Текст книги "Аромат розы"

Глава 13

Я решила снова надеть «саван», потому что он имел такой большой успех вчера вечером. Чтобы выглядеть немного иначе – переменила шаль. Вместо греческой прически – заколола волосы на одну сторону и закрепила их зажимом. На плечо кокетливо свисали локоны. Я видала такую прическу в «La Belle assemblee». Но, посмотрев на себя в зеркало, я расстроилась. У меня был вид застенчивой жеманной девицы. Особенно глупо выглядел соблазнительный локон на плече. Хотя, пожалуй, он делал меня более женственной. Мне хотелось напомнить Уэйлину, что я все-таки женщина, да к тому же еще и леди. Мы уже собирались спускаться вниз, когда раздался осторожный стук в дверь.

– Уэйлин что-то пришел слишком рано, – сказала я и поспешила к двери.

На пороге стоял Стептоу с отвратительной ухмылкой на лице.

– Можно мне поговорить с вами, мадам?

– Почему вы не в Гернфильде, Стептоу? – гневно спросила я.

– Я думал, что вам здесь могут понадобится мои услуги.

– С какой это стати?

– Разве вы не разыскиваете место, где жил мистер Макшейн? – спросил он все так же мерзко ухмыляясь.

Я приоткрыла дверь пошире и впустила это гадкое насекомое в комнату. Мама узнала его голос и подошла к двери. Она смотрела на него с непроницаемым видом. Нельзя было показывать ему, что мы его боимся. Я стала поправлять шаль перед зеркалом и небрежно спросила:

– Так что вы хотите сообщить нам, Стептоу? Поскорее, пожалуйста, лорд Уэйлин ждет нас к обеду.

– Я насчет прибавки к моему жалованью, мадам.

– Насчет того, где жил мистер Макшейн, – поправила я.

– Прибавка в пять фунтов в квартал меня устроит.

– Не сомневаюсь, но как вы можете заработать ее, если оставляете свою службу без разрешения.

– Пять фунтов, и я скажу вам название деревни, – он злобно буравил меня своими наглыми глазками.

– За пять фунтов я потребую не только деревню, но и дом.

– Пять фунтов за название деревни, и это моя окончательная цена.

– Тогда можете убираться к черту.

– Их светлость могут заинтересоваться кое-какими незаконными делишками вашего дядюшки с юным Джоунзом, – сказал он, и его рот снова расплылся в отвратительной ухмылке.

В дверь кто-то постучал. Мы все окаменели.

– Это Уэйлин! – прошептала я.

– Шкаф! – прошипел Стептоу и мгновенно исчез. Мы с мама стояли с открытыми ртами.

Стук повторился. Я судорожно проглотила комок в горле и пошла открывать. Это был Уэйлин. Он одобрительно улыбнулся и произнес:

– Вы очаровательны, мисс Баррон, – его взгляд восхищенно скользнул по моему лицу и задержался на локоне.

Мама поспешно засеменила к двери.

– Пойдемте вниз. Я умираю от голода, – и она вывела Уэйлина из комнаты, непрерывно болтая. – Сама не знаю, почему мне так хочется есть. Я целый день сидела на одном месте, а утром мы пили такой чудесный чай. Это, наверное, потому что я не дома. Когда едешь куда-нибудь, всегда появляется аппетит.

Мы увели Уэйлина, и он не видел Стептоу. Однако, меня очень беспокоило, что мы оставили этого негодяя одного в комнате, и он может рыться в наших вещах. Мерзкая фраза «незаконные делишки» не выходила у меня из головы. Придется прибавить ему еще пять фунтов в квартал, другого выхода я не видела. Теперь нам придется быть его банкирами до конца наших дней.

Как только пришел официант, я извинилась, сказав, что мне нужно пойти наверх. Стептоу, по всей вероятности, догадался, что я вернусь, и будет ждать меня.

– Закажите мне то же самое, что и себе, мама. Мне надо сходить за носовым платком. Я сейчас вернусь. Уэйлин сказал:

– У меня есть чистый носовой платок, мисс Баррон, если… – он замолчал. Наверное, подумал, что у меня что-то случилось с туалетом и решил, что задерживать меня невежливо.

Я поспешила к себе в номер. Там все еще горел свет.

– Можете выйти, Стептоу. Я одна, – сказала я, обращаясь к шкафу. Ответа не последовало. Дверца была приоткрыта. Я подошла и распахнула ее. Стептоу там не было. Я проверила свою шкатулку с драгоценностями. Бриллиантовая брошь мама, мое жемчужное ожерелье – все было на месте. Я собиралась уже выйти из комнаты, когда заметила записку, приколотую к щетке на туалетном столике. Там было написано: «Мистер Джон Браун. Молино Парк, 10-00, сегодня вечером». Молино Парк – маленький частный отель, в котором останавливались семейные люди и разные коммерсанты. Джон Браун, по-видимому, Стептоу, а десять часов – время, когда он соблаговолит нас принять. Но зачем ему понадобилось вымышленное имя?

Я сунула записку в сумочку, не переставая думать о фразе «незаконные делишки». Вспомнив наш разговор с Брэдфордом в Кашмирском ювелирном магазинчике, я догадалась, что могло случиться с пятью тысячами дяди Барри. Он купил себе дом и там занимался своими преступными махинациями. Слава Богу, что он не устроил свою базу в Гернфильде.

Единственным утешением было то, что у такого бесстыжего преуспевающего грабителя дом, вероятно, полон денег. Конечно, это грязные деньги, но дом, по крайней мере, принадлежит ему. Мама может продать его. Потом мы должны будем узнать имена его жертв и вернуть деньгами стоимость вещей, которые он украл. Будущее не сулило нам ничего приятного, и самая большая угроза исходила от Стептоу. Этот мерзавец высосет нашу кровь до последней капли.

Я придала своему лицу светское выражение и вошла в кабинет. Мама посмотрела на меня с нескрываемой тревогой. Чтобы хоть немного ее успокоить, я произнесла, улыбаясь:

– Ну вот, теперь я могу с удовольствием пообедать. Что вы заказали для меня, мама?

– Свинину на вертеле со сливовым соусом.

– Прекрасно. Уэйлин сказал:

– Мы только что говорили о Стептоу. Я бросила на мама беспокойный взгляд.

Не проговорилась ли она? Но она поспешно объяснила:

– Нам любопытно, придет ли он сюда. Лорд Уэйлин видел его возле нашего отеля.

– Скорее всего, он появится сегодня вечером, но немного позже, – сказала я как бы между прочим.

– Очень может быть, – согласилась мама, поняв мой намек.

После этого мы спокойно принялись за обед. Уэйлин шутил по поводу склонности к закононепослушанию в его семье, да и он не без греха, потому что не далее, как сегодня ночью собирается взломать дом.

– Выходит, мы ваши соучастницы? – спросила я.

– Нет, если вы не поедете со мной, – сказал он, глядя на меня вопросительно.

Мне очень хотелось составить ему компанию, но встреча со Стептоу была важнее.

Он продолжал излагать план предстоящей операции и как бы косвенно уговаривал меня поехать.

– Дом по праву должен принадлежать мне. Даже, если меня поймают, то, что дом был куплен моей тетей послужит мне оправданием.

– Вам незачем волноваться, – сказала мама. Она, очевидно, не поняла, что он уговаривает меня поехать с ним. – Закон никогда не бывает слишком строг к лордам.

Уэйлин продолжал бросать на меня вопросительные взгляды, но не пригласил прямо. Он ушел, пообещав зайти и обо всем рассказать, если вернется до одиннадцати, а если позже, тогда мы встретимся за завтраком. Мы с мама не стали засиживаться и поспешили к себе в номер. Там я дала ей записку Стептоу.

Прочитав ее, она с досадой воскликнула:

– Этот мерзавец нас по миру пустит, Зоуи! Прямо подумать страшно что скажет Уэйлин, когда узнает всю правду. Мне иногда кажется, что лучше бы мы ему все сказали сами. Он ведь нам откровенно рассказал про грехи своей тетушки, а мы с ним хитрим.

– Давай сначала узнаем все от Стептоу, прежде, чем исповедоваться. Если Уэйлину удастся вернуть наследство своей тетушки, он будет в хорошем настроении. Признаюсь, мне тоже неприятно обманывать его.

– Он оказался гораздо проще, чем я раньше думала. Очень милый человек.

– Но не настолько милый, чтобы поддерживать дружеские отношения с родственниками мошенников.

Время, остававшееся до встречи со Стептоу, мы скоротали, разговаривая и просматривая журналы. Без четверти десять карета была подана, и мы отправились в Молино Парк. Это небольшой, вполне респектабельный отель. Мы спросили мистера Брауна, и нас провели в его комнату.

Стептоу нас уже ждал.

– Вы очень пунктуальны, – сказал он, доставая часы.

Меня разозлил его наглый, снисходительный тон. Мы вошли. Комната была большая и хорошо обставленная. На жалованье дворецкого такую не снимешь. На тумбочке возле кровати стояла бутылка вина и пепельница с дорогой манильской сигарой.

– У нас мало времени, Стептоу, – сказала я. – Если вы что-нибудь знаете, выкладывайте.

– Пять фунтов, – потребовал он. Мама сердито хмыкнула.

– Хорошо.

Стептоу засунул пальцы за жилет, и, дождавшись нашего полного внимания, произнес:

– Линдфильд.

Мы удивленно переглянулись и хором воскликнули:

– Линдфильд! Мама начала было:

– Но это же…

– Неважно, мама, – быстро перебила ее я. – Ясно, что Стептоу ничего не знает.

– Я видел Барри Макшейна в Линдфильде два раза.

Стептоу даже покраснел от досады.

– Он был в костюме священника? – спросила мама.

Стептоу принял это за насмешку.

– Конечно нет! Но он точно был там. Один раз я ехал за ним от Танбриджа, а в другой раз я вернулся туда и выследил его, когда он сказал, что едет в Лондон. Он вошел в старинный дом на Хай-стрит в десять часов вечера и не вышел оттуда, хотя я прождал более двух часов. За информацию о доме плата будет особая, – поспешно добавил он, понимая, что проболтался. – Мы договаривались на пять фунтов в квартал только за название деревни.

Я бросила на мама предостерегающий взгляд, потому что она собиралась что-то сказать, и я боялась, что она проговорится.

– Вы разве не знаете, Стептоу, – спросила я, улыбаясь, – что словесные обещания ничего не стоят. Пойдемте, мама, мы здесь попусту теряем время. Надеюсь, вы вернетесь к своим обязанностям в Гернфильде завтра, не позже полудня, иначе вы совсем не получите жалованья.

– Но мы же договорились, – злобно повторил он.

– Уговор был, что вы скажете нам то, что нас интересует. Мой дядя не жил в этом доме. Мы знакомы с владельцами. А вы, вероятно, видели, как он зашел в гости к нашим друзьям. За это вряд ли стоит платить по двадцать фунтов в год до конца вашей жизни, не так ли?

Я пожалела, что сказала ему слишком много. Но Стептоу все же был красным, как рак. Он понял, что свалял дурака.

– Так что же он тогда скрывал? Он всегда говорил, что едет в Лондон, – Стептоу немного подумал. – А, понимаю! У него там была возлюбленная.

– Ну и что из этого? – спросила я возмущенно. – Он же был холост. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь осудил его за это. Нам пора, мама. И запомните, Стептоу, завтра, не позже полудня, или можете считать себя уволенным.

Мы поскорее выскочили из комнаты, прежде, чем он успел сообразить, что у дяди не случайно была копия ожерелья леди Маргарет, и что она и была той леди, которую он навещал. Очевидно, Стептоу ее там не видел. Вернувшись в отель, мы с мама долго обсуждали то, что нам удалось узнать.

– Я могу поверить, что Барри заходил к леди Маргарет, – удивлялась мама. – Но что он мог делать у нее целых два часа? Это скорее похоже на дружеский визит.

– В десять часов вечера, это похоже на очень дружеский визит, – сказала я.

– Уж не хочешь ли ты сказать, Зоуи, что они были любовниками? Ты забываешь о мистере Джоунзе.

– Может, у нее было по любовнику на каждый день недели, – сказала я, падая со смехом на кровать. – Интересно, узнает ли об этом Уэйлин, когда вломится в любовное гнездышко.

– Я умру со стыда.

– И он тоже.

Вскоре мама нашла новую причину для волнения.

– И все-таки мы не узнали, что Барри сделал с пропавшими пятью тысячами.

– Может, он отдал их своей легкомысленной леди Маргарет.

– Значит, выбросил на ветер. А где он доставал вещи, которые продавал ювелиру, и зачем ему фальшивое ожерелье?

– Скорее всего, драгоценности принадлежали леди Маргарет, и он их продавал по ее просьбе. Старый Макинтош был давно в могиле.

– Кажется, это похоже на правду. И Барри переодевался священником, чтобы обмануть мистера Брэдфорда.

– По крайней мере, они таким образом отделались от Стептоу. Какое удовольствие я получила, когда мы посадили его в калошу.

– Меня поражает, как они оба ловко притворялись. Делали вид, что незнакомы и только кивали друг другу, когда встречались на улице, а сами в это время были любовниками. Странно, что она выбрала Барри, ведь у нее была слабость к юнцам. Я имею в виду мистера Джоунза.

Мне тоже казалось, что тут что-то не так, но все же тайна была раскрыта. Даже становилось понятнее, почему у дяди хранился страз, он мог попасть к нему совершенно случайно. Настроение у меня было прекрасное. Вдруг без десяти одиннадцать слуга принес нам записку.

– От лорда Уэйлина, мадам, – сказал он. – Их милость просили не беспокоить вас, если света не будет. Но я услышал голоса…

– Хорошо, спасибо.

В записке Уэйлин просил нас спуститься в его кабинет, если мы еще не легли спать.

– Можете передать лорду Уэйлину, что мы сейчас придем.

Слуга ушел, а я сказала мама:

– Уэйлин вернулся. Он хочет нас видеть. Это должно быть интересно.

– Ты иди, Зоуи, и потом расскажешь мне. Мне стыдно с ним встречаться.

– Не понимаю, почему. Ведь это у его тетушки были любовники. А дядя Барри по сравнению с ней невинный ягненок.

– Ай! Да мы же еще всего не знаем!

– Глупенькая, – сказала я, чмокнув ее в щеку, и побежала вниз дразнить Уэйлина.

Глава 14

Уэйлин стоял спиной к двери, глядя в окно. Он не слышал, как я вошла. На столе стояла рюмка бренди. Раньше я никогда не видела, чтобы он пил бренди. Право же, в отеле не должны допускать, чтобы у них появлялся этот контрабандный напиток. Я на минуту остановилась, залюбовавшись его высокой стройной фигурой и безукоризненно сшитым костюмом. В полумраке его соломенные волосы казались темными. И бренди на столе, и усталая поза говорили о том, что произошло нечто, нарушившее его душевное равновесие. Он, наверно, узнал новые подробности о жизни своей беспутной тетушки.

Во мне проснулось чувство сострадания. Я шла с намерением над ним посмеяться, теперь же мне хотелось его утешить.

– Лорд Уэйлин, – тихо окликнула я. Он так глубоко задумался, что не замечал моего присутствия.

Когда он повернулся ко мне, вид у него был очень печальный: глаза потемнели, лицо осунулось. Сначала он молча посмотрел на меня, потом губы его дрогнули, и он улыбнулся. В глазах мелькнула радость.

– Вы пришли одна. Я так надеялся, что ваша мама уже отдыхает.

– Она еще не спит и жаждет услышать, какие новости вы привезли. Наверно, плохие?

Он подошел, взял меня за руку и повел меня к столу. Мы сели.

– Ничего нового я не узнал, уверяю вас. Я видела, что он говорит не правду. Все его поведение и то, что он избегал смотреть мне в глаза, доказывали это. Я дотронулась до его руки:

– Вы можете быть откровенным, Уэйлин. Я, кажется, уже разгадала эту тайну. Я говорила со Стептоу.

Он крепко сжал мою руку.

– Мне очень жаль, Зоуи. Я хотел оградить вас от ужасной правды. Я по-прежнему считаю, что никому нет дела до того, чем занимался ваш дядя.

Мое женское сострадание сменилось любопытством.

– Мой дядя? А как же ваша тетя? Ведь это у нее был любовник.

– Любовник? – вид у него был смущенный. – Вы имеете в виду мистера Джоунза?

– Разумеется. По возрасту он мог быть ее сыном.

– Он и был ее сыном. Именно в этом и заключалась ее вина. Не знаю, откуда это стало известно Макшейну, но совершенно очевидно, что он знал ее тайну и использовал в своих корыстных целях. Я нашел письма, квитанции и много других доказательств того, что Макшейн вымогал деньги у моей тетушки.

Я вырвала руку:

– Это не правда! Вы все выдумали, чтобы скрыть ее позор!

– Незаконнорожденный ребенок едва ли лучше, чем любовник, – сказал он сердито.

Меня не интересовали незаконные дети леди Маргарет, даже если бы их был целый взвод. Меня разозлило то, что он снова превратил дядю Барри в негодяя. А я уже начала надеяться, что он был относительно порядочным человеком.

– Что вы нашли?

Уэйлин положил на стол небольшую стопочку листков и стал передавать их мне по одному. Первым было письмо из Ирландии, написанное пять лет назад, во время короткой поездки дяди Барри домой, перед тем, как он приехал в Гернфильд.

Я прочла:

"Дорогая Маргарет! В Дублине я случайно встретил Эндрю Джоунза. Надеюсь, это имя вам знакомо. Ему двадцать пять лет. Он работал учителем в средней школе для бедных и жил в ужасных условиях. Он рассказал мне свою историю, и теперь я знаю всю правду, поэтому не пытайтесь ничего отрицать. Он производит впечатление очень приятного, скромного молодого человека, и меня удивляет, что вы так дурно с ним поступаете. Кем бы ни был его отец, от матери он унаследовал благородную кровь Уэйлинов. Не забывайте об этом.

Я намерен привезти его в Англию. Необходимо что-то предпринять, чтобы он жил в подобающих условиях. Я не собираюсь предавать это гласности и позорить ваше имя, но настаиваю, чтобы вы загладили свою вину перед ним. Вашим родственникам необязательно знать все это. Я навещу мою сестру миссис Баррон. Она живет по соседству с Парэмом. И дам вам знать, когда приеду. Уверен, мы все решим полюбовно…

Искренне ваш, Б. Д. Макшейн".

Мне хотелось схватить письмо и швырнуть его в камин, чтобы никто не знал об этой неслыханной мерзости. Ему удалось узнать тайну леди Маргарет, и он воспользовался этим, чтобы диктовать ей свои условия. Не говоря ни слова, Уэйлин передал мне второе письмо. Оно было отправлено неделю спустя.

Я прочла:

«Я не согласен с вашим предложением встретиться в Лондоне. Вас могут узнать. Какое-нибудь уединенное место было бы лучше. Я нашел небольшой домик в Линдфильде в десяти милях южнее Танбридж Уэллза. Вы могли бы его купить. Я понимаю, что вы не очень богаты, но Макинтош не мог вас оставить совсем без средств. Возможно, вы получаете пособие после смерти мужа, или у вас есть драгоценности, которые можно продать».

Были еще письма. Я только бегло взглянула на них. В них говорилось о драгоценностях. Кольцо с сапфиром, рубиновая брошь – все то, что дядя Барри передал Брэдфорду. Он также писал о покупке дома и договаривался о встречах каждые четыре месяца в Линдфильде. Во всех письмах чувствовалась скрытая угроза. Дядя не говорил прямо: «Сделайте так, иначе все узнают о вашем позоре», но это можно было прочитать между строк. Одно было отрадно: он требовал деньги не для себя, а для сына леди Маргарет.

Когда я отложила последнее письмо, Уэйлин собрал все листочки и отложил в сторону.

– Не нужно говорить вашей мама об этом. Макшейна и Маргарет уже нет. Я разыщу Эндрю Джоунза и посмотрю, что он за человек.

– Мы знаем, что он за человек. Он внебрачный сын вашей тети. Я не вижу ничего дурного в том, что мой дядя помогал ему.

– Мистер Макшейн хотел, чтобы моя тетушка этому верила, – резко возразил он. – Может быть, у Маргарет действительно был внебрачный ребенок, но я ни за что не поверю, что она могла бросить его на произвол судьбы. Она не была таким чудовищем. Я полагаю, было так: его отправили в Индию, туда обычно отправляли таких юнцов. Ваш дядя случайно встретил его там или услышал его историю и решил этим воспользоваться. Возможен и другой вариант. Юноша умер, а мистер Макшейн нанял сообщника. Опасно было заниматься вымогательством, если мог появиться настоящий Эндрю. Завтра я еду в Лондон и там начинаю расследование. Я постараюсь оградить вашу семью от бесчестья, когда дело передадут в суд. Вы говорили, что дядя не оставил вам значительного состояния.

– Мама пришлось заплатить за его похороны.

– Значит, все забрал этот Джоунз. Я упрячу его за решетку, прежде, чем он успеет опомниться, – сказал Уэйлин зло.

– Тогда едва ли удастся уберечь имя моего дяди от позора.

– Надеюсь, что мистер Джоунз пойдет на попятную и вернет присвоенное. Так что дело не дойдет до суда.

Вся эта история была такой неожиданной и омерзительной, что мне понадобилось некоторое время, чтобы ее осмыслить. Я машинально налила рюмку бренди и сделала большой глоток. Меня словно огнем обожгло. Я закашлялась, но вскоре почувствовала себя бодрее.

– Почему вы так уверены, что Эндрю Джоунз не сын вашей тети? Они провели много времени вместе в течение этих пяти лет. По словам миссис Сэнгстер, ваша тетя была к нему очень привязана. Она, конечно, узнала собственного сына.

– Через двадцать пять лет? Она не видела его с самого рождения. Но это не значит, что она его бросила. Она не могла этого сделать. У нее никогда не было других детей, и ей хотелось, очевидно, верить, что это ее сын. А эти два негодяя играли на ее чувствах. Это жестоко и отвратительно. Вдобавок, ее настоящий сын лишился своего законного наследства.

– По-моему, вы сначала предполагали, что он умер в Индии.

Успокоившись и трезво поразмыслив над историей, рассказанной Уэйлином, я поняла, что это просто нагромождение необоснованных утверждений и диких предположений.

– Мне кажется более вероятным, что этот Эндрю Джоунз действительно ее сын, а дядя только хотел устыдить вашу тетушку и заставить ее выполнить свой материнский долг. И у него, конечно, были доказательства, что это ее сын. Свидетельство о рождении или что-нибудь еще…

– Какое ему было до этого дело? – возразил Уэйлин. В голосе его звучало раздражение. – Все дело в том, что Макшейн вернулся из Индии нищим и понял, что у него есть шанс устроить себе роскошную жизнь за счет моей тетушки.

– Мой дядя не вернулся нищим! У него были пять тысяч фунтов, которые куда-то исчезли. И он получал пенсию. Он не жил в Линдфильде. Только ваша тетя и ее сын встречались там.

– А слуга моей тети? По описанию миссис Сэнгстер, он был похож на Макшейна. Я собираюсь взять один из ваших набросков и показать ей. Полагаю, мы скоро узнаем, что слуга был не кто иной, как ваш дядя.

– Вы не получите ни один из моих набросков, сэр. Уверена, что мой дядя не стал бы унижаться и прислуживать вашей тетушке и ее внебрачному сынку. А что до роскошной жизни за ее счет, я бы не назвала ее домишко верхом роскоши. Вы любите делать скоропалительные выводы, которые вас устраивают, милорд. Единственное, что вас беспокоит – это то, что Джоунз вас облапошил и прикарманил денежки вашей тети.

– Дело не только в деньгах. Два бесчестных человека жили за счет беззащитной старой женщины, морочили ей голову и терроризировали ее. Это хуже, чем воровство.

– Я больше не желаю сидеть здесь и слушать, как моего дядю смешивают с грязью, когда он не может себя защитить. Вы говорите, два бесчестных человека жили за счет беззащитной женщины. Да у вас нет абсолютно никаких доказательств! Советую сначала проверить все факты, сэр! Потому, что если вы посмеете оклеветать дядю, вы будете иметь дело с моим адвокатом!

Я бросилась вон из кабинета, возмущенная до глубины души. Он не пытался меня остановить и больше не говорил, что хочет уберечь нашу семью от позора. Это были только красивые слова! Я побежала наверх рассказать мама о случившемся. Она разволновалась не меньше меня. Потом мы добрых полчаса произносили гневные тирады в адрес лорда Уэйлина, после чего послали за чаем. Мы обе были уверены, что не сомкнем глаз в эту ночь.

Когда мы допивали по второй чашке, то уже почти успокоились и могли рассуждать здраво.

– Если все было действительно так, – сказала мама, от волнения пощипывая подбородок. – Как Барри удалось узнать, что мистер Джоунз – внебрачный сын леди Маргарет? И как он узнал, что у нее вообще был незаконнорожденный ребенок? Ты думаешь, что отец его был из Ирландии?

И тут меня осенило.

– Господи Боже мой! А, может, отцом был сам дядя Барри?

– Он был самым красивым из наших молодых людей.

– Так почему же, черт возьми, он на ней не женился?

– Возможно, он не знал, что она в положении. Леди Маргарет еще не вернулась из Ирландии, когда он уехал в Индию. Интересно, как он об этом узнал? Думаю, она написала ему, но письма в Индию идут целую вечность, а потом ему надо было плыть домой на пароходе. Он бы все равно не успел. И ребенок родился бы без него. Уверена, что все было так, Зоуи. Иначе, зачем бы Барри так старался, чтобы юноша был окружен заботой? И это объясняет, куда делись его собственные деньги. Он отдал их Эндрю. Это был его долг.

Мне не очень понравилась эта версия. В ней дядя Барри снова представал в плохом свете. Он загубил жизнь молодой женщины, а потом, как ни в чем не бывало, удрал, бросив ее на произвол судьбы. Я вспомнила обвинительный тон, в котором были написаны его письма к леди Маргарет. По-моему, он не имел права осуждать ее за то, что она оставила сына, потому что он сам бросил их обоих. Он должен был просить у нее прощения. Но так уж повелось. Двое совершают ошибку, а потом основная тяжесть ложится на женщину и ребенка.

– Давай не будем говорить лорду Уэйлину о нашей догадке, – предложила мама. – Вся эта история уже быльем поросла. Зачем плохо говорить о мертвых.

– А как насчет живых, мама? Уэйлин намерен заставить Эндрю Джоунза вернуть деньги. Он думает, что Джоунз – мошенник, боюсь, нам придется рассказать ему правду.

– Прямо наказание с ним. Никак не угомонится. А нас не посадят в тюрьму, Зоуи?

Мы ведь не сделали ничего дурного. Дурно то, что мы знаем правду и собираемся промолчать.

– Но мы ничего ведь точно не знаем, – сказала я неуверенно.

– Я сердцем чувствую, что это так, – устало ответила мама.

– Меня всегда удивляло, почему Барри не проявил никакого интереса к леди Маргарет, когда он приехал навестить нас. Она была тогда интересной дамой, а он ни разу на нее не взглянул. Теперь я понимаю – он не хотел, чтобы кто-то заметил, что между ними что-то есть. Ему надо было жениться на ней хотя бы потом. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Так он и остался негодяем до конца жизни, а ведь был когда-то славным мальчиком.

– Вы должны рассказать это Уэйлину, мама. Он хочет ехать в Лондон завтра рано утром и будет там мучить мистера Джоунза.

– Я-то расскажу, но ведь у нас нет доказательств. Чего доброго, он доберется и до пяти тысяч фунтов. А эти деньги по праву принадлежат моему племяннику.

Она произнесла слово «племянник», как будто употребляла его всю жизнь. Как быстро она привыкла к этой мысли. Если ее подозрения оправдаются, а она знала Барри лучше, чем кто-либо, тогда у меня появится новый двоюродный брат. Мне очень хотелось посмотреть на кузена Эндрю. Страшно было подумать, как я расскажу лорду Уэйлину новую версию нашей истории, в которой дядя Барри предстает в еще более мрачном свете.

Запутавшись в наших спорах, я совсем забыла, что ведь миссис Сэнгстер на почте не узнала дядю Барри. Если он жил в Линдфильде у леди Маргарет, она должна была его видеть. Возможно, он старался не выходить из дома. Да к тому же я показала ей переделанный набросок и сказала, что он священник. Она вряд ли могла представить себе, что слуга и священник могут быть одним и тем же лицом. Узнает ли она его без воротничка священника и без усов? Это можно легко проверить.

Кузен Эндрю – да он же и кузен Уэйлина тоже! Как странно, что мы теперь можем стать родственниками, а он даже слышать о нас не хочет.