Текст книги "Время милосердия"
Автор книги: Джон Гришем
Жанр: Триллеры, Боевики
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
2
Кира, по-прежнему гладившая мать по голове, спросила, не поднимая глаз:
– Что ты сделал?
– Застрелил его, – ответил Дрю без выражения, без страха или сожаления. – Взял и застрелил.
Она кивнула и больше ничего не сказала. Он прошел в гостиную и еще раз выглянул в окно. Где красные и белые мигалки? Где реакция на его звонок? Ты сообщаешь, что твою мать убил жестокий мерзавец, но никто не появляется. Дрю включил лампу и посмотрел на часы: 2.47. Он навсегда запомнит точное время, когда убил Стюарта Кофера. У него тряслись и немели руки, в ушах звенело, но он ничуть не сожалел, что прикончил убийцу своей матери. Дрю вернулся в спальню и включил верхний свет. Пистолет лежал рядом с головой убитого, в ней зияла уродливая дыра. Стью по-прежнему смотрел в потолок, только теперь открытыми глазами. Простыня уже промокла от продолжавшей сочиться ярко-красной крови.
Дрю вернулся в кухню, где ничего не изменилось. Тогда он перешел в гостиную, включил еще один светильник, открыл входную дверь и сел в кресло Стью. Того удар бы хватил, если бы он увидел кого-то на своем троне. Кресло сохранило его запах – сигарет, высохшего пота, старой кожи, виски и пива. Через несколько минут Дрю возненавидел это кресло с откидной спинкой и пересел на табурет, чтобы ждать перед окном огней.
Первым появилась синяя яростно вращающаяся мигалка. Когда автомобиль влетел на последний перед домом бугор, Дрю прошиб страх, ему стало трудно дышать. Это едут за ним. Его, закованного в наручники, запихнут на заднее сиденье автомобиля помощника шерифа, и он ничего не сможет поделать, чтобы этому помешать.
Следующей ехала скорая с красными мигалками, третьей – еще одна машина полиции. Как только поступило донесение, что трупов два, а не один, примчалась вторая скорая, за ней – еще полиция.
У Джози нащупали пульс, ее спешно положили на носилки и увезли в больницу. Дрю и Киру заперли в гостиной и велели не двигаться. Да и куда им было податься? Во всем доме зажгли свет, в каждой комнате торчал коп.
Явился шериф Оззи Уоллс, собственной персоной. Перед домом его встретил помощник Мосс Джуниор Тейтум, доложивший:
– Как я погляжу, Кофер поздно вернулся, они сцепились, он ей врезал, а потом отрубился на своей кровати. Парень схватил его пушку и всадил ему пулю в башку. Второй не потребовалось.
– Ты потолковал с парнем?
– Да. Дрю Гэмбл, шестнадцать лет, сын подружки Кофера. Неразговорчивый. Похоже, у него шок. Его сестру зовут Кира, ей четырнадцать лет; она говорит, что они живут здесь примерно год и что Кофер часто распускал руки, постоянно колотил их мать.
– Кофер мертв? – недоверчиво спросил Оззи.
– Стюарт Кофер мертв, сэр.
Оззи с отвращением и с недоверием покачал головой и шагнул в распахнутую входную дверь. Остановившись в прихожей, он взглянул на брата с сестрой, сидевших вдвоем на диване, смотревших в пол и старавшихся не замечать хаоса вокруг. Оззи хотел что-то сказать, но передумал и двинулся следом за Тейтумом в спальню, где пока никто ни к чему не прикасался. Пистолет лежал на простыне в десяти дюймах от головы Кофера, посреди кровати краснело кровавое пятно. На вылете пуля выбила часть черепа, поэтому простыня, подушки, подголовник, даже стена были забрызганы кровью и серым веществом.
У Оззи имелось четырнадцать штатных помощников. Теперь – тринадцать. Еще семеро трудились неполный рабочий день. Были также добровольцы – им он потерял счет. Оззи служил шерифом округа Форд уже семь лет, с 1983 года, когда одержал на выборах историческую победу. Исторической она была потому, что он стал единственным на тот момент чернокожим шерифом во всем Миссисипи, а в преимущественно белом округе – вообще первым. Все эти семь лет обходилось без потерь. Дуэйн Луни лишился ноги в результате перестрелки во время суда над Карлом Ли Хейли в 1985 году, но до сих пор оставался в строю.
И вот счет открыт. Первым в расход отправился Стюарт Кофер, один из его лучших парней и, бесспорно, самый бесстрашный. Из телесной оболочки продолжала сочиться кровь, но сам он отдал Богу душу.
Оззи снял шляпу, наскоро помолился и шагнул назад. Не отрывая взгляда от Кофера, он произнес:
– Убийство сотрудника органов правопорядка. Вызывай людей из штата, пусть расследуют. Ничего не трогать. – Шериф покосился на Тейтума. – С детьми говорил?
– Да.
– Та же история?
– Так точно. Парень молчит. Его сестра говорит, что стрелял он. Дети думали, их мать убита.
Оззи кивнул и стал соображать.
– Ладно, – сказал он, – больше не задавайте им вопросов. С этого момента все наши действия будут учитываться адвокатами. Детей забираем, но молча. Посадите их в мою машину.
– Наручники?
– А как же! Для парня. У них есть родня где-нибудь неподалеку?
Помощник шерифа Мик Суэйз откашлялся и ответил:
– Вряд ли, Оззи. Я неплохо знал Кофера, эта женщина жила с ним, он утверждал, что у нее скверное прошлое. Не то один, не то два развода. Точно не известно, откуда она, но Стюарт говорил, что не из наших мест. Пару недель назад я был здесь по вызову, причина – нарушение порядка, но она не предъявила обвинений.
– Ладно. Я забираю детей. Мосс, поедешь со мной. Мик, останься здесь.
Дрю послушно встал и протянул руки. Тейтум аккуратно надел ему на запястья браслеты, вывел подозреваемого из дома и направил к машине шерифа. За ними вышла Кира, утиравшая слезы. Весь склон холма теперь был освещен мигалками. Узнав, что застрелен представитель закона, каждый свободный от дежурства коп в округе захотел взглянуть что и как.
Повиляв среди скопления патрульных автомобилей и машин скорой помощи, Оззи выехал на проселок. Там он включил мигалку на крыше и надавил на газ.
– Сэр, можно нам увидеть маму? – спросил Дрю.
Оззи посмотрел на Тейтума и произнес:
– Включи диктофон.
Тейтум достал из кармана маленький диктофон и нажал кнопку.
– Так, теперь мы все разговоры записываем, – начал Оззи. – Я – шериф Оззи Уоллс, сегодня двадцать пятое марта тысяча девятьсот девяностого года, время – три часа пятьдесят одна минута утра; я еду в окружную тюрьму, рядом со мной сидит помощник Мосс Джуниор Тейтум, на заднем сиденье у нас… как твое полное имя, сынок?
– Дрю Аллен Гэмбл.
– Возраст?
– Шестнадцать лет.
– А как ваше имя, мисс?
– Кира Гейл Гэмбл, четырнадцать лет.
– Как зовут вашу маму?
– Джози Гэмбл. Ей тридцать два года.
– Хорошо. Мой вам совет – не говорить о случившемся этой ночью. Дождитесь адвоката. Вам ясно?
– Да, сэр.
– Поехали дальше. Ты ведь спросил о своей маме?
– Да, сэр. Она жива?
Оззи посмотрел на Тейтума, тот пожал плечами и произнес в диктофон:
– Насколько нам известно, Джози Гэмбл жива. С места происшествия ее увезла скорая. Вероятно, она уже в больнице.
– Нам можно ее навестить? – повторил Дрю свой вопрос.
– Прямо сейчас – нет, нельзя, – ответил шериф.
Некоторое время они ехали молча, а потом Оззи сказал в сторону диктофона:
– Ты был на месте первым?
– Да, – подтвердил Тейтум.
– Ты спрашивал этих ребят, что произошло?
– Спрашивал. Парень, Дрю, ничего не ответил. Я обратился к его сестре Кире с вопросом, знает ли она что-нибудь, и девочка объяснила, что ее брат застрелил Кофера. Больше я вопросов не задавал. И так было ясно, что к чему.
Рация трещала без умолку, казалось, ожил весь округ Форд, невзирая на темноту. Оззи сделал звук тише и погрузился в молчание. Он давил на акселератор, его мощный бурый «форд» с ревом несся по дороге, прямо по осевой, отбивая у любого охоту соваться на дорожное полотно.
Оззи Уоллс принял на службу Стюарта Кофера четыре года назад, когда тот вернулся в округ Форд после досрочно прерванной военной карьеры. Стюарт придумал какое-никакое оправдание своему бесславному увольнению: дело было якобы в технических трудностях, в недопонимании… Оззи выдал ему униформу, назначил шесть месяцев испытательного срока и по безупречным результатам отправил учиться в полицейскую академию в Джексоне. Нареканий по службе Кофер не имел. Он превратился в легенду, когда в одиночку пристрелил троих наркоторговцев из Мемфиса, пытавшихся затеряться в этом сельском округе.
Другое дело, что Кофер вытворял в свободное время… По меньшей мере дважды Оззи устраивал ему выволочку после донесений о пьянстве и нарушениях общественного порядка. Всякий раз Стюарт пускал слезу, каялся, обещал исправиться, клялся в преданности шерифу и его департаменту. Спору нет, в его лояльности нельзя было усомниться.
Смутьянов среди своих подчиненных Оззи не терпел, всякие сопляки у него не задерживались. Но Кофер был одним из самых опытных помощников шерифа, он даже вызывался выступать в школах и в разных клубах. Служа в армии, повидал мир, что среди окружающей деревенщины было редкостью. Большинство его коллег из штата не выезжали. На людях Кофер вел себя идеально: привлекательный, щедрый на улыбку и шутку, знал всех по именам, с удовольствием прогуливался пешком по Нижнему городу, где жили чернокожие, без оружия, зато со сладостями для ребятишек.
В его частной жизни имелись проблемы, однако собратья по службе старались скрывать это от начальства. Тейтум, Суэйз и большинство других помощников неплохо знали подноготную Стюарта. Но на это проще было закрыть глаза в надежде, что никто не пострадает.
Шериф поглядывал в зеркало на Дрю, скрытого в тени. Тот опустил голову и не издавал ни звука. Как ни ошеломлен был Оззи, как ни злился, ему трудно было считать этого паренька убийцей. Ему, такому тщедушному, ниже сестры ростом, бледному, робкому, испуганному, на вид было не больше двенадцати лет.
Разбудив ревом двигателя половину Клэнтона, они резко затормозили перед тюрьмой, находившейся в двух кварталах от центральной городской площади. Перед входом стояли двое: помощник шерифа и человек с камерой.
– Проклятье! – процедил Оззи. – Это Дамас Ли, что ли?
– Он самый, – подтвердил Тейтум. – Значит, все уже в курсе. Многие нынче слушают полицейские переговоры.
– Всем оставаться в машине, – распорядился Оззи, вылез, хлопнул дверцей и направился к репортеру, сердито качая головой.
– Учти, тебе нечем разжиться, Дамас, – грубо начал он. – Замешан несовершеннолетний, ты не узнаешь даже имени и не сможешь заснять его. Проваливай отсюда!
Дамас Ли был одним из двух репортеров газетенки «Форд таймс» и хорошо знал шерифа.
– Можешь подтвердить, что убит твой сотрудник?
– Я ничего не намерен подтверждать. У тебя десять секунд, чтобы убраться отсюда, иначе я надену на тебя наручники и посажу в камеру. Брысь!
Репортер не стал ждать и исчез в темноте. Оззи проводил его взглядом. Затем они с Тейтумом вывели брата с сестрой из машины.
– Регистрировать будете? – спросил тюремный надзиратель.
– Нет, позже. Пока запри их в камере для несовершеннолетних.
Тейтум отконвоировал Дрю и Киру по узкому коридору, мимо решеток, до толстой железной двери с окошечком. Надзиратель отпер дверь, и они вошли в пустую комнату, внутри которой – только двухъярусная койка и грязный шкафчик в углу.
– Сними с него наручники, – шериф Оззи Тейтуму. Дрю стал с облегчением растирать себе запястья. – Побудете здесь часок-другой.
– Я хочу видеть свою мать, – сказал Дрю решительнее, чем ожидал Оззи.
– Сынок, сейчас ты не в том положении, чтобы чего-то хотеть. Ты арестован за убийство сотрудника службы правопорядка.
– Он убил мою мать.
– Твоя мама, слава Богу, жива. Сейчас я поеду в больницу, проведаю ее. Вернусь – расскажу, как и что. Это все, что я могу сделать.
– Почему я в тюрьме? – подала голос Кира. – Я ничего не сделала.
– Знаю. Ты здесь ради собственной безопасности. Это ненадолго. Если мы выпустим тебя через несколько часов, куда ты пойдешь?
Кира посмотрела на брата. Было очевидно, что идти им некуда.
– Есть у вас какая-нибудь родня поблизости? Тетки, дядья, дедушки-бабушки? Хотя бы кто-нибудь?
Оба, замявшись, медленно покачали головой.
– Так, тебя ведь Кира зовут?
– Да, сэр.
– Если бы ты сейчас стала куда-то звонить, чтобы за тобой приехали, кому бы ты позвонила?
Глядя себе под ноги, она ответила:
– Нашему священнику, брату Чарльзу.
– Как его фамилия?
– Чарльз Макгерри, он служит в Пайн-гроув.
Оззи считал, что знает всех местных священников, но этого не припоминал. В округе насчитывалось три сотни церквей. По большей части это были мелкие сельские приходы, известные, в основном, раздорами, склоками и изгнанием своих священников. Уследить за всеми не было никакой возможности. Глядя на Тейтума, шериф протянул:
– Не знаю, кто это.
– Хороший человек.
– Тогда позвони ему, разбуди, попроси приехать сюда. – Оззи посмотрел на детей. – Пока побудете здесь. Вам принесут поесть и попить. Располагайтесь. Я съезжу в больницу. – Он вздохнул и посмотрел на них, стараясь, чтобы во взгляде читалось как можно меньше сочувствия. Все-таки застрелили его помощника, и убийца стоял перед ним. Но эти дети были такие растерянные, жалкие, что месть оказалась последним, что сейчас приходило на ум.
Кира подняла голову и спросила:
– Сэр, он правда мертв?
– Да.
– Простите, но он часто избивал нашу маму, нам тоже от него доставалось.
Оззи остановил ее, подняв обе руки.
– Все, не продолжай. Мы пригласим сюда адвоката, вот ему, ребята, вы и расскажете то, что пожелаете. А пока вам лучше помалкивать.
– Хорошо, сэр.
Оззи и Тейтум вышли из камеры и захлопнули дверь. Дежурный на входе положил трубку на телефон и произнес:
– Шериф, звонил Эрл Кофер, он говорит, что узнал об убийстве своего сына Стюарта. Он потрясен. Я ответил, что ничего не знаю. Вы бы ему позвонили.
Оззи выругался себе под нос и пробормотал:
– Как раз собирался… Только мне сначала нужно в больницу. Возьмешь это на себя, ладно, Тейтум?
– Может, не стоит?
– Возражения не принимаются. Ограничься парочкой фактов, скажи, что я позвоню ему позже.
– Ну, спасибо, удружили.
– Не стоит благодарности. – Шериф вышел на улицу и спешно уехал.
Почти в 5 часов утра Оззи заехал на пустую парковку больницы. Оставив машину около дверей приемного отделения, он двинулся внутрь, где столкнулся с опередившим его Дамасом Ли.
– Без комментариев, Дамас. Ты начинаешь меня злить.
– Такое у меня ремесло, шериф. Я постоянно в поисках истины.
– Истина мне неведома.
– Женщина погибла?
– Я не врач. Избавь меня от своего присутствия.
Оззи вошел в лифт и поехал наверх, оставив репортера в вестибюле. На третьем этаже дежурили два помощника. Они проводили шерифа на пост, где их ждал молодой врач. Оззи представился, все кивнули, обойдясь без рукопожатий.
– Что вы можете нам сообщить? – спросил шериф.
Врач, не глядя в карточку пациентки, которую держал в руках, ответил:
– Она без сознания, но состояние стабильное. Перелом челюсти, понадобится операция, но это не срочно. Судя по виду, ее отправили в нокаут ударом в челюсть или в подбородок.
– Какие-нибудь еще повреждения?
– Не особо серьезные, кровоподтеки на кистях и на шее, не требующие специального лечения.
Оззи перевел дух и поблагодарил Всевышнего, что обошлось лишь одним трупом.
– Значит, она выкарабкается?
– У нее сильный организм. В данный момент нет оснований ожидать чего-либо, кроме выздоровления.
– Когда она может прийти в себя?
– Сложно делать прогнозы, но, по-моему, не более чем через двое суток.
– Хорошо. Слушайте, я не сомневаюсь, что вы все тщательно фиксируете, просто напомню: все манипуляции с этой пациенткой, вероятно, будут рано или поздно изучаться в суде. Не забывайте об этом. Побольше рентгена, цветных снимков…
– Обязательно, сэр.
– Я оставлю здесь своего сотрудника, пусть за всем наблюдает.
Оззи спустился на лифте вниз, покинул больницу и поехал обратно в окружную тюрьму. По пути он связался по рации с Тейтумом. Разговор того с Эрлом Кофером вышел ужасным, как и предполагалось.
– Перезвоните ему, Оззи. Он сказал, что сам поедет туда, чтобы все увидеть собственными глазами.
– Пусть.
Оззи уже подъехал к тюрьме и уставился на телефон. Как всегда, в такие серьезные моменты он вспоминал прежние эпизоды, когда ему приходилось с утра пораньше оповещать родственников. Страшные звонки, круто менявшие или даже рушившие многие жизни. Как он ни ненавидел эти звонки, они – часть его обязанностей. Однажды молодого отца семейства нашли с кровавым месивом вместо лица и с предсмертной запиской рядом; два нализавшихся подростка вывалились из разогнавшегося автомобиля; дедушку с деменцией отыскали в канаве. Все это – худшие моменты его жизни.
Эрл Кофер бился в истерике и требовал ответа на вопрос, кто убил его «мальчика». Оззи терпеливо повторял, что не имеет права обсуждать детали, но охотно встретится с семьей – еще одна пугающая, однако неизбежная перспектива. Он не позволил Эрлу ехать в дом Стюарта, твердя, что его туда не пропустят. Помощники шерифа дожидались там следователей из лаборатории криминалистики штата, которые застрянут в доме надолго. Шериф предлагал встречу родственников дома у Эрла, куда он, Оззи, был готов прибыть утром. Когда же удалось, наконец, повесить трубку, отец убитого громко рыдал.
В изоляторе шериф спросил Тейтума, оповещен ли о произошедшем помощник шерифа Маршалл Празер, и получил утвердительный ответ: тот уже в пути. Празер был ветераном службы и близким другом Стюарта Кофера; они вместе учились в начальной школе Клэнтона. Он примчался в джинсах и в футболке, не веря в случившееся, и прошел за шерифом к нему в кабинет, где оба упали в кресла, а Тейтум затворил дверь. Оззи изложил известные факты, и Празер не смог скрыть волнения. Он скрипел зубами, стараясь сдерживаться, и прикрывал ладонью глаза, но все равно было понятно, как ему тяжело.
После долгой мучительной паузы Маршалл выдавил:
– Мы вместе пошли в третий класс… – Он замолчал и опустил голову. Оззи посмотрел на Тейтума, тот отвернулся.
Шериф долго ждал, но потом все же спросил:
– Что ты знаешь об этой женщине, Джози Гэмбл?
Празер сглотнул и замотал головой, как будто так можно было стряхнуть навалившуюся скорбь.
– Видел ее раз-другой, но толком не знал. Стью сошелся с ней примерно год назад. Она с детьми переехала к нему. Ничего, приятная, но, похоже, бывалая… Много чего повидала.
– В каком смысле?
– Она мотала срок. По-моему, за наркотики. В общем, особа с богатым прошлым. Стью подцепил ее в баре, что неудивительно. Они съехались. Стью не нравилось жить под одной крышей с двумя ее детьми, но она его уломала. Ясное дело, ей надо было где-то приткнуться, а у него имелись лишние спальни.
– Что он в ней нашел?
– Хороша собой, даже очень, особенно в обтягивающих джинсах. Ты же знаешь Стью, он пребывал в вечном поиске, но ужиться с женщиной не был способен.
– А тут еще пьянство…
Празер стянул с головы свою старую фуражку и молча почесал затылок. Оззи подался вперед и с усмешкой произнес:
– Я задаю вопросы, Маршалл, и мне нужны ответы. Тут эти уловки не пройдут, нечего его покрывать, не увиливай. Я спрашиваю, ты отвечаешь.
– Я мало знаю, Оззи, честно. Сам я бросил пить три года назад и больше не слоняюсь по барам. Все верно, Стью злоупотреблял спиртным, думаю даже, что он пил все больше и больше. Я дважды говорил с ним об этом, да что толку? Он твердил, что все в порядке, как и любой пьяница. Мой кузен, завсегдатай баров, рассказывал, что у Стью там репутация первого задиры. Мне было неприятно это слышать. Он говорил, что Стью часто играет у Хьюи, это на озере.
– Тебе не приходило в голову поставить меня в известность?
– Брось, Оззи. Я очень тревожился, иначе не заговорил бы об этом со Стью. Клянусь, я планировал еще одну беседу с ним…
– Нужны мне твои клятвы! Итак, у нас был помощник шерифа – любитель пьянок, драк и азартных игр со всяким отребьем, заодно поколачивавший дома свою подружку, а ты считал, что мне не следует об этом знать?
– Я думал, ты и так все знаешь.
– Мы знали, – вмешался Тейтум.
– Ну-ка, ну-ка… – Шериф приподнялся в кресле. – О домашнем насилии я слышу впервые.
– Был один эпизод месяц назад. Она позвонила в 911 поздним вечером и пожаловалась, что Стью скандалит. Мы послали туда патрульную машину с Пертлом и Маккарвером, они навели порядок. Было очевидно, что женщина избита, но она не стала предъявлять обвинения.
Оззи с трудом сдерживался.
– Ничего об этом не слышал, не видел рапорта. Куда он подевался?
Тейтум покосился на Празера, но тот смотрел прямо перед собой. И Тейтум пожал плечами, мол, мое дело маленькое.
– Обошлось без ареста, всего-то и было, что рапорт о вызове. Куда он подевался, спрашиваете? Не знаю, Оззи, меня там не было.
– Сейчас концов уже не найти. Как бы я ни старался их отыскать, как бы ни приставал ко всем своим подчиненным, те, кто был в курсе, все равно не признались бы.
– Ты винишь самого Стью? Сам он, что ли, всадил в себя пулю, а, Оззи? Ты обвиняешь жертву?
Шериф опустился в кресло и закрыл глаза.
Дрю скрючился на нижней койке: поджал колени к груди, укрылся по макушку тонким одеялом, зарылся головой в хилую подушку и уставился на темную стену. Он молчал уже не один час. Кира сидела на краю койки, одной рукой касаясь ног брата под одеялом, другой теребя свои длинные волосы. Обоим оставалось одно – ждать, что произойдет дальше. Из коридора время от времени доносились голоса, потом вновь становилось тихо.
Первый час они с Дрю разговаривали на единственную доступную им тему – о состоянии матери, об удивительном известии, что она выжила; ну, и о том, что Стью больше нет в живых. Это принесло обоим огромное облегчение. Страх был, угрызения совести – нет. Стью превратил Джози в боксерскую грушу и для них никогда не жалел оплеух и угроз. Теперь этому кошмару настал конец. Никогда больше они не услышат, как их мать избивает этот пьяный мерзавец.
То, что они угодили за решетку, их не слишком пугало. Отсутствие удобств и антисанитария могли удручать новичка, но не Дрю с Кирой: эти дети и не такое видали. Дрю отсидел четыре месяца в колонии для несовершеннолетних в другом штате. Год назад Кира провела два дня взаперти, изолированная, как утверждалось, для ее же блага. Им ли страшиться окружной тюрьмы?
Перед их бесконечно перемещавшейся маленькой семьей всегда стоял вопрос: куда податься? Когда мать находилась рядом, они могли планировать свой следующий шаг. Знакомство с некоторыми из родственников Стью оставило у детей ощущение: им не рады. Стью часто хвастался, что он – свободный от долгов домовладелец, потому что получил дом по завещанию от деда. Но это все, что можно было сказать в пользу его дома, грязного и нуждавшегося в ремонте. Старания Джози навести чистоту и порядок неизменно вызывали его недовольство. Поэтому брат и сестра решили, что не будут скучать по дому Стью.
Второй час у них ушел на размышления, какое наказание грозит Дрю. Случившееся они считали самообороной, вопросом выживания, справедливым возмездием. Дрю понемногу, мелкими шажками, фрагментами возвращался в памяти к своему поступку. Все произошло слишком быстро. Сцена в спальне – как в тумане. Дрыхнущий с разинутым ртом краснорожий Стью, его громкий храп, как при добросовестно заслуженном ночном сне, вонь перегара. При этом он мог в любой момент проснуться, вскочить и кинуться избивать детей – потехи ради.
Едкий запах горелого пороха. Кровь и мозги, разбрызганные по подушке и на стене. Шок от распахнувшихся при смертельном выстреле глаз Стью.
Но время шло, и Дрю постепенно успокоился. Он натянул одеяло до подбородка и сказал, что устал болтать. Сестра с беспокойством наблюдала, как Дрю медленно погружается в себя, как вновь упирается невидящим взглядом в стену.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?