Текст книги "Темные завесы"

_{Глава 4}

Уже стемнело, когда Кэтрин наконец покинула офис «БКЛ». Однако далеко не последней. Несколько младших сотрудников все еще сидели кучками за своими письменными столами или в библиотеке, наспех поглощая купленную навынос еду и оттягивая окончательное нервно-психическое истощение бесчисленными чашками кофе. Пиджаки сняты, галстуки сбиты набок, блузки смяты и не заправлены, обувь сброшена на пол, а перед глазами – опостылевшие справочники судебных прецедентов, в которых выискиваются давно забытые дела, способные поддержать аргументы боссов в предстоящих судебных процессах или переговорах[14]14
  Американская судебная практика во многом основана на так называемом прецедентном праве. То есть если по схожему делу некогда было вынесено то или иное судебное решение, то оно обретает чуть ли не ранг закона. Так что серьезные адвокаты держат целую армию помощников, главная задача которых – отыскать в специальных справочниках подходящий случаю прецедент, порой столетней давности.


[Закрыть]. Кэтрин не чувствовала нужды оставаться с ними, нужды делить сближающие тяготы с измученными, рано выгорающими честолюбцами. «Плавали, знаем… По полной программе». Она могла легко подготовиться к порученным ей делам и дома, вернувшись в свой таунхаус.

Когда Кэтрин свернула с Висконсин-стрит на Резервуар-роуд, в Джорджтауне было тихо. Теплый свет якобы газовых уличных фонарей указывал ей путь, под ногами плавно кружились опавшие осенние листья. Где-то горел камин, наполняя воздух ароматом горящего клена. И тут ее вдруг охватило покалывающее чувство дежавю. Не галлюцинация. Не видение. Просто чистое, головокружительное ощущение, будто она уже бывала на этой улице. Лет двадцать назад. А может, и больше. Подобные грезы наяву могло вызвать целое множество внешних раздражителей. Запах, какой-то далекий звук, внезапное изменение освещения… Они накатывали как нервная дрожь, и Кэтрин всякий раз позволяла себе насладиться романтикой момента. Ей нравилась трансцендентность происходящего. Когда она была маленькой, ее мать в таких случаях говорила: «Кейт опять витает в облаках». Как и всегда, это было совершенно эфемерное ощущение, оборвавшееся столь же внезапно, как и проявилось, когда она проходила мимо таунхауса мисс Дюпре.

Кэтрин остановилась поглядеть, нет ли знакомого силуэта в окне второго этажа. Нынешним вечером – ничего подобного. Лишь тусклый свет настольной лампы за стеклом подсвечивал задернутые шторы. На первом этаже темно, как в могиле.

«Мисс Дюпре не слушает музыку. Она глухая!»

* * *

Пока ее виндалу из баранины, заказанное в «Трейдер Джо»[15]15
  «Трейдер Джо» (англ. Trader Joe’s) – американская сеть супермаркетов, самая крупная в США по продаже органических и свежих продуктов.


[Закрыть], разогревалось в микроволновке, Кэтрин нарезала огурец и устроилась за шатким карточным столиком в центре комнаты с холодным пивом и чертежами таунхауса. Она не могла удержаться, чтобы не представить, какой элегантностью наверняка обладал этот дом и каким он мог бы стать снова. Мастерство Рассела привело ее в полный восторг. В длинном перечне «Энджис лист»[16]16
  «Энджис лист» (англ. Angie’s List) – популярный интернет-ресурс для поиска специалистов по домашнему ремонту и строительству.


[Закрыть] он оказался настоящей находкой. Рассел мог быть немного педантом, особенно когда кто-то ставил под сомнение некоторые его технологии реставрации, но он определенно знал свое дело. И был непреклонен в том, что она не поддастся романтике камина, который они открыли в гостиной, пока не обратится в газовую компанию за подтверждением безопасности системы розжига дров. После его пространной лекции о взрывоопасности газа Кэтрин почувствовала себя должным образом предупрежденной. Она уже не могла дождаться, когда же наконец будет закончен ремонт на первом этаже, чтобы вызвать паркетчиков и начать циклевку и чистовую обработку, а Рассела перевести на работу наверху.

Кэтрин взяла чертежи с собой в спальню, мысленно отмечая различия между нынешним состоянием здания и первоначальными замыслами архитектора. Возбуждение от нового приключения действовало на нее ободряюще и одновременно успокаивающе. Впервые за долгое время она ощутила себя по-настоящему дееспособной, уверенной в себе и ничем не запятнанной. «Совершенно полноценной», – сказала бы доктор Фрэнкл.

«Гляди не зазнайся», – предостерегали ее внутренние демоны, но она ничего не могла с собой поделать. Кэтрин уже месяцами не чувствовала такой легкости. Она уже собиралась пойти в ванную, чтобы раздеться и почистить зубы, когда заметила тусклый свет, льющийся из окна в глубине ее спальни – окна, из которого открывался вид на небольшой задний дворик позади ее таунхауса. Кэтрин подошла, чтобы задернуть шторы, и увидела, что свет пробивается из соседнего сада, где мисс Дюпре в ночной рубашке поливала свои клумбы. Старуха оказалась совсем крошечной, не больше пяти футов ростом, с жидкими нечесаными волосами – наверное, некогда рыжими, но теперь приобретшими унылый оттенок ржавчины. Ветерок посильней попросту сдул бы ее тщедушное тельце. В десять вечера она была похожа на привидение или, может, на древнюю ведьму, ухаживающую за своей белладонной.

Кэтрин не сумела сдержаться. Распахнула окно и высунулась наружу.

– Эй! Здрасьте! – Затем громче: – Как поживаете, мисс Дюпре?

Старуха едва пошевелилась.

– Дерьмово выглядят ваши цветочки, мисс Дюпре! – крикнула Кэтрин еще громче, но женщина никак не отреагировала. Просто стояла там, как некое украшение газона, поливая водой клумбу с кустами хризантем. Кэтрин сдалась, слезла с подоконника и закрыла окно. «Мисс Дюпре не слушает музыку. Она глухая!»

Около полуночи у Кэтрин начало расплываться в глазах. Она лежала в постели, в пижаме, пытаясь изучать справку на некую Эллен (имя при рождении – Алан) Шварц, которая подала в суд на Военно-морской флот США по поводу компенсации медицинских расходов, связанных со сменой пола. Но от этого увлекательного чтения постоянно отвлекали предшествующие сну свободно-ассоциативные образы, бесцельно роящиеся в голове. Детские воспоминания о соревнованиях по выездке уступили место подростковым кувырканиям в семейных конюшнях с неуклюжими бойфрендами, которые затем переросли в более поздние, умелые и горячие ласки более опытного любовника, почему-то сопровождаемые мутирующими и диссонирующими закольцованными обрывками фоновой музыки, звучащей в лифтах «БКЛ». Пока наконец одна мелодия не стала доминировать над остальными. «Осенние листья». Трепетный женский голос, доносящийся словно откуда-то издалека, из самой глубины ее сознания. Или не оттуда?

Сонливость Кэтрин быстро улетучилась, и она резко подняла голову. Музыка звучала не у нее в голове. А в комнате. Из того же места, что и прошлой ночью. Из-за стены, соединяющей ее таунхаус с домом мисс Дюпре. Кэтрин вскочила с кровати и прижалась ухом к штукатурке. Вне всякого сомнения, музыка доносилась именно оттуда.

– Мисс Дюпре… Мисс Дюпре… Пожалуйста! – закричала Кэтрин, хлопая по стене. – Мисс Дюпре… Пожалуйста, поимейте совесть! Я никак не могу уснуть!

Музыка умолкла. Подобно доплеровскому эффекту при свистке проезжающего поезда, стала просто затихать, переходя на полутона, все ниже и ниже, пока не превратилась в тишину. Кэтрин уставилась в стену. Неужели мисс Дюпре взяла радиоприемник, или бумбокс, или что там еще у нее есть, и перешла в другую комнату? Старая глухая мисс Дюпре? Что это еще за хрень? Может, это была Мэгги – эта местная миссис Дэнверс?[17]17
  Миссис Дэнверс – главный антагонист романа Дафны Дюморье «Ребекка», главная экономка в величественном поместье, фанатично преданная своей бесследно исчезнувшей хозяйке Ребекке и на этой почве строящая козни новой супруге владельца поместья.


[Закрыть] Может, у нее комната по другую сторону этой стены? Кэтрин пообещала себе, что с утра первым делом разберется с этой угрюмой старухой.

И вот тут музыка заиграла опять. На этот раз вызывающе громче. С громкостью «а в гробу мы вас всех видали».

Кэтрин постучала в стену.

– Выключите же эту музыку, черт возьми! Мисс Дюпре, Мэгги, кто бы там ни был – если вы не прекратите весь этот шум, я вызову полицию! – Она так разозлилась, что даже не заметила, как дыхание маленькими облачками конденсируется у ее губ. Но холод почувствовала. В комнате вдруг стало жутко холодно.

Кэтрин опять ударила по стене, сильнее, и на сей раз под ладонью треснула штукатурка. Она в шоке отпрянула. «Неужели я и вправду так сильно по ней влепила?» Из трещины сразу же просочился какой-то странный шипящий свист, похожий на горестный заунывный вскрик, который резанул Кэтрин по нервам, как визг микрофонной наводки в системе громкой связи средней школы. Что-то метнулось к ней, задев ее щеку, пролетая мимо. Судорожно замахав руками перед лицом и спотыкаясь, она попятилась прочь от стены. А когда оглянулась назад, то увидела, что это было – большая и ошеломительно черная бабочка с похожими на молнии алыми отметинами на крылышках. Теперь та примостилась в изножье ее кровати, мягко обмахивая крылышками воздух, – просто сидела там, словно уставившись на нее. Кэтрин вновь повернулась к стене и провела кончиком пальца по трещине, которая казалась слишком тонкой, чтобы подобное существо могло проскользнуть сквозь нее. Неужели бабочка и вправду появилась оттуда?

Музыка смолкла, и, когда Кэтрин опять посмотрела на свою кровать, бабочка тоже исчезла.

* * *

Рассел появился около семи утра с большим бумажным стаканом кофе из «Данкин Донатс» в одной руке и коробкой их знаменитых пончиков, известных как «Дырки от бублика», в другой. Запасшись достаточным количеством сахара и кофеина, чтобы зарядиться энергией для утренней работы. Кэтрин уже проснулась и ждала, чтобы отвести его в свою спальню и к трещине в стене. Посовещавшись над чертежами, которые принес Джек Райт, они решили, что стена, судя по всему, была возведена сравнительно недавно. Кроме того, по словам Рассела, это был гипсокартон, а не нормальная штукатурка на деревянной обрешетке, как в первоначальной конструкции.

– И зачем же кому-то понадобилось возводить стену перед стеной? – удивилась она.

– В таких старых домах такое сплошь и рядом, – вздохнул Рассел. – Людям что-то не нравится, и они это просто прикрывают.

Ему не потребовалось много времени, чтобы пробить гипрок, сдвинуть его огромные куски и показать, что находится с другой стороны.

– Ничего себе! – воскликнул он, водя лучом фонарика в темноте. Там пряталась небольшая гардеробная. – Обалдеть, правда? Но однажды я обнаружил за такой стеной целую ванную комнату. Водопровод все еще работал, и все такое… Парень даже оставил бритву в шкафчике.

Кэтрин его не слушала. Она была очарована пыльным туалетным столиком с мраморной столешницей, зеркалом в стиле королевы Анны и изящными вещицами перед ним. Флакончики духов, баночки с кремом и пудрой, расческа для волос чистого серебра… Все аккуратно разложено, все на своих местах. И все идеально сохранилось, словно в гробнице какой-нибудь древней правительницы. На стене висело шикарное черное платье. Кэтрин сразу узнала в нем «Живанши».

– А вот и ваша музыка, – сказал Рассел, нацеливая луч фонарика на старый радиоприемник «Зенит» рядом с зеркалом. Просунувшись в проем, он получше осветил стену. – Ха!..

– Что?

Выпрямившись, Рассел показал ей то, что держал в руках. Шнур питания радиоприемника.

– Отключен. – Он пожал плечами.

– Но я сама слышала! Музыку! Она доносилась оттуда. Я слышала ее!

Рассел опять пожал плечами и отбросил шнур.

– Схожу-ка лучше за пылесосом, приберу весь этот бардак.

И отошел, оставив ее в замешательстве таращиться на шнур, выдернутый из розетки.

– Я сама слышала, – повторила Кэтрин, наклоняясь, чтобы включить приемник в сеть. И тот сразу же заработал, со всей мочи заорав «Сколько стоит доллар» Кендрика Ламара[18]18
  Кендрик Ламар Дакворт (р. 1987) – американский рэпер. Первый в истории неджазовый и неклассический музыкант, получивший Пулитцеровскую премию.


[Закрыть].

Схватив приемник, она поспешно выключила его, теперь уже откровенно психанув. Но тут заметила край красивой резной старинной шкатулки, частично скрытой за зеркалом. Подняла ее, и защелка отскочила словно сама собой. Любопытство восторжествовало. Внутри обнаружились всякие памятные вещицы: прядь детских волос, завернутая в салфетку, короткое стихотворение на пожелтевшей бумаге, обрывок свадебной фаты, запечатанный в пластиковый пакет, маленькая брошка – должно быть, некогда имевшая чисто сентиментальную ценность, поскольку больше походила на бижутерию «Таджит», чем даже на что-то из серии «Кей» или «Джаред»[19]19
  Бренды фабричных ювелирных изделий средней ценовой категории, принадлежащие компании Signet Jewelers.


[Закрыть]. И все это покоилось на помятой фотографии потрясающей молодой женщины с тонкой андрогинной фигурой, похожей на фотомодель. Короткие черные волосы подчеркивали идеально симметричное лицо с сильной челюстью и широко расставленными миндалевидными глазами. Женщины, одетой в это маленькое черное платье, что висело сейчас на стене. Стоящей рука об руку с красивым мужчиной в смокинге. Хотя фото было порвано. А оставшийся кусочек чьего-то плеча с рваным краем наводил на мысль, что порвали снимок намеренно и резко, как будто кто-то хотел убрать человека, стоящего по другую сторону от женщины.

Пронзительный взгляд этой женщины буквально гипнотизировал Кэтрин. Прямо в объектив, с настороженностью в глазах, которая почему-то казалась никак не связанной с улыбкой и языком тела. Чернильная густота этих глаз затягивала как омут. Кэтрин вдруг почувствовала себя вуайеристкой – как будто случайно наткнулась на какой-то интимный момент и этот пристальный взгляд был предупреждением. Или искушением? Быстро собрав сувениры и фотографию, она уже собиралась положить их обратно в шкатулку, когда вдруг заметила кое-что еще.

Пистолет. Упрятанный на самом дне шкатулки под черной бархатной тканью. Не сумев удержаться, Кэтрин вытащила его. Гладкий и едва ли не женственный, он оказался довольно увесистым. «Серьезная штука», – подумалось ей.

И явно смертельно опасная.

Глава 5

Спеша по Резервуар-роуд к станции метро на углу Висконсин и Кью-стрит, Кэтрин едва не натолкнулась на мисс Дюпре и ее экономку Мэгги, вышедших на утреннюю прогулку. Сначала она не узнала их, поскольку обе плотно укутались от утренней осенней прохлады, а Кэтрин, поглощенная размышлениями о предметах, найденных за фальшивой стеной в своей спальне, перла вперед, не обращая внимания ни на что вокруг. Однако голос, который она услышала, едва они успели разминуться, заставил ее остановиться.

– А вы похожи на нее, – вот что было произнесено.

– Прошу прощения? – отозвалась Кэтрин, резко поворачиваясь к женщинам. Те тоже остановились, и Мэгги оглянулась на нее.

– Она мне кое-что сказала. Что я на кого-то похожа, – сказала Кэтрин.

Прежде чем Мэгги успела ответить, мисс Дюпре шагнула вперед.

– На Ребеку, – сказала она, указывая на таунхаус Кэтрин. – Она там жила.

– Она умеет читать по губам, – объяснила Мэгги, отвечая на вопрос Кэтрин, прежде чем та успела его задать. А затем взяла мисс Дюпре под руку, и обе двинулись дальше.

– Простите, мисс Дюпре! – крикнула Кэтрин, бросаясь за ними. Мэгги вновь мягко остановила свою хозяйку и развернула ее к ней.

– Вы знали ее? Ребеку Райт? Вы знали ее?

– Ее убили, – ответила мисс Дюпре. – Прямо там, где вы сейчас стоите.

– Вы это видели? Видели, что произошло в тот вечер, когда она погибла? – Кэтрин четко артикулировала каждое слово, бездумно добавляя какие-то совершенно случайные жесты, словно при разговоре с ребенком.

Старуха пренебрежительно посмотрела на нее.

– Только мальчик, – отозвалась она, вновь указывая на таунхаус Кэтрин. – Вон из того окна. Он все это видел.

С этими словами мисс Дюпре отвернулась и продолжила путь по тротуару к своему собственному дому, увлекая Мэгги за собой и оставив смятенную и разинувшую рот Кэтрин стоять на том самом месте, на котором рассталась с жизнью Ребека Райт.

* * *

Сообщение о ее убийстве появилось на первой полосе «Вашингтон пост» 1 ноября 1984 года. Коронер приблизительно определил время смерти как восемь пятнадцать вечера, поскольку няня припомнила, что как раз в тот момент, когда «госпожа и ее супруг» вышли из дома, пробили каминные часы. Известность Кэтрин как бывшей супермодели и ее свадьба с Робертом Райтом, одним из самых завидных холостяков города, гарантировали, что эта «трагедия» привлечет внимание общественности как минимум на два-три дня – гораздо дольше, чем обычные убийства обычных людей, которые в этом городе были частью повседневной рутины. Казалось, не было никаких сомнений в том, что Роберт и Ребека Райт стали жертвами жестокого ограбления. Удар нападавшего вверг Роберта в кому, так что его пришлось госпитализировать, и у него забрали бумажник, который так и не был обнаружен. Ребека была убита, по-видимому, в тот самый момент, когда бросилась ему на помощь, а затем пыталась отбиться от попыток сорвать у нее с шеи жемчужное ожерелье. Но поскольку не нашлось ни свидетелей данного нападения, ни подозреваемых, после нескольких недель, на протяжении которых энтузиазм полиции и интерес публики постепенно угасали, дело потеряло свой статус «громкого», а вскоре было передано в полицейское подразделение по нераскрытым делам и поставлено на полку, где благополучно с тех пор и пылилось. Газетные материалы об убийстве постигла та же участь, поскольку вскоре их затмили сообщения о более свежих злодействах.

Проведя в то утро в библиотеке «БКЛ» около часа, Кэтрин в конце концов отказалась от поиска чего-либо нового и любопытного об этом деле.

В интересах полного раскрытия информации Кэтрин, естественно, поставили в известность об этом убийстве еще до покупки таунхауса на Резервуар-роуд, но тогда она не придала этому особого значения, поскольку была слишком поглощена своими собственными проблемами – своим «освобождением» из психиатрического чистилища УДВ, своей новой работой, своей потребностью «сосредоточиться». Тем не менее обнаружение замурованного за фальшивой стеной туалетного столика и памятных вещиц, оставленных Ребекой или кем-то еще, разожгло ее любопытство. Она предостерегла себя, что не стоит на них зацикливаться. По словам ее матери, доктора Фрэнкл и даже ее лучшей подруги Алекс, это была опасная тенденция. Сейчас не время излишне возбуждаться по поводу… по поводу чего угодно. И все же тот час, который Кэтрин отвела себе на прочесывание интернет-архивов в поисках статей об убийстве Ребеки, оставил у нее чувство опустошенности. Ее чувство справедливости было уязвлено, но все-таки и что-то еще не давало ей покоя – что-то, чему она пока не могла подобрать определения.

Во время обеденного перерыва Кэтрин решила унять этот внутренний зуд.

Прогулка от ее офиса по Нью-Гэмпшир-авеню до отеля «Ритц Карлтон», где располагался модный спортклуб «Равноденствие», заняла всего десять минут. Однако, едва переступив порог, она сразу пожалела о своем решении. Клуб оказался чересчур уж шикарным и неестественно тихим. Обстановка здесь была хоть и функциональной, но стильной. Цветовая гамма представляла собой гармоничное сочетание бежевых и песочных оттенков, создающее безобидный монохроматический эффект. Воротилы национального бизнеса явно всерьез относились к своей физической форме и не могли допустить, чтобы их хоть что-то отвлекало. На каждом шагу висели предупреждения, запрещающие пользоваться мобильными телефонами, а разговаривать тут предпочитали вполголоса, если разговаривали вообще. Множество телевизионных мониторов, электронными сталактитами свисающих с потолка, круглые сутки беззвучно транслировали деловые, новостные и спортивные программы, послушать которые можно было лишь при помощи беспроводных наушников. Занятия йогой и пилатесом проводились под прикрытием толстых стеклянных стен, деликатно приглушающих хрюканье и стоны потных и измученных тел, гоняемых неумолимыми, как армейские сержанты, инструкторами. Повсюду роились сотрудники обслуживающего персонала и персональные тренеры, а грохот штанг, лязг разнообразных тренажеров и непрекращающееся жужжание беговых дорожек смягчались постоянным бубнежом плейлистов от «Спотифай»[20]20
  «Спотифай» – стриминговый сервис, позволяющий легально прослушивать музыкальные композиции, аудиокниги и подкасты, не скачивая их на устройство. Доступен в виде веб-сайта и мобильных приложений.


[Закрыть] с танцевальными мелодиями темпом сто ударов в минуту, составленных удаленными садистами для полной гарантии того, что тела будут пребывать в постоянном движении, а ни в коем случае не в покое. Вид и звуки сливались в единую головокружительную пульсацию, изолирующую это место от остального мира. Это было настоящее святилище для сосредоточения человеческой агрессии.

А святая святых здесь представлял собой боксерский зал в задней части клуба – с двумя рингами и достаточным количеством тренировочного снаряжения вокруг них, чтобы измотать самого Флойда Мейвезера[21]21
  Флойд Мейвезер-младший (р. 1977) – американский боксер-профессионал, бронзовый призер Олимпийских игр, чемпион мира в различных весовых категориях.


[Закрыть]. Пристроившись в углу, Кэтрин попыталась привлекать как можно меньше внимания, но все же была откровенно поражена неистовством блестящих, подтянутых мужских и женских тел, самозабвенно колотящих мешки, груши и друг друга. Служащий, с которым она разговаривала минуту назад, прошел на другой конец зала и прервал спарринг между тренером и его клиентом, который выплюнул капу, снял защитный шлем и повернулся к ней. Джек Райт – тот симпатичный парень, который на днях принес чертежи в ее таунхаус.

– Простите, что заставил вас проделать весь этот путь сюда, – сказал он ей, спрыгивая с ринга. – Шон берет с меня за эти сеансы целое состояние. Отмена бронирования не допускается.

– Без проблем, – улыбнулась Кэтрин, изо всех сил стараясь не сводить глаз с его лица, а не блуждать взглядом по его тренированному телу.

– Просто в офисе нас постоянно прерывали бы, а бывать у папы мне всегда несколько неловко… – Он на секунду примолк. – В смысле, у вас.

– Я понимаю.

Джек указал на небольшой соковый бар позади них.

– Что вам предложить?

– Гм… Пожалуй, яблочный сок. Спасибо.

Усевшись за высокий стол, Кэтрин воспользовалась случаем побаловать себя визуальным осмотром, пока Райт отвернулся. Он почти поймал ее на этом, когда вернулся с ее соком и каким-то жутковатого вида смузи, приготовленным не иначе как из сорняков.

– Впечатляет, – произнесла она, оглядываясь на боксерские ринги.

– Любите бокс?

– Стыдно признаться, но я никак не могу оторваться от телевизора, если там вдруг передают бой. Думаю, в этом есть что-то первобытное, что мне и нравится.

– А, родственная душа… – сказал Райт, чокаясь с ней своим смузи. – Кстати, как продвигается работа для души?

– Или работа душевнобольного – в зависимости от того, с кем разговариваешь.

– Да, у меня сложилось впечатление, что ваша мать была не в особом восторге.

Кэтрин невольно поморщилась.

– Она думает, что я хочу сбежать, – произнесла она, не подумав.

– От чего? – Его голос стал мягче и, как показалось Кэтрин, чересчур уж доверительным. Ей потребовалась пара секунд, чтобы ответить.

– От нее, – наконец ответила она.

– А это так?

Его взгляд все не отрывался от нее. Кэтрин отчаянно хотелось сменить тему.

– Я предпочитаю думать об этом как о моей личной декларации независимости.

– Хороший ответ. Никогда не оглядывайтесь назад. – Отхлебнув смузи, Джек улыбнулся.

И ей это понравилось. Его улыбка, его позиция. Но тут Кэтрин вспомнила, зачем пришла, и потянулась за своей сумочкой.

– Вообще-то я не хотела совать нос не в свое дело. Но эта шкатулка… Она просто открылась. Не думаю, что внутри есть что-то особо ценное. Просто всякие памятные вещицы. Расчески, какие-то старые духи… Хотя платье просто сногсшибательное. Я подумала, что вам захочется узнать. Особенно про это. – Она вытащила обрывок фотографии, обнаруженный в шкатулке. – Ваша мать, насколько я понимаю.

Кэтрин положила снимок на стол и придвинула к нему, но лицо у него мгновенно потемнело, и она была уверена, что Джек даже слегка отшатнулся.

– О господи… Не стоило вам это показывать, – прошептала она.

– Нет, нет, всё в порядке, – отозвался Райт, опять попытавшись улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. – Послушайте, на самом деле мне все равно, как вы со всем этим поступите.

Перевернув фотографию, он подвинул ее обратно. Кэтрин могла бы поклясться, что рука у него при этом немного подрагивала.

– Вообще-то можете просто все это выбросить. – Джек пожал плечами. – А платье кому-нибудь подарить. На ваше усмотрение.

– Простите. Я не хотела вас расстраивать. – Она была уверена, что румянец, заливший ей щеки, наверняка хорошо заметен.

– Да что тут меня может расстроить? – Он пытался произнести это невозмутимо, но вышло резко и грубо. Отвернувшись, приложился к соломинке, с хлюпаньем втягивая остатки смузи до дна пластикового стаканчика. Последовавшая за этим тишина была ужасной. К счастью, на ринге звякнул гонг, нарушая ее, и чей-то голос крикнул Джеку, чтобы он прекратил волынить и занялся делом.

– Спас только гонг, как в конце раунда, угу? – произнес Райт.

– А мне лучше вернуться в офис. – Кэтрин протянула ему руку, и он вежливо, хотя и явно безразлично пожал ее.

– Глядите не перетрудитесь, – сказал Джек, отходя, чтобы выбросить свой стаканчик от смузи в мусорное ведро и вернуться в ринг. Кэтрин посмотрела ему вслед. И зачем она только притащилась сюда? Всего лишь выставила себя полной дурой. Она поспешила к двери, и тут в глубине души у нее шевельнулся червячок негодования. «Какого черта? – подумала Кэтрин. – Почему я чувствую себя такой неполноценной жопой? Никакая я не неполноценная, мы с этим уже определились. Я просто пыталась оказать ему любезность. Почему он не захотел узнать, что я такого нашла?» Развернувшись на каблуках, она уже совсем собралась было подойти к Райту и высказать ему все это в лицо, но остановилась, увидев, как он с такой силой врезал кулаком по тяжелому боксерскому мешку, что тренер, державший его, едва устоял на ногах. То, что при этом было написано у него на лице, можно было описать лишь одним словом. Ярость.

После этого Кэтрин поспешила обратно по Нью-Гэмпшир-авеню в сторону Дюпон-Серкл – форсированным маршем, избегая смотреть попадавшимся навстречу в глаза, пока кто-то, нагнавший ее, не схватил за руку и не развернул к себе. Глаза у нее вспыхнули паникой и враждебностью, пока она не узнала наглеца.

– Господи… – произнес Джек, слегка запыхавшись. – С таким темпом вам только в марафонах участвовать! Я кричал вам целых два квартала.

– Я вас не слышала.

– Уже понял.

Оба вдруг ощутили на себе устремленные на них подозрительные взгляды. Ну конечно – какой-то полуголый потный тип, явно качок и далеко не урод, почему-то дергает хорошенькую женщину за руку, когда она ему не отвечает. Не нацелились ли на них смартфоны? Райт наконец понял, что по-прежнему держит ее за руку, и быстро отпустил.

– Послушайте, я обошелся с вами по-свински. Избыток адреналина или что-то в этом роде… Прошу прощения. Искренне. Иногда я предпочитаю просто забыть историю своей семьи и терпеть не могу, когда мне о ней напоминают. Как будто я должен чувствовать… ну не знаю… что-то по поводу того, что произошло. Но ничего я не чувствую. Мне был всего год, когда она погибла. Она для меня – просто история в старых газетах, вот и всё. И тогда это еще больше меня бесит. Заставляет ощутить собственную беспомощность, понимаете? Хотя откуда вам это знать, верно? Вы просто проявили внимательность. А я повел себя как полный урод. Этому нет оправдания. Правда простите.

Джек говорил так быстро, что Кэтрин не успевала за ним. Ей требовалось, чтобы он расслабился, поэтому она взяла его за руку.

– Вы не обязаны мне ничего объяснять. Я предположила то, чего не следовало. Полезла туда, куда не надо было соваться.

– Нет, такому моему поведению нет оправдания.

Выражения их лиц и позы рассеяли возникшее было вокруг них напряжение. «Пошли дальше, здесь больше не на что смотреть!» Взгляды оторвались от них, мобильные телефоны вернулись в карманы, сумочки или обратно к ушам.

– Вы должны позволить мне загладить вину, – сказал Джек.

– Всё в порядке, правда.

– Что вы делаете вечером?

– Вы хотите сказать, сегодня вечером?

– Сегодня вечером мне предстоит посетить одно благотворительное мероприятие – мой дядюшка затевает, и я куда больше проникся бы духом благотворительности, если б вы пошли туда вместе со мной.

У Кэтрин перехватило в горле. К чему-то подобному она была явно не готова.

– Ну не знаю… В будний день… Может, как-нибудь в другой раз? – Удобная отмазка, надеялась она.

Но без толку.

– Люди упускают большую часть жизни, откладывая всё на потом, – сказал Джек. – Короче, если вы не хотите, чтобы вон тот коп на другой стороне улицы подошел сюда и спросил, не беспокоит ли вас этот потный парень в одних лишь спортивных трусах и шлепанцах, вам лучше ответить «да».

И снова эта улыбка. На сей раз ничуть не натянутая. Просто-таки само обаяние, неподдельное и очень привлекательное. Ее колебания и были тем ответом, который ему требовался.

– Отлично. Я заеду за вами в половине восьмого.

И прежде чем Кэтрин успела возразить, Джек уже развернулся и побежал трусцой обратно в сторону «Равноденствия». Не дав ей даже возможности спросить, как ей следует одеться.

* * *

Остаток дня прошел как в тумане. Как бы Кэтрин ни силилась сосредоточиться на рабочих вопросах, подробности порученных ей судебных дел перемешивались между собой, а на вопросы коллег давались невразумительные ответы. Она даже всерьез накосячила, перепутав фамилии истцов в одной из своих служебных записок, и уже была готова переслать ее Алекс, когда в последний момент заметила ошибку. Вместо этого отправила короткую писульку с жалобами на несуществующую боль в животе, пообещав закончить работу дома, на что Алекс немедленно откликнулась сочувственным смайликом.

Дома работа шла не лучше, и стук молотка Рассела в гостиной этому тоже не способствовал. Все, о чем она могла думать, – это как бы отвертеться от приглашения Джека Райта на его благотворительное мероприятие. «Хотя все-таки почему бы и не сходить?» – спорила Кэтрин сама с собой. Раньше она и сама устраивала подобные вечерние приемы – со всем своим обаянием, остроумием и кокетливой манерой держаться. Могла быстро оценить любую компанию и без особых усилий вскоре оказаться в самом ее центре. Конечно, эти навыки так уж окончательно и не атрофировались. Или все-таки это произошло? И когда она только успела растерять свою пылкую дерзновенность? Да и была ли та у нее когда-нибудь на самом деле? Может, это был просто хрупкий щит, который она себе соорудила, фальшивая личность, которую приняла, чтобы прикрыть свою неуверенность в себе, – маскарадная личина, призванная спрятать тот стыд, который, как она думала, был уже предан забвению… Что сказала бы по этому поводу доктор Фрэнкл? А вот относительно того, как прокомментировала бы это ее мать, Кэтрин практически не сомневалась.

Было почти шесть вечера, когда она наконец объявила в этих своих внутренних дебатах перерыв и решила, что ее колебания были просто способом избежать отказа Джеку. Она и вправду хотела пойти. «Да пошло оно все! Ну и что с того, что это будет полная катастрофа?» Ожидания в любом случае были бы низкими. Никто и не ожидал увидеть Кэтрин версии 1.0. Этой женщины больше не существовало. Настало время посмотреть, не заинтересует ли кого-нибудь последнее обновление. Отправив Рассела домой, она выхватила из холодильника бутылку пива и помчалась наверх – по-быстрому принять холодный душ, чтобы немного взбодриться. Голая и мокрая, коротко глянула на себя в зеркало. Что бы такого надеть? Об этом как-то не подумалось. В шкафу наличествовали лишь скромные юбки, простенькие блузки и практичная обувь.

Кэтрин поискала в ванной пузырек с лекарствами, которые прописала ей доктор Фрэнкл. Потребовалась минута, чтобы найти его, – он застрял между унитазом и стеной, как будто нарочно прятался там. Сорвав защитную пленку, она запила таблетку пивом, чтобы успокоить нервы. А потом приняла еще одну. Кэтрин надеялась, что на пустой желудок волна спокойствия нахлынет быстрее.