо долгих ночи чувствовал я себя отвратительно. Не мог ни на чем сосредоточиться. Все валилось из рук. Я начал грубить клиентам и не мог ничего продать.

Я все время думал о ней.

Трижды я звонил в дом у озера. В первый раз мне ответила жирная мексиканка Мария, и я тут же повесил трубку. Потом мне ответил Дилейни, и я снова повесил трубку. Наконец мне ответила Гильда, на этот раз трубку повесила она.

Ночью я приехал к дому Дилейни и, воровато озираясь, шнырял у него в саду. Наконец я увидел, как в зашторенном окне спальни мелькнул силуэт Гильды, и мне сделалось так худо, что я даже испугался.

На пятую ночь я открыл бутылку виски и напился до остекленения. Вообще-то, я человек непьющий, но мне необходимо было хоть как-то приглушить эту адскую муку. Виски сделал свое дело. Впервые за эти ночи удалось уснуть, но мне снилась Гильда.

Сами понимаете, что было дальше.

Спустя восемь дней после нашей последней встречи кошмар достиг своего апогея.

Было девять вечера. Луна скрылась за тучами. Казалось, вот-вот начнется дождь. Не включая свет, я сидел на веранде и курил, погрузившись в размышления. К тому времени я уже слегка выпил и намеревался надраться как следует. И тут зазвонил телефон.

Я прошел в гостиную и снял трубку.

– Это вы, Риган?

Мгновенно протрезвев, я узнал голос Дилейни. Сердце мое чуть не выскочило из груди.

– Да.

– Ваш телевизор сдох. Похоже, накрылся кинескоп.

Первая хорошая новость за эти жуткие дни. Наконец у меня появился обоснованный предлог снова увидеть Гильду.

– Сейчас же приеду.

– Лучше завтра.

Завтра будет пятница. Есть вероятность, что Гильда уедет в Глин-Кэмп и я с ней разминусь.

– Завтра не получится. Могу сейчас.

– О’кей, как вам угодно.

Я повесил трубку.

Не прошло и десяти минут, как я подъехал к дому у озера Голубой Сойки.

В гостиной горел свет. Я выскочил из грузовичка, схватил инструменты и направился к веранде, будучи вне себя от мысли, что снова встречу Гильду. Но, войдя в гостиную, я увидел, что Дилейни сидит один и читает книгу.

Вот это неожиданность. Не думал, что Гильда станет намеренно избегать меня. Я почувствовал укол разочарования.

Дилейни махнул рукой в сторону телевизора:

– Думаю, сгорел кинескоп.

Я начал проверять лампы. Дилейни не спускал с меня глаз. Наконец он резко произнес:

– Вот вам совет. Если моя жена предложит вам прокатиться, не соглашайтесь. Доверять ей машину опасно. Однажды я сдуру позволил Гильде сесть за руль. Обратите внимание: лишь однажды. Но этого оказалось достаточно. С тех самых пор я сижу в этом кресле.

Я промолчал. Несколько секунд спустя мне удалось найти сгоревшую лампу.

Чтобы принести замену, пришлось выйти к машине. Я увидел, что в спальне Гильды горит свет. Шторы были задернуты. Значит, она дома, но не желает выходить.

Вернувшись в гостиную, я сменил лампу и включил телевизор. На экране появилось изображение. Я настроил контрастность, проверил звук и выключил телевизор.

– Теперь все в порядке.

– Что ж, дело-то плевое, – сказал Дилейни. – Сколько я вам должен?

– Три доллара.

– Гильда! Поди сюда! – громко крикнул он. Так рассерженный хозяин подзывает пса.

Тут-то я и заметил, что на столике стоит стакан и полупустая бутылка виски. И понял, что Дилейни сильно пьян.

Дверь открылась, в комнату вошла Гильда, ужасно бледная. Внимательно посмотрев на меня, она вежливо кивнула.

– Дай три доллара. – Дилейни нетерпеливо щелкнул пальцами.

Гильда направилась к серванту. Там лежала ее сумочка.

Я как раз ставил на место заднюю крышку телевизора. Когда я закручивал последний винт, Гильда подошла к мужу, раскрыла сумочку и вынула из нее три долларовые купюры. В этот момент сумочка выскользнула у нее из рук и упала на пол. Все содержимое рассыпалось возле кресла Дилейни – и он не мог не заметить мой подарок.

Дилейни уставился на пудреницу.

Казалось, на долю секунды Гильду парализовало. Затем она метнулась вперед и забрала вещицу.

Дилейни перехватил ее запястье, грубо вывернул руку и вырвал пудреницу из пальцев. Гильда попыталась отобрать ее.

Все это заняло не больше секунды.

Скорчив злобную гримасу, Дилейни замахнулся левой рукой и сильно ударил Гильду в нос, задев еще и губы. Звук удара разорвал тишину комнаты, словно взрыв миниатюрной бомбы.

Гильда пошатнулась, потеряла равновесие и упала на четвереньки.

Я стоял на месте, борясь с искушением сомкнуть пальцы на горле Дилейни и придушить мерзавца.

Дилейни, тихонько бормоча, рассматривал пудреницу.

Гильда с трудом поднялась на ноги. Из носа у нее шла кровь. Подбородок тоже был окровавлен. Бледная, напряженная, Гильда выглядела хуже некуда.

Открыв пудреницу, Дилейни прочитал гравировку на крышечке. Лицо его исказила гримаса ярости. Он поднял взгляд и спросил:

– Значит, завела себе любовника?

Голос его был настолько злобным, что мне сделалось дурно.

Гильда не ответила. Она прислонилась к стене, прижав руки к груди. Кровь из носа капала на одежду.

– Мало того что превратила меня в калеку, теперь еще и блудишь.

Дилейни отшвырнул пудреницу. Она ударилась в стену напротив. Крышечка отвалилась, а зеркальце разлетелось вдребезги.

Гильда выбежала из комнаты.

Дилейни внезапно вспомнил, что в комнате есть еще и я.

– Убирайтесь! – крикнул он. – Если в вашем паршивом поселке об этом узнают, я вас урою! Засужу со всеми потрохами! Пшел вон!

Забрав инструменты, я вышел из комнаты и спустился к грузовичку.

У выезда я остановился, чтобы открыть ворота. Из темноты выскользнула женская фигура и остановилась в свете фар.

Выглядела Гильда плохо. Нос у нее был разбит, на подбородке запеклась кровь, а в глазах стояли слезы.

Я шагнул к ней.

– Не трогай меня!

Истерическая нотка в ее голосе меня остановила.

– Тебе нельзя с ним оставаться, Гильда. Теперь уже точно. Поехали! Со мной ты будешь счастлива! Он не сможет отказать тебе в разводе!

– Нет! Не приезжай сюда! – Казалось, она плюется словами. – Влюбилась в тебя как дура, и что теперь? Моя жизнь под угрозой!

– Ну же, перестань! Тебе нельзя с ним оставаться! Ты должна поехать со мной!

Я схватил Гильду, попытался притянуть к себе, но она вывернулась.

– Держись подальше от меня! Что, нужно встать на колени и умолять тебя об этом? Если не будешь здесь появляться, я сумею убедить его, что сама купила пудреницу. Сколько раз повторять, что я не могу его бросить…

– Пока он не умрет, – тихо подхватил я. – Твои слова, верно?

Гильда нетерпеливо всплеснула руками. Жест был пронизан безысходностью.

– Он не умрет. Проживет еще много лет. Держись подальше от меня, или я возненавижу тебя так же сильно, как люблю.

Развернувшись, она скрылась во тьме.

Я не пытался ее догнать.

Именно в этот момент я решил, что убью Дилейни.

Другого выхода у нас не было.

Странно, что эта мысль не пришла мне в голову раньше.