Текст книги "Клык и коготь"

18. Благородна

Если внутри Резиденции Бенанди еще не царил полный беспорядок, вызванный присутствием Шера, то только потому, что его мать была отличной хозяйкой. Фелин, в сопровождении Шера, с легкостью нашла дорогу в знакомом лабиринте верхних пещер и обнаружила Благородную Бенанди в ее собственном кабинете возле кухни.

В любое другое утро Благородна была бы рада видеть свою любимицу Фелин (если только у Благородных могут быть любимцы). Она принимала неизменно любящее участие в делах Фелин и одобряла ее (насколько она вообще кого-либо одобряла). Она сама помогала поднять Фелин на ноги и устроила ее замужество с Пенном. Фелин не состояла в родстве с Бенанди. Ее отец, дракон благородный по рождению, но скромного достатка, был товарищем по оружию ее покойного мужа Благородного Маршала Бенанди. Как раз в то время, когда Фелин едва вылупилась, они были вместе в схватке на фронте с Яргами, и оба были ранены. Отец Фелин умер от ран почти сразу. Маршал поправился до определенной степени, но удалился от службы и отправился домой, оставив защиту границы более молодым драконам. Доставив новости о кончине друга его скорбящим вдове и драгонетам (ничего, кроме новостей, он доставить не мог, потому что тело было уже поглощено его товарищами, что с незапамятных времен остается армейским обычаем), он обнаружил их живущими в некотором неустройстве. Добросердечный старый маршал привез их к себе домой в Бенанди и обеспечил небольшим, но собственным домом. Брат Фелин, к несчастью, заболел и был поглощен вскоре после переезда, но мать и дочь продолжали жить под защитой Благородного Маршала Бенанди до самой его смерти.

Благородна Бенанди поначалу осуждала доброту ее мужа к этим чужакам, но мало-помалу ради него справилась с этим чувством, и вскоре стала неподдельно симпатизировать Фелин не меньше, чем кому угодно, кроме ее сына Шера. Бывали времена, особенно после смерти матери Фелин, когда Благородна обращалась с Фелин почти как с дочерью. Легкий холодок возник между ними, когда Шер был в Круге, поскольку казалось, что во время отпусков, проведенных дома, он мог начать вынашивать нежелательную нежность по отношению к ее компаньонке. Эта холодность была развеяна и сменилась еще большим теплом, когда Благородна Бенанди осознала, что ее воспитанница делает все возможное, чтоб вежливо отвадить ее сына. Тогда у Благородной составился план найти подходящую пару для воспитанницы, что Благородна и вообще считала своим призванием в жизни. Пенн, школьный товарищ Шера и его компаньон по Кругу, принимал посвящение в сан и, по мнению Благородной, был чрезвычайно подходящей партией. Бенанди всегда содержал собственного священника, и, по счастливому стечению обстоятельств, место стало вакантным. Благородна убедила сына пригласить Пенна с долгим визитом. Как только он приехал, она предоставила ему множество возможностей влюбиться в Фелин, что и неудивительно, потому что Пенн был драконом серьезного склада ума и в подходящем возрасте, чтобы остепениться. Как только помолвка состоялась, Благородна Бенанди предложила им жилище, что позволяло сыграть свадьбу немедленно. Она бы ужаснулась, если бы кто-то предположил, что она действовала настолько неприлично, что даже снабдила Фелин приданым, но дело было сделано, что бы кто ни говорил.

Этим утром, однако, Благородна была полностью занята устройством хозяйства для полного сыновьего удобства и не хотела, чтобы кто-либо ее прерывал, а меньше всего сам сын, чьим комфортом она озаботилась и который своим неожиданным появлением так мало посчитался с ее собственным удобством.

– Шер, я думала, ты на некоторое время расположился снаружи? Доброе утро, моя дорогая, – добавила она, обращаясь к Фелин.

– Доброе утро, Благородна, я не отвлеку вас надолго, – сказала Фелин, целуя подставленную щеку. Окрас Благородной Бенанди напоминал темно-красную розу, в то время как окрас Фелин – вечернее небо, сулящее хорошую погоду. Вид их соединенных щек вызвал у Шера прилив незваных чувств. Он вспомнил то короткое время, когда он, хотя и не мог считаться взрослым, уже смотрел на Фелин не только как на сестру. На секунду ему захотелось, или почти захотелось, чтобы у него была собственная жена в розовой чешуе, которая бы вот так приветствовала его мать и, возможно, его самого тоже. На протяжении многих лет, с тех пор как он покинул Круг, он вполне счастливо транжирил время и золото. Теперь он достиг возраста, когда это уже радовало его меньше, чем когда-то. Он хотел скапливать золото в спальне, а не сорить им в бездумных развлечениях, создать дом, охранять владения и приращивать их по возможности. Мать всегда предупреждала его, что однажды он захочет осесть, и все же он был изумлен, как изумляются все драконы, кому посчастливилось прожить достаточно долго, чтобы это желание наконец настигло и его.

– Благословляю тебя, Фелин, и у меня еще тысяча дел на сегодня, – сказала Благородна, отодвигая письмо, которое писала.

– Я решила подняться и рассказать вам, что Пенн будет дома завтра с дневным поездом.

– Я велю послать экипаж, – сказала Благородна Бенанди, тут же делая пометку.

– Он написал мне, чтобы я наняла дополнительные повозки, чтобы привезти его со станции, потому что кроме его сестры они привезут еще одну из служанок.

– Она везет свою собственную прислугу? – спросила Благородна, слегка закатывая глаза. – Я совсем не ждала таких претензий от одной из дочерей Бона Агорнина.

– Селендра – хорошая тихая драконица, как говорит о ней Пенн, – сказала Фелин, пряча поглубже свои настоящие мысли по поводу Эймер и Селендры и произнося слова роли, которую уготовил ей Пенн. – Служанка эта для всех нас, для хозяйства. Теперь, когда драгонеты уже подросли, требуется больше помощи по дому. Будет гораздо удобнее использовать служанку, которую Пенн знает и которой доверяет, чем обучать кого-то заново или нанимать того, кто для нас совсем чужой.

– В Бенанди никогда нет нужды нанимать чужаков, – сказала Благородна, набрасываясь на эту наживку, как и предполагала Фелин. – Я бы предоставила вам дочь фермера, которую нужно только познакомить с вашими требованиями, ее родители были бы счастливы отдать ее в мой дом. Я могла бы сделать это в одно мгновение, если бы ты только дала мне знать, что вы думаете о дополнительной прислуге.

Благородна поверила, что Фелин действительно думала о том, чтобы нанять еще прислугу, хотя никогда бы не поверила, расскажи ей Пенн ту же самую историю.

– Да я еще и подумать не успела, как уже обнаружила, что затруднение разрешилось таким образом, – вздохнула Фелин, разводя лапы.

– Ну, я надеюсь, что она хорошо обученная и послушная служанка, – сказала Благородна. – Когда будет возможность, я ее проэкзаменую. Я весьма поражена, что Преподобный Агорнин подумал, что оно того стоит – нанять повозки, чтобы доставить их со станции. Тут же совсем близко, двенадцать миль, не больше. Служанка могла бы пройтись, а сестра долететь. Какое расточительство.

– Без сомнений, старина Пенн может себе позволить повозку-другую, – сказал Шер, улыбаясь Фелин так, чтобы она поняла, что он разгадал ее, или скорее Пенна, стратагемы для обхождения с его матерью.

– Конечно, может, но разумно ли это? – спросила Благородна. – Разве так бы он поступил, если бы подумал? Золото, сбереженное сегодня, может спасти семью завтра. Если бы бедный батюшка Фелин сберег свое армейское жалованье, его семье не пришлось бы жить с нашей благотворительности все эти годы.

– Я уверен, что из-за найма нескольких повозок детишки Пенна не будут голодать, – возразил Шер.

– Дело не только в этой мелочи, а во всех мелочах, вместе взятых, – ответила его мать ледяным тоном, поскольку этот урок она хотела бы преподать ему, когда он сам еще был драгонетом.

– В целом Пенн никогда не отличался расточительностью, – сказала Фелин, верная своему мужу, вновь заглушая голос своего личного мнения. – Я заказала повозки, как он меня просил.

– Священник должен подавать пример, – сказала Благородна.

– Я уверен, что взять к себе старую служанку – это хороший пример, – сказал Шер.

– Старую? Надеюсь, не настолько старую, чтобы не работать, – припечатала Благородна сильным аргументом.

Фелин нахмурилась на Шера, который в ответ примиряюще улыбнулся.

– Я не знаю ее точный возраст, но она не очень молода, поскольку была еще няней Пенна. Он говорит, что она очень хорошо обращается с драгонетами, – добавила Фелин, надеясь, что это поможет сбить Благородную с темы.

– Сентиментальность, – фыркнула Благородна. – Я надеюсь, она не станет для вас обузой, Фелин.

– Я уверена, что она будет большой подмогой, – ответила Фелин, хотя лично она была полностью согласна с Благородной.

– Вы все трое должны прийти к обеду завтра, – сказала Благородна. – Сперва пришлите эту служанку ко мне – потом мы отошлем ее обратно. А Преподобный Агорнин мог бы представить мне Почтенную Агорнин в столовой. Мы хотим, чтобы она чувствовала себя у нас как дома. Бедная драконица, трудно ей будет лишиться всего, что она знала. Мы должны быть добры с ней и дать ей почувствовать, что ей здесь рады.

– Они прибывают на дневном поезде, – сказала Фелин. – Это может быть немного поздно, чтобы успеть к обеду. Вы же не захотите видеть их покрытыми дорожной пылью после поездки по железной дороге? Может быть, лучше перенести это на послезавтра? Тогда я смогу привести Селендру к вам утром, это ведь будет удобнее, чем если бы Пенн представил ее завтра за обедом?

Благородна Бенанди склонила голову набок и мгновение созерцала стену напротив.

– Очень хорошо, – сказала она, будто делая огромную уступку. – Но в этом случае ты сама должна отобедать с нами сегодня вечером. Я тебя совсем не вижу с тех пор, как Пенн уехал. Сегодня пообедаем по-семейному.

– Да, пожалуйста, приходи, преподобная Агорнин, избавь нас от того, чтобы сидеть вдвоем друг напротив друга и, возможно, поубивать друг друга, не поделив свинью, – добавил Шер.

Фелин поперхнулась, но постаралась скрыть – даже не изумление, а, скорее, шок.

– Никому тут не интересны твои грубые шутки, Шер, – сказала Благородна. – Они нас нимало не занимают.

– Тогда я вас покидаю и увижу сегодня вечером, – сказала Фелин. Она добилась того, о чем просил ее муж, что входило в ее намерения, и не хотела отнимать у своей благодетельницы время. Не имея ни малейшего понятия, какой эффект это оказывает на Шера, она снова поцеловала щеку Благородной на прощание.

19. Виды Шера

Благородна Бенанди не удосуживалась думать о тех древних днях, что так возлюблены поэтами и песенниками, когда драконы жили в пещерах на вершинах холмов, подальше друг от друга, и не знали никакой цивилизации. Если кто-нибудь упоминал при ней хоть что-нибудь о временах до Нашествия Яргов, она обычно приподнимала крылья в знак легкого презрения. И все же она слышала (а кто не слышал?) множество прекрасных романтических и, без всякого сомнения, не вполне достоверных песен о них, и один из этих сюжетов приходил ей на ум всякий раз, когда она думала о сыне. В те дни молодые драконы, отрастившие крылья, улетали искать приключений, как желают поступать молодые драконы и в наши дни, только вот в былое время от приключений золото прибывало, а не таяло.

Все восемь или девять лет с тех пор, как Шер покинул Круг, его постоянная расточительность была пыткой для нее. Обычно драконы думают периодами в сотни лет, а когда планируют семьи или владения – в тысячи лет. Благородна Бенанди испытывала почти физическую боль, видя, как золото, которое скапливали годами, ускользало сквозь когти ее сына в одну ночь за игорным столом. Молодые драконы всегда будут искать приключений, случись они на пути к принцессе, которую надо спасти, победив по дороге рыцарей, или на охоте на опасную дичь, или полночи бросая игорные кости. Есть такие, как Бон Агорнин и его младший сын Эйван (если бы она о нем знала), кто даже в наши дни рискуют, но ухитряются накапливать состояние с самых ранних лет. Таких же, как Шер, пожалуй, больше – они расстаются со своими состояниями, с трудом потом понимая, куда делось накопленное столетиями.

Некоторые родители пытаются обуздать разгул сыновей, отправляя их в армию, что хорошо помогает во время войны, но может быть разрушительным в мирное время в каком-нибудь модном гарнизоне. Другие организуют для них туры в дальние земли, но романтика и приключения, которые ждали когда-то в дальних краях, теперь, увы, часто сводятся к привычному стуку игорных костей в таком же стаканчике, как дома, – только сделан он искусными пальцами Яргов. Благородна Бенанди не делала ни того, ни другого, а скорее доверяла здравому смыслу своего сына, хотя доверие ее уже заметно истощалось, когда этим поздним летним утром он внезапно вернулся домой.

Она правильно поняла смысл его возвращения. В былинные времена сильные молодые драконы возвращались в свои владения после сражений в битвах с накопленным сокровищем в тот момент, когда были готовы к оседлой жизни, часто даже невесту с собой приводили. Да и сейчас часто было так – виды на определенную невесту могли привести дракона к решению остепениться. Каждая мать всякой дочери мечтает о том, чтобы именно на их дочь упал взор подходящего титулованного дракона, который достиг этого переломного момента в жизни. Благородна Бенанди благодарила судьбу за то, что никогда не была матерью дочерей и что вырастила только одного сына, который вечно нарушает ее покой. Она надеялась, что взор Шера никогда не упадет ни на какую определенную драконицу, как не бывало и раньше, за исключением этого детского недоразумения с Фелин много лет назад. Все его разгульные годы она мечтала, что, когда побуждение осесть придет, она сможет сама выбрать приятную, близкую по духу сноху, с богатством и званием, подходящими положению ее сына.

То, чего она хотела, было бы совершенно неслыханно в доисторические времена, не потому, что в то время драконы были менее склонны слушать старших, но потому, что в те времена не бывало, чтобы мать прожила так долго после рождения сына. Годами она посещала близлежащие владения, чтобы посмотреть на дракониц в семьях соседей, и даже в сезон выезжала в Ириет осмотреть выводок дочерей, выставленных в свете на этот год. Шер выказывал крайнее безразличие ко всему этому, и до сих пор она позволяла ему следовать своим путем. Теперь, когда он обнаруживал признаки склонности к оседлому образу жизни, было самое время представить ему результаты своей работы.

Фавориткой среди дракониц у Благородной Бенанди в настоящее время была Почтенная Геленер Телсти. Эта драконица приходилась племянницей нынешнему Высокородному Телсти и, таким образом, происходила из отличной семьи, хотя и не носила пока собственного высокого титула. Ее отец был священником довольно высокого положения в церковной иерархии, очень богат, к тому же ожидалось, что его сделают Святейшим при первой же возможности. Кроме Геленер, у него было два сына, которых нужно было обеспечить, но, поскольку никто из детей их Высокородного дяди не выжил, предполагалось, что одного из племянников усыновят в главную ветвь семьи, а второму предоставят присоединиться к Церкви, где их отец обладал немалым влиянием. Геленер, единственной дочери, по слухам, приготовили приданое в семьдесят тысяч крон. Кроме того, она слыла довольно благонравной девицей, а ее ныне здравствующая мать была одной из приближенных подруг Благород Бенанди. Преподобной Телсти, матери Геленер, не терпелось хорошо выдать Геленер замуж, потому что дочь вот уже два года как на выданье, а угодить ей очень трудно. Кроме всего прочего, Преподобна Телсти желала союза с Благород Бенанди и титула для своей дочери.

Поэтому Благородна написала утром письмо своей старой подруге, побуждая ту приехать погостить, привезти Геленер и либо самой остаться погостить, либо оставить свою дочь в Бенанди с длинным визитом. Именно это занятие прервало появление Фелин. Благородна снова принялась за письмо, как только подруга и сын оставили ее. Если бы она знала, что Шер собирается приехать, она бы устроила этот визит задолго до того, и сделала так, чтобы он выглядел как случайная встреча. Тогда бы все пошло как надо. Шер не любил, когда его подгоняли. И, тем не менее, она была уверена, что он чувствует себя подавленным и желает спокойной жизни. На этой стадии казалось, что любая прекрасная юная драконица – а Геленер прекрасна холодной совершенной красотой, которую так ценят в Ириете, – сможет привлечь его внимание.

Благородна Бенанди закончила письмо и запечатала его. Она очень опасалась, что ее сын приведет незнакомку, которая захочет выжить ее из дома. По временам она боялась то появления дочери Августейшего, которая будет презирать ее, то драконицы из увеселительного клуба, которую будет презирать она сама. Ее старость будет омрачена, кто бы из них ни воцарился в качестве Благородной. Геленер Телсти с ее красотой и семьюдесятью тысячами крон можно было впустить в дом, а значит, этого Благородна Бенанди и хотела. Если же Геленер не подойдет Шеру по какой-либо сентиментальной причине – молодые драконы, как она знала, часто бывают сентиментальны, посмотрите хотя бы на Пенна, который везет домой свою старую няню, – тогда у нее есть еще полдюжины подходящих дракониц из ее короткого списка.

20. Путешественники прибывают

Селендра ехала на поезде впервые, и за первый час путешествия или около того нашла много интересного и занимательного для себя. После этого, когда клубящийся пар от локомотива и рельсы, убегающие вдаль, утратили свое очарование, оставшееся время в дороге накрыло скукой. Железнодорожные пути, по самой своей природе, должны проходить через самые ровные и наименее живописные участки ландшафта. Поскольку в Тиамате совсем немного равнин, то Селендре показалось, что дорога из Андертора в Бенанди пролегла едва ли не через каждую из них. Разговаривать было невозможно из-за шума локомотива и дребезжания платформ. Пенн занялся своими книгами. Эймер свернулась на сундуках с золотом и спала, засунув голову под крыло. Селендра охотно бы свернулась рядом с ней, если бы было достаточно места. Часть пути она читала, но когда закончился роман, выбранный ею в дорогу, она переключилась на книгу назидательных эссе, навязанную ей Пенном, то быстро утомилась.

Все это ей казалось мучительно долгим, и она хотела бы взлететь над поездом, а потом приземлиться обратно на платформу, как делали большинство пассажиров. Однако не пристало хорошо воспитанной драконице так себя вести, тем более если никто ее не сопровождал, а для этой цели и Пенн, и Эймер с их связанными крыльями были совершенно бесполезны.

Она была рада, доехав до полустанка Бенанди, но разочаровалась, увидев ожидающие их экипаж и повозки. Пенн ничего ей не рассказывал о своих приготовлениях.

– Я думала, что смогу пролететь остаток пути, – сказала она. – Это недалеко, а мои крылья совсем одеревенели. Я не потеряюсь, я могу делать круги над экипажем.

– Для всех нас достаточно места в повозках, – сказал Пенн, подсаживая Эймер. Та выглядела уставшей и скрюченной, а ноги ее почти не гнулись.

– Я это вижу, но хочу хоть немного расправить крылья, – сказала Селендра. – Пожалуйста, Пенн!

– Я бы не хотел начинать нашу совместную жизнь со ссоры, – сказал Пенн и плотно сжал губы. После этого Селендра покорно взобралась в повозку и утвердилась, насколько смогла, между братом и сундуками. Эймер опять расположилась на ящиках с приданым и немедленно закрыла глаза.

Фелин знала, когда прибывает поезд. Она ждала его, и, как только показался дым из труб локомотива, она взлетела с порога дома и взмыла высоко вверх, чтобы наблюдать за приближением путешественников. Оглядывая землю в поисках повозок, она поймала ветер и позволила ему нести себя, но успела сделать всего несколько кругов, когда к ней вдруг присоединился Шер.

– Я сидел на уступе и видел, как ты взлетаешь, – сказал он. – Ты что, забросила свой выводок, чтобы полетать, или есть какая-то важная цель, что привела тебя сюда? Ах да, вот же она – повозка, что тащится по дороге. Ты отправилась поприветствовать своего мужа, а я составлю тебе компанию.

– Ты уже настолько соскучился? – спросила Фелин.

Шер рассмеялся.

– Я поприветствую Пенна раньше тебя, – сказал он и сложил крылья для пикирования. Фелин, не колеблясь ни минуты, нырнула с небес ему вослед, ловя ветер от его крыльев, и спикировала на экипаж. Она была меньше тридцати футов в длину – в два раза короче Шера, – но при падении вниз это не давало ему преимущества. Хотя он и стартовал первым, приближались к цели они уже голова к голове и наконец затормозили как раз над приземным потоком, после чего приземлились, задохнувшись от смеха, рядом с экипажем.

Селендра только однажды встречалась со своей невесткой, на свадьбе Пенна. Единственное впечатление, что у нее осталось от Фелин с того дня, это тонкий окрас невесты, наполовину закутанной в кружевные складки вуали – цвета розовых роз. Она сначала и не узнала ее в этом благодатном пламенеющем видении, сошедшем к ним с небес. Селендра как раз посмотрела вверх, и, когда увидела двух прекрасных драконов, крутящих кульбиты в небе, будто оно принадлежит только им, сердце ее возрадовалось. Пенн, к своему неудовольствию, узнал жену немедленно, и своего старого друга тоже. Он неодобрительно щелкнул языком. Вылететь им навстречу – это еще куда ни шло, но гонять в небе наперегонки с Шером – совсем другое дело. Благородна не одобрила бы, если б узнала.

– Добро пожаловать домой, Пенн, – сказал Шер, пока Фелин все еще пыталась отдышаться. – И мои глубочайшие соболезнования в связи с утратой твоего отца.

– Спасибо. Я не знал, что ты здесь, – сказал Пенн, весьма обескураженный. Он хотел отчитать Фелин, особенно после того, как он не позволил Селендре лететь, но чувствовал, что не может этого сделать перед таким количеством драконов. Пенн устал и хотел бы отдохнуть, прежде чем оказаться в обществе. Хотя Шер и был его самым близким другом, он никогда не забывал о пропасти между их положением в обществе, и пропасть эта с годами зияла все шире.

– Я прилетел вчера. Даже мать не предупредил, и, да, я знаю, что это страшное пренебрежение сыновним долгом. И пока мы говорим о моих грехах, позволь мне также извиниться за то, что я втянул Фелин в это пикирование. Но, клянусь Вельдом, как же хорошо снова тебя увидеть.

Пенн собрался было ответить, но не нашелся что сказать. Фелин улыбалась. Повозки тащились вперед, а Фелин и Шер шагали рядом.

– Благородный Шер Бенанди, позвольте представить вам мою сестру, Почтенную Селендру Агорнин, – сказал Пенн, прибегая к необходимой формальности для разрешения неловкости.

– Почтенная Агорнин, – Шер поклонился Селендре полным купольным поклоном. Она только кивнула в ответ, понятия не имея, как реагировать на это.

– Мы встречались, – продолжал Шер, – но вы были еще бескрылой деткой, когда я последний раз был в Агорнине, и совершенно не подавали надежд, что станете такой прелестной драконицей.

Селендра не могла вымолвить ни слова. Она смотрела на Шера и видела за его дежурным комплиментом искреннее восхищение, но для Селендры это было совершенно непривычным. Она жила очень тихо в Агорнине и очень мало бывала даже в том невеликом обществе, что могло предложить ее место обитания. Она потупилась в смущении.

– Должно быть, прошло немало времени с тех пор, – пробормотала она наконец.

– Фелин, дорогая, ты помнишь мою сестру Селендру? – спросил Пенн, быстро меняя тему.

– Конечно, – сказала Фелин, улыбаясь Селендре. – Мы раньше встречались только мимолетно, но я уверена, что станем добрыми друзьями.

– Я и не подозревала, что вы так хорошо летаете, – сказала Селендра с неприкрытым восхищением в голосе. – Особенно в таких горах и с такими перекрестными потоками. Это было великолепно. У меня никогда так не получится.

– О, я жила здесь с тех пор, как едва вылупилась, – сказала польщенная Фелин. – Я знакома со всеми ветрами. А тебя я возьму с собой и познакомлю с ними, ты скоро привыкнешь летать здесь.

– Мало таких мест, где было бы так интересно летать, – сказал Шер. – Не беспокойтесь о путах Пенна, Почтенная Агорнин, мы с Фелин покажем вам, куда лететь. Вы охотитесь?

– Еще ни разу. Вокруг Андертора не так много охоты. Но я всегда хотела попробовать, – признала Селендра.

– Мне следовало бы помнить это об Андерторе. Пенн тоже стремился на охоту, когда первый раз появился здесь, еще до того, как стал священником. Мы с Фелин обязательно возьмем вас с собой.

– Ты же знаешь, что я этого не одобряю, – сказал Пенн. – Если бы Вельд хотел, чтобы драконицы охотились, он дал бы им когти.

– Ты что же, думаешь, что до Нашествия они вымирали от голода? – спросил Шер запальчиво, поскольку давно уже составил свое мнение об этом предмете. – Среди лучших охотников Тиамата всегда были дамы, да вот хоть в прошлом году я охотился бок о бок с самой Гревезой! Только благодаря оружию мы смогли прогнать Яргов после Нашествия, когда оказалось, что наших когтей недостаточно. Ты же не собираешься запереть Фелин дома? Она охотилась с тех пор, как научилась летать. В прошлом году, когда я последний раз был здесь на охоте, она ждала прибавления и не могла участвовать, но, конечно же…

– У меня нет никакого желания охотиться теперь, когда я замужем и стала матерью, – мягко сказала Фелин. Пенн посмотрел на нее с благодарностью. Шер остановился. Второй раз за день она лишила его воздуха в крыльях.

Селендра склонила голову. Она всегда хотела охотиться, но понимала, что ей не выпадет такой шанс. Она только надеялась, что ее новая жизнь не будет связана излишними ограничениями. Она утешила себя мыслями о бедной Эйнар, привязанной к Давераку. Все могло быть гораздо хуже.

– Я думаю, мне стоит полететь обратно в дом и приготовить вам горячего питья к прибытию, – сказала Фелин, разбивая неловкое молчание, наступившее после ее отречения от намерений охотиться. – Не хочешь ли отправиться со мной, Селендра?

– О, с радостью, – ответила Селендра. Она вылезла из экипажа, протиснувшись мимо оцепенелой туши Эймер, и поднялась на воздух. Пенн ничего на это не сказал, уже усвоив главный урок управления семьей.

Шер остался с Пенном и повозкой, так что Фелин и Селендра полетели одни.

– Я так люблю летать, – сказала Селендра, когда все другие остались позади. – Я хотела полететь со станции, но Пенн настоял, чтобы я осталась в повозке.

– Ветры здесь иногда бывают капризными, – сказала Фелин, степенно взмахивая крыльями, словно хотела сгладить впечатление от своего эффектного пикирования. – Со мной ты не пропадешь, но в одиночку было бы непросто. Я уверена, что мой дорогой Пенн думал только о твоей безопасности, как и в случае с охотой.

Селендра посмотрела на свою невестку, готовая защищать Пенна, если бы заметила малейший признак заговора против него, но не обнаружила ничего подобного, поскольку Фелин с самого начала замужества решила придерживаться обета подчиняться мужу своему, а также поддерживать его. Она ненавидела ссоры, искренне любила Пенна и не находила его излишне тираничным. Она любила охотиться, но предпочитала распрям в доме покой.

– Старая няня Пенна заснула, – сказала Фелин, надеясь осторожно выяснить у Селендры статус Эймер. – Я надеялась поговорить с ней о том, что она может делать, но, без сомнения, еще будет для этого достаточно времени.

– Эймер? Да она проспала всю дорогу от дома, – сказала Селендра, но тут же поправилась: – От самого Агорнина. Вы увидите, как она умеет обращаться с драгонетами, а также на кухне.

– Няня у нас есть, а вот на кухне она может быть очень кстати, – сказала Фелин, довольная тем, что Селендра не назвала Эймер своей личной служанкой. Она все еще осторожничала, но подумала, что невестка ей нравится, за что она поблагодарила милосердного Джурале, – жизнь стала бы много труднее, если бы они не понравились друг другу. – Кстати, о драгонетах, мои детки умирают от желания увидеть тебя, – сказала Фелин. – Они никогда раньше не видели тетушку, и им не терпится познакомиться.

– Я очень жду встречи с ними, – ответила Селендра. Однако сердце ее слегка упало оттого, как ловко Фелин предъявила права на Эймер и как легко она принимает ограничения в своей жизни. Селендра почувствовала прилив тоски по Агорнину. Еще больше она скучала по Эйнар.