Текст книги "Любовные прикосновения"

Катарина подняла голову и испытующе посмотрела на Милоша. Как она могла так ошибиться? Неужели он не любит ее?

Теперь он увидел в ее глазах боль и немой вопрос. Но ничем не утешил возлюбленную.

– Что ты думаешь об этом, Кат? – спокойно спросил он. Наконец, призвав на помощь все свое хладнокровие, она повернулась к американцу.

– Мистер Браннок, сегодня вечером я не могу дать вам ответ. Мне хочется повеселиться, отпраздновать Новый год.

Милош на секунду заколебался, прежде чем перевести ее слова. Браннок приподнял брови.

– Полагаю, ставку можно немного увеличить, если проблема в этом…

Милош передал Кат, что условия контракта могут быть улучшены. И впервые вставил замечание от себя.

– Для начала они могли бы заплатить семьдесят пять тысяч долларов. Кат, это такая удача…

Она прервала его.

– Дело не в деньгах, мистер Браннок. Просто мне нужно время, чтобы подумать.

Услышав перевод, Браннок вскинул руки, показывая, что сдается.

– Как скажете, малышка. Но завтра я уезжаю в Париж, а на расстоянии переговоры вести всегда труднее.

Он достал из кармана приготовленную заранее записку.

– Вот адрес моего отеля в Париже. До завтрашнего дня я буду в отеле «Эспланада» в Праге. И, разумеется, сегодня ночью в любое время я ваш, если примете решение…

Кат, исчерпав все душевные силы, решительно прервала переговоры.

– Благодарю вас, мистер Браннок, – встав, быстро произнесла она, оставив его карточку на столике. – Я в высшей степени польщена вашим предложением.

Затем поспешно удалилась, не дожидаясь, пока Милош переведет ее слова.

Не видя ничего вокруг, она шла через танцевальный зал, и тут Милош догнал ее. Кат, остановись!

Но она продолжала идти вперед. Слезы застилали глаза, и Катарина не могла сдержать их, хотя в тот вечер ей так хотелось быть счастливой. Гости улыбались ей и выкрикивали новогодние пожелания.

Милош схватил ее за руку и повернул лицом к себе. По щекам Кат текли слезы.

– Как же ты мог? – воскликнула она. – Я думала, ты хочешь остаться со мной навсегда… Думала, что сегодня вечером…

И Катарина умолкла. Какой смысл признаваться в том, как она глупа.

Танцующие стали посматривать на них. Милош поднял руку, чтобы смахнуть ее слезы, и тут Кат вырвалась и убежала.

Он снова поймал ее за дверями танцевального зала и увлек в нишу в фойе, скрытую за парой мраморных колонн.

– Что ты вообразила себе? – произнес он голосом, дрожащим от напряжения, схватил ее за руки и прижал к стене. – Что я тоже актер? Что на самом деле я вовсе не так напуган, как говорю, что я всего лишь декламирую монолог? Кат… любовь моя, я знаю, что ты не хочешь верить в это – и никто не хочет – но приближаются черные дни. Когда они придут – через месяц, через год? Кто знает! Это зависит от прихоти сумасшедшего. Но я не переживу, если с тобой что-нибудь случится. Вот почему ты должна воспользоваться подвернувшейся возможностью…

– Нет, ты не прав, – прервала его Кат. – Думать, что мы обречены, ждать этого, планировать конец – значит заведомо проиграть!

– Никогда! Я буду продолжать бороться и надеяться. Но ведь другие уже уезжают, в основном в Америку. Там ты будешь в безопасности.

Внезапно ее руки взлетели вверх, и она обняла его голову, заставив замолчать.

– Ты любишь меня, Милош? – пылко спросила она.

– Люблю тебя? Разве могу я назвать то, что чувствую, просто любовью? Почему больше всего на свете я боюсь, что тебе придется страдать?

– Нет страдания тяжелее, чем разлука с тобой.

– Верь в будущее, дорогой! Верь в жизнь, в любовь, верь в пас! Женись на мне, мой дорогой!

Он отстранился от Катарины и снова посмотрел на нее.

– Женись на мне! – повторила она настойчиво.

Кат понимала, что ждет сейчас последнего доказательства его любви. Он не может давать клятвы в вечной преданности только потому, что на горизонте полыхает смертельная буря. И все же, если силой своих чувств ей удастся заставить Милоша сделать этот шаг, она одержит первую решающую победу над тем самым врагом, которого он боялся.

На мгновение он поднял глаза к потолку, потом снова взглянул на Кат, нежно улыбнулся, приподнял ее и закружил, осыпая поцелуями.

– Проклятие! – воскликнул он, опуская ее на пол. – Я поступил ужасно, не правда ли? Позволил тебе сделать мне предложение!

Катарина рассмеялась.

– Я никому не скажу об этом. До тех пор, пока ты согласен…

– Да, да, хорошо, я согласен, любовь моя! Затем почти шепотом проговорил:

– Да поможет мне Бог, я согласен!

Но это было произнесено так тихо, что Кат не поняла точно, что он сказал. И прежде чем она успела спросить его об этом, он потянул ее за собой обратно в танцевальный зал, с воодушевлением крича:

– Прошу внимания! Я должен сделать особое новогоднее объявление!

ГЛАВА 6

Кат хотела ускорить свадьбу и отметить ее скромно. Но для Кирменов женитьба их старшего сына – событие величайшей важности, которое следовало отпраздновать по-королевски. Бракосочетание назначили на конец июня, когда «Фонтаны» со всеми своими садами будут в полном великолепии.

Кат по-прежнему не знала, как относится к ней мать Милоша. Однако, каковы бы ни были ее чувства, Ирина полностью взяла на себя все заботы. По ее настоянию, платье для невесты заказали у Шанель. Так как Кат не стала бы отменять спектаклей ради поездок к кутюрье, то целая команда портных несколько раз приезжала из Парижа. Фабрики Кирменов получили заказ на изготовление особых тканей для пошива платьев к торжественному приему. Ирина приказала садовникам вырастить в оранжереях побольше цветов для свадебных букетов и праздничных гирлянд. Кат без всяких возражений уступила привилегию принимать решения. Сама же она не одобряла подобной светской пышности и роскоши, которая была неотъемлемой частью жизни ее будущей свекрови.

Месяцы перед свадьбой должны были стать временем счастливого ожидания. Однако в Европе становилось все тревожнее. В марте Германия аннексировала Австрию. Это был так называемый «аншлюс» – «присоединение». Колонны немецкой армии проехали по улицам Вены, где толпы австрийцев приветствовали их как «освободителей».

После такой бескровной победы многие жители Судетской области стали присоединяться к фашистским группировкам. Германское вторжение казалось настолько вероятным, что президент республики Эдвард Бенеш отдал в мае Приказ о частичной мобилизации. Каждый вечер, играя в театре, Кат вглядывалась в зрительный зал и видела все больше пустых мест. Люди опасались оказаться на улице в случае налета вражеской авиации. Многие бежали в другие страны.

Мягким майским вечером Кат возвращалась домой вместе с Милошем. До свадьбы оставалось три недели. Несмотря на все усилия, отчаяние постепенно начинало овладевать ею. Еще совсем недавно они заходили в кафе или шли потанцевать в ночной клуб. Но теперь ночная веселая жизнь умерла, огни погасли, улицы опустели. На них можно было встретить только военные патрули и машины с зенитными орудиями.

– Ты был прав. Все это время ты знал, что мы придем к этому…

Милош бросил на Кат обеспокоенный взгляд.

– Пока мы еще ни к чему не пришли, – ответил он, желая приободрить ее. – Кроме того, наблюдаются и положительные перемены, которых я не предвидел. Европа начинает просыпаться и осознавать опасность. Франция и Англия собираются послать дипломатические миссии в Берлин. Они хотят заявить Гитлеру, что не позволят безнаказанно пересечь наши границы.

– Но это ничего не изменит, если Гитлера не припугнут прежде, чем он вторгнется…

Милош остановился.

– Его предостерегут, Кат. Будем надеяться на лучшее. Разве это не единственное, о чем ты просила меня – поддерживать пламя надежды? Ты была права, а я – не прав. Нам необходим такой подход.

Катарина взяла его под руку, и они пошли дальше. Она была так удручена в последние дни, что ей даже пришла в голову мысль отменить свадьбу. Но теперь Кат радовалась, что не стала обсуждать с Милошем свои сомнения.

Когда они открыли дверь квартиры, зазвонил телефон. Милоша довольно часто беспокоили поздно вечером соратники но борьбе. Кат настороженно следила, как он поднимал трубку, и по изменившемуся выражению его лица и серьезным ответам мгновенно поняла, что ему сообщили ужасную новость.

– Насколько серьезно?.. Они знают, кто это сделал?..

Разговор закончился.

– Звонил отец, – мрачно произнес Милош. – Нацистские головорезы избили Фредди Морганштерна у его дома, когда он возвращался с работы. Они давно косились на него, так как Фредди не жаловал этих бандитов. Пришлось отправить его в больницу, но сегодня он ночевал уже у себя.

Кат принялась взволнованно расхаживать по комнате. Видимо, надо принять решение.

– Милош, нам лучше отменить…

Для него не было необходимости слышать остальное.

– Нет! – воскликнул он. – Теперь ничего не изменится! Ничего!

– Я хочу выйти за тебя замуж, – сказала она. – Но нам не следует устраивать шумную свадьбу с таким количеством гостей, с такой…

– Нет! – еще громче закричал Милош. – Наоборот, все должно быть еще роскошнее: больше цветов, больше музыки, больше смеха, шампанского и танцев!

Он пересек комнату и схватил Катарину за руки.

– Дорогая моя, теперь это событие больше, чем свадьба. Это – заявление о том, что нас не удастся запугать и победить. Ведь ты сама говорила, что именно так и должно быть! Услышав звуки нашей музыки, любой человек сможет набраться мужества.

Милош прижал ее к себе, и его голос стал мягче:

– Разве ты не понимаешь? Мы не должны позволять запугивать нас, мы должны жить так, как хотим!

Кат с улыбкой сдалась.

– Больше цветов, больше шампанского, больше музыки… и больше любви!

Ее пальцы потянулись к пуговицам его рубашки.

– С последнего мы можем начать прямо сейчас!

Лишь на одно мгновение кошмар уступил место прекрасной мечте. Восемьсот гостей сидели под лучами июньского солнца в специально возведенном по этому случаю амфитеатре на огромной лужайке позади «Фонтанов» и наблюдали, как Кат шествовала по проходу между рядами в своем кружевном платье с длинным шлейфом. Музыканты из Чешского Национального оркестра сыграли свадебный марш, а епископ из Праги провел обряд венчания.

Не все друзья Кирменов из других стран откликнулись на приглашение. Боязнь того, что церемония может быть сорвана вторжением или бомбардировкой, удержала трусливых от приезда. Однако те, более чем достаточное количество приглашенных кто приехали, навсегда запомнили это грандиозное торжество в одном из самых прекрасных домов Европы. Французские бароны, польские графини и английские герцоги присоединились к промышленным магнатам и министрам чешского правительства, чтобы почтить своим присутствием лучшую свадьбу года. Даже сам Эдвард Бенеш принял приглашение, но в последний момент прислал извинения: он улетал в Лондон, чтобы заручиться поддержкой британского премьер-министра Невила Чемберлена и сорвать агрессивные планы Адольфа Гитлера.

Из сотни приглашений, которые Кат разослала лично, ни одно не было отклонено из страха перед войной. С другой стороны, робость перед представителями высшего света – боязнь не то сказать, не то надеть, не той вилкой воспользоваться, – удержала многих друзей и родственников Кат из Длемо. Тетя Люба предостерегала односельчан, что калорийная пища, которую подают на подобных празднествах, может до такой степени перенапрячь пищеварение простых деревенских людей, что это вызовет мгновенную и мучительную смерть. Тем не менее многие члены семьи Кат приехали. Сестра Амброзина из школы при женском монастыре и две ее любимые подруги тоже решились на этот шаг. Петрак и Вильма заявились вместе, а с ними – Йири со своей новой подружкой, актеры театра, вся бригада рабочих сцены, которых Кат очень любила.

После церемонии бракосочетания двери замка распахнулись настежь для грандиозного пира, который остался в памяти у каждого. Столы ломились от русской икры в серебряных чашах, шотландского лосося, гладкого, как бархат, французского шампанского, омаров с побережья Испании, ростбифа из Англии, острой копченой ветчины из Италии, окороков из Польши и даже оленины из лесов Германии, и превосходного шоколада из Австрии. Быть может, Европа распадалась на части за столом переговоров, зато она проявила завидное единство здесь, чтобы сделать это празднество восхитительным и незабываемым.

В течение всего дня играли два оркестра – один в бальном зале замка, другой – на открытом воздухе, где на лужайке была установлена переносная танцплощадка. Танцы были прерваны один раз – когда вывезли свадебный торт из одиннадцати ярусов, который предстояло разрезать. Сразу же после этого Милош преподнес Кат свой свадебный подарок – гобелен, который тайно ткали уже в течение нескольких месяцев на фабрике Кирменов. Его внесли и развернули, чтобы все могли полюбоваться им. На гобелене была выткана живописная свадебная сцена в средневековом стиле, изображавшая Кат и Милоша, которые давали брачный обет в саду, напоминавшем Эдем. Они были привязаны друг к другу гирляндой из цветов. Из лесных кущ за ними наблюдала пара единорогов. После демонстрации гобелена Томаш Кирмен не удержался и похвастался, что это одно из самых прекрасных творений его фирмы. Родственник румынского короля, который видел гобелен во время посещения фабрики, предложил за него триста тысяч долларов.

День перешел в вечер, на ясном ночном небе появились звезды, и музыка заиграла снова. И все же Кат несколько раз напомнили о том, что прелесть этого дня – всего лишь иллюзия. Впервые реальность дала о себе знать, когда она спускалась вниз по проходу между рядами и увидела Фредди. Одна рука у него все еще была на перевязи. Затем это случилось, когда гости из Длемо рано пустились в обратный путь, не желая провести еще одну ночь вдали от дома «в такое неспокойное время».

Грозный мир вторгался в их идиллию всякий раз, когда Милош прерывал свою трапезу или танец, чтобы представить ее каким-то людям, которых она никогда прежде не видела. Это были суровые с виду мужчины, самых разных профессий, приехавшие из маленьких и больших городов, разбросанных по всей стране. Ни один из них не имел никакого отношения к производству гобеленов да и не принадлежал к высшему обществу. Кат вдруг пришло в голову, что все они, должно быть, члены подпольной группы.

Один из этих гостей, механик, по имени Петр Грофф, произвел на нее особенно сильное впечатление. Он прибыл из небольшого городка, находившегося в Словакии. Грофф был мужчиной гигантского роста, плотного телосложения и фигурой напоминал бочонок. Улыбка не сходила с его открытого лица и придавала ему выражение детской бесхитростности. Он покорил Кат веселым, добрым нравом. Ей понравились его гулкий смех, сердечное медвежье объятие, которым он приветствовал Милоша. Потом Петр обхватил своими огромными ручищами тонкую талию Кат, оторвал ее от земли с такой легкостью, словно поднимал куклу, и, поздравив, поцеловал в щеку.

– Она станет для нас заветным талисманом, правда? – прогудел Петр Грофф, обращаясь к Милошу.

– Талисманом для кого? – поинтересовалась Катарина.

– Для нашей отважной маленькой бригады…

– Это несущественно, Петр, – вмешался Милош. – Если тебе нужен талисман, ступай и найди себе свой.

Поскольку Милош намеренно прервал дальнейшие упоминания о таинственной группе, Кат подумала: может быть, ему просто хочется в день их свадьбы сохранить иллюзию беззаботного времени или же он собирается скрывать от нее эту сторону своей жизни?

Ближе к концу празднества, когда Кат прощалась с гостями, она заметила, что Милош исчез. Она отправилась на поиски и обнаружила мужа сидящим в комнате с Петром Гроффом и другими членами его «отважной маленькой бригады». В воздухе висел густой табачный дым. Как только она вошла, они замолчали и попытались за шутками скрыть мрачное настроение. Петр сказал, что они давали Милошу советы по поводу его первой брачной ночи. После ее появления все сразу же разошлись, но Кат подозревала, что речь шла о новых опасных событиях.

Позже, когда они остались наедине, Кат хотела спросить Милоша, о чем говорилось на собрании. Но как только он начал раздевать ее, все вылетело у нее из головы.

Милош никогда не был таким пылким, как в ту ночь. В первый раз они любили друг друга со страстью и яростью, во второй – медленно, смакуя каждую минуту любви. Потом, немного вздремнув, он снова захотел ее. Наконец, когда Кат, удовлетворенная, лежала рядом с ним, ей вдруг пришло в голову, что Милош любит ее сегодня, как солдат, уходящий на фронт, и хочет унести с собой дорогой образ.

Когда же он вновь обнял ее, Катарина приняла его со страстным желанием, без всяких сомнений и вопросов. Она постоянно говорила себе: пусть в эту ночь, самую лучшую из всех ночей, иллюзия счастья продолжается.

* * *

Проснувшись утром, она обнаружила, что лежит в постели одна. Солнце стояло высоко, и его лучи проникали сквозь щель между занавесками. С улицы доносились разнообразные звуки: топот и ржание лошадей, скрип телег, крики людей. Кат соскочила с кровати и ринулась к окну. Перед замком стоял длинный ряд открытых повозок, запряженных лошадьми. Слуги и крестьяне непрерывной чередой выносили из дома мебель, картины и грузили их на телеги. Милош стоял на середине лестницы и руководил работой. Он помогал поднимать наиболее тяжелые вещи, если видел, что рабочие не справляются. Кат наблюдала, как вынесли огромный свадебный гобелен, свернули его и положили на одну из повозок.

Она спешно оделась и спустилась по лестнице. Увидев жену, Милош отвел ее в сторону и объяснил, что среди вчерашних гостей присутствовал один дипломат, у которого личные связи кое с кем из близкого окружения Гитлера. Через него стало известно, что фюрер в конце мая подписал указ о начале военных действий против Чехословакии. Планируемая дата наступления держится в тайне, но когда бы немцы пи перешли границу, «Фонтаны» находятся как раз на пути их наступления. Милош не стал ждать и решил увезти наиболее ценные вещи. В «Фонтанах» достаточно всего, чтобы жить с комфортом, но фамильные ценности и шедевры искусства необходимо надежно спрятать.

– А как же твои родители?

Милош с несчастным видом пожал плечами.

– Они не возражают против того, чтобы принять меры предосторожности, но я не смог убедить их выехать из страны.

Он оглядел залитые солнечным светом сады.

– Я не могу обвинять их в легкомыслии, ведь они любят эти места и не покинут замок, пока не услышат грохот пушек.

– А ты? Что ты собираешься теперь делать? – спросила Кат.

– Я тоже останусь. Когда бы это ни началось, тут будет проходить линия фронта.

– Значит, и мое место тоже здесь, – проговорила она.

На этот раз Катарина решила не возвращаться на сцену. Все равно публика больше не ходила в театр.

Милош стал протестовать. Даже в Праге, безопаснее, уговаривал он Кат. Кроме того, еще не поздно подумать об отъезде за границу. Неделю назад пришла телеграмма от Пола Браннока, в которой он вновь повторил свое предложение.

Но Кат была непоколебима.

– Как же я могу уехать сейчас? У нас ведь еще не закончился медовый месяц! – возмутилась она.

Как ни странно, по лето было почти счастливым. В мире за пределами спокойных полей, лесов и озер усадьбы «Фонтаны» заявления Адольфа Гитлера с каждым днем становились все более яростными и угрожающими. Однако нацисты запугивали мир уже не первый год, но пока еще ничего не случилось. Появилось убаюкивающее ощущение безопасности.

Кат радовалась этим дням, возможности побродить босыми ногами по пахнувшим ароматным сеном лугам. Она так же, как и все семейство Кирменов, не думала покидать «Фонтаны». Если где-то и раздавались предупреждающие залпы войны, то здесь их заглушало жужжание пчел, мычание коров, звон церковных колоколов, плывущий тихими летними вечерами над пурпурными склонами холмов.

В первые дни осени появился еще один шанс сохранить мир. По предложению Муссолини было созвано совещание глав правительств четырех стран: Германии, Италии, Франции и Великобритании. Вечером тридцатого сентября Кат, Милош и его семья собрались перед радиоприемником, чтобы послушать новости о соглашении, которое было подписано в тот день с целью предотвращения войны. За столом переговоров не оказалось ни одного чешского представителя. Четыре державы заключили договор, по которому районы Чехословакии, в которых, согласно австрийской переписи населения 1910 года, проживает больше пятидесяти процентов немецкоязычного населения, должны быть переданы Германии в течение десяти дней.

Все были потрясены, и после того как Томаш Кирмен поднялся и выключил радио, долго стояла гнетущая тишина.

– Что все это значит? – наконец произнесла Ирина. Милош в задумчивости оглядел стены комнаты и пейзаж за окном: сады, окутанные тьмой, струи воды в фонтанах, едва различимые и сверкавшие серебром.

– Это значит, – тихо произнес он, – что теперь мы живем в Германии.

Ирина Кирмен медленно кивнула и протянула руку Кат, сидевшей рядом с ней на софе.

– Мне кажется, я слышу звуки орудийных залпов… – сказала она.