Текст книги "Горящий мост"

Глава 11

Уилл почувствовал, как рука Хораса потянула его за плечо, заставляя попятиться от бандитов.

– Давай назад, Уилл, – вполголоса сказал Хорас. Человек с палицей засмеялся:

– Да, Уилл, ты давай-ка назад. Держись подальше от той вредной небольшой штуковины, от лука вот того… вижу его, вижу. Луки нам совсем не ко двору, а, Карни?

Карни в ответ осклабился:

– Не ко двору, Барт, нет. – Затем, взглянув на мальчиков, он злобно нахмурился и скомандовал голосом, срывающимся на крик: – Вам что было сказано, бросайте палки!

Оба бандита двинулись к ним.

Сжав крепче плечо Уилла, Хорас резко толкнул его в сторону. Уилл от неожиданности упал и растянулся на земле, однако успел заметить, как друг бросился вперед и схватил свой меч. Стремительным движением стряхнул ножны, высвободив клинок. Его сноровка могла бы насторожить Барта и Карни: перед ними стоял тот, кто умеет обращаться с оружием. Но ни один ни другой особым умом не блистали. Все, что они видели, – это мальчишку лет шестнадцати. Да, рослого, хорошо слоенного, но все же мальчишку. Ребенка со взрослым оружием.

– Бог ты мой, – поразился Карни, – никак у нас с собой папашин меч?

Хорас смерил его гневным взглядом и неожиданно спокойно произнес:

– Даю вам единственный шанс – разворачивайтесь и уходите.

Барт и Карни переглянулись, притворившись перепуганными.

– Бог ты мой, Барт, – сказал Карни, – у нас единственный шанс. Чего делать-то?

– Ах ты, боже мой, – отозвался Барт, – надо бечь.

И оба хрипло расхохотались.

Они начали наступать на Хораса, который внимательно следил за их движениями. В обеих руках у него были мечи: в левой – учебный, в правой – боевой. Немного согнув ноги, он покачивался на мысках, не отводя взгляда от бандитов. Корни потрясал ржавым мечом с зазубринами, а Барт приготовил шипастую палицу, которую держал на плече.

Торопливо поднявшись, Уилл побежал к своему оружию. Заметив это, Карни двинулся было ему наперерез, но не успел сделать и шагу, как на него налетел Хорас.

Мальчик ринулся вперед, его меч в высоко занесенной руке, словно молния, ударил Карни. Оторопев от внезапности и стремительности наскока, бандит едва успел неуклюже отмахнуться своей ржавой железякой. Потеряв равновесие и отнюдь не готовый к неожиданно сильному удару, он попятился, оступился и растянулся в пыли.

В тот же миг, видя, что напарник сплоховал, Барт поднял тяжелую палицу, метя в незащищенный – левый – бок Хораса. Он ждал, что тот отскочит назад, пытаясь уйти от удара. Вместо этого ученик ратной школы шагнул вперед. Выбросив левую руку с учебным мечом, совершив движение вверх и наружу, он пресек тяжелое падение палицы. Шипастый набалдашник с тупым стуком грохнулся в каменистую землю. Барт вскликнул от испуга, ощутив дрожь в руке.

Но Хорас на этом не успокоился. Он продолжал наступать, и теперь они с Бартом оказались совсем близко друг от друга. Расстояние, слишком малое для того, чтобы пустить в ход клинок. В правой руке у Хораса все еще был зажат меч, и он оглушил Барта тяжелой крестовиной в висок.

Бандит нелепо вытаращил глаза и упал на колени, он был почти без сознания, голова его моталась из стороны в сторону.

Неловко повозившись на земле, словно червь, Карни сумел наконец подняться. Теперь он стоял, пораженно глядя на Хораса, ничего не понимая и злясь. Он не мог взять в толк, как они могли уступить юнцу. Видимо, ему просто повезло!

Рот Карни скривился в зверином оскале, и он, крепко стиснув свой ржавый меч, снова стал подбираться к мальчику, невнятно бормоча проклятия и угрозы. Хорас просто ждал. Что-то в его спокойном взгляде заставило Карни заколебаться. Лучше бы он поддался своему первому побуждению и прекратил поединок. Но ярость одолела, и бандит снова двинулся вперед.

К этому времени на Уилла он уже никто не обращал внимания. Ученик рейнджера похватал колчан и лук, выхватил стрелу, наложил ее на тетиву, уже сбираясь выстрелить, и вдруг услышал знакомый голос:

– Не стреляй в него. Я хочу посмотреть.

Вздрогнув от неожиданности, Уилл обернулся – позади него, почти невидимый в складках плаща, стоял Джилан, небрежно опираясь на свой большой лук.

Уилл уже открыл рот, чтобы крикнуть, но тут рейнджер сделал ему знак молчать.

– Предоставь ему действовать, – негромко произнес он. – Он прекрасно справится, если только мы не будем его отвлекать.

– Но… – с отчаянием начал Уилл, глядя на своего товарища, который собирался сразиться с рассвирепевшим бандитом.

Почувствовав его тревогу, Джилан поспешил заверить:

– Хорас управится с ним. Понимаешь, он действительно далеко пойдет. Он очень одарен. Такой удар – просто поэзия. Впечатляющая импровизация!

Изумленно покачав головой, Уилл снова обернулся и стал наблюдать за поединком. Карни атаковал, размахивая мечом во все стороны в слепой ярости и с устрашающей силой. Хорас постепенно отступал перед ним, скупыми движениями отражая удары бандита. Руки Карни уже трясись от напряжения. Джилан между тем одобрительным шепотом давал пояснения:

– Молодчина! Видишь, как он позволяет противнику взять инициативу на себя? Так никому не понятно, насколько на самом деле силен Хорас. Бог мой, как он хорошо блокирует, защитные приемы у него почти идеальны. Ты только взгляни на это! Или на это! Грандиозно!

И вот Хорасу, кажется, надоело отступать. Он остановился, продолжая отражать выпады Карни с легкостью, позволяя бандиту бессмысленно тратить силы, подобно тому как волны ударяются об утес. Хорас стоял на месте, а удары Карни постепенно становились замедленнее и неряшливее. Его руку ломило от бесполезных движений и тяжести меча. Карни предпочитал другую стратегию – нож в спину, а длительные схватки лицом к лицу были для него в новинку. Он не мог предположить, что Хорас продержится так долго. Он собирался в два-три удара зарубить юнца. Но самые сильные его удары отражались с очевидным пренебрежением.

Карни нанес очередной удар и наконец потерял равновесие. Хорас поймал его меч на свой клинок, крутанул его, удерживая своим, затем дал ему соскользнуть, пока их крестовины не сцепились.

Сойдясь, противники застыли, глядя друг другу глаз в глаз, Карни – тяжело дыша всей грудью, Хорас – абсолютно спокойный и полностью владеющий собственным телом. Впервые с момента нападения Карни засомневался в своей победе.

И в этот момент Хорас стал нападать.

Он ударил плечом Карни в грудь, расцепив их мечи и отшвырнув бандита назад. Затем спокойно двинулся вперед, нанося удары, один за другим в разных комбинациях. Косой, из-за головы, выпад. Косой, косой, с плеча, из-за головы. Выпад. Выпад. Выпад. Наотмашь. С плеча. Одна серия плавно перетекала в другую, и Карни отчаянно суетился, стараясь выставить меч меж собой и неумолимым клинком, жившим, казалось, своей собственной жизнью и обладавшим неиссякаемым запасом энергии. Он чувствовал, как его рука и запястье теряют упругость и мощь, тогда как удары Хораса становятся сильней и решительней, пока просто-напросто – с тупым звуком, ознаменовавшим окончание битвы, – Хорас не выбил меч из его онемевшей руки.

Карни осел на колени, весь в поту, сбегавшем ручьями и заливавшем ему глаза, с грудью, от напряжения раздувавшейся, как мехи, в ожидании последнего удара, которым его прикончат.

– Хорас, не убивай его! – окликнул Джилан. – Надо его расспросить.

Оглянувшись, Хорас с удивлением увидел рейнджера, непонятно откуда взявшегося. И пожал плечами. Уж во всяком случае хладнокровно убивать противника – это не в его духе. Он отбросил меч Карни в сторону, на недосягаемое расстояние. Затем, уперев ногу бандиту в плечо, он толкнул его, и тот упал на бок в пыль.

Карни так и лежал, захлебываясь дыханием, не в силах пошевельнуться. Перепуганный. Вымотанный. Физически и морально побитый.

– Откуда вы взялись? Почему не пришли на помощь? – возмущался Хорас.

Джилан ухмыльнулся в ответ:

– Ты вроде бы не нуждался, судя по тому, что я видел. – Затем жестом указал за спину Хораса, где Барт кое-как поднимался с колен, тряся головой.

– По-моему, другой твой приятель требует к себе внимания, – подал совет Джилан.

Хорас развернулся и, держа меч плашмя, небрежно ударил Барта по черепу. Коротко простонав, Барт свалился ничком на песок.

– Могли бы вы что-то сказать, – продолжал Хорас.

– Я так бы и сделал, если бы тебе что-нибудь угрожало, – отозвался Джилан.

Затем он пересек прогалину и подошел к тому месту, где валялся Карни. Рывком поставив его, Джилан заломил ему руки за спину и заставил пройти через всю прогалину до каменистого склона в дальнем ее конце, где и толкнул его, не особенно нежно, спиной к скале. Карни начал мешком заваливаться вперед, но тут у самого его горла появился нож-сакс Джилана, заставив негодяя держаться прямо.

– Что, проспали этих двоих? – поинтересовался Джилан у Уилла.

Тот пристыженно кивнул. Потом вдруг спросил:

– Сколько же времени ты уже здесь?

– С того момента, как они появились, – отвечал Джилан. – Я не успел далеко отъехать, когда увидел, как они крадутся среди камней. Тогда я спешился, оставил Блейза и вернулся. Они явно затевали что-то дурное.

– Почему же ты никак не предупредил нас? – Уилл просто не верил своим ушам.

Джилан сурово на него посмотрел:

– Потому что требовалось вас проучить. Вы сейчас в местах, где неспокойно, непонятно, куда исчезли все жители, и вы вдруг вздумали поразмяться на мечах, чтобы любой пройдоха мог видеть и слышать.

– Но ведь, – возразил Уилл, – разве мы не должны упражняться?

– Не тогда, когда некому следить, что творится вокруг, – резонно заметил Джилан. – В такие моменты все ваше внимание сосредоточено на упражнениях. Эти двое производили такой шум, что и глухая старушенция услышала бы. Даже Тягай дважды предупреждал тебя об опасности, и ты прозевал оба раза.

Уилл совершенно пал духом:

– Прозевал?

Джилан кивнул. С минуту он сверлил Уилла взглядом, пока не убедился, что урок усвоен. Затем едва заметно кивнул, в знак того, что все в прошлом и вопрос закрыт. Уилл ответил кивком – никогда больше такого не повторится.

– А теперь, – произнес Джилан, – мы узнаем, что этим красавцам известно.

Он снова повернулся к Карни, который зарабатывал себе косоглазие, стараясь не спускать глаз со сверкавшего под носом сакса.

– Сколько времени вы уже в Кельтике? – осведомился Джилан.

Карни перевел глаза на него, потом снова – на тяжеловесный клинок.

– Д-д-дней десять-одиннадцать, милорд, – икнул он наконец.

Джилан сделал страдальческое лицо:

– Не называй меня милордом. – Затем добавил, посмотрев на мальчиков: – Эти люди всегда пытаются подольститься, как только понимают, что попались. Так-с… – Он снова обратился к Карни: – Как вас сюда занесло?

Карни замялся, избегая взгляда Джилана, так что рейнджер сразу понял, что сейчас ему будут вешать лапшу на уши.

– Да просто… хотели полюбоваться окрестностями, ми… сэр, – поправился он, вспомнив, что Джилан против того, чтобы его называли милордом.

Рейнджер испустил тяжкий вздох и раздраженно тряхнул головой:

– Слушай-ка, ты, я бы мог снести тебе голову прямо не сходя с места. Сильно сомневаюсь, что ты сообщишь мне что-то полезное. Но я тебе дам последний шанс. А ну говори правду! – Последние два слова Джилан выкрикнул, схватив бандита за грудки.

Резкий переход от лениво-спокойной, шутливой манеры к резкому окрику подействовал на Карни, как удар кнута. Джилан перестал прикидываться добродушным и продемонстрировал свою силу и решимость. Карни испугался. Он боялся рейнджеров, а в том, что этот человек – рейнджер, не было никаких сомнений. Таких лучше не сердить.

– Мы прослышали, тут есть чем поживиться! – незамедлительно выпалил бандит.

– Поживиться? – переспросил Джилан, и Карни усиленно закивал:

– Ну, вроде все большие и маленькие города опустели. Никакой тебе стражи, все ценное брошено как попало, бери что хошь. Обижать никого не обижали, между прочим, – закончил он, словно оправдываясь.

– О нет. Вы никого не обижали. Вы просто влезли, когда никого не было, и украли все ценное, – произнес Джилан. – Я бы даже сказал, им еще надо быть благодарными за контрибуцию, которую вы наложили!

– Это Барт придумал, а не я, – продолжал увиливать Карни, и Джилан печально покачал головой.

– Джилан? – неуверенно начал Уилл, заставив рейнджера оглянуться. – Как это они услышали, что города пустуют? Мы-то ничего не слышали.

– У воров есть система тайного оповещения, – объяснил Джилан юношам – Хорас тоже внимательно прислушивался. – Это как когда над умирающим животным слетаются стервятники. Воры и бандиты всегда знают, что происходит. Как только в каком-нибудь месте случается беда, весть распространяется подобно лесному пожару, и они приходят туда целыми ордами. Наверное, и в этих предгорьях их полным-полно.

Произнеся это, Джилан снова обернулся к Карни, чуть глубже вдавливая сакс ему в шею, еще немного – и пойдет кровь.

– Я прав? – поинтересовался Джилан.

Карни собирался кивнуть, но сообразил, что если он шевельнется, то напорется на нож. Тогда он сглотнул и едва слышно сказал:

– Да, сэр.

– И скорее всего, у вас где-то есть укрытие, пещера или заброшенная шахта, – где вы прячете то, что успели награбить?

Джилан отвел острие, и на сей раз Карни ухитрился кивнуть. Его пальцы толкнулись к кошелю, подвязанному у него на поясе, и замерли, когда он понял, что делает.

Но Джилан заметил движение. Свободной рукой он рванул кошель, пошарил в нем и извлек засаленный лист бумаги, сложенный вчетверо. Передал его Уиллу.

– Взгляни, – коротко бросил он.

Развернув лист, Уилл обнаружил кое-как намалеванную карту, с точками координат, с указанием расстояний и направлений.

– Судя по тому, как это выглядит, они все закопали, – сказал он, и Джилан кивнул, угрожающе улыбнувшись:

– Отлично. Значит, без своей карты они ничего не найдут.

Карни так и вытаращил глаза, готовый протестовать.

– Но это наше… – начал было он, но замолк, увидев опасный блеск в глазах Джилана.

– Это краденое, – грозно понизив голос, сказал рейнджер. – Вы подобрались к ним, как шакалы, и украли все это у людей, попавших в большую беду. Это не ваше. Это их. Или их семей, если они еще живы.

– Они еще живы, – раздался незнакомый голос у них за спиной. – Они бегут от Моргарата. По крайней мере те, кого еще не забрали.

Глава 12

Сэр Монтаг заставил Элис прождать больше часа, прежде чем принял ее.

Холт и Элис дожидались в приемной перед кабинетом Монтага. Холт стоял у стены, опираясь на лук, на его лице не отражалось ни единой эмоции. Он считал Монтага неотесанным остолопом. Элис был уполномоченным посланником, и правила требовали незамедлительно дать ей аудиенцию. Однако сеньор крепости, видимо осведомленный о молодости и неопытности Элис, пытался придать себе больше значимости и самоутвердиться, будто ученица леди Павлины была обычным гонцом, которые являются каждый день.

Холт с любопытством наблюдал за девушкой, сидевшей, чинно выпрямив спину, на жестком стуле приемной. Элис сохраняла спокойный и невозмутимый вид, несмотря на оскорбление, которое ей нанесли. Костюм для верховой езды она сменила на простое, но элегантное белое платье, когда они были еще в нескольких километрах от крепости. Короткий голубой плащ удерживался на правом плече бронзовым аграфом в виде ветки лавра – знака посланника.

Холт оставил свой плащ на луке седла Абеляра. Лук и колчан он, однако, держал при себе – без них его никто никогда не видел.

Элис посмотрела на рейнджера, и он едва заметно кивнул ей. Не позволяй ему себя разозлить. Она ответила тем же, давая понять, что все хорошо. Несколько раз глубоко вздохнув, девушка медленно разжала кулаки и помассировала пальцы.

«А она далеко пойдет», – подумал Холт.

Секретарь Монтага, видимо, получил четкие инструкции от своего господина. После того как он чванливо указал Элис на стул, предоставив Холту стоять на ногах, секретарь зарылся в свои бумаги, упорно делая вид, будто их не существует, и время от времени скрываясь за дверью кабинета. Наконец звякнул колокольчик, и секретарь поднял голову, жестом указывая на кабинет.

– Теперь можно войти, – безучастно проронил он.

Элис слегка нахмурилась. Этикет требовал, чтобы о посланнике доложили как положено, чего этот хам явно делать не собирался. Грациозно поднявшись, Элис направилась к дверям, Холт – за ней. Секретарь непонимающе на них уставился.

– Ты здесь обожди, лесник, – грубо бросил он.

Холт был без плаща и в своем зеленом полукафтане, простых темных лосинах и сапогах из мягкой кожи мало чем отличался от простого землевладельца. Двойные ножны, по всей видимости, ускользнули от секретарского взгляда. А возможно, он даже и не знал, что это такое.

– Он входит в свиту, – произнесла Элис предостерегающим тоном.

Выйдя из-за стола, секретарь двинулся к Холту.

– Если так, хорошо. Но этот свой лук ты лучше оставь у меня, – на этот раз неуверенно произнес он, как бы спрашивая разрешения.

Он протянул руку за луком, но тут встретил взгляд Холта и содрогнулся.

– Ну ладно, ладно. Держи, если хочешь, – забормотал он, пятясь, совсем расстроенный, и ища укрытия за надежной махиной своего стола.

Холт распахнул двери для Элис и вошел вслед за ней.

Монтаг Кобрэмский восседал за огромным дубовым столом, служившим ему бюро. Погруженный в чтение какого-то письма, он и не подумал оторваться от своего занятия, когда появилась Элис. Холт готов был поспорить, что письмо было пустяковым. Он просто играет с ними, борется за свои привилегии, подумал Холт.

Но Элис оказалась на высоте. Она извлекла из рукава тяжелый свиток пергамента и с силой припечатала им стол прямо перед носом Монтага. Вздрогнув от неожиданности, он поднял на нее взгляд. Холт скрыл усмешку.

– Элис Мейнуэринг, сэр Монтаг. Посланник из замка Редмонт. Мои верительные грамоты.

Монтаг не просто остолоп, думал Холт. Он еще и вертопрах. На его атласном дублете алые ромбы перемежались с золотыми. Его рыжевато-белокурые кудри вились, чрезмерно длинными прядями обрамляя лицо, толстощекое, с голубыми глазами слегка навыкате и капризным ртом. Среднего роста, но более чем среднего веса. Он выглядел бы не так нелепо, если бы немного похудел. Барон явно любил предаваться излишествам. Монтаг, оправившись от минутного замешательства, откинулся на спинку кресла и заговорил наигранно-томным, слегка неодобрительным тоном:

– Боже мой, девочка, нельзя же входить и вот так швырять твои эти грамоты мне на стол! Или нынче в замке Редмонт уже не учат хорошим манерам? – Он с неприязненным видом взглянул на свиток и небрежно отшвырнул его.

– В замке Редмонт учат этикету, сэр Монтаг, – ровным тоном отвечала Элис. – И этикет требует принять от меня верительные грамоты, прежде чем мы приступим.

– Ну да, ну да… – Монтаг пренебрежительно отмахнулся от грамот. – Считай, что принял. Считай себе. Итак, девочка, с чем пожаловала?

– Пристойным обращением будет «леди Элис», сэр Монтаг, – вполголоса произнес Холт.

Монтаг взглянул на Холта с неподдельным удивлением, словно считал его низшей формой жизни, лишенной дара речи.

– Да неужели, лесник? – обронил он. – А тебя-то как звать?

Элис собралась ответить, но Холт не позволил ей. Все так же вполголоса он ответил:

– Некоторые зовут меня Арретэй, сэр Монтаг. Это на галльском, – спокойно добавил он.

Монтаг поднял брови в насмешливом удивлении:

– Говоришь, на галльском? Этак по-иноземному! Ну, мастер Арретэй, может, ты предоставишь вести разговор мне и вот этой молодой девице Элис, как, не возражаешь?

Холт пожал плечами, и Монтаг принял это за согласие:

– Вот и чудно. – Затем, не обращая внимания на Холта, снова обратился к Элис: – Ну, моя милая, что ты мне принесла? Письмо, пожалуй? Готов поклясться, какую-нибудь ноту от толстяка Аралда…

Краска гнева, двумя пятнышками проступившая на щеках Элис, была единственным внешним признаком нараставшей в ней от подобной грубой бесцеремонности ярости. Из мешочка, висевшего у нее на боку, Элис достала пакет из грубого полотна и протянула его через стол:

– Нота с печатью барона Аралда. Барон настоятельно просит, чтобы вы ознакомились.

Монтаг не шевельнулся, чтобы взять ноту:

– Положи. Посмотрю, когда у меня будет время.

– Барон просит, чтобы вы посмотрели незамедлительно, сэр. И дали мне свой ответ.

Возведя глаза к небу, Монтаг принял пакет:

– Так и быть, ладно, если уж тебе так это нужно. – Разорвав пакет, он извлек из него кусок пергамента и бегло его просмотрел, бормоча себе под нос: – Так… так… знаю… слышал и раньше… ерунда… чушь… ерунда. – Затем он положил пергамент на стол и с утомленным видом покачал головой. – Когда вы только научитесь понимать? Вы можете слать мне сколько угодно писем, но факт остается фактом: Кобрэм – независимое владение, ничем не обязанное уделу Редмонт. В договоре все написано черным по белому.

– Сэр, я вынуждена обратить ваше внимание на пункты три и пять. И также на параграф девять.

В них разъясняется, что договор, о котором идет речь, не точен и ваши притязания на независимость являются мнимыми, – отвечала Элис.

И тут Монтаг перестал изображать из себя избалованного, скучающего дворянина и вскочил, охваченный гневом.

– Мнимыми! – вскричал он. – Мнимыми? Кто ты такая, черт побери, девчонка, которая нацепила женское платье, явилась сюда и еще оскорбляет меня! Да как ты смеешь?!

Элис не дрогнула и продолжила настаивать на своем.

– Повторяю, сэр, вас настоятельно просят прочитать эти параграфы, – спокойно заговорила она.

Вместо этого Монтаг взял письмо и тут же бросил его.

– А я отказываюсь! – выкрикнул он. Тут его глаза сузились в щелки. – Я понял, кто за этим стоит. Узнаю руку этой мегеры с постной физиономией, этой леди Павлины!

Тут уже Элис не сдержалась.

– Извольте говорить уважительно о леди Павлине, сэр! – грозно произнесла она.

Но Монтаг слишком был обозлен, чтобы остановиться:

– Хорошо же, я поговорю о ней! Вот что я тебе скажу. Эта женщина сует нос туда, куда не следует. Ей надо было давным-давно найти себе мужа и растить целый выводок вопящих детей. Уж наверное нашелся бы где-нибудь глухой и слепой на один глаз бедолага, кто согласился бы ее взять.

– Сэр! – сказала Элис, повышая голос. – Вы слишком далеко заходите!

– Да неужто, моя милая? – саркастически осведомился Монтаг. – Разреши, я дам тебе совет. Беги от нее подальше, девочка, от этой надоедливой ведьмы с вытянутой физиономией, пока у тебя есть время. Выйди замуж и научись готовить. Вот на что годны женщины – растить детей и готовить!

Холт шагнул вперед прежде, чем Элис успела ответить.

– Пристойным обращением будет не «девочка» и не «моя милая», – повторил он, – а «леди Элис». Извольте выказать уважение к лавровой ветви, которой удостоена эта посланница. И также проявите уважение к леди Павлине.

Мгновение Монтаг молчал, так он был потрясен. Сначала девчонка, потом простолюдин учат его, как себя держать!

– О, вот оно как? – взъярился он. – Я вам покажу уважение!

Он схватил письмо и разорвал его надвое. Потом проделал то же самое с верительными грамотами Элис.

– Вот мое уважение! А теперь – убирайтесь вон! Холт бережно отставил в сторону свой лук, прислонив его к креслу. Элис предостерегающе подняла руку:

– Холт, не надо, не наживай из-за меня неприятностей.

Взглянув на нее, Холт покачал головой:

– Леди Элис, этот… вертопрах… оскорбил тебя, твоего сеньора, твою наставницу и всю Посольскую палату. Он выказал полнейшее неуважение к лавровой ветви, которая является символом посланника. А уничтожив верительные грамоты, он совершил преступление, которое карается тюремным заключением.

Поразмыслив над его словами, Элис кивнула. Монтаг не просто повел себя с ней неучтиво и бесцеремонно. Его поведение полностью выходило за грань приемлемого.

– Ты прав, – решила она. – Продолжай.

Монтаг же, услышав имя «Холт», всего остального уже не слышал. Репутация рейнджера была известна всему королевству.

Сеньор крепости Кобрэм побледнел и попятился, когда Холт приблизился. Лицо рейнджера было мрачным.

– Но ты сказал… сам же сказал, тебя зовут… – силился он припомнить.

Холт холодно улыбнулся.

– Арретэй? Ну да, правильнее – Arretez²2
  Arretez – Стойте! стоять! стой! (фр.)
  Halt – Стоять! стой! (англ.)


[Закрыть]. Так будет «Холт» на галльском. Произношение мне никогда не давалось.

С этими словами рейнджер схватил Монтага за ворот дублета. Атлас тут же затрещал и поехал. Холт покрепче ухватился за ворот и потащил упирающегося рыцаря через стол.

Монтаг был выше и тяжелее Холта, но за многие годы, которые он провел, скитаясь по лесам, его мышцы стали упругими и сильными.

– Вопрос в том, – заметил Холт, поглядывая на Элис, – что нам с ним делать?

Она помедлила, потом широко улыбнулась.

– Интересно, – проговорила она, – а есть в этом замке крепостной ров?

Слуги трудились: выливали в ров ведра из нужников, когда внезапно их напугал протяжный крик. Оглядевшись, они успели заметить, как из окна нижнего яруса вылетел человек, одетый в алое с золотом, раз перевернулся через себя и с громким плеском рухнул в темную зловонную воду. Пожав плечами, слуги вернулись к своей работе.

– Полагаю, меня опять ждут неприятности, – заметил Холт, когда они возвращались домой.

Элис посмотрела на рейнджера, и ей показалось, что он вовсе не раскаивается в содеянном.

– Я так не думаю, – отозвалась она. – Как только они выслушают мой доклад, они скажут, что Монтаг еще легко отделался. Во всяком случае, после таких выражений, как «толстяк Аралд» или «надоедливая ведьма с вытянутой физиономией», барон и леди Павлина вряд ли проникнутся к нему добрыми чувствами. И он таки подписал ноту. Как уполномоченный посланник, выражаю тебе благодарность за службу.

Сидя в седле, Холт сделал легкий поклон:

– С тобой – не служба, а удовольствие.

Некоторое время они ехали в дружелюбном молчании.

– Полагаю, ты скоро выступишь вместе с армией? – заговорила чуть погодя Элис и, когда Холт кивнул, продолжала: – Мне будет тебя недоставать. Ну как я смогу исполнять поручения посольства, если некому будет выкидывать из окон неучтивых вельмож?

– Я тоже буду скучать по тебе, – усмехнулся Холт, сознавая, что сказал то, что думал. Ему нравилось общество молодых – нравились их жизненная энергия, свежесть, идеализм. – Ты оказываешь доброе влияние на старого, вздорного рейнджера.

– Скоро вернется Уилл, и скучать тебе будет некогда, – откликнулась Элис. – Тебе ведь его действительно не хватает, да?

Рейнджер кивнул:

– Больше, чем я мог предположить.

Элис приблизилась к Холту и поцеловала его в щеку:

– Передай это Уиллу, когда его увидишь.

Тень улыбки набежала на лицо рейнджера.

– Не обидишься, если я передам ему это на словах?

Элис поцеловала его еще раз:

– А вот это тебе, старый, вздорный рейнджер.

Удивившись собственному порыву, она пришпорила коня и унеслась вперед. Коснувшись щеки, Холт посмотрел вслед стройной белокурой девушке.

«Будь я на двадцать лет моложе… – подумал он. Потом, вздохнув, решил быть честным с самим собой. – Ну хорошо, на тридцать.