Текст книги "Ферма"

Джейн смотрит на «Уэллбэнд» Лайзы и качает головой. Нет-нет.

– Ну пожалуйста, Джейни-Джейн! Это первый приезд Троя за последние месяцы, и раньше мы никогда не оставались наедине, – упрашивает Лайза, обнимая Джейн за плечи.

Джейн молчит, сердце сжимается у нее в груди.

– Я не доверяю никому другому. Это всего на полчаса. Мы вернемся раньше, чем ты успеешь опомниться. Ладно?

Большие зеленые глаза Лайзы, когда та кладет браслет на ладонь подруги, смотрят, не отрываясь, в глаза Джейн.

– Ты лучшая, Джейни! – кричит Лайза, уже бегом возвращаясь к деревьям. – Я твоя должница! Встретимся здесь через тридцать минут!

Когда она приближается к своему парню, тот шлепает ее по заднице, и Лайза хихикает. Трой одними губами шепчет «спасибо!», обращаясь к Джейн, и, оставив ее одну на дорожке, парочка исчезает в густом лесу.

Стойте! – хочет закричать Джейн, но не делает этого. Должна ли она пойти за ними? Джейн делает шаг к деревьям и останавливается, словно парализованная. Что, если она не найдет их и заблудится? Она смотрит на браслет Лайзы в руке. Бросить его в лесу, вернуться в дормиторий и во всем признаться? Но она не хочет, чтобы Лайза попала в беду. И они считаются подругами – что, если координаторы обвинят ее?

В глазах Джейн появляются слезы. Она всматривается в чащу и тихо зовет Лайзу. Как они исчезли так быстро? И что она может сделать теперь, когда они ушли? Она пытается придумать план, но ее мозг словно онемел. Она идет к ручью, чувствуя, что земля может треснуть под ней, как слишком тонкий лед. Она стоит на берегу, чувствуя себя беззащитной. Как она была глупа, что пошла на эту прогулку! Надо было закричать. Следовало нажать тревожную кнопку.

Джейн садится на корточки, обхватив колени руками, и смотрит, не отрываясь, на коричневый ручей перед собой. Она должна думать, но мозг отказывается работать. В воде виден всплеск. Есть ли рыба в этом маленьком ручье? Две белые бабочки, как два облачка, танцуют у ее головы. Потом она слышит голоса. В конце дорожки Джейн видит двух хост, пока едва различимых. Темная кожа рук виднеется из-под длинных рукавов туник, и они обе в бейсболках. Джейн в панике вскакивает и возвращается прежним путем – торопливо, словно за ней кто-то охотится.

– Лайза? – кричит она на развилке, но не во весь голос, потому что другие девушки могут ее услышать. Она ступает на мягкую лесную подстилку и снова окликает Лайзу по имени. Прошло почти тридцать минут, почему Лайза не вернулась? Что, если другие подойдут как раз в тот момент, когда Лайза и Трой вый-дут из леса? И что скажет Джейн, если они встретят ее одну? Недолго думая, она ныряет под защиту деревьев, где сразу становится прохладней. Сплошной темный клубок низких ветвей и опавших листьев. Спотыкаясь и тяжело дыша, то и дело переходя на бег, она спускается с крутого холма. Потом местность становится ровней, но не успевает Джейн этому обрадоваться, как оказывается на замшелой скале. Елки – они так похожи на рождественские – выстроились перед ней густой шеренгой. Она продирается сквозь ветви.

Лайза ее даже не видит. Она стоит на четвереньках, ее волосы падают на лицо, блузка сбилась вокруг шеи, груди свободно колышутся. Брюки сняты, огромный живот обнажен. Ее руки вонзились в землю, словно копыта. Трой согнулся позади нее, он без рубашки и походит на огромную птицу. Сокола? Феникса? Он налегает, глаза его закрыты, рот искривлен, словно от боли. Руки сжимают бедра Лайзы, грубо притягивают к себе, снова и снова. Он хватает ее за груди, сжимая так сильно, что Лайза взвизгивает, потом всхлипывает, извиваясь, и прижимается к нему плотнее, а он проникает внутрь все глубже и глубже. Затем он издает стон, больше похожий на рычание животного.

Джейн в панике пятится и, ломая ветки, бежит, прячась за соснами, за елками, обратно к замшелой скале. Даже на расстоянии нескольких ярдов она чувствует на своем затылке их дыхание, резкое и влажное. Она видит грязь под ногтями у Троя, розовые царапины на коже Лайзы. Джейн выходит на подъем, ведущий к дорожке. Ее мысли летят так быстро, что становятся путаными. Она садится на землю на поляне, где разветвляется дорожка, больше не заботясь о том, заметят ли ее другие хосты. Их нигде не видно. Должно быть, прошли мимо, пока она была в лесу.

Лайза появляется через двадцать с лишним минут. Она полна энергии, почти дикой, и сначала объявляет о своей любви к Джейни-Джейн, а затем в деталях объясняет Трою, где он должен встретиться с Хулио, который выведет его с территории «Золотых дубов». Когда Лайза и Трой обнимаются, прощаясь, Джейн отводит взгляд, и к тому времени, как она поднимает глаза, ее подруга уже стоит одна.

Лайза без умолку болтает с Джейн, приводя себя в порядок. Она вытирает руки салфетками, которые достает из рюкзака, трет ими лицо и пах. Потом она заплетает волосы и меняет блузку. Они возвращаются на ферму коротким путем. Лайза все время говорит о сексе с Троем и о том, что Джейн нужно твердо стоять на своем.

Джейн слышит ее, но не слушает.

Дежурит опять координатор по имени Миа. Джейн принимает горячий душ без напоминания. Она едва ощущает на себе пальцы координаторов. Потом она чувствует, как сзади что-то едва заметно царапает ей спину. Координаторы говорят приглушенными голосами, открывается и закрывается ящик. Миа показывает Джейн клеща, запечатанного в пластиковый пакет, готового к отправке в лабораторию. Он размером с маковое зернышко. На вид совершенно безобиден.

Мэй

Груда конвертов и пакетов, которую Ив бросает в почтовый лоток Мэй, приземляется с глухим стуком. Мэй одним движением пальцев переключает изображение на экране ноутбука. Она не слышала шагов и надеется, что Ив не долго стояла за ее спиной.

– Спасибо.

Мэй делает вид, будто изучает электронную таблицу на своем компьютере, пока Ив ставит дымящуюся чашку чая рядом с новым перламутровым диспенсером для салфеток. Когда Ив выходит из кабинета, Мэй смотрит на свой лоток для входящей корреспонденции. Ив уже рассортировала почту по разделам, как учила ее Мэй: приглашения, ходатайства, счета, каталоги и журналы. Сначала Мэй обращает внимание на приглашения, откладывая заслуживающие внимания на стол (благотворительное мероприятие в Центральном парке; вечеринка, организованная Сент-Реджисами в пентхаусе их нового роскошного кондоминиума – хороший способ познакомиться с потенциальными клиентами). Она выбрасывает второстепенные в мусорную корзину вместе с пачкой просьб о пожертвованиях от различных некоммерческих организаций, сохранив только запрос от Тринити[52]52
  Тринити-колледж – частный колледж, расположенный в городе Хартфорд, штат Коннектикут, США. Основан в 1823 году как альтернатива Йельскому университету.


[Закрыть], ее альма-матер. Они с Итаном собираются отправить будущего отпрыска в какой-нибудь из университетов Лиги Плюща, но всегда полезно иметь запасной вариант. Счета, в основном от декоратора интерьеров и организатора свадеб, уходят в удручающе большую кучу. Она бросает каталоги в мусорную корзину под столом, просматривает фотографии букетов невесты, найденные матерью в свадебных журналах, которые она хранила с тех пор, как Мэй закончила колледж, и хмуро замечает обложку последнего журнала «Бизнес уорлд»: 30 ЛУЧШИХ ЛИДЕРОВ В ВОЗРАСТЕ ДО 30 ЛЕТ.

Тьфу.

Когда Мэй, которой еще не исполнилось тридцати, поставили руководить нью-йоркским Холлоуэй-клубом, старейшим из ответвлений компании «Холлоуэй холдингз» и предназначенным для развлечения только приглашенных лиц, самых богатых и самых влиятельных, она подала заявку на включение ее в список «Бизнес уорлд». У «Холлоуэя» еще не было отдела по связям с общественностью, поэтому она попросила нескольких клиентов-миллиардеров из клуба, с которыми подружилась, замолвить за нее словечко редактору журнала. Леон пронюхал о ее плане и отменил его. Стоя рядом с Мэй в наполненной светом столовой клуба, он объявил, что клиенты «Холлоуэя» – как правило, самые богатые люди – превыше всего ценят благоразумие.

Теперь, когда Мэй уже солидно перевалило за тридцать, Леон изменил свое мнение: Америка приветствует своих победителей, и победители не прочь оказываться в центре внимания. Сегодняшние богачи фотографируются на умопомрачительных торжествах, устраивают роскошные вечеринки на яхтах размером с многоквартирный дом, беззастенчиво финансируют любимых политиков, жертвуют горы денег на благоустройство общественных парков… и называют эти парки в честь своих детей школьного возраста! Все это уже набило оскомину и задокументировано в интернете, в бесчисленных журналах и телешоу.

По словам Леона, благоразумие выставили за дверь (как будто оно когда-нибудь находилось в числе гостей).

Он по-прежнему не хочет афишировать «Золотые дубы», которые не оказываются в центре внимания по ряду причин, в том числе из соображений безопасности, но Леон недавно стал продвигать другие деловые начинания холдинга. Прошлой осенью он решил, что неплохо было бы включить Габби, новую молодую руководительницу отдела по связям с инвесторами, в заветный список лидеров в возрасте до 30 лет. Если она фигурирует в этом номере журнала, Мэй стошнит на страницу с ее именем.

Мэй запихивает отложенную почту в открытый портфель. В конце концов, это всего лишь глупый журнал. Она закрывает глаза и глубоко дышит, напоминая себе, что она контролирует свою жизнь и она вправе выбирать, какие детали следует подчеркнуть, а какие проигнорировать. Она силится улыбнуться – действуй с энтузиазмом, и ты наполнишься энтузиазмом, – вот ее мантра с тех пор, как отец заплатил ей десять баксов, чтобы она прочла Дейла Карнеги, ей тогда было одиннадцать – и снова открывает презентацию, над которой работала, когда вошла Ив с почтой.

«Проект «Макдональд».

От одного взгляда на титульный лист презентации у Мэй учащается пульс. Она в строжайшей секретности работала над этим бизнес-планом в течение полугода. Мэй намеревается представить его Леону в следующем месяце. Она уже договорилась с ним о встрече, якобы для того, чтобы обсудить работу «Золотых дубов» и представить прогнозы доходности, давая ему достаточно времени, чтобы оценить всю проделанную дополнительную работу, прежде чем принять решение относительно ее бонуса в конце года.

Мэй знает, что проект «Макдональд» – это риск. Леон и совет директоров беспокоятся, что «Золотые дубы» слишком опережают свое время – дойная корова, да, но слишком большой скачок для мира, особенно учитывая весь шум вокруг неравенства богатых и бедных и враждебность к «элите». Леон и совет директоров опасаются, что пресса вымажет их дегтем и изваляет в перьях, превратно истолковав проводимую работу, а потому всячески ограничивают деятельность Мэй.

Но они ошибаются! Люди негодуют на «один процент»[53]53
  Имеется в виду тот факт, что всего 1 % самых богатых людей Земли владеют бóльшим состоянием, чем все остальное население планеты.


[Закрыть], когда нет другого инфоповода, за который можно ухватиться, когда богатых карикатурно изображают безликими толстосумами, плавающими в ваннах с шампанским. Но покажите миллиардера в нужном свете – и американцы попадают в обморок. Вспомните Опру с ее детскими травмами и диетами, или членов семейства Кеннеди с их невезением и трагической красотой, или Уоррена Баффета с его обаянием. Подумайте о кинозвездах, светских львицах, профессиональных спортсменах и титанах технической мысли. Американцы любят успех, когда они видят его результаты.

И они любят семью.

Именно поэтому проект «Макдональд» – верное дело. Ему гарантирован успех.

По замыслу Мэй, «Золотые дубы» должны с гордостью и беззастенчивостью признать свое назначение: стать высококлассной и универсальной мастерской для размножения людей – лидеров, двигателей прогресса – мужчин и женщин, которые меняют мир!

Почему бы, например, «Золотым дубам» не создать банк яйцеклеток и спермы для клиентов, испытывающих трудности по части собственного потомства?

Почему бы ему не обеспечить хранение эмбрионов, чтобы женщины могли осуществлять свои мечты, не беспокоясь о биологических часах? А как насчет послеродовых услуг, таких как свежее грудное молоко без антибиотиков и аллергенов или даже кормление грудью? И зачем оставлять уход за ребенком любителям?

Конечно, «Золотые дубы» должны расширяться. Форпост на Западном побережье не станет проблемой… Может, стоит создать еще один в Южной Америке. Рынок суррогатного материнства там будет огромным…

Мэй раздувается от гордости, просматривая свою презентацию, каждое предложение которой подкреплено часами исследований, множеством данных. Все в высшей степени убедительно. Мэй начинает думать, что им с Итаном тоже следует обратиться в «Золотые дубы», когда они захотят завести детей. Она уже не молода, и, если реализация проекта «Макдональд» начнется, можно будет не тратить время на беременность. Она замедлит карьеру. И почему бы не дать их первенцу фору, обеспечив возможность развиваться в среде, специально откалиброванной, чтобы максимизировать его эмбриональный потенциал?

Придя в себя, Мэй достает из портфеля журнал. Проект «Макдональд» скоро поможет оказаться на обложке, а не просто в каком-то дурацком списке.

Она листает журнал и открывает его на пресловутом перечне лидеров. Номер один в нем – выгнанный из колледжа технический гений, основатель действующего в виртуальной реальности приложения для знакомств в социальных сетях, которое теперь оценивается в миллиарды долларов. Мэй его одобряет. Она мысленно ставит лайки номерам с первого по седьмой и задерживается на снимке номера восемь. На нем виден мужчина без рубашки (бывший «морской котик», основавший успешную сеть фитнес-бутиков на базе тренировочных лагерей). Мэй нехотя одобряет номера с девятого по двенадцатый и недоуменно останавливается на номере тринадцатом.

Это что, шутка?

Мэй смотрит на фотографию афроамериканки, а затем читает ее резюме: заурядный трейдер в заурядном инвестиционном банке, каких сотни, может быть, тысячи. Такие служащие незаметно трудятся в сфере финансов и торговли по всей стране. Конечно, ее предыстория потрясающая: черная девушка, обманутая белым, воспитанная бабушкой в трущобном пригороде Балтимора. Но делает ли жизненный путь, каким бы трудным он ни был, эту женщину лучшим «бизнес-лидером», чем, скажем, Итан, который делает ту же работу, но вырос в белой семье в Уэстчестере?[54]54
  Уэстчестер – округ штата Нью-Йорк, прилегающий к городу Нью-Йорк.


[Закрыть]

Мэй насмешливо фыркает. У нее никогда не хватало терпения, чтобы использовать в корыстных целях свою идентичность, играть, как сейчас говорят, в инаковость. В колледже, когда азиатско-американские объединения пытались затащить ее на свои тусовки, собрания и митинги, она любила объявлять, что у нее больше общего с Кэти, ее неазиатской, случайно подселенной соседкой по комнате, – общие интересы, один и тот же размер одежды, – чем с пестрой группой людей, с которыми ее роднит разве что разрез глаз.

Закончив читать список и не найдя в нем ни одного упоминания о «Холлоуэе» или Габби, Мэй хлопает в ладоши и взмахивает руками, шутливо празднуя победу.

Раздается стук в дверь, и в кабинет заглядывает Ив.

– Вас хочет видеть Рейган Маккарти. Ей можно войти?

Мэй просит подождать пять минут и открывает на своем компьютере журнал хост. Согласно последнему обновлению Джери, директора координаторов, Рейган до недавнего времени была образцовой хостой. Но за последние несколько недель координаторы сообщили о незначительных изменениях в ее поведении: несколько случаев опоздания, лишние вопросы (о том, кто ее клиенты, о причинах, по которым в «Золотых дубах» введены те или иные порядки). Джери спрашивает себя, не влияет ли на Рейган дурно общение с Лайзой Рейнс. Эти двое, если верить отчету, «близкие подруги, буквально неразлейвода».

Мэй чувствует, как у нее начинает болеть голова. Обычно такое воздействие на нее оказывают мысли о Лайзе. Лайза, вечно сующая нос не в свое дело и делающая из мухи слона, – не только источник почти всех неприятностей Мэй, но и самая прибыльная хоста, какую Мэй когда-либо нанимала. Тем не менее Мэй рассталась бы с ней после того, как Лайза родила первого ребенка во время пробного периода работы «Золотых дубов», если бы это было в ее власти. Но клиенты Лайзы живут на Манхэттене, богатые, однако пытаются «не отрываться от реальности», садясь иногда в метро и надевая рваные джинсы, – они из числа тех, кто чувствует необходимость компенсировать свою удачу, поддерживая менее везучих. Они проглотили наживку Лайзы в виде истории о бедной белой девчонке, выбившейся в люди, а с нею крючок, леску и грузило, да так глубоко, что создали стипендиальный фонд в ее честь (хотя и названный именами их мальчиков) в Виргинском университете, альма-матер Лайзы, куда она ездила в бесплатную поездку, которая, по ее словам, ей не понравилась. Весьма характерная неблагодарность.

Мэй пишет Джери сообщение, в котором спрашивает, не считает ли та, что в случае Рейган может быть полезным психиатрический скрининг, а затем сообщает Ив о готовности принять гостью.

Через несколько секунд дверь распахивается.

– Как вы могли отменить встречу Джейн с дочерью?

Рейган явно ищет ссоры. Она набрала несколько фунтов, что ей к лицу, но Мэй чувствует: сейчас не самое подходящее время, чтобы делать комплимент.

– Присаживайтесь, Рейган. – Та остается стоять, ее обвиняющий взгляд устремлен на Мэй. – Прошу вас. Так мы сможем поговорить. Я сама в замешательстве и хотела бы знать ваши мысли.

Рейган удивлена. Она оглядывает кабинет, словно пытаясь сориентироваться, и медленно опускается на один из двух стульев с гнутыми спинками перед столом Мэй.

– Джейн не видела дочь несколько месяцев. Она этого не заслуживает.

Мэй подумывает, не пойти ли в наступление и указать, что Джейн должна была держать приезд дочери в секрете, но в конечном итоге решает: это лишь подольет масла в огонь. Лучше сразить Рейган добротой и пониманием.

Мэй отвечает просто:

– Да, не заслуживает.

– Так зачем вы это сделали? Она раздавлена, – произносит Рейган ледяным тоном.

Мэй осторожно продолжает:

– Все это конфиденциально. Надеюсь, я могу доверять вам, Рейган.

Рейган распрямляет сложенные на груди руки и слегка наклоняется вперед.

– Как вы понимаете, мы следуем протоколу, учитывая реальный риск болезни Лайма как для хосты, так и для ребенка. – Мэй смотрит на Рейган, та коротко кивает. – Ваши «Уэллбэнды» снабжены GPS-трекерами. – Лицо Рейган остается непроницаемым. – Клещ, найденный у Джейн, оказался переносчиком болезни Лайма. Это первый случай, и мы относимся к нему серьезно. Мы проанализировали данные GPS, чтобы понять, где Лайза и Джейн шли и где нам, возможно, потребуется распылить инсектициды. Оказалось, они сошли с дорожек. По причинам, которые никто из них не может объяснить, они проигнорировали правила и зашли довольно далеко в лес, где в изобилии водятся клещи.

Рейган выглядит так, будто собирается что-то сказать, но потом передумывает.

– Джейн придется поставить капельницу с антибиотиком, – продолжает Мэй. – Возможно, болезнь Лайма может передаваться ребенку в утробе матери. Я знаю, случившееся совершенно не в характере Джейн. Но поскольку она не хочет объяснять, что произошло, мне пришлось применить дисциплинарные меры. Я старалась быть с ней как можно мягче. Я не стала урезать ее выплаты, как того требует протокол. Отмена встречи с дочерью… – Мэй беспомощно разводит руками. – Я подумала, это самое меньшее наказание.

Мэй делает глоток чая, наблюдая, как Рейган ерзает на стуле. Координаторы обнаружили царапины на груди и спине Лайзы и небольшие синяки на коленях, но спермы во влагалище не было. Они не догадались проверить анальную полость до следующего дня. Бойфренд Лайзы посетил ее в то утро, о котором идет речь, но записи на камерах показывают, что они не оставались наедине значительное время и что он покинул «Золотые дубы» сразу после обеда. Одна из координаторов предположила, что он пробрался обратно, но как он мог это сделать, избежав камер и миновав находящуюся под напряжением ограду, которая окружает территорию фермы?

– Я уверена, должно быть какое-то объяснение, какое-то смягчающее обстоятельство… Но Джейн не хочет сотрудничать.

Голосом таким тихим, что Мэй приходится напрягать слух, Рейган спрашивает:

– Вы говорили с Лайзой?

– С Лайзой? – спрашивает Мэй так, словно Лайза не была ее главной подозреваемой. – Да, говорила. И она подтверждает рассказ Джейн. Той приспичило в туалет, и она постеснялась сделать это на дорожке. Впрочем, они были не так уж далеко от дормитория. И пользоваться уборной, конечно, удобнее, чем присаживаться под кустиком. В любом случае клиент не удовлетворен этим объяснением и потому на данный момент не может позволить Джейн покидать ферму. Случившееся – позор для всех нас.

Мэй поворачивается к компьютеру, якобы чтобы заполнить некую таблицу. Снаружи кричит птица. Мэй выжидает.

– Лайза тоже наказана? – спрашивает наконец Рейган.

– Вы знаете, я не могу этого разглашать.

– Она говорит, что нет, хотя это несправедливо. Потому что она… потому что она тоже ходила в лес.

– У нас есть протокол… но мы должны согласовывать его с требованиями клиентов. А клиенты Лайзы очень… либеральны с ней. Правила просто не распространяются на Лайзу таким же образом, как на других.

– Значит, у нее не было неприятностей? – не верит своим ушам Рейган.

– Я правда не могу говорить с вами о Лайзе. Это было бы несправедливо по отношению к ней.

– А это справедливо по отношению к Джейн?

– Я не так много могу сделать, – мягко отвечает Мэй. – Джейн или Лайза должны объяснить, что произошло в лесу.

Рейган вскакивает на ноги.

– Это чушь собачья.

Мэй ждет, пока Рейган выйдет из кабинета, а затем звонит дежурному координатору центра наблюдения и запрашивает специальный канал для 82-й хосты. Мэй входит в дистанционное приложение на компьютере и видит в режиме реального времени Рейган, быстро идущую по коридору. Изображение на секунду исчезает, когда происходит переключение на другую камеру. Вот она стоит у двери комнаты Лайзы. По жестикуляции Рейган видно, что она говорит оживленно. На Лайзе только футболка, она чистит зубы, и ее лицо непроницаемо.

Мэй в сотый раз жалеет, что Леон не разрешил снабдить «Уэллбэнды» микрофонами. Его постоянная забота об «этичности» («Как выглядел бы заголовок на первой странице «Нью-Йорк таймс», если бы выяснилось, что мы подслушиваем разговоры хост?») кажется Мэй чистой паранойей. Она пишет сообщение одной из координаторов и поручает ей сделать тайную вылазку в надежде выяснить что-нибудь интересное.

Снова раздается стук в дверь, входит Ив.

– Пришла доктор Уайльд. Впустить?

Похоже, весь этот день Мэй придется тушить пожары. Прогресса в работе над проектом «Макдональд» не предвидится, тем более что они с Итаном в шесть идут в «Рэкет-энд-теннис-клаб»[55]55
  «Рэкет-энд-теннис-клаб» – частный социальный и спортивный клуб, расположенный на Парк-авеню в Нью-Йорке.


[Закрыть] дегустировать варианты закусок для свадебного ужина.

– Красивые цветы, – говорит доктор Уайльд, входя в комнату. На ней расстегнутый белый медицинский халат поверх твидового платья «Шанель» прошлого сезона. Она внимательно изучает стол Мэй. – Однако запах не очень.

– Их прислала моя мать. Она собирается взять на себя ответственность за свадебные цветы, но ее вкус немного… наивный.

Доктор Уайльд становится серьезной.

– Пришли анализы хосты номер восемьдесят.

– И?

– У плода трисомия по двадцать первой хромосоме.

Мэй делает вдох, чтобы в голове прояснилось.

– Продолжайте.

К счастью, в ее голосе не слышно разочарования, которое сейчас копится у нее в груди.

– У плода так называемый мозаичный синдром Дауна. Не все его клетки несут дополнительную хромосому. Хорошая новость в том, что плод имеет низкий процент аберрантных клеток. Плохая новость в том, что пренатальный скрининг не может определить мозаичный синдром Дауна с достаточной точностью.

– Что это значит для ребенка?

– Поскольку часть его клеток будет соответствовать норме, он может иметь менее выраженные характеристики синдрома Дауна…

– Значит, ребенок будет в основном нормальным? – перебивает доктора Мэй, уже обдумывая, как она преподнесет новость клиентам. У них горы денег, они запросто наймут персонал для присмотра за ребенком с легкой степенью инвалидности.

– Может, да… а может, нет. Некоторые дети с мозаичным синдромом Дауна отличаются очень мягкой степенью заболевания, но у других почти все черты полной трисомии.

Мэй удается сохранить спокойное выражение лица.

– Спасибо, Мередит. Дайте мне время подумать, как лучше информировать клиентов. Будет неплохо, если вы поприсутствуете во время разговора с ними на случай, если у них возникнут вопросы.

– Конечно.

Доктор Уайльд встает, разглаживает юбку и, извинившись, уходит.

Черт, черт, черт! За три года работы Мэй в «Золотых дубах» – пять, если считать пробный период, – у нее никогда не было такой черной полосы. Хоста номер 80 уже на шестнадцатой неделе. Клиенты будут в шоке.

Мэй заставляет себя сосредоточиться на главном – на информации. Решение тогда хорошо, когда хороша информация, на которой оно основано. Она пишет сообщение доктору Уайльд с просьбой как можно скорее представить подробный отчет о возможных исходах мозаичного синдрома Дауна. Она просит Фиону, ее знакомую в юридическом отделе, проверить, содержит ли контракт с хостой номер 80 пункт о возврате вознаграждения в случае вынашивания дефектного ребенка, и посмотреть, как именно определяется термин «дефектный».

Затем она просматривает список имеющихся в наличии хост. Если клиенты решат прервать беременность, они захотят сразу же имплантировать другой плод. Проблема в том, что возможности Mэй по части хост на данный момент ограничены. Клиенты отказываются рассматривать черных или латиноамериканских хост, а большинство белых и азиатских либо уже беременны, либо находятся в обязательном периоде отдыха после родов, в течение которого имплантация не разрешена. Поиск же новых хост отнимает много времени и требует многочисленных проверок биографических данных. Чего стоит только наем частных детективов, которые должны гарантировать, что кандидатки осторожны или их можно принудить быть осторожными, если они захотят проигнорировать договор о неразглашении.

К счастью, Мэй набрала горстку скаутов, которым можно доверять. Она пишет нескольким из них и просит предложить по крайней мере одну подходящую белую или азиатскую кандидатку в течение сорока восьми часов за хороший бонус сверх обычной платы. После минутного раздумья она снова пишет доктору Уайльд и Фионе, на этот раз чтобы узнать, можно ли сократить период отдыха любой из белых хост, как они дважды делали в случае с Лайзой. Если хоста подписывает отказ от заботы о здоровье, «Золотые дубы» юридически в безопасности и сокращение сроков приносит огромные гонорары… Хотя в данном случае, возможно, Мэй следует отказаться от денег. Из-за трисомии.

Мэй обращается к цифрам, зная, что именно на них сфокусируется Леон. Она быстро составляет электронную таблицу с двумя наиболее вероятными исходами и их измененными формами в первом столбце и прогнозируемыми вариантами доходов в последующих столбцах.

Сценарий первый: прерывание (реимплантация по себестоимости / без наценки)

Сценарий второй: прерывание (без реимплантации / потеря клиента)

Сценарий третий: сохранение плода (минимальная трисомия / без возврата вознаграждения)

Сценарий четвертый: сохранение плода (минимальная трисомия / с возвратом вознаграждения)

С точки зрения прибылей и убытков, отмеченных в записке Леону, сценарий третий, безусловно, лучший вариант, за которым следуют сценарии первый, четвертый и второй. Конечно, барабанит она по клавиатуре, самый высокий приоритет – помочь клиентам принять решение, правильное для них. В идеальном мире оно соответствовало бы тому, что подходит и для «Золотых дубов». Мэй сохраняет записку и решает посмотреть, успокоилась ли Рейган после недавней истерики.

Центр наблюдения показывает Рейган в тренажерном зале. Она держит гантели и трусит по наклонной беговой дорожке. Три другие девушки занимаются рядом с ней, но Лайзы среди них нет. У них вышла стычка? Мэй пытается просмотреть предыдущие кадры, но по какой-то причине функция перемотки не работает. Она сообщает об этом в службу поддержки и просит исправить сбой. Ожидая, Мэй отвечает на полдюжины телефонных звонков, включая один от отца, который отказывается от уроков танцев. Мать Мэй настаивает на их посещении, желая, чтобы он подготовился к танцу отца с невестой на свадьбе. Затем Мэй просматривает пачку резюме кандидаток на должность координатора и заказывает учебник для Ив, которая оканчивает второй курс вечернего отделения в местном колледже в Бронксе. Она изо всех сил борется с курсом бухгалтерского учета, как это некогда делала Мэй в бизнес-школе, и этот учебник хорош. Мэй пишет на форзаце: «Как следует попотев, ты сможешь сделать что угодно. Поставь цель и никогда не сдавайся».

И не беременей, думает Мэй.

Что там была за статистика, которую Мэй видела этим утром в «Таймс»? Она хотела поделиться с Ив. Кажется, в газете говорилось о том, что цветные подростки в городских трущобах беременеют чаще, чем белые… где-то в два раза? Вот что сбивает их с пути: то, что у них заводятся дети, когда они сами еще не слишком взрослые. Ив привлекательна – она напоминает менее высокую версию черной супермодели, которая была знаменита в девяностые, – и у нее новый парень. Последнее, что ей нужно, – это залететь до окончания колледжа.

Снова раздается стук в дверь. Ив заходит в комнату и кладет пакет в лоток для почты.

– Клиентка тридцать третьей на проводе.

– Не продохнуть, – весело жалуется Мэй. – Переведи ее на мой телефон.