Текст книги "Венера"

Глава 17

Николас, проснувшись перед рассветом, лежал некоторое время с закрытыми глазами, как бы входя постепенно в реальность наступившего дня. Его подруга мирно спала рядом. Когда же он приласкал ее призывно и нежно, она мгновенно откликнулась. Тело ее было нежным и восхитительно томным. Отведя в стороны золотистые пряди медовых волос, Николас поцеловал свою возлюбленную в шею и грудь. Полли, что-то шепча, медленно двигалась под ним, пребывая в неких волшебных сферах, где сливались воедино действительность и грезы. Ощущение близости с Ником погружало ее в сладостный мир безграничного блаженства и дарило ей неземную радость.

Николас заставил себя подняться с постели лишь после того, как розово-серый рассвет окончательно вторгся в комнату. Охота, понимал он, – ничто по сравнению с очаровательной и все еще сонной госпожой Уайт. И улыбнулся невольно, вспомнив свой вчерашний ответ на ироничный вопрос герцога. Как выяснилось, он, лорд Кинкейд, солгал тогда: расстаться с постелью было нелегко.

Он задернул полог над кроватью и позвонил в колокольчик.

Час спустя, оседлав Сулеймана и взяв кречета, Ник присоединился к другим охотникам, ожидавшим на главной аллее прибытия короля.

Полли лежала в уютном полумраке, терпеливо дожидаясь, когда же уйдет слуга. И как только дверь за ним закрылась, она вскочила с постели и вбежала в свою комнату.

Сьюзан, спавшая на низкой кровати, проснулась от громкого хлопанья дверью.

– Который час? – спросила она, сонно моргая.

– О, уже давно рассвело, – торопливо ответила Полли, открывая большой платяной шкаф. – Сью, мне нужно платье для верховой езды! – Она в отчаянии огляделась вокруг. – У меня совершенно нет времени, я не успеваю даже умыться!

– Куда ты собралась? – поинтересовалась Сьюзан, доставая платье, нижние юбки, чулки и туфли.

– На охоту! – сообщила девушка ликующим голосом. – Милорд считает, что я многому научилась за последние дни… Спасибо!

Через пять минут Полли была готова.

– Ну, кажется, все. Я должна бежать! – объявила она, надев шляпу и кожаные перчатки.

– Ты наверняка что-то замышляешь! – взглянула на нее с подозрением Сьюзан.

Полли, улыбнувшись, заспешила к выходу.

– Ты угадала. Но только не волнуйся, все будет хорошо!

Сьюзан, оставшись одна, в недоумении покачала головой. Да, жизнь в Уилтон-Хаусе скучной не назовешь!

Полли между тем торопливо шла по дороге. Вокруг было тихо в столь ранний час. И никто

не видел, как юная леди, подобрав юбки и длинный шлейф, чуть ли не бегом направлялась к конюшне на околице маленькой деревни. Она знала, что конюх сопровождает Николаса, и, следовательно, там остался лишь молодой помощник. Его предстояло еще убедить, будто милорд распорядился оседлать Кроху и помочь госпоже Уайт вывести лошадь из стойла.

Парень был угрюм и крайне неразговорчив. Он с недоверием отнесся к словам Полли. Странно, что госпожа, которая только вчера ездила под присмотром милорда, требует сегодня подать ей одного из самых норовистых скакунов. Однако, решив, что не его дело задавать вопросы, не стал ничего говорить: проще ведь молча выполнить то, что тебе приказывают…

Уже сидя в седле, Полли ощутила вдруг страшное волнение. Как отличалось это нервное, утонченное создание от той клячи, на которой она обучалась верховой езде! Кроха шла резво, мгновенно реагируя на малейшее натяжение поводьев.

Полли, глубоко вздохнув, взяла себя в руки. Почувствовав, что всадница ведет себя увереннее, лошадь стала еще четче выполнять команды.

Полли поскакала быстрее, надеясь догнать остальных, и вскоре, проехав через Уилтон-парк и отделенный от него глубоким рвом луг, услышала голоса, ясно звучавшие в утренней тишине. Подбодрив кобылу, девушка с разбегу взяла препятствие в виде невысокой ограды и поскакала дальше.

– Ты умница! – прошептала она, наклоняясь и поглаживая бархатистую шею лошади.

Наконец, въехав на холм, она увидела всадников, рассеявшихся по зеленому берегу широкой реки. Справа над рощицей кружила стая грачей, на изумрудной траве блестели капельки росы, так что каждый стебель казался унизанным драгоценными камнями.

Роскошно одетые всадники верхом на изящных тонконогих лошадях представляли собой воистину живописную картину. Завидев лошадей, Кроха тихонько заржала и пошла быстрее, а потом, почувствовав, что поводья ослаблены, пустилась галопом.

Немного испугавшись сначала, Полли вскоре успокоилась. Она знала, какое замечательное зрелище представляет сейчас, уверенно сидя в седле великолепной племенной лошади, несущейся во весь опор.

Лорд Кинкейд, надевавший в этот момент путы на прилетевшего кречета, был застигнут врасплох открывшимся взору видением. Элегантная серебристо-серая лошадь неслась через долину в дымке утреннего тумана, а его возлюбленная, с сияющим взором и ярким румянцем от свежего воздуха, движения и легкого веселого возбуждения, уверенно сидела в седле.

– Доброе утро, сэр! – приветствовала она Ника, останавливаясь на полном скаку, затем сказала подъехавшим всадникам: – Господа, я все-таки решила присоединиться к вам. Сегодня такое чудесное утро, не так ли? Было бы очень жаль провести его в душной спальне.

– Вы правы, – весело согласился граф Пемброук. – А ваше присутствие среди нас сделало это утро еще прекраснее, мадам! – Он грациозно приподнял шляпу. – Какая у вас, однако, чудная лошадь! Готов поспорить, что она настоящих арабских кровей!

– Абсолютно верно, – произнес Кинкейд.

– Ах да, милорд, – спохватилась вдруг Полли, – благодарю вас за то, что вы позволили мне взять ее! – Она улыбнулась. – Я была так рада, получив вчера ваше согласие!

Николас молчал. Он вспомнил их разговор во дворе конюшни. Но сейчас, в разгар охоты, уже ничего нельзя было сделать, и нетрудно было догадаться, что и госпожа Уайт прекрасно понимает это.

Убедившись, что Николас не расположен поддерживать разговор, Полли снова обратилась к Пемброуку:

– Милорд, не покажете ли мне кречета? Я еще ни разу не видела, как он вспархивает, завидев добычу.

Граф с готовностью предложил свои услуги, и они вдвоем отправились к стоявшей несколько поодаль группе охотников.

– Прими мои поздравления, Ник! – промолвил Де Винтер. – Ею управляет настоящее вдохновение. И посмотри, разве не очаровательную пару составляют они – Полли и эта великолепная серебристая лошадь!

Николас едва кивнул. Ричард, внимательно взглянув на него, присвистнул от удивления.

– Что, Полли явилась сюда без твоего разрешения?

– Да, черт подери! Я запретил ей это. Не думаю, что она может ездить самостоятельно.

– Ты явно ошибаешься, друг мой, – заметил Ричард, продолжая наблюдать за Полли. – Она великолепно держится в седле, а лошадь послушна ее воле. Да они просто созданы друг для друга!

Немного погодя охотники двинулись вниз по долине. Полли старалась держаться подальше от лорда Кинкейда.

Решив не придавать особого значения все еще суровому выражению его лица, она весело смеялась, привлекая к себе всеобщее внимание и ловя обращенные к ней восхищенные взгляды.

Все шло замечательно. Соколы взлетали в небо, а затем камнем бросались вниз, завидев добычу, и в случае удачи приносили ее в когтях своему господину, что, понятно, объяснялось не природным инстинктом этих умных птиц, а особой методикой их обучения, требовавшей многодневных занятий.

Николас также выпустил своего кречета. И тогда чуть было не стряслась беда. Птица бросилась неожиданно на зазевавшегося воробья. Тот, мгновенно вспорхнув, устремился в панике к группе охотников. Преследуя добычу, кречет кинулся вниз и едва не коснулся головы стоявшей рядом Крохи. Могучие лапы готовы уже были цепко схватить добычу, а огромный, зловеще загнутый клюв – забить ее насмерть.

Заметив летящего на нее кречета, лошадь шарахнулась в сторону и помчалась в испуге во весь опор прямиком к роще. Полли не успела даже испугаться, так стремительно все произошло. Первым ее желанием было натянуть порезче поводья, однако, вспомнив слова Ника, что лошадь слишком деликатна для грубого обращения с ней, она не стала делать этого и все свои усилия направила на то, чтобы удержаться в седле. Инстинктивно наклонившись вперед, девушка старалась как бы слиться воедино с лошадью в расчете на то, что Кроха, предоставленная сама себе, постепенно успокоится.

Увидев, что лошадь понесла, Николас побледнел. «Почему Полли не натянула поводья?» – подумал он, хотя и понимал, что это не помогло бы в данной ситуации. Забыв, что на него смотрят, Николас, чертыхаясь, проклинал своенравие Полли и в то же время возносил молитву Всевышнему, чтобы с ней ничего не случилось. Потом, пришпорив Сулеймана, пустился ей вдогонку.

Джордж Виллерс с любопытством наблюдал за столь явным проявлением лордом Кинкейдом тревоги. То был не просто страх, а самый настоящий ужас, словно речь шла о его жизни или смерти. И это несмотря на то, что девчонка по-прежнему была в седле и вроде бы не собиралась падать.

Зловещая улыбка коснулась тонких губ герцога. Это было не первое проявление истинных чувств лорда к госпоже Уайт. Если то, что он подозревает, окажется правдой, ему, Джорджу Виллерсу, уже ничто не помешает использовать данное обстоятельство к неоспоримой выгоде для себя.

Герцог Букингемский пришпорил коня и поскакал вслед за лордом Кинкейдом.

Николасу было не по себе. С дрожью в сердце наблюдал он, как Кроха несется к перелеску. Что будет, если лошадь, сбившись с дороги, пустится через чащу? Ответ был ясен: Полли не сможет удержаться в седле, и тогда произойдет непоправимое.

– Наклони голову как можно ниже! – закричал он, почти не надеясь, что Полли услышит его.

Сулейман был уже близко, но не настолько, чтобы предоставить наконец возможность Нику предотвратить несчастье.

Полли слышала крик, но слов не смогла разобрать. Все свои силы девушка прилагала к тому, чтобы не вылететь из седла. Наклонившись вперед, она шептала нежные, успокоительные слова, надеясь тем самым привести в чувство испуганное животное.

Оказавшись в лесу, Полли вовремя заметила грозившую ей опасность и тотчас прижалась к шее лошади, так что ветки, проносясь у нее над головой, почти не касались ее.

Оставив позади рощу, Кроха понеслась по ровному месту. Сулейман скакал уже чуть ли не рядом с лошадью Полли. Выбрав момент, Николас схватил Кроху под уздцы и что было силы дернул поводья. Лошадь встала на дыбы, и Полли, не удержавшись в седле, упала на землю.

– Зачем вы сделали это?! – с рыданиями воскликнула она. По ее щекам струились горькие слезы. Шляпа с плюмажем свалилась с головы, юбки взмыли вверх двумя большими волнами, а голова и спина невыносимо болели от ушибов.

Николас не должен был поступать так! Или он хотел доказать, что Полли не достойна ничего лучшего, чем неспешные прогулки на неуклюжей пятнистой лошади?

– Ник, она уже и сама собиралась остановиться! – рыдала девушка. – Уверена в этом: я ведь чувствовала каждый ее шаг!

Николас, соскочив с коня, взял Полли за плечи и с силой встряхнул ее.

– Как смеешь ты пугать меня так! – крикнул он, заглушая ее жалобные стенания. – Ты понимаешь, что могла сломать себе шею? – Он неистово встряхнул ее еще раз, давая выход охватившему его чувству тревоги. – Ты – моя жизнь! Ты для меня дороже жизни, черт подери! Никогда еще не испытывал я такого страха!

– Пожалуйста, остановитесь!.. Хватит! – молила Полли, которой и без того было нелегко. Николас судорожно обнял ее.

– Ради Бога, Полли, скажи, зачем ты это сделала? – прошептал он.

– Успокойтесь, любовь моя, я не собиралась пугать вас, – произнесла она сквозь слезы. – Все было бы хорошо, если бы не вы. Кроха уже устала и вскоре сама остановилась бы. Я не хотела резко дергать ее за поводья, так как боялась причинить ей боль.

Полли и Николас постепенно приходили в себя, на душе у них становилось легче. Солнце все так же светило, река текла неторопливо меж зеленых берегов, в поднебесной выси летали соколы, а земля вращалась привычно вокруг своей оси. Кроха дышала тяжело и неровно, однако ничего серьезного не угрожало ей. Полли была цела и невредима и, как и прежде, нежна и податлива. Правда, она перепугала Ника до смерти, но это скоро забудется.

Николас посмотрел на нее. Волосы разметались беспорядочно по плечам, глаза широко раскрыты, на щеках следы от слез.

– Ты ушиблась? – уже спокойнее спросил он.

– Да, – подтвердила со вздохом Полли, потирая ушибленные бока. – Это все из-за вас!

– Пусть так. Это лишь доказывает, что в мире все-таки есть справедливость, – усмехнулся Николас. – Ничего страшного. Два-три дня придется потерпеть и не ездить верхом, вот и все.

Он сел на Сулеймана и взял в руки поводья Крохи.

– Надеюсь, синяки не помешают тебе немного прогуляться, – сказал Ник. – До дома всего каких-нибудь четыре мили…

Не веря своим ушам, Полли уставилась на него в удивлении.

– Вы – бессовестная свинья! – воскликнула она, оправившись от потрясения, и добавила еще несколько весьма колоритных выражений, заимствованных ею из словаря завсегдатаев таверны.

В ответ Николас любезно приподнял шляпу и, весело помахав ею, быстро поскакал в сторону поместья графа Пем-броука.

Полли подняла свою помятую шляпу, лежавшую под колючим кустарником, стряхнула с нее пыль и пошла, спотыкаясь и бормоча проклятия, вслед за исчезнувшим всадником.

Джордж Виллерс, укрывшись за деревьями, с любопытством наблюдал за происходящим: всегда ведь приятно получить ясный ответ на поставленный тобой вопрос и убедиться в обоснованности своих подозрений. Затем, злорадно улыбнувшись, он поскакал туда, где все еще продолжалась соколиная охота.

Утро давно уже уступило место знойному летнему полудню, когда Полли, наконец, добрела до Уилтон-Хауса. Девушка запыхалась, тело ее нещадно болело. Не желая быть замеченной кем-то в столь плачевном виде, она незаметно поднялась по черной лестнице и быстренько шмыгнула в свою комнату.

– О Боже! – воскликнула Сьюзан. – Что с тобой, Полли? Ты выглядишь так, словно тебя волокли по земле…

– Во всяком случае, у меня такое чувство, словно это и в самом деле случилось, – простонала Полли, присаживаясь осторожно на край кровати и пытаясь снять ботинки. – Если ты любишь меня, Сью, приготовь горячей воды. Я хочу принять ванну. У меня все тело в синяках.

– Что же все-таки стряслось? – спросила перепуганная Сьюзан, помогая Полли стаскивать ботинки.

– О, это было ужасно! – вздохнула Полли. – И что самое обидное, вовсе не по моей вине. – Она подумала о Николасе и снова нахмурилась. – Мне нужна горячая ванна, Сью. Можешь сделать ее поскорей?

– Да, – ответила Сьюзан. – Здесь есть один юноша-слуга, который всем сердцем желал бы угодить.

Жаркий румянец залил ее лицо. Полли на минуту забыла об обрушившихся на нее неприятностях.

– Кому угодить, Сью? Тебе? – не сдержала любопытства она.

– Не знаю, – застенчиво промолвила девушка и выскочила из комнаты.

Изменив своим привычкам, Полли подошла крадучись к двери, отделявшей ее комнату от спальни Ника, и прислушалась. Все было тихо. В соседнем помещении, судя по всему, никого не было.

«Наверное, отдав Кроху конюху, Ник снова присоединился к охотникам, – решила Полли. – Что теперь будет? Всем сразу же станет известно, что лошадь пришла без наездницы!»

Полли смахнула вновь набежавшие слезы. Как же несуразно все получилось!

Вскоре появилась Сьюзан с высоким парнем, слугой графа Пемброука. В руках они несли огромную деревянную бадью и медные кувшины с горячей водой.

Полли с интересом посмотрела на них, пытаясь разглядеть ростки нежного чувства и взаимопонимания. Она знала, что Николас будет более чем щедр, готовя свадебный подарок для этой пары. Румянец на щеках Сьюзан и счастливое выражение на лице ее спутника свидетельствовали о том, что у Полли и впрямь были все основания видеть в них будущих супругов.

«Надо обязательно рассказать об этом Нику!» – решила Полли и тут же вспомнила, что не желает больше говорить с этим ужасным, с этим противным, с этим невыносимым человеком!

– Спасибо, Оливер! – молвила Сьюзан, краснея до корней волос.

Юноша улыбнулся и, ласково коснувшись ее руки, вышел из комнаты.

– Вот, значит, как обстоят дела! – с улыбкой заметила Полли.

– О, ерунда! – смущенно произнесла Сьюзан, опустив глаза. Она взяла один из кувшинов, налила воду в ванну и нарочито ворчливо спросила: – Полли, ты собираешься сегодня купаться или нет?

– Конечно, собираюсь. – Полли сняла пеньюар и залезла в ванну.

– Ой! – вскрикнула Сьюзан, испуганно глядя на спину Полли. – Откуда у тебя эти синяки? Они такие большие, почти с блюдце!

– А мне кажется, что с тарелку, никак не меньше, – простонала Полли, погружаясь в горячую воду. – Я упала с лошади… не без посторонней помощи. Если коротко, то кое-кто все сделал для того, чтобы я свалилась на землю. – Она почувствовала, как слезы вновь подкатывают к горлу и, обняв колени руками, воскликнула горестно: -Ах, Сьюзан, если бы мне не помешали!..

– То у тебя были бы еще и не такие синяки! – смеясь, заметил Николас, заглядывая в комнату.

– О, Ник!.. Давно вы здесь? – растерялась Полли.

– Признаюсь, да, – весело ответил он. – Вы обе были слишком заняты, чтобы заметить меня. Однако Сьюзан права, синяки и в самом деле довольно большие.

– А по чьей вине?

– Сью, ты можешь идти, – как бы, между прочим, сказал Николас, входя в комнату.

Сделав реверанс, Сьюзан удалилась.

– Действительно, кто же повинен в этом? – спросил он, подняв бровь.

– Я бы не упала, если б вы не дернули поводья! А потом вы… вы уехали, бросив меня одну! Это было так жестоко, так несправедливо!..

– Минуточку, – прервал ее Николас. – Давай разберемся. Начнем с того, что ты взяла мою лошадь не только без разрешения, но и вопреки моим запретам, чем лишила меня возможности помешать тебе осуществить свой безрассудный замысел. В общем, должен признать, тебе удалась твоя хитрость, за что ты и понесла наказание в виде пешей прогулки до дома.

Полли задумчиво поглядела в окно, потом вздохнула, признав, как это не раз бывало и раньше, что Ник прав.

– Что там говорить, я поступила дурно. Прошу прощения за то, что взяла без разрешения лошадь. Но я не знала, как еще доказать вам, что могу и сама, без посторонней помощи, ездить верхом… – Она пожала обнаженными плечами, великолепие и совершенство коих в данный момент не были сокрыты одеждой. – Однако теперь у вас нет причин для волнений: я не стану больше ездить верхом.

– Отчего же? Синяки скоро пройдут.

– Это я не из-за них, – сказала Полли.

– А из-за чего же еще? – поинтересовался Ник, подходя к ванне и пробуя рукой воду. – Где-то здесь должно быть мыло…

Полли молча протянула ему гладкий, душистый, розовый кусочек.

– Вот оно. Его нельзя оставлять в воде, иначе растает.

– Какая, однако, бережливость! – проговорил шутливо Николас. – А ну-ка повернись, я помогу тебе.

– Подождите, я хочу еще немного посидеть просто так, – заявила решительно Полли. – Горячая вода отлично лечит синяки и ссадины.

– Я так и не услышал от тебя, почему именно ты не желаешь больше ездить верхом?

Ник стал осторожно растирать плечи и грудь Полли.

– А потому, что я отказываюсь садиться впредь на эту неповоротливую клячу, независимо от того, будете вы держать поводья или нет.

– Но позволь, я и не думал предлагать тебе ездить на пегой лошади. Должен признаться, я порядком ошибался в отношении тебя.

– О! – произнесла Полли, не зная, что и сказать.

– Отныне Кроха – твоя, – объявил Николас, приподняв подбородок своей любимой и заглянув ей в глаза. – Я дарю ее тебе.

– О! – снова вырвалось у Полли. Это известие было столь неожиданным, что она, буквально обезумев от счастья, не смогла произнести ни слова.

Николас поцеловал ее и с улыбкой посмотрел на нее, порозовевшую от радости и горячей воды.

– Скажи, детка, теперь-то ты простила меня за то, что упала по моей вине с лошади?

– Вот как, вы хотите купить у меня прощение, сэр! – Глаза ее сияли, и она, привстав, сама поцеловала Ника. – Когда тебе подносят на день рождения такой щедрый подарок, разве можно быть настолько неблагодарной, чтобы не простить любые обиды?

– На день рождения? – удивился Николас. – Что ты имеешь в виду?

Полли пожала плечами:

– То, что в среду мне исполняется восемнадцать.

– Почему ты раньше не сказала мне об этом?

Полли снова пожала плечами.

– Этот день всегда проходил незаметно. Иногда я даже забывала о нем. – Она улыбнулась. – Хотя однажды произошло чудо. Я была еще совсем маленькая, и Пруэ подарила мне тряпичную куклу.

Девушка засмеялась, не замечая, какое действие оказывает ее рассказ на Николаса.

– Я очень долго хранила эту куклу, пока она, обветшав, не рассыпалась на части. А потом я собрала лоскутки и обращалась с ними так, словно это все еще была моя Анни. Но это длилось недолго. Как-то раз Пруэ взяла и выбросила их. Наверное, у них был ужасный вид: ведь обычно тетка не обращала внимания на такие вещи…

– И это был единственный подарок за всю твою жизнь? – спросил изумленно Николас, не в силах постичь услышанное.

– Ну да, – ответила Полли. – Если бы были еще какие-нибудь, думаю, я запомнила бы…

– Конечно, детка, – произнес Николас, чувствуя, что в горле у него стоит ком. Он не находил слов, чтобы выразить ей свое сочувствие, слушая ее безыскусный рассказ о злосчастном детстве.

«Больше никогда день рождения Полли не пройдет незамеченным!» – дал сам себе клятву Ник.

– Стало быть, тебе вот-вот исполнится восемнадцать лет. Что ж, замечательная дата! Я должен теперь относиться к тебе как к совершеннолетней – с должным уважением.

– Вот еще! Не думаю, чтобы мне так уж было это нужно! «Уважение» – как скучно это звучит! Впрочем, оно вам никак не помешает, когда вы задумаете в следующий раз вот так же дернуть Кроху за поводья.

– Хватит об этом, детка! Кто старое помянет…

– Будь по-вашему!

– Вот и хорошо. А теперь повернись, я помогу тебе. Я отлично умею врачевать и телесные, и душевные раны!