Текст книги "Ферма"

– Что ты будешь делать, если окажешься той самой? – спрашивает Лайза у Рейган, не то приглашая принять участие в разговоре, не то просто расширяя свою аудиторию.

Рейган отрешенно смотрит на нее. Что бы она стала делать? Если бы носила в животе миллиардера?

– Я… я точно не знаю, – отвечает она, запинаясь.

Она выбрала работу хосты, потому что это был побег – от ее не требующей особых знаний работы в художественной галерее, от ее отца. Но нынешнее занятие стало чем-то бо́льшим. В «Золотых дубах» она поняла, как можно делать то, что она хочет, не беспокоясь о практичности или о том, получен ли по почте чек от отца за последний месяц. Ее охватило предвкушение свободы. Той, которая заставляла ее с волнением предаваться занятиям фотографией. Такого с ней не было со времен колледжа. Речь шла не о деньгах, а о свободе, вот в чем все дело. Свободе делать что-то реальное и сто́ящее.

– Но свобода требует денег, – говорит Рейган почти умоляюще. – Однако самое странное, это что слишком большое количество денег есть полная противоположность свободе. Они сами по себе клетка, понимаете? Ведь в итоге ты хочешь иметь их все больше и больше, как мой отец, а потом теряешь из виду смысл…

Заметить это заставила мать. Она постоянно обращала внимание Рейган и ее брата Гаса на то, на чем стоило остановить взгляд, – на старуху, настолько сгорбившуюся от старости, что она могла смотреть только себе под ноги, когда переходила улицу, на объявление о пропаже кошки, приклеенное скотчем к фонарному столбу, с буквами, нанесенными по трафарету: ПОЖАЛУЙСТА, ПОЗВОНИТЕ, ЕСЛИ НАЙДЕТЕ, подчеркнутыми шесть раз.

Мама поражала своим артистизмом, во всяком случае до того, как отец появился на ее горизонте. Тот говорил, что именно поэтому он в нее и влюбился: его прельстило ее умение видеть мир и делать его своим. «Твоя мать не типичная домохозяйка, – хвастался он, – и никогда не была ею». Она была более забавной, чем другие жены их круга, и более живой.

Именно она подарила Рейган ее первую камеру. Дочь училась тогда в первом классе, и у нее были проблемы с обучением чтению. Это был «Полароид», который мгновенно выплевывал фотографии. «Слова – это лишь один из способов выражать свое мнение о различных вещах, милая», – сказала мать. Она поведала Рейган о фотографах, которые помогали людям увидеть мир заново: об Энселе Адамсе[49]49
  Энсел Истон Адамс (1902–1984) – американский фотограф, наиболее известный своими черно-белыми снимками американского Запада.


[Закрыть] с его пейзажами, об Уокере Эвансе[50]50
  Уокер Эванс (1903–1975) – американский фотограф, один из важнейших представителей документальной фотографии, известный своей работой во времена Великой депрессии.


[Закрыть] и его фотографиях сельской бедноты.

Если ты ничего не замечаешь, то тебе все равно, и ты не сделаешь многих вещей, важных для тебя и других, говорила мама. Рейган теперь думает, что это, верно, был упрек, брошенный папе.

Первым снимком, сделанным Рейган, была фотография мамы. Рейган еще не знала, как наводить камеру, и случайно отрезала нижнюю половину лица. Когда на пустом белом квадрате начали проступать детали фотоснимка, на нем появились мамины глаза. Только ее глаза. Из ничего.

– Я все испортила, – сказала тогда разочарованная Рейган.

– Но это я, – проговорила мама, с восторгом глядя на фотографию. – Ты точно запечатлела мою суть.

– Трой скоро приедет. Тебе он понравится, Джейн…

Лайза ведет себя так, будто Рейган только что ничего не сказала. Рейган старается не чувствовать себя обиженной. Она видела, как Лайза проделывает это, раньше, выбирает кого-то, кто подчиняется ее чарам, завоевывает и добавляет в свою коллекцию. Обычно она не тратит свои усилия на Рейган.

Лайза начинает хвастаться своим бойфрендом, художником и бунтарем. Она так верит в его талант, что платит за студию, где этот парень работает. Проблема в том, что он так занят подготовкой к выставке в галерее в Атланте, что не отвечает на ее электронные письма. Она возбуждена – это свойственно всем беременным во втором триместре и возникает, как зуд, – просто жди этого, Джейн, – и меньшее, что Трой может сделать, это ответить на ее письма чем-нибудь дерзким. Чтобы ее поддержать.

– Мне требуется план, – продолжает Лайза. – Нам нужно будет уединиться, чтобы восстановить отношения. Она многозначительно приподнимает брови, глядя на Джейн, которая выглядит парализованной.

Рейган смеется, удивляясь самой себе. Это не смешно, но она хохочет вовсю. Все выглядит совершенно нелепо: три беременные женщины, вынашивающие чужих детей, говорят о сексе во втором триместре и пытаются угадать, в животе у которой из них находится ребенок миллиардера.

– Здесь камеры по всему коридору. Может, Трой сможет проникнуть в комнату через окно? – предполагает Рейган, пытаясь поймать взгляд Лайзы.

– Не думаю, что мы должны обсуждать эту тему, – замечает Джейн, нервно оглядывая комнату.

– В спальнях жучков нет, – успокаивает ее Рейган.

– Джейни-Джейн, пойдем прогуляемся! – внезапно предлагает Лайза. – Дорожки наконец-то свободны от снега. Весна пришла!

– Ты приглашаешь меня? – спрашивает Джейн и смотрит на Рейган, словно ища подтверждения.

– Да, тебя. Рейган и так счастлива, бесконечно предаваясь чтению. – Лайза бросает испепеляющий взгляд на толстую книгу, лежащую рядом с Рейган. – А нам надо как следует потусоваться!

Лицо Рейган горит. Лайза даже не смотрит на нее. Она встает, потягивается и смотрит на своем «Уэллбэнде», какая сегодня погода. Джейн, явно польщенная приглашением Лайзы, напевает, роясь в шкафу в поисках подходящих кроссовок.

– Я готова, – объявляет Джейн. – Рейган, ты уверена, что не хочешь пойти с нами?

Эту попытку она делает из жалости.

– Нет, спасибо.

Рейган берет в руки «Бесконечную шутку» и делает вид, что читает.

Лайза всматривается в небо.

– Пошли, Джейн. Сейчас солнечно, но будет гроза.

Джейн

Ночная рубашка Рейган лежит на полу рядом с кучей одежды. Джейн поднимает ее и кладет в корзину для белья. Потом прижимает к носу лежащую на стуле пижаму. Чистая. Джейн несколько раз взмахивает ею, чтобы проветрить, затем складывает и убирает на комод Рейган, где уже лежит розовый лифчик.

Простыня на кровати сбита в клубок. Рейган сегодня утром торопилась. Она забыла о встрече с Ханной, которая строго следит за пунктуальностью своих подопечных, и не умылась, даже не почистила зубы – только переоделась и, спотыкаясь, выбежала за дверь.

Не то чтобы Рейган вообще когда-нибудь заправляла постель. Она дразнит Джейн, говоря, что, если бы все хосты были похожи на нее, обслуживающий персонал потерял бы работу. Но Джейн терпеть не может беспорядок. И еще: что подумают уборщицы, если комната, в которой она живет, окажется для них катастрофой? Конечно, что ее хозяйка ленивая неряха. А еще, что она считает себя лучше их – пинком ноги забрасывает носки под кровать, чтобы их вытаскивали оттуда, и оставляет зубную пасту прилипшей к раковине, чтобы ее отскребали.

Джейн начинает расправлять простыню, засовывая края под матрас быстрыми движениями руки. Потом она находит браслет под подушкой Рейган и, качая головой, кладет его в ящик тумбочки под записную книжку. Рейган всегда забывает убирать свои вещи. Джейн не раз предупреждала ее, что такая небрежность может вызвать проблемы. В доме престарелых Джейн несколько раз обвиняли, когда кто-то не мог найти кольцо или часы. Обвинения жалили, как шипы, хотя Джейн знала, что они ложные. Слава богу, она всегда обнаруживала пропавшие вещи – забытые в душе, по ошибке выброшенные в мусорное ведро, – но пока не находила их, ее сердце сжималось от страха и стыда.

За открытым окном поет птица. Джейн поднимает глаза и улыбается. Как ей не быть счастливой!

Вчера, когда «Уэллбэнд» Джейн просигналил о сообщении от госпожи Ю, Джейн испугалась. Ребенок заболел? Травмирован? Умирает? Джейн была на втором триместре, но ужасные вещи все еще могли произойти. За годы знакомства с Атой она слышала много таких историй – о младенцах, рожденных мертвыми, без рук или подбородка, со слабыми легкими, с врожденным пороком сердца, со сморщенной головой, с недоразвитым мозгом.

Но она ошибалась. Известие оказалось счастливым и радостным. Госпожа Ю поприветствовала Джейн в своем кабинете, закрыла дверь и объявила: Амалии разрешено приехать! Джейн разрыдалась и без конца плакала, бормоча слова благодарности.

План был такой: в следующую пятницу, всего через восемь дней, Ата берет Амалию и садится на поезд. Водитель отвезет Джейн на станцию, где она их встретит, и останется с ними на весь день. Он доставит их туда, куда они захотят, в окрестностях «Золотых дубов» – на озеро за молочной фермой, в один из близлежащих небольших городков, которые, по словам госпожи Ю, совершенно очаровательны. Но только не в «Золотые дубы», ведь остальные могут позавидовать, что Джейн, ставшей хостой впервые, разрешено принимать гостей.

Госпожа Ю несколько раз пояснила: «Это исключение, которое я делаю для вас, Джейн».

Госпожа Ю также сказала Джейн, что ее клиентка настаивает на оплате автомобиля, водителя и даже обеда («в разумных пределах»). Если все пройдет гладко, то в следующий приезд гостей клиенты рассмотрят возможность оплаты гостиничного номера, чтобы Амалия с Атой могли остаться там на ночь. Сидя в кабинете госпожи Ю и поражаясь щедрости своих клиентов – совершенно незнакомых людей, Джейн до сих пор их никогда не встречала, – она охвачена чем-то вроде любви к ним и обнаруживает, что молча им обещает: «Я всем сердцем полюблю вашего малыша и стану заботиться о нем, как о своем собственном».

Конечно, план был секретным. Но Джейн после ухода из кабинета госпожи Ю так и подмывало кому-нибудь о нем рассказать. Она была настолько полна радужных надежд, что чувствовала, будто плывет. Рейган сидела в их комнате в кресле-качалке и что-то писала в маленькой записной книжке, которую обычно держала в тумбочке. Не раздумывая, Джейн во всем ей призналась. Пока она говорила, Рейган закрыла дверь спальни, села рядом и стала слушать. Она обещала сохранить тайну, и Джейн ей доверилась.

Я доверяю ей! Джейн удивляется этому странному, удивительному факту, снимая длинный светлый волос с подушки своей соседки по комнате и бросая его в мусорное ведро. Волос медленно падает, то оживая в луче света, то становясь невидимым. Ее собственная тумбочка немного захламлена, на ней валяются заколки для волос, тюбик лосьона и несколько книг, которые ей дала Рейган, когда прочла их. Джейн убирает заколки и тюбик в ящик и ставит книги на полку рядом с кроватью. Она не любит читать, но эти книги – другое дело. Ей льстит, что Рейган верит, будто они ей понравятся.

Так было не всегда. В течение многих недель Рейган действовала Джейн на нервы. У нее было так много вопросов: о детстве Джейн, о ее семье, о работе. Но в основном вопросы о Филиппинах, потому что Рейган провела там лето, когда была подростком. Она помогала строить дом и школу, пробовала багун[51]51
  Багун – филиппинская приправа, частично или полностью изготовленная из ферментированной рыбы или криля с солью.


[Закрыть] и даже балут, ферментированные утиные яйца, которые любил Билли и от которых Джейн тошнило.

Они были слишком разные, вот и все. Различия вызывают проблемы, а Джейн не хотелось никаких проблем.

Все между ними переменилось в один день несколько недель назад. Джейн нездоровилось. В животе урчало, и она была настолько измождена, что проспала большую часть дня. Она почти никогда этого себе не позволяла. Ей не нравилось думать, что кто-то – соседка по комнате, клиентка, зашедшая посмотреть, как живут хосты, – может увидеть ее спящей.

Когда зазвонил «Уэллбэнд», Джейн сначала не узнала его звук. Это был звук, похожий на жужжание насекомого или рокот далекого реактивного самолета, отфильтрованный многими милями. Даже когда Джейн поняла, что это будильник, который она сама поставила на четыре часа, ей потребовалось некоторое время, чтобы выбраться из паутины сна. Когда она это сделала, подошло время назначенного ею самой сеанса видеосвязи с Атой. Джейн схватила бутылку воды из маленького холодильника и побежала, полусонная и ошеломленная, в медиацентр.

Медиацентр был единственным местом в «Золотых дубах», где хосты могли получать и отправлять электронную почту, совершать видеозвонки и вообще пользоваться интернетом. В помещении, большом и хорошо освещенном, с компьютерами в кабинках – обычных, разделенных прозрачными боковыми стенками, или со всех сторон окруженных стеклом, эти предназначались для конфиденциальных переговоров, – никого не было за исключением Рейган, которая помахала рукой, когда Джейн вошла. Джейн напряглась, ожидая, что та из лучших побуждений станет опять донимать ее разговорами. Но на этот раз, к счастью, Рейган осталась в своем кресле, поглощенная тем, что было на экране компьютера. Джейн поспешила в кабинку и вызвала Ату.

– Алло? Алло?

Морщинистый лоб Аты заполнил экран.

– Алло, Джейн?

– Я здесь, Ата. Ты меня видишь? Я вижу только твой лоб.

Изображение на экране резко сдвинулось, это Ата перенаправила камеру. Появились нижняя часть тела Амалии, а также фрагмент колена Аты.

– Улыбнись, Мали. Улыбнись маме, – настаивал бестелесный голос Аты.

Она подняла ручку Амалии и качнула ее так, словно Амалия помахала рукой.

– Ата, мне плохо видно. Приподними немного камеру…

Послышался какой-то шорох, изображение на экране задрожало, а затем появилось лицо Амалии. Она улыбалась и тянулась к телефону.

– Нет, Мали. Не трогай, – предупредила Ата, отталкивая руку Амалии.

Темные глаза девочки сияли. Нежная кожа вокруг правого глаза была окрашена в бледный сине-фиолетовый цвет.

– Что случилось с ее глазом, Ата?

Джейн наклонилась вперед, теперь уже полностью проснувшись.

Амалия потянулась к телефону, и на экране компьютера ее протянутая рука словно взлетела. Рука Аты оттолкнула ее.

– Я отвезла ее к доктору из-за ушной инфекции. Он прописал капли. Сказал, ничего страшного.

– Но почему у нее синяк под глазом? – настаивала Джейн.

Амалия послушно сидела на коленях у Аты и сосала палец.

– Под глазом? Это был несчастный случай. Она скатилась со стола у врача и…

– Со стола?! – против собственной воли повысила голос Джейн. Сквозь стеклянную стенку она заметила, что Рейган на нее смотрит. – Амалия упала со стола?

Амалия засмеялась, потому что Ата начала подбрасывать ее на своих коленях. Обычно это заставляло Джейн улыбаться.

– Все в порядке, Джейн, – успокаивающим голосом проговорила Ата. – Мали в порядке. Она плакала совсем недолго.

Джейн знала эту интонацию Аты. Она пользовалась ею, ободряя матерей, которые плакали, когда им не хватало грудного молока и его приходилось дополнять смесями, или волновались, когда их отпрыски не сидели в возрасте, указанном в книгах о развитии детей.

– Разве ты за ней не следила?

Голос Джейн прозвучал как-то странно для нее самой, тонко и слишком высоко. Именно Ата учила Джейн, что важно всегда присматривать за ребенком. Потому что дети перекатываются с бока на бок и нечаянно могут упасть. «Всегда держи ребенка на руках и не спускай с него глаз», – инструктировала Ата Джейн перед ее отъездом к миссис Картер.

– Это был несчастный случай, – спокойно повторила Ата. – Попросту небольшой несчастный случай. Дети и не такое выдерживают. Ты слишком беспокоишься о дочери, потому что беременна. Я помню, когда была беременна Роем…

В груди Джейн шевельнулось странное чувство. Что-то горячее и туманное поднималось в ее теле и приливало к ушам, отчего она не могла слышать трескотню Аты. Она никогда раньше не повышала голос на Ату, но тут вдруг закричала:

– Я слишком беспокоюсь? Потому что ты более осторожна с детьми клиентов, чем с собственной племянницей?

Джейн, дрожа, заставила себя остановиться. Закрыть рот и дать Ате возможность вставить какое-нибудь оправдание. Но из динамиков компьютера не доносилось ни звука.

– Отвечай, Ата! – потребовала ответа Джейн, но ее ярость уже отступала, и вместо нее накатывала волна стыда.

Изображение на экране застыло: Амалия одной рукой дергала себя за хохолок на голове. Джейн поводила мышкой по столу и постучала по клавиатуре, пытаясь вернуть компьютер к жизни. Но связь прервалась. Джейн в последнем приступе гнева отодвинула клавиатуру и, склонившись над столом, уткнулась в мокрый от слез рукав.

Разве можно кричать на старую женщину, которая к тому же тебе так помогает? Ну что она за человек?

– Джейн? – позвала Рейган.

Она поставила коробку с салфетками на стол и встала позади Джейн, бессловесная и серьезная, как часовой. Джейн лежала на столе, дрожа всем телом и даже не понимая, почему плачет. Через некоторое время она заметила, что рука Рейган лежит у нее на спине, не поглаживая ее, но и не оставаясь совсем безучастной. Она излучала тепло.

Рейган протянула салфетку. Джейн взяла ее и высморкалась.

– Она красивая, – сказала Рейган, глядя на экран компьютера. – Похожа на тебя.

Джейн закончила прибираться в комнате. Занятия фитнесом начнутся лишь через час, и у нее есть время на видеозвонок, чтобы рассказать о предстоящем визите. После их ссоры Ата отправила Джейн по электронной почте десятки фотографий и видео Амалии – в основном крупные планы ее лица. Джейн думает, этим она хочет доказать, что ушибленный глаз Амалии заживает быстро и Джейн слишком остро отреагировала на случившееся. Джейн избегала настоящих видео-разговоров, опасаясь, что в них может проявиться ее затяжной гнев. Но сегодня она посмотрит ей в глаза и скажет, что сожалеет. Ей не следовало вести себя так неуважительно.

В медиацентре Джейн видит в одной из закрытых кабинок Рейган, уставившуюся на экран. Джейн машет рукой, Рейган тоже машет, но не улыбается. Может быть, она разговаривает по видеосвязи с матерью. Рейган часто бывает не в духе после еженедельного звонка ей.

Джейн садится на рабочее место и берет наушники. Автоматический голос говорит, что разговор будет записан. Джейн нажимает клавишу с цифрой девять, выражая согласие, и вводит номер, но он не отвечает. Джейн оставляет голосовое сообщение о разрешении на приезд Амалии, не в силах сдержать улыбку.

– Я ненавижу отца, – объявляет Рейган, прислоняясь к стене и скрещивая руки на груди.

– Что не так?

– Злится, что я так долго не навещала маму. Выкатил целый вагон обвинений…

Рейган, взволнованная, начинает расхаживать по медиацентру, словно зверь, чересчур большой для клетки, в которую его посадили.

Рейган рассказывает Джейн о матери, которой было всего сорок, когда она начала все забывать – где оставила ключи, собаку, машину. Она больше не помнит ни своего имени, ни имен своих детей.

– Может быть, госпожа Ю позволит тебе ее навестить? – предполагает Джейн.

– Мой отец не знает, что я здесь. И что я беременна, – произносит Рейган хриплым голосом. – Он никогда меня не поймет.

Мимо проходит Айша.

– Я ищу Лайзу, – говорит та. – Мне все еще не разрешают ходить в снек-бар. Может, она снова принесет для меня оттуда что-нибудь?

Рейган по-прежнему молчит. Глаза у нее красные, как будто она вот-вот заплачет. Джейн никогда раньше не видела ее в таком состоянии. Она советует Айше поискать Лайзу в библиотеке, а затем ведет Рейган обратно в их комнату.

Едва дверь закрывается, Рейган начинает рассказывать Джейн, как она терпеть не может навещать родителей. Отец отказывается помещать мать в приют, но почти не проводит с ней времени, если только не тащит ее в оперу или не увозит за границу, где любит проводить отпуск. При этом их всегда сопровождает медсестра, которую он нанимает, чтобы делать всю «настоящую работу». Иногда он даже устраивает обеды для своих коллег с матерью, сидящей во главе стола, красивой, как всегда. Вот только еда перед ней остается нетронутой.

Джейн поражена. Какой еще мужчина способен на такую большую любовь?

– На самом деле она для него ничего не значит, и забота о ней – чистая бутафория, – возражает Рейган.

– Но он остается. Большинство мужчин ушли бы. – Джейн думает о Билли, потом о матери. – И некоторые из женщин тоже.

Рейган начинает рассказывать Джейн о том, какова была ее мать до болезни. Она была «классной». Все подружки Рейган были в нее влюблены – восхищались тем, как она укладывает волосы, «клевой» одеждой, которую носила мать. Та разрешала им смотреть фильмы 18+еще до того, как они стали тинейджерами. Она спрашивала их мнение о политике и искусстве, считая, что они могут иметь собственные суждения. Однажды она позволила им расписать на свой вкус комнату над гаражом, потому что больше не собиралась использовать ее как свою студию. Когда отец вернулся с работы, он был в ярости, а мать только смеялась.

– Она сказала нам, что уличное искусство и есть настоящее, ибо «царапает, а не ласкает». Как жизнь, – добавляет Рейган бесцветным голосом.

К тому времени, как Рейган начала учиться в старших классах, она стала смотреть на мать по-иному. Ее «непохожесть на других» стала казаться склонностью к рассчитанным на внешний эффект причудам, а в гордости отца за мать она разглядела обыкновенное собственничество. Ему нравилось, что жена оригинальна, забавна и умна – но только в определенных рамках, переходить которые он не позволял. Рейган начала презирать мать за постоянное позерство. Да, она была самой яркой птицей среди стаи окружавших ее воробьев. Но кого это интересовало, если она была заперта в клетке, которую сама для себя выбрала?

– Может, они любили друг друга любовью, которая тебе непонятна? А может, они сами не понимали своей любви, – говорит Джейн, думая о строгой, вгонявшей в трепет и редко проявлявшей привязанность Нанай, которую Джейн, несмотря на это, страстно любила. Помедлив, она добавляет немного робко: – К тому же сейчас твой отец жертвует ради нее всем.

– Он не пожертвовал ничем! Это эгоизм, а не любовь.

Джейн молча слушает, как Рейган рассказывает ей об интрижках отца – одна здесь, другая там, обычно не слишком продолжительные. Они с Гасом слышали о них на протяжении всего детства, так могла ли мать не знать? И если так и было, то какие чувства она испытывала?

Джейн вдруг начинает рассказывать Рейган о Билли. Когда они переехали в Нью-Йорк, Джейн нашла работу в доме престарелых, а Билли снова поступил в муниципальный колледж – предварительное условие, выдвинутое его родителями, позволяющее ему и Джейн жить с ними бесплатно. Почти каждый вечер Билли встречался со своими друзьями после занятий, но никогда не приглашал Джейн, и ей было неловко напрашиваться в их компанию. Он и так думал, что она бегает за ним по пятам.

Однажды вечером Билли забыл свой телефон в квартире, и кто-то начал писать ему сообщения. Джейн смотрела, как они мигают на экране, появляясь одно за другим:

Я в баре. Устала ждать твою задницу. На мне нет трусиков. Ты что, возишься со своей тупой женой?

Джейн знала пароль Билли, потому что он никогда не менял его, и когда она заглянула туда, то нашла сотни подобных сообщений. От нее. От любовницы. Когда-то они вместе учились в школе и встречались уже несколько месяцев. Они строили планы взять отпуск и вместе поехать в Пуэрто-Рико, откуда она была родом. Билли написал, что Джейн даже не знает, где Пуэрто-Рико находится.

Она бросила школу. Тупая как пробка.

– Ты умная, Джейн, – заверяет ее Рейган. – Ты просто не закончила школу!

Джейн качает головой, потому что слова Билли все еще заставляют ее испытывать стыд.

– Послушай меня. – Глаза Рейган сверкают. – Все в моей семье и все мои друзья учились в колледже. Но того, что знаешь ты, они не узнают никогда. Им ни за что не постичь твоих знаний.

Джейн взволнована. Ее подруга кажется такой уверенной в своих словах.

– И ты храбрая, – продолжает Рейган. – У тебя хватило смелости уйти от мужа. У моей мамы было куда больше возможностей для того, чтобы расстаться с отцом, но она с ним осталась.

Джейн качает головой:

– Я оставила Билли только потому, что меня подтолкнула Ата.

– Я в это не верю.

– Я вот думаю: что, если это… не единственный путь? Кто знает, вдруг можно любить кого-то, даже если тебе ничего в нем не нравится? – говорит Джейн медленно, потому что эта мысль новая, никогда раньше не приходившая ей в голову.

– Папа любил маму, пока она играла по его правилам. Это его единственный способ любить, иначе он не умеет, – отвечает Рейган, и в ее голосе ощущается такая резкость, что у Джейн щемит сердце.

– Я не думаю, что это любовь. Я не думаю, что твой отец…

– Все условно. У всего есть свои правила. Мы все марионетки…

– Это неправда! – восклицает Джейн с яростью, которой сама от себя не ожидала. – Она смущенно отводит глаза и говорит уже тише: – Я люблю Амалию не так. И мы с ней не марионетки. – Рейган молчит. Когда Джейн поднимает глаза, то видит, что ее подруга плачет. – Из твоих рассказов мне кажется, что и твоя мать любила тебя в точности так, как я люблю свою дочь.

Джейн собирается принять душ после занятий фитнесом, когда в комнату врывается Лайза.

– Трой только что уехал. У нас ничего не было. Координатор… как ее зовут, такая рыжая… заставила нас держать дверь в комнату открытой, как будто мне четырнадцать лет. – Лайза фыркает, плюхаясь на кровать Джейн. – Не хочешь пойти прогуляться?

Джейн морщится. Во время их последней прогулки несколько недель назад дорожки были еще грязными после зачастивших дождей. В одном месте грязь оказалась такой густой и глубокой, что Лайза в ней увязла. Джейн пришлось практически вытаскивать из нее подругу, которая в конечном итоге оставила в ней сапог.

Когда они вернулись в дорм, дежурный координатор, рыжеволосая Миа, отругала дрожащую от холода Лайзу. Ее босая нога была заляпана грязью, между пальцами торчали травинки. Миа отругала также и Джейн: «Наша система дружеских связей создается не просто так. Вы должны заботиться друг о друге».

Лайзу увели по коридору, а Джейн отправили в одну из ванных комнат, примыкающих к медицинскому кабинету, и велели принять теплый душ. Потом ее напоили горячим чаем, а Миа и ее помощница высушили ей волосы и осмотрели каждый дюйм ее головы с помощью увеличительного стекла. Пока Миа изучала шею, грудь и живот Джейн, она читала ей лекции о различных болезнях, которые переносят клещи, а помощница изучала зад Джейн. Потом ее попросили лечь под лампу и раздвинуть ноги.

– Ты удивишься, узнав, куда эти клещи могут забраться, – пошутила Миа.

Джейн говорит Лайзе:

– Прости, но я скоро встречаюсь с Делией.

Это не совсем ложь. Джейн не общалась со своей филиппинской подругой уже несколько дней, и та обещала прийти в гости.

– Но я хочу прогуляться с тобой! – восклицает Лайза, всплескивая руками. – Пожалуйста, Джейни-Джейн! Я прошу, ну пожалуйста?!

Джейн краснеет, польщенная против воли. Она знает, что это ребячество, но ей нравятся прозвища, которые ей дает Лайза. И ей нравится, что Лайза, которая сначала была подругой Рейган, теперь считает подругой и Джейн тоже. Два раза на глазах у всех Лайза обнимала Джейн, и Рейган и называла их своими лучшими подругами.

Филиппинские подруги Джейн говорят, что она становится бананом («желтая снаружи, белая внутри»). Но это неправда. Джейн знает, что она совсем не похожа на своих новых подруг. Просто ей нравится быть рядом с ними. Ей нравится, как Лайза и Рейган разговаривают. Если послушать их, то может показаться, что возможно все.

Джейн смотрит в окно на еще высоко стоящее в небе солнце. Уже несколько дней тепло. Дорожки должны были высохнуть.

– Ладно, – дает согласие Джейн и улыбается, когда Лайза издает радостный вопль.

– Ты лучшая, Джейни-Джейн. Устроим пикник. Оденься и принеси полотенце, чтобы мы могли на него сесть. Встретимся в моей комнате, хорошо?

На этот раз Джейн одевается в соответствии со всеми существующими правилами. Она заправляет светлые брюки в высокие сапоги, выбирает блузку с длинными рукавами и прячет волосы под бейсболку. Она кладет в рюкзак бутылку воды, а также большое полотенце для бассейна и идет в отдельный коридор, где находится комната Лайзы. Та уже ждет в дверях. Позади нее Джейн замечает в стоящей на столе вазе высокие оранжевые цветы с похожими на клювы птиц лепестками. Они выглядят тропическими, как растения, которые могли бы расти в дикой природе на Филиппинах.

– Их называют «райские птицы», – объясняет Лайза. – Трой часто мне их дарит. Говорит, я его экзотическая птичка. По-видимому, считает, будто их присутствие делает нашу ферму раем. – Она строит гримаску.

За координаторским столом сидит женщина средних лет с каштановыми волосами. Она проверяет их браслеты и напоминает: нужно держаться вместе.

– Наслаждайтесь прогулкой, леди.

Лайза и Джейн выходят через заднюю дверь во внутренний дворик, вымощенный синим камнем. Стоящая там садовая мебель все еще покрыта водонепроницаемым брезентом. Они идут к деревьям, их сапоги хрустят по гравию.

– Как дела, Дэвид?

Лайза дает пять рабочему, который возится с камерой, прикрепленной к большой карте дорожек «Золотых дубов». Они разговаривают, Лайза смеется. Джейн закрывает глаза и ждет, наслаждаясь теплом солнечных лучей на своем лице.

– Новый план. Давай пойдем по синей дорожке к зеленой, – предлагает Лайза подруге, которая в ответ лишь пожимает плечами: ее устраивает любой маршрут.

Они идут в приятной тишине. Дорожка расширяется, гравий уступает место плотно утрамбованной земле, высокие деревья отбрасывают длинные тени. Птицы щебечут, легкий ветерок шелестит в листве. Джейн делает мысленную заметку: напомнить Ате о детской переноске. Пускай захватит ее. Было бы неплохо прогуляться с Амалией по лесу.

Впереди дорожка раздваивается и огибает группу деревьев. Приблизившись к ней, Джейн замечает мужчину, высокого и худого, выглядывающего из-за огромного дуба. Джейн задыхается и хватает Лайзу за руку. Но прежде чем Джейн успевает нажать тревожную кнопку на своем браслете, Лайза спешит к незнакомцу, широко раскинув руки.

– Малыш! – кричит Лайза.

Мужчина делает шаг к ней. Она берет его лицо обеими руками и крепко целует. Джейн остается на дорожке, слишком потрясенная, чтобы двинуться с места.

– Иди сюда! – шепчет Лайза Джейн и призывно машет рукой. – Не волнуйся, на этом участке нет камер. Так сказал Дэвид!

Джейн колеблется. Мужчина одаривает ее ленивой, чувственной улыбкой. Татуированной рукой он снимает с головы капюшон и проводит длинными пальцами по спутанным волосам.

– Ты, должно быть, Джейн. Я много о тебе слышал. Маганданг хапон. Это добрый день по-тагальски, – подмигивает он ей.

Лайза хихикает. Джейн никогда раньше не слышала, чтобы она так хихикала, как маленькая девочка.

– Джейн, это Трой. Который, похоже, учится говорить на филиппинском языке!

Лайза рассказала о ней своему парню! Джейн, несмотря на тревогу, чувствует себя счастливой от этого. Она вытирает потные ладони о брюки и отвечает на приветствие Троя:

– Маганданг хапон.

Лайза отстегивает с запястья браслет и протягивает подруге.

– Джейни, ты можешь пойти прогуляться и взять его с собой? Минут на тридцать. Чтобы мы с Троем могли побыть наедине? – Она одаривает Джейн лучезарной улыбкой, водя по «Уэллбэнду» кончиками пальцев, и продолжает: – Держись средней петли, пока не доберешься до ручья. Там есть только одна камера, прикрепленная к карте дорожек. Приблизься к ней и иди медленно, заслоняя камеру телом. Тогда нам все сойдет с рук. Можешь немного отдохнуть на берегу. Он пологий.