Текст книги "Дьявол в бархате"

– Потому что я любил тебя.

– Я тоже так думала и на это надеялась. Но в этом ужасном доме достаточно было лишь краткого упоминания о ком-нибудь, кого меня с детства учили любить и почитать, как ты сразу же разражался насмешками. Даже если речь заходила о великом Оливере…

– «О великом Оливере!»– передразнил Фентон, вцепившись левой рукой в столбик кровати, а правой в рукоятку кинжала. – Ты имеешь в виду Кромвеля?3434
  Кромвель Оливер (1599 – 1658) – лидер английской революции, с 1653 г. – лорд-протектор Англии, обладавший диктаторской властью.


[Закрыть]

Он произнес эту фамилию с такой ненавистью, какую только можно было вложить в одно слово. И ненависть эта была абсолютно искренней.

– Я родился, – заговорил сэр Ник, – в год, когда твои доблестные круглоголовые отрубили голову королю Карлу I3535
  Карл I Стюарт (1600 – 1649) – король Англии с 1625 г., казнен 30 января 1649 г. во время революции.


[Закрыть]. Они установили эшафот у окна Банкетного флигеля. Короля вывели из Сент-Джеймсского дворца, провели через парк и ворота Хольбейна3636
  Xоль6ейн Ханс Младший (1497 или 1498 – 1543) – немецкий художник, работал в Англии.


[Закрыть] в длинные комнаты Уайтхолла, к окну, у которого стоял эшафот. Снежным январским днем они отрубили ему голову.

Сэр Ник, а может быть, профессор Фентон глубоко вздохнул.

– Ни один человек не умирал так храбро. Ни один король не вел себя так благородно, хотя они в него плевали и пускали ему в лицо табачный дым, когда он проходил мимо. – Повернувшись, сэр Ник вонзил кинжал по рукоятку в столбик кровати с такой точностью, что не отломилась ни одна щепка. – Пусть обрушится Божье проклятье на них и им подобных!

Лидия приподнялась, ее халат снова распахнулся. В глубине души все это ее не так уж интересовало.

– Ты женился на мне, – спросила она, – чтобы «укротить круглоголовую девку», как хвастался в таверне «Борзая»?

– Нет.

– А я слышала, что да.

– Тогда, черт возьми, считай, как тебе угодно!

– Ну, так ты не укротил ее, – взволнованно произнесла Лидия. – Мой дед и вправду был цареубийцей, как твоя потаскуха Мег сказала прошлой ночью. В начале Реставрации я была еще маленькой девочкой, и меня не взяли смотреть, как его повесят и четвертуют, а останки бросят в огонь, но я слышала, что он тоже умер храбро.

– Лидия, ты знаешь, как мало цареубийц было казнено?

– А ты?

– За столом Совета король Карл II бросил записку милорду Кларендону3737
  Кларендон Эдуард Хайд, граф (1609 – 1674) – английский государственный деятель и историк, в 1660 – 1667 гг. первый министр Карла II.


[Закрыть]: «Я устал от повешений. Пусть они прекратятся».

– И эта тварь Мег, – продолжала Лидия, не обращая внимания на его слова, – сказала грязную ложь, назвав моего отца полоумным индепендентом. Он был не индепендентом, а умеренным пресвитерианином3838
  Пресвитериане – одно из направлений кальвинизма в Англии и англоязычных странах. Во время гражданской войны составляли большинство в парламенте, однако в основном занимали умеренную позицию и были против казни короля.


[Закрыть], и, как все люди его убеждений, ужасался убийству короля и голосовал против казни, о чем свидетельствуют записи. – Она вновь прижала руку ко лбу. – Отец никогда не был безумным, Ник. Все это знали. Его заперли в тюрьму, потому что он проповедовал Слово Божие так, как велела ему его религия. Все это не так уж важно, но из-за этого мы стали чужими! Зачем мне жить, если твои ум и сердце больше не со мной?

«Это нужно немедленно прекратить!»– в отчаянии думал Фентон.

Опустившись на колени, он вцепился в борт кровати. Фентон. знал, что должен победить сэра Ника ради Лидии. Ему казалось, что из гроба высунулась извивающаяся бесплотная рука, пытаясь схватить его.

– Помоги мне, Лидия! – воскликнул он, протягивая к ней руки.

Хотя Лидия не понимала его мучений и жестокой внутренней борьбы, она прижала его руки к своей груди и с радостью увидела, что его взгляд вновь просветлел.

– Лидия, – тяжело дыша, заговорил Фентон, – есть вещи, которые я не могу объяснить. Если бы ты могла себе представить… нет, лучше не надо. Но иногда я сам не свой, даже будучи трезвым. Оставайся со мной…

– Разве я хочу чего-нибудь другого?

– …и если бессмысленный гнев снова овладеет мной, кричи: «Вернись! Вернись!» Что нам с тобой до старых ссор наших предков? – мягко добавил он. – Даже шпаги и пистолеты теперь другие. Круглоголовые пользуются не меньшим уважением, чем принадлежащие к государственной церкви3939
  То есть к англиканской церкви – официальной религии Англии.


[Закрыть]. А что касается Оливера, то пусть его старая и твердая душа покоится в мире.

– Тогда… Да хранит Бог короля Карла! – страстно воскликнула Лидия, обняла его за шею и заплакала.

Таким образом, между ними наступил мир, если и не взаимопонимание.

– Я хотела спросить тебя, – заговорила Лидия. – Нет, это тебя не рассердит. Почему тебя сегодня так заботит политика, о которой без умолку кричат все мужчины, и в которой я ничего не смыслю?

Фентон погладил ее мягкие светло-каштановые волосы.

– Неужели это и в самом деле – так? – рассеянно произнес он и почувствовал, как Лидия вздрогнула. – Очевидно, причина в том, что та же старая трагедия разыгрывается теперь.

– Как?

– А вот как. Король Карл I умер. Кромвель почти десять лет красовался в седле, хвастаясь силой, которой у него не было. Затем он также умер, оставив полупустую казну, которую опустошили окончательно последующие шаткие правительства. В благословенном (или проклятом) 1660 году сын покойного монарха, король Карл II, вернулся из изгнания, чтобы править нами.

– Я все это помню.

– Некоторое время, дорогая, дела шли хорошо – как в трактире, где хозяин кричит: «Веселитесь, джентльмены!»В течение десяти лет иногда происходили волнения, которые удавалось улаживать. Но твой парламент начал показывать коготки в вопросах денег и религии, как и при Карле I. Их любимый клич: «Нет папизму!»

– Тише! – шепнула Лидия, испуганно оглядевшись вокруг. – А вдруг паписты нас подслушивают?

Она была куда более испуганной, чем раньше, не замечая улыбку Фентона.

– Хорошо, я буду говорить тихо, но выскажу все, что у меня на душе. Почему я должен не доверять людям – я бы предпочел, чтобы ты называла их католиками – которые жертвовали золото и кровь, защищая отца нашего короля? Которые не обращали внимания на то, что горят их дома, лишь бы разбивать шлемы круглоголовых? Могу я поверить, что они хотят причинить вред сыну старого короля? Если бы я не принадлежал к англиканской церкви, то, может быть, и сам стал бы католиком!

– Господи, на тебя снова нашло наваждение! – пробормотала Лидия и придвинулась к нему. – Вернись! – воскликнула она. – Вернись!

– Посмотри мне в глаза, малышка, и ты увидишь, что со мной все в порядке.

– И правда, вроде бы так. Но, если ты позволишь мне сказать…

– Конечно, позволю!

– Наш бедный король, – продолжала Лидия, – слабый человек…

Улыбка Фентона осталась ею незамеченной.

– На него легко влияют распутные женщины. Королева – папистка4040
  Португальская принцесса Екатерина Браганца была католичкой.


[Закрыть]. Королем вертит, как хочет, Луиза де Керуаль, мадам Каруэлл или герцогиня Портсмутская, – все равно, как ее называть, но она папистка и французская шпионка. О брате короля открыто говорят, что он стал папистом4141
  Джеймс Стюарт, герцог Йоркский (1633 – 1701) – младший брат Карла II, в 1685 – 1688 гг. король Англии Иаков II Открыто исповедовавший католицизм, он был свергнут в результате Славной революции 1688 г..


[Закрыть]. Неужели здесь нет зловещих признаков?

Фентон приподнял ее голову за подбородок.

– Раз уж ты так во всем разбираешься, то неужели тебе не известно, как ведут себя так называемые друзья короля из его же собственного Совета?

– Ник, я ничего не смыслю в политике! Меня интересуют только ты и я…

– Они предают его, Лидия, или собираются это сделать. Милорд Шафтсбери, маленький человечек с нарывом на боку, изменил королю уже два года назад, хотя по-прежнему заседает в Совете, считая себя слишком могущественным, чтобы его удалили. Его светлость герцог Бакингем4242
  Герцог Бакингем Джордж Вилльерс (1628 – 1687) – фаворит Карла II, одаренный драматург.


[Закрыть], способный человек, несмотря на глупые выходки, тоже переметнулся. Многие другие пэры королевства также вопят: «Нет папизму!», но они ничего из себя не представляют. Шафтсбери и Бакс основали то, что они именуют Клубом зеленой ленты в таверне «Голова короля». Они и впрямь носят зеленые ленты в качестве эмблемы. Их сборища ты смело можешь назвать партией оппозиции, а вернее партией измены. Однако они не выступают открыто и честно, как это делали круглоголовые. Их методы: распространение в Лондоне слухов и памфлетов, нашептывания грязной лжи и клеветы – все то, что честные люди считают мелким и низким. Я скажу тебе еще только одно: сейчас у нас временное успокоение, но через три года – запомни это хорошенько – начнется величайшая политическая битва, и…

В дверь тихонько постучали, и появился Джайлс.

– Стадо в загоне, сэр, – доложил он со злобной усмешкой, явно наслаждаясь своей властью. – Они ждут в вашем кабинете.

– Все прошло спокойно, Джайлс?

– Теперь уже все спокойно, сэр.

Лидия передвинулась в изголовье кровати, где, будучи защищенной отодвинутым пологом, влезла в рукава халата, попутно бросая на Фентона ласковые взгляды. Недавние ее слова вонзились в его сердце, точно маленький нож.

«Он добр, как священник, и храбр, как» железнобокий!»

« Господи! – взмолился он про себя. – Если бы только высохший старик в теле юноши мог бы быть достоин такой любви!»

Но он знал, что это безнадежно.

– Когда ты закончишь одеваться, – сказал Фентон Лидии, – вернись к себе в комнату. Там вроде бы есть засов?

– Да, крепкий деревянный засов. Но…

– Запри дверь и открывай, только если услышишь мой голос. Сегодня ты не должна ничего есть – просто примешь лекарства, которые я тебе дам.

На физиономии Джайлса отразилось подобие страха.

– Но, сэр! – фыркнул он, впрочем, без особой уверенности. – Вы же не думаете, что…

– Вот именно думаю, мошенник! Способность мыслить – моя единственная добродетель. В этом доме скрывается ужас, куда более опасный и отвратительный, чем погреб с нечистотами. Я немедленно отправлюсь на его поиски.

Глава 5. Китти в сером и кошка-девятихвостка

В коридоре снаружи было только два окна: одно в дальнем конце, а другое справа над лестничной площадкой. Когда Джайлс отвесил поклон Фентону, тот вспомнил еще об одном затруднении.

– Джайлс!

– К вашим услугам, хозяин! – отозвался Джайлс, вытянув сморщенную и дерзкую физиономию.

– В этой рукопи… я хочу сказать, этим утром, – поспешно поправился Фентон, – ты упомянул некую Китти?..

– Китти Софткавер, кухарку?

– Тьфу! Ну и фамилия! Soft cover – мягкое покрывало (англ.).4343
  Герцог Бакингем Джордж Вилльерс (1628 – 1687) – фаворит Карла II, одаренный драматург.


[Закрыть]

– Я также упомянул, – безжалостно добавил Джайлс, – что вы часто бросаете на нее похотливые взгляды.

– Вполне возможно. И что же, мы с ней уже… ?

– Послушайте, откуда мне знать? – осведомился Джайлс, скривив губы с видом святой невинности. – Если это неизвестно вам самому, то может быть известно только Богу! Все же, хозяин, мне кажется, что ваша речь стала до странности деликатной. Я ведь только сказал, – на его лице вновь мелькнула злобная усмешка, – что вы часто смотрите на нее соответствующим образом. Все остальное для вас должно быть ясным, как книга с крупным шрифтом. Короче говоря, я собрал их всех у вас в кабинете.

Джайлсу ничуть не казалось странным, что он должен представлять хозяина дома его же собственным слугам. Однако Фентон счел это вполне естественным. Человеку благородного происхождения не следует снисходить до того, чтобы запоминать имена и лица низшей прислуги, если только у него нет на то особой причины.

Свернув на лестницу, они спустились в нижний холл, который сильно изменился с тех пор, как Фентон прощался в передней слева с Мэри Гренвилл. Серебряные канделябры оттеняли стенные панели из темного дуба, на полу стоял деревянный сундук с причудливой резьбой. Парадная дверь была открыта настежь.

Хотя Фентон был к этому подготовлен, все же он изумился, увидев на месте современной Пэлл-Молл маленькую зеленую аллею. Перед входом в его дом росли липы, наполняя холл сладковатым ароматом. Фентон знал, что одной из его соседок была мадам Элинор Гуинн4444
  Гуинн Элинор (Нелли) (1650 – l687) – актриса, любовница Карла II.


[Закрыть], но не мог вспомнить, переехала ли она уже с северной стороны на южную.

– Если вам будет угодно, сэр… – пробормотал Джайлс.

– Погоди! Лорд Джордж уже прибыл?

– Более часа назад, сэр.

– В каком он настроении? Не кричал на тебя?

– Нет, сэр. Сейчас он в конюшне и вроде бы всем доволен. Он только сказал… если, конечно, ваш слух для этого не слишком деликатен…

– Чума на твою наглость! – рявкнул Фентон настолько в духе сэра Ника, что Джайлс отшатнулся, словно от удара. – Что он сказал? Говори прямо!

–» Если Ник имеет дело только с одной, а не с двумя, – осведомился его лордство, – то почему он так дьявольски долго ею занимается?»

– Но этим утром.

– Я ответил, – продолжал Джайлс, – что вы, будучи отменным едоком, любите питаться несколько раз из одной и той же тарелки.» Ну, что ж, – заметил он, – это веская причина. Не тревожьте его «.

Фентон снова бросил взгляд наружу. У парадного входа в величественной позе неподвижно стоял привратник с жезлом в руке, впускавший желанных гостей и отгонявший нежеланных без ненужного открывания и закрывания дверей и беспокойства обитателей дома.

Фентон всегда считал, что этот великолепный древний обычай следовало бы поддерживать.

– Сэр, – напомнил Джайлс, открывая дверь в задней стене холла, – не соизволите ли вы войти?

Фентон так и сделал.

Кабинет, хотя и маленький, был заполнен книгами в переплетах из телячьей кожи форматом от половины до одной восьмой листа. Боком к одному из окон стоял громоздкий письменный стол из темного полированного дерева. Остальная мебель была дубовой, а Ост-Индская компания4545
  Возникшая в 1600 г. английская компания для торговли с Индией.


[Закрыть] уже успела внести свой вклад в виде ковра.

Войдя, Фентон сразу же ощутил атмосферу оскорбленных криков, визгов и рыданий, только что раздававшихся в этих стенах. Думая о Лидии, он становился более суровым и безжалостным, нежели сэр Ник, чей гнев мог продолжаться самое большее десять минут.

Четверо слуг, стоявших полукругом на некотором расстоянии друг от друга, смотрели на него. На резном шкафу в человеческий рост стоял серебряный канделябр с тремя свечами.

Джайлс хладнокровно снял с крюка у двери хлыст с девятью кожаными плетьми, каждая из которых имела стальной наконечник. Закон дозволял применение кошки-девятихвостки, но только в случае очень серьезного проступка.

– Я напомню вам, кто есть кто, сэр, – заговорил Джайлс, указывая на полукруг из одного мужчины и троих женщин. Для начала он ткнул рукояткой хлыста в сторону стоящего на левом краю мужчины.

– Это Большой Том, буфетчик, – сказал он.

Большой Том, чьи рост и и ширина полностью соответствовали прозвищу, переминался с ноги на ногу, как будто таким образом он мог оставить на ковре меньше грязи. Его физиономия, обрамленная копной волос, была покрыта грязью, так же как и фланелевая рубашка, куртка из буйволовой кожи и кожаный фартук. Очевидно, Большой Том выполнял в доме случайную работу. Относясь к Джайлсу с явным презрением, он рассматривал Фентона с благоговейным страхом, склонив голову, притронувшись к пряди волос на лбу и издав нечленораздельное бульканье.

Хлыст передвинулся вправо.

– Нэн Кертис, судомойка, – доложил. Джайлс.

Нэн Кертис была толстухой, едва ли достигшей тридцати лет, чье круглое лицо утратило от страха обычный румянец, а нижняя губа оттопырилась, как у обиженного младенца. Она носила чепчик и, если не считать нескольких пятен сажи, выглядела довольно чистоплотной. Издав громкое хныканье, женщина умолкла.

Каждый раз, когда хлыст двигался дальше, подавленная судорога гнева или страха словно сотрясала уставленные книгами стены, заставляя трепетать пламя свечей в серебряных канделябрах на полированных деревянных панелях.

– Справа от нее, – продолжал Джайлс, – Джудит Пэмфлин, горничная нашей леди.

Вспомнив слова Лидии, Фентон внимательно посмотрел на горничную.

Джудит Пэмфлин была высокой и тощей старой девой лет под пятьдесят с резкими и неприятными чертами лица. Ее редкие волосы были собраны в тугие локоны. Облаченная в серое шерстяное платье с кружевами, она стояла, выпрямившись и сложив руки.

Да, Джудит Пэмфлин едва ли нравилась Лидии. И все же…

– Наконец, – сказал Джайлс, снова передвинув хлыст, – Китти Софткавер, кухарка.

Фентон устремил на нее холодный оценивающий взгляд.

Китти казалась самой кроткой из всех. Это была маленькая пухленькая девица лет девятнадцати. Хотя ее блуза из грубой ткани и коричневая шерстяная рубашка пострадали от возни с огнем и вертелом, за исключением пятнышка сажи на носу ее лицо было чистым.

Фентон сразу же обратил внимание на ее волосы, густые, темно-рыжие и словно перемежавшиеся более светлыми прядями. Пламя свечей, казалось, раскаляло их докрасна. Подняв голову, Китти бросила на Фентона быстрый взгляд темно-синих, почти черных глаз, чересчур больших в сравнении с маленьким личиком и чрезмерно дерзким носом.

Взгляд этот, таинственный, многозначительный и вызывающий, мог свидетельствовать об определенной степени интимности отношений с хозяином. Китти была единственной из четырех слуг, позволившей себе заговорить.

– Сэр, вы не обидите меня? – робко спросила она, произнося слова так невнятно, что Фентон едва ее понял.

– Вы все знаете, – начал он, не обратив на нее внимания и повернувшись к остальным, – что вашу хозяйку пытались отравить медленно действующим ядом, именуемым мышьяком. Она принимала его, как нам кажется, вместе с поссетом, который готовили на кухне и приносили ей каждый день. Такой яд не принимают случайно. Кто готовил этот поссет?

– Я, сэр, – ответила Китти, снова бросив на него быстрый взгляд, казалось, говорящий:» Мне кое-что известно!»

– Ты всегда его готовила?

– Всегда, – кивнула Китти. – Но в кухне постоянно кто-то толчется, так что не могу поклясться, что никто к нему не притрагивался.

– Кто относил поссет моей жене?

Он перевел взгляд на неподвижные резкие черты Джудит Пэмфлин, скрестившей руки на груди. Ее плотно сжатые губы побелели. Она, казалось, раздумывает, стоит ли отвечать на вопрос.

– Я, – наконец промолвила Джудит.

– Джудит Пэмфлин, – осведомился Фентон, – сколько времени ты служишь горничной у моей жены?

– Задолго до того, как она имела несчастье выйти за вас замуж, – ответила Джудит гнусавым голосом, глядя ему в глаза. – Когда вчера вечером вы хватили лишнего, я слышала, как вы называли ее круглоголовой сукой, паршивой пуританкой и отродьем цареубийцы.

Фентон посмотрел на нее.

– Джайлс, дай мне хлыст, – спокойно сказал он.

Джайлс выполнил приказ.

Фентон не сводил взгляда с лица Джудит. В отличие от тактики сэра Ника, который набросился бы на нее с бранью и угрозами, едва ли способными испугать женщину с сильным характером, он медленно подчинял ее ум и волю своим, более сильным.

Секунды переходили в минуты, когда веки Джудит Пэмфлин дрогнули и опустились. Справа от Фентона стоял тяжелый стул. Подняв кошку-девятихвостку, он изо всех сил со свистом опустил ее на высокую спинку стула. Стальные наконечники оставили в дереве глубокие трещины, похожие на раны.

– Женщина, – тихо произнес Фентон, – никогда больше не говори со мной так!

Последовала пауза. Джайлс Коллинс побледнел, как привидение.

– Хорошо, – пробормотала Джудит. – Не буду.

– Как ты меня назвала?

– Хозяин…

Вся группа содрогнулась, исключая Большого Тома.

– Отлично, – промолвил Фентон тем же бесстрастным тоном и передал хлыст Джайлсу. – Когда поссет готовили в кухне, Джудит, ты когда-нибудь наблюдала за этим?

– Всегда, – ответила Джудит Пэмфлин, все еще прямая, как жердь, но явно побежденная.

– Почему? Ты подозревала яд?

– Нет, не яд. Но эта неряха, – она ткнула костлявой рукой в сторону Китти, – стала распутной и вороватой, едва выйдя из детского возраста. Она обхаживала подмастерьев и заставляла их красть для нее. – Джудит возвысила голос: – Правосудие Божье уже приговорило ее к вечному огню и…

– Прекрати это пуританское нытье! Не желаю его слушать!

Джудит Пэмфлин умолкла, вновь скрестив руки на груди. Но Китти, как заметил Фентон краем глаза, уже не пыталась прикидываться кроткой. Ее большие глаза с ненавистью смотрели на Джудит; полная верхняя губа приподнялась, обнажив плохие зубы.

– Мышьяк, – продолжал Фентон, – представляет собой белый порошок, или, – он вспомнил, как мог выглядеть яд в то время, – он может походить на кусок большой белой плитки. Джудит, могла кухарка положить нечто подобное в поссет так, чтобы ты этого не заметила?

Джудит, хотя и ненавидела Китти, не позволила себе солгать.

– Нет, – ответила она.

– Ты уверена?

– От меня бы такое не ускользнуло.

– Когда ты относила поссет наверх, в комнату моей жены, не пытался ли кто-нибудь тебя отвлечь, чтобы подложить туда яд?

– Нет, никогда.

– Хорошо, – сказал Фентон. – Я верю в твою преданность и хочу поговорить с тобой наедине.

Фентон подошел к двери и приоткрыл ее. Джудит Пэмфлин, стоящая спиной к письменному столу, столь часто фигурирующему в рукописи Джайлса Коллинса, бросила на него подозрительный взгляд. Но она казалась менее скованной, когда направилась к двери.

– Прошу, – резко скомандовал Фентон горничной, задержавшейся у двери.

Склонив голову, женщина послушно вышла. Фентон, последовав за ней в тусклый холл, закрыл за собой дверь и остановился.

– Быстро иди в кухню, – приказал он. – У тебя есть горчичный порошок?

Джудит молча кивнула.

– Растворишь большую ложку, какую я видел в музее… я хотел сказать, какой едят суп, в стакане теплой воды. Если жену будет тошнить, дашь ей соленой воды. – Он изо всех сил напрягал память. – Оливковое масло у тебя есть?

Джудит снова кивнула.

– Давай ей его почаще пополам с мандариновым соком. Побольше ячменного отвара. К ногам будешь прикладывать горячие камни. Все это должно помочь. На живот надо класть горячую простыню и… Нет, морфия, конечно, тогда не могло быть… В доме имеется лауданум?4646
  Снотворное, препарат опиума.


[Закрыть]

Еще один кивок.

– Сильная доза порошка лауданума, растворенного в воде, заставит ее проспать несколько часов. К концу дня мы увидим совсем другую женщину. Ну, быстро! Поставь на поднос все, что тебе нужно, а потом возвращайся и постучи в дверь.

Джудит кивнула и повернулась.

– Погоди минуту! – остановил ее Фентон..

– К вашим услугам, хозяин.

– Я верю в твою преданность. Виновная не смогла бы говорить так смело, как ты. Тогда скажи мне, почему моя жена тебя не любит, почему запирает перед тобой дверь, когда она больна?

На бесстрастном лице Джудит Пэмфлин появилось некое подобие эмоций.

– Потому, что я некрасива, хотя такова Божья воля. Потому что, хоть я и хочу ей помочь, но она знает, что я ненавижу вас. Потому что с детства я учила ее быть послушной Господу…

– Женщина, ты опять за свои пуританские заклинания!

– Я знаю, в чем состоит Божья воля!

– Какая скромность! Выходит, ты умнее всех людей!

– Нет! – Джудит вся сжалась. – Я скромнейшая из Божьих созданий…

– Однако тебе доподлинно известно, в чем состоит Божья воля. Так слушай: если ты будешь продолжать говорить эту чушь моей жене, я не стану бить тебя хлыстом – этого ты не боишься. – Женщина отвела взгляд, чувствуя, что он раскусил ее. – Но я вышвырну тебя на улицу, а она умрет!

– Иногда вы поступаете правильно, – заметила снова побежденная Джудит Пэмфлин и не без уважения добавила: – хозяин.

Выпрямившись, она направилась к маленькой лесенке, ведущей вниз и расположенной под большой лестницей.

Некоторое время Фентон стоял неподвижно, придерживая дверь в кабинет и глядя на липы снаружи парадного входа.

Ко всему, что угрожало жизни Лидии, он не испытывал жалости, поклявшись, что она не умрет, даже если ему придется ради этого бороться одновременно с историей и дьяволом. Но от кого же исходит угроза?

Проще всего было заподозрить Китти Софткавер, несмотря на заявление Джудит. Несомненно, Китти была последней победой сэра Ника. Фентону она не нравилась ни в малейшей степени. Несмотря на ее аппетитную фигурку, вызывающие большие глаза и великолепные рыжие волосы, он чувствовал, что Китти холодна, как рыба, и обладает инстинктами сороки. Каким же дураком был сэр Ник!

Если сравнить эту рыжеволосую тупицу, например, с Мег Йорк, с ее живым умом и удивительной привлекательностью! (Интересно, почему ему в голову пришло такое сравнение?)

Говоря откровенно, он с самого начала подозревал Мег, однако это подозрение являлось исключительно следствием чтения рукописи Джайлса Коллинса. Теперь, когда Фентон повидал большую часть обитателей дома и вынес о них суждение, его мнение о Мег изменилось.

Конечно, Мег легко могла совершить убийство. Фентон почти готов был представить ее за этим занятием. Но Мег была способна только застрелить или заколоть кого-нибудь кинжалом в приступе гнева – медленное, тщательно продуманное отравление было не в ее стиле. Она бы подсыпала дозу мышьяка, способную убить десять человек, или же вовсе не стала бы этого делать.

И все же кто-то…

Фентон колебался. Существовала возможность, непредусмотренная в отчете Джайлса. Он должен провести определенную проверку… Поправив парик и все еще негодуя на историю и дьявола, Фентон вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Все стояли на прежних местах. Только пламя свечей дрогнуло от сквозняка.

– По всей вероятности, – заявил Фентон, – мисс Пэмфлин очищена от подозрений. Остаетесь только вы трое.

Нэн Кертис, молодая толстуха-судомойка в чепчике, больше не могла сдерживаться. Она схватилась за голову, словно испытывая зубную боль; слезы потекли по ее щекам.

– Какое несчастье! – зарыдала она так отчаянно, что Фентон не мог ей не посочувствовать. – Мы погибли, Том! Погибли!

– Да нет же! – рявкнул Большой Том тяжелым басом и прогремел нечто столь нечленораздельное, что Фентону пришлось просить Джайлса перевести сказанное.

– Ну, сэр, – улыбнулся Джайлс, поигрывая хлыстом, – Том всегда так говорит, но он вами искренне восхищается.» Кто может причинить вред ему или его близким? – сказал он. – Ему, лучшему фехтовальщику во всей Англии!»

Фентон был Ошеломлен.

« Совершенно ясно, – подумал он, – что я прославился искусным обращением с рапирой. Если бы они только знали постыдную правду!»

– Спасибо, Том, – вежливо поблагодарил он. – Хотел бы я, чтобы это и в самом деле было так.

Все это время Китти Софткавер открыто и с явным беспокойством наблюдала за Фентоном, словно видя на его месте кого-то другого. Взгляд ее был быстрым и настороженным, как у сороки, зажавшей в клюве блестящий наперсток. Она бочком приблизилась к Фентону.

– Сэр, – взмолилась Китти с льстивой улыбкой, – вы говорите, что мисс Пэмфлин очищена от подозрений. А я разве не очищена? Вы же слышали, как она сказала, что я не подсыпала никакого яду! – Ее голос перешел в интимный шепот. – Неужели я еще под подозрением, пирожок?

Фентон окинул ее весьма неласковым взглядом.

– Это, добрая девушка, зависит от зоркости мисс Пэмфлин и твоей смелости. Все же давайте предположим, что вы все невиновны. Отойди-ка в сторону!

Китти показала зубы в усмешке. Не обращая на нее внимания, Фентон двинулся к письменному столу из полированного черного дерева, стоящему боком к окну. Он столько лет изучал рукопись Джайлса, что помнил ее почти наизусть, словно видя перед собой сейчас мелкий узорчатый почерк.

«…в полдень, в понедельник 9 мая (9 мая было вчера), сэр Николас Фентон обнаружил в письменном столе своего кабинета бумажный пакет. На нем было написано отличным почерком: „Мышьяк, смертельный яд“. Под этим стоял какой-то знак или эмблема, изображенная синими чернилами. Будучи очень удивленным, сэр Николас вызвал меня и спросил, как это сюда попало. Я ответил, что не знаю. „А что, по-твоему, означает этот знак?“– осведомился он. „Ну, сэр, – ответил я, – не сомневаюсь, что этот знак висит над дверью какого-нибудь аптекаря…“

Освежив в памяти фрагмент манускрипта, Фентон посмотрел на стол, который до сих пор – представлял себе лишь мысленно. В нем имелся только один ящик, находящийся под крышкой. Кто-то, причем не сэр Ник, положил в него «бумажный пакет». Фентон со скрипом выдвинул ящик.

Да, пакет все еще был там, немного смятый, но свежий, около трех дюймов в ширину, довольно плотный и подвернутый с обоих краев. Прикоснувшись к нему, Фентон обнаружил, что внутри находится порошок. Белый мышьяк, известный с незапамятных времен, и в достаточном количестве, чтобы удовлетворить саму Локусту4747
  Локуста – знаменитая отравительница в Древнем Риме.


[Закрыть].

Открыв пакет, Фентон отвернулся от стола.

– Мышьяк, – сообщил он. – Кому из вас знаком этот пакет?

Большой Том что-то буркнул и покачал головой. Нэн Кертис, бросив на пакет любопытный взгляд, снова начала плакать. Китти, отступившая в тень комода, шепнула так тихо, что Фентон едва ее расслышал:

– Поменьше рыпайся, пирожок.

– Скажи-ка, – обратился Фентон к Нэн Кертис, стараясь говорить как можно мягче, дабы предотвратить истерику. – Напитки и пряности, из которых готовили поссет для миледи, хранились отдельно или среди других продуктов?

– Отдельно, сэр, – подумав, ответила Нэн. – Даже молоко использовали только самое свежее – доставленное прямо с фермы.

– Великолепно! – заявил Фентон. – Это объясняет многое! Ты понял, о чем это говорит, Джайлс?

Он обратился к слуге исключительно из злого озорства. В этот момент Джайлс, зайдя сбоку комода, пожирал глазами Китти, которая его не видела. Торчащие светло-рыжие волосы слуги и глянцевые темно-рыжие локоны Китти резко выделялись на фоне темного дерева с вырезанными на нем головами сатиров, чьи лица казались куда менее козлиными, чем лицо Джайлса.

Однако ничто не могло вывести его из равновесия.

– Это очень просто, сэр, – тотчас же ответил Джайлс.

– А именно?

– Сэр, мы узнали, что эта… эта бедная девушка не подсыпала яд в поссет. Мы узнали, что никто не прикасался к напитку, когда его относили наверх. Следовательно, яд, по-видимому, находился в одной из составных частей поссета, прежде чем он был приготовлен.

– Отлично, честный Джайлс! – Фентон обернулся к трем остальным. – Таким образом, мы можем все проверить очень простым способом. Спустимся на кухню, приготовим точно такой же поссет, какой готовили для миледи, и вы все выпьете его.

За исключением бьющегося в окно ветра, в кабинете стало абсолютно тихо. Лица присутствующих менялись в процессе постижения ими услышанного.

– Хорошо! – рявкнул Большой Том и добавил еще несколько слов, очевидно, означавших одобрение.

Нэн Кертис, у которой слезы покрывали даже чепчик, грохнулась на колени.

– Хозяин, неужели вы убьете ваших верных слуг?

– Убью? – переспросил Фентон. – Разве моя жена мертва?

Сложив пакет с мышьяком и загнув кончики, он сунул его в правый карман камзола.

– Вам придется лишь один день потерпеть спазмы, а если доза окажется сильной, то, возможно, и чувство жжения в животе. Это только одна часть испытания. Если же кто-нибудь уклонится от него или откажется выпить…

Сделав паузу, он продолжал:

– Нет, я еще не закончил. Возможно, в поссете вообще не окажется яда. Но, если кто-нибудь откажется выпить, то я могу сделать вывод, что там достаточно яда, чтобы вызвать смерть. Так что в итоге пострадает только виновный, а невинным не будет причинен вред. Во всяком случае, тот, кто откажется выпить…

– Я отказываюсь! – заявила Китти.

Фентон вновь окинул ее неласковым взглядом.

– Вот как? Тогда придется попробовать другой способ.

Китти открыла рот, показав скверные зубы, но тут же закрыла его опять. Она стояла спиной к комоду, вцепившись распростертыми руками в головы сатиров.

– Если вы имеете в виду кошку-девятихвостку…

– Вовсе нет. Мы будем водить тебя к одному магистрату за другим, пока не найдем такого, который выведет тебя на чистую воду. Ставлю золотой против шиллинга, что тебя уже обвиняли в краже, а может, и в другом преступлении, за которое отправляют на виселицу. Ты хорошенькая девчонка и слишком зрелая для своих девятнадцати лет. Чего же ты торчишь здесь, делая грязную работу? Наверняка, чтобы скрыться в безопасном местечке!