Текст книги "Время милосердия"

5

На обед, как всегда в воскресенье, был легкий салат и суп; плотнее они обедали только в случае, если у матери Джейка было настроение накрыть стол, что случалось раз в месяц. Сегодня этого не произошло. Наскоро пообедав, Джейк, помогая Карле убрать со стола, сложил грязную посуду в раковину, и уже был готов к послеобеденному сну, но у Ханны имелись другие планы. Ей захотелось погулять с Малли в городском парке, и Карла отправила с ними Джейка. Он не возражал. Годилось что угодно, лишь бы убить время и не перезванивать судье Нузу. К двум часам дня они вернулись, и дочь ушла к себе в комнату. Карла подала на малый столик в кухне зеленый чай.

– Он же не заставит тебя ввязаться в это дело? – спросила она.

– Даже не знаю… Все утро ломал голову и не вспомнил ни одного случая, когда суд назначил бы адвоката, а тот взял бы и отказался. У окружных судей огромная власть. Если я не соглашусь, Нуз заставит меня горько пожалеть об этом. Честно говоря, это главная причина, чтобы не отказываться. Для адвоката в маленьком городе пойти наперекор судьям – просто самоубийство.

– Тебе не дает покоя «Смоллвуд»?

– Естественно. Материалы почти готовы, я уговариваю Нуза назначить дату разбирательства. Ответчики, как всегда, тянут время, но, уверен, мы их дожмем. Гарри Рекс считает, что они готовы к досудебной сделке, однако сначала надо назначить дату. В общем, сейчас не время перечить Нузу.

– Думаешь, он станет переносить обиды из дела в дело?

– Омар Нуз – опытный старый судья, обычно с ним не возникает проблем, но порой он демонстрирует норов. Он тоже человек, ему свойственно ошибаться, у него есть привычка настаивать на желаемом, во всяком случае, в своем суде.

– И Нуз допустит, чтобы одно дело повлияло на другое?

– Да. Так уже бывало.

– Он ведь тебе симпатизирует, Джейк!

– Нуз воображает себя моим наставником, хочет, чтобы я творил великие дела. Чем не повод доставить старику удовольствие?

– У меня есть право голоса?

– Как всегда.

– Хорошо. Это не дело Хейли. Здесь нет расового напряжения. Насколько я знаю, все участники – белые?

– Пока да.

– Значит, Клан и прочие психи на сей раз не при делах. Ты, конечно, раззадоришь тех, кому не терпится поскорее вздернуть паренька и кто возненавидит любого адвоката, взявшегося его защищать, но это неизбежно в любом случае. Ты – адвокат и, по-моему, лучший из лучших, а он – шестнадцатилетний паренек, угодивший в глубокую яму и отчаянно нуждающийся в помощи.

– В городе есть другие адвокаты.

– Кого бы ты сам нанял, если бы тебе грозил смертный приговор?

Джейк долго колебался с ответом.

– Вот видишь!

– Например, Тома Мотли, он подающий надежды судебный адвокат.

– Он не пачкает рук уголовными процессами. Сколько раз ты сам это повторял?

– Тогда Бо Ландис.

– Кто это? Уверена, он молодец, но мне незнакомо его имя.

– Он молод.

– Ты бы доверил ему свою жизнь?

– Я этого не говорил. Послушай, Карла, я действительно не единственный адвокат в городе. Уверен, Нуз сумеет выкрутить руки кому-нибудь еще. В неприятных делах, вроде этого, приглашать адвоката из другого округа – обычная практика. Помнишь то ужасное изнасилование в Бокс-Хилл три-четыре года назад?

– Еще бы не помнить!

– Мы тогда взмолились, и Нуз нас защитил, обратившись к адвокату из Тупело. Здесь его никто не знал, и он нормально отработал. Уж больно скверной была фактическая сторона.

– Все закончилось соглашением между обвинением и защитой?

– Да. Тридцатью годами тюрьмы.

– Мало! Каков шанс досудебной сделки в данном деле?

– Неизвестно. Все-таки обвиняемый – несовершеннолетний, Нуз не может не принять это во внимание. Но многие будут требовать крови, смертной казни. Семья погибшего поднимет шум. Оззи захочет крупного процесса, ведь жертва – один из его помощников. Все помнят, что в следующем году перевыборы шерифа, так что сейчас самое время побороться с преступностью.

– Куда это годится – отправлять шестнадцатилетнего парня в камеру смертников?

– Попробуй объяснить это семейке Коферов. Я с ними не знаком, но держу пари, что они жаждут одного – газовой камеры. Если бы кто-нибудь поднял руку на Ханну, тебя вряд ли сильно заботил бы возраст преступника.

– Скорее всего, нет.

Они глубоко вздохнули и постарались отбросить столь неприятную мысль.

– Я думал, ты готова голосовать «за», – произнес Джейк.

– Даже не знаю. Это нелегкий выбор, но, если судья Нуз надавит, ты вряд ли откажешься.

Зазвонил телефон, оба уставились на него. Джейк подошел к аппарату, чтобы посмотреть, кто звонит.

– Это он, – сказал Джейк жене с улыбкой, снял трубку, поздоровался, перенес телефон на столик и сел рядом с Карлой.

Началось с обмена любезностями. Близкие в полном порядке. Погода меняется. Ужасные новости о Стюарте Кофере. Собеседники наговорили друг другу комплиментов. Нуз сообщил о своей беседе с шерифом, надежно держащим мальчишку под замком. Старина Оззи – молодец. Другие шерифы взяли бы подозреваемого в оборот и заставили подписать признание на десяти страницах.

– Джейк, я хочу, чтобы ты защищал этого парня на стадии предварительного разбирательства, – продолжил Нуз. – Не знаю, выльется ли все это в процесс о тягчайшем убийстве, но вполне вероятно. Больше ни у кого в Клэнтоне нет «свежего» опыта смертных приговоров, и вообще, из всех адвокатов я больше всего доверяю тебе. Если дойдет до худшего, я вернусь к данному вопросу и попробую найти кого-нибудь другого.

Джейк кивал с закрытыми глазами, но вклинился в первую же паузу.

– Судья, мы оба понимаем, что я если я возьмусь за это дело, то, скорее всего, буду вести его до конца.

– Необязательно, Джейк. Только что я говорил с Роем Браунингом из Оксфорда, опытным адвокатом, знаешь такого?

– Кто же не знает Роя, судья!

– Он загружен по самую макушку, у него в этом году два дела о тягчайших преступлениях, но у него есть молодой партнер, которого он очень хвалит. Рой пообещал изучить наше дело, если по нему «забрезжит» казнь. Но в данный момент, Джейк, мне нужно, чтобы кто-то пришел к парню в следственный изолятор, поговорил с ним, отогнал от него полицию. Меньше всего я хочу увидеть фальшивое признание или показания тюремного стукача.

– Я доверяю Оззи.

– Я тоже, Джейк, однако убит полицейский, а ты знаешь, как могут на это отреагировать его коллеги. Для меня будет облегчением, если мальчишка уже сейчас получит защиту. Я подпишу твое назначение на месячный срок. Поезжай туда, взгляни на него. Встретимся во вторник в восемь часов утра перед оглашением списка гражданских дел. По-моему, у тебя есть работенка по делу «Смоллвуд»…

– Но я был знаком с погибшим.

– Ну и что? Городок маленький, тут все друг друга знают.

– Какой напор, судья!

– Ты уж извини, Джейк. Я бы рад был не беспокоить тебя в воскресенье. Однако ситуация может выйти из-под контроля, поэтому нужна твердая рука. Тебе я доверяю, потому и прошу вмешаться. Знаешь, Джейк, еще в мою бытность молодым адвокатом я усвоил, что мы не всегда можем выбирать себе клиентов.

«Почему бы и нет?» – спросил себя Джейк.

– Я бы хотел обсудить это с женой. Пять лет назад нам изрядно досталось из-за дела Хейли, и она способна дать мне ценный совет.

– Это совершенно не похоже на дело Хейли.

– Нет, но здесь тоже убили полицейского, и любой адвокат, взявшийся защищать предполагаемого преступника, столкнется с резко отрицательной реакцией населения. Сами же говорите, судья, город-то маленький.

– Я действительно хочу, чтобы за данное дело взялся ты, Джейк.

– Я обсужу это с Карлой и во вторник утром буду у вас, если позволите.

– Но парню нужен адвокат уже сейчас, Джейк. Если не ошибаюсь, отца у него нет, а мать лежит в больнице, с побоями. Никаких других близких в наших краях тоже нет. Он уже сознался в убийстве, теперь пусть держит язык за зубами. Да, мы оба доверяем Оззи, но мы также знаем, что вокруг хватает горячих голов, не заслуживающих никакого доверия. Обсуди все с женой и перезвони мне часа через два.

Громкий щелчок – и короткие гудки. Судья отдал распоряжение и повесил трубку.

Днем поднялся резкий мартовский ветер, похолодало. Карла и Ханна сели в гостиной смотреть старый фильм, а Джейк отправился на длительную прогулку по тихим улицам Клэнтона. Он часто проводил ранний вечер воскресенья час-другой в одиночестве в своем офисе, изучая дела, которые не успел закрыть на неделе, и решая, c какими можно еще потянуть. Сейчас у него было восемьдесят открытых дел, но совсем немногие из них годились для суда. Такой уж была адвокатская практика в маленьком бедном городе.

В эти дни он был поглощен делом «Смоллвуд», забросив все остальные.

Факты по данному делу имелись простые – и одновременно сложные. Тейлор Смоллвуд, его жена Сара и двое из трех их детей мгновенно погибли при столкновении их маленькой «японки» с поездом на опасном переезде рядом с границей с округом Полк. Авария произошла в 22.30 в пятницу. Свидетель, ехавший за семьей в пикапе на расстоянии сотни ярдов, показал, что мигающий красный светофор на переезде в момент столкновения не работал. Машинист и кондуктор поезда клялись в обратном. Переезд находился у подножия холма, под крутым склоном, в полумиле от верхушки.

За два месяца до аварии Сара родила третьего ребенка, девочку Грейс. В тот момент Грейс находилась у сестры Тейлора, жительницы Клэнтона.

Как обычно, столь сенсационная авария лишила покоя всех местных адвокатов – каждый искал способ заполучить данное дело. Джейк, никогда не слышавший об этой семье, стал исключением. Гарри Рекс представлял в бракоразводном процессе сестру Сары, и та осталась довольна результатом. Кружа над погибшими вместе с другими стервятниками, он первым приземлился и заполучил контракт, подписанный группой родственников. Ринувшись в суд, Гарри Рекс организовал себе опекунство над Грейс, единственной наследницей и истицей, и предъявил от ее имени 10-миллионный иск к железнодорожной компании «Сентрал и Саутерн».

Гарри Рекс знал, что не всесилен и не сможет повлиять на присяжных. У него созрел иной план. Он предложил половину гонорара Джейку, если тот выступит главным адвокатом, «выжмет штангу» и сотворит чудо в суде. Гарри Рекс собственными глазами наблюдал невероятное, когда присяжные решали судьбу Хейли. Как и все остальные, он был потрясен: Джейк сумел сохранить своему клиенту жизнь благодаря умению общаться с присяжными. Это означало, что рано или поздно он сорвет в суде большой куш.

Они заключили сделку. Джейку досталась агрессивная роль и задача добиться от судьи Нуза ускорения рассмотрения дела. Гарри Рексу предстояло работать в тени – воздействовать на досудебное исследование доказательств, нанимать экспертов, запугивать юристов страховых компаний и, главное, подбирать присяжных. Они успешно сотрудничали – потому, в основном, что не мешали друг другу.

Железнодорожная компания попыталась перенести рассмотрение дела в федеральный суд, менее дружелюбную юрисдикцию, но Джейк не позволил сделать это при помощи протестов, которые Нуз удовлетворил. Пока Нуз прилежно подгонял адвокатов ответчиков, исправно отклоняя их бесконечные попытки проволочек.

Стратегия истцов была нехитрой: доказать, что переезд являлся опасным, плохо обустроенным, не поддерживался в должном техническом состоянии, был известен как место, постоянно грозившее авариями; а в тот вечер там, ко всему прочему, сломался светофор. Адвокаты ответчиков тоже не изобрели велосипед. Они доказывали, что Тейлор Смоллвуд умудрился влететь в четырнадцатый вагон товарного состава, не прикоснувшись к тормозам. Как можно – не важно, ночью или при свете дня, – не заметить товарный вагон высотой в пятнадцать футов и длиной в сорок, да еще облепленный желтыми светоотражающими катафотами?

Позиция истцов была убедительной из-за тяжести понесенного вреда. Позиция ответчиков – сильной из-за очевидных фактов.

Почти год адвокаты железнодорожных страховщиков отказывались обсуждать сделку. Однако теперь, когда судья назначал дату суда, Гарри Рекс склонялся к мысли, что деньги все же будут предложены. Один из адвокатов противоположной стороны был его знакомым по юридическому факультету, раньше они вместе выпивали.

Джейку нравилось приходить на работу, когда там больше никого не было, но в последнее время такое случалось редко. Его секретарем была 26-летняя Порсия Лэнг, отслужившая в армии и собиравшаяся через полгода поступить на юридический факультет Университета Миссисипи в Оксфорде. Мать Порсии, Летти, унаследовала два года назад небольшое состояние, за которое пришлось повоевать. Тогда Джейк победил целую ораву адвокатов. Порсия была так впечатлена его успехом, что решила тоже выучиться на юриста. Она мечтала стать первой чернокожей женщиной-адвокатом в округе Форд и твердо шла к своей цели. Порсия была далеко не просто секретарем: не только отвечала на звонки и назначала встречи, а училась на рабочем месте и отлично составляла тексты. Предполагалось, что она станет трудиться неполный рабочий день, пока будет учиться, хотя оба знали, что на первом курсе это вряд ли получится.

Чтобы усложнить им жизнь, Люсьен Уилбэнкс, хозяин здания и бывший владелец юридической фирмы, завел привычку заглядывать туда не менее трех раз в неделю, да еще с утра, и всем мешать. Его исключили из коллегии адвокатов уже несколько лет назад, он не мог представлять клиентов и выступать в суде, поэтому большую часть времени совал нос в дела Джейка и давал непрошенные советы. Периодически Люсьен утверждал, будто готовится к экзамену на новое вступление в коллегию, что было почти неосуществимо для старика, много лет подрывавшего свои умственные способности постоянным пьянством. По словам Люсьена, торча часами на работе, он спасал себя от соблазна напиваться на дому, но все заканчивалось тем, что он припадал к бутылке прямо в кабинете. Люсьен сохранил за собой маленький конференц-зал на первом этаже, далеко от Джейка, но слишком близко к Порсии, и днем, набравшись, мирно похрапывал там, закинув ноги на свой письменный стол.

Однажды Люсьен брякнул что-то грубое на тему секса в адрес Порсии, за что та пригрозила сломать ему шею. С тех пор они были друг с другом исключительно учтивы, хотя ей больше нравилось, когда Люсьен отсутствовал.

На машинке для фирмы стучала двадцать часов в неделю бывшая ее клиентка Беверли, ухоженная дама среднего возраста, не способная существовать без сигарет и интересовавшаяся исключительно курением. Она курила не переставая, зная, что эта привычка убивает ее, и постоянно что-то предпринимала, пытаясь от нее избавиться. Из-за своего пристрастия Беверли не могла ни трудиться полный рабочий день, ни завести мужа. Джейк выделил ей закуток за кухней, где всегда можно было держать нараспашку окна и двери и где она могла пребывать в облаке дыма. Все, к чему Беверли прикасалась, пахло табаком, и Джейк переживал, что долго она не протянет. Рак легких, повторял он на ухо Порсии, прикончит Беверли раньше, чем он будет вынужден уволить ее. Но Порсия не жаловалась, Люсьен тоже, потому что курил у себя на террасе сигары и часто смердел почище Беверли.

Поднявшись наверх к себе в кабинет, Джейк не включил свет – не хотел привлекать внимание. Даже воскресным днем ему в дверь порой стучались. Впрочем, нечасто. И, если уж совсем начистоту, редко. Джейку случалось беспокоиться, появятся ли вообще новые клиенты. Как и мечтать, чтобы имеющиеся провалились сквозь землю.

Он растянулся в полутьме на старом кожаном диване, купленном братьями Уилбэнксами не одно десятилетие назад, и уставился на пыльный вентилятор, свисавший с потолка. Интересно, давно он тут? И сильно ли поменялась за долгие годы юридическая практика? Перед какими этическим дилеммами оказывались адвокаты прежних времен? Брались ли они, к примеру, за непопулярные дела? Опасались ли последствий для себя, когда защищали убийц?

Истории, которыми сыпал Люсьен, иногда вызывали у Джейка усмешку. Много лет назад Люсьен стал первым белым членом (и долго таковым оставался) окружного отделения НАСПЦН[1]1
  Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]. Позже та же история произошла с АСЗГС[2]2
  Американский союз защиты гражданских свобод.


[Закрыть]. Он защищал в суде профсоюзы – редкость для сельского севера штата Миссисипи. Поддерживал иски к штату за плачевное состояние школ для чернокожих. Судился со штатом в случаях приговоров к смертной казни. Судился с городскими властями из-за отказа мостить улицы в Нижнем городе. До исключения из коллегии Люсьен Уилбэнкс сам был бесстрашным адвокатом, без колебаний подряжавшимся поддерживать иски, которые считал важными, и не отказывавший ни одному клиенту – жертве несправедливости.

Находясь уже одиннадцать лет в тени, Люсьен оставался верным другом Джейка и радовался его успехам. Сейчас Джейк не сомневался, что, спроси он Люсьена, браться ли ему защищать молодого Дрю Гэмбла, тот не только посоветует сделать это, но и настоит на максимальной огласке. Отстаивай невиновность! Требуй скорейшего суда! Люсьен всегда придерживался мнения, что любой обвиняемый в серьезном преступлении заслуживает помощи опытного адвоката. За всю свою бурную карьеру Люсьен ни разу не отказался от «плохого» клиента, чье дело грозило неприятным вниманием публики.

Другой близкий друг Джейка, Гарри Рекс, уже высказался по этому поводу, а значит, с ним возвращаться к данной теме не было смысла. Карла заняла позицию наблюдателя. Нуз ждал звонка.

Коферы не волновали Джейка. Он не был с ними знаком и полагал, что они живут в южной части округа. Джейку было 37 лет, и за все 12 лет своей адвокатской практики он успешно обходился без этой семейки. Без сомнения, он мог бы процветать и дальше, не имея чести водить с ними знакомство.

Важнее были копы: полиция города, Оззи Уоллс, его помощники. Шесть дней в неделю Джейк завтракал рядом с ними в одном кафе, куда часто захаживал Маршалл Празер, так что теперь первое утреннее оскорбление не заставило бы себя ждать. Джейк оказывал юридическую помощь многим в полиции и знал, что там его считают лучшим. Дуэйн Луни выступал с показаниями против Карла Ли Хейли и поразил присяжных признанием, что восхищен человеком, продырявившим ему ногу. У Мика Суэйза был чокнутый двоюродный брат, которого Джейк поместил в психиатрическую лечебницу штата, не затребовав гонорара за свои услуги.

На юридической помощи не разбогатеешь. За наследственные дела и прочую мелочь Джейк брал немного. Безвозмездная работа являлась обычным делом.

Разглядывая потолочный вентилятор, Джейк нехотя признавал, что ни один слуга закона ни разу не принес ему достойного дела. Поймут ли его, если он возьмется защищать Дрю? Они, конечно, потрясены гибелью своего напарника, однако понимают, что у обвиняемого в убийстве непременно должен быть адвокат. Разве их не устроит Джейк, друг, которому они доверяют?

Что его ждет: отважное решение или крупнейшая ошибка за всю карьеру?

Заставив себя встать, Джейк подошел к столу и позвонил Карле.

Сначала ей, а потом судье Нузу.

6

Джейк покинул свой кабинет в сумерках. Пока он гулял по пустой площади, стало совсем темно. Часовая стрелка показывала почти восемь, воскресным вечером были закрыты все магазины и кафе. То ли дело окружная тюрьма – вокруг нее жизнь била ключом. Свернув за угол, Джейк увидел полицейские машины, поставленные кое-как; два фургона новостных каналов – один из Тупело, другой из Джексона; толпу бездельников, куривших и спокойно беседовавших. Это зрелище вызвало у него приступ тошноты, словно он забрел на неприятельскую территорию.

Зная город наизусть, Джейк двинулся на боковую улицу, где громоздился административный комплекс, чтобы проникнуть туда через черный ход. Здания комплекса постоянно расширялись и обновлялись без понятного непосвященным плана. Кроме двух десятков тюремных камер, допросных комнат, приемных, загроможденных коридоров, здесь находилась служба шерифа, занимавшая один флигель, и городская полиция Клэнтона, довольствовавшаяся другим. Все вместе именовалось в просторечии «тюрьмой».

В этот темный час «тюрьма» была заполнена людьми, имевшими хотя бы малейшую связь с охраной правопорядка. Вся эта публика являлась настоящим братством, им было спокойно в окружении других носителей значка.

Дежурный сказал Джейку, что шериф заперся у себя в кабинете. Джейк попросил сообщить Оззи, что им надо поговорить и что он подождет его рядом с двором – обнесенной забором территорией, где заключенные часто играли в баскетбол и в шашки. В хорошую погоду Джейк и другие городские адвокаты сиживали под деревом за старым столом для пикника и беседовали со своими клиентами через сетчатую изгородь. Сейчас, впрочем, двор тонул в темноте: в столь поздний час все заключенные находились под замком. А на оконцах их камер – толстые решетки.

В данный момент никто из клиентов Джейка не сидел за этими решетками, не считая одного, еще не ставшего его клиентом. Двое, наркоторговцы, содержались в Парчмане, тюрьме штата. Языкастая мамаша одного из них обвиняла в позоре своей семьи именно Джейка.

Дверь открылась, и появился Оззи Уоллс – один. Он, не спеша, с понурым видом, будто давно не высыпался, подошел к Джейку. Руку не подал, вместо этого хрустнул суставами пальцев и обвел взглядом двор.

– Да уж, денек… – произнес Джейк.

– Хуже не бывает, – кивнул Оззи. – С трех часов ночи, когда поступил звонок, кручусь, как белка в колесе. Плохо это – потерять помощника, Джейк.

– Мне жаль, Оззи. Я знал Стью, славный был парень. Представляю, что все вы чувствуете.

– Да, парень был что надо, мы покатывались от его шуток. Может, не во всем он был хорош, но об этом мы говорить не станем.

– Ты встречался с его семьей?

Оззи глубоко вздохнул и покачал головой.

– Я съездил туда, проявил уважение. Не самые уравновешенные люди, я бы сказал. Побывали здесь сегодня днем с вопросами о пареньке. Двое появились в больнице, чтобы поговорить с его матерью. И прочее безумие. Пришлось поставить около двери ее палаты помощника. Ты тоже будь с ними осторожнее, Джейк.

Этого маленькой семье Брайгенсов и недоставало: психов, от которых стоит держаться на расстоянии!

Оззи откашлялся и сплюнул на землю.

– Я только что говорил с Нузом.

– Я тоже, – произнес Джейк. – Он не примет отказ.

– Он просил на тебя надавить, мол, ты не хотел бы в это встревать.

– Кому такого захочется, Оззи? Уж точно не местным. Нуз обещал мне попробовать найти адвоката из другого округа, чтобы я поработал только на предварительной стадии. Таков, по крайней мере, план.

– Не слышу в твоем голосе уверенности.

– А я и не уверен. От подобных дел так просто не откажешься, особенно когда вся остальная палата адвокатов попряталась кто куда и не отвечает на звонки судьи. В общем, велик шанс, что я вляпаюсь в это по уши.

– Почему ты не мог просто отказаться?

– Нуз буквально взял меня за горло. А также потому, что никто, кроме меня, за это не возьмется, во всяком случае, сейчас. Трудно ответить «нет» окружному судье, Оззи.

– Понимаю.

– Знал бы ты, как Нуз напирал!

– Мне он так и сказал. Но здесь мы с тобой стоим по разные стороны, Джейк?

– Разве бывает иначе? Ты их сажаешь, я пытаюсь их вызволить. Оба выполняем свою работу.

– Ну, не знаю… Тут особый случай. Мне еще не приходилось хоронить помощников. Потом будет громкий процесс, и ты станешь делать то, что обязан хороший адвокат – бороться за оправдание мальчишки, так ведь?

– Это еще когда будет, Оззи! Я пока не думаю о процессе.

– Тогда подумай о похоронах.

– Говорю же, мне очень жаль, Оззи.

– Спасибо. Неделька намечается будь здоров.

– Мне нужно повидать парня.

Оззи указал на ряд окон на задней стене свежей пристройки.

– Он там.

– Спасибо. Сделай мне одолжение, Оззи. Маршалл, Мосс, Дуэйн – мои друзья, и им происходящее совершенно не понравится.

– Да.

– Пожалуйста, скажи им правду: меня назначил Нуз, я не просил отдать мне это дело.

– Хорошо, так и передам.

Тюремный надзиратель открыл дверь и включил тусклый свет. Джейк вошел в камеру следом за ним. Глаза не сразу привыкли к полутьме. Он много раз бывал в камере для несовершеннолетних.

Правила требовали надеть на заключенного наручники и отвести его в допросную. Надзиратель встанет за дверью, и заключенный окажется нос к носу со своим адвокатом. Случаев, когда арестованный напал бы на защитника, никто не мог припомнить, тем не менее требовалась осторожность. Это как раз тот случай, когда все происходило впервые, и клиент был мало предсказуем.

Однако и Оззи, и надзиратель были уверены, что арестованный не опасен. Дрю полностью погрузился в себя и отказывался есть. После ухода сестры двенадцать часов назад он не проронил ни слова.

– Оставить дверь открытой, мало ли что? – шепотом спросил надзиратель.

Джейк молча покачал головой, и надзиратель вышел, затворив за собой дверь. Дрю сжался в комок на нижней койке, подтянув под тонким одеялом коленки к груди, отвернулся от двери, устроив себе тесный теплый кокон. Джейк пододвинул пластмассовый табурет и сел, произведя как можно больше шума. Парень не шелохнулся, ничем не показал, что знает о посетителе.

Адвокат немного посидел, а потом кашлянул.

– Эй, Дрю! Я Джейк. Ты здесь? Есть кто-нибудь в домике?

Молчание.

– Я – адвокат, судья поручил мне твое дело. Уверен, ты уже встречался с адвокатами, да, Дрю?

Снова молчание.

– Нам с тобой надо подружиться, ты ведь проведешь много времени со мной, с судьей, со всей судебной системой. Приходилось бывать в суде, а, Дрю?

Молчание.

– Что-то мне подсказывает, что ты бывал в суде.

Молчание.

– Я хороший, Дрю. Я на твоей стороне.

Молчание. Прошла минута, две. Одеяло приподнималось и опадало от дыхания Дрю. Джейк не мог разобрать, открыты ли его глаза. Еще через минуту он сказал:

– Ладно, Дрю, может, поговорим про твою маму? Про Джози Гэмбл. Ты же знаешь, что она в порядке?

Вскоре под одеялом началось шевеление: парень медленно вытянул ноги.

– И про твою сестру Киру. Давай поговорим про Джози и Киру. Сейчас они обе в безопасности, Дрю. Я хочу, чтобы ты это знал.

Молчание.

– Так мы ни к чему не придем. Давай-ка, поворачивайся ко мне. Это все, что от тебя требуется – повернуться и поздороваться. Давай, Дрю! Ну же!

– Нет! – раздалось из-под одеяла.

– Хотя бы так, уже лучше, чем ничего. Значит, ты не немой. Задай мне вопрос про свою маму. Любой вопрос.

– Где она? – тихо спросил парень.

– Повернись и сядь, смотри на меня, когда мы разговариваем.

Дрю повернулся и сел, едва не ударившись затылком о верхнюю полку. Он подтянул одеяло себе под подбородок, будто это обеспечивало ему безопасность, подался вперед, свесив вниз ноги в грязных носках. Башмаки валялись неподалеку. Он уставился в пол.

Изучая его лицо, Джейк приходил к выводу, что здесь допущена какая-то ошибка. После целого дня под одеялом, в слезах, у Дрю покраснели и распухли глаза, светлые волосы растрепались. Какой же он был щуплый!

Джейк в шестнадцать лет был успешным квотербеком в команде старшей школы городка Карауэй, что в десяти милях от Клэнтона. Еще он играл в баскетбол и в бейсбол, брился, водил машину и встречался со всеми сговорчивыми хорошенькими девчонками. А этому заморышу и велосипеда-то никто не доверил бы.

Важно было установить с ним контакт.

– Судя по документам, тебе шестнадцать лет, правильно?

Опять молчание.

– Когда у тебя день рождения?

Парень безучастно смотрел в пол.

– Брось, Дрю, ты же знаешь день своего рождения?

– Где моя мать?

– В больнице. Ее продержат там еще несколько дней. У нее сломана челюсть, думаю, врачи сделают операцию. Я съезжу туда завтра, передам от тебя привет, буду рад сказать ей, что ты в порядке. С учетом обстоятельств…

– Она не умерла?

– Нет, Дрю, твоя мама жива. Ну, что мне ей от тебя передать?

– Я думал, что она умерла… Кира тоже так считала. Мы оба решили, что Стью наконец ее прикончил. Поэтому я его застрелил. Как ваше имя?

– Джейк. Я твой адвокат.

– В прошлый раз адвокат обманул меня.

– Жаль. Я тебя не обманываю, клянусь. Спроси о чем хочешь, обещаю ответить честно, без вранья. Ну, попробуй.

– Долго я буду сидеть в тюрьме?

Поколебавшись, Джейк ответил:

– Пока не знаю. Правда в том, что сейчас никто не знает, как долго ты просидишь. Самый точный ответ такой: наверное, долго. Тебе предъявят обвинение в убийстве Стюарта Кофера, а убийство – самое тяжкое преступление, какое только может быть.

Дрю посмотрел на адвоката красными заплаканными глазами.

– Я думал, он убил мою мать.

– Понимаю, но на самом деле, Дрю, он ее не убил.

– Все равно хорошо, что я пристрелил его.

– Лучше бы ты этого не совершал.

– Мне безразлично, пусть меня посадят навсегда, главное, что он больше никогда не ударит мою мать. И Киру. И меня. Он получил по заслугам, мистер Джейк.

– Просто Джейк, ладно? Дрю и Джейк, клиент и адвокат.

Парень вытер щеки тыльной стороной ладони, крепко зажмурился и затрясся всем телом. Казалось, его колотят судороги. Джейк взял с верхней полки второе одеяло и укутал ему плечи. Теперь Дрю рыдал, при громких всхлипах по его щекам снова катились слезы. Он долго плакал – маленький, жалкий, перепуганный, совершенно один в целом свете. Назвать его тинейджером не поворачивался язык, больше подходило определение «сопляк». Нет, подумал Джейк уже в который раз, он просто «маленький мальчик».

Когда дрожь стихла, Дрю вернулся в свой мир: перестал разговаривать, вообще отказывался реагировать на Джейка. Закутавшись в одеяла, он лег и уставился пустым взглядом в матрас над собой.

Джейк снова попробовал заговорить о его матери, но это не сработало. Тема еды и сладких напитков тоже не вызвала интереса. Прошло десять минут, двадцать. Когда стало ясно, что Дрю на намерен откликаться, Джейк произнес:

– Раз так, я пошел, Дрю. Утром я увижу твою мать и скажу ей, что ты молодец. Пока меня не будет, ни с кем не говори: ни с надзирателем, ни с полицейскими, ни с дознавателем, ни с кем, понял? Для тебя это не составит проблемы. Держи рот на замке, пока я не вернусь.

Когда Джейк выходил, ситуация в камере была такой же, какой он ее застал, придя сюда: парень лежал неподвижно, как в трансе, с широко раскрытыми, но ничего не видящими глазами.

Он захлопнул за собой дверь, расписался в журнале посещений, сумел не столкнуться больше ни с кем из знакомых и отправился пешком в неблизкий путь, домой.

Любопытства ради Джейк сделал круг по площади и, как и ожидал, увидел в окне одного из кабинетов свет. Гарри Рекс часто трудился до поздней ночи, особенно по воскресеньям, иначе не совладал бы с тем безумием, которое представляла собой его адвокатская практика. В обычные дни прихожая была полна воюющих супругов и прочих несчастных клиентов, и он чаще выступал как арбитр споров, а не решал их. Этим стресс не исчерпывался: его собственный четвертый брак дал трещину, и Гарри Рекс предпочитал вечернее спокойствие рабочего кабинета, а не напряженную домашнюю обстановку.