Текст книги "Девять хвостов бессмертного мастера"

[005] Господин-с-горы встречает Лиса-с-горы

Сколько времени прошло с тех пор, как он забился в нору, Господин-с-горы не знал. Время он отсчитывал по собственному сердцебиению, но сбился, поскольку лисье сердце в его груди билось иначе, чем сердце человеческое. Вероятно, четверть суток. И его до сих пор не нашли. Он подумал, что крестьяне бросили его искать и вернулись в деревню, отозвав собак. А ещё подумал, что теперь нужно держаться подальше от людей. А между тем его начал терзать голод: бурчание в животе становилось всё злобнее. О том, чем лисы питаются, Господин-с-горы предпочитал не думать.

Снаружи зашуршали листья. Кто-то шёл по лесу, вернее, передвигался с поразительной скоростью. Господин-с-горы решил, что это какой-то даос: обычные люди были медлительны и нерасторопны, а походка бессмертных мастеров легко узнавалась, потому что была сродни порыву ветра. Шуршание листьев оборвалось как раз возле норы. Господин-с-горы замер и постарался задержать дыхание. Он лежал тихо-тихо, но злобное рычание в животе его выдавало. Листья зашуршали громче, послышался звук, похожий на тот, какой издают, принюхиваясь, потом – человеческая речь. Кто-то переговаривался у норы.

– Гэгэ[6]6
  Гэгэ – старший брат(ец).


[Закрыть], – послышался женский голос, – что ты делаешь?

– В норе кто-то есть, – объяснил мужской голос.

Оба голоса звучали певуче, а тембр был необычен, и Господин-с-горы понял, что ошибся: люди так разговаривать не могли. Это были другие существа. Быть может, призраки или духи. Но он их понимал так же хорошо, как тех крестьян, что за ним охотились.

«Или я после перерождения способен понимать любую речь?» – подумал Господин-с-горы, забиваясь в нору ещё глубже.

– Давай разроем её? – предложила женщина, и в её голосе прозвучало плохо скрываемое оживление и жажда убийства.

– Отойди, – велел мужчина.

А потом что-то с такой силой выдернуло Господина-с-горы из его укрытия, что во все стороны полетели комья земли, а от норы осталась лишь развороченная земля. Господин-с-горы закачался в воздухе и не сразу сообразил, что вытащили его из норы за хвост – за то, что осталось от хвоста.

– Ба, да это лис! – удивился мужчина.

Господина-с-горы вздёрнули ещё выше, и он увидел прямо перед собой глаза молодого мужчины. Два миндалевидных прозрачных, как ещё не застывшая живица[7]7
  Живица – смолистое густое вещество, добываемое из хвойных деревьев.


[Закрыть], сияющих золотом глаза с вертикальными зрачками. Зрачки чуть расширились, сузились и снова расширились. Незнакомец приглядывался к тому, что извлёк из норы.

К голове Господина-с-горы приливала кровь, а хвост немилосердно болел.

– Отпусти меня! – взвизгнул он.

Незнакомец удивлённо приподнял брови:

– Не понимаю, что ты там тявкаешь… Ха-ха, я не понимаю этого лиса. Какую занятную штуку я нашёл!

– Фу, он шелудивый какой-то! Брось его! – брезгливо сказала женщина.

– Ха-ха, – отозвался мужчина, раскачивая Господина-с-горы за хвост, – я заберу его на Хулишань.

Услышав это, Господин-с-горы похолодел. Помимо горы Таошань, на которой жили бессмертные мастера, в этих краях была и близнец Персиковой горы – Хулишань, или Лисья гора. Люди обходили её стороной. Считалось, что на горе живут злые духи в обличье лис. Несколько раз на гору отправлялись шаманы – изгонять упомянутых злых духов, но ни один из них обратно не вернулся. Поползли слухи, и зловещую гору нарекли проклятым местом.

Приглядевшись, хоть это было и сложно сделать в его положении, Господин-с-горы смог убедиться, что слухи о горе Хулишань были вовсе не слухами. Молодой мужчина с жёлтыми глазами, вытащивший его за хвост из норы, человеком быть не мог. Выдавали его не только вертикальные зрачки, но и уши, торчавшие среди огненно-рыжих волос – настоящие лисьи уши! Пара человеческих ушей тоже была. А ещё хвост, тоже лисий, и очень острые ногти на пальцах рук. Всё прочее было человеческим и облачено в щеголеватое одеяние цвета увядшей травы, что необыкновенно шло к цвету его волос.

«Это лис-оборотень», – понял Господин-с-горы.

Женский голос принадлежал тощей девчонке непритязательного вида, уши и хвост у неё тоже были, но не такие роскошные, как у мужчины.

– Гэгэ, – заныла девчонка, – вечно ты тащишь домой всякую дрянь!

– Полегче, – проворчал Господин-с-горы, – на себя посмотри!

– Не понимаю, что он говорит, – сказал Лис-с-горы, – но он явно тебя обругал.

Девчонка скорчила презрительную мину:

– Почему мы его не понимаем? Это ведь лисье наречие?

– Не совсем. Я ведь способен понять любое лисье тявканье, будь та лиса даже с другого конца Поднебесной. А этот как-то по-особому тявкает. Или это какой-то неизвестный вид лисы…

– Или он просто недоумок и тявкать нормально не умеет, – сказала девчонка.

– Там видно будет, – сказал Лис-с-горы, вертя Господина-с-горы перед лицом, чтобы разглядеть со всех сторон. – У него полхвоста нет, от него разит псиной. Видимо, смертные затравили его собаками.

– Куцехвост, – процедила девчонка самодовольно.

Лис-с-горы кивнул:

– Так и будем его называть. Когда выучится тявкать, спросим его настоящее имя… Хм, а вот интересно, понимает ли он нас?

Господин-с-горы понимал, и тем унизительнее было то положение, в котором он оказался.

[006] В Лисьем дворце

Дела обстояли ещё сквернее, чем полагал Господин-с-горы.

Всю дорогу до горы Хулишань он пребывал в унизительном положении: Лис-с-горы, по-прежнему держа добычу за хвост, перекинул её через плечо, и Господин-с-горы, больно ударяясь носом в твёрдую, будто каменную спину, визгливо ругался. Лис-с-горы только прислушивался и изредка фыркал. Лапы и хвост у бедного пленника затекли и превратились в деревяшки, а перед глазами мельтешили звёздочки. Лис-с-горы передвигался так быстро, что Господину-с-горы не удавалось запомнить дорогу: всё представлялось разноцветными пятнами.

Гору Хулишань Господин-с-горы видел издалека, вернее, с вершины горы даосов. Она не казалась особенно зловещей, но всегда была окружена густым туманом, не позволявшим увидеть её склоны. Теперь, вися за спиной Лиса-с-горы, Господин-с-горы смог убедиться, что это всего лишь наведённый лисами морок: вблизи гора ничем не отличалась от Таошань. Туман был, но не гуще, чем любой другой осенний туман в утренний час. Колдовства в нём не чувствовалось, только сырость. Господин-с-горы чихнул.

– А если он чумной? – проворчала девчонка. – А если у него бешенство? А если это заразно?

Лис-с-горы только фыркнул.

Наконец-то они остановились!

Склон горы прорезала каменная лестница с бесчисленными ступенями и ровными рядами высоких арок-ворот, выкрашенных красным и обвязанных верёвочными талисманами с узкими полосками бумаги, какие бывают в святилищах. Очень странно видеть такие на горе, считавшейся проклятой. Господин-с-горы подумал, что талисманы могли развешать пропавшие шаманы. Но как тогда оборотни восходят на гору? Разве талисманы не должны преграждать им путь? А ритуальные ворота? Или лисы-оборотни захватили какой-нибудь заброшенный храм?

Додумать до конца не удалось: Лис-с-горы начал подниматься по лестнице, а Господин-с-горы – опять ударяться носом в его спину и повизгивать от боли. На талисманы Лис-с-горы не обратил ровным счётом никакого внимания. Господин-с-горы, у которого помимо воспоминаний сохранилось и чутье даоса, не ощутил в них магии: и ворота, и талисманы оказались пустышкой. Или и это наведённый лисами морок?

Наконец Лис-с-горы поднялся на вершину. Господин-с-горы почуял лисий дух (обоняние у него теперь было необыкновенно острое), но ничего другого приметить не успел, потому что воткнулся мордой в землю – с лёгкой руки Лиса-с-горы.

Воздух наполнили голоса:

– Гэгэ!

– Шисюн!

– Господин!

Господин-с-горы поднял голову и увидел, что Лиса-с-горы обступили лисы и лисы-оборотни. Их было не меньше сотни. То, что они говорили или тявкали, Господин-с-горы понимал. Он поднял голову ещё выше и из-за вереницы ног, лап и хвостов увидел дворцовую крышу. На вершине горы был храм или дворец, который мог сравниться размером с дворцом императора. Роскошное логовище для лиса! Присутствия злых духов Господин-с-горы не ощущал, хотя, вероятно, ему просто мешала лисья аура.

Лис-с-горы перекинулся с остальными несколькими словами, нагнулся, ухватил Господина-с-горы за хвост и поднял с земли. В столь унизительном и неудобном положении Господин-с-горы и был внесён внутрь, но роскошными видами Лисьего дворца насладиться не довелось: Лис-с-горы принёс его в грязноватую прачечную, где что-то клокотало, шипело и булькало, и отдал слугам.

– Отмойте его, – велел Лис-с-горы и ушёл.

Слуги брезгливо оглядели Господина-с-горы, но приказ исполнили с точностью и усердием: они сунули Господина-с-горы в кадушку и стали поливать кипятком. Он верещал во весь голос, пытался выбраться из воды, но слуги ловко водворяли его обратно и не отпускали, пока не отмыли. После его привязали к жерди и долго сушили над огнём. Он верещал громче прежнего, боясь, что попросту поджарится. Когда шерсть просохла, один из слуг вооружился иголкой с ниткой и зашил Господину-с-горы разорванный хвост. В общем, когда Господина-с-горы вытолкнули из прачечной во двор, вид он имел вполне благопристойный… для лиса.

Господин-с-горы поглядел на своё отражение в какой-то луже и с облегчением понял, что его струпья были всего лишь грязью. Теперь шерсть распушилась, и он выглядел ничуть не хуже прочих лис. Не считая хвоста, который был оборван едва ли не наполовину! Впрочем, теперешняя длина хвоста не мешала ему ходить на двух лапах. Он встал на задние лапы и побрёл наугад по дворам и коридорам. Лисы, которые ему встречались, тоже ходили на задних лапах, но не так, как он: они прыгали, а он – шагал. Со стороны, должно быть, смотрелось странно, поскольку лисы от него шарахались.

Он добрёл до просторного павильона, откуда доносился шум-гам, и заглянул внутрь. Лисы устроили пирушку в честь возвращения своего господина. То, что Лис-с-горы у них главный, Господин-с-горы понял сразу: другие были и одеты попроще, и вели себя поскромнее. Лис-с-горы развалился на деревянном троне, украшенном шёлковыми лентами и цветущими ветками сливы и персика, и скучающе потягивал вино из фарфорового сосуда. Господин-с-горы не слишком хорошо разбирался в оборотнях, но по ауре мог судить, что Лису-с-горы не одна сотня лет. Увидев его, Лис-с-горы оживился.

– Эй, – сказал он, – к нам присоединился новый товарищ.

Лисы-оборотни бросили пить и как по команде обернулись и посмотрели на Господина-с-горы. Тот почувствовал себя неуютно. Горящие огоньки синего, жёлтого, зелёного и белого света будто прожигали его насквозь.

– Если обычная лиса научилась ходить на задних лапах, – продолжал между тем Лис-с-горы, – то она вступила на путь оборотня. Если станешь лисой-даосом, то сможешь однажды превратиться в таких, как они. – И Лис-с-горы кивнул на лис-оборотней. – Я не понимаю твоего тявканья, но уверен, что ты понимаешь мою речь. Ты останешься на горе Хулишань и будешь практиковать Дао Лисы. Быть может, однажды ты научишься говорить и скажешь мне своё имя, а покуда мы будем звать тебя Куцехвостом. Эй, Недопёсок! Иди сюда!

Откуда-то вышмыгнула тощая чернобурка, подскакала на задних лапах к центру зала и сделала вычурный поклон Лису-с-горы.

– Дай ему дом и работу, – велел Лис-с-горы. – Приглядишь за ним.

Чернобурка смерила Господина-с-горы оценивающим взглядом и тявкнула:

– Иди за мной.

Господин-с-горы пошёл следом за ней. Глаза Лиса-с-горы вспыхнули интересом: ни одна лиса на горе Хулишань не умела шагать, будучи в лисьем обличье.

[007] Господин-с-горы постигает Дао Лисы

Выбора у Господина-с-горы не было. По здравом размышлении он рассудил, что ему лучше остаться на Лисьей горе и стать лисой-даосом: духовные силы вернутся, он сможет превратиться в человекоподобного лиса, а главное – здесь нет людей с собаками. Если он будет усердно трудиться, постигая Дао Лисы, то за полсотни лет сможет вернуть себе хотя бы половину былой мощи. Он никогда не медитировал и не тренировался в прошлой жизни, поскольку обладал высоким уровнем духовных сил уже с рождения, но база теоретических знаний о культивации у него была впечатляющая: он ведь только и делал, что читал книги, в то время как с остальных сходило семь потов на тренировках.

Недопёсок показал ему, где он будет жить и трудиться. Для человека – тесновато, но для лиса – это просторные покои.

Господин-с-горы должен был каждое утро мести двор возле своего нового дома и поливать персиковое дерево, растущее посредине двора, – такие обязанности были на него возложены в лисьей общине. Справляться с этим было нетрудно. Господин-с-горы обнаружил, что у него, в отличие от прочих лис, очень гибкие пальцы на передних лапах, хоть и когтистые, так что он без труда брал в лапы даже мелкие вещицы, а уж держать метлу или лейку и подавно мог.

Всё остальное время он проводил в медитации, потому не замечал, что Лис-с-горы иногда появляется у его дворика и следит за ним с лёгкой озадаченностью во взгляде.

Лису-с-горы, разумеется, доложили, что Куцехвост ест палочками и даже стащил из кладовой кисть и тушь и что-то малюет на осенних листьях. Никто из лис на Хулишань, ещё не обретших человеческое обличье, ни писать, ни читать не умел.

Лису-с-горы принесли несколько листков, исписанных Куцехвостом. Его узкие глаза на мгновение сделались широкими, вспыхнул и пропал беловатый огонёк в глубине зрачков.

– Куанцао[8]8
  Куанцао – «дикая скоропись», стиль письма.


[Закрыть]… – пробормотал он себе под нос. – Откуда лесной лисе знать изысканный стиль письма?

Он смял осенние листья в кулаке и пошёл к дому Господина-с-горы. Тот уже справился с возложенными на него обязанностями и теперь торопливо мазал кистью по осеннему листку, чтобы записать пришедшее ему на ум стихотворение.

– Хм, – удивился Лис-с-горы.

Господин-с-горы выронил кисть и подскочил на месте от неожиданности: он так увлёкся стихотворением, что даже не заметил вошедшего.

Лис-с-горы небрежно бросил на стол смятые осенние листья, поглядел на ещё не высохшие строки на кленовом листе и фыркнул:

– Лесная лиса не только умеет писать, но ещё и сочиняет стихи. Какая прелесть!.. Тявкать ты не умеешь. Так, может, напишешь то, что я хочу знать? Как твоё имя? Откуда ты взялся в моих лесах? Кто ты или что ты? Ты ведь понимаешь мою речь.

Господин-с-горы подумал, что правду говорить не стоит. Если лисы-оборотни узнают, что он переродившийся даос – их смертельный враг! – то они его разорвут на клочки и сожрут. Лучше всего притвориться недоумком и на все вопросы отвечать: «Не знаю». Так он и сделал: «Не знаю. Не помню». Лис-с-горы покусал коготь на указательном пальце, разглядывая написанные ответы.

– Не помнишь? – уточнил он, скептически фыркнув. – Не помнишь элементарных вещей, но помнишь, как писать на куанцао?

Господин-с-горы изобразил на морде крайнее удивление.

– Или ты даже не понимаешь, что пишешь на куанцао… – пробормотал Лис-с-горы.

Господин-с-горы продолжал строить из себя недоумка.

Лис-с-горы вздохнул:

– Ладно, продолжай постигать Дао Лисы. Посмотрим, что из тебя получится. Не забывай поливать своё персиковое дерево. Когда придёт время, ты узнаешь, для чего оно нужно.

Господин-с-горы поглядел на растущее во дворе персиковое дерево. Выходит, у каждой лисы на Хулишань есть собственное дерево?

Лис-с-горы приостановился у дерева ненадолго, разглядывая листву и ветви, и заметил:

– Ты хорошо за ним ухаживаешь. Быть может, оно расцветёт.

Если бы у Господина-с-горы остались духовные силы, он мог бы заставить дерево зацвести, всего лишь прищёлкнув пальцами. Теперь об этом не стоило и мечтать.

Ничего не оставалось, как продолжать постигать Дао Лисы. Господин-с-горы медитировал как одержимый, прерываясь, лишь чтобы полить персиковое дерево и что-нибудь съесть. Лисья еда ему не нравилась: это всегда были потроха и какие-то травки-муравки. Если с травками-муравками ещё можно было смириться, то с потрохами… Он не мог есть их сырыми, как полагается лисам. Он варил их вместе с травками-муравками и так ел. Смутно он понимал, что именно сырые потроха должны способствовать лисьей культивации, но пересилить себя не смог.

О том, что Куцехвост варит потроха, Лису-с-горы тоже донесли.

– Похоже, Куцехвост решил культивировать сразу в горного духа, – ядовито заметил он.

Апогеем лисьей культивации было становление лисы горным духом. Ни одна лиса на Хулишань ещё горным духом не стала. Лису-с-горы было любопытно, получится ли у Куцехвоста, поэтому он велел лисам не вмешиваться: если хочет варить потроха, пусть варит.

[008] Господин-с-горы узнаёт Лиса-с-горы

Господин-с-горы жил на горе Хулишань уже около месяца. Тявкать на понятном языке он так и не выучился, с другими лисами ему приходилось общаться жестами.

Лисы его недолюбливали. Господин-с-горы уже имел неплохую культивационную базу и сформировал зачаток Лисьего пламени[9]9
  Лисье пламя – аналог Золотого ядра у лис. Золотое ядро – результат долгого и упорного совершенствования тела и духа, формируется из определённого количества светлой энергии.


[Закрыть] внутри себя.

– Самое время отращивать второй хвост, – сказал ему Недопёсок.

У большинства лис-слуг было по два хвоста. Лисы-оборотни могли похвастаться тремя. У Лиса-с-горы почему-то был всего один, пусть и роскошный. Господин-с-горы гадал, отчего так. Он мог определить, что Лис-с-горы – самый могущественный среди живущих на Хулишань оборотней. Дао Лисы гласило: чем выше культивационный уровень лисы, тем больше у неё хвостов. Господин-с-горы со своим огрызком хвоста был в самом низу культивационной цепи!

В Лисьем дворце было необыкновенно шумно в тот день. Господин-с-горы не удержался от любопытства и заглянул внутрь. Лисы тявкали на все лады, и он разобрал, что Лис-с-горы хочет спуститься с горы к людям. Лисы хором не одобряли.

Тощая девчонка-лиса особенно кипятилась:

– Опять гэгэ собирается к своему человеку! Всё ещё надеется, что дождётся его! А человек и думать про него забыл!

– Я тебе хвост откушу, если будешь о нём дурно отзываться, – спокойно пообещал Лис-с-горы. Всеобщее неодобрение его, кажется, нисколько не волновало.

«Интересно, – подумал Господин-с-горы, – так у него человек в друзьях?»

История знавала примеры, когда лисы и люди вступали в контакт, но обычно это скверно заканчивалось для людей. В лучшем случае они оставались обманутыми, в худшем – съеденными. Дао Лисы гласило, что человеческие потроха – верное средство для улучшения культивационной лисьей базы. Быть может, Лис-с-горы втёрся в доверие к человеку, чтобы съесть его печень?

Спасти человека, если дела обстояли так, как он полагал, Господин-с-горы не мог. Обычным, не превращённым лисам покидать Хулишань было запрещено, да у него бы и не хватило сил спуститься по той бесконечной лестнице, разве только кувырком, но рисковать жизнью Господин-с-горы не хотел: где уверенность, что если он распрощается с жизнью, то ему снова удастся переродиться на таких выгодных условиях? В нынешнем обличье он уже освоился, дело продвигалось, шансы были весьма неплохие.

Лис-с-горы сунул руку за пазуху и вытащил оттуда ветку персикового дерева. Господин-с-горы навострил уши, каким-то невероятным образом поняв, что сейчас произойдёт что-то из ряда вон выходящее и что нельзя это пропустить. Персиковая ветка наверняка была сломана давно: место слома высохло и почернело, – но листья и соцветия на ней были свежие и ароматные, будто её сорвали только что и она не успела увянуть. Лис-с-горы хорошенько оглядел ветку со всех сторон, обнюхивая соцветия одно за другим, вытянул руку вперёд и подкинул персиковую ветку вверх. Ветка описала в воздухе дугу, но не упала, а сделала полный круг, нарисовав невидимую окружность. Лис-с-горы шагнул через неё и… стал другим.

Из лиса-оборотня он стал человеком. У молодого мужчины, в которого он превратился, были тёмные волосы, едва заметно отливающие рыжиной, и карие глаза с ореховыми искрами. Хвост и уши пропали. Щеголеватое одеяние превратилось в обычную, цвета талого снега одежду.

Господин-с-горы застыл с раскрытым ртом. И дело было вовсе не в том, что он поразился превращению лиса-оборотня в человека. Хоть он никогда этого не видел, но возможность превращения воспринималась как само собой разумеющееся: это же лисы-оборотни. Дело было даже не в том, что он раскрыл секрет персикового дерева: у каждой лисы было своё собственное, чтобы она однажды смогла срезать с него ветку и превратиться в человека. Нет, дело было совсем в другом.

Господин-с-горы узнал Лиса-с-горы. Вернее будет сказать: Господин-с-горы знал Лиса-с-горы. В прошлой жизни, ещё до перерождения.

[009] Господин-с-горы притворяется кем-то ещё

Жизнь на Таошань была смертельно скучной на самом-то деле. Даосы безвылазно сидели на горе, спускались к людям лишь по большим праздникам, чтобы принять участие в шествии.

Господину-с-горы нравился посёлок. Однажды он спустился с горы сам, чтобы совершить прогулку, но тут же понял, что это плохая идея. Его окружили люди, забросали просьбами о помощи: нарисовать талисман, научить оберегам… Отделаться от них он не мог. Сделать то, что ему хотелось – купить засахаренных ягод и съесть во время прогулки, – тоже: ему бы пришлось снимать или приподнимать маску, а своего лица людям он показывать не хотел. В общем, первая вылазка к людям оказалась полным провалом.

Господин-с-горы вернулся на Таошань и какое-то время пребывал в унылой задумчивости. Потом ему пришло в голову: если он притворится кем-то ещё, люди не станут его донимать, и он сможет насладиться прогулкой. Господин-с-горы отложил маску, снял с себя золочёное одеяние и переоделся в обычную одежду. Такая могла принадлежать сыну одной из зажиточных семей: одеяние простого покроя, широкий пояс, высокие сапоги, всё тёмно-синего цвета. Волосы Господин-с-горы завязал на затылке узлом. Поглядев в зеркальце, он остался доволен собой. Он стал неузнаваем. Конечно, его могла выдать аура, но кто из жителей посёлка способен её увидеть? Они ведь были обычными людьми.

Господин-с-горы сунул за пазуху увесистый кошелёк и спустился с горы в посёлок. Первые шаги он делал осторожно, но скоро убедился, что особого внимания на него никто не обращает. Для них он был ещё одним человеком, решившим поутру побаловать себя засахаренными ягодами и неспешной прогулкой по рынку.

Утомившись, он зашёл в чайную. Сидя за столом на веранде второго этажа, Господин-с-горы пил чай и разглядывал улицу. Люди сновали туда-сюда, занятые своими делами. Господин-с-горы смотрел и слушал.

Люди много сплетничали, оказываясь в чайной. В основном о Господине-с-горы. Он слушал их домыслы и едва заметно улыбался. Да, хорошо, что он никогда не открывал лица на людях! Теперь он мог спокойно наслаждаться вылазками с Таошань.

Раз его зазвали в игорный дом. Он с удивлением увидел, что здесь играют не только в кости, но и в шахматы. Он пожелал сыграть партию, но она показалась ему скучной: Господин-с-горы так хорошо играл, что достойных противников не нашлось. Тогда он просто решил понаблюдать за людьми.

Возле стола, где играли в бамбуковые стаканы, было особенно много зевак.

Господин-с-горы подозвал слугу и спросил:

– Почему там толпятся люди?

– Опять он пришёл, – не слишком приветливо отозвался слуга. – Молодчик, который никогда не проигрывает в бамбуковые стаканы.

– Разве такое возможно? – удивился Господин-с-горы.

Суть игры заключалась в том, что под один из бамбуковых стаканов прятали игральную кость или другую мелкую вещицу и перемешивали стаканы очень быстро, уследить было совершенно невозможно. Игрок должен был угадать, в каком бамбуковом стакане спрятана игральная кость. Чтобы уследить за нужным стаканом, нужно быть очень внимательным или… мошенником. Господин-с-горы подумал, что легко нашёл бы игральную кость, воспользовавшись духовными силами.

– Пожалуй, – задумчиво проговорил он, – пойду и я взгляну.