Текст книги "Разбитое зеркало. Как обрести целостность"

Экзистенциальные адаптивные паттерны

1. Подавление:

А. Избегание: уклонение, прокрастинация, супрессия (угнетение), репрессия (вытеснение), проецирование на других, притупление чувств, нестабильность внимания, диссоциация.

(Расстройства личности: избегающее, шизоидное, шизотипичное.)

В. Комплекс власти: демонстрация власти над ближним с помощью грубой силы, контролирующее поведение, манипуляции, пассивная агрессия.

Доброкачественный комплекс проявляется через обучение, рост и способность справляться с жизненными трудностями.

(Расстройства личности: антисоциальное (социопатическое), обсессивно-компульсивное.)

С. Повиновение: готовность дать миру то, что он требует, уступчивость.

(Расстройства личности: зависимое расстройство личности, созависимость.)

2. Отвержение:

А. Дефицит идентичности, существенный удар по самооценке:

1. Самосаботаж, избегание, поведение, направленное на самоуничижение.

2. Гиперкомпенсация за счёт грандиозности.

(Расстройства личности: параноидальное.)

В. Комплекс власти: использование других с целью нарциссического самовозвеличивания.

(Расстройства личности: нарциссическое, истерическое.)

С. Бесконтрольная потребность в самоутверждении, чрезмерное желание одобрения окружающих.

(Расстройства личности: пограничное.)

Экзистенциальный философ Мартин Хайдеггер считал, что нас «забрасывают в жизнь» (нем. geworfen). И вот мы здесь, обнажённые, одинокие, брошенные на милость богам, неизвестно что уготовивших нам. Мы нуждаемся в защите до тех пор, пока сами не сможем добывать себе пропитание, не встанем на ноги, не научимся сносить удары судьбы. А до тех пор нашему выживанию и благополучию угрожают два ключевых негативных фактора: подавление и отвержение. Эти угрозы сопровождают нас на протяжении всей жизни и зачастую превращаются в угнетателей, которые самостоятельно принимают решения, создают шаблоны и отравляют отношения. За известным исключением большинство стратегий, которые мы разрабатываем в детстве с целью приспособиться и защититься, мы проносим с собой через годы во взрослую жизнь и активно используем в качестве ведущих, пытаясь справляться с повседневными трудностями. Кажется, что эти некогда полезные механизмы защиты внутри нас оформляются в некий управляющий орган, который даже можно назвать «теневым правительством». Они исподтишка управляют нашей жизнью до тех пор, пока мы не доберёмся до достаточно высокого уровня сознания и психической силы, чтобы сбросить надетое ими ярмо со своей души.

Подавление

Каждого из нас жизнь заставила усвоить урок, который звучит примерно так: «Мир большой, а ты – нет. Мир силён, а ты – нет. Вот и всё, на несколько десятков лет придётся примириться с этим экзистенциальным несоответствием». Наши ограниченные возможности очерчивают пределы вокруг способности делать выбор, однако богатая палитра адаптаций создаёт практически ничем не ограниченный диапазон возможных стратегий. Сталкиваясь с вездесущей и неизбежной травмой подавления, мы выбираем один из трёх основных вариантов поведения: избегание, повиновение и, по возможности, захват власти.

Наша первая и самая примитивная линия обороны – это избегание, и мы прекрасно умеем избегать любых реальных или предполагаемых угроз, которые фиксирует наша чуткая система сигнализации. Первая и самая примитивная тактика – это простое уклонение, а простейший защитный механизм – отрицание. То, что я отказываюсь принимать, попросту не существует, не происходит, не представляет собой угрозу. Я заткну уши пальцами, закрою глаза, не пойду к специалисту и не буду узнавать неприятную правду до тех пор, пока обстоятельства меня не вынудят сделать это. За отрицанием стоит простое уклонение: на всякий случай спрячься, не связывайся с задирой на детской площадке, не ходи на матанализ, если получится сбежать, и так далее. В период становления личности мы довольно скоро открываем для себя прокрастинацию, которая заключается в оттягивании неприятного для нас занятия: мы не приступаем, когда нужно, к работе, например не считаем налоги, и надеемся на то, что всё каким-то волшебным образом решится само собой. Некоторое облегчение от стрессовой ситуации нам даёт супрессия: мы тянем резину и договариваемся с собой заняться проблемой позже. Иногда подавление идёт на пользу, потому что позволяет в первую очередь заняться более неотложными делами. («Я разделаюсь с этим, но только на следующей неделе, потому что мне сперва нужно закончить с другим вопросом».) Супрессия – это сознательное, волевое усилие, и мы понимаем, что, ведя себя таким образом, пускаемся на уловки. Репрессия же, которую так подробно изучали Фрейд и Брейер, – это бессознательное блокирование неминуемой опасности. Мы вытесняем её в подсознание, однако она никуда не уходит, вместо этого запечатываясь где-то внутри нас: перетекает в тело и превращается в психосоматическое расстройство. Она выдаёт себя через неосторожно оброненные фразы, забывчивость, скрытые мотивы или ночные кошмары. Фрейд называл это «возвращением вытесненного в бессознательное». Вытесненное словно убитое во втором акте чудище – в третьем акте оно всегда возвращается ради мести.

Мы отрекаемся от всего, что противоречит нашим ценностям или угрожает идеалам эго, за счёт проецирования собственных отвергнутых качеств на других. «У Кассия сухой и тощий вид, а всё от дум: такой народ опасен»[13]13
  Шекспир У. Юлий Цезарь. Перевод А.А. Фета. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Мы открещиваемся от собственных тайных мыслей. Юнг филигранно описал, как мы проецируем на других Тень – те части своей личности или группы, которые наше сознание считает пугающими и идущими вразрез с желаниями. Как верно подметил Христос: я вижу соринку в глазу брата своего, но не замечаю бревна в своём глазу. В совокупности это проецируемое отречение привело к фанатизму, расизму, сексизму и насилию, которые раздирают нашу историю. Только когда инаковость Другого проглядывает сквозь брешь в нашей проекции, у нас появляется шанс увидеть его в истинном свете: перед нами собрат, личность, человек менее ужасный, чем мы сами. Работать с Тенью решаются редко, потому что это занятие требует обратить сознание на то, чего мы пытаемся избежать, поэтому теневые проекции стараются не рассматривать. Наш мир раздирают проекции Тени – это происходит сейчас и так было всегда. Очень тяжело отыскать подходящее пространство, где мы могли бы встретиться со своими недругами и воспринять их такими, каковы они есть, отбросив навязанные Тенью заблуждения. Учитывая, что проекции берут начало в бессознательных защитных приёмах, человеку проще оставаться в трясине невежества, предпочитая её комфорт необходимости допускать предосудительное в себе самом.

Когда мы размышляем о своих болезнях и расстройствах и о том, как массовая культура предлагает их лечить, то обнаруживаем, что единственный сколько-нибудь существенный вклад массовой культуры в улучшение ситуации – это создание назойливого, отвлекающего, притупляющего чувства гула. Куда бы мы ни пошли, нас всюду оглушает шум, блеск новых вещей и неисчислимые соблазны что-нибудь купить – не важно что. Сегодня люди считают друзей по количеству подписчиков в социальных сетях, их ценности витают в воздухе лёгкой пыльцой, готовые приклеиться к любой усладе, их философия проистекает из уст таких мудрецов, как семейство Кардашьян и других знаменитостей вроде Пэрис Хилтон. Последняя однажды выразила надежду на существование жизни после смерти, поскольку если бы её не существовало, то было бы очень, очень скучно. (Знаменитости прославлены единственно своей известностью. Им нет нужды добиваться чего-то большего, чем гротескные задницы, или изрекать нечто жизнеутверждающее.) Если утолить тревогу помогает отвлечение и притупление чувств, то зачем нам разбираться с тем, чего мы пытаемся избегать? Зачем нам искать ответы на извечные вопросы: кто я, зачем я здесь, на что я должен потратить свою жизнь? Если Сократ, который сказал, что неосмысленная жизнь не стоит того, чтобы её жить, был прав, что же нам делать со множеством душ, которые, придя на землю, ни разу не задумывались над вопросами, которые придают жизни вкус и интерес? И что нам делать с культурой, которая поощряет сонное оцепенение души? Такая культура ятрогенна, то есть обеспечивает ухудшение состояния, а не выздоровление, и в этом заключается проблема.

Последней стратегией избегания является диссоциация. В крайнем проявлении избегание жизненных трудностей выливается в диссоциативное расстройство личности. В действительно травмирующих обстоятельствах, как выразился мой коллега Дон Калшед, эта крайняя мера демонстрирует изощрённые попытки самости обеспечить выживание духа. Рано или поздно всё, чего мы избегаем, появится у нас на пороге. Как красноречиво по этому поводу выразился Юнг, подавляемое имеет склонность проявляться тем или иным способом в нашей жизни, и мы называем это судьбой. Мы, сами того не ведая, сеем семена своей будущей судьбы.

Следующую линию обороны за избеганием образует повиновение натиску Другого. «Иди на уступки», «Дай им всё, что они хотят, и они от тебя отстанут!» – так мы увещеваем себя. Мы срослись с этой установкой, которую ежедневно подкрепляло зависимое положение, которого невозможно избежать в детстве. Она делает людей инфантильными, вынуждает их бежать к «мудрецам» и спрашивать, как поступить, или ещё лучше – просить решить проблему за них. Редко кто готов признать свою зависимость, но она проявляется в моменты кризиса, испытаний, поражения, утраты и разочарования. Гораздо большему количеству людей удаётся признать некую меру, которую сегодня называют созависимостью. Согласно правилам созависимости, Другой всегда сильнее. Он расстроится, если мы ослушаемся его. Другой имеет больше прав, чем мы. К тому же это ведь не у нас проблемы с зависимостью, не так ли? Созависимость – это ещё одно наследие ранних установок о силе окружающего мира и о собственной слабости перед лицом этой силы.

Со временем созависимая личность теряет связь с мудростью и руководством самости. В худшем случае она становится психическим хамелеоном, который меняет окраску в зависимости от обстановки, в которой находится. Американская психиатрическая ассоциация какое-то время подумывала включить созависимость в «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам», библию современной диагностики. Но страховые компании выступили против этого предложения, – как будто их голос должен учитываться при решении таких важных вопросов! – и Ассоциация отказалась от своей идеи, потому что если какой-либо диагноз можно поставить подавляющему большинству представителей той или иной культуры, то эту особенность уже нельзя считать болезнью, патологией. Вылечиться от созависимости невероятно сложно, потому что она представляет собой рефлекторную реакцию на раздражитель. Но каждый из нас должен постараться перестать непроизвольно реагировать, должен научиться обращаться к своим чувствам и суждениям, на которые мы имеем полное право, и поступать в соответствии со своими интересами. По этой причине я иногда называю себя «выздоравливающий Славный парень». С детства нас всех учили быть очень, очень хорошими. Такая бессознательная «приятность» – это патологическая потеря связи со своей душой, а в этом нет ничего хорошего. Антиподом бессознательной приятности выступают аутентичность и целостность личности.

Третий категорический ответ на подавляющее величие окружающего мира и собственной ничтожности в сравнении с ним требует демонстрации власти. В самой пошлой форме она проявляется, когда один человек убивает другого из-за неповиновения. Внутри каждого диктатора сидит напуганный, забитый ребёнок, ослеплённый желанием компенсации. У каждого из нас бывают минуты, когда комплекс власти берёт верх и заставляет совершать поступки, о которых мы потом жалеем, – впрочем, если утруждаем себя анализировать и взвешивать последствия. Разве бывают отношения без силы? Сила как таковая не представляет собой проблемы. Сила – это энергия, которая помогает нам решать жизненные задачи. Сила, обратившаяся в комплекс, становится слепой, неразумной, жестокой и неспособной к анализу. Всякий раз, когда мы чувствуем себя наиболее слабыми, наиболее уязвимыми, наиболее смущёнными, комплекс силы проявляется с наибольшей вероятностью. Когда человек чувствует себя бесправным, он прибегает к пассивно-агрессивным стратегиям. Например, начинает контролировать другого путём изощрённого саботажа: «Ты не выполняешь взятых на себя обязательств», «Ты постоянно опаздываешь», «Ты негативно влияешь на ситуацию» и тому подобное. Пассивно-агрессивное поведение всё равно демонстрирует агрессию. Это сила слабых, которая иногда бывает губительной.

Разумеется, существуют доброкачественные формы комплекса власти, и наша попытка установить диалог, чтобы научиться друг у друга новому, – одна из них. Мы учимся, путешествуем, собираем информацию – словом, делаем всё, чтобы расчистить для себя пространство на этой суматошной перевалочной базе, которую мы называем жизнью. Такие инструменты, как воля, медитация, трактование сновидений, посещение семинаров и курсов, книги и тому подобное, представляют собой русла для конструктивного направления власти.

Каждая из этих стратегий – избегание, повиновение, власть – время от времени даёт о себе знать. Более того, нам необходимо пронаблюдать, как каждый из этих шаблонов функционирует в разных областях нашей жизни. Даже относительно психически здоровые люди должны смотреть на себя со стороны и исправлять или модифицировать своё поведение. Мы называем их «здоровые невротики». Но существуют и те, кто по причине отягощённой биохимической наследственности или, что встречается чаще, всепоглощающего травматического опыта не могут поступать иначе, кроме как де-факто служить этим стратегиям. Эти обстоятельства мы называем «расстройства личности», которые с большим трудом поддаются лечению и коррекции. Такое впечатление, что вся жизнь этих людей сконцентрирована вокруг стратегии защиты и им нечего рассчитывать на освобождение от этой стальной хватки.

Отвержение

Ещё одну экзистенциальную тревогу представляет собой отвержение. При появлении на свет, в самом своём уязвимом состоянии, без защиты и заботы Другого мы попросту погибли бы. Даже во взрослой жизни радикальное отвержение, как в случае с отбыванием наказания в одиночной камере, приводит к развитию «анаклитической депрессии». Человек – существо социальное, и без общения, прикосновения, человеческого взаимодействия в какой-либо форме системы нашего организма дают сбой, что приводит к обездвиживанию, заболеваниям физического тела и душевным недугам. Некоторые считают, что наша потребность в Другом навсегда остаётся неудовлетворённой и какая-то часть нашей личности будет неизменно ощущать себя покинутой и забытой. Однако многим в большинстве случаев удаётся с этим справиться. Последняя пандемия, несомненно, из-за изоляции довела людей до отчаяния. В настоящее время в нескольких странах даже введены должности на уровне кабинета министров, отвечающие за решение проблем одиночества в обществе. Но большинство из нас справляется с недостаточным проявлением чего бы то ни было в своей жизни с помощью трёх основных реакций, по аналогии с реакциями на угрозу подавления.

По своей сути наши субъективные реакции на спонтанно обрушившиеся обстоятельства сводятся к тому, что мы – дети, взрослые, находящиеся в условиях стресса, – начинаем практиковать «магическое мышление», чтобы объяснить внешние события через внутреннее состояние психики в данный момент. Эта особенность заставляет ребёнка, а иногда и взрослого, приходить к выводу, что он есть результат того, что с ним случилось. Вместо того чтобы воспринимать себя как самостоятельный, обладающий собственной волей организм, мы воспринимаем внешние условия, такие как отсутствие любви в семье, эмоционально травмирующая атмосфера, злоупотребление наркотиками и алкоголем, неблагоприятные социальные условия и дух времени, как утверждения о нас и для нас. Мои родители выросли в бедности, а я – в трудные времена, поэтому одна из онтологических установок, которые я вынес из окружавших меня обстоятельств, заключалась в полной убеждённости, будто бы я от рождения неполноценен. Мне казалось, что я не имею права рассчитывать на что-то стоящее, просить о большем или считать себя достойным лучшего. (Сразу вспомнилась старая шутка: «У меня комплекс неполноценности, только он недостаточно хороший».) Каждый из нас в какой-то момент жизни испытывал нехватку чего-либо и в дальнейшем сделал это ощущение неполноценности определяющим аспектом своей личности.

Соответственно, первая разновидность реакции на отвержение – это отождествление себя с недостаточностью: «Этого мира мало. Всегда всего мало, а значит, и меня мало». Это предположение естественным образом приводит к ударам по самооценке, от которых часто страдает наш вид. Из этого преуменьшения берут начало два противоположных друг другу паттерна поведения. Первый и самый распространённый ведёт к самосаботажу, то есть к избеганию риска и возможностей, и самоуничижению. Многим знакома потребность в фундаментальном «разрешении» жить своей жизнью, испытывать свои чувства, хотеть того, что хочется, и реализовать свои желания любой ценой. Сколько раз мы сами подрезали себе крылья? Сколько раз мы подходили к развилке на жизненном пути и не сворачивали на неизведанные тропы? Как часто «если бы да кабы» окрашивает жизнь унылыми красками. На самом деле наша жизнь объективно полна возможностей, у нас могут быть скрытые таланты, интересы и энтузиазм, но мы выбираем привычное. Как правило, от самых старых предпосылок трудно избавиться, и мы приучаем себя довольствоваться, даже любить свои ограничения, потому как они с точки зрения личной безопасности уже знакомы и защищают от риска пройти путём настоящих жизненных испытаний. Мы живём в духоте тесных тюрем своей души.

Параллельно этой развивается обратная стратегия: у нас появляется склонность к гиперкомпенсации за счёт внешних атрибутов власти, успеха, достижений: «Посмотри, какой у меня дом, посмотри, какие у меня гениальные, талантливые дети, посмотри, какие символы статуса я выставил перед домом». Людей из этой категории постоянно преследует страх раскрытия их неполноценности и обмана. Они с ужасом представляют, что однажды к ним на порог явится специальная комиссия, которая во всеуслышание объявит, что они ровным счётом ничего из себя не представляют. Совсем скоро «они вычислят меня, значит, мне нужно работать усерднее, чтобы приобрести ещё больше символов власти и успеха. Интересно, когда их наберётся достаточно, чтобы доказать мою состоятельность?» Разумеется, ответ «никогда». Приходит на ум остроумное высказывание Пёрл Бейли: «Думают, что они есть, а они уже перестали быть».

Вторая стратегия – это бесконтрольная потребность в самоутверждении, эмоциональная зависимость от других. Потребность в одобрении является неотъемлемым качеством человека, потому как ни один из нас не в состоянии полностью соответствовать множеству испытывающих на прочность требований, которые предъявляет к нам жизнь. Однако эмоциональная зависимость отпугивает от нас окружающих. У каждого был опыт общения с человеком, которому постоянно было что-то от нас нужно, и со временем мы переставали сносить это давление и отдалялись, а он оставался, как всегда, с пустыми руками. Ключевое слово здесь «бесконтрольная», или «чрезмерная». Как увидеть тонкие различия между ситуацией, когда я могу попросить о помощи в трудный момент, и ситуацией, когда мне необходимо самому разобраться со своим делом? В книге об отношениях, которую я назвал «Грёзы об Эдеме», сказано, что в отношениях – начиная от интимных и заканчивая отношениями с обществом – каждому из нас необходимо задать себе героический вопрос: «Что я должен сделать сам, чтобы не перекладывать этот груз на ближнего?» Я назвал этот эвристический вопрос «героическим», потому что он зовёт нас войти в энергетическое поле героя, продвигаясь по своему жизненному пути, взять на себя ответственность и самостоятельно завершить проект индивидуации. Это поступок любящего человека, потому как мы освобождаем близких, супругов, детей и товарищей от необходимости влачить на себе ношу нашей жизни и даём им возможность полноценно заняться своей.

Третий шаблон поведения в ответ на ощущение недостаточности уже хорошо нам знаком – это комплекс власти. На душе каждого человека есть нарциссические раны, которые наносили по самому средоточию чувства собственного «я». Даже если в детстве родители были от нас без ума, жизнь всё равно рано или поздно даст пощёчину. Придёт день, и судьба вынесет нас на обочину событий. Если этого ещё не произошло, просто дождитесь своей очереди. Поэтому в поведенческом арсенале каждого из нас есть неосознанные и осознанные манипулятивные приёмы, которые служат для нарциссического самовозвеличивания. Чем ближе отношения, тем выше вероятность воспроизведения чувства дефицита, пережитого в прошлом, и тем изощрённее будут силовые манёвры, которые захочется отрабатывать под прикрытием отношений. Поэтому «героический вопрос» всегда актуален.

Наличие нарциссических ран не делает нас отъявленными нарциссами. В отличие от классической этиологии Нарцисса, древнегреческого юноши, который влюбился в собственное «селфи», отражённое в воде, настоящий нарцисс смотрит в зеркало и не видит там никого. По этой причине ему требуется использовать других людей, чтобы восполнить ощущение пустоты. Как говорится в шутке про нарциссов: «Ну, хватит обо мне. Давайте поговорим о вас. Что вы думаете обо мне?» Нарциссическая рана никогда не затягивается, напротив, она обращается в бездну. «Что ты делал для меня последний раз?» Если нарцисс начальник или родитель, то находящиеся в его зоне влияния никогда не получают настоящей взаимности и заботы. Настоящий нарцисс будет напоминать о многочисленности своей свиты, станет называть в честь себя улицы или использовать других, а потом выбрасывать их за ненадобностью. Но его путь проложен по безлюдной пустыне и всегда заканчивается пустотой.

Мы должны рассматривать все упомянутые шесть шаблонов поведения как адаптивные меры, которые были необходимы и служили для защиты в прошлом. Необходимо проследить, как они продолжают играть свои разные по значимости роли и в сегодняшней жизни. (Быстро ещё раз их перечислим: избегание, повиновение, сила, а также выученное отождествление с недостаточностью, бесконтрольная зависимость от других и снова сила.) Если вы считаете, что какой-то из шаблонов не имеет к вам отношения, то как раз он и проявляется, пока вы сами того не сознаёте. Не стоит спрашивать других, как они умудряются вас выносить, если вы не готовы это услышать.

Теперь мы можем посмотреть, но без осуждения, на все эти рефлективно-адаптивные системы, которые превратились в автономные органы управления, руководящие принятием решений, шаблонами поведения и систематическими последствиями к добру или худу. Мы все растрачиваем попусту дарованные нам драгоценные часы, бездействуя в трясине тупика. Я рекомендую распечатать схему «Экзистенциальные адаптивные паттерны» и повесить её на видное место, чтобы каждый день анализировать себя и пытаться отыскать следы деятельности теневого правительства, осуществляющего контроль над вашей жизнью. Мы не творим безумства, мы поступаем логично, если понимаем, какая предпосылка из прошлого активизировалась. Когда мы узнаём шаблон, то можем сказать себе: «Это поведение обусловлено опытом бессилия, который я получил в отношениях. Я на самом деле бессилен? Могу ли я как взрослый человек поступить иначе, воспользовавшись изобилием настоящего момента и богатым арсеналом вариантов поведения, которые были недоступны мне в детстве?»

В процессе обучения практикам дзен-буддизма новичков знакомят с коа́нами, загадками или парадоксальными головоломками, на которые невозможно дать рациональный ответ. Цель этого упражнения – выбить эго из седла с помощью его же оружия, устанавливающего рамки восприятия, и создать условия для получения нового опыта от проживания первичного, настоящего момента. Дзенский парадокс нашей жизни заключается в том, что то, кем мы стали или должны были стать, теперь представляет собой главное препятствие на пути к более наполненной, ёмкой жизни. Те же самые адаптации, защитные механизмы и старые приспособленческие приёмы сегодня привязывают нас к ограничениям прошлого. Что-то должно расковать ржавые кандалы и вывести нас на встречу с настоящим моментом, чтобы прочувствовать его радикальное присутствие. Только таким способом мы сможем освободить свою жизнь от гнёта прошлого. Только так мы сможем начать расти в согласии с желанием своей души. Только так дух сможет объединиться с пробудившимся сознанием, чтобы полнее проявить себя в нашей жизни. Только так для меня слово «взрослый» начнёт означать нечто большее, чем крутая тачка и высокое положение в обществе. Только так я смогу начать служить чему-то более стоящему, чем собственные страхи. Только так я смогу разделить тяготы пути с Улиссом из поэмы Теннисона, который обращается к каждому из нас: «Ещё не слишком поздно новый мир найти… Деянием себя ещё отметить можно, достойным тех, кто в бой вступал с богами».