Текст книги "Мой единственный"

Глава десятая

– Какого черта? – воскликнул Ор, бросившись помогать гостиничному слуге затащить Ричарда в номер.

Неожиданно распахнувшаяся дверь не испугала его. Ора испугал внешний вид Ричарда. Слуга, на вид почти мальчишка, с трудом удерживал тяжелое тело Ричарда.

– Я нашел его лежащим на тротуаре около гостиницы, – сообщил парень, когда Ор, подхватив Ричарда, с легкостью уложил его на кровать.

– Извозчик не захотел помочь, – промямлил Ричард, – рассердился, что я испачкал кровью сиденье.

Хмурый Ор швырнул парню монету за труды, закрыл за ним дверь и зажег еще одну лампу, прежде чем вернуться к кровати.

Мертвое молчание приятеля заставило Ричарда спросить:

– Так плохо?

– Кто переехал тебя? – бросил Ор.

Ричард лежал на боку, держась за ребра. Он понятия не имел, сколько их поломано, но понимал, что наверняка немало. Каждый вдох отзывался острой болью. По крайней мере, ему повезло остаться в живых. А он был так близок к спасению… Он уже влез на каменную ограду сада и собирался спрыгнуть вниз, когда чья-то рука схватила его сзади, а затем в живот ударил кулак.

Согнувшись, с трудом хватая ртом воздух, он спросил:

– За что?

– Неужели не понятно?

Он не видел того, кто бил, но хорошо его знал. Безучастный голос только подтвердил его догадку. Еще когда Ричард перелезал через другую каменную ограду, ту, что окружала сад Джорджины, после того, как она ударила его по лицу, а муж увидел это, Ричард понимал, что расплаты не миновать. Сегодня он просто должен был рискнуть. Он так хотел оказаться рядом с Джорджиной, и вот теперь настал час платить по счетам. Он сам виноват, понадеявшись, что Джеймс может передумать и не воплотить свою угрозу в жизнь. Ричард решил, что убивать его Джеймс уж точно не станет. Когда Мэлори отправился на Карибские острова, чтобы спасти отца Габби, он не обращал на Ричарда ни малейшего внимания, полностью сосредоточившись на цели своей миссии. Поэтому Ричард и не придал должного значения угрозе Джеймса.

После первого удара Джеймса он попытался объяснить:

– Я ухожу…

– Недостаточно быстро.

Второй удар, отличный апперкот, пришелся на челюсть. Ричард упал спиной на землю. Он смутно осознавал, что, по крайней мере, половина присутствовавших на террасе и прогуливающихся по саду джентльменов бросилась к каменной ограде, наверняка решив, что дядя леди Реджины решил преподать урок наглецу, который без приглашения пытался пробраться на бал.

– Довольно, – с трудом поднявшись на ноги, произнес Ричард. – Я все понял.

Маска из тонкого фарфора разлетелась от последнего удара вдребезги. Осколки усеяли землю у его ног, а несколько штук вонзились в щеку. Острая боль смешалась с менее сильной там, куда угодил кулак Джеймса. Щека уже начала неметь.

Снова поднявшись на ноги, Ричард увидел выражение лица Джеймса Мэлори. Враг совсем не выглядел рассерженным, нет, он скорее откровенно скучал.

Поэтому Ричарду стало совсем не по себе, когда Джеймс с невозмутимым видом произнес:

– Мы едва начали.

Не будь Джеймс таким громилой, у Ричарда еще был бы шанс выстоять. Ор обучил его диковинным азиатским приемам, позволившим ему выходить без единой царапины из многих потасовок в кабаках, где он и команда Натана часто бывали. Ричард сделал все, что смог, чтобы защитить себя, но, как и следовало ожидать, у него ничего не вышло. Остановить этого Мэлори было просто невозможно. Габриэлла вполне доходчиво объясняла Ричарду, передавая слова Джеймса, что он убьет его, если их пути снова пересекутся. Мужчина был выдающимся боксером. Его еще ни разу никто не победил. Об этом говорила Габриэлла. Одного взгляда на Мэлори хватило, чтобы понять, насколько она права, – мощный торс и кулаки-кувалды.

За незаконное проникновение его жестоко наказали. Еще ни разу в жизни его так не избивали. Джеймс не остановился, пока Ричард не потерял сознание. Большинство мужчин, которые бросились в сад, когда драка только начиналась, остались посмотреть на это зрелище. Выглядывая поверх каменной стены, они чувствовали себя, по-видимому, в полной безопасности. Некоторые, пожалев Ричарда, помогли ему подняться и усадили в экипаж, после того, разумеется, как Джеймс вернулся в бальный зал.

– Ну? – вопросительно произнес Ор.

– Мэлори, – только и молвил Ричард.

– Тебе нужен врач.

Ор бросился к двери, чтобы нагнать молодого слугу прежде, чем он исчезнет по ту сторону коридора, но парень оказался сметлив. Распахнув дверь, Ор увидел за ней застывшего слугу.

– Я подумал, что вашему другу может понадобиться…

– Врач… да, спасибо.

Ор сунул слуге еще одну монету.

– Да, сэр.

Ор со смешком закрыл дверь. Ричард знал, как его приятеля забавляет, когда, обращаясь к нему, кто-то использует обращение «сэр». Пират не может и никогда не сможет стать сэром.

Комнатки над общим залом таверны были их обычным пристанищем. Только на острове Сент-Кристофер у каждого была своя комната в доме Натана. Но эта гостиница находилась в богатых кварталах города, в районе Мейфэре, где еще с XVII века, когда влиятельное семейство Гросвеноров приобрело здешнюю недвижимость, селилась только знать. В северной части района находилось несколько площадей, в том числе Беркли-сквер, где жила Джорджина. Гостиница когда-то была одним из таких богатых домов. Здесь Ора впервые назвали «сэром».

Вернувшись к кровати, Ор встал сбоку, воззрившись на Ричарда сверху вниз.

– Рискну предположить, ты все же поехал на бал?

– На бал-маскарад… Джеймс не должен был там меня узнать.

– Так почему он тебя узнал? Нет, я сам скажу: ты натворил там глупостей. Почему было просто не взглянуть на нее и уйти?

Лицо Ричарда передернулось бы, не онемей оно до такой степени.

– Я думал, что он меня не узнает… Просто он заметил, как я на нее смотрю…

– Не обманывай себя. Там была Габби, поэтому он и вспомнил о твоем существовании. И что это вонзилось в твою щеку?

– Осколки фарфора… думаю. Он разбил маску, когда ударил меня в лицо.

– Мэлори не заметил маску?

– Ему было наплевать.

– У тебя все лицо залито кровью. Очень надеюсь, что шрамов не останется, но столько крови… Так избить человека просто невозможно. Он что, за нож взялся? Трудно поверить, что он…

– Нет, кулаков оказалось достаточно. Кровь из носа. Возможно, он мне его сломал. Крови вытекло море… Такое со мной и прежде бывало. Ничего. Я больше о ребрах беспокоюсь. Но это еще что… Ощущение такое, словно обломки прорвали мне кожу…

Ор хмыкнул.

– Дай взгляну.

– Нет! Не прикасайся ко мне! В таком положении я хотя бы дышать могу.

– Я только расстегну рубашку. Не веди себя как девчонка, – пожурил Ор, но, выполнив задуманное, добавил: – Впрочем, ты имеешь право на капризы. Черт, Ричард! Ты – один сплошной синяк от груди до живота.

– А обломки ребер выглядывают наружу? – с ужасом спросил Ричард.

– Спереди ничего не видно, но я не собираюсь стягивать с тебя фрак и рубаху, чтобы проверить. Пусть этим занимается доктор.

– У нас не найдется бутылки виски?

– Я никуда не плаваю без запаса виски. Это неплохая идея. Если ребра сломаны, доктору придется поставить их на место, а потом уж делать перевязку. Лучше будет, если ты вырубишься и ничего не почувствуешь.

Ричард издал стон. Вряд ли он сможет вынести больше боли. Он и так испытывал чудовищную боль.

– Посреди ночи, полагаю, трудно найти врача, – продолжал Ор. – Не волнуйся. У тебя будет достаточно времени, чтобы напиться до беспамятства.

Несколько минут ушло на то, чтобы подсунуть под голову Ричарда подушки так, чтобы тот мог поднести бутылку ко рту и не расплескать ее содержимое.

– Тебе повезло, – сказал Ор, после того как Ричард осушил треть бутылки. – Мэлори мог бы так измочалить твое лицо, что никакой врач не помог бы. Почему, спрашивается, он этого не сделал?

– Уверен, это не так больно, как сломанные ребра. Он хотел, чтобы каждый мой вздох отдавался болью и я не мог лечь на спину.

На эту злую реплику Ор ответил:

– Дьявол! Неужели ты забыл все, чему я тебя учил?

Ричард осушил еще треть бутылки прежде, чем ответить:

– Отнюдь. Я был хорошим учеником. Даже ты признавал это. Мне не выпало случая ударить его. Я только защищался, но все напрасно… Ты часом не забыл, как он выглядит?

– Даже горы можно срыть до основания, но я тебя понял. Мэлори – из тех, кого следует бить первым, иначе все кончено. Надо было лежать, когда он сбил тебя с ног.

Ричард попытался было засмеяться, но вместо этого только охнул от боли.

– Думаешь, я не пробовал? Он поднимал меня на ноги всякий раз… – язык его уже не особо слушался. – Кстати… прости, что поссорился с тобой сегодня… Я не хотел…

– Я слишком поздно обо всем догадался. Когда я вернулся, тебя уже не было в комнате. Но я отсутствовал не так уж долго, – нахмурившись, произнес Ор. – Что ты сделал? Схватил свои модные тряпки и сбежал, чтобы одеться в другом месте?

– Пришлось. Я знал, что ты не будешь долго злиться. Ты никогда долго не злишься.

Ор вздохнул.

– Не думал, что ты так по-дурацки поступишь из-за бабы, которая никогда не станет твоей. Когда ты в постели с другой, ты же о ней не вспоминаешь? Никогда не задумывался, почему так?

Ричард не ответил. Он потерял сознание.

Глава одиннадцатая

Два дня Джулия собиралась с духом, прежде чем отправиться в дом Мэлори, стоящий на одной улице с ее собственным. Она отправилась туда не ради встречи со своей подругой Джорджиной. Нет, Джулия надеялась узнать хоть что-нибудь о Жан-Поле, нечто такое, что поможет ей найти его. Было весьма дерзко с ее стороны решиться на подобное, но как еще она могла его отыскать? Девушке никак не удавалось выбросить его образ из головы! А еще Джулия была почти уверена, что он станет идеальным кандидатом в мужья. Как она может позволить ему исчезнуть из ее жизни, не убедившись наверняка? Это соображение, в конечном счете, и убедило ее. Она будет вечно сожалеть, если не предпримет никаких действий.

Разумеется, Джулия не собиралась открываться Джеймсу, но решила, что Джорджина таиться не станет, быть может, будет даже польщена, что в нее влюбился настолько блестящий молодой человек.

Однако в особняке Мэлори она не обнаружила обычной тишины и умиротворения, свойственных этому дому. Джулия совсем позабыла, что в этом году все пять братьев Джорджины решили явиться в Лондон на ее день рождения, и пока никто из них не вернулся в море. Только Бойд постоянно жил в Лондоне, а Уоррен с женой Эми, хоть и имели собственное жилье в городе, по полгода проводили в море.

Джулию представили Клинтону и Томасу Андерсонам, двум братьям, с которыми она прежде не была знакома. Они собирались вскоре возвратиться в Америку, но пока гостили у сестры.

Как только они расселись в салоне, а Джорджина всем ее представила, подруга первым делом заговорила на эту тему. Помимо Бойда, младшего из братьев Джорджины, присутствовали две ее невестки. Джулия уже была знакома с Кейти, супругой Бойда. Несколько лет назад она встречала на балу Дрю Андерсона и видела его жену, но официально ее представили Габриэлле только сейчас.

– По правде говоря, – криво улыбнувшись, произнесла Джорджина, – братья впервые не остановились в моем доме. Клинтон и Томас посчитали, что сейчас – самое время поближе познакомиться с новыми женщинами в семействе Мэлори, поэтому Бойд предложил им пожить у себя. Спасибо за тот дом, который ты ему подыскала.

– И я благодарен за это Господу, – сухо сообщил Джеймс, величаво входя в салон. – Ежедневно благодарю Бога и вас, Джулия, за то, что предоставили в распоряжение Бойда достаточно вместительный особняк. Теперь осталось только дождаться, чтобы они перестали бывать здесь с утра до вечера…

Подобные пренебрежительные реплики, когда дело касалось пяти братьев Андерсонов, были в характере Джеймса. Даже Джулия это знала. Никто не принимал все это всерьез.

Кейти Андерсон, только в прошлом году узнавшая, что тоже из Мэлори, весело усмехнулась.

– Вы не отделаетесь от меня так легко, дядюшка Джеймс.

– Ты и Габби – приятнейшее исключение, кошечка ты наша, – заверил ее Джеймс.

Дядя наклонился и поцеловал ее в макушку, а затем подошел к креслу, на котором сидела Джорджина, и оперся на его спинку.

– Если кто-то из вас одумается, я знаю, какие руки и как выкрутить, чтобы без лишних скандалов устроить развод.

По словам его сестры, Бойд в молодости обладал весьма вспыльчивым характером. С возрастом он несколько укротил свой пыл, но сейчас это было не заметно.

– На этот раз вы зашли слишком далеко, Мэлори, – произнес он и, обернувшись к Джорджине, спросил: – Почему он не может хотя бы попытаться быть вежливым в приличном обществе?

– Хорошо сказано, янки!

Бойд кивнул, восприняв реплику Джеймса за комплимент.

– Если ты имеешь в виду Джулию, то она не только наша соседка, но и моя подруга, а в компании друзей он отпускает поводья, так что не стоит его подзадоривать, – заметила Джорджина.

– Не отговаривай его, Джорджи, – сказал Джеймс. – Он наконец начал понимать, что здесь к чему.

Джорджина театрально закатила глаза.

Джулия широко улыбнулась. Она уже привыкла к подобного рода незлому подтруниванию в этом доме. Девушка слышала, как Джеймс пренебрежительно отозвался о своем шурине Уоррене, но никто здесь даже бровью не повел, включая самого Уоррена. Одними Андерсонами дело не ограничивалось. Когда ни одного из мужчин этой семьи рядом не было, от Джеймса доставалось и его родному брату Энтони. Однажды их племянница Реджина заметила, что они лучше чувствуют себя, когда скандалят либо друг с другом, либо объединившись против общего «неприятеля».

Джулия решила, что сейчас неподходящее время интересоваться тайными обожателями Джорджины. Вокруг нее собралось слишком много родных. Джулия была крайне разочарована. После того как она наконец набралась смелости заговорить на эту тему, придется уходить с пустыми руками. И все же ее не оставляла мысль, что Жан-Поль пробудет в Лондоне недолго, и у нее оставалось очень мало времени, чтобы снова с ним увидеться. Впрочем, после сегодняшней неудачи шансов на это почти не осталось.

Джулия пыталась казать довольной. Ей всегда нравилось бывать в гостях у Мэлори, но разочарование слишком тяготило ее. Она уже подумывала откланяться, сочинив какую-нибудь отговорку, когда Джеймс внес существенные коррективы в ее планы.

– Я собирался встретиться с Тони в Найтонс-Холле, обещал этим утром провести с ним раунд-другой на ринге. Надо хотя бы из вежливости приехать.

– У нас гости, – резко напомнила ему Джорджина, когда он уже встал и направился к двери.

– Верно, но вы, леди, полагаю, предпочтете обсудить всякие ваши дамские дела, а я, откровенно говоря, моя дорогая, скорее буду боксировать с Тони, чем выслушивать еще одно обсуждение веяний моды. Как насчет тебя, янки? – обратился он к Уоррену. – Могу взять тебя с собой!

Бойд с готовностью вскочил на ноги.

– Без шуток! Буду весьма признателен!

Едва мужчины покинули комнату, Кейти рассмеялась и сказала Джорджине:

– Бойд этому и впрямь рад. Прежде муж не смел даже надеяться, что его пригласят в этот частный боксерский клуб. Теперь он своими глазами увидит, как они боксируют. Твой дядюшка Джеймс хорошо себя чувствует? Обычно он не настолько, извини за прямоту, «добр» к твоим братьям.

– Если его приглашение подразумевает появление Бойда на ринге, его доброта становится несколько сомнительной, как по мне, – заметила Габриэлла.

– Честно говоря, Бойд сочтет это за большую честь. Он весьма высокого мнения об их боксерском умении.

– Сомневаюсь, чтобы таковым было намерение Джеймса, – сказала Джорджина. – Просто теперь, когда бал остался в прошлом, он склонен быть весьма снисходительным. Сами знаете, как муж ненавидит подобные сборища, а тем более когда знает, что невольно оказывается в центре всеобщего внимания. На прошлой неделе он так и сыпал желчными замечаниями, а я не могла даже пожалеть его, поскольку мне не полагалось знать о бале.

– Но бал имел грандиозный успех, – молвила Габриэлла. – Реджина должна быть довольна.

– Грандиозный… это уж точно, – промолвила Кейти. – Толчея была такая, что я с трудом могла там ходить.

– Реджине все это не особо пришлось по вкусу, – сообщила им Джорджина. – Она предвидела, что на бал попытаются явиться и люди без приглашения, но не в таком же количестве!

Во время этого разговора Габриэлла не сводила взгляда с Джулии, а потом наконец произнесла:

– Я надеялась встретиться с вами до того, как мы с мужем покинем город. Джорджина сказала, что вы занимаетесь коммерцией, как и ее семья, и управляете семейным бизнесом, причем уже довольно давно. Довольно удивительно в таком молодом возрасте!

Джулия улыбнулась.

– Это нетрудно, когда вы всю жизнь так или иначе связаны с коммерцией. Мой отец не делал секрета, что когда-нибудь я стану его преемницей.

– И у вас не возникало больших трудностей хотя бы потому, что вы леди?

– Конечно, всякое бывало. Когда речь идет о заключении новых контрактов или покупке нового предприятия, я принимаю решения, но предоставляю право стряпчим выступать от моего имени. Это не задевает ничьих интересов. Я тоже остаюсь при своем, – усмехнувшись, произнесла Джулия. – Остальное – легче легкого, ведь у моего отца очень компетентные управляющие.

– Значит, сами вы никого не нанимаете и не увольняете?

– Только управляющих, точнее, одного управляющего. Человеком он был хорошим, просто вбил себе в голову, что может указывать своему работодателю только потому, что тот слабого пола. А как у вас дела? Мне сказали, что вы с Дрю обосновались на острове в Карибском море, а не на Американском материке.

– Я просто влюбилась в острова, с тех пор как поселилась там с отцом. Кстати, в качестве свадебного подарка мне подарили прелестный маленький островок.

– Целый остров? – изумленно произнесла Джулия.

– Очень маленький, – рассмеявшись, пояснила Габриэлла, – но Дрю согласился построить на нем дом для нас, тем более что он давно ведет там дела.

Жаль, подумалось Джулии, что Габриэлла и Дрю скоро туда вернутся. С этой молодой женщиной так приятно беседовать! Джулия ничуть не сомневалась, что со временем они могли бы стать хорошими подругами. Но теперь, когда речь зашла о бале, Джулия решила выведать то, ради чего сюда пришла.

– Кстати, Джорджина, в ту ночь я познакомилась с вашим поклонником… молодым французом по имени Жан-Поль.

– С французом? – переспросила Джорджина и покачала головой. – Не знакома с человеком с таким именем.

– Нет? Значит, он держит свою любовь в тайне даже от вас?

– Он клянется в любви ко мне? – нахмурившись, произнесла Джорджина. – Это, по-видимому, новая романтическая мода среди молодых людей. Они просто жаждут рисковать всем ради любви.

– Так это не первый ваш тайный воздыхатель?

– К сожалению, нет.

Кейти рассмеялась.

– Очевидно, любовь к тебе означает воистину смертельный риск?

– Именно поэтому я нахожу все это до безобразия глупым, – сказала Джорджина. – Они должны знать, что я замужем и счастлива в браке. Им следовало бы по-настоящему опасаться ярости моего супруга. Возможно, это нечто вроде новомодного веяния – романтически тосковать по недосягаемой женщине, по той, за волокитство за которой вполне могут убить на дуэли. Подобные штучки ужасно не нравятся Джеймсу.

Кейти засмеялась еще громче. Габриэлла воздела взгляд к потолку. Джулия мысленно вздохнула. Она сама не знала, что собирается узнать, но на поверку оказалось, что Габриэлле вообще не знаком Жан-Поль.

– Вы случайно не заинтересовались этим французом, Джулия? – спросила Джорджина, окинув собеседницу встревоженным взглядом.

– Нет, разумеется, нет, – возразила Джулия, но предательский румянец, судя по всему, ее выдал.

Глава двенадцатая

Нервы Джулии были напряжены до предела. Она стояла перед гостиницей, в которой остановился Жан-Поль. Неужели она и в самом деле собирается, никого и ничего не стесняясь, выказать свою заинтересованность едва знакомому мужчине? То, что она приехала сюда, – само по себе удивительно.

Когда Габриэлла Андерсон неожиданно вышла вслед за ней из особняка Мэлори, Джулия подумала, что, должно быть, забыла что-то в гостиной Джорджины, но нет.

– Я знаю, о ком вы говорите. Жан-Поль – мой близкий друг, – сказала она Джулии.

– Но Джорджина его не знает…

– Знает, но он, как я понимаю, не назвал ей своего имени. Рядом с ней он не просто беспечен, у него абсолютно все вылетает из головы.

– Полагаю, всему виной любовь…

– Помимо прочего, – загадочно обронила Габриэлла. – Мне кажется, что, несмотря на все это, он вам понравился.

– Это настолько очевидно? – молвила Джулия, краснея.

– Не надо смущаться. В этом нет ничего удивительного. Жан-Поль не только красив, он бывает весьма обаятельным. К сожалению, его одержимость моей невесткой ничего хорошего им обоим не сулит. Он слишком долго страдает из-за своей безнадежной влюбленности. Его надо спасать. Не в моих правилах вмешиваться в чужие дела, но мне пришло в голову, что милая девушка вроде вас могла бы стать его спасением.

– Не стоит забегать вперед, – смутилась Джулия.

– Я имею в виду, что вы сумеете помочь ему забыть Джорджину.

Разве тогда Жан-Поль не сказал примерно то же самое? Разве она сама в глубине души не была с ним согласна? Джулию заинтриговал таинственный красавец в маске, а теперь оказалось, что он куда ближе, чем ей прежде казалось. Жан-Поль – друг Андерсонов, Габриэлла подтвердила, что он красив и обаятелен. Джулия не могла придумать отговорки, мешающей ей продолжить их знакомство.

Габриэлла только укрепила ее в этой мысли, промолвив:

– Он остановился в отеле «Колсонс». Если угодно, можете передать ему записку через портье, предложите где-нибудь встретиться и продолжить ваше знакомство… Погодите! Вы ведь прибыли сюда без служанки…

– Да. Я живу по соседству. Когда нужно, я прихожу сюда пешком, так что в служанке нет нужды.

– Ну, в таком случае не стоит медлить. Мой экипаж ждет меня. Я поеду с вами, – предложила Габриэлла. – На то, чтобы передать записку, много времени не потребуется.

Это невинное, на первый взгляд, предложение ставило Джулию в неловкое положение. Жан-Поль сразу догадается, что она преследует его. Она бы предпочла «случайную» встречу. Даже если она подстроит эту встречу, пусть Жан-Поль ничего не узнает. Но теперь, когда новоявленная подруга взяла на себя труд выступить в роли ее проводницы, отступать назад было некуда. Нельзя было забывать, что времени осталось мало. Жан-Поль пробудет в Англии недолго. Он сам ей это сказал. Он может уплыть, когда угодно…

Скорее всего, Габриэлла неплохо его знает, не исключено, что именно к ней в гости он и приехал. Габриэлла только что назвала его близким другом.

Когда они вошли в гостиницу, Джулия спросила:

– А чем занимается Жан-Поль?

– Он вам не сказал? – несколько настороженно осведомилась Габриэлла.

– Нет, на балу-маскараде мы мало о чем успели поговорить.

– Ну… Значит, вам будет, о чем поговорить при встрече.

Неужели Габриэлла намеренно избегает разговора об этом? Джулия рискнула снова.

– Вы не знаете, надолго ли он задержится в Англии?

– Нет, не надолго, – несколько рассеянно ответила Габриэлла, а потом, взглянув на Джулию, вздохнула. – Простите, но меня сильно беспокоит его одержимость моей невесткой, поэтому я подумала… – Габриэлла умолкла, нахмурилась, а потом неожиданно спросила: – Вам никогда не хотелось отправиться в путешествие на Карибы?

От абсурдности подобного предложения Джулия рассмеялась.

– О, Боже! Нет. По делам я временами бываю во Франции, но уезжать из Англии дольше, чем на несколько дней, я не могу. Слишком много дел.

– Понимаю… возможно, это было не… – Габриэлла на миг замолчала. – Что за жизнь! По прихоти судьбы мы оказались здесь… Я оставлю записку… Посмотрим, не сможет ли он с нами отобедать?

Джулия усмехнулась. Так будет куда удобнее. Если все удастся, то не будет настолько очевидным, что она его преследует.

У стойки, однако, портье уведомил их, что Жан-Поль уже обедает в саду, и, подозвав одного из служащих отеля, велел проводить леди к нему.

– Сами вы не найдете дорогу, – пояснил портье. – За небольшим обеденным залом начинается сущий лабиринт. Некоторые из наших постояльцев предпочитают уединение, поэтому мы расставили несколько столиков за кустами живой изгороди. Молодой джентльмен выбрал один из таких столиков.

В тени двух раскидистых, высоких дубов, растущих посреди сада, расставлены были несколько стульев. Джулия и Габриэлла прошли мимо этого милого местечка, где постояльцы могли завтракать, обедать или пить чай, если позволяла погода, к лабиринту из высоких кустов живой изгороди, высаженной в глубине сада.

Джулия отчаянно старалась держать себя в руках, не выдавая своего волнения. Нельзя, чтобы посторонние видели, как сильно она волнуется. Но она ничего не могла с собой поделать. Сейчас она увидит его! Сегодня… через несколько минут…

Но тут, когда ей уже с трудом удавалось сдержаться, чтобы не пуститься бегом, пришла неожиданная помощь. Служащий гостиницы махнул рукой в направлении последнего ряда кустов. Стоило Джулии ступить в нужном направлении, как навстречу ей вышел высокий джентльмен. Он успел, выставив вперед руки, избежать столкновения с ней. В его внешности угадывалось что-то восточное. Возможно, дело было в длинных, темных волосах, заплетенных в косу, спадавшую ему на плечо. Джентльмен заслонил от нее стоящий позади него столик.

Оглядев ее с ног до головы, незнакомец на хорошем английском произнес, обращаясь к слуге:

– Ну, определенно это не обед, который мы заказали. Вы, случаем, не забыли, что этот столик уже занят?

– Нам сказали, что Жан-Поль… – начала Джулия.

– Вы пришли туда, куда следует, – перебил незнакомец, но, заметив Габриэллу позади Джулии, произнес: – А-а-а…

Габриэлла приподняла брови на это его «а-а-а», но Джулия уже услышала голос Жан-Поля, раздавшийся из-за спины незнакомца:

– Мой милосердный ангел с бала! Какой приятный сюрприз, cherie! Присоединяйтесь к нам! Ор, будь так добр, сходи и узнай, что случилось с нашим заказом.

Ор рассмеялся.

– Я бы так и сделал, но твой ангел явился не один.

Джулия не смогла сдержать улыбки, заслышав о том, что сюрприз приятен, но, стоило Ору отойти в сторону, ее улыбка при виде Жана-Поля угасла.

– Господи! Что с вами случилось? – ахнула Джулия.

– Встретился с Джеймсом Мэлори.

– Когда? Неужели в ту ночь?

– Точно. Он настиг меня, когда я уже уходил с бала. Еще бы минута, и мне удалось бы улизнуть…

Жан-Поль, вздрогнув, умолк, когда рядом с Джулией встала Габриэлла.

– Господи! Неужели все наши предупреждения оказались тщетными? – окинув его взглядом, с неподдельным ужасом произнесла Габриэлла. – Может, мне самой надо было взять дубинку и избавить Джеймса от лишних трудов?

Жан-Поль криво улыбнулся.

– Твое сочувствие греет мне сердце, cherie.

– Помолчи-ка, – гневно воскликнула Габриэлла, а затем ткнула пальцем в сторону Ора. – Ступай со мной, Ор. Я хочу услышать, что тут у вас происходит, – уходя, она бросила Джулии: – Я скоро вернусь.

Но Джулия едва ли что-то слышала. Ее влекло к нему почти болезненное любопытство. Жан-Поль встал и выдвинул для нее соседний стул. Он был одет чересчур просто для отеля такого уровня: ни сюртука, ни галстука или шейного платка. Возможно, именно поэтому его усадили подальше, за отдельный, приватный столик. Или все это из-за его повязок? Когда Жан-Поль слегка наклонился, Джулия заметила верхнюю кромку бинтов, обвивавших его грудь. Над ними виднелись синяки. Мужчина поморщился. Джулия заметила, как скованно он двигается и опускается на свой стул. А его бедное лицо! Что же с ним сделали, если нос и почти всю левую сторону лица пришлось замотать бинтами?

– Вы сильно пострадали? – спросила она, сделав несколько шагов ему навстречу.

Джулия сделала вид, что не заметила выдвинутый стул. Она не должна садиться рядом с ним, по крайней мере, пока не вернулись его друзья.

Правый уголок его губ приподнялся в дерзкой усмешке.

– Честно говоря, не так плохо, как может показаться со стороны.

– Но у вас грудь перебинтована.

– В общем… в основном, синяки. Я боялся, что все куда хуже, но доктор заверил меня, что, будь ребра сломаны, боль была бы намного сильнее. Мэлори старался не бить в одно место дважды.

– Синяки, которые требуют перевязки?

– Это всего лишь предосторожность. Доктор опасается, что где-то кость все-таки могла треснуть. Кроме того, как ни странно, с повязкой мне гораздо легче дышать.

Джулия вздрогнула. Как же сильно его избили! Впрочем, учитывая, кто это был, Жан-Полю повезло, что он может ходить.

– Кажется, у вас сломан нос? – спросила Джулия, разглядывая забинтованное лицо.

– Безделица, – пожав плечами, ответил Жан-Поль. – Он уже был однажды сломан, и кость стала хрупкой. Обычно мне удается уклоняться от ударов в лицо.

Говоря это, мужчина широко улыбался, демонстрируя белоснежные зубы. Судя по его тону, раны действительно были не слишком серьезны, и Жан-Поль – отнюдь не новичок в кулачных боях. Это заставило Джулию задуматься, чем же этот человек занимается на досуге. Не имеет ли она дело с молодым повесой, завсегдатаем таверн с сомнительной репутацией или боксером, как младшие братья Мэлори, которые постоянно упражняются на ринге? Жаль, что Габриэлла ничего больше ей не рассказала.

– Неужели нужно столько бинтов для носа? – удивилась Джулия.

– Позвольте предположить, вы сестра милосердия?

Девушка засмеялась.

– Конечно, нет.

Его зеленые глаза весело заискрились.

– Ну, будь вы сестрой милосердия, я бы посоветовал вам не очень доверять лондонским докторам. У них ужасно странные, новомодные идеи! Врач хотел забинтовать мне все лицо. Но я наотрез отказался походить на мумию. Тогда он предложил приклеить мне к коже бинты рыбьим клеем. Премного благодарен, но нет, – Джулия улыбнулась его шутке. – По правде говоря, cherie, этот врач был более обеспокоен царапинами на моей щеке, а мой нос заживет, как уже бывало раньше.

– И не останется никаких шрамов?

– От царапин? Мне приятно ваше сострадание. Возможно, если вы станете навещать меня каждый день, я скорее пойду на поправку. В конце концов, вы мой милосердный ангел.

Джулия покраснела, осознавая, что не только христианское милосердие заставляет ее столь подробно расспрашивать о его увечьях. Просто она нервничает, потому что взяла на себя смелость явиться сюда. Разочарование также сыграло свою роль. Она надеялась, что сегодня узнает, как выглядит Жан-Поль. Эта мысль волновала ее по пути сюда, но из-за бешеной ярости Джеймса Мэлори и излишне усердного врача его лицо было так же трудно разглядеть, как и под маской.

И все же, несмотря на все эти бинты, Джулия поняла, что он довольно молод… лет двадцати пяти или около того… Сегодня маска не прикрывала его лоб. Джулия видела, что тот широк и чист. Брови оказались темными и густыми. Одна щека не пострадала. Весьма мужественная, волевая. Рот, как и в ту ночь, приковывал к себе ее взгляд. Он, как и прежде, легко улыбался, сыпал шуточками и кривился, при этом его усики изгибались. Бронзовый загар свидетельствовал, что он часто бывает на свежем воздухе.