Текст книги "Экстремальная воля. Принципы, спасающие жизнь, карьеру и брак"

Неделю спустя я позвонил генеральному директору, чтобы узнать, как дела у его команды.

– Некоторые ребята действительно следуют концепции экстремальной ответственности, – сказал он с энтузиазмом. – Но главный технический директор продолжает оставаться проблемой.

Генеральный директор рассказал, как после моего ухода главный технический директор ворвался в его офис и предупредил о том, что экстремальная ответственность имеет «негативные последствия». Это было смешно.

– Экстремальная ответственность не несет за собой никаких негативных последствий, – сказал я. – Есть только два типа лидеров: эффективные и неэффективные. Эффективные руководители, которые возглавляют успешные, высокоэффективные команды, демонстрируют экстремальную ответственность. Все остальные просто неэффективны. Все остальное – плохое руководство.

Производительность главного технического директора и его команды иллюстрировала это достаточно ярко. Абразивность руководителя повлияла на всю его команду и другие отделы компании, которым было трудно с ним работать. Генеральный директор понимал это. Его компания не выигрывала, а он слишком сильно заботился о своем детище, которое создал, и о средствах к существованию других сотрудников, чтобы позволить компании потерпеть крах. Они должны действовать лучше.

Он уволил главного технического директора.

Новый руководитель включился в работу с другим отношением – мышлением экстремальной ответственности.

Со сменой лидера технологической команды другие отделы начали успешно работать вместе, и эта совместная работа сыграла ключевую роль, поскольку компания восстановилась. Когда-то потерпев неудачу и борясь за выживание, она вернулась на путь прибыльности и роста. Ее успех еще раз продемонстрировал, что лидерство – самая важная вещь на любом поле боя; это единственный величайший фактор успеха или неудачи команды. Руководитель должен найти способ стать эффективным и добиться высоких результатов в своей команде для победы. Будь то обучение «морских котиков», бой на дальних полях сражений, в бизнесе или в жизни: не бывает плохих команд, бывают плохие лидеры.

Иракские солдаты помогают раненому товарищу уйти от опасности во время перестрелки в районе города Рамади во время совместной операции с американскими солдатами, морскими пехотинцами и «морскими котиками» оперативного отряда «Громила».

(Фото предоставлено авторами)

Глава 3
Вера
Джоко Виллинк

«Это не имеет никакого смысла, совсем», – думал я, читая цели и задачи миссии от главнокомандующего. Мы должны были выполнять миссии «с помощью силовых служб Ирака, совместно с ними и через них». В отличие от моего первого дислоцирования в Ираке, где «морские котики» работали почти исключительно со своей собственной командой SEAL и другими подразделениями спецопераций США или НАТО, мой оперативный отряд «морских котиков» теперь был направлен работать с обычными солдатами. Но не просто какими-то солдатами – иракскими солдатами.

«Морские котики» в составе оперативного отряда «Громила» были похожи на профессиональную спортивную команду, исключительно хорошо подготовленную к работе на самом высоком уровне. Мы знали друг друга так хорошо, что могли предугадывать мысли и движения друг друга. Мы могли различать силуэты друг друга во время патрулирования в темноте. Это было результатом многолетней подготовки, не только во время БАД/С, базового курса подготовки «морских котиков», который мы все закончили, но и во время годичного учебного цикла, который совместно прошел весь оперативный отряд. Эта тренировка состояла из обучения и практики в команде: в пустынной, городской и морской средах на автомобилях, лодках, самолетах, вертолетах и пешком. В нашем огромном арсенале оружия были тысячи патронов, пока мы не научились делать это с самой высокой степенью точности, находясь под значительным давлением. Мы тренировались сотни часов, раз за разом, тренировка за тренировкой, пока не научились действовать не только как группа отдельных лиц, но и как команда – синхронизированная машина, маневрирующая с точностью и эффективностью через сложности хаотичных полей боя.

Как «морские котики», мы поддерживали себя в отличной физической форме, чтобы выполнять сложные задания и удовлетворять экстремальным физическим потребностям боя. Мы делали сотни подтягиваний и отжиманий, пробегали мили, поднимали тяжелые грузы, проплывали большие расстояния в открытом океане – все для подготовки к бою. Во время нашей тренировки, в те драгоценные несколько часов, когда у нас не было запланированных учебных занятий, мы были в тренажерном зале, подвергая себя физически изнурительным, высокоинтенсивным тренировкам. Если бы в нашем тренировочном центре не было тренажерного зала, мы занимались бы пробежкой на улицах, на стоянке, волоча тяжелые шины или переворачивая их, на ковриках в ожесточенной схватке и соревнованиях по джиу-джитсу – все, чтобы оставаться сильными и подготовленными. Каждый должен был поддерживать высокий уровень физической подготовки, чтобы он мог тянуть свой вес и никогда не спотыкаться во время операции. Мы должны были быть готовы нести раненого товарища в полном тяжелом боевом снаряжении в безопасное место по пересеченной местности. Как важнейшая часть нашей культуры, мы постоянно соревновались друг с другом в физической силе.

Также у нас было самое лучшее снаряжение в мире: шифрованные радиоприемники, очки ночного ви́дения, инфракрасные лазеры, фонари и маркеры, форменные жилеты из кевлара и шлемы. Наводчики, которые умели пользоваться этим снаряжением, имели огромное тактическое преимущество перед врагом.

А теперь мне говорили, что бойцам оперативного отряда «Громила» – моим друзьям, братьям, этим высококвалифицированным и мотивированным людям – придется сражаться бок о бок с обычными солдатами иракской армии, возможно, одними из худших боевых подразделений в мире. Большинство иракских солдат были бедными, необразованными, необученными, недоедающими и немотивированными. В связи с тяжелыми экономическими условиями по всему Ираку многие просто пришли сюда, чтобы получить денег. Когда становилось трудно, они часто дезертировали (как мы позже убедились).

Стоит отметить, что все солдаты рисковали своими жизнями, чтобы стать частью иракской армии. Зачастую их семьи становились мишенями террористов, их жизни угрожали, пока солдат дислоцировался для борьбы в далеком иракском городе. Конечно, среди них были и лучшие солдаты. Но компетентный и способный иракский солдат был скорее исключением из правила. Подавляющее большинство солдат иракской армии как бойцы были намного ниже уровня, ожидаемого от любой армии и, безусловно, намного ниже того, что было необходимо для того, чтобы бросить вызов и победить растущее восстание в Ираке.

Еще в 2003 г. возглавляемая США Временная коалиционная администрация полностью распустила иракскую армию Саддама Хусейна. Затем ее пришлось восстанавливать с нуля. Подготовка новой иракской армии была в лучшем случае неорганизованной, ситуативной и разрозненной. Некоторые иракские солдаты не прошли почти никакой подготовки. Офицеры часто давали взятку или покупали себе место в их рядах. Главной целью молодых завербованных иракских солдат было выживание, а не победа. По физическим показателям они были слабыми. Большинство иракских солдат были не способны сделать даже несколько отжиманий или прыжков. С тактической точки зрения они были опасны и ненадежны, регулярно нарушая основные правила безопасности.

Что еще хуже, некоторые из иракских солдат имели сомнительную лояльность к коалиции и новому правительству Ирака. Некоторые суннитские солдаты оставались преданны Саддаму. Но большинство иракских солдат были шииты, а многие видели в Муктаде аль-Садре, яростном священнослужителе, враждебно настроенном к американцам и тесно связанном с Ираном, национального героя. Время от времени появлялись сообщения об иракских солдатах, которые направляли свое оружие против советников из армии США и корпуса морской пехоты. Зная об этом, как можно было им доверять?

Помимо плохой подготовки, иракские солдаты были плохо экипированы для походов, а тем более для боевых операций. Некоторые были обуты в кроссовки или сандалии. Их униформы представляли собой смешанную коллекцию военной одежды американского, советского и ближневосточного камуфляжа. Из-за разнообразия одежды трудно было отличить друга от врага – особенно в обстановке, где противник тоже носил военизированную форму и снаряжение.

Разгрузка иракских солдат (или разгрузочный жилет) состояла из рваных холщовых нагрудников советской эпохи с магазинными сумками для АК-47, которые часто разваливались. Оружие, которое у них было, представляло собой смесь винтовок, конфискованных у боевиков, многие из них были плохо сделанными иракскими или китайскими копиями АК-47. Большинство из них были в плохом состоянии и намного ниже стандартов первоначального русского дизайна. Нередко обнаруживалось, что оружие заржавело до такой степени, что его нельзя было отрегулировать. Их технологии обычно останавливались на таком оружии. У них не было ни очков ночного ви́дения, ни лазеров, ни раций. На самом деле у очень немногих был даже обычный фонарик. Их бронежилеты были древними и с сомнительной эффективностью.

Задача оперативного отряда «Громила» состояла в том, чтобы обеспечить иракских солдат снаряжением, организацией и, что наиболее важно, обучением и подготовкой к борьбе с боевиками, которые, казалось, становились все более эффективными в борьбе с вооруженными силами США. В менее враждебных районах Ирака это означало создание учебных программ на безопасных базах и обучение иракских солдат базовым навыкам ведения боевых действий и, наконец, некоторым передовым тактикам пехоты, прежде чем выводить их на патрулирование вражеской территории.

Но это был Рамади, эпицентр боевиков и решающей битвы за провинцию Анбар. Там велись боевые действия, солдаты защищали аванпосты, захватывали и убивали врагов. Вытащить иракских солдат с поля боя на тренировки дольше, чем на день-два, было просто невозможно.

Наша миссия, как «морских котиков», состояла в том, чтобы войти на враждебную территорию с этими разношерстными иракскими солдатами и сражаться против закоренелых моджахедов, нацеленных убить как можно больше из нас. Так вот, «морские котики», как известно, бегут на звук пушек. Но бежать на звук выстрелов намного легче, если «морской котик» окружен другими бойцами SEAL, когда мы знаем, что человек, прикрывающий нашу «шестерку» (или тыл) – это тот, кто прошел ту же подготовку, имеет ту же экипировку и говорит на том же языке, – тот, кому мы доверяем. «Морскому котику» отдать свою жизнь в руки того, кого он не знает, – человека, с которым он едва работал, который плохо обучен, недисциплинирован, говорит на другом языке и чья надежность вызывает сомнения, – это вопрос, черт возьми, о многом. В командах «морских котиков» узы нашего братства – самое сильное оружие. Если вы заберете это у нас, мы потеряем наше самое важное качество как команды.

Когда «морские котики» из оперативного отряда «Громила» узнали, что им будет разрешено вести боевые действия только рядом с иракскими солдатами, они были в ярости и выступили категорически против этой идеи. Мы знали, что опасность в Рамади со стороны врага была чрезвычайно высока. Не было необходимости увеличивать риск для наших сил. Но именно это нам и приказали делать.

Даже моя первоначальная реакция была: «Черт возьми, нет». Это просто не стоило риска. Зачем нам вступать в бой без всякого возможного преимущества, не говоря уже о явном недостатке, который мы сами себе создадим? Я не верил, что эта миссия имеет смысл. Я не верил, что это разумно. Я не верил, что миссия увенчается успехом. Представить себе ожесточенный бой рядом с иракскими солдатами с такой низкой подготовкой и сомнительной преданностью казалось возмутительным, возможно даже самоубийственным. Но как командир оперативного отряда «Громила» я знал, что мои действия и мышление имеют большой вес среди солдат. Таков был мой приказ, и, чтобы я мог руководить, я должен был в него верить. Поэтому, оставив свои сомнения при себе, я задал себе простой вопрос: «Зачем?»

Зачем американскому военному руководству на территории Ирака и в Америке – от Багдада до Пентагона и Белого дома – ставить перед «морскими котиками», другими отрядами особого назначения и подразделениями армии США и морской пехоты такую рискованную задачу? Я видел, как трудно сражаться с лучшими людьми на моей стороне. Зачем все усложнять?

Я знал, что должен изменить свою точку зрения, мысленно отойти от непосредственной схватки и обдумать этот вопрос на стратегическом уровне, как если бы был одним из тех генералов в Багдаде или Пентагоне. Конечно, они находились далеко от линии фронта, но, безусловно, у них была та же цель, что и у нас: победить.

Это подтолкнуло меня к другому вопросу: что такое победа? Конечно, это не была победа в самом традиционном смысле слова. От врага, с которым сражались, мы не ждали никакой капитуляции. Мирный договор подписан не будет. Победа здесь означала лишь то, что Ирак станет относительно безопасной и стабильной страной.

Поэтому я спросил себя: как мы можем подготовить иракских солдат к обеспечению безопасности в их собственной стране? Им нужно было с чего-то начать. Если бы не нашлось времени обучать иракских солдат вне поля боя в безопасной обстановке на базе, то им пришлось бы учиться на практике посредством ОРМ (обучение на рабочем месте). Если иракцы никогда не достигнут уровня мастерства, при котором они смогли бы защищать свою страну от террористов-боевиков, то кто будет защищать ее? Ответ был слишком ясен: мы, армия США. Мы застряли бы здесь, защищая страну для них на протяжении поколений.

Разрыв между возможностями плохо обученных, плохо экипированных и немотивированных иракских солдат и возможностями решительных, хорошо экипированных и высокоэффективных боевиков, с которыми они столкнулись, был гигантским. Практически каждый раз, когда американский аванпост передавался в Рамади под контроль иракских солдат, боевики нападали и захватывали их позиции, убивая десятки иракских солдат, а иногда назначенных им американских морских или армейских советников. Иракские солдаты не могли противостоять боевикам. Потребуется множество тренировок, чтобы довести иракских солдат до уровня, необходимого для того, чтобы преодолеть и разгромить такого агрессивного врага. Даже тогда такие слабые солдаты вряд ли будут когда-либо готовы сражаться и победить серьезного противника. Для тех из нас, кто находился на передовой данного конфликта, было понятно, что многие офицеры армии США, далекие от прямого взаимодействия с иракскими солдатами, не понимали истинного отсутствия потенциала иракской армии. А они были просто ужасны, и никакое количество тренировок не сделало бы их прекрасными солдатами; может быть, мы могли бы сделать их лишь вполне неплохими.

Размышляя об этом, я понял, что мы – оперативный отряд «Громила» и другие силы США и коалиции – могли бы кое-что сделать. Эти иракские войска, или джундис[15]15
  Джундис – солдаты.


[Закрыть], как они называли друг друга по-арабски, никогда не смогут справиться с хорошо вооруженным и решительным противником. Но они могли бы быть достаточно хороши, чтобы справиться с менее существенным врагом. Мы могли бы сделать так, чтобы нынешний противник вписался в данную категорию, сократив возможности боевиков вести войну. В дополнение к наращиванию потенциала иракской армии путем обучения и консультирования по вопросам ведения боевых действий на поле боя мы (наши «морские котики» и американские войска) должны были бы подавить мятеж и снизить его потенциал до такой степени, чтобы иракские солдаты и полиция по крайней мере имели бы шанс самостоятельно поддерживать относительный мир – шанс на победу. Чтобы это сделать, наш оперативный отряд «Громила» должен был попасть на ту сторону, на поле боя, и нанести серьезный урон боевикам. Но мы не могли действовать, если наши боевые задачи не получали одобрения по цепочке командования. Оперативный отряд SEAL, который находился в Рамади в течение нескольких месяцев до нашего прибытия, сообщил о том, что они планировали ряд боевых операций, в которых участвуют только «морские котики» – без иракских солдат. Почти всем этим операциям было отказано в одобрении. Чтобы получить его, я знал, что мы должны были брать иракских солдат на каждую операцию. Они были нашим билетом для того, чтобы покинуть базу, пробраться на вражескую территорию и обрушить ярость на боевиков.

Я понял это и поверил. Теперь я должен убедиться, что мои войска также все понимают и верят в это.

Я созвал совещание и собрал всех операторов наведения из оперативного отряда «Громила» в помещении для инструктажа.

– Ладно, ребята, – сказал я. – До вас дошли слухи, что в каждой проведенной нами операции будут участвовать иракские солдаты. – Послышалось бормотание ругательств и громкие вздохи недовольства. Я повторил:

– Во время каждой проведенной нами миссии мы будем сражаться вместе с джундис. – Комната снова взорвалась, в этот раз более громким несогласием и недовольством. Умозаключение от наших «морских котиков», фронтовых войск, которые будут выполнять наши миссии, было ясным: «Это мусор».

Я оборвал слабый протест кратко:

– Я понимаю. Поле битвы здесь, в Рамади, очень опасное. Это сложно. Зачем еще больше усложнять ситуацию, заставляя нас сражаться бок о бок с иракскими солдатами? – Чертовски верно, кивнула бо́льшая часть комнаты в знак согласия. – Но позвольте мне спросить вас кое о чем, – продолжил я. – Если иракские военные не могут добраться до точки, где они могут справиться с безопасностью в своей собственной стране, кто это сделает?

Воцарилась тишина. Я довел эту мысль до конца, переформулировав вопрос:

– Я повторяю, если иракские военные не могут справиться с безопасностью в своей стране, кто это сделает?

Я завладел их вниманием, и они знали ответ на этот вопрос. Но чтобы все четко понимали стратегическую важность того, почему нам сказали это сделать, я совершенно ясно дал понять:

– Если иракские солдаты не смогут это сделать, то только одна группа сможет – это мы. Если мы не введем этих ребят в курс дела, у нас будет эта миссия в следующем году, через год и еще через год. Американские военные застрянут здесь на несколько поколений. Безопасность Ирака будет зависеть от наших сыновей и внуков.

Я видел, что, хотя идея работы с иракскими солдатами все еще оставалась для них спорной, они начали рассматривать данную миссию со стратегической точки зрения. Я продолжил:

– Как и вы, я понимаю, что, сколько бы мы их ни обучали, иракская армия никогда не приблизится к тем стандартам, которые мы для себя установили. Но мы поможем им стать лучше. И есть еще кое-что, что мы можем сделать, чтобы помочь им. Мы будем сближаться с врагом и уничтожать его на улицах Рамади, чтобы уменьшить военный потенциал боевиков и снизить уровень насилия. Когда мы победим врага, иракская армия сможет взять на себя обязанности по обеспечению безопасности.

Я видел, как несколько голов кивнули в знак согласия.

– Но для этого, – сказал я, – нам придется получать одобрение каждого задания, каждой операции. И если мы хотим, чтобы наши миссии одобрили, мы должны брать с собой иракских солдат на любую операцию. Неужели кто-то этого не понимает?

В комнате было тихо. Все это понимали. Им не нужно было прыгать от радости при мысли о том, что им придется сражаться бок о бок с иракскими солдатами на опасном поле боя. Но они должны были понять, зачем это делать, чтобы поверить в миссию.

После этого я более подробно поговорил со своими ключевыми лидерами о том, почему эта миссия была важной. В отличие от предыдущего совещания с операторами наведения оперативного отряда «Громила», я сказал своим офицерам и начальникам, что они не должны представлять какую-либо концепцию операции (concept of operations – CONOPS) – документ, в котором излагается основная идея операции для утверждения вышестоящим штабом – без участия иракских солдат в составе наших сил.

– А что насчет ограниченных[16]16
  Используется исключительно среди команд SEAL.


[Закрыть] операций, которые вы проводили во время вашего последнего дислоцирования? – спросил меня Лейф. – Разве они ничего не изменили?

Командиры взводов ждали моего ответа.

– Верно. Два года назад мы провели целый ряд ограниченных DA[17]17
  Direct– action – обнаружение и захват прямого действия / рейд, направленный на убийство.


[Закрыть], – ответил я. – И с тех пор коалиционные силы по всему Ираку продолжают проводить их. Но вот факты: за последние два года атаки врагов выросли на 300 %. Три сотни процентов! Это место находится на нисходящей спирали. Чтобы победить, мы должны сделать что-то другое.

– В каждой нашей операции будут участвовать иракские солдаты, – сказал я им. – Эти иракские солдаты – шанс сделать что-то другое – наш билет к проведению операции. Мы введем их в курс дела. Мы будем готовить их как можно лучше. Мы будем сражаться вместе с ними. И мы будем давить врага до тех пор, пока даже иракская армия не сможет бороться с ними самостоятельно. Есть еще вопросы?

Вопросов больше не было. На самый важный вопрос «зачем?» был дан ответ. Только проанализировав задачу и поняв эту важную часть информации, я смог поверить в миссию. Если бы я не поверил в нее, то не смог бы убедить «морских котиков» из моего оперативного отряда. Если бы я выразил сомнение или открыто усомнился в разумности этого плана перед войсками, их презрение к миссии возрастало бы в геометрической прогрессии. Они бы никогда не поверили в нее. В результате чего они никогда не взяли бы на себя обязательства, и миссия провалилась бы. Но как только я понял и поверил, то передал это понимание и веру ясно и кратко моим войскам, чтобы и они поверили в нее. Поняв «зачем?», они возьмутся за миссию, будут настойчиво преодолевать неизбежные трудности и выполнят поставленную перед ними задачу.

Большинство бойцов приняли мое объяснение. Не каждого члена оперативного отряда «Громила» получилось сразу же убедить. Нам пришлось постоянно подчеркивать важность консультирования иракских солдат по вопросам ведения боевых действий.

В ходе развертывания боев наши «морские котики» проводили все крупные операции с иракскими солдатами. Зачастую иракские солдаты делали вещи, которые были глупыми и опасными. На одной боевой операции иракский солдат случайно нажал на спусковой крючок своего автомата АК-47 и выпустил дюжину пуль в пол рядом с «морскими котиками», стоящими рядом с ним. Пули прошли мимо некоторых в нескольких дюймах. На другой операции Лейфу и его боевым советникам – «морским котикам» – пришлось вырывать винтовки из рук иракских солдат, которые, находясь под огнем, избегали контакта с врагом, стреляя из АК-47 назад над своими головами, а другие «морские котики» и иракские солдаты убегали от них – невероятно глупо. В другой раз иракские солдаты, патрулировавшие с нашими «морскими котиками», были атакованы вражескими боевиками. Иракский солдат был ранен, а его иракские товарищи бросили его и побежали назад в укрытие. Двум «морским котикам» пришлось пробежать через град вражеского огня по открытой улице (то, что мы называем «медалью чести»), чтобы забрать раненого иракского солдата и перетащить его в укрытие, пока пули поражали все вокруг них.

Иракские солдаты чертовски раздражали наших «морских котиков», которые тренировались и сражались вместе с ними. Но все же они оказались полезными в том, что мы не ожидали. Бричер «морских котиков» мог использовать кувалду или взрывчатку, чтобы открыть ворота – эффективный метод, хоть и очень громкий, – который позволит всем в округе узнать, что мы были там. Иракские солдаты знали, как запираются двери и ворота и спокойно открывали их вручную с небольшим усилием. Также они могли отличить плохих парней от хороших. Мы, американцы, когда безоружные вражеские боевики прятались среди гражданского населения, часто не могли увидеть разницы. Но иракские солдаты различали их по одежде, манерам и арабскому акценту, которыми те выделялись среди местного населения. Их местные и культурные знания были полезны, помогая нам лучше понять и идентифицировать врага.

В течение следующих шести месяцев мы брали иракских солдат прямо в гущу некоторых из самых больших сражений за город Эр-Рамади. Несколько из них были убиты в бою. Другие были ранены. Несмотря на ворчание бойцов оперативного отряда «Громила», определенный базовый уровень товарищества все-таки сформировался между нашими «морскими котиками» и иракскими контрчастями через кровь, пот и слезы в различных боевых операциях.

Благодаря успеху стратегии «не отпускай, зачисти, захвати и созидай» 1-й бронетанковой дивизии боевой группы первой готовности американской армии вражеские боевики были вынуждены покинуть свои бывшие убежища в Рамади. Поскольку мы брали иракских солдат на каждую свою операцию, цепочка командования одобрила все наши планы по продвижению в глубь опасной вражеской территории в поддержку данной стратегии. Это позволило нам нанести смертельный удар по вражеским боевикам, сделав эти районы намного безопаснее для американских солдат и морских пехотинцев, которые построили постоянные боевые аванпосты, жили там и контролировали их, вытесняя боевиков из их бывших опорных пунктов. В результате местное население прекратило пассивную поддержку боевиков и вместо этого стало поддерживать американские и иракские силы. Со временем уровень насилия резко снизился, как и военный потенциал боевиков. К концу развертывания наших боевых операций этот район был достаточно безопасным для того, чтобы подразделения иракской армии могли начинать действовать под собственным командованием и контролем: патрулирование города, захват противника или убийство боевиков. Эта часть миссии была успешной по любым меркам.