Текст книги "Плач Абалона"

И все-таки бедняжкам надо поесть. Пип никак не мог избавиться от желания помочь волчатам. Он вытащил пробку из оставленной Всадником бутыли, плеснул в пригоршню немного воды и протянул слабому бурому детенышу, лежавшему у него на коленях. Тот немедленно поднял голову, чтобы полакать, но тут же опять ее уронил. Пип перевернул беднягу на спину, и сам влил воду ему в рот. По большей части все расплескалось, хотя сколько-то малыш выпил.

Замечательно. У Пипа полегчало на душе. Охотники ушли, стерегут его лишь кобольды, значит, бояться особо нечего. Мастер Спар его спасет, несомненно. Он ведь из Торра-Альты, а торра-альтанцы никогда друг друга не бросают.

Мальчик посмотрел на кобольдов и с удивлением заметил, что те подались вперед и с любопытством смотрят, что он делает с волчонком. Пара-тройка из них даже склонила головы, глядя на детеныша почти с сочувствием. Впрочем, понять их Пип не мог, так что снова вернулся к вопросу о волчатах. Может, если удастся, их выпустить? Нет, хуже не придумаешь: добрее было бы их просто убить, чем бросить умирать от голода.

В ладонь Пипу ткнулся мокрый нос: Трог пытался сесть, ему тоже было интересно взглянуть на щенят. Пип напоил его из ладони, а потом собрался с мужеством и опять достал серого волчонка. У того хватало сил, чтобы полакать из пригоршни, он напился и успокоился должно быть, ему понравилось. Тогда Пип сунул детеныша в мешок и вытащил белого. При ближайшем рассмотрении это оказалась девочка. Она была больше напугана, ее понадобилось задабривать несколько минут, прежде чем она наконец тоже согласилась попить. Пип почувствовал себя победителем.

– Гляди, Трог, гляди, лакает! – провозгласил он и тут же недовольно скривился: нельзя быть таким восторженным!

Трог лениво поднял веко, и Пип решил, что попробует посадить белую рядом с ее рыжим братиком. Та свернулась рядышком со слабым волчонком и тут же уснула, не переставая поскуливать должно, быть, от голода.

Что же делать? Пип чувствовал, что теперь отвечает за несчастных детенышей. Он ощупал карманы: не найдется ли какой-нибудь еды? Нашлась сушеная оленина фу, какая дрянь! Всю осаду они только ею и питались, и теперь Пип всякий раз, как ее ел, вспоминал о матери. Он предложил кусок мяса большому серому волчонку, но тот, похоже, не понимал, что это такое. В конце концов, Пип сам разжевал немного, выплюнул на ладонь и сунул волчонку под нос. Тот понюхал, однако есть все равно не стал. Тогда мальчик перевернул его на спину, дождался, пока волчонок откроет рот, и запихал оленину туда. Щенок кашлял, плевался, но, наконец, сглотнул.

Таким манером Пипу удалось накормить всех троих (немало потребовалось терпения!), хотя рыжеватый скушал совсем мало. В конце концов волчата привыкли к мальчику, и даже серого больше не пришлось сажать в мешок. Так что Пип прислонился к дереву, довольный, что все трое быстро уснули, приткнувшись под бок Трогу. Пес ласково посопел и тоже закрыл глаза.

С запоздалым унынием, осознав, что скормил волчатам и собаке почти всю бывшую у него про запас еду, Пип стал задаваться мыслями о том, скоро ли вернутся охотники. Он выпил остатки воды и стал смотреть в темнеющее небо. Взойдет ли луна? Хорошо бы лунная магия помогла мастеру Спару и Брид его отыскать. А то больно уж есть хочется.

Глава 7

Было морозно. Утреннее солнце бледным призраком показалось из белесого тумана, затянувшего лес. Каспар держался поближе к Брид, боясь, как бы не потерять ее тоже. Они обыскали все вокруг следов Брока не было. Деревья звенели эхом, но никто не откликался.

– Солнышко-то скоро раскочегарится, – сказал Харле. – Давайте позавтракаем и возьмем лошадей, а потом продолжим.

Все кивнули.

– Брок ушел искать Пипа, – заключила Брид, когда они вернулись к входу в подземное жилище Харле. – Он ведь весь вечер повторял, что это его вина.

Каспар застонал.

– Сперва я потерял Трога, потом Пипа, и вот теперь еще Брок пропал. А сам-то говорил отцу, что могу один вести отряд!.. Ты понимаешь, что я впервые повел людей в Лов без того, чтобы Халь за мною приглядывал? И все пошло наперекосяк. Все! О чем Брок только думал? Обычно он такой разумный…

– Наверное, решил, что сам приведет обратно парнишку, и юной леди не придется таскаться по лесам, где полно волков, – предположил Харле. – Может, после завтрака вернется.

Да, позавтракать было просто необходимо. Однако мучения совести едва не помешали Каспару доесть полную тарелку щавеля с сушеными грибами. Брок так и не появился. Покончив с едой, решили опять отправляться на поиски.

Харле Каспару нравился. Хоть он и был обычным простолюдином, а все равно имел над баронским сыном какую-то естественную власть и явно знал в лесу все дорожки. В путь он отправился пешком и ничуть не отставал от резвой рыси Огнебоя и лошади, которую дали Брид. Кремовую кобылу оставили в конюшне лечить ногу, а вместо нее взяли одного из пони Харле.

Лесные жители обычно верховых коней не держат, только рабочих, чтобы таскать бревна и грузовых пони, на которых отвозят домой убитых оленей. Кабаний Лов был лесом старинным, вся дичь в нем от веку считалась принадлежащей самому барону, но олени так расплодились, что дед Каспара изменил правила и дозволил охотиться всем, кто жил в лесу. Бранвульф объяснял, что эта мера была необходима не только затем, чтобы обитатели Лова могли прокормиться, но и для защиты самого леса от оленей.

Брид слегка нахмурилась, глядя, как длинноногий человек бежит по ковру прелых листьев, лишь слегка вспотев. Она повернулась к Каспару, подняв бровь, больно уж быстро Харле двигался. Тот пожал плечами и хотел, было посмотреть на стрелка, но вдруг оказалось, что Харле исчез. Каспар натянул поводья и остановил коня.

– Куда он делся? Только что же был рядом!

– Это-то понятно, – ответила Брид со странной улыбкой. У него седая клочковатая борода и такие же волосы, землистая кожа, зеленая с серым одежда, похожая на буковую кору. Ему достаточно встать возле дерева, чтобы слиться с лесом. А вот как он не отстает от коней это вопрос.

– Мне это не нравится, – сказал Каспар, разворачивая Огнебоя. – Это неестественно.

– Тут ты не прав. Все естественно, даже слишком. У него получается лучше, чем у меня. Кто бы он ни был, а старые пути ему ведомы. Лучше бы он оставался с нами. – Девушка обмотала конец косы вокруг пальца и тут же подняла руку, чтобы Каспар не отвечал, шепнув: – Слышишь? Птицы перестали петь.

По спине у Каспара пробежал холодок.

Брид кивком указала вперед мол, надо ехать дальше.

– От черномордых волков идет особый запах, – сказала она, подумав. – Желтогорский волк может пройти в десяти футах от тебя, а ты его и не заметишь. Но черномордый дело другое. Они воняют плесенью, как домашняя скотина, которую слишком долго держали в сарае, хоть и не так едко.

Каспар кивнул, вспомнив этот запах.

– Они пахнут неестественно, – продолжила Брид. – Как ты думаешь, откуда они берутся? Из северной тундры Ваалаки, из лесов Кеолотии?

Каспар потер нос. Сердцем он чувствовал, что тут его вина. Лучше бы он взял Некронд с собой. Оставлять артефакт в Торра-Альте без охраны было опасно.

Без охраны? Что за дурацкая мысль. Он ведь в самом глубоком подземелье крепости, за стальной дверью. Во всей стране нет места надежнее.

И все же…

Брид остановилась и потянула носом воздух.

Каспар замер в седле.

– Я тоже что-то чую.

Юноша вытащил лук и положил на тетиву стрелу, весь напрягся, предчувствуя нападение. Куда делся Харле? Когда он рядом, чувствуешь себя куда спокойнее. Справа хрустнула ветка, Огнебой вздрогнул и заплясал, но Каспар расслабился: он узнал сопение и хриплое хрюканье кабана, роющегося в поисках желудей.

Куда же делись Пип и Брок? Совершенно непонятно. Каспар пылал яростью, думая, что Пип мог его бросить, но в то же время жутко беспокоился за мальчика. А теперь пропал еще и Брок, и все из-за невоспитанности и безответственности Пипа!

– Я уверена – как только стало темнеть, Пип отправился туда, где раньше жил, – сказала Брид, пригибаясь, чтобы ее не задело сучьями сухого вяза.

– Надеюсь, с ним ничего не случилось, – ответил Каспар. – С чего, интересно, он вообще ушел?

– Просто он еще маленький. И очень разозлился.

– Почему?

– А ты не понимаешь? – хмыкнула Брид. – Он решил, что ты его не уважаешь. Ему хочется, чтобы его ценили самого, а не только из-за сестры.

Каспар прикусил язык.

– Ох, что подумает Май? Пип ведь ее единственная родня. Она меня навсегда возненавидит, и так-то в последнее время становится все холодней, теперь же…

Они с Брид были знакомы уже почти четыре года, и за это время жрица стала для Каспара самым близким человеком. Ей можно было рассказать все, что угодно, не боясь непонимания. Он знал, что Халю не нравится, как тесно Каспар общается с его невестой, что сам не видел в этом ничего дурного. Халь всегда был ревнивцем и завистником. Вот если бы Халь командовал отрядом, Пип бы ни за что не ушел, даже думать бы не посмел об этом. А пропади он, Халь бы его тут же отыскал. У него вообще всегда все получалось.

Каспар снова остановил коня. Прямо перед ним, прислонившись к стволу орешника, стоял и терпеливо ждал Харле.

– Как вы нас обогнали? – подозрительно спросила Брид.

Харле взглянул на нее с непроницаемым видом, не отвечая ни слова. Никто на свете, подумал Каспар, не мог бы смотреть на Брид без всякой тени трепета. Чем старше она становилась, тем большее почтение к себе вызывала. Она уже не тот ребенок, что прежде. Жаль…

– Я нашел серого мерина, – холодно сказал Харле.

– Конь Пипа! – воскликнул Каспар, обрадовавшись.

– К сожалению, новости дурные. Советую вам на него не смотреть.

Каспар тут же понял, в чем дело. Неподалеку раздавалось карканье птиц-падальщиков.

– Волки?

– Судя по ранам, черномордые, – кивнул Харле. – Они обычно больше дерут тело, чем едят.

– Есть какие-нибудь следы Пипа или Брока? – тут же спросила Брид.

– Не уверен, – ответил стрелок, хотя Каспар заподозрил, что следы все-таки были.

– Покажите, – велел он.

– Юной леди лучше не смотреть, – напомнил тот. Каспар бросил взгляд на Брид. Ему не понравилось, что Харле считает его невнимательным по отношению к девушке. Но Каспар знал, что Брид куда лучше, чем он сам, умеет смотреть на кровь, и что увидеть мертвое животное для нее будет ничуть не большим потрясением, чем услышать о его смерти.

– Хочешь взглянуть? – спросил он ее на всякий случай.

– Да, конечно, – кивнула Брид. Каспар торжествующе посмотрел на Харле.

– Ведите нас, – приказал юноша, стараясь, чтобы в голосе звенела подобающая сыну барона твердость.

Когда Каспар увидел труп, то на шее и руках у него выступил холодный пот. Он представил себе, что бы сделали волки с Брид, Броком и им самим, если бы не Харле. Тело мерина было все в длинных бороздах от волчьих клыков, брюхо разодрано, кишки вывалились наружу и тянулись длинными кольцами. Стояло страшное зловоние. Каспар сглотнул и спешился, стараясь не наступить на разбросанные повсюду кровавые ошметки.

– Человеческих следов не видно, и непохоже, чтобы что-нибудь тащили по земле. Видимо, Пипа здесь не было, – попытался он сказать как можно авторитетнее.

Брид осмотрела мертвое животное и следы его копыт, глубоко врезавшихся в твердую почву. Хоть земля и смерзлась, отпечатки подков четко виднелись.

– Сюда! – позвала девушка и двинулась туда, откуда мерин пришел.

Харле опять пропал, но спустя милю или около того Каспар вновь его увидел. Стрелок склонился над кустом сухой куманики.

– Тут на земле кровь, – сказал он и вдруг предупредил: – Осторожно! – Схватил какую-то ветку и стукнул ею по земле.

Каспар вздрогнул от хруста дерева и лязга металла. Харле отшвырнул обломок ветки прочь и поднял с земли черненую железку.

– Ловушка, капкан на волков, – произнесла Брид голосом, полным гнева. Она соскочила с пони, чтобы осмотреть землю.

– А вот след Пипа! – объявил Каспар. – Во всяком случае, мне так кажется. Хоть что-то мы нашли.

– Трог тоже тут был, – печально добавила Брид, держа в руках капкан. Она сняла со стальных зубьев едва заметный белый волосок.

– Может, волчий… – предположил Каспар. Брид взглянула на него с сомнением.

– Мог бы быть и волчий, только ведь нет. – Она собрала с одежды еще несколько волосков, которые оставил пес, и тоже протянула Каспару. – Вот, сравни.

– Такие же, – заключил Харле, заглянув ему через плечо.

Лицо у Брид побледнело, а глаза сделались темнее обычного.

– Трог, – нежно шепнула она, – если тебя кто-нибудь обидел…

Харле поискал на земле, осторожно раздвигая куманику и заглядывая под ствол упавшего дерева, и показал место, где землю усыпали сосновые шишки. Между ними виднелись три следа, будто оставленных большой птицей.

– Кобольды, – объяснил он. – Огромное множество кобольдов. Идут в глубь Лова.

После долгих споров все пришли к выводу, что кобольды, должно быть, утащили Трога и Пипа – никаких признаков того, что пес или мальчик ушли пешком, не было. Зато нашлось еще несколько отпечатков, крупных, более свежих и перекрывающих старые.

– Судя по размеру, Брок, – решил Харле. – Если нам повезло, то он не успел далеко уйти.

Почти весь день отряд шел по едва различимым следам кобольдов. Каспар начал уже отчаиваться.

– Вот ненормальные, – выругался он, когда отпечатки птичьих лап в третий раз оказались сдвоенными. Хорошо заметные следы человека порой тоже путались, но по большей части шли прямо – это хотя бы помогало сберечь время. Что им может быть нужно от Пипа? – спросил он, когда следы кобольдов уперлись в берег лесного озерца.

Брид его не слушала.

– Где Харле? – произнесла девушка, оглядываясь по сторонам.

– Опять пропал, небось, – откликнулся Каспар. Исчезновения Харле его уже не беспокоили.

– Нет, на этот раз – нет. – Брид понюхала воздух. Каспар никакого особого запаха не ощущал, только на миг почувствовал легкий аромат чего-то вроде сушеных трав – затхлого, но сладкого.

Брид, похоже, была озадачена.

– Я за ним следила очень и очень внимательно. Обычно он просто останавливается, а потом заходит за дерево. А сейчас – нет. Я точно видела. Только что он был тут, и вдруг… – Она оборвала себя на полуслове и прижала палец к губам. – Смотри! Там, впереди!

Смеркалось. Свет и тени играли со зрением Каспара всякие шутки. На миг ему показалось, что он видит про стой куст… потом он разглядел рога – могучие рога со множеством отростков.

У Каспара захватило дух. Огромный белый олень стоял у самой воды по ту сторону озерца, опустив голову, и пил. Уши у него дрогнули и прижались к голове, и тут же тонкие сильные ноги перенесли оленя через упавший бук, легко, как крылья, и он исчез. Сразу же раз дался хруст подлеска и рычание. Волки! Каспар схватил лук, но хищники явно гнались за оленем.

Между деревьями метнулись крупные черные тени. Каспар нахмурился. В темноте почудилось, будто на спине у вожака волков кто-то сидит. Юноша поморщился от мерзкой вони и понял, почему запах кажется знакомым: так пахло в темных пыльных подземельях Торра-Альты.

Волки пропали так же быстро, как появились. Лошади под оцепеневшими всадниками дрожали.

– Запах заметил? – спросила Брид. Каспар кивнул. Еще несколько минут они не двигались с места. Потом обеспокоенная Брид сказала:

– Что-то давно нет Харле. Как ты думаешь, у него все в порядке?

Каспар полагал, что Харле может о себе позаботиться лучше, чем большинство людей на свете, и в этом духе и высказался.

– Нам бы надо найти, где переночевать. Раз тут волки шастают, нельзя оставаться под открытым небом.

Брид задумчиво огляделась по сторонам.

– Мы немного к северу от Лешей реки. Если не ошибаюсь, милях в полутора отсюда на нашем берегу есть деревня. Только на рассвете надо будет вернуться и опять отыскать след.

Каспар кивнул, не задавая лишних вопросов.

Они проехали совсем немного, и оказалось, что Брид все помнит правильно. Впереди, в излучине реки, действительно сгрудилось несколько хижин, окруженных плакучими ивами. С их веток свисали яркие фонарики.

Деревня была совсем маленькая – всего шесть домов со стенами, сплетенными из сучьев и обмазанными глиной. Печных труб не сделали, дым поднимался прямо из дыры в середине каждой крытой торфом крыши.

– Эй, – крикнул Каспар, чтобы никого не напугать своим внезапным появлением. – Нам нужно где-нибудь укрыться на ночь!

Никто не откликнулся, хотя в хижинах горел яркий огонь и обитатели явно были дома. Брид соскочила с лошади и негромко постучалась в ближайшую дверь. Опять никакого ответа. Она постучала посильнее.

– Ради Великой Матери, ответьте нам. Вы же не можете оставить своих соотечественников-бельбидийцев в лесу, где полно волков! Пожалуйста, пустите нас переночевать.

Дверь приотворилась, и в щель выглянул безбородый мужчина с блестящими глазами. Он хмуро осмотрел девушку и наконец спросил:

– Как тебя звать?

– Брид, – тихо ответила та.

– Брид! – повторил мужчина и наполовину открыл дверь, по-прежнему загораживая проход. – Эй, жена, – позвал он, не оборачиваясь, – иди-ка взгляни, пускать ее или нет. Леди говорит, что ее звать Брид, а сама похожа на эльфа какого-нибудь, и одета по-лесному.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге возникла, отодвинув мужа, высокая и широкая в кости женщина средних лет со стянутыми в пучок волосами. Она ухватила Брид за руку и втащила ее в хижину, а Каспару сказала:

– Быстро, быстро! Запри лошадей в сарае, да покрепче. А потом входи. Да не мешкай! Уже темно, волки вышли на охоту.

Каспар не стал возмущаться тем, как к нему обратились. В таких обстоятельствах понятно, что его приняли за слугу Брид. Он отвел лошадей в сарай за домом, дал им соломы и воды. Когда Каспар побежал обратно, вокруг деревни мужчины уже ладили костры.

– Только так волков и можно отвадить, – объяснил приютивший их хозяин.

Брид дождалась Каспара на крыльце, и теперь их гостеприимно пригласили в хижину.

Внутри оказалось полно женщин и детей, а за длинным столом сидело и ужинало пятеро молодых мужчин. У каждого на поясе висели нож и топорик. Все разом замолчали, глядя на Брид и Каспара.

– Госпожа, – неуклюже присела в реверансе самая старшая женщина, – добро пожаловать в наш дом. Большая честь принимать Одну-из-Трех. Прошу простить нашу простоту. А ваш паж…

Брид рассмеялась и подмигнула Каспару.

– Благодарю вас за гостеприимство. Только это не мой паж. Этот юноша – лорд Каспар Торра-Альтанский.

В хижине повисла немая тишина, сменившаяся обескураженным лепетом: женщины принялись одергивать платья и наспех вытирать чумазые лица детей, а сидевшие за столом побросали еду и поднялись.

Каспару сделалось неловко. Он не привык вызывать такой переполох и вообще предпочитал путешествовать, не привлекая к себе внимания.

– Прошу вас, прошу вас, не надо церемоний. Брид, похоже, нравилось смотреть, как он мучается.

Ее смех, мягкий и легкий, как эльфийская музыка, звенел по всей хижине. Поселяне обернулись к жрице, потихоньку приходя в себя.

– Садитесь! Садитесь и продолжайте, есть, – сказала она.

Каспар ощущал себя последним дураком и не знал, что говорить. Слишком много людей одновременно смотрели на него, так что пришлось потереть нос, чтобы никто не видел, как он покраснел. Тут же Каспар расстроился: ему казалось, что эта детская привычка давно ушла в прошлое. Нельзя себя вести так по-простецки!

Стол быстро расчистили, перед Каспаром поставили самый удобный табурет. Он застонал. До его прихода люди были так спокойны, а стоило ему появиться – тут же началась суматоха!

– Не надо, пожалуйста, – попросил юноша.

Все тут же опять замолчали и посмотрели в его сторону. Ох, только не это. Каспару стало совсем стыдно. Он повернулся к Брид и произнес ей на ухо:

– Зачем ты им сказала?

– Ой, Спар, – шепотом ответила та, – я просто не могла удержаться – так хотелось посмотреть, какое у тебя будет лицо! – Глаза у Брид сверкали от смеха, а вот Каспару ее шутки совсем не нравились. Садись и веди себя естественно. Нельзя же ездить по собственному баронству и делать вид, что ты кто-то другой. Можешь себе представить, чтобы так делал твой отец?

– Не… конечно, он-то нет. – Каспар и подумать не мог о том, чтобы Бранвульф стеснялся собственных подданных. Он сделал глубокий вдох. Все только и смотрели, что на него. Каспар прокашлялся и провозгласил:

– Госпожа моя Брид, я буду польщен, если вы займете наиболее почетное место, ибо вы представляете здесь Великую Мать. – Проявление куртуазности хотя бы поможет немного отвлечь общее внимание от себя.

Брид уселась среди поселян. Она-то где угодно себя чувствовала, как дома, и сразу сумела успокоить простолюдинов. В конце концов, она сама была из них. Брид взяла на колени какую-то малышку и, ласково улыбнувшись, завела оживленную беседу с ее куклой, сделанной из прутьев и клочка старой мешковины. Мать девочки тут же подключилась и стала смеяться вместе с Брид. Вскоре все вернулись на свои места и принялись жевать овсяные лепешки, политые белым горным медом. Глаза у Каспара сделались большие-пребольшие: он уже сто лет ничего не ел.

– Вкусно, – невольно произнес юноша с набитым ртом.

Хозяйка улыбнулась и пододвинула к нему блюдо.

– Мой собственный рецепт.

Каспар взял еще одну лепешку и вгрызся в нее.

– Просто роскошно!

– Мяса-то у нас нет, – извинилась женщина. – Как волки появились, так дичи мало стало.

При упоминании о волках все в хижине замолчали, а девочка на коленях у Брид расплакалась. Ее мать подхватила малышку на руки, а мужчина, открывший дверь, наклонился к Каспару:

– Просим вас, сир, вы должны с этими тварями что-нибудь сделать.

– Есть же волчий налог, – запинаясь, пробормотал Каспар.

– Конечно, сир, это мы знаем. Из-за этого налога желтогорские волки быстро вымирают. Только с ними-то мы от веку бок о бок жили и большой беды от них никогда не видели. До недавнего тут скорее можно было кабану на клыки попасться, чем волку. Все наши горести – от черномордых волков, вот они-то вокруг деревни все кружат, даже если огни горят. И с каждым днем все смелей делаются.

– Тихо ты! – шикнула старшая женщина. – Не говори при детях.

Каспар ответил шепотом:

– Знаю. На нас самих напали в лесу, и если бы ваш сосед, Харле, не подоспел вовремя, загрызли бы.

– Да тут таких нет вроде, – недоуменно сказал мужчина. Он оглянулся на свою жену, и та тоже покачала головой.

Каспар был уверен, что правильно запомнил имя спасителя, но от дальнейших размышлений его отвлекли мысли о еде.

– Я бы еще съел медовых лепешек, – сказал юноша. – Наша повариха так не умеет готовить. Правда, я бы не осмелился это сказать ей самой.

Общество простых людей ему нравилось. С ними было легче, чем в Торра-Альте.

Женщина засияла улыбкой от уха до уха, явно довольная похвалой, и немедленно притащила еще одно блюдо.

– Мой сын за медом в горы ходит, высоко, – сказала она, кивнув на длинного парня, сидевшего у огня. – Вы, дворяне, наверное, все сладкое любите. Другой-то джентльмен мне заплатил, чтобы я ему с собой испекла целый противень. Когда бишь это было? Да как раз зима начиналась. Сказал, далеко поедет, а в дорогу брать – лучше не придумаешь. – Очевидно, она очень гордилась своими лепешками.

– Тут был другой дворянин? – удивился Каспар. Женщина кивнула.

– Ага, был. С юга пришел, из-за гор. Храбрый человек! Сынок-то мой его как раз и нашел. Он вроде с дороги сбился, должен был с проводником встретиться, да, видно, разминулся. Заплатил за ночлег и за то, чтобы его довели до северной опушки леса.

Это известие обеспокоило Каспара, и он вспомнил об их находке – солнечном рубине. Все это выглядело странно. Какие-нибудь отребья еще могли устраивать заговор, чтобы похитить принадлежащие барону Торра-Альты самоцветы, но дворяне? Это дело совсем другое.

– А он не сказал, кто такой или куда идет? – спросил Каспар, пытаясь скрыть свою заинтересованность.

– Ну, мы и не спрашивали особо. С виду он не из баронства. Ни лука при нем не было, ни плаща медвежьего. В Торра-Альте мало кто без медвежьей шкуры ходит. Парнишка мой его до края леса довел, а там тот дождался какого-то охотника из иноземцев. Зато за лепешки заплатил щедро!

Тут заговорил ее сын, высокий и слегка сутулый парень, до сих пор молчавший и только вертевший в руках длинную палку, из которой собирался вырезать посох.

– Да он не один был. К ним еще мужик пришел, до сих пор как вспомню – страх берет.

– Да показалось тебе, – перебила его мать. – Сам знаешь, в лесу что угодно примерещится.

Но парень покачал головой.

– Ну, нет. Он на миг ко мне повернулся. Одет в черный плащ, а лицо хоть и под капюшоном, я видел, как у него глаза сверкнули красным, будто у волка.

Каспар невольно вздрогнул, захваченный богатым воображением юноши, но тут же стал укорять себя. Несомненно, женщина права ее сыну просто почудились какие-то ужасы в лесном полумраке.

Ночь они провели возле очага, а проснулись рано. Наскоро попрощались с поселянами и поскакали вдоль берега Лешей продолжать поиски. За ночь следы кобольдов успели кое-где пересечь мелкие грызуны, несколько оленей, парочка кабанов и барсук. Оставалось лишь надеяться, что они идут в верном направлении: следы все время петляли, несколько раз обошли вокруг старого ясеня, а потом снова повернули на запад.

Брид пребывала в расстроенных чувствах.

– Глупые создания, что же им надо от Пипа? Кобольды по своей воле стараются с людьми не сталкиваться. Значит, их что-то заставило так поступить. – Она задумалась. – Знаешь, мы ведь в первый раз наткнулись на их следы там, где нашли рубин. Может, кобольды и к этому имеют какое-то отношение?

Но Каспар ее не слушал.

– Тихо! – махнул он рукой. – Как будто кто-то поет…

– Это не пение, это плач, – поправила Брид. Ехали они по лесной тропе, протоптанной, скорее всего оленями, которая вела от одной прогалины к другой. Мокрый по зимнему времени подлесок от него остались в основном сухие прутья, хрустевшие под копытами лошадей, льнул к земле. Зато двигаться было проще. Брид поскакала туда, откуда доносился звук, Каспар за ней.

– Это не Пип – он никогда не плачет.

Жрица молча указала на лежащее посреди леса большое бревно, поросшее похожими на блюдца грибами. Сперва Каспару показалось, что он видит там крупного козла, потом у него создалось четкое впечатление, что у животного растут руки.

– Кобольд, – отрезал Каспар, натягивая лук. – Лучше бы ему рассказать нам, где Пип.

– Нет, не кобольд, – возразила Брид.

– И точно, скорее похоже на… – начал было Каспар.

Существо пропало, совершенно исчезло из виду. Они с Брид целую минуту глазели на бревно.

– Я же прямо на него смотрела, – пробормотала Брид. – Смотрела, смотрела, а оно раз – и делось куда-то.

– Может, в медовых лепешках было что-нибудь не то, – с напускной беспечностью предположил Каспар. Однако успокоиться никак не мог. Он видел существо так же ясно, как бревно, на котором оно сидело, и вдруг оно просто пропало. Каспар решил подъехать по ближе, чтобы рассмотреть бревно. Огнебой зарыл копытом землю, двигаться с места ему не хотелось.

– Вот тут оно и сидело, в тени вон того дерева. Потом ветер качнул ветви, тень сдвинулась, и существо исчезло. – Брид спешилась и стала носком сапога раскидывать сухие листья и шевелить бревно. Из-под сырой коры показались личинки, жившие в древесине.

– Может, это гоблин? – спросил Каспар. – Если не кобольд, то, наверное, гоблин.

Брид присела и вытащила из-под кучи листьев что-то блестящее.

– Смотри-ка, свирель!

Инструмент был сделан из полированного дерева, а дырочки по краям инкрустированы перламутром. Брид поднесла свирель к губам и тихонько подула. Раздался низкий печальный звук.

Каспара не удивило, что Брид умеет играть. Она вообще все на свете умела. Но вот мелодия его поразила: таинственно красивая, но безрадостная колыбельная. Каспар обнаружил, что раскачивается в такт музыке…

Когда в воздухе разлился густой запах плесени, Брид выронила свирель из пальцев. Пахло сильно и неприятно, совсем неподходяще для такого звука, напоминавшего летний туман, тихо сползающий с гор на заре.

Каспар невольно притянул Брид к себе. Она уже не играла, тем не менее, мелодия, кажется, еще продолжалась где-то вдалеке, разлетаясь эхом, будто в горном ущелье. Брид прижалась к Каспару.

Никогда раньше он не видел жрицу испуганной, однако сейчас она дрожала. Каспар не понимал, в чем дело, и на миг порадовался, что та словно просит его о покровительстве. Это чувство наполнило его силой. Давно подавленные желания любить ее и защищать вновь всколыхнулись, и Каспар обнял Брид покрепче.

Но раз она чего-то боится… Уверенность Каспара тут же растаяла.

Лес вокруг будто стал таять, расплываться в дымке. Каспар опять услышал всхлипывание, плач потерявшегося ребенка, лишившегося всякой надежды. Так плакала после осады Май. По ночам Каспар слышал, как девочка рыдает по погибшей матери. Сердце от этого разрывалось. Теперь уже самому Каспару, чтобы утешиться, пришлось прижаться к Брид.

Очертания деревьев снова приобрели четкость, а звуки плача унесло ветром. В голове у Каспара проясни лось, и он вздрогнул.

– Лошади!

Огнебой пятился задом, натягивая привязанные к ветке дерева поводья, а пони Брид бешено ржал. Каспар ухватил жеребца за уздечку и застыл на месте. За спиной у Огнебоя низко припал к земле черномордый волк, пристально глядя на коня узкими желтыми глазами. Из-под черной губы у зверя торчали длинные зубы. Каспар похолодел от страха.

– Брид, – шепнул он, стараясь не отводить взгляда от хищника в надежде, что тот не станет бросаться, – тут волк. Медленно отходи.

Медленно, дюйм за дюймом, Каспар потянулся за луком, притороченным к седлу, все так же глядя на волка.

– Огнебой, спокойно, – велел он, обходя хищника сбоку.

Пони забился от страха, и тогда волк прыгнул. Каспар выстрелил, тетива ударила его по запястью, а стрела вонзилась в цель. Волк завыл от боли и покатился по земле с торчащим из шеи древком. Каспар вздохнул.

– Еще один! – закричала вдруг Брид.

Каспар обернулся, но никого не заметил. Благодаря долгим годам тренировок стрела легла на тетиву немедленно, но волк так и не показался.

– И еще! Справа от тебя! – кричала Брид.

Внезапно Каспар увидел их. Звери продирались через кусты, неяркое зимнее солнце отражалось в их глазах. Первый направлялся прямо к Огнебою. Каспар выпустил стрелу, понимая, что на остальных волков у него времени уже не останется.

– Нет! – воскликнула Брид.

У Каспара кружилась голова от ее безумного крика, от ржания коней и воя волков. Страха не было – тело действовало само собой. Волк уже летел прямо на него, и Каспар потянулся за новой стрелой. Не успеть он это знал, но все равно должен был попытаться… Пальцы сомкнулись вокруг оперения, и Каспар вдруг выставил стрелу перед собой, как кинжал. По коже прокатилось горячее дыхание зверя, перед глазами замаячила багряная глотка.