Текст книги "Ударь по больному месту"

Миссис Смедли опять остановилась, чтобы вытереть пот с лица.

– Это было десять месяцев назад. Мисс Энджи сказала, что будет платить. Тогда этот дьявол рассказал ей, где найти «Черную шкатулку». Он сказал, что она должна просто первого числа каждого месяца приносить туда деньги и отдавать их своему старому другу, которого там встретит. Этим старым другом оказался мой непутевый сын. Лучше бы он никогда не родился! – Она ударила сжатыми кулаками по коленям. – Я пыталась поговорить с мисс Энджи, но она не захотела меня даже слушать. Я старалась убедить ее, что этот человек обманывает ее и вовсе ничего не знает о Терри, но напрасно. Она только кричала: «Разбить эти чудные пальцы молотком!» После этого мисс Энджи каждый месяц ходила в банк, снимала деньги и отдавала моему непутевому сыну. Это вносило какое-то умиротворение в ее душу. С ней стало не так трудно. Я ничего не могла поделать и только присматривала за ней. Затем, спустя некоторое время, этот лысый пришел опять. Я слышала их разговор из кухни. Он сказал, что, если мисс Энджи даст ему сто тысяч долларов, он бы устроил ей встречу с братом. Затем появились вы и сказали ей, что разыскиваете Терри, которому привалило наследство в сто тысяч долларов. Вы сказали, что ему нужно только пойти в банк и получить деньги. Мисс Энджи хотела получить эти деньги, чтобы встретиться с мистером Терри. В ее воспаленном мозгу возникла идея подменить Терри кем-нибудь другим, получить деньги, а она отдала бы их этому лысому и наконец увидела бы своего брата. Она пошла к Хенку, который кого-то нашел. Что из этого вышло, вы знаете. Вернулась она в ужасном состоянии и вела себя как дикое животное. Я испугалась и заперлась в кухне, а она вопила: «Я покажу этому сукиному сыну. У него наверняка есть подружка. Я поговорю с Хенком. Я ему устрою!». Затем она села в машину и уехала. Ее не было часа три– четыре. Вернулась успокоенная. «Ну, я ему устроила», – сказала она мне. Я ничего не поняла, о чем она говорила, пока не прочитала в газете о случае с кислотой. – Она содрогнулась. – Мне очень жаль, но она не в себе.

Я подумал о Сюзи: кислота, боль, грузовик, раздавивший ее.

– А Энджи? – спросил я. – Что теперь будет с ней?

Миссис Смедли безнадежно пожала широкими плечами.

– Ее запрячут в сумасшедший дом – они называют это клиникой для психических больных. Я слышала, как доктора сказали миссис Торнсен, что Анджела вряд ли когда– нибудь вернется домой – она неизлечима. Все, что они могут делать, это пичкать ее лекарствами и запирать. Миссис Торнсен разрешила им это делать. Мисс Энджи теперь все равно что умерла.

Теперь я узнал все, что хотел. И поднялся, чтобы уйти.

– Если чем-нибудь смогу помочь, миссис Смедли, только скажите. У меня здесь машина. Может, отвезти вас в город?

Она посмотрела на меня, затем покачала головой:

– Уходите! Я уезжаю к своим.

Выйдя из коттеджа, я постоял немного в саду, ощущая влажную жару. Итак, Хенк был мертв, Энджи тоже выключена из жизни. Двоих нет – остался один. Хьюла Мински!

Я понимал, что не успокоюсь, пока не разделаюсь с этой лысой обезьяной. Только с его концом угаснут во мне холодная ярость и жажда мести. Лишь Сюзи останется чудным воспоминанием. Глупые надежды? Сможет ли какая бы то ни было месть стереть из моей памяти последние мгновения жизни Сюзи?

Я пошел к тому месту, где меня поджидал Билл.

– Поехали домой и поговорим, – предложил я.

Каждый сел в свою машину, и мы отправились домой.

Дома, пока Билл варил на кухне кофе, я рассказал ему все об Энджи, Терри и Мински. Что касается Джоша, я дал слово, и не сказал Биллу ничего.

– Вот так обстоят дела, Билл, – подытожил я. – Завтра встречаюсь с Сандрой и все силы направляю на Мински. А теперь – спать!

Но, прежде чем уснуть, мне пришлось принять три таблетки снотворного.

Когда я заканчивал плотный завтрак, приготовленный Биллом, раздался телефонный звонок. Было 11.15. Он был таким резким, что мы с Биллом даже вздрогнули.

Я поднял трубку.

– Дирк Уоллес, – назвал я себя.

– Это Сэм из «Нептуна», мистер Уоллес. С вами хочет встретиться мистер Барни. Он говорит, что это важно.

– Где он, Сэм?

– Он здесь, завтракает… Он говорит, что подождет вас.

– Я буду через двадцать минут. Спасибо, что позвонил, Сэм. – Я повесил трубку.

Я сказал об этом Биллу.

– Ты оставайся, а я поеду, – распорядился я.

– Нет уж, хватит, – отрезал Билл, – насиделся. Я еду с тобой. Если я должен где-то сидеть, я буду сидеть в машине.

Не убрав даже со стола, мы спустились в гараж и поехали в «Таверну Нептуна». Оставив Билла в машине, я пересек набережную и вошел в закусочную. Эл Барни сидел на своем обычном месте в углу и очищал тарелку куском хлеба. Я сел напротив него. Эл Барни взглянул на меня и кивнул.

– Будете завтракать, мистер Уоллес?

Я ответил, что уже позавтракал, и, в свою очередь, предложил ему пива.

– Никогда не откажусь от пива, мистер Уоллес. – Он махнул рукой Сэму, который тут же подошел с пивом и полной тарелкой смертельных сосисок. Выпив полкружки пива, он поставил кружку, вытер рот тыльной стороной ладони, запихнул в свою акулью пасть три сосиски и откинулся на спинку стула. – Мистер Уоллес. Я всегда держу ухо к земле и ничего не пропускаю мимо, не задаю вопросов, а только слушаю. Вы говорили, что интересуетесь Терри Зейглером? Так я слышал. Вас это еще интересует?

– Конечно, Эл, – ответил я.

Он запихнул еще три сосиски в рот, прожевал, затем наклонился ко мне, так что я почувствовал жгучий перечный дух, и сказал:

– Вам нужно поговорить с Чаком Солски. Он посредничал в продаже наркотиков, пока мафия не взяла это дело в свои руки. Я слышал, что Зейглер был его близким другом. Солски сейчас в большой нужде. Если вы покажете ему несколько долларов, он расскажет вам, что случилось с Зейглером. Вы найдете его на Клэм-Эли в доме 10, на верхнем этаже. Это самое большее, что я могу для вас сделать.

– Спасибо, Эл. – Я достал бумажник, но он жестом отказался от вознаграждения.

– Мы с вами друзья, мистер Уоллес. А с друзей я денег не бeру.

Я пожал его липкую руку.

– Еще раз спасибо, Эл.

Вернувшись в машину, где меня поджидал Билл, я обо всем рассказал ему.

– Я посмотрю, дома ли этот парень.

– Клэм-Эли? Это где-то в дальнем конце набережной, забытые Богом трущобы. Очень удивлюсь, если увижу, что там кто-нибудь живет. Там есть несколько многоквартирных домов, которые будут сносить.

– Откуда тебе это известно?

Билл усмехнулся:

– Барни не один держит ухо к земле. Поехали.

Билл сел за руль и медленно поехал вдоль набережной, уже забитой туристами. Наконец он отыскал место для парковки.

– Вон там впереди Клэм-Эли.

– Ты так думаешь? Ты явно лучше меня знаешь эти места, – признался я, вылезая из машины. Билл вышел вместе со мной.

– Я не останусь здесь, Дирк. Вон тот дом перед нами и есть номер 10.

Клэм-Эли было худшее из мест, которые я когда-либо видел. Там было всего четыре пятиэтажных здания. Все окна с выбитыми стеклами.

Дверь дома номер 10 держалась на одной петле, покосилась и покачивалась. Я шагнул в грязный вонючий подъезд; Билл следовал за мной.

– Ну и местечко! – воскликнул я. – Вряд ли кто-нибудь обитает в этой помойной яме. Эл сказал, что он живет на верхнем этаже.

– Осторожнее, Дирк. Ступени совсем прогнили, не сломай ногу.

Я стал подниматься по ступеням, которые скрипели при каждом шаге. Дверь в первую квартиру была открыта, там было пусто и грязно. Я поднялся на второй этаж – и опять пустая квартира. Если кто-либо здесь и жил, то это было давно. Наконец мы с Биллом взобрались на последний этаж. Вонь была такой, что рвота подступала к горлу. Дверь в квартиру оказалась закрытой. Единственная закрытая дверь в этом проклятом доме. Я стал стучать в нее, но ответа не последовало. Постучал еще раз – и опять молчание. Нажал на дверную ручку, и дверь со скрипом открылась. Я осторожно вошел в комнату, а Билл остался снаружи, глядя через открытую дверь. Мне приходилось бывать в негритянских трущобах в Западном Майами, но ничего подобного я не видел. В комнате стояли упаковочный ящик, служивший столом, два стула и кровать. Кругом валялись гниющие остатки недоеденной пищи, разбросанные газеты и прочий мусор. Это был апофеоз мерзости и запустения. На кровати лежал человек. Он растянулся на простыне, которую не стирали годами. И человек, и кровать отлично вписывались в атмосферу этой отвратительной комнаты.

Я подошел к кровати и взглянул на лежавшего. На нем были грязные, залатанные джинсы. Худой, как скелет. Спутанные черные волосы доходили до плеч, борода закрывала половину лица, на вид ему можно было дать лет тридцать пять. Пахло от него, словно он не мылся месяцами. Похоже было, что он спал.

До него противно было дотрагиваться, но я взял его за руку и сильно встряхнул.

– Эй, Чак! – рявкнул я «полицейским» голосом. – Просыпайся!

Его глаза открылись, он посмотрел на меня и свесил на пол тощие ноги.

– Кто ты такой, черт тебя дери? – спросил он требовательно и хрипло, сев на кровати.

– Я тот, у кого есть деньги и кто хочет их потратить, – сказал я, отступая в сторону. – Мне нужна информация. – Я достал бумажник, вынул два банкнота по сто долларов и повертел перед его носом.

– Тебя это интересует?

Он, как завороженный, следил за моей рукой, как будто перед ним находилось все золото Форт-Нокса. Подняв грязную руку, он погрузил ее в свои спутанные волосы.

Я отскочил назад. У меня не было желания собирать его вшей.

– Бог ты мой, мне нужны деньги! – пробормотал он.

– А мне информация, Чак. Может быть, мы поладим?

– Какая информация?

– Ты в порядке? По твоему виду этого не скажешь. Ты можешь собраться с мыслями?

Он некоторое время неподвижно смотрел перед собой. Было видно, что пытается прийти в себя. Затем наконец он поднял на меня глаза и кивнул.

– Я заспался. А что мне еще остается делать? Когда я сплю, то надеюсь больше не проснуться, но каждый раз просыпаюсь снова и снова вижу себя в этой чертовой дыре. Если бы у меня было больше решимости, я бы давно утопился. Через неделю сюда придут и снесут эту крысиную нору. А куда я денусь? Я дошел до точки, но еще существую.

– Чак, мне нужно от тебя кое-что узнать, и за это ты получишь двести долларов.

Он окинул меня взглядом:

– Что вы хотите узнать? Вы не коп?

– Нет. Я ищу Терри Зейглера.

Он сидел, теребя копну своих ужасных волос, и продолжал разглядывать меня.

– А зачем вам это? – наконец спросил он.

– Это тебя не касается, Чак. Я предлагаю тебе двести долларов, а ты мне должен рассказать все, что тебе известно о Терри Зейглере, и сказать, где его искать.

Он скорчил гримасу:

– А не обманете? Предположим, я скажу вам, а вы плюнете мне в лицо и уйдете со своими деньгами.

Я положил сто долларов в его руку:

– Вот тебе для начала. Рассказывай!

Он некоторое время любовался купюрой и приговаривал:

– Бог ты мой! Как она мне нужна. Если бы вы только знали. Я ведь не ел целых три дня.

– Начинай рассказывать о Зейглере, кончай причитать, – рявкнул я. – Запах в твоей берлоге сведет меня с ума.

Чак наконец начал свой рассказ, а я сел на упаковочный ящик и стал слушать.

Он рассказал, что встретил Терри Зейглера в клубе «Дэд-Энд». Они подружились. Поскольку он сам сидел на игле, он понял, что Терри тоже на крючке, и это связало их. Чак старался заработать на продаже наркотиков. У него была возможность доставать их, но со сбытом было плохо. Он поговорил об этом с Терри, который сказал, что готов помочь. Терри начал распространять то, что доставал Чак. Делал он это обычно днем, и не без успеха. У него было много знакомых мальчишек, которые очень любили его игру на пианино. Дела пошли в гору. Чак имел связь с одним старым китайцем и через него доставал порошок, а Терри занимался реализацией.

– Все шло отлично, – продолжал Чак, яростно почесывая голову. – Мы зашибали большие деньги. Я обзавелся хорошей квартирой и жил в свое удовольствие. Женщины меня никогда не интересовали. Терри тоже прекрасно устроился и завел подружку Лизу, с которой и жил. Затем, когда все вроде устроилось, мы столкнулись с проблемами. Как-то в понедельник я, как обычно, пошел к своему поставщику за порошком и, войдя к нему, увидел за письменным столом Хьюлу Мински. – Он замолчал, а потом продолжал: – Вы знаете Мински?

– Знаю, – подтвердил я, – продолжай.

– Вид этой обезьяны напугал меня до смерти. – Чак вздрогнул. – Я сижу на игле, и я труслив. Мински сказал, что с этим делом я должен завязать и что я должен предупредить об этом своего напарника – это был Терри. Я был так напуган, что готов был целовать ему ноги, если бы он пожелал. – Чак запустил грязную руку в свою грязную бороду. – Терри в это время был у Лизы. Я позвонил ему и передал разговор с Мински. Терри успокоил меня и просил не паниковать, сказав, что будет жить у меня, пока все не образуется. Он действительно приехал со своими чемоданами, и мы обо всем поговорили. Так как мой источник пересох, мне нечем стало платить за квартиру. Мы всегда вели расточительный образ жизни. Терри считал, что нужно найти другого поставщика. Он ни в грош не ставил угрозы Мински, я же пытался предостеречь его. Говорил, что никогда не знаешь, что может выкинуть такая обезьяна.

Терри сказал, что сам найдет нового поставщика. Я не хотел иметь с этим делом ничего общего. Но Терри был упрям и продолжал твердить, что плюет на Мински. Я предупреждал его, но он не слушал. Помню, как он убеждал меня продолжать дело. У него было около полсотни клиентов среди мальчишек, которые осаждали его просьбами. Он не собирался от них отказываться. Я умолял его послать все к черту, но Терри и слышать не хотел об этом. Он говорил, что сам приучил этих мальчишек колоться и теперь должен снабжать их. Он говорил, что ничего другого он делать не сможет. Наконец я уступил. Он исчез и вскоре нашел другого китайца, согласившегося снабжать его зельем. Так продолжалось некоторое время. Я знал, что должно что-то случиться. Я не притрагивался к деньгам, которые он зарабатывал. Я уже говорил вам, что от природы я трус, я безвылазно сидел в квартире и дрожал от страха. Так продолжалось еще неделю, а потом это случилось. Я знал, что так будет. Я предупреждал его. Терри твердил мне, как хорошо у него идут дела, как много он уже заработал. К концу недели он ожидал поступления новой партии порошка.

Вдруг дверь открылась, и вошел Мински с двумя головорезами. Все произошло так быстро, что я ничего не помню. Я оказался на полу, прикрывая голову руками. Был страшный шум: звуки ломающихся костей, ужасный треск мебели. Это был конец Терри, я предупреждал его. Затем Мински ударил меня ногой под ребра. Он сказал, что поскольку я поступил согласно его указанию, то оставляет меня в живых, но я должен обо всем забыть. Потом дверь захлопнулась. Я встал и осмотрелся. Терри в комнате не было. Я предупреждал его. Нельзя дурачить такую обезьяну, как Мински. Вы хотите знать, где Терри? Я думаю, что его изуродованное тело зацементировали и бросили в океан. Я ничего не мог сделать. Денег не стало, и мне пришлось перебраться в эту проклятую Богом дыру. Я жду смерти. Вот чего я хочу – умереть.

У меня не было никакого сочувствия к этому ничтожному существу, не то что к Джошу Смедли. Кретин, который делал бизнес на продаже героина мальчишкам, ничего другого и не заслуживал. Я встал, бросил ему на кровать другую купюру в сто долларов и вышел к Биллу, ожидавшему меня в коридоре. Мы осторожно спустились по скрипучей лестнице и наконец вышли на свежий влажный воздух. По пути к автомобилю Билл произнес:

– Я все слышал. Вот и конец истории с Терри. Нечего сказать, чудесную парочку детей произвели на свет Торнсены.

– Случается. Но старшие Торнсены стоят не больше своих отпрысков.

Мы забрались в машину и долго сидели молча. Затем Билл сказал:

– Так что же мы имеем? Хенк мертв, Энджи в сумасшедшем доме. Терри нет в живых. Остается только Мински. Правильно?

– Все верно, – ответил я. – До сих пор нам везло. Теперь будет сложнее. Через пару часов я встречусь с Сандрой. Может, ей удалось что-нибудь выяснить. Будем действовать сегодня ночью.

Я завел двигатель.

– А сейчас поехали домой.

Уолли, метрдотель ресторана «Три краба», приветствовал меня широкой улыбкой.

– Мисс Уиллис ожидает вас, мистер Уоллес. Вы знаете, куда идти.

Я кивнул, поднялся по лестнице, постучал в дверь и вошел.

Сандра сидела за столом. Перед ней стоял шейкер и пустой стакан.

– Привет, Дирк! – воскликнула она. – Взбейте-ка себе коктейль. – Она указала на шейкер.

Я сел напротив.

– Не сейчас, – сказал я, разглядывая ее. На этот раз она была в белом, а ее густые черные волосы падали на загорелые плечи. В зеленых глазах вспыхнули искорки, когда она посмотрела на меня.

Я опять отметил, что никогда не видел такой соблазнительной и зловещей женщины.

– Итак, – сказала она, наливая себе из шейкера мартини, – какие у вас новости?

– Ваш шеф лишился дохода в десять тысяч долларов ежемесячно.

Она насторожилась:

– Каким образом и почему?

Я вкратце рассказал ей историю с Анджелой Торнсен.

– Денег больше не будет. Нельзя же угрожать женщине, которая лежит в психиатрической клинике.

Она откинулась на спинку стула и рассмеялась каким-то жестким, металлическим смехом.

– Это серьезно осложнит положение Дж. В. в организации. Они могут заменить его.

– Мне наплевать на судьбу Дж. В., – отмахнулся я. – Единственный, кто меня интересует, так это Мински.

– Да, – состроила она гримасу. – Я проверяла. Эта крыса знает, как заботиться о себе. Я хотела затащить его к себе и медленно убивать, чтобы отомстить за смерть отца, но теперь это невозможно. Он никуда не ходит один, а только с телохранителями. Существует только один способ покончить с ним. У меня есть автоматический пистолет. Этого вполне достаточно, чтобы продырявить ему брюхо и выпустить из него кишки. Другого способа я не вижу.

Я покачал головой:

– Нет, это не подходит. Для вас это конец. Неужели вы думаете, что его телохранители отпустят вас целой и невредимой? Допустим, вы застигнете его врасплох и всадите в него очередь, но при этом телохранители наверняка убьют вас.

И опять зловещая улыбка поползла по ее губам.

– Нет, Дирк. Они не посмеют меня тронуть. Каждый член организации знает меня либо знает обо мне. Они знают, что я правая рука Валински. Сейчас он в Нью-Йорке и вернется только завтра вечером. Когда он услышит, что убили Мински и что убила его я, он примет меры, но я к этому времени буду уже вне пределов его досягаемости. Я уже сложила вещи. Как только мы разделаемся с Мински, я исчезну. Я скроюсь, и организация меня не найдет. Так что обо мне не беспокойтесь. Если я умею что-то делать хорошо, так это позаботиться о себе.

Глядя на ее окаменевшее лицо и зеленые безжалостные глаза, я кивнул в знак согласия. Если кто-нибудь мог позаботиться о себе, так это в первую очередь Сандра Уиллис.

– Дирк, – продолжала она. – Вы говорили, что хотите свести счеты с Мински. Я хочу, чтобы вы только показали мне его. Вы его видели, а я нет. Мне бы не хотелось убить не того человека. Вам нужно только указать мне его, и все.

Я долго колебался. Если бы я это сделал, то стал бы соучастником убийства. Затем я подумал о Сюзи. Этот сукин сын, который плеснул ей в лицо кислоту, заслужил смерть.

– Хорошо, Сандра, – согласился я.

– Новое место сбора налогов – ресторан Фу Чана. Мински придет туда около трех часов ночи. Мы должны в этом убедиться. Я приеду в своей машине. И вы должны быть там. Приедем раньше, скажем, в два часа. Нам придется подождать, но он может появиться раньше. Вы покажете мне его. Это все, чего я хочу. Остальное я беру на себя. Хорошо?

Я поднялся:

– Я буду там. Надеюсь, ваше решение продумано.

Она взяла шейкер и налила себе новую порцию мартини.

– Я всегда все тщательно обдумываю, Дирк. Встретимся в два. Я буду в «мерседесе». Машину я поставлю возле ресторана. Все, что вы должны сделать, – это только указать мне пальцем на Мински.

– Я понял, – подтвердил я и вышел.

В машине меня ждал Билл.

– Ресторан Фу Чана, где это? – осведомился я, скользнув на место пассажира.

Билл самодовольно фыркнул:

– Быстро приходит в упадок. Это угловое здание в восточном конце набережной. Когда-то это было бойкое местечко, а теперь Фу Чану за девяносто, и он потерял хватку. А почему ты спросил?

– В этой забегаловке новое место сбора.

Я передал Биллу свой разговор с Сандрой.

– Мы договорились так. В два часа ночи мы подъедем как можно ближе к этому ресторану. Сандра тоже будет там на «мерседесе». Я пересяду в ее машину. Когда появится Мински, я покажу его Сандре, и тогда она стреляет. Ты тихонько будешь сидеть в машине. Если все пройдет, как намечено, она сразу же уедет, а мы поедем домой. Если что– то не сработает и завяжется перестрелка, мы ее прикроем.

– Если она прикончит Мински и исчезнет, как ты думаешь, мы сможем вернуться на работу в агентство? Я имею в виду, будешь ли ты считать, что полностью отомстил за Сюзи?

Я долго думал, затем утвердительно кивнул:

– Пожалуй. Если я буду уверен, что с Мински покончено, мы оба сможем вернуться на работу.

– Хорошо. Теперь давай поедим.

Он включил зажигание и поехал к ресторану Лючиано, предвкушая фирменное блюдо – омара и сочный бифштекс. Ели мы молча. Каждый был занят своими мыслями. Лишь когда принесли кофе, Билл сказал:

– Ты думаешь, это сработает?

Я закурил и передал ему пачку.

– Трудно сказать: Сандра – женщина необыкновенная. Надеюсь, что все удастся. Но если сорвется и ее убьют, тогда придется мне завершить работу. Сандра считает, что телохранители Мински не посмеют в нее стрелять. Что же, посмотрим. Все будет зависеть от нее. Ты еще можешь отойти в сторону, Билл. Это ведь мое личное дело.

Он посмотрел на меня, потом допил свой кофе.

– Не болтай чепухи, Дирк. Поехали лучше домой. У нас еще три часа до начала. Неплохо бы поспать.

Когда мы проезжали через район порта, я увидел двух молодых подтянутых полицейских, патрулировавших этот район. Я понял, что Том Лепски предпринял кое-какие меры. Эти двое могли изрядно подпортить дело Валински.

Вернувшись домой, Билл тотчас завалился спать. Я же еще целый час занимался револьверами: чистил, смазывал, перезаряжал. Затем тоже прикорнул в кресле.

Без четверти два я разбудил Билла, дал ему его револьвер, и мы поехали обратно на набережную. Билл указывал мне дорогу.

– Вон та забегаловка, направо от тебя, – произнес наконец Билл.

Ресторан Фу Чана, несомненно, знал лучшие времена. Сейчас у него был довольно-таки заброшенный вид. Грязные окна были слабо освещены, никакого оживления снаружи. Только над входной дверью горел яркий свет, далеко освещая подъездную дорогу, как бы в надежде, что это привлечет кого-нибудь пообедать.

В этот час найти место для стоянки было совсем нетрудно, и я припарковался метрах в тридцати от ресторана.

– Возможно, придется долго ждать, Билл, – предположил я, выключая двигатель.

– Это мы как раз умеем, не так ли? – Он повернулся и поудобнее устроился на сиденье.

Затаившись, мы наблюдали, как из темноты стали появляться фигуры людей, исчезавших в дверях ресторана. Это были самые различные типы, главным образом кубинцы, немного меньше китайцев и еще меньше белых. Они входили и выходили за несколько секунд и исчезали в темноте. Все они были жертвами шантажа и безропотно платили ежемесячные взносы; поток их не иссякал.

Через несколько минут после 2.00 появился маленький «мерседес».

– А вот и она, – сказал я. – Так ты понял, Билл? Мы будем ее прикрывать огнем, если начнется заварушка. Ты оставайся здесь. Я пойду к ней.

– Если начнется перестрелка, Дирк, – спросил Билл, когда я выходил из машины, – мы что, будем убивать?

– Если не мы, то тогда будут убивать нас. С этим сукиным сыном нужно кончать сейчас.

Я прошел несколько шагов до «мерседеса». За рулем сидела Сандра. В темноте был виден только ее силуэт. Я открыл дверцу и влез в машину.

– Привет, Дирк! – сказала она. – Великое дело! Я вижу, жертвы уже собираются?!

– Вы уверены, что все сойдет гладко, Сандра?

– Все будет в порядке. – В ее голосе была решимость. – Успокойтесь, и немного подождем.

Сидя рядом с ней, я вдыхал экзотический аромат ее духов, в то время как людской поток тек в одну и другую сторону. Следующие полчаса мы сидели молча. Она казалась высеченной из камня. Чувствовалось, что у нее нет желания разговаривать. Время от времени я ощупывал рукоятку револьвера. Раньше мне не приходилось убивать людей, но сегодня я был готов на все.

Я думал о Сюзи, последних минутах ее жизни. Эти страшные мгновения, когда, ослепленная кислотой, она ринулась под колеса грузовика. Если Сандра не сможет завершить дело, это сделаю я!

– Вот они, – прошептала Сандра.

Большой «кадиллак» выполз из темноты, подсвечивая себе только огнями ближнего света, и остановился у ресторана. Из него вышли четверо: плотные, высокие, у каждого в руке револьвер. Все было как в старых гангстерских фильмах. Они разошлись в разные стороны, не переставая озираться направо и налево. Револьвер был уже у меня в руке. Затем появился Мински. Он был настоящим карликом по сравнению со своими телохранителями.

– Вот он, – шепнул я. – Тот невысокий тип.

– Спасибо, Дирк.

Она вышла из машины, хлопнув дверцей. Звук моментально привлек к ней внимание четырех телохранителей. Без малейшего колебания она двинулась к тому месту, где стояли Мински и его охрана, глядя на нее.

– Мински? – Голос ее прозвучал ясно и резко. – Я Сандра. У меня для вас послание от Дж. В.

Она остановилась. Ее фигура четко выделялась в свете фар и фонаря ресторана.

Какой спектакль! Какая артистка! Ни малейшей неуверенности ни в голосе, ни во взгляде. Я никогда не видел, чтобы женщина выглядела так чарующе. Алое с бежевым платье плотно облегало ее фигуру, блестящие черные волосы ниспадали на обнаженные плечи. Она словно сошла с обложки журнала «Вог».

Все четверо телохранителей, как по команде, опустили револьверы и уставились на нее.

Потихоньку выскользнув из машины, я притаился в темноте. Повернувшись направо, я увидел Билла, тоже выбравшегося из машины.

Подручные Мински отошли немного назад, а он оставался стоять в свете фар. Он тупо смотрел на Сандру, затем его обезьянье лицо оживилось.

– Так вы Сандра? Что нужно Дж. В.?

– Он передал для вас специальный пакет.

В тишине влажной ночи ее жесткий с металлическими нотками голос был особенно хорошо слышен.

– Ясно, малышка. Где он?

В руках она держала вечернюю сумочку. Между ними было сейчас меньше двух метров.

– Он здесь.

Телохранители отодвинулись от них еще дальше. Между тем Сандра раскрыла «молнию» сумки. Движения ее были расчетливы и быстры, у Мински не было ни одного шанса.

В то время как он стоял и скалился на нее, в ее руке блеснула сталь автоматического пистолета и она выстрелила четыре раза ему в живот. Пули отбросили его назад.

Телохранители словно вросли в землю. Я поднял свой револьвер, готовясь прикрыть ее огнем, но она по-прежнему держала ситуацию в руках. Она спокойно сказала:

– Все в порядке, парни. Дж. В. велел его убрать. Избавьтесь от него, пока не появились копы.

Один из четверых, менее тупой, ответил:

– Как скажете, мисс Сандра.

Она постояла несколько секунд, глядя на лежащего в крови мертвого Мински. Затем повернулась и не торопясь направилась к машине. Это был хладнокровный, блестяще поставленный спектакль.

Я открыл дверцу «мерседеса», и она села на водительское место.

– Видите, Дирк? Мои расчеты всегда правильны. Исчезните отсюда, пока не появились копы. – Глядя на меня испытующим взглядом через окно машины, она добавила: – Счеты сведены, не так ли?

– Да, – ответил я.

Она включила зажигание.

– Это наша последняя встреча, Дирк.

– Будьте осторожны, Сандра. У мафии длинные руки.

И опять та же дьявольская усмешка.

– А у меня длинные ноги. Прощайте. – Она выжала сцепление, и машина рванулась с места.

Вдали послышался звук полицейских сирен. Я задержался посмотреть, как четверка телохранителей оттащила и погрузила в «кадиллак» труп Мински. Затем побежал к своей машине. Билл уже сидел за рулем. Когда я влез в машину, он рванул с места и по темной аллее выскочил на шоссе. Тут он убавил скорость и поехал к моему дому.

Он не сказал ничего.

С Энджи, Хенком и Мински мы разделались, подумал я. Я не мог больше ничего сделать, но я знал, что долгие годы буду вспоминать Сюзи, такую полную жизни и веселья, а теперь мертвую. Что бы я ни делал, я не смогу ее вернуть. Никто и никогда не сможет мне ее заменить.

Лишь когда мы вошли в гостиную нашей квартиры, закрыли и заперли входную дверь, Билл сказал:

– Ну и женщина! Как профессионально все было сыграно. А теперь пошли спать.

– Да, – подтвердил я. – Работа закончена. Спасибо, Билл.

Он посмотрел на часы.

– Уже шестой час, – проговорил он. – Давай-ка хорошенько отоспимся и как следует позавтракаем, а потом отправимся к полковнику и получим обратно нашу работу.

– Хорошо, – согласился я.

Он долго смотрел на меня, затем произнес:

– Послушай, Дирк. Тебе надо забыть все это. Нельзя все время жить прошлым. Завтра будет новый день. А сейчас давай спать.

Сквозь занавески уже пробивалось утреннее солнце, а я лежал на широкой кровати и думал.

Отмщение?

Хенка нет, Энджи изолирована, Мински нет.

Я протянул руку и погладил вторую подушку, на которой так часто покоилась головка Сюзи. Я не спал. Я следил, как медленно встает солнце, заливая комнату золотистым светом.

Билл прав: нельзя жить только прошлым. Я вспомнил, как он сказал: «Завтра будет новый день!»

С этой мыслью, положив руку на пустую подушку, я в конце концов заснул.