Текст книги "Время милосердия"

11

Ближе к полудню вторника пастор Чарльз Макгерри, его жена Мэг и Кира приехали в больницу и присоединились в комнате ожидания на третьем этаже к другим членам своей церковной общины. Те уже освоились здесь и с наслаждением подкармливали половину персонала и многих больных.

Мало что нравится сельским жителям так же сильно, как поездки в больницу – не важно, в роли посетителей или пациентов. Прихожане окружили семью Гэмблов любовью и старались заразить их своим энтузиазмом. Пока им приходилось ограничиваться Джози и Кирой. Дрю, обвиняемый в убийстве, сидел за решеткой, вне досягаемости, что не вызывало у них возражений. Но мать и сестра не сделали ничего плохого и отчаянно нуждались в сострадании.

В палату Джози нахлынули медсестры, чтобы подготовить ее к переезду. Кира обняла мать и застыла в углу, рядом с пастором Чарльзом. Врачи пришли к выводу, что пострадавшей нужен специалист по восстановительной хирургии, работавший в Тупело, в более крупной больнице. Именно там рано утром в среду ей назначили операцию.

Джози сумела самостоятельно встать с койки, постоять без поддержки и сделать три шага к каталке, где ее ждали сестры, чтобы снова утыкать трубками и обмотать проводами. Она попробовала улыбнуться Кире, но для этого ее лицо было слишком распухшим и стянутым бинтами.

Джози покатили по коридору, мимо восторженных членов общины Доброго Пастыря, к служебному лифту. Внизу ждала скорая. Чарльз усадил Мэг и Киру в свою машину, и они, следуя за скорой, выехали из города. До Тупело был час езды.

Когда Джейк попытался выскользнуть из зала суда через боковую дверь, его окликнули по имени. Странно, но это был Оззи Уоллс, такой же, как и он, знаток здешних потайных ходов.

– Найдется минутка? – спросил шериф, останавливая адвоката рядом с двумя старыми торговыми автоматами. Он появился в зале суда, кому-то пожал руку, кого-то похлопал по спине, с кем-то посмеялся, как и подобает видной персоне, тем более политику, заботящемуся о расширении своего электората. То, что сейчас Оззи нырнул в тень, означало лишь нежелание быть замеченным за разговором с адвокатом Брайгенсом.

– А то как же, – кивнул Джейк. Вряд ли хотя бы кто-нибудь в округе мог отказать шерифу.

Тот сунул ему фирменный квадратный конверт своего департамента.

– Утром звонил Эрл Кофер. Его племянник привез ключи от машины мисс Гэмбл. Мы перегнали ее сюда и поставили за тюрьмой. Теперь ты в курсе.

– Не знал, что я представляю интересы Джози Гэмбл.

– Теперь знаешь. Во всяком случае, все так думают. Эрл запрещает ей там появляться. Они поменяли замки. Увидят ее там – откроют огонь, с них станется. У нее и у детей было мало вещей, а теперь и тех нет – все сгорело. Эрл похвастался, что все спалил вчера вечером вместе с окровавленным матрасом. Он бы и автомобиль сжег, но сообразил, что она, вероятно, за него задолжала.

– Ты бы посоветовал ему не чиркать спичками почем зря.

– Я бы сам не прочь день-другой не видеть Эрла.

– Он был сегодня утром в суде?

– Наверное. Ему не нравится то, что ты защищаешь убийцу его сына.

– Я никогда не встречался с Эрлом Кофером и не пойму, какое ему дело до моей адвокатской практики.

– В конверте не только ключи, но и чек.

– Хотя бы одна хорошая новость!

– Не торопись радоваться. Джози работала на автомойке к северу от города, и ей остались должны за последнюю неделю. Вряд ли много. Кто-то завез это в тюрьму.

– То есть ее уволили?

– Похоже. Еще она, как говорят, работала в мини-маркете около школы. Ты все про нее выяснил?

– Я – нет, зато ты, уверен, да.

– Она родилась в Орегоне тридцать два года назад. Отец служил в ВВС, правда, не летчиком, и они много переезжали. Джози выросла на авиабазе в Билокси, где ее отец погиб при взрыве. В шестнадцать лет она бросила школу – как раз пришла пора рожать Дрю. Счастливым папашей был ловелас по имени Барбер, его давным-давно след простыл. Через два года Джози родила от другого мужчины, некоего Мабри, девочку. Отец наверняка был не в курсе. Жила то здесь, то там, правильнее сказать, где только ни жила. В двадцать шесть лет вышла замуж за человека по фамилии Колстон, но семейное счастье оборвалось, когда он угодил в тюрьму на тридцать лет за наркотики. Развод. Сама отсидела два года в Техасе за сбыт и распространение. Не знаю, что в это время происходило с детьми, потому что дела суда по семейным делам, как тебе известно, засекречены. Излишне упоминать, что им пришлось туго и дальше будет только хуже.

– Да. Они бездомные. Джози безработная, завтра ей сделают операцию, а когда ее выпишут, ей будет некуда идти. Дочь живет у священника. Сын в тюрьме.

– Ты ждешь сочувствия?

Джейк тяжело вздохнул и внимательно посмотрел на шерифа:

– Нет.

Прежде чем уйти, Оззи сказал:

– Когда выдастся случай, спроси мальчишку, зачем он нажал на курок.

– Он думал, что его мать убита.

– Ну, так он ошибся.

– Точно. Убьем до кучи и его?

Держа конверт, Джейк стоял и наблюдал, как шериф идет по коридору и поворачивает за угол.

После многолетних наблюдений Джейк набрался опыта и стал экспертом по части ритма торговли на городской площади. В половине пятого кафе пустовало, и Делл коротала время за заворачиванием дешевых столовых приборов в салфетки, дожидаясь пяти часов, конца своей смены. За завтраком и обедом она прислушивалась к болтовне, сама ее поддерживала, когда посетители уставали, и наводила порядок, если они слишком расходились. Ушки у нее всегда были на макушке, Делл ничего не пропускала и ставила на место зарвавшихся рассказчиков. Непристойная лексика каралась, за грязную шутку грозило изгнание. Но если посетитель заслуживал резкой отповеди, она с ней не медлила, не заботясь о том, что он, может, забудет дорогу в ее кафе. Славясь необыкновенной памятью, Делл тем не менее неоднократно бывала поймана за поспешной записью услышанного – так важно ей было ничего не упустить. Когда Джейку требовалась информация, он просто заходил к ней в кафе в половине пятого и садился около стойки.

Делл налила ему кофе и произнесла:

– Ты целых два утра не заглядывал, мы успели соскучиться.

– Потому и заглянул. Ну, что говорят?

– Обсуждают главную новость. Первое убийство за пять лет, после Хейли. Стью пользовался популярностью, он был на своем месте, часто здесь обедал. Мне он нравился. А мальчишку никто не знает.

– Они нездешние. Мать познакомилась с Кофером, ну и… Странная получилась семейка.

– Так и говорят.

– Я еще остаюсь любимым адвокатом?

– Когда я рядом, тебе не перемывают косточки. Правда, Празер ляпнул, что лучше бы нашли другого адвоката. Дескать, жаль, что Нуз повесил мальчишку на тебя. Луни сказал, что тебе не повезло и Нуз тебя заменит. Примерно так. Критики пока не слышно. Тебе это важно?

– Естественно. Я хорошо знаю этих людей. С Оззи мы всегда приятельствовали. Когда ты превращаешься в шило в заднице у копов, это не радует.

– У меня здесь не выражаются! Полагаю, они пока терпят. Но лучше бы тебе заглянуть сюда завтра и самому убедиться.

– Постараюсь.

Делл оглядела пустое кафе и придвинулась ближе.

– Ну, так зачем парень его пристрелил? Это действительно он?

– Без сомнения. Я не позволю им его допросить, но это лишнее. Его сестра сказала Моссу Джуниору, что он застрелил Стюарта. Работы у меня осталось немного.

– Какой был мотив?

– Я не знаю, еще не настолько во все погрузился. Нуз поручил мне побыть при парне первый месяц, пока он не подберет другого адвоката. Если дойдет до суда, то мотив выявят. Или нет.

– Ты будешь на похоронах?

– Ничего не слышал о них.

– Днем в субботу, манеж Национальной гвардии. Я сама только что узнала.

– Сомневаюсь, что меня позовут. Ты пойдешь?

– Обязательно! – ответила она со смехом. – Назови хотя бы одни похороны, которые я пропустила!

Джейк не мог припомнить ни одного раза. Делл была известна тем, что посещала похороны дважды, а то и трижды в неделю и подробно делилась впечатлениями с посетителями кафе. Джейк годами слушал об открытых и закрытых гробах, длинных проповедях, голосящих вдовах, брошенных детях, семейных склоках, прекрасной похоронной музыке и фальшивящих органах.

– Уверен, будет захватывающее шоу, – произнес он. – Мы уже не одно десятилетие не хоронили слуг закона.

– Хочешь немного грязи? – спросила она, еще раз оглянувшись.

– Давай!

– Говорят, родня убитого никак не найдет священника. Они не прихожане и никогда ими не были. Поэтому все священники, которых они годами отшивали, теперь им отказывают. Их трудно осуждать. Кому охота разглагольствовать с церковной кафедры о достоинствах почившего, который ни разу в жизни не посещал церковь?

– Кто же проведет погребальную службу?

– Вопрос открыт. Приходи завтра утром, вдруг что-нибудь прояснится?

– Хорошо.

Стол посреди рабочего кабинета Люсьена на первом этаже был завален толстыми кодексами, блокнотами и исписанной бумагой, словно два неадвоката трудились, не поднимая головы, не один день. Обоим хотелось стать адвокатами, и Порсия находилась на верном пути. Дни славы Люсьена остались далеко в прошлом, но и его порой завораживала юриспруденция.

Войдя, Джейк оценил деловой беспорядок и уселся на один из стульев.

– Ну, изложи мне свою новую блестящую стратегию защиты.

– Еще не нащупал, – признался Люсьен. – Пока мы в тупике.

– Мы проштудировали все дела суда по проблемам несовершеннолетних за последние сорок лет и убедились, что в законе нет лазеек, – сообщила Порсия. – Когда несовершеннолетний, человек моложе восемнадцати лет, совершает убийство, изнасилование или вооруженное ограбление, его дело рассматривает обычный окружной суд.

– А если ему восемь? – спросил Джейк.

– Восьмилетние редко бывают насильниками, – пробормотал себе под нос Люсьен.

– В 1952 году, – продолжила Порсия, – в округе Тишоминго одиннадцатилетний мальчик убил другого мальчика, немного старше его, жившего неподалеку. Его оставили за окружным судом. На процессе ему вынесли приговор, и он оказался в Парчмане. Можете в такое поверить? Через год Верховный Суд штата решил, что парень больно мал, и вернул дело в суд по делам несовершеннолетних. После этого вмешался законодатель и определил «волшебный» возраст: тринадцать и старше.

– Все это неважно, – махнул рукой Джейк. – Дрю даже не приближается к этому порогу, во всяком случае формально, по возрасту. Его эмоциональную зрелость я бы определил как раз тринадцатью годами, но это не мне решать.

– Ты нашел психиатра? – спросила она.

– Ищу.

– В чем, собственно, твоя цель, Джейк? – спросил Люсьен. – Даже если психиатр признает паренька безнадежным психом, Нуз и бровью не поведет, сам знаешь. Можно ли его осуждать? Убит коп, преступник известен. Суд по делам несовершеннолетних тоже признал бы его виновным и отправил в исправительное заведение. На два года! Как только ему стукнет восемнадцать, этот суд утратит над ним юрисдикцию. Догадайся, что произойдет дальше?

– Он выйдет на свободу, – произнесла Порсия.

– Именно, – кивнул Джейк.

– Потому ты и не можешь осуждать Нуза за то, что он не выпускает это дело из своих когтей.

– Я не пытаюсь доказать невменяемость клиента, Люсьен, пока не пытаюсь. Но этот парень не в себе и нуждается в профессиональной помощи. Он не ест, не моется, почти не говорит, может часами сидеть и что-то бубнить, будто у него все отмирает внутри. Если честно, по-моему, его нужно положить на лечение в больницу штата.

Зазвонил телефон, и все трое уставились на аппарат.

– Где Беверли? – спросил Джейк.

– Ушла, – ответила Порсия. – Скоро пять.

– Вышла за сигаретами, – сказал Люсьен.

Порсия медленно подняла трубку.

– Юридическая фирма Джейка Брайгенса, – произнесла она официальным тоном, секунду послушала, а потом с улыбкой спросила: – Простите, кто звонит? – Она закрыла глаза и наморщила лоб. – По поводу какого дела? – Улыбка. – Мне очень жаль, но мистер Брайгенс сейчас в суде.

По правилам их конторы Джейк всегда находился в суде. Если звонивший был не его клиентом или вообще случайным человеком, то у него складывалось впечатление, будто этот адвокат практически живет в суде и что получить у него консультацию очень сложно и, вероятно, дорого. У скучающих юристов Клэнтона это было обычным делом. Безмозглый адвокат Ф. Фрэнк Малвени, практиковавший на противоположной стороне площади, научил свою временную секретаршу заходить еще дальше и важно сообщать всем звонящим, что «мистер Малвени в федеральном суде». Дескать, Ф. Фрэнк принадлежит к высшей лиге и брезгует такой мелочью, как дела уровня штата.

Порсия повесила трубку.

– Развод.

– Спасибо. Другие чудаки сегодня звонили?

– Насколько я знаю, нет.

Люсьен посмотрел на свои наручные часы, словно ждал от них сигнала, затем встал и объявил:

– Пять часов. Кто хочет выпить?

Джейк и Порсия дружно отказались. Стоило ему уйти, Порсия спросила:

– Когда он начал пить прямо здесь?

– Разве он бросал?

12

Единственный детский психолог на севере Миссисипи, оплачиваемая штатом, была слишком занята, чтобы перезвонить. Джейк сделал из этого вывод, что просьба все бросить и поспешить в окружную тюрьму Клэнтона была воспринята ею без всякого удовольствия. Частных специалистов этого профиля не было ни в округе Форд, ни во всем 22-м судебном округе. Порсии потребовалось два часа, чтобы все же откопать одного – в Оксфорде, в часе езды к западу.

В среду утром Джейк коротко с ним переговорил и добился согласия взглянуть на Дрю через пару недель, причем не в тюрьме, а в своем кабинете. Выездов к пациентам он не совершал. Двое в Тупело тоже не работали на выездах, но вторая, доктор Кристина Рукер, узнав, о каком пациенте речь, смягчилась. Она читала об убийстве представителя закона и была заинтригована рассказом Джейка ей по телефону. Он описал состояние Дрю, близкое к ступору, его облик и поведение. После этого доктор Рукер согласилась, что дело срочное, и пообещала осмотреть парня уже завтра, в четверг. Правда, у себя в Тупело, а не в клэнтонской тюрьме.

Лоуэлл Дайер воспротивился отъезду Дрю, какой бы ни была причина, Оззи тоже. Судья Нуз разбирал ходатайства в суде округа Полк в Смитфилде. Джейк предпринял 45-минутную поездку на юг, явился в зал суда и дождался, пока многословные адвокаты закончат свою скучную болтовню и у судьи появится свободная минута. Оставшись с ним с глазу на глаз, Джейк снова описал состояние своего клиента, подчеркнул, что доктор Рукер считает дело срочным, и принялся настаивать, что парня необходимо свозить на освидетельствование. Он утверждал, что риск побега нулевой: парень ложку-то вряд ли поднимает. В конце концов, он убедил Его честь, что оказание обвиняемому экстренной медицинской помощи отвечает интересам правосудия.

– Кстати, она берет пятьсот долларов, – добавил Джейк уже около двери.

– За двухчасовую консультацию?

– Так она сказала. Я пообещал, что мы, то есть штат – ведь мы с вами действуем сейчас от имени штата, – заплатим. В связи с этим возникает также тема моего гонорара.

– Об этом потом, Джейк. Меня ждут адвокаты.

– Благодарю, судья. Я позвоню Лоуэллу и Оззи. Представляю, как они будут возмущены! Вероятно, прибегут к вам жаловаться.

– Это часть моей работы. Как-нибудь справлюсь.

– Я скажу шерифу, что вы хотите, чтобы он отвез мальчишку в Тупело. Ему это не понравится.

– Пусть.

– Еще я готовлю ходатайство о передаче данного дела в суд по делам несовершеннолетних.

– Дождись обвинительного заключения.

– Хорошо.

– И не тяни с ходатайством.

– Это потому, что вы не собираетесь тянуть с его рассмотрением.

– Не собираюсь, Джейк.

– Спасибо за откровенность.

– Пожалуйста.

В восемь часов утра в четверг надзиратель отвел Дрю Гэмбла в темную комнатушку и заявил, что ему пора принять душ. Раньше Дрю отказывался от душа, но дальше тянуть с этим было бы вредно. Ему выдали мыло и полотенце и велели поторапливаться – на мытье в окружной тюрьме отводилось пять минут. Прозвучало также предупреждение, что горячая вода будет литься только первые две минуты. Дрю закрыл дверь, разделся и выбросил из помещения свою грязную одежду, которую надзиратель отнес в стирку. После мытья Дрю получил оранжевый комбинезон самого маленького размера, какой нашелся, и пару старых резиновых шлепанцев того же цвета. Его вернули в камеру, где он отверг завтрак – яичницу с беконом – и довольствовался арахисом и содовой. Как обычно, парень не реагировал на любые попытки заговорить с ним. Сначала надзиратели решили, что он что-то напряженно обдумывает, но потом поняли, что в нем еле теплится сознание. «Свет горит, но дома никого», – шепнул один другому.

Джейк подъехал к девяти часам с двумя дюжинами пончиков для раздачи по всей тюрьме – то была попытка заработать очки у бывших друзей, теперь смотревших на него косо. Раздать удалось всего несколько штук, большая часть пончиков осталась у Джейка. Положив одну коробку на стойку дежурного, он отправился в камеру Дрю. К его удивлению, тот сжевал целых два пончика. Сахар, вероятно, послужил ему подзарядкой, и он промямлил:

– Сегодня что-нибудь будет, Джейк?

– Да. Ты поедешь в Тупело, к врачу.

– Я что, больной?

– Послушаем, что скажет врач. Она задаст тебе вопросы про тебя самого и про твою семью, где вы жили и все такое. Отвечай правду, покажи, на что ты способен.

– Она типа мозгоправа?

Джейк не ждал подобного термина.

– Психиатр.

– Я и говорю. Я уже два раза с такими встречался.

– Неужели? Где?

– Однажды я сидел в тюрьме, в камере для несовершеннолетних, там меня раз в неделю показывали мозгоправу. Напрасная трата времени, вот что это такое.

– Я два раза тебя спрашивал, бывал ли ты в суде, ты отвечал, что нет.

– Не помню, чтобы вы спрашивали. Извините.

– За что ты туда попал?

Дрю откусил от пончика и обдумал вопрос.

– Вы ведь мой адвокат, да?

– Я уже пятый день подряд сюда хожу и с тобой общаюсь. Так может поступать только твой адвокат.

– Я хочу увидеть маму.

Джейк глубоко вздохнул и напомнил себе о терпении; в каждый его приход сюда это было важнее всего – терпение.

– Твою маму вчера прооперировали, собрали ей челюсть, теперь она поправляется. Сейчас тебе к ней нельзя, но я уверен, что ей позволят тебя навестить.

– Я думал, что она умерла.

– Знаю, что ты так думал, Дрю. – Услышав голоса в коридоре, Джейк посмотрел на часы. – План такой. Шериф повезет тебя в Тупело. Будешь сидеть сзади, скорее всего, один. Чтобы никому в машине ни слова не говорил, понятно?

– Вы не поедете?

– Я буду ехать за вами. Пойду с тобой к доктору. Просто ничего не говори шерифу и его помощникам, хорошо?

– Они будут со мной разговаривать?

– Сомневаюсь.

Дверь открылась, вошел Оззи, за его спиной маячил Мосс Джуниор. Джейк встал и поприветствовал обоих, те промолчали. Мосс Джуниор снял с ремня наручники и обратился к Дрю:

– Встань, пожалуйста.

– Обязательно ему быть в наручниках? – заметил Джейк. – Он никуда не денется.

– Мы свое дело знаем, Джейк, так же как ты свое, – язвительно произнес Оззи.

– Почему ему нельзя поехать в обычной одежде? Послушай, Оззи, его ждет психиатрическое освидетельствование, оранжевый комбинезон делу не поможет.

– Отстань, Джейк!

– Не отстану. Придется звонить судье Нузу.

– Звони кому хочешь.

– Нет у него другой одежды, – вставил надзиратель. – Та, что была, сейчас в стирке.

– У вас дети не имеют другой одежды? – спросил Джейк, пристально глядя на надзирателя.

– Он не ребенок, Джейк, – завил Оззи. – Им уже занимался окружной суд, я проверил.

– Вся его одежда сгорела, – добавил Мосс Джуниор. – Вместе со шмотками матери и сестры.

Дрю поежился и часто задышал. Джейк посмотрел на него, потом на Мосса Джуниора.

– Нельзя было без этого обойтись?

– Ты спросил о сменной одежде. Ее нет.

– Поехали! – велел Оззи.

Ни в одном учреждении не обходится без утечек информации. Оззи уже случалось от этого страдать. Меньше всего ему хотелось, чтобы на первой полосе газеты появилась фотография, на которой он тайком увозит обвиняемого в убийстве к психиатру. Его машина стояла за «тюрьмой», охранявшие ее Луни и Суэйз были готовы стрелять на поражение в любого репортера. Отъезд произошел организованно. Стараясь не отставать от шерифа в своем саабе, Джейк едва видел выступавший над спинкой заднего сиденья светлый затылок Дрю.

Кабинет доктора Рукер находился за одной из десятка одинаковых дверей в административном здании в центре Тупело. Оззи вырулил за здание, там его уже ждали два патрульных автомобиля из департамента шерифа округа Ли. Он остановился, вылез и, оставив Мосса Джуниора в машине караулить обвиняемого, отправился вместе с местными коллегами проверить, все ли в порядке. Джейк сидел в автомобиле, это все, что ему оставалось. Перед отъездом он позвонил Порсии, справлявшейся в больнице о состоянии Джози Гэмбл, но ничего не выяснившей и ждавшей звонка медсестры.

Через полчаса Мосс Джуниор вылез из машины и закурил. Джейк подошел к нему поболтать. Дрю лежал на заднем сиденье, поджав колени к груди. Кивнув в его сторону, Джейк спросил:

– Много он вам рассказал?

– Вообще ничего. Мы не настаивали. Парень не в себе, Джейк.

– Слышал, как он ноет? Сидит с закрытыми глазами и то ли ноет, то ли скулит, словно совсем сбрендил.

– Да.

Мосс выдохнул дым и перенес центр тяжести с одной ноги на другую.

– Как думаешь, он не вывернется, потому что псих?

– А что, возникают такие опасения?

– Еще бы! Болтают, будто ты сумеешь отмазать его, как отмазал Карла Ли – невменяемый, мол.

– Без болтовни никогда не обходится, а то ты не знаешь, Мосс.

– Да. Только это было бы несправедливо, Джейк. – Он откашлялся и сплюнул, едва не попав в бампер, словно выражал свое отвращение. – Люди разозлятся, Джейк. Не хотелось бы, чтобы виноватым оказался ты.

– Я временный адвокат, Мосс. Нуз пообещал найти другого, если наметится процесс.

– А он намечается?

– Неизвестно. Я на подхвате, пока не будет предъявлено обвинение. Дальше я пас.

– Рад это слышать. Ты еще успеешь нахлебаться всякой дряни.

– Уже хлебаю полной ложкой.

Вернулся Оззи с помощниками местного шерифа. По его сигналу Мосс Джуниор открыл заднюю дверцу и попросил Дрю выйти. Парня быстро отвели в здание, Джейк последовал за ним.

Доктор Рукер ждала в маленькой совещательной комнате. Она представилась Джейку. Они уже были знакомы заочно, поэтому личное знакомство не потребовало времени. Доктор Рукер была высокой и стройной, ярко-рыжей (скорее всего, крашеной), в модных очках для чтения с разноцветной оправой. Ей было лет пятьдесят, больше чем любому из пожаловавших к ней сейчас, но ничуть перед ними не робела. Здесь хозяйкой была она.

Убедившись, что обвиняемому некуда бежать, Оззи попросил отпустить его и Мосса в коридор. Доктору Рукер не могла понравиться ситуация, когда ее дверь охраняют вооруженные люди, тем не менее она уступила. Не каждый день она беседовала с обвиняемым в тяжком убийстве.

В комбинезоне на несколько размеров больше Дрю казался еще меньше. Резиновые шлепанцы, тоже на несколько размеров больше его ноги, выглядели нелепо. Не доставая ногами пола, он сидел, сложив руки на коленях и глядя вниз, будто боялся всех присутствующих.

– Дрю, это доктор Рукер, – произнес Джейк. – Она хочет тебе помочь.

Мальчишка через силу кивнул, посмотрел на нее и снова уставился в пол.

– Я немного побуду с вами и выйду, – продолжил Джейк. – Пожалуйста, внимательно слушай ее и отвечай на вопросы. Она на твоей стороне, понимаешь, Дрю?

Он опять кивнул и медленно поднял голову. Его взгляд уперся в стену, как будто оттуда раздался неприятный для него звук. Дрю издал тоскливый стон, но ничего не сказал. Сейчас опять заскулит, подумал Джейк. Доктору Рукер полезно это услышать.

– Сколько тебе лет, Дрю? – спросила она.

– Шестнадцать.

– Когда день твоего рождения?

– Десятого февраля.

– В прошлом месяце. Ты его праздновал?

– Нет.

– Был праздничный торт?

– Нет.

– Твои друзья в школе знали, что у тебя день рождения?

– Вряд ли.

– Кто твоя мама?

– Джози.

– У тебя есть сестра?

– Да, Кира.

– Это вся ваша семья?

Дрю кивнул.

– Дедушки-бабушки, тети-дяди, двоюродные братья-сестры?

Он покачал головой.

– А твой отец?

В глазах мальчишки мелькнули слезы, он вытер их оранжевым рукавом.

– Я его не знаю.

– Ты с ним знаком?

Снова беззвучное «нет».

Доктор Рупер прикинула его рост: пять футов. И вес: сто фунтов. Никаких мускулов. Высокий, мягкий, почти детский голос. Ни растительности на лице, ни прыщей, ничего, что указывало бы на процесс возмужания.

Дрю опять закрыл глаза и принялся слегка раскачиваться взад-вперед. Она дотронулась до его колена и спросила:

– А ты чего-то боишься прямо сейчас?

Он монотонно завыл; иногда вой ненадолго переходил в тихое рычание. Немного послушав этот звук, доктор Рупер переглянулась с Джейком и спросила:

– Зачем ты издаешь этот звук, Дрю?

Единственным ответом было усиление того же звука. Она убрала руку, посмотрела на часы и выпрямилась, словно решив, что время еще есть. Прошла минута, две. Когда миновало пять минут, доктор Рупер кивнула Джейку, и тот бесшумно вышел.

Больница была недалеко. Джейк нашел мисс Гэмбл в палате на третьем этаже. На второй койке в палате лежал труп; как, впрочем, выяснилось, это был живой 96-летний старик, которому только что пересадили почку. В 96 лет?

Кире разрешили устроиться рядом с матерью на раскладушке. Они провели здесь две ночи, днем их собирались выписать и пока не было ясно, куда они отправятся дальше.

Вид у Джози был ужасный: распухшее синее лицо. При этом она пребывала в приподнятом настроении и утверждала, будто не испытывает боли. Операция прошла успешно, все осколки раздробленной кости собрали и расположили в правильном порядке. Следующий врачебный осмотр планировался через неделю.

Джейк сел на стул около койки и спросил, не возражают ли они против разговора. Все равно до выписки у них не было другого занятия. Дружелюбная медсестра принесла ему чашку больничного кофе и задернула занавеску, словно через нее старик с пересаженной почкой не мог подслушивать. Беседа велась тихо. Джейк рассказал, где сейчас Дрю, и Джози решила, что сможет увидеться с сыном, раз он совсем рядом; пришлось объяснить, что они оба не в том состоянии, чтобы встречаться. Шериф встал бы стеной и спешно увез бы Дрю обратно в следственный изолятор.

– Я не знаю, долго ли останусь вашим адвокатом, – предупредил Джейк. – Как я говорил, судья назначил меня на предварительный период, позднее он намерен подобрать мне замену.

– Почему вы не можете остаться нашим адвокатом? – спросила Джози. Ей было трудно говорить, она произносила слова медленно, однако это почти не мешало беседе.

– Пока я ваш адвокат, а дальше посмотрим.

Робкая Кира, которой трудно было смотреть собеседнику в лицо, пропищала:

– Мистер Коллисон из нашей церкви говорит, что вы – лучший адвокат в округе и нам с вами очень повезло.

Джейк не ожидал, что клиенты зажмут его в углу и вынудят объяснять, почему они для него нежелательны. Он, конечно, не мог и не стал бы признавать, что дело Дрю серьезное и опасно для его репутации. Вероятно, после этого он на всю жизнь застрял бы в Клэнтоне и сражался за достойную жизнь. Гэмблы не задержались бы тут больше нескольких месяцев. Но как втолковать это двум людям в больничной палате, не имеющим ни дома, ни одежды, ни денег и насмерть напуганным перспективой, что их сына и брата приговорят к смертной казни? В данный момент их единственной защитой был он, Джейк Брайгенс. Церковная община могла их накормить и обогреть, но все это лишь временно.

Он попытался уйти от объяснений.

– Я очень благодарен мистеру Коллисону, но здесь и без меня хватает опытных адвокатов. Наверное, судья подберет человека с богатым опытом по проблемам несовершеннолетних.

Джейку было стыдно за свои отговорки. Это дело не относилось к категории несовершеннолетних и никогда в нее не перешло бы, а опыт процессов по делам о тягчайших преступлениях имели на севере Миссисипи считанные адвокаты. Он прекрасно знал, что все они в ближайшие дни перестанут отвечать на звонки. В маленьком городе никто не захочет вести дело об убийстве полицейского. Прав был Гарри Рекс: это дело уже стало обузой, а дальше будет только хуже.

Вооружившись желтым блокнотом, Джейк сумел перевести разговор на тему семейной истории. Обходя вопросы прошлого Джози, он принялся записывать их прежние адреса, названия городов, где они проживали. Как попали в сельский округ Форд? Где жили раньше? А до того?

Кира помнила подробности, но порой отвлекалась и словно теряла интерес к разговору. То она увлеченно рассказывала, то чего-то пугалась и углублялась в себя. Она была симпатичной девушкой, высокой для своего возраста, с большими карими глазами и длинными темными волосами. Внешне у нее не было ничего общего с братом, никто не догадался бы, что она на два года младше.

Джейк все больше убеждался, что Кира тоже пережила психологическую травму. Виноват в этом был, вероятно, не только Стюарт Кофер, но и другие люди, попадавшиеся на ее еще коротком жизненном пути. Она жила у родственников, в двух приемных семьях, в сиротском приюте, в доме на колесах, под автомобильной эстакадой, в ночлежке для бездомных. Чем больше Джейк узнавал, тем печальнее становилась их история. Через час он решил, что с него хватит.

Он попрощался с Гэмблами, пообещав не спускать глаз с Дрю и как можно скорее снова навестить их.