Текст книги "Вражда и любовь"

Глава 8

Из-за ночных поисков брата Шина проснулась позже, чем обычно. Солнце уже заглядывало в крошечное окошко, когда она поспешно оделась и отправилась в комнату Найалла. Он все еще спал.

Ей пришлось несколько раз сильно тряхнуть его за плечо, но он лишь застонал, а глаза не открыл. Но Шина была упорной.

– Вставай же, братишка, – вновь потрясла она брата.

– Ох, Шина, оставь меня в покое, – проворчал он. – Я почти не спал.

– И мне хотелось бы знать, почему, – резко ответила она, вспоминая страх, который она испытала, когда в полночь не застала его в постели. – Ночью я приходила к тебе поговорить, но тебя не было. Ты где был, Найалл?

Но брат молчал: он опять провалился в сон. Шина нетерпеливо шлепнула его по заду, совсем неласково.

– Ты где был, Найалл?

– Я не могу тебе рассказать, Шина, – пробормотал он. – Честно говоря, тебе об этом лучше не знать.

Она нахмурилась. И тут же похолодела. Где еще он мог быть, если ей об этом лучше не знать? Только у Мак-Кинниона.

– Ох, Найалл, хоть бы тебя никто не заметил, – прошептала она, но брат уже не слушал.

Она оставила его досыпать и спустилась. Зал оказался почти пуст. Там была только одна служанка, разглядывавшая недоеденный завтрак на столах. Шина обвела взглядом холодные пресные лепешки и почти не тронутые миски с кашей и сливками и тоже встревожилась не на шутку.

– Алиса, что происходит? – поинтересовалась она у служанки. – А где отец и все остальные?

– Я бы и сама хотела это знать, госпожа, – ответила Алиса раздраженно. – Во дворе была какая-то суета, и бальи33
  Член городского управления


[Закрыть] прибежал к вашему отцу. А потом все куда-то умчались.

Шина отправилась в маленький дворик, но не успела она дойти до двери, как дорогу ей преградили Маргарет и Элспет.

– Вот ты где! – Маргарет, как обычно, была недовольна. – И где ты была во время всей этой шумихи?

– Я только спустилась, – ответила Шина. – А что произошло?

– А ты ничего не слышала? – ахнула Элспет. – Мак-Киннион сбежал. Пока папа это не произнес вслух, но, разумеется, помог ему Мак-Доно. Кто же еще?

– И лучше бы твою помолвку не разорвали, Шина, – холодно добавила Маргарет. – Я не допущу, чтобы из-за этого мою свадьбу опять отложили. И Гилберт тоже не допустит.

Сестры ушли, даже не взглянув на Шину. А она стояла, словно проглотила кол, все ее тело покалывало, как будто в венах забурлила кровь, готовая выплеснуться наружу. Аласдер не знал, что здесь Мак-Киннион, поэтому и не мог бы его освободить. Ох, Найалл, Найалл, что же ты наделал? Слезы по щекам Шины покатились сами собой, словно открылась плотина.

Ей и без расспросов было все ясно. Она знала каким-то внутренним чутьем, что это ее брат выпустил Мак-Кинниона. Но зачем? Она глубоко вздохнула и оперлась о дверной проем, чтобы не упасть. Она знала ответ. Всему виной угрозы Вильяма и решение отца. Чтобы не допустить ее брака с жестоким врагом, Найалл его отпустил.

Изумление и страх сменились облегчением. Шине хотелось броситься наверх и зацеловать брата в знак благодарности. Больше ей не стоит бояться этого дикаря-верховинца! Может, во всем обвинят Мак-Доно, и ей вообще не придется выходить замуж.

Она счастливо улыбалась, когда зал стал наполняться людьми, и только отец, посмотрев на нее, стал еще сердитее.

– Чему ты радуешься? Для веселья нет повода, – остудил ее Дугалд.

– Я рада, что он сбежал. – Шина не боялась признаться в этом. – Ты хотел выдать меня за него замуж, а я бы тебя за это никогда не простила.

До этого Шина не заметила долговязую фигуру Вильяма, поскольку стояла к нему спиной, но дядюшка подошел и встал рядом с отцом.

– Тебе нужна была причина, Дугалд? Пожалуйста!

Шина переводила взгляд с сурового лица отца на бросившего ей обвинение Вильяма.

– Ты на что намекаешь?

– Ты же не станешь отрицать, что вчера глубокой ночью была во дворе? – вкрадчиво поинтересовался Дугалд.

– Отец, мне не спалось, и я вышла прогуляться. Что в этом плохого?

– Всего лишь отговорки, – намеренно сухо заметил Вильям.

– А вас что, дорогой дядюшка, туда привело? – ее глаза метали молнии. – Вам тоже в это время не спалось! Почему-то об этом вы позабыли!

– Мне оправданья не нужны, – негодовал Вильям. – Не я хотел, чтобы Мак-Киннион сбежал. А ты сама уже в этом призналась.

Шина ахнула, поняв, к чему он клонит.

– Значит, вы думаете, что это я его отпустила?

– Либо ты сама, либо твой братец, – резко ответил Вильям.

Шина была в ярости.

– Как ты смеешь обвинять Найалла? Ему запрещено приближаться к темнице, и он никогда бы не посмел ослушаться!

– Она права, – решительно заявил Дугалд. – Мальчишка вне подозрений.

– А я? – Шина, не веря ушам своим, повернулась к отцу. Как он вообще мог предположить подобное!

Когда отец не ответил, Шина испугалась. Его молчание стало для нее обвинительной речью. Как он посмел так даже подумать о ней!

Вокруг стали собираться люди, чтобы послушать перепалку, и Шина видела, что во всем винят ее. Даже ее жених пришел, и на лице его отражался неприкрытый ужас. Как он посмел? И почему ее отец не обвинил самого Мак-Доно?

Шина рассвирепела не на шутку. Она ткнула пальцем в сторону своего жениха.

– Мне хочется знать, почему обвиняют меня, а не его? У него больше причин, чем у меня!

Аласдер пригвоздил Шину своим неожиданно пронзительным взглядом.

– Я не стану даже отвечать на подобные обвинения! – ответил он, поджав губы. – Как не стану и брать в жены девушку, которая так отнеслась к своему жениху и к тому же предала собственную семью!

Когда он покидал зал, Маргарет завизжала:

– Он разорвал помолвку! Она явно все спланировала!

В мрачно сверкавших глазах Шины мелькнул намек на радость, но отец неправильно истолковал его и зарычал:

– Это правда, Шина?

Шина напряглась.

– Я не хотела выходить за него замуж, и тебе прекрасно известно об этом, но я не стала бы заходить так далеко, чтобы помешать этому браку. А теперь объясни мне, почему ты дал ему уйти, даже не расспросив об этой ночи?

– Когда у тебя в темнице такой ценный узник, неужели ты полагаешь, что я бы позволил кому-то из его союзников свободно разгуливать по замку? – резко ответил Дугалд. – За спальней Мак-Доно следили. И я точно знаю, что он не покидал ее всю ночь.

Следовательно, только у нее осталась причина освободить верховинца – у нее и Найалла. Но брат вне подозрений, и она его не выдаст. Он так поступил ради нее. И она не позволит ему пострадать за свое доброе сердце. Она благодарила небеса, что его сейчас здесь нет, иначе он бы сознался. Больно было только от того, что отец слишком быстро поверил в ее виновность.

– Это ты его отпустила, Шина?

– Поздно у меня спрашивать об этом, отец, – гордо ответила она, но горло у нее все равно перехватило от обиды. – Ты ведь уже решил, что я виновна. Я вижу по твоим глазам. Как ты можешь так думать обо мне?

– Она не может это отрицать, – поспешил вмешаться Вильям. – Она заслуживает быть повешенной за предательство. – Он придумывал на ходу, понимая, что нельзя давать Дугалду время на раздумья.

– Я не стану вешать свою дочь за то, что она сделала от отчаянья, – прорычал Дугалд. – Она решила, что ее выдадут замуж за Мак-Кинниона, а поскольку я ей об этом не говорил, следовательно, это мог сделать только ты. В этом ты виноват не меньше ее самой, поэтому я буду благодарен, если в дальнейшем ты не будешь вмешиваться в это дело.

Вильяму хватило ума промолчать.

– Отец, это не может так просто сойти ей с рук! – воскликнула Маргарет. – Она всегда была твоей любимицей. И смотри, как она отплатила за твою любовь.

– Довольно болтать, милочка.

– Нет! Я хочу сказать, – настаивала Маргарет. – Я больше не позволю откладывать свою свадьбу из-за нее. Ты заставлял меня ждать, чтобы не навлечь на нее позор, но сейчас она опозорила нас всех. Она расстроила свою помолвку, и больше никто не захочет взять ее в жены: если она предала собственную семью, она предаст и своего супруга. Больше ей никто и никогда не поверит.

– Будет тебе свадьба, Маргарет, как и договаривались, – усталым голосом произнес погрустневший Дугалд. Быть может, он понял, что слишком поспешно обвинил Шину. Но отступать уже было поздно.

– Она покинет замок Эск, – пообещал всем собравшимся Дугалд Фергюссон.

Испуганная Шина недоумевающе смотрела на отца, не веря собственным ушам. Изгнание? Ее отошлют из собственного дома? Лишат семьи?

– Не смотри на меня так, Шина, – упавшим голосом обратился к ней отец. – Лучшего ты не заслуживаешь.

– И куда я отправлюсь? – спросила она с трудом, потому что в горле по-прежнему стоял ком.

– Ты отправишься к своей тетушке в Абердин. Монастырь – отличное место, чтобы поразмыслить над содеянным. А сейчас ступай в свою комнату. И до завтра не выходи из нее, а утром тебя отправят на север.

Шина бросилась прочь из зала, чтобы никто не успел заметить ее слез. К счастью, никто не стал бежать за ней. Она вытерла мокрые глаза, добежав до двери Найалла. Он все еще спал, поэтому минуту она постояла молча, пытаясь собраться с мыслями, прежде чем разбудить его.

В конце концов, она села на кровать брата и произнесла:

– Найалл, тебе придется проснуться и выслушать меня, пока никто не пришел.

Серьезный тон сестры всполошил Найалла, и он быстро сел в кровати. Взглянул на сестру, он сразу же понял, в чем дело.

– Все всполошились? – спросил он. – Все знают, что он сбежал?

– Да, знают, – уныло подтвердила девушка.

Он ошибочно воспринял ее тон за недовольство и выпалил:

– Я должен был так поступить, Шина! Мак-Киннион сказал, что будет избивать и насиловать тебя, чтобы заставить всю жизнь страдать, если его вынудят на тебе жениться!

– Господи! – ахнула Шина. Все оказалось еще хуже, чем она думала.

– Вот видишь, я должен был его отпустить, потому что он не стал бы слушать никаких доводов. Он был зол, верно тебе говорю. Он сказал, что нельзя заставлять кого-то из Мак-Киннионов делать что-то против воли и никак не заплатить за это. И плевать ему, что ты здесь не при чем. Он поклялся, что заставит тебя страдать, Шина. До конца жизни.

– Тогда я вдвойне должна быть тебе благодарна, Найалл, – негромко произнесла девушка.

– Благодарна? Значит, ты не злишься?

– Я же знаю, что ты сделал это ради меня. Я очень тебе благодарна, верно тебе говорю. И ты не должен расстраиваться, когда я скажу тебе… я взяла твою вину на себя.

– Ты? Но Мак-Доно…

– За ним следили, Найалл, – объяснила Шина. – Они знают, что он его не выпускал. И Вильяму удалось заставить нашего отца во всем обвинить меня.

– Но Шина…

Она подняла руку, призывая его молчать.

– Послушай меня. Я вышла почти сухой из воды. Мак-Доно разорвал помолвку, поэтому мне не придется выходить за него замуж. И благодаря тебе меня не отдадут Мак-Кинниону, – улыбнулась она, потому что и в самом деле чувствовала себя лучше, чем прежде. – В наказание меня отсылают из дома, Найалл, но всего лишь к тетушке Эрминии в Абердин. Все не так уж плохо. Лучше к ней, чем замуж!

– Ты пострижешься в монашки? – ахнул мальчик.

– Этого отец не сказал, поэтому и волноваться пока рано. Я уже много лет не видела тетушку. Интересно на время уехать из дома. По крайней мере, не придется тревожиться о том, что меня насильно выдадут замуж. Если честно, Найалл, я ничуть не расстроилась.

– Но ты же вернешься?

– Отец был слишком зол, поэтому не могу пока сказать. Но даже если меня заставят постричься в монашки, мне кажется, что лучше стать монашкой, чем выйти замуж за нелюбимого.

– Ты же пошутила, Шина?

– Нет, я серьезно. Наши родители не любили друг друга, Найалл. Мы никогда не видели их вместе, я все прекрасно помню. Без любви лучше замуж не выходить.

– Я поговорю с отцом.

– Не смей! – оборвала она брата. – Если я здесь останусь, он найдет для меня очередного жениха. Я уеду, Найалл, а ты даже не пытайся помешать моему отъезду. И никогда никому не говори, что это сделал ты, понял? Обещаешь?

Найалл неохотно, но все же кивнул. Он думал, что все будет по-другому. Но ситуация вышла из-под контроля. Все уже решили без него. А ведь он действовал из любви к сестре. Но в конечном итоге последнее слово оказалось не за ним.

– Я скоро к тебе приеду, – пообещал он.

– Если отец позволит, я буду только рада, – улыбнулась Шина.

Неожиданно Найалл бросился к сестре и обнял ее, словно в последний раз, и слезы струились по его лицу.

– Ох, Шина, прости!

– Тихо-тихо, дорогой братишка! Ты ни в чем не виноват. И не стоит меня жалеть. В Абердине я не пропаду. Раньше я так далеко на север не ездила, поэтому даже рада этой неожиданной поездке. Будет лучше, если мы с отцом на время расстанемся. Рядом с ним я жить пока не в силах.

Глава 9

В последующие недели Шина не раз вспоминала этот последний откровенный разговор с братом. Казалось, что Абердин, который отделяли от ее родного дома всего пятьдесят миль, находился в другой стране. Он кишел людьми, был грязен так, что невозможно было пройти по городу, не рискуя оказаться облитым содержимым ночного горшка или обсыпанным мусором. Правда, в центре располагался богатый рынок с лавками разных ремесленников, а неподалеку была многолюдная гавань.

Первые дни Шина посвятила знакомству с городом, но вскоре сдалась. Да, зрелище величественное – аббатства, университет, все эти лавки и магазинчики – но слишком много верховинцев. Их ни с кем не спутаешь: голые ноги между килтом и сапогами. Подгоряне носили трико или чулки с бриджами-буфами. Крестьяне из низин предпочитали штаны.

Чтобы невзлюбить этот город и редко выходить на его улицы, вполне хватило бы и наглых верховинцев, но был еще и нескончаемый поток попрошаек, которые приставали к ней на каждом углу. В Абердин стекалась масса бедняков: и тех, кто искал работу, и тех, для кого нищенство было профессией.

Каждое утро Шина выходила из аскетической кельи своей тетушки и шла в богадельню – каменное, но уже полуразрушенное здание всего в нескольких кварталах от монастыря. Этот дом милосердия, согласно задумке, должен был стать приютом для усталых путников, где они могли бы получить горячий обед и ночлег с чистой постелью, пока будут искать работу. Но постепенно дом милосердия превратился в пристанище для попрошаек и бродяг. Здание было небольшим – в нем помещался всего десяток коек. До сих пор здесь действовало только одно правило: оставаться не больше, чем на пару ночей, поэтому Шина всегда видела новые лица.

Тетушка Эрминия не обязана была ходить туда ежедневно, но она не пропускала ни дня. Здесь жил священник, который следил за раздачей пищи, но он был слишком стар, чтобы выполнять всю ту работу, которую нужно было переделать в богадельне. Тех, кто оставался на ночлег, просили постирать свою постель и помыть посуду для следующего гостя, но это правило постояльцы никогда не соблюдали, поэтому только ежедневная забота монашек не давала этому месту превратиться в очаг заразы.

Увидев, как устает тетушка, Шина предложила ей свою помощь. День у той и правда был насыщенным: утро она проводила в богадельне – стирала и мыла, потом несколько часов помогала в лечебнице, затем вновь работала в богадельне, прежде чем вернуться вечером домой.

Шина была в ужасе. Столько работы, а тетушке Эрминии уже почти пятьдесят! Она не видела причины, по которой не могла бы помочь в богадельне, чтобы день у тетушки был не таким долгим и утомительным.

Все складывалось пока наилучшим образом. Шина была молода и энергична, поэтому могла выполнить всю работу в два раза скорее, чем тетушка Эрминия. Богадельня обычно пустовала в то время, когда она приходила туда каждый день, поэтому ей никто не мешал быстро переделать всю работу. И теперь они с тетушкой могли проводить вечера в тишине монастыря за разговорами и шитьем. Даже если Шина и скучала по дому и своей прежней жизни, она этого не показывала. Хотя ей до боли не хватало брата. В монастыре нет места юности и веселью, поэтому девушка чувствовала себя очень одинокой.

Прошел месяц, а Шина так и не получила весточки из дома: ни от Найалла, ни от отца, ни тем более от сестер. Она чинила камзолы и килты бедняков, переняла у тетушки владение различными швами, освежила и идеально подогнала собственный гардероб… и уже до смерти устала от шитья. Ей хотелось покататься верхом, поохотиться, поплавать перед первым снегом. Она скучала без приключений или хотя бы невинных проказ… И ей так не хватало компании Найалла!

А ведь Найалл как раз в эти дни впервые должен был участвовать в набеге. Осень – традиционное время грабежей, пора кражи нагулявшего вес скота. Все, что Фергюссонам удастся награбить в этом году, они приберегут, не станут продавать, потому что слишком много у них отобрали Мак-Киннионы.

Это утро в конце сентября, когда Шина толкала тележку с постельным бельем вдоль реки, было унылым и мрачным. Небо застилал не просто обычный шотландский туман, а темные, почти свинцовые тучи, которые предвещали бурю. Девушка беспокоилась о белье. Она привыкла развешивать его у реки, чтобы оно быстрее высохло на свежем ветру, а не в приходском дворе, где окружающие здания закрывали двор от ветра. Если пойдет дождь, белье придется вывешивать в самой богадельне, где оно будет сохнуть не один день.

Такое уже случалось и раньше, и тогда Шина оказывалась в богадельне ближе к вечеру, когда там было многолюдно. И она больше не хотела там появляться в такую пору, видеть эти худые лица со впалыми щеками, эти грязные лохмотья. Поэтому она очень надеялась, что дождь все же не начнется.

Поэтому она и спешила, стерев руки в кровь еще до того, как закончила стирку. Бедные ее ручки! Какими же белыми и гладкими были они когда-то… Теперь они были красные, потрескавшиеся, стертые до кровавых ран.

– Тебе помочь, красавица?

Шина ахнула от неожиданности и резко обернулась. Из-за свиста ветра она не слышала, как к ней приблизился молодой всадник. Его плед и зеленый килт развевались на ветру.

Это был верховинец, и цвета его килта очень походили на цвета ее собственного клана. Он был молод, наверное, ее ровесник. И выражение его лица развеяло ее страх. Он был, откровенно говоря, красив, но дело было не в этом. Было в нем еще что-то, привлекавшее внимание.

– Спасибо за ваше предложение, – весело улыбнулась Шина. – Но я не могу себе представить, что воин-верховинец будет стирать белье обитателей богадельни.

– Ты нищенка? – изумился всадник, и неподдельное удивление в его голосе тут же вызвало у девушки смех.

– А кто же еще? Ты думаешь, я стала бы стирать белье по собственной воле?

– Но… ты не похожа на нищенку.

– Я здесь недавно. У меня… только недавно начались тяжелые времена.

– У тебя нет семьи?

– Ого, сколько вопросов. Мне некогда на них отвечать, – девушка старалась говорить серьезно, но глаза ее весело блестели.

Как же давно она не общалась со сверстниками, да к тому же с таким красивым парнем. Как же она хотела, чтобы он не уезжал. Но, разумеется, он с ней не останется.

– Вот-вот дождь пойдет, а у меня белье не высохло, – вздохнула она.

Шина наклонилась, чтобы выловить из воды последнюю простыню, а потом развесила ее на дереве вместе с остальным бельем. Когда она обернулась, незнакомец стоял у нее за спиной, уже спешившись. Он был намного выше ее ростом, ей приходилось поднимать голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Ты такая необыкновенная – редкая красавица, – с изумлением протянул он. – Я заметил, как ты шла через скотный двор.

– И отправился за мной?

– Да.

– Это у тебя привычка такая – преследовать незнакомых девушек? – подначила его Шина.

Но парень оставался серьезен.

– Можно я тебя поцелую, красавица?

Такая неожиданная просьба шокировала ее.

– Получишь в ухо, – колко ответила она.

Он засмеялся, немного расслабившись.

– А ты девица с норовом. И, похоже, нет мужчины, способного тебя укротить.

– А ты слишком дерзок, как на мой вкус, – ответила она, чувствуя себя неуютно. Он буквально пожирал ее взглядом, а не просто выражал свое восхищение словами.

Она попыталась протиснуться мимо него, но он расставил руки, пытаясь ее остановить.

– Ты от меня не сбежишь, ведь я только-только тебя нашел. Быть может, ты прекрасное видение, но я не позволю, чтобы ты растаяла, как туман.

– Ты не в себе, парень, – заметила она. – Ты и сам еще мальчишка, как же ты сможешь обо мне позаботиться.

Он нахмурился, и Шина на секунду увидела, каким однажды он станет мужчиной – вспыльчивым и темпераментным. Слишком поздно она поняла, что ей не стоило над ним насмехаться. Верховинцы не терпят издевки. А этот верховинец был очень горд.

– Не стоило мне спрашивать твоего разрешения, – напряженно ответил он, но она не почувствовала себя раскованнее.

– Рада, что ты это понимаешь.

– Нет. Я должен был поступить так, как поступил бы мой брат.

Она ощутила, как сжалось ее сердце от его зловещего тона.

– Он бы украл тебя… и я украду.

Он схватил ее за руку, и Шина вскрикнула. Она оказалась у него в объятиях. Но ни ее крики, ни сопротивление не остановили его сильных рук, а в его взгляде даже появился веселый блеск.

Верховинец не стал терять времени. Забросив девушку поперек спины лошади, он через секунду вскочил в седло и обхватил Шину руками, чтобы она не могла и двинуться. Так, прижимая пленницу крепко к себе, он направил лошадь в реку, на мелководье, чтобы перейти на южный берег. Сапоги Шины и ее длинная юбка промокли, но она думала только о том, что ее тетушка с ума сойдет от волнения. Что она подумает об исчезновении Шины? Конечно, она пошлет весточку домой. Бедный Найалл! Он может подумать, что она просто сбежала. А ее отец? Он лишил ее своей защиты, решив отправить подальше от дома. Он будет очень огорчен! От этих мыслей ей стало еще тяжелее.

– Куда ты меня везешь? – пыталась перекричать ветер Шина.

– К себе домой.

– Надолго?

– Навсегда.

Какая нелепость! Верховинец не сможет держать ее, как бездомную собаку. Он с ума сошел? Удерживать ее вечно? Ерунда! Это всего лишь бахвальство. Она обязательно найдет способ вернуться в Абердин, ну или ее найдет отец. Этому верховинцу просто так это с рук не сойдет. Точно не сойдет.