Текст книги "Ударь по больному месту"

«Прекрасная работа», – подумал я, видя реакцию Акленда.

– Конечно, нет, мисс Торнсен. Должно быть, произошла какая-то ошибка, – промямлил Акленд.

– Никакой ошибки не произошло! – резко оборвала его Анджела. – Эти двое не хотят, чтобы Терри получил оставленные ему деньги. Они намеренно лгут. Пожалуйста, распорядитесь, чтобы Терри выдали деньги.

Я понял, что надо выручать Акленда, а то его мог хватить удар.

– Мисс Торнсен! – отчеканил я своим «полицейским» голосом. – Мистер Акленд не уполномочен сам выплачивать деньги, оставленные по наследству. Я представляю здесь доверенное лицо, исполняющее волю мисс Ангус – адвоката мистера Солли Льюиса. Я не удовлетворен. Вы говорите, что этот человек – ваш брат, а эти двое, которые, безусловно, знают вашего брата, утверждают, что это самозванец. При таких обстоятельствах мистер Акленд не может выдать деньги, пока я не удостоверюсь, что этот человек Терри Торнсен.

Теперь она повернулась в мою сторону. Мне бы очень хотелось сорвать с нее огромные очки, закрывающие почти все лицо, но даже по дрожи ее худого тела я видел, в какой ярости она была.

– Я требую, чтобы мой брат получил деньги, – прошипела она глухим голосом, полным злобы.

– Пожалуйста, никаких проблем, – проговорил я спокойно. – Через дорогу находится «Дэд-Энд клаб». Пойдемте туда, и я договорюсь с владельцем о том, чтобы этому парню разрешили поиграть на рояле. Если он играет хотя бы как Фэст Уоллер, то пусть получает деньги, я не буду возражать. По-моему, это вполне справедливо.

Человек, выдававший себя за Терри Зейглера, вдруг вскочил и завопил:

– Я говорил этому сукиному сыну, что такой номер не пройдет! И тебе, тупая сука, говорил, что не пройдет! – И он выскочил из комнаты.

– Ну что ж, по-моему, все ясно, мистер Акленд, – сказал я, искренне жалея этого совершенно раздавленного человека, с лицом белым как простыня. – Когда Терри Торнсен появится, я вам об этом сообщу. – Затем, повернувшись к Анджеле, которая стояла как истукан, добавил: – Неплохо, мисс Торнсен, но не до конца продумано.

Она медленно повернулась.

– Я заставлю тебя об этом пожалеть, – прошипела она. – Бог свидетель, ты очень пожалеешь!

Интонация, с которой была произнесена эта угроза, не оставляла ни малейшего сомнения в ее серьезности.

– Пора бы уже повзрослеть, мисс Торнсен, и понять, что деньги еще не все в жизни, – сказал я спокойно и вышел из кабинета, сочувствуя бедному Акленду, которому придется иметь дело с этой порочной особой.

Я надеялся застать Билла на улице, но его там не было. Пройдя к месту, где оставил свою машину, я убедился, что она исчезла. Остановив такси, я поехал в агентство. У меня было что написать в отчете для досье Торнсенов.

Глава 5

Я надеялся застать Билла в бюро, но там его тоже не оказалось. Я позвонил Солли Льюису, душеприказчику мисс Ангус. Он сразу же ответил с апломбом, который должен был создать впечатление солидности и надежности клиента:

– Контора адвоката Солли Льюиса.

– Это Уоллес из «Акмэ».

– А!.. – последовала пауза разочарования, затем: – Слушаю вас, мистер Уоллес. – Голос его теперь звучал на два тона ниже.

– Вы заняты?

– Да нет, а что у вас?

– Успокойтесь, мистер Льюис, и слушайте.

Шаг за шагом я передал ему содержание спектакля, состоявшегося в банке. Солли слушал, не перебивая. В заключение я сказал:

– Как видите, мистер Льюис, на пирог мисс Ангус начинают слетаться мухи.

– Не понимаю, – проговорил он в задумчивости. – Это что же, мисс Торнсен признала в нем своего брата?

– Не будем терять времени. Я вам выложил все факты. Вы когда-нибудь видели Терри Торнсена?

– Никогда.

– Я сказал Акленду, что вы никогда не дадите санкцию на выдачу денег, если у вас не будет полной уверенности, что получает их не кто иной, как Терри Торнсен. Так?

– Деньги оставлены Терри Зейглеру, мистер Уоллес.

– По моим сведениям, – сказал я спокойно, – Торнсен и Зейглер одно и то же лицо.

– Я этого не знаю. Все, что я знаю, – это то, что деньги оставлены человеку по имени Терри Зейглер. – После непродолжительной паузы он продолжил: – А откуда у вас сведения, что Торнсен и Зейглер одно и то же лицо?

Я терпеливо объяснил ему, что, когда Терри ушел из дому и стал зарабатывать на жизнь, играя на пианино в «Дэд-Энд клаб», он изменил фамилию на Зейглер.

– Очень хорошо, мистер Уоллес, – сказал Льюис. – Тогда я могу допустить, что Торнсен и Зейглер одно и то же лицо.

– А теперь скажите мне, мистер Льюис, если Зейглер умрет или его не удастся найти, к кому перейдут деньги?

– Мисс Ангус оставила деньги только ему. Никто не сможет получить их, пока не будет неопровержимо доказано, что Зейглер – это Торнсен. Тогда деньги перейдут уже к наследникам Торнсена по действующим законам.

– Так к кому же все-таки: к матери или к сестре?

– К матери.

– Понятно, мистер Льюис. Я буду поддерживать с вами связь. Может быть, вам стоит позвонить и сообщить Акленду, что деньги должны оставаться в банке, пока вы не будете уверены в подлинности личности получателя.

– Да, конечно, я переговорю с ним прямо сегодня.

– Отлично. Я позвоню вам на днях, мистер Льюис.

Было уже 16.15, и я начал беспокоиться, куда запропастился Билл. Мне нужно было обсудить с ним новое развитие дела, и пока его не было, я придвинул к себе пишущую машинку и принялся за рапорт.

Я как раз закончил печатать, когда вошел Билл. Выдергивая последний листок из машинки, я спросил:

– Где ты был? Я уже начал было беспокоиться, жив ли ты.

– Ничего не могу сказать, пока не промочу горло, – проговорил он, с трудом опускаясь на стул. – Где я был? Я вывернулся весь наизнанку.

Я достал бутылку, отметив, что было уже 18.40, налил две порции виски, положил в них по кусочку льда и протянул один из стаканов Биллу.

– Ну?

– Когда тот парень, который прикинулся Терри, выскочил из кабинета Акленда, я увидел, что он кипит, как действующий вулкан. Сев на мотоцикл «хонда», он рванул по направлению к побережью, а я за ним, подумав, что он поедет в «Черную шкатулку», но все было не так. Он проехал эту забегаловку и устремился по Ойстер-Эли. В конце аллеи стоят три многоквартирных дома. В них живут местные рыбаки. Здесь он заглушил свою «хонду». Пока я припарковался и прошел аллею, его уже и след простыл. Мотоцикл стоял возле какого-то ветхого домишки, и я, записав номер, отправился в отдел регистрации. Все оказалось очень просто. Парня зовут Лу Джерандо, и живет он на Ойстер-Эли в доме 10, квартира 3. – Билл опять отхлебнул хороший глоток виски. – Я пошел в полицию и поговорил с Джо Беглером. Он захотел узнать, почему я интересуюсь Джерандо. Я сказал, что мне просто нужна информация и не знает ли он чего об этом парне. Джо сказал мне, что он у них на заметке, но пока на него ничего нет. Отец его был связан с мафией и погиб, когда малому было всего пятнадцать лет. Он ухаживал за своей больной матерью и перебивался случайными заработками в порту, пока мать не умерла. Они – выходцы из Сицилии, но Джерандо пока ни на чем не попадался, хотя и состоит на подозрении у полиции. Я вернулся к пристани и поговорил с парой известных мне ребят, но они тоже ничего не могли о нем рассказать. Они не знают, чем Джерандо зарабатывает на жизнь. – Билл допил свое виски. – Вот так, Дирк.

– Отличная работа, Билл, – сказал я. – Я поговорю с Элом Барни, может быть, он что-нибудь знает.

Загудел интерком.

– Дирк? – сухо спросила Гленда. – Принеси мне, пожалуйста, досье Торнсенов. – И она сразу же отключилась.

Мы с Биллом обменялись недоумевающими взглядами.

– Какая муха ее укусила? – проговорил я, беря в руки дело и направляясь к двери.

Войдя к Гленде, я положил досье перед ней на стол.

– Здесь все материалы – вплоть до сегодняшнего дня.

– Завтра утром приезжает полковник Парнэлл, – сказала Гленда. – Он захочет посмотреть это. Расследование закончено. Мне звонила миссис Торнсен и сообщила, что это дело ее больше не интересует и с сегодняшнего дня она прекращает оплату. Так что, Дирк, можешь забыть о деле Торнсенов.

Я широко раскрыл глаза:

– Значит, столько времени и усилий потрачено напрасно? – Я стукнул кулаком по досье.

Гленда улыбнулась.

– Мы хорошо заработали на этой миссис Торнсен, так что я не назвала бы это пустой тратой времени.

– Дело как раз начало принимать интересный оборот. Ну хорошо. Есть какое-нибудь новое задание?

– Это решит полковник. Он встретится с тобой завтра.

Я вернулся к себе и рассказал обо всем Биллу.

– Вот такие дела, – закончил я. – Завтра приезжает полковник и даст нам другую работу.

Я посмотрел на часы. Было 19.20.

– Все, пошли ужинать. Может быть, опять к Лючиано?

Лицо Билла просветлело:

– Блестящая идея, пошли.

В следующую минуту на моем столе зазвонил телефон. Раздраженный, я рывком снял трубку. Я был чертовски голоден и расстроен. Но все это были пустяки по сравнению с этим телефонным звонком, который перевернул всю мою жизнь.

– Дирк Уоллес, – рявкнул я в трубку. – Кто это?

– О, Дирк! – раздался женский дрожащий голос. – Это Бетт Стоуэлл.

Бетти Стоуэлл работала вместе с Сюзи в «Бельвью-отеле» и была ее ближайшей подругой. Время от времени она оказывалась в одной с нами компании: симпатичная девушка без комплексов, с постоянным парнем и надеждой иметь большую семью.

– Привет, Бетти, – сказал я и насторожился, услышав, что она плачет.

– Ради Бога, что случилось, Бетти?

– О, Дирк! Пусть Бог простит меня за то, что я должна тебе сообщить, но кто-то же должен тебе сказать. О, Дирк…

Холодный пот прошиб меня.

– Что-нибудь случилось с Сюзи?

– Да, Дирк, дорогой. Сюзи погибла.

– Что ты такое мелешь? – закричал я. – Сюзи погибла?!

– Да.

Я сидел неподвижно, прислушиваясь к звукам ее рыданий, все более утверждаясь в мысли, что это не ошибка. Сюзи была мертва! Сюзи, которую я любил, на которой хотел жениться, которая столько сделала для меня, – мертва.

– Как это случилось? – наконец обрел я дар речи.

– Извини, я не в состоянии больше говорить. Полиции все известно. – И все еще всхлипывая, она повесила трубку.

Я закрыл глаза. Сюзи мертва! Откуда-то, словно издалека, прозвучали слова Билла:

– Боже мой! Мне так жаль, Дирк. – И он вышел из комнаты, оставив меня наедине с моим горем.

Я был благодарен ему и сидел, бессмысленно глядя в пространство, думая о Сюзи, о том, что она значила для меня, и осознавая, может быть, впервые, как сильно я ее любил.

Так я сидел, может быть, минут десять, затем понемногу взял себя в руки. Как это случилось? Я придвинул к себе телефон и, набрав номер полицейского управления, попросил позвать Джо Беглера. Нас с ним связывали хорошие отношения. Он знал обо всем, что творится в городе.

– Беглер у телефона.

– Джо, это Дирк Уоллес.

– Слушай, Дирк, я сейчас сменяюсь. Может, твое дело подождет до завтра?

– Сюзи Лонг, – сказал я. – Что с ней случилось?

– Сюзи Лонг? А кто она была тебе?

– Это моя возлюбленная, Джо. Мы должны были пожениться. Вот кто она была мне.

– Боже мой! Я этого не знал, Дирк.

– Так что случилось?

– Факты таковы, – сказал Беглер. – Сегодня утром, когда мисс Лонг шла по улице, направляясь в отель, около нее остановилась машина и высунувшийся человек спросил ее, как проехать на Вестбэри-Драйв. Этот разговор слышали две пожилые женщины, проходившие в это время мимо.

Мисс Лонг подошла к автомобилю и начала объяснять. Ей в лицо плеснули серной кислотой, а машина скрылась. Эти две старухи сообщили, что мисс Лонг, закрыв лицо руками и крича, бросилась на проезжую часть, где была сбита проезжающим мимо грузовиком. Смерть наступила мгновенно.

Я почувствовал вдруг сухость и горечь во рту и с трудом сдержался, чтобы не вырвало.

Беглер, видимо, понявший мое состояние, дал мне время прийти в себя, а затем продолжил:

– Сейчас ребята занимаются этим, но пока ничего не удалось установить. Обе старушки оказались довольно бестолковыми и не смогли описать автомобиль. Одной из них показалось, что шофер был негром, другая говорит, что это ей показалось. Наши ребята расспрашивают всех, живущих в этом районе. Может быть, что-нибудь удастся выяснить.

«Водитель был негром…» Я вздохнул.

– А где она сейчас?

– В городском морге. – Пауза, затем он продолжил: – Послушай, Дирк, не надо. Мисс Стоуэлл очень помогла нам. Менеджер персонала отеля опознал труп. Мы уже сообщили отцу, который вылетел сюда и займется ее похоронами. Послушай моего совета, не старайся ее увидеть. Кислота изуродовала лицо, а грузовик доделал остальное. Не ходи туда.

– Спасибо, Джо, – сказал я и повесил трубку.

Он был прав. Я хотел сохранить в своей памяти очаровательное, сияющее лицо Сюзи, а не то, во что превратила его кислота. Решил даже не ходить на похороны. Мертвые не оживают.

Я сел и закурил сигарету. Ужасное, щемящее чувство потери начало переходить в жгучее желание мести. Так я сидел минут двадцать и наконец пришел к решению. Утвердившись в нем, я запер ящики письменного стола, выключил свет и пошел по коридору к лифту.

Приехав домой, я задержался у входной двери, разыскивая в карманах ключи. Достав их и подняв глаза, увидел полоску бумаги, приклеенную к двери. На ней мелкими буквами было выведено:

ТЕБЯ ПРЕДУПРЕЖДАЛИ, ЩЕНОК!

Полная луна лениво плыла по безоблачному небу, когда я припарковался у побережья. Перед этим дома я принял душ, надел спортивную рубашку и широкие холщовые брюки. Проверил свой банковский счет. На нем было двенадцать тысяч долларов. Эти деньги я откладывал, чтобы мы с Сюзи могли обзавестись своим домом. Сюзи больше нет – не будет и дома.

Я поставил машину и пошел по набережной, переполненной туристами, которые глазели на рыбаков.

Было 21.30. Парило, но дождя не предвиделось. Я зашел в «Таверну Нептуна». За столиками устроились несколько рыбаков. Туристы сюда не заходили. В противоположном углу на своем обычном месте с банкой пива в руке восседал Эл Барни, поглощая свои любимые сосиски. Он опустил нож и вилку, как только я подошел к его столу. На его жирном лице была скорбь.

– Я надеялся, что вы зайдете, мистер Уоллес, – сказал он. – Что-нибудь съедите?

Сэм уже спешил к нам.

– Сэм, принеси мистеру Уоллесу хороший сандвич с говядиной в сухарях. Он вам понравится, мистер Уоллес. Примите мои соболезнования, мистер Уоллес.

Я взглянул на Барни.

– Да, до нас дошла эта новость. Облить лицо кислотой! Уверяю вас, все, кто имеет здесь вес, сочувствуют вам. А я больше чем сочувствую. – Он отрезал ножом кусок мяса и положил его в рот. – Что я могу для вас сделать?

Сэм уже вернулся и поставил передо мной стакан виски со льдом и сандвич с толстым куском говядины.

– Это от меня, мистер Уоллес, – произнес он и исчез.

Я подождал, пока Барни доел свою порцию и отложил в сторону нож с вилкой.

– Мистер Уоллес, вы для меня делали много хорошего в прошлом. Я не забываю людей, которые делают мне добро. Доставьте нам с Сэмом удовольствие, съешьте этот сандвич. Когда закусишь, лучше работается и думается.

Я съел сандвич, который оказался неплохим, выпил стакан виски. Когда я зажег сигарету, я был уже больше похож на прежнего Дирка Уоллеса.

Барни, видя это, улыбнулся:

– Теперь лучше, мистер Уоллес? Я к вашим услугам.

– Эл, я должен найти подонков, которые организовали это дело с кислотой. Но сначала мне нужна информация.

Барни согласно кивнул.

– Когда я услышал об этом, я сразу сказал себе, что вы этого так не оставите. Что вы хотите знать, мистер Уоллес?

– Тебе что-нибудь известно о Лу Джерандо?

Лицо Барни окаменело, а глазки широко раскрылись.

– Джерандо? Не говорите мне, что он замешан в этом деле, мистер Уоллес.

– Может быть. Что ты о нем знаешь?

– Ничего хорошего, – ответил Барни. – Это человек Джо Валински. Он охраняет его яхту, когда Джо уезжает, водит его машину, выполняет разные мелкие поручения.

– Как ты думаешь, он связан с Хенком Смедли?

– Я думаю, да. Я видел их вместе. – Барни отхлебнул пива. – Они, во всяком случае, знают друг друга.

– А что за человек Джо Валински?

Барни поежился в кресле.

– Мистер Уоллес, вы что, хотите впутать меня в большие неприятности? О Валински я говорить не хочу. Это опасно для здоровья. – Взгляд его сделался тревожным.

Я ждал.

Он подал сигнал Сэму, который тут же появился с большой порцией сосисок.

– Могу я принести вам что-нибудь, мистер Уоллес? – спросил Сэм. – Может быть, хотите чашечку кофе или еще виски? Это все за счет заведения.

– Спасибо, Сэм. Ничего не надо, – сказал я, стараясь не показать своего нетерпения. Сэм собрал пустые тарелки и вернулся к бару.

Барни кинул три сосиски в рот, отпил глоток пива, протер свои водянистые глаза тыльной стороной ладони и оглядел меня.

– Мистер Уоллес, если я начну говорить о Валински и это станет кому-то известно, меня через несколько дней найдут в гавани с перерезанным горлом.

– Если ты сам не разболтаешь об этом разговоре, то никто ничего не узнает. Так кто же он?

Он положил в рот еще три сосиски, откашлялся, протер глаза, наклонился вперед, обдавая меня запахом перца, и сказал:

– Хорошо, мистер Уоллес, я скажу. Ни для кого, кроме вас, не стал бы этого делать, но…

– Кто такой Джо Валински? – повторил я с металлом в голосе.

– Он собирает налоги для мафии на всем восточном побережье. Каждое первое число месяца он приезжает на своей яхте и остается здесь на неделю. За это время туда привозят отчисления за разного рода бизнес: за шантаж, казино, рэкет. Вот этим он и занимается. Нет опаснее человека. Он коварен и безжалостен, как кинжал. Недооценивать его нельзя. Все здесь знают о его делах, но никто не раскрывает рта. Копам тоже все известно, но и они молчат. Ночью первого числа каждого месяца около трех часов на яхту приезжают люди Валински и привозят ему деньги, а портовые копы смотрят в это время в другую сторону. Никто не приблизится к яхте, если у него нет дела к Валински. Никто!

– А как называется яхта, Эл?

– «Гермес». За рыбацкими траулерами сразу направо.

– А Хенк Смедли тоже собирает деньги для Валински?

Барни вновь засунул в рот три сосиски. Он пережевал их и утвердительно кивнул.

Такого озабоченного лица я еще у него не видел. Решив дать ему успокоиться и не давить на него больше, я поднялся и протянул ему руку. Он ответил сдержанным, но сердечным рукопожатием.

– Я сочувствую вам, мистер Уоллес. Пожалуйста, не делайте опрометчивых шагов.

Кивнув ему на прощание, я подошел к Сэму:

– Я хотел бы заплатить.

– Мистер Уоллес, я тоже сочувствую вам, как и мистер Барни. Никакой платы. Желаю вам удачи.

Я вышел в темную душную ночь и побрел вдоль пристани. Туристы уже вернулись в свои отели. Небольшими группами стояли задержавшиеся рыбаки, разговаривая о своих делах. Тут же находились два портовых копа, бесцельно разглядывавшие траулеры. Я внимательно посмотрел на них. Эти два служителя закона прекрасно были осведомлены о рэкете Валински, и я был уверен, что им платили, чтобы они держали рот на замке. Тупые и грубые на вид, эти два ожиревших чурбана жевали резинку, помахивая дубинками.

Держась в тени, я продолжал идти, пока не дошел до яхты «Гермес». Водоизмещение в сто тонн, с удобной большой каютой, она производила впечатление своим изяществом и роскошью.

Я притаился в тени пальмы. На палубе смутно вырисовывался силуэт сидящего мужчины. Мерцающий огонек его сигареты иногда вспыхивал вдруг ярче, прорезая темноту. Других источников света не было ни на борту, ни в каюте. Я догадался, что это Лу Джерандо нес службу.

Мне нужно было о многом подумать. Повернувшись, я побрел обратно к тому месту, где оставил машину.

Я прошел мимо «Черной шкатулки». За грязными тонкими занавесками в окнах горел свет. Слышна была танцевальная музыка.

Я провел долгую бессонную ночь, думая о Сюзи, о том, как чудесно нам бывало вместе и как мы мечтали о своем будущем. В 4.00, когда мысли стали совершенно нестерпимыми, я проглотил две таблетки снотворного и скоро погрузился в тяжелый сон.

В кабинет Гленды Кэрри я вошел в 11.30.

– Поздновато, Дирк. Полковник уже спрашивал о тебе. – Она внимательно посмотрела на меня. – Что-нибудь случилось? Ты сам на себя не похож.

– Сейчас можно зайти к полковнику? – резко спросил я.

Она опять посмотрела на меня и махнула рукой в сторону кабинета:

– Зайди, он свободен.

Парнэлл сидел за письменным столом. Это был мужчина огромного роста лет шестидесяти. Мясистое загорелое лицо, маленькие проницательные голубые глаза, плотно сжатый рот – все это выдавало в нем солдата-ветерана, и не дай вам Бог забыть об этом.

– Доброе утро, Дирк, – сказал он, внимательно оглядев меня, когда я вошел в большой кабинет с окнами, выходящими на гавань. – Присаживайся.

Я сел на стул перед его столом.

– Я просмотрел досье Торнсенов. Оно довольно интересное, и ты проделал отличную работу. Что ж, миссис Торнсен отказалась от дальнейшего расследования, но это уже ее дело. Для тебя и Андерсона есть подходящее новое задание.

– Не для меня, полковник, – спокойно возразил я. – Я ухожу.

Он поднял свои большие руки и уронил их на стол.

– Как раз этого я и боялся, Дирк. Я надеялся отвлечь тебя другим делом. Я знаю о Сюзи и чертовски сожалею. Я понимаю ход твоих мыслей. Если бы я оказался на твоем месте и такое случилось с дорогим для меня человеком, я бы добрался до этих подонков.

– Вот этим я и собираюсь заняться, – сказал я.

– Ну и правильно. Бери отпуск на четыре недели и занимайся. Деньги будешь получать как обычно. Тебя заменит пока Андерсон. Ну как?

Я покачал головой:

– Спасибо, полковник. Я очень ценю ваше расположение, но ухожу окончательно. Собираюсь начать такую войну с ними, о которой вам лучше не знать. Это может привести меня в тюрьму или в городской морг, поэтому для вас и для агентства лучше быть от этого в стороне. – Я встал, еще раз посмотрел на пухлое досье Торнсенов и продолжил: – Последняя просьба, полковник. – Я поднял досье. – Оно мне понадобится.

– Ты считаешь, что в нем есть разгадка этого случая с кислотой?

– Уверен, что есть. Здесь не все факты. Вам лучше не знать всего об этом. Спасибо, полковник. Мне было очень приятно работать у вас. И мне жаль, что все так кончается.

Он тоже поднялся и протянул мне руку.

– Если выберешься целым из этой заварушки, Дирк, я всегда с радостью возьму тебя на работу.

Пожимая ему руку, я сказал:

– Не думаю, что выберусь из этой каши живым. Я собираюсь бить их в самые больные места.

– Только не делай глупостей, Дирк.

– Я собираюсь бить их по больному месту, и рано или поздно они ответят ударом на удар. Примите мою отставку, и я скажу Биллу, чтобы он занялся тем делом, которое вы хотели мне дать.

Оставив его в расстроенных чувствах, я вернулся к себе и застал Билла за письменным столом. Я сел на свое место напротив него. Мы посмотрели друг на друга, и я сказал:

– Ну, Билл, моя работа переходит к тебе. Полковник вызовет тебя. А я ухожу.

– Значит, уходим вдвоем, – ответил Билл спокойно.

Я уставился на него:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Раз ты уходишь, ухожу и я. Все очень просто.

– Зачем тебе уходить, идиот? Слушай, Билл, не усложняй все. Ты остаешься, а я ухожу.

– Когда такая чудесная девушка, как Сюзи, так трагически погибает, и это девушка моего лучшего друга, – сказал Билл тихо, – я должен быть с ним. Может быть, Дирк, тебе это и не нужно, но ты от меня не отделаешься. Уходим вместе и вместе принимаемся за этих ублюдков.

– Нет!

Он поднял руку:

– Я понимаю. Ты хочешь сказать, что мы оба можем оказаться в морге или на дне океана. Но прежде мы разворотим все их гнездо. Ты пиши свое заявление об уходе, а потом покажешь мне, как это делать, и я напишу свое. Затем пойдем к тебе и выработаем план действий.

– Нет, Билл. Я ценю это, но…

– Ради Бога! – закричал Билл. – Ты слышал, что я сказал! Или мы будем заниматься этими подонками вместе, или я займусь ими сам, без тебя.

Я посмотрел на его пылающее лицо, и комок встал у меня в горле. С ним мы могли бы сделать куда больше. Я знал, что в одиночку у меня было гораздо меньше шансов выжить.

– Спасибо, – просто сказал я. – Тогда мы вместе.

Придвинув пишущую машинку, я напечатал заявление об уходе. Затем вытащил лист и передал его Биллу, который напечатал свое заявление.

– Я пойду к полковнику, – проговорил он.

– Захвати с собой оба заявления.

Билл вышел из-за стола и положил мне на плечо руку:

– Вдвоем, Дирк, мы их доконаем.

– Ты не знаешь, на что идешь, Билл. Может, сначала лучше поговорим, а потом пойдешь к полковнику?

– Мне наплевать, на что мы идем. Я сейчас вернусь. – И, усмехнувшись, он вышел из комнаты.

Пока Билл был у полковника, я начал приводить в порядок свой письменный стол: собрал нужные для меня документы и бумаги, включая досье Торнсенов, и добавил к ним наполовину выпитую бутылку виски. Когда Билл вошел, он широко улыбался.

– Никаких проблем. Полковник немного пошумел, но потом согласился со мной. Если все закончится благополучно для нас, наша работа остается за нами.

– Будешь разбирать свой стол?

– Да там нечего разбирать. Я голоден, пошли поедим.

– Ты всегда голоден. Садись, надо поговорить.

– Дирк, когда человек голоден, как я, ему ничего не идет на ум. Будем есть и разговаривать, ладно?

Я пожал плечами:

– Хорошо. Пойдем попрощаемся с Глендой, а затем – к Лючиано.

Хотя уже было 19.30, Гленда все еще была у себя.

– Мы пришли попрощаться, Гленда, – сказал я, остановившись в дверях.

– Входите, ребята. – Она поднялась. – Хочу вам сказать, как я потрясена и расстроена всем этим. На вашем месте я поступила бы точно так же. – Она протянула нам через стол два конверта. – Здесь ваша месячная зарплата. И не спорьте. Так хочет полковник.

– Да, он человек, – сказал я, принимая конверты. – Может быть, мы еще встретимся.

– Конечно, Дирк! И еще одно. Если тебе понадобится какая-нибудь информация и если мы сможем помочь тебе так, неофициально, звони мне. Хорошо?

– Спасибо, Гленда.

Мы пожали друг другу руки и ушли. Сев в машину, мы поехали к Лючиано. Как только он нас заметил, сразу же вышел к нам из-за стойки бара.

– Ваш специальный столик, мистер Уоллес, для особо важных персон, – сказал он, пожимая нам руки.

Он повел нас к столику, стоящему в стороне от других. В это время в ресторане было еще мало народу. Когда мы сели, Лючиано печально взглянул на меня:

– Мистер Уоллес, я все слышал. Примите мои искренние соболезнования. – В глазах его стояли слезы.

Я наклонился и похлопал его по руке.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Вы верный друг.

– Что вам приготовить вкусного, мистер Уоллес? Окажите мне удовольствие, все будет за счет ресторана. Я хочу выразить вам свою глубокую симпатию. Не отказывайтесь, мистер Уоллес.

Глубокое чувство благодарности охватило меня, но я постарался взять себя в руки.

– Спасибо, – повторил я.

Лючиано тут же умчался на кухню. Мы услышали, как он начал давать распоряжения своим двум поварам.

– Да, Дирк, – произнес Билл, – у тебя хорошие друзья, – и тут же добавил: – Боже мой! Я умру с голоду!

Уже через две минуты официант принес тарелочки с крабами и корзинку с хрустящими хлебцами. Я знал, что, пока Билл не насытится, рассказывать ему о чем-то будет пустой тратой времени, поэтому ели мы молча. Официант принес бутылку охлажденного белого вина и разлил по бокалам. Я ел мало. Уж слишком перегружена была моя голова. Еда не шла в горло. Когда я увидел, что Билл прикончил своих крабов, я добавил ему еще половину своей порции. Он удивленно взглянул на меня, кивнул и принялся за мою долю. Наконец, когда он закончил, вздохнул и откинулся на спинку стула, я сказал:

– Теперь ты можешь сосредоточиться?

– А что будет еще? – спросил он, когда появился официант и забрал пустые тарелки.

– Не имею представления! – буркнул я нетерпеливо. – Послушай, Билл. У меня есть небольшие сбережения, а деньги нам могут понадобиться. Теперь мы уже ничего не заработаем. Как у тебя с деньгами?

Он весело улыбнулся:

– Никаких проблем. У меня отложено двадцать пять кусков. Все твое – мое, а все мое – твое. Согласен?

Тут подоспел официант. На этот раз на блюде лежали сочные бифштексы, половина омара и много картошки, поджаренной по-французски.

– О! – воскликнул Билл. – Теперь это похоже на настоящую еду.

Мы съели все это. Затем последовал лимонный пирог и большой кофейник кофе. Я отказался от пирога и с возрастающим интересом наблюдал, как Билл ест. Наконец он откинулся на стуле и блаженно похлопал себя по животу.

– Отлично, – заключил он. – Лучше и быть не может.

– Теперь, может быть, ты наконец заткнешься и будешь слушать? – спросил я и передал ему свой разговор с Элом Барни.

– Нам придется влезть в дела мафии. Есть еще время отказаться. Должен предупредить тебя, что это будет очень опасно.

Билл спокойно потягивал кофе.

– Говоришь, мафия?

– Да, именно так.

Он кивнул.

– Я думал об этом деле с кислотой. Мне тоже казалось, что к нему приложила руку мафия. Ну что ж, вместе мы их одолеем. Чем должен буду заняться я?

– Ты понимаешь, Билл, в конце концов, мы оба можем погибнуть. Ты все обдумал?

Долгое время он задумчиво сидел, потом улыбнулся и пожал плечами:

– Ну и что же? Умирают только раз. Вместе мы их одолеем. Так с чего же мы начнем?

– Раз уж мы будем работать вместе, лучше будет, если ты переберешься жить ко мне, в комнату для гостей. Запирай свою хибару и переезжай ко мне, хорошо?

Билл кивнул:

– Это мне подходит.

– Хорошо. Тогда иди забирай свои вещи. – Я вынул из кармана ключи от квартиры и положил их на стол. – Я приеду часа через два.

– А куда ты едешь?

– Скажу тебе позже, а пока переезжай. До скорого.

Я пожал руку Лючиано, поблагодарил его за обед, вышел на улицу и сел в автомобиль.

Я поехал прямо к дому Торнсенов. Как я и надеялся, дом был погружен в темноту. Лишь в комнате Джоша Смедли горел свет.

Припарковав машину за воротами, я пошел по дорожке, ведущей к дому. Мне пришлось нажать на кнопку звонка трижды, прежде чем дверь открылась и показался Джош, с заплывшими от пьянства глазами.

– Это вы, мистер Уоллес? – пробормотал он заплетающимся языком. – Миссис Торнсен нет дома, она в театре. Извините.

Отодвинув его немного в сторону, я вошел.

– Я хотел видеть тебя, Джош. Нам пришло время поговорить.

Он выглядел совершенно подавленным, как только может выглядеть человек, надравшийся виски и вдруг столкнувшийся с неприятностями.

– Мне кажется… – забормотал он, но я взял его за руку и потащил в комнату. На столе стояли бутылка и стакан. Джош с облегчением плюхнулся в кресло. Я плеснул в его стакан немного спиртного, затем сел, сурово глядя на старика.

– Джош, пора взглянуть фактам в лицо. Твой сын Хенк попал в беду.

Трясущейся рукой он взял стакан, но пить не стал.

– Я догадывался об этом, мистер Уоллес.

– Ты знаешь, что он связан с мафией?

Он тихо застонал, потом кивнул.

– Да, мистер Уоллес, мне известно. Я говорил с ним, но это ни к чему не привело. Он только смеется надо мной. Да, я знаю. Его ждут неприятности.