Текст книги "Мой единственный"

– Вас не удивляет, что я нашла вас, хотя прежде не знала, что вы дружны с Габриэллой? – поинтересовалась Джулия.

– Я не гадаю, откуда берутся подарки, cherie. Присаживайтесь-ка сюда. Позвольте мне любоваться вашей красотой.

Он снова похлопал по стоящему рядом с ней стулу. Он что, придвинул его ближе?

Джулия осознавала, что делать этого не стоит, но скромно присела туда, куда ей указали. Из-за близости к нему девушку внезапно бросило в жар. Кажется, она снова покраснела.

Полное отсутствие хоть какого-то любопытства в этом человеке сбивало ее с толку. А может, дело в том, что сама она сгорает от любопытства, желая узнать о нем все, что только сможет.

– Джорджина не знает, что вы француз.

– Я не хотел, чтобы она превратно истолковала мои намерения, и поэтому старался общаться с ней на своем лучшем английском.

Джулия потупилась, прежде чем произнести:

– Она даже не знает вашего имени.

Жан-Поль рассмеялся.

– Я был бы в отчаянии, если бы назвал ей свое имя, а она так легко забыла его. Признаться, не помню, чтобы вообще его называл в ее присутствии. У меня мысли так путались… в точности как сейчас.

Ее щеки запылали еще сильнее… Или это она вся запылала? Джулия боялась, что не сдержится, и из ее груди вырвется нервный смех. Она не привыкла к подобным волнениям. Уж слишком они были всепоглощающими. Находиться наедине с ним само по себе было непристойным! Должно быть, так чувствуешь себя на тайном свидании с возлюбленным.

Ей не следовало отводить от него взгляд. Бинты отвлекали ее от сладостного волнения, заставляли сочувствовать его несчастью, а не предаваться фантазиям. Она вновь медленно подняла глаза, но ее взгляд остановился на его плече. Он повернулся, и волосы упали ему на плечо. Какие длинные!

Она со смехом указала на них пальчиком:

– Такова французская мода?

– Я предпочел бы не говорить о причине, по которой решил отпустить волосы. Это долгая история. Достаточно сказать, что мне это нравится.

– Но они почти такие же длинные, как мои! – воскликнула она.

– Серьезно? Распустите их, и мы сравним.

Теперь его голос вдруг стал с хрипотцой. Внутри нее все затрепетало. Сердце громко забилось в груди. Она явно теряла самообладание. Ей пришло на ум, что Жан-Поль, возможно, решил, что она явилась сюда на свидание с ним. И почему бы ему так не думать? Ей не следовало сюда приезжать…

– Мне пора, – порывисто произнесла Джулия, пытаясь подняться со стула.

– Нет, не надо! Моя боль унялась, как только я вас увидел!

Какой обманщик! Но Джулия невольно улыбнулась… А потом мужчина положил ладонь на ее руку, задерживая таким образом. Теперь она ни о чем не могла думать, кроме этого прикосновения.

– Ваша приятельница Габриэлла, – наконец произнесла она, – посчитала, что вас надо немного приободрить, но она, вижу, понятия не имела, в какой переделке вы побывали.

– Она слишком тревожится за меня.

– Полагаете, зря?

Жан-Поль усмехнулся.

– Будьте моим щитом, cherie. В вашем присутствии она не станет слишком сильно меня бранить.

Джулия засмеялась.

– У меня такое чувство, будто она…

У нее перехватило дыхание, когда мужчина, неожиданно подавшись вперед, едва ли не перегнулся через стул, на котором она сидела. И вдруг Джулия услышала пчелиное жужжание у себя над ухом. Инстинктивно девушка отстранилась, коснувшись щекой его груди, а Жан-Поль тем временем отгонял от нее насекомое. Она невольно услышала его стон – уж слишком он напряг свою покрытую синяками грудь. Жужжание пчелы утихло. По-видимому, он ее отогнал. Какой рыцарский поступок, если учесть ту боль, которую ему пришлось из-за нее вытерпеть!

– Спасибо.

Джулия отстранилась от него и увидела, что с его лица спала повязка.

– Она мне только мешала. Все равно ее собирались снимать сегодня днем, – улыбнувшись, заверил ее Жан-Поль, а затем наклонился поближе, чтобы она смогла сама все видеть. – Всего несколько царапин, верно? Я не выгляжу таким уж страшным?

«Нет, скорее излишне красивым», – пронеслось в ее голове.

Когда их взгляды встретились, Джулия вдруг поняла, что он придвинулся слишком близко. Их губы соприкоснулись. Ее вздох замер на его губах. Удивление Джулии было настолько велико, а поцелуй настолько внезапен, что на этот раз она даже не подумала сомкнуть свои губы. Его язык скользнул вовнутрь и стал осторожно двигаться. Ее удивил вкус его рта, а также та готовность, с которой она ответила на его поцелуй. Он прижимал ее к себе одной рукой, но девушка не пыталась отодвинуться. О нет! Именно об этом она мечтала!

Опьяненная поцелуем, Джулия приподняла руку, желая погладить мужчину по щеке. Позабыв обо всем, девушка случайно задела пальцами нос. Мужчина вздрогнул. Джулия отдернула руку, словно обожглась.

– Мне очень жаль…

Он криво усмехнулся.

– Не так сильно, как мне, cherie.

Теперь Джулия ясно видела его лицо. Несмотря на синяки и ссадины на обеих щеках, девушка поняла, насколько он хорош собой. Жан-Поль был даже красивее, чем она представляла в тот вечер на балу. Вот только черты его лица показались ей смутно знакомыми. Неужели они виделись раньше?

Быть может, он катался верхом в Гайд-парке… Нет, она бы обязательно заметила такого красавца в костюме для верховой езды… И все же где-то она его встречала… В противном случае его лицо не было бы ей знакомо… Вот только где именно?

И вдруг Джулия вспомнила…

Гнев будто взорвался внутри, затаившийся все эти годы только ради того, чтобы ему дали шанс вырваться наружу при виде этого ненавистного человека. Даже спустя столько лет он по-прежнему возбуждал ее сильнейшую неприязнь. Нужно же было ему явиться как раз в тот момент, когда она подала петицию о признании его мертвым, чтобы навсегда вычеркнуть этого человека из своей жизни!

– Дьявол! Что случилось, cherie?

Она почувствовала огромное облегчение, когда услышала в его голосе французский акцент. Он француз, а не англичанин, следовательно, не он. Но, Господи, как же она испугалась, когда на секунду поверила, что перед ней – ее сбежавший жених. Конечно же, этого просто не может быть. Жан-Поль почти ничем не напоминал ей пятнадцатилетнего выродка Менфорда, которого она видела в последний раз одиннадцать лет назад. Уже не в первый раз Джулия улавливала в том или ином мужчине отдаленное сходство с тощим, спесивым мальчишкой, которого ей хотелось забыть навсегда.

Она все еще не могла прийти в себя от неприятного потрясения. Девушка и не догадывалась, что за все эти годы в ней накопилось столько ярости. Ей пришлось несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, прежде чем она смогла заставить собственный голос звучать более или менее нормально.

– Простите, просто на меня нахлынуло старое, кошмарное воспоминание, – она улыбнулась, стараясь казаться беззаботной. – Все ваши ссадины, по-видимому, поверхностные, но вот нос… Я за него волнуюсь. Надеюсь, он будет таким же, как прежде…

– С носом все в порядке. Горбинка осталась от прежнего инцидента. Тогда я был молод и после перелома не обратился к врачу.

– Сломан, когда вам было двенадцать лет?

Что она делает? Неужели у нее еще остаются сомнения? Ведь это она сломала нос жениху, когда тому было всего лишь двенадцать, и долго радовалась, что ей это удалось.

Жан-Поль нахмурился. Его зеленые глаза вдруг безумно вспыхнули тем же воспоминанием, что и ее.

– Если вы Джулия Миллер, я сверну вашу чертову шею! – прорычал он.

Она так быстро вскочила со стула, что с трудом удержала равновесие.

– Сукин сын! Сукин сын! Как ты посмел вернуться, когда я почти от тебя избавилась?

– Как ты посмела не выйти замуж, чтобы я мог спокойно вернуться домой? Господи! Поверить не могу, что я пытался соблазнить тебя!

Он так выразительно содрогнулся всем телом или, по крайне мере, изобразил содрогание, чтобы ее оскорбить, что от потрясения Джулия ощутила дурноту. Девушка едва не набросилась на него… почти… К счастью, в ней еще оставалось достаточно чувства самосохранения, чтобы поспешить прочь, прежде чем они продолжат то, что начали, и поубивают друг друга.

Глава тринадцатая

– Что случилось внизу? – спросил у Ричарда Ор, вернувшись в номер и стоя в дверном проеме. – Мы с Габби возвратились к столику и обнаружили, что вы с молодой леди исчезли. Габби и так пылала возмущением после взбучки, которую мне устроила… Хорошо еще, что она решила, будто вы отправились в какой-нибудь укромный уголок, поэтому оставила меня в покое и ушла без лишних расспросов.

– Извини за взбучку.

Ор пожал плечами.

– Я заслужил ее. Мне поручили присматривать за тобой, чтобы ты не попал в неприятности, а я не справился. Потом я решил пообедать, чтобы дать немного времени на случай, если тебе удалось заманить леди сюда…

– Если ты вообразил себе такую возможность, значит, жестоко ошибся.

Ор наконец заметил, что Ричард запихивает одежду в дорожный саквояж.

– Разве Габби прислала посыльного с запиской, что мы из-за всего случившегося отплываем раньше?

– Нет, это я решил, – не поднимая головы, произнес Ричард.

Паника, завладевшая им, очень походила на ту, которая охватила Ричарда девять лет назад, когда он ожидал в порту судна, отплывающего из Англии. Он тогда ужасно боялся, что слуги отца найдут его и потащат назад, в Уиллоу-Вудс, фамильное поместье неподалеку от Манчестера в графстве Ланкашир, которое давно превратилось в его личный ад.

В ту ночь его страхи имели под собой все основания, ибо он точно знал, что его уже ищут. Но на этот раз у него была фора, если только его отец сейчас не в Лондоне, что весьма маловероятно, поскольку граф редко покидал фамильное поместье. Он получит известие через день или два, в зависимости от того, какой способ доставки письма будет избран. Ричарду казалось, что Джулия обязательно уведомит графа о неожиданном появлении ее жениха. Но если немедленно выехать из отеля, все будет в порядке.

– Позволь предположить, – проговорил Ор, – молодая мисс захотела колечко на пальчик, а не приятных игр в постельке?

– Совершенно верно.

– Э-э-э… я пошутил… Вы пробыли здесь слишком мало, чтобы женщина имела право настаивать на свадьбе.

– Время не имеет значения, если девушка помолвлена с тобой с самого рождения.

– Наоборот, имеет, – возразил Ор. – Похоже на брак по договору. Это больше сродни тому, как делают у нас, а не у вас.

– У нас тоже такое изредка практикуют, а американцы еще чаще. Архаичные обычаи, отсталые, что ни говори, но когда-то давно я не сумел отделаться от брака по договору, а теперь вновь рискую. Черт побери! Я считал, что к этому времени она успела выйти замуж за какого-то бедолагу, которого станет изводить целую вечность до самой его смерти.

– Почему ты не женился на ней, если тебя к этому обязывали? – осторожно спросил Ор.

– Все из-за того, что отец подписал брачный договор. Из-за этого я должен пожертвовать своей жизнью? Как бы не так!

– И все же…

– Нет, ради Бога! Даже не пытайся пробудить во мне угрызения совести, потому что я пошел наперекор воле моего отца-тирана, который считает, будто может прожить за меня мою жизнь. Тут ничего не поделаешь, Ор, никаких компромиссов. Мы с девчонкой ненавидим друг друга. Если бы это я сделал предложение, то чувствовал бы себя обязанным, но моей вины в этом нет. Мне не нужна ни она, ни ее чертово богатство, которого так жаждет мой отец.

– Я начинаю… понимать.

Ричард закрыл саквояж, взглянул на Ора, кивнул головой и произнес:

– Так и думал, что ты поймешь. Не всякая культура обязывает детей беспрекословно повиноваться воле своих родителей. Поверь, я бы мог подчиниться воле отца из любви к нему, будь он достоин этого чувства. Но чего нет, того нет… Однако я не сяду на корабль, плывущий отсюда, если не разорву все старые связи с этим местом. И не могу этого сделать, пока в последний раз не повидаюсь с братом.

– С братом, о котором ты проболтался несколько лет назад, когда напился так, что не смог подняться на ноги?

– Серьезно? Проболтался? Почему ты ни разу об этом не упомянул?

Ор пожал плечами:

– Решил, что ты не хочешь говорить об этом, всегда помалкивал, а сболтнул только потому, что был пьян до чертиков.

– Удивительно, что ты так не любопытен, друг мой.

– Просто я терпелив. Если захочешь, то и сам расскажешь в свое время.

Ричард хмыкнул.

– Ты не многое узнаешь в жизни, если будешь вот так рассуждать.

– Тебе нужна моя помощь, чтобы найти брата? – спросил Ор.

Первым инстинктивным порывом Ричарда было отказаться от помощи. Он не хотел, чтобы друг узнал, какой жалкой была его прежняя жизнь. Однако сам он не мог приблизиться к Уиллоу-Вудс. Время не изменило его внешность настолько, чтобы он стал неузнаваем, как ему прежде хотелось. Фигура, быть может, и изменилась, а вот лицо – не слишком сильно за минувшие девять, а в случае с Джулией – одиннадцать лет. Ведь она его узнала или, по крайней мере, его лицо показалось ей настолько знакомым, что девушка задала вопрос, тем самым давая ему возможность понять, кто перед ним.

Боже правый! Такого поворота событий он не ожидал! Внешне она совершенно не похожа была на ту маленькую худосочную дикарку, изводившую его, когда они оба были детьми. Он даже не помнил, какого цвета были у девочки глаза, ведь эта чертовка всегда злобно на него щурилась. А ее волосы были гораздо светлее, почти белые, а не пепельные, как сейчас. Джулия превратилась в настоящую красавицу. Кто бы мог подумать? К сожалению, ее злобная натура никуда не делась. Подумать только, сколько ярости захлестнуло ее в тот момент, когда девушка поняла, кто перед ней!

– Я знаю, где найти Чарльза, по крайней мере, предполагаю, что он с женой Кэндис по-прежнему живет в Уиллоу-Вудс вместе с нашим отцом, – сказал Ричард. – Беда в том, что я не могу и близко подойти к поместью, иначе меня снова возьмут в оборот.

– Значит, ты чувствуешь за собой определенные обязательства?

– Ни в коем случае, но, если начистоту, твоя помощь мне не помешает.

Ор кивнул и тоже принялся укладывать свои вещи. И даже не спросил, почему он боится, что собственный отец выйдет на его след. Такая сдержанность была поистине поразительной.

Ричард решил еще немного рассказать о своем прошлом.

– Это долгая и неприятная история, Ор. Пусть я теперь самодостаточный человек, но мой отец не примет это в расчет. Он идет напролом, не стесняясь в средствах, лишь бы добиться своего. Мой отец – Мильтон Аллен, граф Менфорд.

– Значит, ты аристократ, как Мэлори?

– Да, но я – второй сын в семье и не унаследую титула. Моего отца, хоть он и не бедствует, в богачи записать тоже никак нельзя. Непустые карманы – вот самое лучшее определение. Будучи бездушным тираном, он решил обменять судьбу своих сыновей на деньги.

– Это не редкость. Люди часто наполняют деньгами свои сундуки с помощью выгодной женитьбы.

– Согласен, но в наше время родители, как правило, считаются с желаниями своих детей. Мне и брату должны были позволить самим выбрать себе жен, пусть и с учетом критериев родителей. Но отец ни о чем нас не спрашивал. Он просто поставил нас в известность, что мы обручены, еще до того, как мы повзрослели. Чарльзу, как наследнику титула, предстояло сочетаться браком с представительницей еще более знатного рода. Он сделал блестящую партию, женившись на дочери герцога. При обычных обстоятельствах сыну графа на такое надеяться не стоит, но Кэндис, девушка, с которой обручили Чарльза, обладала настолько непривлекательной внешностью и дурным нравом, что герцог Челтер не смог спихнуть ее никому даже после трех сезонов. Кэндис из тех, кого называют истеричками, а еще она постоянно жалуется и хандрит. Поначалу многие желали породниться через нее с герцогом, но ее скверный характер отпугнул всех претендентов. Дело так и не дошло до алтаря, а в обществе часто шутили о количестве расторгнутых с ней помолвок. Герцог с радостью ухватился за предложение моего отца, пусть даже невеста была на четыре года старше. Они сочетались браком за два года до моего бегства, а супружеская жизнь Чарльза превратилась в настоящий кошмар, как и следовало ожидать с самого начала.

– Ты уехал, чтобы избежать брака, навязанного тебе отцом. Почему же твой брат так не сделал?

– Старшему сыну есть что терять. А еще он не такой бунтарь, как я. Пусть поначалу Чарльз рвал и метал, проклиная свою судьбу, но в конечном счете, брат подчинился воле отца. Он хочет однажды стать графом. Боже! Помню, я так злился на него за это. И куда завело Чарльза его смирение? Он сочетался браком с женщиной, превратившей его жизнь в сущий ад. Из-за нее он стал запойным пьяницей. После свадьбы, сдается мне, я и дня не видел его трезвым.

– Думаешь, с тобой случилось бы то же самое? – спросил Ор.

– Шутить изволишь? Я это точно знаю. Признаюсь, я всерьез опасался, что убью свою невесту, если только она меня не опередит. Мы возненавидели друг друга с первого взгляда.

– Почему?

Глава четырнадцатая

Ричарду пришлось задуматься над вопросом Ора. С самого рождения ни ему, ни брату не позволялось ничего решать самим. Игрушки, собаки, друзья, одежда, даже прически выбирал отец, а не они. Граф был не просто строг, в своих владениях он был настоящим тираном, помешанным на дисциплине. Ричард не помнил, чтобы хоть когда-то любил отца. Брак по договоренности стал всего лишь наихудшим проявлением отцовского самодурства. Граф пытался влиять на все стороны жизни своих сыновей. Именно из-за отца Ричард возненавидел свою невесту еще прежде, чем ее увидел.

Молодой человек пытался вспомнить их первую встречу, что было нелегко. В памяти всплывали лишь негодование, неприязнь и злоба.

Первые четыре года помолвки они даже не были знакомы. Когда за месяц до их встречи отец наконец заявил сыну, что ему предстоит жениться на деньгах, Ричард решительно воспротивился. Это было весьма смелое заявление для десятилетнего мальчишки, и за такую дерзость Ричард понес строгое наказание. В тот день отец сломал о него трость, которую использовал для наказания своих детей. Ко времени встречи с невестой синяки и рубцы еще не успели сойти. Возможно, сам того не осознавая, он перенес на Джулию часть той неприязни, которую испытывал к отцу.

Но по-настоящему Ричард поднял мятеж в пятнадцать лет, когда он и его негодяйка-невеста пообещали поубивать друг друга. Он рассказал отцу обо всем и попросил его разорвать брачный договор. Мильтон лишь рассмеялся, услышав жалобы сына.

– Если эта девчонка тебе не по душе, забудь о ее существовании после рождения наследника, а лучше – двух. Совсем несложно, верно? Именно так я и поступил с твоей мамашей, упокой, Господи, душу этой ведьмы.

Ричард совсем не помнил мать. Она умерла через год после его рождения, но Чарльз с горечью рассказывал брату, как часто и шумно ссорились их родители. Очевидно, их тоже поженили против их воли.

Понимая, что отделаться от этого ненавистного брака никак не удастся, разве что граф от него отречется, Ричард решил проиграться вчистую, так, чтобы это пошатнуло финансовое состояние отца. Вот только особого успеха достигнуть не удалось. Трудно было отыскать желающих сесть за карточный стол со столь юным игроком, но когда Ричарду все же удалось отыскать парочку непутевых прожигателей жизни и вчистую им проиграться, никто из них не осмелился требовать возвращения долгов сына у его отца, ибо граф был пэром королевства. Напротив, они были очень любезны, обещая ждать столько, сколько потребуется, пока у Ричарда не появится требуемая сумма. Прошло два года, прежде чем Ричард понял, что ему придется бежать из Англии, иначе он потеряет свободу.

Его воспоминания о том дне в Уиллоу-Вудс, когда родители привезли Джулию, чтобы познакомить с женихом, были смутными. Ричарду запомнилась лишь причиненная ею боль. Трудно такое забыть. А ведь тогда ей было всего пять лет!

Она шла по широкой лужайке позади особняка. Ричард в это время развлекался тем, что бросал палку своей собаке, а та приносила ее обратно. Джулия не поднимала головы, так что он не мог видеть ее лица. Должно быть, она притворялась стеснительной. Белокурые косички, перевязанные розовыми ленточками, спадали на ее худенькие плечи. Маленькая шляпка без полей была украшена белыми и желтыми искусственными цветами. Бело-розовое платье было сшито из самой лучшей ткани, какую только можно купить за деньги. В этом он был уверен. Маленький ангел… Так бы решил всякий, не загляни он в глаза этому маленькому чудовищу.

Он знал, что родители наблюдают за ними с террасы. Отец крикнул ему оттуда, сообщая о прибытии Миллеров. Граф, помнится, кипел от гнева, когда Ричард не соизволил тут же вернуться в дом. Пришлось послать девчонку к нему. Ричард, старался вести себя вполне вежливо, несмотря на неприязнь, вызванную тем, что его заставляют жениться на туго набитом кошельке.

Высказал ли он свое негодование вслух? Ричард не помнил, но девочка поразила его, когда неожиданно разревелась. Он не мог взять в толк, что на нее нашло… Скорее всего, он ничего не сказал… Однако плач девочки длился не более минуты, а затем она, сжав кулачки, набросилась на него. Один удар пришелся в пах, похоже, не специально, и Ричард упал на колени. Теперь они находились на одном уровне. Джулия еще раз ударила его по больному месту, но на этот раз вполне осознанно. С тех пор между ними вспыхнула война.

Отец девчонки, находясь в совершеннейшем расстройстве чувств и смущении, ринулся вниз по ступенькам спасать его от дочери, но она уже успела разбить жениху до крови губу, и тот со стоном корчился на земле. Девчонка визжала, что не желает выходить замуж за проклятого Аллена. Ее мать, багровая от стыда, потеряла дар речи.

Джеральд Миллер повернулся к Мильтону и заявил:

– Пожалуй, из этой затеи ничего путного не выйдет.

Но Мильтон презрительно фыркнул, встретив обеспокоенный взгляд расстроенного отца девочки, и заверил его:

– Дети есть дети. Помяните мое слово, повзрослев, они даже не вспомнят об этом неприятном случае. Отступать поздно. О помолвке уже объявлено. Ваша дочь извлечет из нее пользу еще до брака. С того момента, как подписан договор, она получает доступ в высшее общество. У вас еще есть время научить ее хорошим манерам прежде, чем они снова встретятся.

Подобное поведение было типично для отца Ричарда. А вот Джеральд Миллер был крайне недоволен. С тех пор он не раз пробовал уговорить графа разорвать брачный договор, а однажды даже предложил выплатить обещанное приданое в обмен на свободу дочери, однако алчность Мильтона к тому времени только усилилась. Имя Джеральда Миллера часто появлялось в газетах в связи с новыми сделками, покупкой недвижимости и прочими успешными предприятиями. Некоторое время Ричард тщетно надеялся, что Джеральду удастся расторгнуть договор, но тот опасался вреда для своей деловой репутации, а также скандала в обществе, который ужасно расстроил бы его супругу, поэтому всякий раз отступал.

Если Джулия и усвоила какие-то светские манеры, то никогда не демонстрировала свою воспитанность в его присутствии. У Ричарда до сих пор оставался шрам на ухе после того, как девчонка пыталась его откусить. Нос был изуродован на всю жизнь: когда Джулия его сломала, Ричард испытывал столь сильное унижение, что не решился обратиться за помощью к врачу. Эти встречи были, слава Богу, не особенно частыми, но юноша постоянно помнил о том, что ему придется взять себе в жены это маленькое чудовище ради того, чтобы граф заполучил огромное приданое невестки и опосредованный доступ к состоянию Миллеров. Почему, черт его побери, он сам не захотел жениться на ней, если уж на то пошло?

Однажды, во время очередной попытки освободиться от ненавистной помолвки, Ричард посмел напрямую спросить об этом отца.

– Не говори глупостей, мой мальчик, – упрекнул граф сына. – Сам видишь, как отец ее любит. Он не согласился бы выдать девчонку замуж за мужчину, который старше его самого.

– Но они пошли на сделку, так что, какая разница? – поинтересовался Ричард.

– Миллер не похож на обычного простолюдина. Он не стремится проникнуть в высшее общество. Миллер настолько богат, что равнодушен к титулам и возможностям, которые откроются перед ним, если он породнится с аристократическим семейством.

– Почему в таком случае он вообще согласился на этот мезальянс?

– Женщины в этой семье, очевидно, придерживаются иного мнения в этом вопросе. Я изучил их родословную. Несколько столетий назад одна из женщин, носивших фамилию Миллер, купила себе в мужья настоящего лорда. Двумя поколениями перед нами то же самое проделала еще одна из Миллеров. Конечно, это еще ни о чем не говорит, но я использовал полученные сведения как краеугольный камень моей сделки. Если у тебя с девчонкой появятся наследники, Миллеры станут частью аристократической фамилии. Они пробовали это и прежде, но всякий раз терпели неудачу. Жена Миллера в восторге от этой помолвки, а вот Джеральд вряд ли согласился бы подписать брачный договор, пока его дочь в столь юном возрасте, если бы ты не был столь похож на твою мать. Разве его дочь сможет устоять перед таким красавцем?

– Как бы не так! Девчонка терпеть меня не может – так же, как я ее.

– Какая разница, мальчик мой? Ее мать согласилась со мной, что этот брак весьма выгоден. Это и стало решающим аргументом.

Черта под разговором была проведена. После венчания Аллены станут такими же богатыми, как Миллеры, и граф ни за что не собирался отказываться от сделки, пусть даже молодые люди терпеть друг друга не могли.

Но в тот день Мильтон добавил:

– Пора вам перерасти эту нелепую неприязнь, которую вы испытываете друг к другу. Она еще совсем ребенок, поэтому не чувствует к тебе влечения. Когда девчонка повзрослеет, эта злючка превратится в милашку.

Как показало время, отец оказался неправ. Хорошо, что Ричард ему не поверил. С другой стороны, Джулия проявляла к нему интерес, пока не заподозрила, кто он, и не превратилась в чертовку, став такой, какой Ричард ее запомнил. Однако… пусть даже отец отчасти и прав… Ричард, возмужав, смог бы теперь увлечь Джулию, но пытаться бесполезно, он ни за что на ней не женится. Он не собирается потакать прихотям этого мерзавца, зачавшего его, а потом превратившего его жизнь в ад, не желает, чтобы граф запустил свои лапы в богатства Миллеров.

Ричард рассказал все это Ору и в заключение заявил:

– Это не было нужно никому, кроме моего отца. Он один хотел заключить этот брак. Я покинул Англию не только из-за Джулии, даже, по сути, не из-за нее. Я хотел жить своей собственной жизнью, а не влачить жалкое существование под властью отца. Я слишком ненавидел его, чтобы осчастливить графа этим браком.

– Пойду за экипажем, – пробормотал Ор.

Ричард едва не рассмеялся. До чего же это похоже на Ора! Приятель твердо верил в судьбу и никогда не пытался идти наперекор предначертанному свыше. Ор мог вслух высказывать свои предположения, указывать на то, что не учли другие, мог предложить помощь, но никогда не пытался изменить чье-то решение. Это, по его мнению, означало искушать судьбу.

– Думаю, на лошадях будет быстрее, – предложил Ричард.

– Я и лошади? – хмыкнул Ор. – Ты, должно быть, шутишь.

– Может, и так, – ухмыльнулся Ричард.