Текст книги "Прекрасно, милая"

– Все в порядке, Джованни? – спросил Льюис.

– Все отлично, сэр. – Метрдотель обиженно поднял брови. Одно только предположение, что в его ресторане могут быть какие-то проблемы, он воспринимал как личное оскорбление.

Льюис изучил меню, протянутое ему Джованни, одобрительно кивнул:

– Выглядит замечательно. Завтра особая ночь. Что-нибудь специально приготовили?

– У нас будет тетерев и лосось из Шотландии. Нормандский ягненок. Дежурное блюдо – для туристов – петух в вине. Мсье Оливье пришлет из Парижа самолетом свое новое блюдо… Кролик и минога.

Льюис сделал вид, будто меню произвело впечатление.

– Значит, с голоду никто не умрет?

Худой высокий метрдотель смахнул невидимую пылинку со своего безупречного форменного костюма.

– Нет, сэр. Никто не умрет.

Льюис прошелся по ресторану, увидев, что на каждом столе стоит искусно подсвеченная снизу ваза с орхидеями. Он отметил, что у Джованни потрясающая сервировка, однако не мог не спросить себя, сколько все это стоит: Гарри Льюис был чрезвычайно практичным человеком.

Выйдя на террасу, он прислушался к гулу голосов и негромкой музыке оркестра, а затем встретился взглядом с управляющим баром. Фред, коренастый, уже немолодой человек, подошел к патрону со счастливой улыбкой до ушей на огненно-красном лице.

– Ночь будет жаркой, сэр, – сказал он. – Я принесу вам выпить?

– Не сегодня, Фред. Вот завтра действительно будет ночь.

– Представляю. Но уж мы-то справимся.

Заметив, что на другом конце террасы кто-то подзывает его, щелкая пальцами, Фред повернулся и ушел.

Убедившись, что его машина работает без перебоев, Льюис вернулся к себе в кабинет. Надо прочесть некоторое количество бумаг прежде, чем ему на стол подадут нехитрый ужин. Он не знал, что за удаленным от оркестра столиком сидит в одиночестве Джесс Чендлер и, потягивая виски с содовой, наблюдает за тем, как директор казино покидает террасу.

Чендлер был не в своей тарелке. План Майски казался надежным, но масштаб поставленной цели пугал его. Просидев здесь около часа и наблюдая за надменными и уверенными в нерушимости своего богатства людьми, за точными движениями охранников с пистолетами 45-го калибра на боку, Чендлер почувствовал дух единства, пронизывающий обслугу казино, и подумал, что охрана этого оплота миллионеров всегда начеку и планировать здесь ограбление – дело очень серьезное.

За себя он в этой операции не боялся. Роль, отведенная ему Майски, его вполне устраивала. Работа как раз для него. Он был абсолютно уверен, что сможет сделать все как надо. Но его беспокоило, что Майски взял в дело Джека Перри. Чендлер знал о Перри все. Это был не человек. Начнется шум – и он не моргнув глазом кого-нибудь да убьет, а Чендлер был боязлив и старался избегать насилия. Если Перри затеет кровопролитие – а с него станется, – им всем несдобровать. Чендлеру было известно, что Мич умный технарь. Он не знал и ничего не хотел знать об Уоше, но Перри его настораживал.

Ему вдруг стало не по себе в этой роскошной обстановке, он оплатил счет и вошел в игорный зал. Помедлил секунду, осмотрелся, увидел четырех охранников, стоявших у лифтов, в которых поднимали и спускали деньги в хранилище. Охранники были молодые, свирепые и настороженные. Поморщившись, Чендлер пересек богато обставленный вестибюль, где забрал свой паспорт из службы контроля. В помещение валила толпа: женщины были в бриллиантах и норковых манто – как принято у богачей. Чендлер чувствовал, что некоторые из дам поглядывают на него с любопытством: их скучающие глаза начинали блестеть. Но он был не в настроении и ни на кого не обращал внимания.

Когда большими твердыми шагами он вышел в сад казино, то увидел направлявшегося в его сторону Джека Перри в смокинге и с сигарой в зубах. Чендлер отвернулся от идущего к нему навстречу человека и по узкой дорожке спустился к берегу.

Майски велел всем – кроме Уоша, конечно, – осмотреться в казино и изучить прилегающую территорию. И вот явился Перри, но у Чендлера не было ни малейшего желания с ним встречаться.

Пришлось долго спускаться, прежде чем он оказался на широкой аллее, которая вела вдоль принадлежащих казино частных пляжей. Там еще оставались люди в пляжных костюмах; одни сидели за столиками и что-то пили, другие плавали. Он постоял, наблюдая за парой на водных лыжах; оба гонщика держали в руках горящие факелы, и видно было, что они профессионалы. Затем он продолжил свой путь и с прибрежной аллеи казино вышел на круговую дорогу, которая, по всей видимости, должна была вывести его к взятой напрокат машине – он припарковал ее у центрального входа.

Из темноты навстречу ему вышла девушка. На ней было белое платье-пачка, украшенное искусственной розой. Она была загорелая, привлекательная. Черные волосы обрамляли ее лицо и свободно падали по плечам. Девушка держала в руках гитару.

Она не была похожа на богатых потаскух, посещавших казино, и Чендлеру даже показалось, что он ее знает; он замедлил шаг и улыбнулся. Она остановилась и взглянула на него. Под светом фонаря в ее волосах блеснула заколка со стразами.

– Привет, Джесс!..

Он замер, но тут же принял беспечный вид. Вспомнить ее никак не удавалось. «Беда в том, – усмехнувшись, подумал он, – что в моей жизни было слишком много женщин. Я ее точно где-то видел, но кто она?»

– Привет, крошка, – ответил он с чарующей улыбкой. – Твое платье нашло себе потрясающий манекен.

Она рассмеялась.

– Точно так же ты сказал два года назад, когда мы встретились почти на этом самом месте… Забыл?

И тут он, наконец, вспомнил. Два года назад он оказался в Парадиз-Сити, поскольку одному его приятелю пришла в голову безумная идея ворваться в казино с десятью вооруженными молодцами и почистить столы. Тогда он быстро вышел из игры, и приятель, утеряв всю свою решимость, подумал, что, возможно, его идея была не такая уж блестящая.

Чендлеру в Сити понравилось, и он провел здесь неделю. И вот однажды, прогуливаясь вокруг здания казино, он встретил эту девушку. Он даже вспомнил, как ее звали. Лолита – красивое, черт возьми, имя! – Серавес. Она была родом из Бразилии и жила тем, что пела и играла на гитаре в дешевых ресторанчиках. Чендлер нашел, что в любви она искусна, зажигательна и непредсказуема. Долго стараться ему не пришлось и на этот раз. Едва их взгляды встретились, как обоих потянуло друг к другу.

– Привет… Лолита, – сказал он. – Это лучший момент моей жизни. Пойдем куда-нибудь, где можно побыть наедине.

– У Джесса… только одно на уме. – Она взглянула на него с нежностью. – Что ты здесь делаешь?

– Не будем тратить время на пустые разговоры. – Он обнял ее и прижал к себе. – Пойдем посмотрим на море, потрогаем песок. Детка… ты не представляешь, как я рад тебя видеть.

– Представляю, – сказала она, следуя за ним. – Это взаимно. Я тоже тебе рада.

Десять минут спустя они уже лежали в объятиях на горячем песке, и ничего, кроме желания, для них не существовало.

Вашингтон Смит зажег новую сигарету. Он сидел у открытого окна своей крошечной душной комнатки в мотеле «Уэлкам». Ему было велено не высовывать носа до десяти – в это время в доме Майски был назначен общий сбор. С этим Уош согласился. Никому не понравится встреча с плохо одетым негром на улице. Обязательно будут вопросы. К нему прицепится полиция. А люди начнут смотреть на него с таким презрением, с каким только богатые белые умеют смотреть на негров.

Мич Коллинз, вытянувшись на кровати, изучал схему электросети казино. Он приехал за Уошем на взятом напрокат автомобиле. Оставалось еще полчаса до того времени, когда надо было выезжать к дому Майски.

– Что будешь делать со своей долей, Мич? – спросил Уош, отвернувшись от окна.

Мич отложил схему. Взял в рот сигарету и зажег ее.

– Ну… триста тысяч долларов! Все-таки неплохой куш. Я тут строил кое-какие планы. Куплю небольшой катер. Всегда мечтал о катере. Не самый современный, но достаточно большой, чтобы на нем можно было жить. Найду бабу и отправлюсь с ней на Кис. Представляю, как это будет здорово: плывешь куда глаза глядят, захотел – остановился, надоела девчонка – сменил, ешь вдоволь. Такая жизнь по мне. – Он повернулся, чтобы видеть Уоша. – А ты?

– Я всегда хотел быть врачом, – ответил Уош. – Часть денег пущу на учебу. А на оставшиеся куплю лицензию в Нью-Йорке.

– О Господи! – Мич даже перепугался. – Ты думаешь, у тебя получится?

Уош кивнул:

– Конечно. Было бы желание, и тогда для человека нет ничего невозможного.

– Да… но столько учиться! Ну и ну! Я бы не захотел. А как насчет девчонки, Уош?

– Я хочу иметь жену, семью, но с этим придется подождать. – Уош выпустил дым через свои широкие ноздри. – Думаешь, у нас получится, Мич?

– Ну конечно! Майски человек здравомыслящий. Нас не схватят… обещаю. Если бы я не был в этом уверен, я не стал бы ввязываться в игру, Уош.

– То, что он нам описывал, сделать нелегко.

– Конечно, ждать, что будет легко, не приходится. Чтобы заполучить триста тысяч долларов, надо немного попотеть.

– Верно.

Уош снова отвернулся к окну, а Мич, задумчиво на него посмотрев, взялся за схему, но почувствовал, что больше не может сосредоточиться. «Врач! – думал он. – Этот сопляк строит большие планы. Неужели он надеется, что кто-нибудь захочет лечиться у черномазого?»

Мич чувствовал, как в нем растет обида. Он мог понять того, кто с помощью денег надеялся заполучить женщину, катер, много еды и вина, но желание стать врачом его раздражало. «Кому это надо, черт побери, становиться врачом, если у тебя есть деньги?» – думал он. Вот в чем вся суть. Это шло вразрез с его представлениями. Он знал, что врач целый день на ногах, никакого покоя, ночью звонки, надо сидеть в мрачном кабинете и выслушивать пациентов, которые жалуются на свои болезни – нет чтобы молча сдохнуть. Странная мечта для того, кто должен получить триста тысяч долларов.

Он отложил схему и вновь взглянул на сидевшего у окна Уоша. Покачал головой и с недоумением пожал плечами. Ну и черт с ним! Ему-то какое дело?

Через полчаса они вдвоем вышли из машины Мича с портфелями в руках и отправились по узкой дорожке, которая вела к дому Майски. Сквозь шторы был виден свет, и дверь открылась, едва Мич нажал на кнопку звонка.

Майски пригласил их войти.

– Надеюсь, что пока дела идут нормально, – сказал Майски, ведя гостей в небольшую, бедно обставленную гостиную. Джек Перри был уже там и развалился в единственном удобном кресле с зажженной сигарой в зубах. Он равнодушно кивнул пришедшим.

Майски подошел к столу, на котором стояли бутылка виски, стаканы и ведерко со льдом.

– Не хватает Чендлера, – сказал он, – но мы можем начать и без него.

Поскольку Уош отрицательно покачал головой, он сделал две порции. Мич всей своей массой упал на стул, который крякнул под его тяжестью. Выпить он согласился и проследил, как Майски протягивает другой бокал Перри.

– Я попрошу вас примерить форму, – сказал Майски. – Думаю, обоим она подойдет. Достать ее было нелегко. А затем мы обсудим весь план целиком.

Его прервал дверной звонок. Он направился к входной двери и вернулся с Чендлером, который нес портфель.

Чендлер вошел в комнату, кивнул всем, положил портфель и согласился выпить. Наблюдая за ним, Майски понял, что Чендлер был с женщиной. Одного взгляда на его довольную посвежевшую физиономию было достаточно, чтобы догадаться об этом. Майски это не обеспокоило: в Чендлере он был достаточно уверен и знал, что этот не проболтается даже женщине.

– Есть одна важная деталь, – сказал Майски, присев на краешек стола, – о которой я забыл сказать прошлой ночью. Когда Джесс и Уош окажутся в хранилище, они увидят пачки купюр по пять, десять, двадцать, сто и пятьсот долларов. Вы будете брать только пятисотдолларовые. В коробке не так много места, а денег нужно унести как можно больше. Но еще вы должны наполнить карманы купюрами по пять долларов – сколько сможете. На эти деньги нам придется жить три, а то и шесть недель. Я не уверен, что пятисотдолларовые купюры не будут помечены. Так что пока все будут бить тревогу, нам придется тратить только пятидолларовые бумажки… понятно?

– Помечены? – подал голос Мич. – Они будут помечать крупные купюры?

– Не знаю. Я это подозреваю, и мы не должны рисковать. Пока страсти не улягутся, мы не можем потратить ни одной купюры в пятьсот долларов.

Все четверо согласились.

– Что ж, с планом все знакомы, и у вас было время над ним подумать. Есть какие-то предложения? – Чуть наклонив голову, Майски испытующе посмотрел вокруг.

– Газовый баллончик… – сказал Мич. – Я мог бы приспособить его так, чтобы газ вырвался наружу, когда они откроют коробку. Так будет не лучше?

– А что станет с вами? Газ действует за десять секунд. – Майски говорил как-то неприязненно. – Вам нужно надеть респираторы до того, как пойдет газ.

Мич потер свой тонкий нос и пожал плечами.

– Ну… я просто подумал…

Заговорил Чендлер:

– Допустим, мы работаем по общему плану. Время должно быть точно рассчитано. Зачем Мичу отключать кондиционер?

– При низкой температуре газ хуже действует. Эффект, конечно, наступит, но не так быстро. Очень важно, чтобы в комнате было жарко.

– По поводу времени… мы укладываемся, если Мич начнет действовать в два тридцать?

– Совершенно верно. – Майски слез со стола, подошел к письменному столу и достал из ящика листок бумаги. – Я пересмотрел все расчеты. Здесь все расписано. Каждый получит экземпляр. Но прежде чем мы займемся этим, я прошу вас примерить форму.

Через десять минут Чендлер, Перри и Уош стояли в форме работников службы Ай-би-эм, и всем она пришлась впору. На Миче был костюм корпорации энергообеспечения Парадиз-Сити.

– Да, все как полагается, – сказал Майски, внимательно всех осмотрев. – Теперь покажу вам машину.

– Секунду, – произнес Чендлер. – Откуда эта форма?

Майски взглянул на него, как всегда, с легкой улыбкой.

– Вы очень любопытны, друг мой. У меня обширные связи. Костюмы вызвался сшить один портной, который мне многим обязан… Беспокоиться не о чем. Он будет молчать.

– Какая разница? – воодушевился Мич, разглядывая себя в зеркале на стене. – Прекрасная работа.

– Да… подошло, – отозвался Майски. – Теперь посмотрим фургон.

Он провел всех через кухню в гараж, предназначенный для двух машин, где за «бьюиком» стоял небольшой грузовичок. По бортам жирными буквами красным по белому была выведена надпись, которая гласила:

АЙ-БИ-ЭМ

ЛУЧШИЕ ВЫЧИСЛИТЕЛЬНЫЕ МАШИНЫ В МИРЕ

КРУГЛОСУТОЧНАЯ ДОСТАВКА

И ОБСЛУЖИВАНИЕ

– Это сделали вы? – спросил Мич, и в его глазах читалось явное восхищение.

– Да… могу сказать, что руки у меня растут откуда надо. – Майски явно был польщен. – На крыле я установил специальное приспособление: потянув за рычаг, надпись можно будет сбросить. Не будем забывать, что, когда похищение обнаружат, автомобиль станет слишком приметным, и эти буквы нужно будет убрать. – Он открыл двойную заднюю дверцу фургона. Внутри было длинное сиденье. – Здесь хватит места, чтобы все могли разместиться и уехать, кроме Мича, конечно: ведь он приедет и уедет на своем автомобиле. Предусмотрено также другое приспособление, с помощью которого я заменю номера. Они перевернутся, и на их месте появятся другие. – На глазах у всех четверых он с видом опытного продавца показал, как происходит это превращение, а затем добавил: – Я подыскал надежное место в миле от казино, где мы спрячем грузовик. Я поставлю там свою машину. – Он взглянул на Чендлера: – Попрошу вас завтра утром поехать за мной, чтобы привезти меня обратно, когда я оставлю машину. Чем раньше мы избавимся от грузовика, когда возьмем деньги, тем лучше. – Он замолчал, оглядев четверых собеседников, и учтиво спросил: – Есть ли у вас вопросы?

Чендлер посмотрел на фургон. Теперь ему было куда спокойнее. Чем дальше он слушал, как этот невысокий человек описывает детали своего плана, тем сильнее становилась его уверенность в успехе.

– А что будет, если в казино мы нарвемся на неприятности? – спросил он. Этот вопрос неотступно преследовал его все последние часы.

– Какие неприятности? – поинтересовался Майски, подняв брови. Его спокойствие придало Чендлеру еще больше уверенности. – Я не жду никаких неприятностей.

– Кто знает… все не предсказать, – нервно вырвалось у Чендлера. – Мы, например, можем не попасть в хранилище.

Майски пожал плечами:

– В этом случае останемся без денег… только и всего. Но я уверен, что в хранилище вы попадете.

– А что будет, если мы возьмем деньги и кто-нибудь запустит сирену?

– Никто не сможет включить сигнализацию, так как Мич выведет ее из строя.

Чендлер нервно поежился, словно изыскивал иные препятствия, могущие помешать.

– А если кто-нибудь из охранников учует неладное?

– О нем позаботится Джек.

Наступила долгая пауза, затем Чендлер произнес:

– То есть вы хотите сказать, он убьет охранника?

– Послушайте, приятель, – пророкотал Перри своим насмешливым голосом. – Не вашего ума дело, что и с кем может случиться. Делайте свое дело… а я буду делать свое.

– Каждый из вас заработает на этой операции триста тысяч долларов, – напомнил Майски. – Кто не рискует, тот не выигрывает.

Чендлер взглянул на Мича и Уоша:

– Вы двое, хотите попасть в ловушку и задохнуться? – спросил он.

– Ну вот что… – Голос Майски, терявшего терпение, стал твердым. – Убежден, что этот план сработает. Мы не намерены применять насилие. Вы, Джесс, ищете проблемы там, где их нет.

– Я не хочу задохнуться в ловушке. – У Чендлера на лбу выступил пот.

– Тогда какого черта ты здесь забыл? – рассвирепел Перри. – Лучше, парень, сиди тихо. Делай свое дело, запри рот на замок и о своих страхах помалкивай.

Снова все замолчали, а затем Чендлер, вспомнив о сумме, которая ему светит, махнул рукой.

– Ладно, идет!.. Буду помалкивать!..

Теперь забеспокоился Мич:

– Ну а предположим, что ничего не получится. Что мы предпримем?

– Провала не будет, но я с вами согласен: надо продумать, как действовать, – спокойно согласился Майски. – Что бы ни случилось, возвращаемся сюда… Если возьмем деньги, то поделим их и разойдемся каждый восвояси… А если нет, то просто разойдемся. Но давайте условимся, что после операции встречаемся здесь – это вполне безопасное место.

Чендлер все еще сомневался, но он был уже повязан и не чувствовал радости, да и Перри не внушал ему доверия, однако мысль о деньгах заставила его согласиться.

– О’кей… форма в порядке… фургон тоже… теперь рассчитаем время.

Майски улыбнулся:

– Разумеется.

И они направились обратно в дом.

Глава 3

В это жаркое субботнее утро телефон трижды беспрерывно звонил в комнате Ланы Эванс в течение нескольких минут. Пронзительный настойчивый звонок пугал персидского кота, который упорно продолжал сидеть перед холодильником, то и дело издавая полное нетерпения и негодования мяуканье.

Первым, около десяти, звонил Терри Николс, друг Ланы. Ему было неприятно слышать ровное и многократно повторяющееся: «дзы-ынь». Он знал, что Лана никогда не встает раньше десяти. Не может же она спать под сигналы телефона?! Он хотел встретиться с ней в воскресенье вечером, когда у нее будет выходной. Двое приятелей-студентов, ждавшие его у телефонной будки, показывали на свои часы через мутную стеклянную дверь. Утренняя лекция вот-вот начнется. Они устроили целый спектакль: принялись вести обратный отсчет, а когда дошли до нуля, стали изображать нарочитую панику. Терри бросил трубку и вместе с приятелями понесся по коридору к аудитории.

В одиннадцать из казино позвонила Рита Уоткинс. Она выслушала серию длинных гудков, нахмурилась и, немного обеспокоенная, повесила трубку.

В час тридцать, жуя сандвич, Терри вновь попытался связаться с Ланой и, опять не получив ответа, подумал, что она, должно быть, загорает на пляже. Он разозлился и нажал на рычаг. Сразу после двух Рита Уоткинс позвонила снова. У Марии Уэллс в хранилище ничего не получалось, да это и понятно: работа была утомительная и требовала большой быстроты. У Марии не было опыта. Рита побоялась оставлять ее на субботний вечер, когда будет наплыв. Лучше бы Лана Эванс появилась.

«Что же с ней случилось?» – подумала она, кладя трубку на место. У нее была пара свободных часов, и она решила доехать на машине до дома Ланы и все выяснить.

Дом принадлежал миссис Мэвдик. Это была необъятных размеров дама с черными как смоль крашеными волосами и огромной пышной грудью, поверх которой она повязывала застиранный льняной платок.

На опрятную Риту она взглянула неодобрительно. Точеную грудь, плоский живот, длинные стройные ноги миссис Мэвдик считала воплощением греха.

– Это на четвертом этаже, – сказала она. – Видела ли я ее? Нет… у меня полно дел, потому встречаюсь с жильцами, только когда они сами ко мне заходят. А почему вы так беспокоитесь?

– Я не беспокоюсь. Просто пыталась дозвониться до нее, а она не отвечает.

Миссис Мэвдик стукнула себя по мягкой груди. Ей стало трудно дышать.

– Она не ответила вам по телефону?

Рита взобралась по лестнице и нажала кнопку дверного звонка Ланы. У двери она увидела бутылку молока и номер «Парадиз-Сити геральд». Она подождала, позвонила снова, после чего, расстроенная, спустилась.

Миссис Мэвдик все еще стояла прислонившись к своей двери.

– Ее нет, – сказала Рита.

Миссис Мэвдик усмехнулась. Большие желтые зубы придавали ей сходство с улыбающейся лошадью.

– Что ж… молодость бывает лишь раз, – проговорила она, пытаясь совладать с дыханием. – Девчонки встречаются с мальчиками… но это не мое дело… я не интересуюсь, когда бывают дома мои постояльцы.

Рита посмотрела на нее с отвращением и пошла туда, где под жарким солнцем стояла ее машина.

Детектив второй категории Том Лепски считался самым несговорчивым офицером, прикомандированным к полицейскому подразделению Парадиз-Сити. Это был высокий жилистый человек с загорелым, осунувшимся лицом, покрытым морщинами, и холодными синими глазами. Он был не только упрям, но и тщеславен.

В семь часов он шагнул в здание управления; на нем были смокинг с иголочки, кроваво-красный галстук-бабочка и туфли из черной телячьей кожи.

Чарли Тэннер уставился на него.

– Разрази меня гром! – воскликнул он. – Наш Том стал похож на кинозвезду!

Лепски поправил бабочку. На его худом лице появилась довольная ухмылка.

– Чем плохо быть кинозвездой? Знаешь, Чарли… если бы мне сейчас в Голливуд!

Чарли Тэннер вытянул пухлые губы и громко, резко присвистнул.

– Если бы ты сейчас оказался в Голливуде, они немедленно бросились бы снимать фильм. Так что все-таки за повод?

– Спроси у шефа… если он сочтет нужным, то объяснит… возможно. – И беспечным шагом Лепски направился из приемной по лестнице к кабинету Террелла.

Террелл и Бегл ер взглянули на него, стараясь не показать изумления.

– Докладываю, сэр, – сказал Лепски с невозмутимой миной на худом лице. – Еду с четырьмя людьми в казино. Будут ли указания?

На обрюзгшем лице Террелла все-таки расплылась улыбка.

– Хвалю, Том. Костюмчик что надо.

– Просто шик, – добавил Беглер. – Это твой или позаимствовал?

Лепски кисло взглянул на Беглера и кивнул:

– Так точно, сэр.

– Льюис беспокоится. Не знаю из-за чего, но все равно подежурь в казино. Там сегодня ночью будет много денег.

– Я обо всем позабочусь, сэр.

– Отлично. Я пробуду там до полуночи. А Джо до закрытия. Если что произойдет… думаю, тебе не надо объяснять, как действовать.

Лепски кивнул:

– Я за всем прослежу, сэр.

– И послушай, Том, – сказал Беглер, – если ты надел этот маскарадный костюм, это не значит, что ты должен походить на богатых снобов, которые не знают, чем себя развлечь. Не пей и не заглядывайся на баб. Понял?

Лепски снова кивнул:

– Да, сержант.

– И не строй из себя Джеймса Бонда. Ты полицейский и делаешь свою работу, – добавил Беглер.

– Так точно, сержант, – ответил Лепски по-прежнему невозмутимо.

– Хорошо, Том, – сказал Террелл. – Иди. И надеюсь, что новостей не будет.

– Да, сэр, – ответил Лепски и вышел из кабинета. Он ушиб палец, когда закрывал дверь; Чарли Тэннер внизу передавал вахту другому сержанту.

Тэннер сказал:

– Бьюсь об заклад, Джо оценил твой костюм.

– Да, – отозвался Лепски. Он поправил манжеты, бабочку и, пройдя мимо Тэннера, который с восхищением его разглядывал, направился к ожидавшему его полицейскому автомобилю.

В полночь Гарри Льюис запер в своем столе все ящики с документами, закурил сигару и вышел из кабинета. Его секретарша несколько минут назад ушла домой. Теперь он мог полностью окунуться в жизнь игорного зала. Он собирался пробыть здесь, прохаживаясь по второму этажу, до трех ночи, а затем вернуться в свою роскошную виллу. Он спустился на лифте на второй этаж.

Пока что все было спокойно. Игры начались в десять тридцать. Каждые пятнадцать минут Льюис получал сообщения от крупье. Как и ожидалось, ставки были высокими и проигрышными. Пока что казино было в плюсе, но некоторое беспокойство могла доставить компания бразильцев. Льюис решил, что пора спуститься понаблюдать за игрой.

Войдя в игорный зал, он тут же заметил Лепски, который следил за происходящим настороженным взглядом своих холодных синих глаз.

Льюис подошел к нему.

– Рад тебя видеть, Том, – сказал он, пожимая ему руку. – Как Кэрол?

Кэрол Метью была невестой Лепски. Они надеялись пожениться в конце года, и Лепски ждал от Льюиса роскошного подарка.

– Хорошо, сэр, – ответил он. – Здесь все спокойно. Все спокойно, – повторил он. – Клиенты вовсю просаживают деньги.

– Ну… когда они у тебя есть, ты можешь их просадить… а если нет, то не можешь, – произнес Льюис и улыбнулся. – Твои люди здесь?

– На террасе, сэр. Им велено перемещаться каждые десять минут. Кому нужно, чтобы здесь торчали полицейские?

Льюис рассмеялся.

– Тебе виднее, Том. Только не своди глаз с денег. – Он кивнул и пошел дальше.

Вот человек, подумал Лепски. По-настоящему приятный, простой. Он поправил бабочку, которая стала ему мешать с непривычки, и вышел на террасу, где в тени стояли четверо патрульных и следили за происходящим.

Он не мог знать, что и они, и сам он понапрасну тратили время. Удар должен был быть нанесен по самому уязвимому месту казино – по хранилищу, где не дежурил ни один полицейский.

Деньги, которые проходили по покрытым зеленым сукном столам, не шли ни в какое сравнение с теми запасами, которые постоянно скапливались в хранилище. Ночь для игроков выдалась неудачной, поэтому деньги стекались в хранилище казино… тысячи и тысячи долларов.

В хранилище кипела работа, которой руководила Рита Уоткинс, направляя потоки банкнотов.

Девушки помещали пачки денег, поступавших из грузового лифта, в электронный аппарат, который автоматически распределял купюры по их достоинству. Затем машина подсчитывала общую сумму и выводила ее на табло. После этого каждые пятьдесят купюр перехватывались лентой; получались пачки, которые пропускали по специальному желобу, и еще две девушки раскладывали упакованные деньги по местам в зависимости от их достоинства.

Купюры прибывали и убывали. Когда под суммой, высвечивавшейся на Ритином столе, появлялся красный огонек, она приказывала отправить больше денег вверх на подъемнике, отмечая количество столов в игорном зале, затребовавших дополнительные ресурсы. Игра шла стремительно, непрерывно, и девушки не имели права мешкать.

Сидя на табуретах по обеим сторонам стальной двери хранилища, за ними наблюдали два вооруженных охранника.

Одного из них, молодого, высокого, крепкого, звали Хэнк Джефферсон, и ему до слез осточертела эта работа. Он думал о том, что свихнется, если просидит на этом табурете еще пару недель, рассматривая пачки денег, и собирался попросить о переводе. Даже без конца бродить по территории вокруг казино лучше, чем сидеть в хранилище и смотреть на эти нескончаемые тысячи долларов.

Второго охранника, пожилого, коренастого, лысоватого человека, звали Бик Лаудри. Он от жизни многого не ждал и довольствовался тем, что мог наблюдать за девушками, разглядывать их складные фигурки, предаваться эротическим мечтам, ковыряя в зубах спичкой, и радоваться тому, что у него самая непыльная в мире работа.

За стальной дверью начинался длинный коридор, который вел к служебному входу в казино. Там находился дежурный, а дальше можно было выйти к тыльной части здания, где заканчивался широкий проезд, по которому каждое утро грузовики подвозили продукты, напитки, сигареты и другие припасы для нужд ресторана.

Сиду Регану, дежурному, исполнился шестьдесят один год. Через четыре года ему предстояло выйти на пенсию. В казино он проработал тридцать девять лет. Это был человек невысокого роста, полный, грузный, с приветливым веснушчатым лицом, редеющими и седеющими волосами и маленькими веселыми глазками. Регану нравилась его работа. Он жалел, что медленно, но неизбежно приближается тот день, когда он уже не будет работать в казино. Он был из тех людей, которых называют чудаками. Впрочем, это еще мягко сказано. Работники помоложе называли его старым занудным боровом.

Беда Регана была в том, что он имел слишком хорошую память. Он не мог обойтись без рассказов о старых добрых временах. Не многие выдерживали его общество, но это его не смущало. Он всегда умудрялся найти того, кто по незнанию попадал на его крючок и вынужден был, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, слушать, как он описывает мельчайшие детали своего славного прошлого.

Этот грузный пожилой человек, добросовестно исполнявший свою работу, честно служивший годами, был самой серьезной ошибкой Гарри Льюиса в подборе персонала. У Регана был очень ответственный пост: он должен был следить за тем, чтобы через его стеклянную будку не прошел ни один незнакомец, в надежности которого он не был бы абсолютно уверен.

Реган гордился возложенной на него ответственностью, и Майски это обнаружил. Слушая его болтовню, Майски понял, что Регану нравится действовать на свое усмотрение. Он неохотно слушал других. Годами успешно исполнял свои обязанности: он же не ребенок, в конце концов, и лучше других знает, что должен делать. Майски собирался сыграть именно на этой черте Регана, и ход оказался безошибочным.

Когда Реган увидел, как грузовичок с широко известной аббревиатурой Ай-би-эм на боку подъезжает к служебному входу, его это удивило, но не насторожило. Наверное, что-нибудь сломалось, подумал он, а из дирекции его забыли предупредить. И в тот момент, когда из фургончика вылез Джесс Чендлер, он размышлял о том, что девицы в офисе работают все хуже и хуже.

С помощью Майски Чендлер хорошо подготовился. Он вошел в стеклянную будку, сдвинул кепку на затылок и кивнул Регану.

– У вас в хранилище поломка, – сказал он. – Вечно мне везет! Позвонили, как раз когда по телеку шел отличный мюзикл. Нашли время! – Он протянул Регану бланк заказа. – Разберемся побыстрее, мистер. Вы ведь в курсе?