Текст книги "Моя «сверхъестественная жизнь»"

Глава седьмая

И мне остались лишь мечты

– Ты уже добралась?

Раздался легкий «Бздыньк» в моем телефоне. Ах, неугомонный Джаред. Что ж ты так переживаешь? Ну что может со мной случится в моем родном городе? Тем более, я уже почти подошла к дому.

– Я почти пришла, – отвечаю ему.

– Ты говорила, что пятнадцать минут ходьбы, а прошло уже полчаса. Я сажусь в самолет. Через полтора часа буду в Москве, а потом, пожалуй, воспользуюсь твоим советом и полечу в Остин.

Что-то кольнуло в груди. Хорошо, что он одумался. Это очень хорошо.

– Я рада, Джаред. Надеюсь, вы помиритесь. Счастливого пути! Очень рада была пообщаться.

Надеюсь, на этом все. Он улетит, сменит номер, отключит почту. И все. Но не тут-то было. Он продолжает писать. Да садись ты уже в самолет и улетай. Ну, пожалуйста.

– И я рад нашему знакомству. Я очень надеюсь, что это не последняя наша с тобой встреча.

– О, Джаред, я не знаю, что сказать.

– Ничего не говори. Иди-ка отоспись, а потом садись за перевод книги. Договорились?

– Хорошо.

Я улыбалась, как идиотка, поднимаясь по лестнице на девятый этаж. Или, как чеширский кот. Лифт сломался. Тоже мне, огорчение. Разве меня сейчас может расстроить такая мелочь? Телефон снова издал приятный звук. Джаред выложил новый пост. На фото он сидел со своим старшим сыном Фредди и читал книгу своей сестры. (Она тоже писатель, здорово). И тут же прислал мне сообщение.

– Обещал сестренке кинуть ссылку на ее книгу. Не думай, что я телепортировался домой так быстро. Хотя это не плохая способность, я бы не отказался ее иметь. Ладно, мне пора. Ты дома?

– Да, я дома, неугомонный Лось.

– (злобный смайлик) Пока, Викки.

Делает вид, что злится. Он совсем не умеет этого. Джаред такой забавный. Иногда ведет себя, как ребенок, и это выглядит еще более комично с его внушительной внешностью. Я представила, как он садится в самолет, надевает шапку, достает наушники и слушает музыку.

В самолете писать нельзя, но у него совсем скоро пересадка. Всего часа полтора, и я смогу еще немного с ним пообщаться. Может быть. Прежде чем он улетит на другой конец света, домой, к своей семье. Любимый Джаред. Почему-то мне вдруг стало грустно, и одновременно охватило жуткое волнение. Надо срочно перевести хотя бы первую главу. Почему-то на меня напала лень в последнее время, и я забросила книгу. Как я вообще умудрилась ее написать? Не спала ночами и все писала, писала… Перевод – более скучное занятие, как мне кажется. Но это нужно сделать. Я все ж писатель по призванию, а переводчик по профессии. То есть училка, конечно, на самом деле. Совсем одно и то же, скажите вы. Ха-ха.

Я не смогу сейчас заснуть. Буду ждать его. Пока можно перевести пару абзацев, чем я и займусь. И на удивление, работа идет очень быстро. Я даже не замечаю, как прошел час. По инерции хватаю телефон, который издает новый гудок.

– И даже не надейся от меня отвязаться. Ты мне очень нравишься, хочешь ты этого или нет. Я тебе тоже. Поэтому давай и дальше общаться. Договорились? Как друзья, окей? (подмигивающий смайл)

Ох. Вот негодяй. Знает ведь, что я не смогу ему отказать. Ну что в этом такого, чтобы общаться, как друзья? Совсем ничего. А смогу ли я писать ему и не думать каждый раз о том, чего лишилась этой ночью? Я была в объятиях самого прекрасного мужчины на свете, моего любимого мужчины, но отказалась от него сознательно. Многие на моем месте поступили бы иначе. Сейчас я уже начинала жалеть о том, что сделала. Вернее, чего не сделала. А теперь все было в прошлом. Прервав поток грустных мыслей, я пишу ответ:

– Конечно, я не против, Джаред. Я с радостью буду твоим другом.

Другом. И не более того. Черт, как бы мне хотелось большего. Но этому не бывать. Никогда. Может, правда фанфик написать об этой странной встрече. Я уверена, что ни один фанат «Мистики» не поверит ни за что, что такое могло случиться на самом деле. Я уже даже представила, как его раскритикуют. Даже смешно. Я подумаю над этим. Мне нужно сейчас сосредоточиться над переводом.

Ох, я совсем забыла. Надо же маме позвонить и рассказать все, что со мной произошло. От нее у меня никогда не было секретов. А лучше бы мне конечно было поехать домой и сообщить ей лично. Это точно не телефонный разговор. Придется просить денег на билет у мужа. Вот черт.

И не успела я подумать о нем, как дверь кухни отворилась, и он возник на пороге.

– Привет! – сонным голосом произнес муж.

– Привет! – нервно воскликнула я.

– Ты что, не спала?

– Я… – даже не знаю, что ему сказать. – Ну да, мы с Аленой проболтали почти всю ночь.

Он сделал слегка озадаченное выражение лица, потом почесал затылок и пошел заваривать чай. И это все? А где же остальные вопросы? Он просто так взял и поверил моим бредням? Он так сильно мне доверяет или ему на меня плевать? Я ведь почти что переспала с другим мужчиной. А он даже не подозревает. А если бы он узнал? Как бы он себя повел? Я должна сказать ему. Но как? У меня язык не поворачивается. Я не сделала ничего. Хотя… если не считать поцелуя. Поцелуя и еще того, что все мои мысли только о Джареде. Целиком и полностью. А так ничего, в остальном, все нормально. Мне нужно срочно поехать домой и посоветоваться с мамой.

– Послушай, ты не против, если я свалю в деревню на пару дней? – говорю я мужу.

– Эээ… нет.

– Ну, хорошо. Мне нужно передохнуть (сама не знаю, от чего), а потом буду искать работу. Ладно?

– Хорошо.

– Вот и славно. Проводишь меня?

– Не-а, у меня дела сегодня.

– Какие еще дела?

– Обычные. На работу иду.

– А, ну отлично.

А через пару часов я уже сидела в автобусе и ехала домой, в свою родную деревню. Как бы я хотела показать ее когда-нибудь моему любопытному и чрезмерно настойчивому американскому туристу, этому горячему техасскому красавцу.

***

Ваш самолет идет на посадку, просьба пристегнуть ремни.

Боже, я никогда не летала в своей жизни. Мне так страшно еще не было никогда. Я думала, что умру, когда самолет поднимался в небо, мне было страшно во время полета, но самым ужасным моментом была именно посадка. «Сейчас мы точно разобьемся», – думала я. Но все прошло нормально. И уже через пару минут я снова стану самым счастливым человеком на свете, потому что наш самолет вот-вот приземлится в Ванкувере.

– Мисс, с вами все хорошо? Мисс? – слышу я над своим ухом приятную мелодичную речь на безупречном английском. Обернувшись, я вижу испуганное выражение лица симпатичной белокурой стюардессы. Ей лет двадцать, не больше. Она очень худенькая и красивая. Ну и вид, должно быть, у меня сейчас. Я поняла, что крепко вцепилась в кресло, а мое лицо скорее всего позеленело, потому что я чувствовала сильное головокружение и тошноту. Но я взяла себя в руки и, тяжело вздохнув, произнесла.

– Да, уже все нормально спасибо. Мы приземлились? – и не дожидаясь ответа миловидной стюардессы, я вскочила, как ненормальная, слегка пошатнувшись.

– Вы точно хорошо себя чувствуете, мисс? – не унималась девушка.

– Да-да. Мне сейчас будет совсем хорошо.

Спустившись по трапу и направляясь ко входу в аэропорт, я почувствовала, как радость наполняет все мое существо. Он ждал меня в зале с букетом цветов. Ах, как же это банально. Но… он держал в руках мои любимые ромашки. Теперь он был в темном пальто и черной шапке.

– Джаред… – пробормотала я, в то время, как любимый еле успел подхватить на руки мое обессилившее от волнения тело.

– Похоже это входит у тебя в привычку. Падать в обморок при виде меня.

– Я так соскучилась.

– Я тоже. Ты не представляешь, Викки, милая. Я не должен был тебя оставлять. Я не могу без тебя.

– Джаред, – я подняла глаза вверх и дотронулась до его щеки, – я… я люблю… эту твою шапку…

Он расхохотался на весь аэропорт.

– Только шапку? А меня? Меня ты любишь?

Он сделал обиженное выражение лица и нахмурился, как маленький мальчик, у которого отобрали конфету.

– Ну ты же сам прекрасно знаешь ответ, – еле слышно прошептала я.

– Знаю, – кокетливо произнес Джаред, а потом вдруг посерьезнел – я хочу услышать это от тебя. Скажи мне, Виктория.

– Я люблю тебя, Джаред, – прошептала я, понимая, что больше не было сил «бороться».

– И я очень сильно люблю тебя, Викки.

Мое сердце колотится, и я уже готова рыдать от счастья.

– И это еще не все, – шепчет загадочно Джаред. – Закрой глаза.

Что он еще задумал? Я послушно закрываю глаза и жду. Должно быть, что-то очень приятное. Хотя, сейчас я даже не могу представить, что может быть лучше тех слов, что я только что услышала.

Что-то он задумал весьма глобальное. Мне кажется, шум аэропорта стих. Как ему удалось это? «Джаред?» – недоуменно спрашиваю я, но в ответ тишина. «Джаред?» – не выдержав ожидания, я резко открываю глаза и понимаю, что нахожусь в непонятном месте, похожем на больничную палату. Вокруг белые стены, и ни одного окна. Из мебели только небольшая кровать, на которой сидит мой муж и качает головой.

– Что за?.. Где я? Как я здесь оказалась? – кричу я, обезумевшая от страха. – Что происходит?

Он грустно улыбается, но в его глазах ни намека на сочувствие. А только отвращение ко мне.

– Что происходит, отвечай? – набрасываюсь я на него и начинаю трясти, что есть мочи.

– Успокойся, Вика! – говорит он холодным и таким чужим голосом. Я чувствую, как мороз пробегает по коже.

Я схожу с ума? Я пячусь назад. Мне так хочется закричать, но я словно онемела от шока. Хочется сбежать, но бежать некуда. Я хватаю себя за волосы и падаю на пол. Становится жарко, и струи пота бегут по спине.

А потом я вдруг просыпаюсь в своей постели и вижу маму…

– Что случилось? Тебе приснился кошмар? – она смотрит на меня, широко раскрыв глаза.

Я еще не рассказала ей ничего, когда приехала домой. Первым делом она принялась меня кормить, потому что дочка «так исхудала», а потом уложила в постельку. Если б я знала, что мне присниться, я б не рискнула засыпать. Это было жутко.

– Кажется, нам сейчас предстоит долгий разговор, – говорю я.

Я уже говорила, что у меня самая лучшая в мире мама? Кажется, нет. Вот теперь говорю. С самого детства я делилась с ней всеми своими переживаниями и всегда знала, что она поймет меня. Я думаю, это редкость. И я очень ценю в ней это качество. И очень люблю ее.

– Я так и знала, что у тебя что-то случилось. Еще когда ты по телефону говорила, – ворчит она.

– Ну да, мы же с тобой связаны так сильно. В-общем, слушай… Ты может, не поверишь, но, кажется, у меня любовь…

***

– Ты же знаешь, у меня в молодости тоже был роман с женатым мужчиной, – говорит мама, выслушав мой рассказ.

– Ага, я помню. Но я не могу так, ты понимаешь? Ты же не будешь отрицать, что это неправильно?

– Не буду. Но у вас-то и романа получается никакого нет. Чего ж ты переживаешь?

Я вздохнула.

– Что мне делать с собственной жизнью? Уйти от мужа?

Она вздохнула и нахмурилась.

– Ты его больше не любишь?

– Даже не знаю. После всего что было… Всего пару дней назад я бы сказала еще, что люблю. Может, мои чувства не так сильны, как раньше. Но я же привязалась к нему.

– А сейчас?

– А сейчас я понимаю, что люблю другого.

– Но вы ведь никогда не будете вместе. – Мама сложила руки на груди и покачала головой.

– Мы будем друзьями. Он мое вдохновение. Он мой бог. Он все для меня. Я задыхаюсь от счастья, когда смотрю на него. У тебя было что-нибудь подобное в жизни?

– Хм… – она задумалась. – Даже и не припомню.

Я только покачала головой, больше не зная, что еще добавить. Она была права. У нас точно никогда ничего не получится, да я и сама себя каждую секунду в этом убеждаю. Но мечтать так приятно. В мечтах можно все…

Глава восьмая

Готовится побег, или срыв номер раз

«…Be still, be safe, be sure,

Je t’aime, je t’aime toujours.

Wishing, praying,

All of your dreams come true.

Please remember,

Wherever you are my heart is with you…»

(Kelly Sweet, «Je t’aime»)

Не спалось всю ночь, хотя попыток заснуть я все же не оставляла. К счастью (или к сожалению?), я ничего не получала от Джареда последние сорок восемь часов. Я прекрасно понимала, где он сейчас, и мое сердце подсказывало – он счастлив, он там, где его любят, он помирился с женой. Мне даже не надо от него подтверждения тому. Зачем ему сейчас писать мне? У него все хорошо. И пусть так будет всегда.

А я? Такой пустоты я не чувствовала, пожалуй… да никогда еще не чувствовала. Если вы мечтали о чем-то сильно, и вот наконец достигли цели, поняли, что можете к ней прикоснуться, в буквальном смысле ощутить, что вот оно, счастье, в ваших руках, тогда вам, должно быть, знакомо такое состояние. Вы чувствуете восторг, восхищение, и голова кружится от осознания того, что это все наяву. С другой же стороны, вы просто не верите, что это правда, что вам не снится чудесный сон, после которого однозначно следует пробуждение. Но лучше бы уж это был сон. Ведь когда снится нечто подобное, то остается весьма приятное послевкусие, а мое же состояние было похоже на коматоз.

Счастливое и радостное томление, в котором я находилась последние два дня, испарилось, как только я вернулась из деревни обратно к мужу. Я словно очнулась от своих фантазий и столкнулась с суровой реальностью.

– Ну что, как дела дома? Чем сейчас займешься? Пойдешь на собеседование? – слышу я поток вопросов.

Я что-то отвечаю, а сама не слышу звука собственного голоса. Мои мысли все еще в другом месте. Они очень далеко отсюда. Почему он хотя бы не написал, как доехал?

– Когда? – слышу я вопрос мужа, который пытается достучаться до моего замутненного сознания.

– Что? – бормочу я в ответ.

– Вика, ты слушала, что я говорил-то вообще?

– Ага… да, слушала, – вру я совершенно наглым образом.

– Ну и о чем же? Можешь повторить?

Терпеть не могу, когда он так делает? Заставляет повторять его слова? Что это еще за экзамен? Пусть опрашивает студенток-практиканток в своем универе, или в лаборатории, или еще черт знает, где. Как же мне все равно. Как же меня все достало.

– Я не буду повторять за тобой. Я не хочу. Я устала от всего! – сорвалась я наконец. – Я не слушала тебя, да. Потому что погружена в собственные мысли, вот так.

Он слегка удивлен, хмыкает, потом, растягивая каждую фразу, задает очередной вопрос.

– Так, и о чем же твои мысли, отчего ты так сильно устала? Раз… эээ… ничего не делаешь целыми днями.

Слезы наворачиваются на глаза. Я всегда знала, что писательство им расценивается не иначе, как мое очередное безумно глупое и никому ненужное увлечение, которое я в итоге брошу, когда оно мне надоест.

– Да, конечно, мне нечем заняться. Я всего лишь переводила свою книгу, которую… которую тебе было лень почитать. Ну так, хотя бы пару страниц ради интереса. Но ты ведь уже сделал вывод, что я бездарный писатель, правда? Ты ведь все знаешь лучше других, да?

– Во-первых, перестань устраивать истерику на пустом месте, – сказал он грубо. – Что тебя не устраивает, скажи спокойно, хорошо?

– Что меня не устраивает? Ты серьезно? – Голова готова была разорваться от переполнявших меня мыслей, и я закричала, что было сил. А слезы градом потекли по моим щекам. – Все не устраивает! Господи, да если б ты только знал… Я больше не могу, я уезжаю к маме.

Я пулей бросилась в спальню. Неужели я сделала это? Я чувствовала одновременно и ликование от того, что наконец решилась на этот безумный и дерзкий поступок (а еще смелый и решительный, ведь это было то, чего я так долго ждала, но на что не могла отважиться), а с другой стороны – боль от того, что сейчас завершится довольно долгий этап моей жизни. А впереди неизвестность и пустота.

Однако муж, кажется, снова не воспринял меня всерьез, а лишь просто ушел в свой кабинет. Видимо, решил, что это обычная истерика, которую так любят устраивать женщины. А я уже начала выбрасывать из шкафа вещи. Сколько всего набралось за эти годы, мне не во что даже все это упаковать. Как я буду их перевозить? У меня ведь нет денег, чтобы вызвать такси.

«Не переживай», – говорит мама по телефону, стараясь меня успокоить. – «Если и впрямь надумала приехать, ты же знаешь, я всегда тебя поддержу. И насчет машины я тоже договорюсь. Ты только скажи, когда решишь ехать. Завтра? Послезавтра?»

Я же говорила, что у меня самая лучшая мама на свете. Она все сделает, лишь бы ее любимое чадо не расстраивалось и не ревело. Тут я поняла, что нужно взять себя в руки. Что же я делаю со своей жизнью? Швыряю одежду, плюшевые игрушки, сумки, побрякушки и другие вещи в мусорные пакеты.

Что ж? Пора сложить осколки собственной жизни в мешки для мусора и выкинуть все к чертовой матери. Разве не сейчас самое лучшее время для этого? Но что-то я обязательно сохраню. Ведь нужно же с чего-то все заново начинать. «С чистого листа» – это так банально. Я возьму в свою новую жизнь кое-что. Возьму опыт, боль от пережитых лет, воспоминания о хорошем. И пусть я запрячу их поглубже, туда, куда не сможет добраться никто. Ведь когда-нибудь я обязательно смогу вспомнить о своем прошлом с улыбкой. Во всяком случае, я очень на это надеюсь. Но я так слаба…

– Мам, я не знаю… даже и не знаю, завтра или послезавтра, – бормочу я в трубку. – Готова ли я вообще к этому?

– Боишься остаться одна?

– Я не знаю… – мой голос снова срывается на рыдания. Я уже не знаю, чего хочу. Я ведь решилась, но в самый последний момент готова идти на попятную. Снова сбегаю от возможности начать новую жизнь. Я ведь так боюсь неизвестности.

– Давай, я перезвоню тебе чуть позже.

– Хорошо, только не плачь, ладно?

– Ага, – еле слышно бормочу я.

Взглянув на разбросанные по комнате вещи, я понимаю, что нужно навести порядок. Сначала все собрать, упаковать, а потом уже решить, что делать с этим хламом – везти в деревню и начинать новую жизнь, или просто оставить все, как есть, до лучших времен. Оставить все запакованным, чтобы иметь возможность свалить в любой удобный момент. Я так устала, господи. Мне нужен чей-нибудь совет. А еще больше мне нужен он. Тот единственный, кто никогда не будет моим. Я ведь схожу с ума. «Срочно принять ледяной душ», – с этими мыслями прохожу мимо кабинета мужа, а тот даже не обращает на меня никакого внимания. И тут я понимаю одно: мне душно, срочно надо выйти на воздух. Хватаю телефон и наушники, начинаю одеваться.

– Ты куда это? – доносится из кабинета. Ну надо же, он меня заметил.

– Прогуляться! – кричу я, захлопывая дверь.

***

Я знаю, точно знаю, что мне нужно. Я уверена, как никогда, куда стремится моя душа. Холодный душ? Нет, этого будет недостаточно. Вставляю наушники в уши. Звучит очень веселая песенка из плейлиста Джареда, за которую ему было когда-то стыдно, по его словам. «Groove is in the heart». Она ведь совершенно ни о чем, такая бестолковая. Зачем я думаю об этом? Просто веселый ритм, под который можно весело оторваться с друзьями. Под эту песню можно делать все, что угодно, но только не грустить.

Тогда почему мне так хочется рвать на себе волосы, биться головой об стенку и кричать, что есть мочи? Позвать на помощь, и чтобы хоть кто-нибудь услышал меня. Если бы мне просто хотелось в этот день прогуляться по улице, забрести в какое-нибудь тихое безлюдное место, побыть наедине с собой и поплакать вдоволь, я обязательно выбрала бы любую другую песню, кроме этой. Но теперь мне было уже все равно. Пусть она будет последней, что я услышу в своей жизни. Но нет, я не угадала. Моей мечте не суждено было сбыться, увы.

После веселенькой и непринужденной мелодии запела Селин Дион. Селин Дион, моя любимая певица, зачем ты рвешь мне сердце на части? Это же та самая мелодия, которая звучала в тот самый вечер, когда он был так близко, и я могла ощутить тонкий, едва уловимый аромат его лосьона для бритья. Я могла дотронуться до маленькой нежной родинки на его щеке, поцеловать ямочку на его подбородке.

«I’m falling into you.

This dream could come true.

And it feels so good falling into you»

«Ты пытаешься меня вернуть? Напрасно. Все твои усилия ни к чему не приведут. Меня ничто не остановит». С такими мыслями я брела по заброшенным трамвайным путям на мост, разделяющий водохранилище на котором стоит наш город, на два берега. Я всегда любила этот «двухэтажный мост», именно за его «второй этаж», по которому раньше (давно это было) проносились трамваи. А сейчас это всего лишь очередная заброшенная зона. Когда-то самое, пожалуй, романтичное место в городе, оно превратилось в помойку, потому что его облюбовали подростки, по вечерам любившие устраивать тут свои посиделки. Но сейчас зима, и кругом ни души.

Вокруг на тысячу шагов простирается белоснежная пустыня. Ты примешь меня в свои объятия? Я хочу стать частичкой истории, хочу примкнуть к рядам безмолвных, безымянных детей твоих, о ком уже не говорят вслух.

Машины, что проносятся внизу, «по первому этажу», кажутся такими маленькими, словно букашки. Первый уровень шире, чем второй. Если прыгнуть со «второго этажа», можно приземлиться на асфальт, но никак не в водохранилище, которое сейчас покрыто льдом. Поэтому зимой нет разницы: лед или ледяной асфальт. И зачем я думаю обо всем этом? Интересно, все так делают – сначала обдумывают, а потом…

Почему я ничего не чувствую – ни страха, ни боли, ни сожаления? Совсем ничего. А машинки все проносятся с бешеной скоростью. Когда я упаду, будет очень больно? Меня ведь сразу кто-нибудь переедет? Или нет? Господи, что же это такое? Будет, наверное, много крови.

Как мне плохо. Я соврала самой себе. На самом деле я чувствую и боль, и сожаление, и страх. Почему он мне ничего не написал? Может, проверить Соцсеть, или почту, или… Но какая разница, даже если там что-то есть? Это ведь ничего не изменит между нами.

Я буду прыгать, не вытащив наушники из ушей? После Селин Дион звучит саундтрек из фильма «Исчезновение Элеанор Ригби», довольно мелодичная и грустная композиция. Может, сейчас как раз самый подходящий момент? А когда я перестану дышать, музыка все еще будет играть? Или телефон разобьется, и музыка умрет со мной?

Когда мысли перестанут так быстро крутиться в моей голове? «No fate awaits me»… А, может, дождаться следующую? Я ведь постоянно все делала под музыку, придумывала подходящий саундтрек для каждого особенного момента своей ничтожной жизни. А теперь вот не могу выбрать ничего из своего плейлиста для «финального эпизода». Разве я не трусиха?

«Нет!» – кричит в моей голове голос разума или чего-то еще… «Мама…»

Всего одно слово, и я ощутила, как судорожная волна прокатилась по всему телу. Но это самое драгоценное слово на свете для любого из нас. Как я могла даже на секунду забыть? Это самый родной человек в мире, которого я бесконечно люблю, и никогда не смогу причинить ей такую боль.

Я не трусиха. Вовсе нет. Я должна взять себя в руки и написать сценарий нового сезона своей жизни. Ведь есть люди, для которых это важно, и которым это нужно. Пусть их можно пересчитать по пальцам, но это самые мои преданные «фанаты». Пусть и «сериальчик» получился проходной, но… Но я должна вернуться. И поэтому я беру в руки телефон, и заставляю себя еще раз послушать эту глупую мелодию, но такую веселую, вместо той тоски, что звучала до этого. «Groove is in the heart», что ж так и быть. Иду вперед и пытаюсь изобразить улыбку на своем лице…