Текст книги "Дьявол в бархате"

Китти злобно прищурилась.

– Спрячь крылышки, петушок! – фыркнула она. – Я воровка? Об этом ты никак не можешь знать!

– Не могу? Полноте! Ты, конечно, злорадствовала, щебеча какую-нибудь сладенькую чепуху в уши тупоголового сэра Ника Фентона… я имею в виду, в мои уши! Смеялась, видя его одураченным!

Голос Фентона зазвучал подобно ударам хлыста.

– Но я не твой богатый любовник, хотя ты и дважды назвала меня «пирожком»! И мне незачем соблюдать осторожность, хотя ты шепнула, чтобы я «поменьше рыпался»! А советуя мне «спрятать крылышки», ты имела в виду, чтобы я следил за тем, что говорю. Но не забывай, что я понимаю воровской жаргон.

Китти с усилием попыталась обойтись без упомянутого жаргона.

– Ну, я могу вам кое-что сказать!..

– Тогда говори. Но сначала подумай, что ты предпочитаешь: поссет или магистрата?

Послышался резкий стук в дверь, которая сразу же открылась.

– Будь я проклят! – послышался веселый и добродушный голос. – Я искал тебя в каждом уголке этого дома, оставив комнату с книгами напоследок. Мне казалось, Ник, что тебе уже следовало удовлетворить свою супругу и одеться, чтобы встретить меня. Ведь мы условились на половину девятого. Я еле заставил себя проснуться. А теперь уже…

В этот момент голос оборвался, не окончив фразу.

Вместе с ароматом белого вина и конюшни в комнату ворвался куда более неприятный запах снизу. Обернувшись, Фентон усмехнулся. Граверу удалось точнее других изобразить лорда Джорджа Харуэлла.

Широкополая касторовая шляпа Джорджа, украшенная золотой лентой, была лихо нахлобучена на соломенного цвета парик, локоны которого обрамляли веселое лицо с дерзкими карими глазами, солидных размеров носом, узкой светлой полоской усов, улыбающимся ртом и намеком на второй подбородок.

Будучи дюйма на два выше Фентона, Джордж был не толще его, чем он был обязан, как писал Джайлс, усердным занятиям фехтованием. Облаченный в пурпурный бархат, с драгоценными камнями, сверкающими на пальцах, с белоснежными кружевами на шее и запястьях, он произвел своим появлением весьма яркий эффект.

Джордж чувствовал, что в кабинете происходит нечто неприятное, но не мог понять, что именно. Он и Фентон обменялись традиционными дружескими приветствиями.

– Джордж! – воскликнул последний. – Чтоб твоя душа сгнила среди золы и пепла, как душа Оливера!4848
  То есть Кромвеля.


[Закрыть]

– Ник! – ответил Джордж столь же дружелюбно. – Чтоб тебя поразила дурная болезнь, худшая, чем у Джорджа Седли, и чтоб все доктора в мире при этом умерли!

Во время обмена этими любезностями Джордж тщательно счищал конюшенную грязь с туфель о дверную панель.

– Не обращайте внимания на мое поведение! – посоветовал он всем присутствующим, напуская на свое лицо трагическое выражение. – Я конченный человек с тех пор, как меня крестили, кроме шуток! Тысячу раз я говорил всем… – Его взгляд задержался на Джайлсе. – А вам я когда-нибудь говорил?

– Нет, милорд, – солгал Джайлс, низко кланяясь.

– Да ну? Будь я проклят! – воскликнул лорд Джордж Харуэлл, выпучив честные карие глаза. – В этом нет никакого секрета! В общем, мы старинная и знатная семья. Но моя чертова бабушка была паршивой немецкой лягушкой, а мои прокля… мои благословенные родители хотели ее денег и потому назвали меня Георгом (разумеется, я называю себя на английский лад Джорджем). От этого имечка несет германскими туманами, вызывающими ревматизм. Молю Бога, чтобы Он больше никогда не посылал в эту страну ни одного немца по имени Георг!

– Аминь! – мрачно произнес Фентон. – Но боюсь, твое желание не будет исполнено4949
  В 1714 г. королем Англии стал Ганноверский курфюрст Георг I, основавший Ганноверскую династию (ныне именуемую Виндзорской). Фентон, будучи сторонником изгнанных Стюартов, отрицательно относится к появлению на английском престоле германского князя Имя Георг носили шесть английских королей.


[Закрыть].

– То есть как? Если…

Заметив в руке Джайлса Коллинса кошку-девятихвостку со стальными наконечниками, Джордж вновь почувствовал, что здесь что-то не так. Он щелкнул пальцами, сверкнувшими цветами бриллиантов, рубинов и изумрудов на серебряных перстнях. Китти, старавшаяся выглядеть попривлекательнее, не сводила с него глаз.

– Вижу, что здесь настоящий процесс с судьями и присяжными, – заметил Джордж. Его шпага с серебряным эфесом ударилась о дверь, когда он повернулся. – Нет, Ник, я тебя покидаю. Конечно, эти вещи необходимы, но мне они не нравятся. Буду ждать в конюшне…

Краем глаза Фентон увидел Джудит Пэмфлин, поднимающуюся с большим свинцовым подносом.

– Не уходи, Джордж. Мое дело на данный момент закончено… Джайлс!

– Сэр?

– Держи их в этой комнате, – Фентон кивнул в сторону слуг, – пока я не вернусь. Пусть садятся и устраиваются поудобнее, но не уходят, пока все не будет улажено. У лорда Джорджа и у меня дело, но мы быстро с ним справимся.

Почувствовав, что бичевание, способное изувечить женщину двадцатью ударами, временно откладывается, Джордж просиял и вновь обрел румяный цвет лица.

– Будь я проклят, вот это красотка! – воскликнул он, кивая головой в широкополой шляпе и соломенном парике в сторону Китти. – Как поживаешь, моя девочка?

– Лучше, чем может подумать ваша милость, – любезно ответила Китти, приседая в реверансе.

– Ха! – довольно воскликнул Джордж. – Ник, она к тому же и остроумная, верно?

– Не исключено.

– Но послушай, Ник! Говоря о твоем «срочном деле»… В письме ты выражался так чертовски mysterieux5050
  Таинственно (франц.).


[Закрыть] (как говорят французы, будь они прокляты!), что я не понял в нем ни единого слова.

Фентон вынул из кармана пакет с ядом и протянул другу.

– Я нашел это вчера, спрятанным без моего ведома. Прочти надпись.

– Яд! – воскликнул Джордж, отшатываясь, словно пакет мог его обжечь. – Забери его скорее!

Фентон взял у него пакет. Хотя Джордж бросался в драку очертя голову, уверяя со слезами на глазах, что он мирный человек, присутствие мышьяка согнало с его лица краску.

– Как ты считаешь, – осведомился он, – яд уже не мог проникнуть в мою руку? Теперь она распухнет и почернеет?

– Не бойся, никто не причинил тебе вреда! Смотри, как спокойно я держу пакет. Скажи, ты обратил внимание на эмблему или знак, изображенный под надписью синими чернилами?

– Я… по правде говоря…

– Я не мог понять, что он означает, пока мне не объяснил Джайлс Коллинс. Он сказал, что это знак, который висит над дверью аптеки.

– А? Что?

– Рисунок похож на ступку с пестиком над ней. Аптека может называться «Голубая ступка». (Здесь Джайлс самодовольно улыбнулся, устремив взгляд в угол потолка). Мы решили спросить у привратника, знает ли он такую аптеку.

– И что ответил привратник?

– Что аптека «Голубая ступка», – сказал Фентон, вспоминая рукопись, – находится» на Аллее Мертвеца, отходящей от Стрэнда у таверны «Голова дикаря». Мы отправимся туда и узнаем у аптекаря, кто покупал мышьяк.

– Разумно! – одобрил Джордж, которого никак нельзя было заподозрить в избытке интеллекта. – Отправимся сейчас же?

– Да. Я только поднимусь наверх и загляну к жене…

Джордж выпучил глаза.

– Черт возьми, Ник! Неужели с тебя не достаточно?

– Твой ум, дружище, грязнее снежного сугроба в августе. Лидия должна еще раз услышать мой голос, чтобы сразу его узнавать. Тогда…

Фентон сделал паузу. Непонятно почему, им внезапно овладело мрачное предчувствие.

– Отправимся в «Голубую ступку» на Аллее Мертвеца! – заявил он.

Глава 6. Конфиденциальные сообщения в «Голубой ступке»

Висевшие над домами вывески со скрипом поворачивались, хлопая о стены, подобно пистолетным выстрелам. Сильный ветер гулял по Стрэнду, начиная от Черинг-Кросса, сбрасывая сажу с колпаков дымовых труб, угрожая шляпам и парикам и заставляя плясать вывески, большей частью старые и грязные. Однако временами выглядывающее солнце заставляло ярко сверкать эти грубые и причудливые эмблемы.

Широко открытый красный рот возвещал об изготовлении колпаков для труб. Зеленая русалка трепыхалась на ветру над столовой. Глаза, собачьи головы, три пьяных рыбы подпрыгивали вверх-вниз, переливаясь алым и золотым цветами и смешиваясь с хлопьями сажи.

Впрочем, шум, издаваемый вывесками, едва ли перекрывал шум, производимый всадниками и пешеходами. Если в прежние времена Стрэнд занимали исключительно дома знати, обращенные тыльной стороной к Темзе, то теперь здесь господствовала коммерция, вторгшаяся еще до того, как большой пожар опустошил Чип-сайд и Истчип.

Среди тяжелых запахов, исходивших от сточной канавы в середине улицы, колеса с железными ободами скрипели по булыжникам мостовой, возницы отчаянно ругались, уличные торговцы громогласно рекламировали свои товары, лудильщик зазывал клиентов, колотя в медный чайник. Но громче всех кричали подмастерья, стоящие у дверей лавок.

– Материя, сэр! Потрогайте – совсем, как бархат, но всего за четверть цены!

– Лилейно-белый уксус!

– Не нужно ли вам починить медный или железный котел, чайник, кастрюлю или сковороду?

– Превосходный бордель! – кричал лорд Джордж Харуэлл в ухо своему спутнику. – Никогда не видел ничего подобного! Куда там заведение мамаши Кресуэлл!

– Что, еще лучше?

– Истинный храм Венеры, будь я проклят!.. Черт возьми, Ник, смотри по сторонам, не то угодишь под колеса или свалишься в канаву!

Беспокойство по этому поводу продолжалось с тех пор, как Джордж и Фентон двинулись на восток по Пэлл-Молл. Пройдя высокую живую изгородь Весенних садов, они свернули на юг и вышли на открытое пространство, сухая земля которого была утоптана множеством солдатских сапог.

– Что с тобой, Ник? – впервые осведомился Джордж.

Глаза его спутника были остекленевшими и полузакрытыми. Очутившись на открытом пространстве, Фентон, продолжая идти вперед, начал поворачиваться в разные стороны. Замечая что-то знакомое, он молча открывал и закрывал рот, как бы произнося про себя его название.

Джордж стал проявлять беспокойство. Дойдя до конной статуи Карла I, он положил руку на руку друга.

– Черт возьми! – воскликнул Джордж. – Не мог же ты успеть, прежде чем вышел из дома, выпить столько кларета, чтобы дойти до такого состояния!

Фентон, сердито отмахнувшись, ткнул пальцем в пространство.

– На севере, – осведомился он, – находятся Королевские конюшни, где расквартированы солдаты?

– Разумеется! Можно подумать, что ты никогда, стоя здесь, не слышал барабанного боя!

– На северо-востоке церковь Святого Мартина в Полях?

– Конечно! Но…

– А на юге, – продолжал Фентон, повернувшись в упомянутую сторону, – Кинг-Стрит. Слева…

Он указал рукой на группу старинных зданий из красного кирпича, полускрытую туманом и протянувшуюся на полмили между Кинг-Стрит и берегом реки.

– Дворец Уайтхолл, – сказал Фентон, передвигая руку. – Справа, за железной оградой и живой изгородью, королевский сад, а за ним Сент-Джеймсский парк.

– Ник, задняя сторона твоего дома выходит на Сент-Джеймсский парк! Где же ему еще находиться?

Фентон все еще глядел в сторону Кинг-Стрит, на квадратную башню из красных, синих и желтых кирпичей, с флюгером на каждом углу. Она стояла посредине улицы и имела внизу арку, открывающую путь в Вестминстер.

– Это ворота Хольбейна, – промолвил Фентон. – А на юго-западе должна быть дорога в Весенние сады.

Тревога Джорджа рассеялась, и он начал посмеиваться. Если Ник притворяется, что незнаком с Весенними садами – местом действия «Любви в лесу» мистера Уичерли5151
  Уичерли Уильям (1640 – 1716) – английский драматург.


[Закрыть] (прыткий парень всегда занимался там любовью) – то он не безумен, а просто мертвецки пьян. Хихиканье Джорджа перешло в громкий смех. Когда же Ник успел…

– Прошу тебя, не смейся надо мной, – заговорил Фентон, так побледнев, что Джордж затих с открытым ртом. Фентон облизнул губы. Посмотрев на восток, в сторону Нортамберленд-Хауса, Новой биржи и начала Стрэнда, он снова повернулся, подошел к статуе, подобрал у ее подножья горсть земли и пропустил ее между пальцев.

– Я здесь, – прошептал Фентон.

Но Джордж забыл обо всем, когда они начали пробираться сквозь толпу на северной стороне Стрэнда. Он с увлечением описывал достоинства различных борделей, когда Фентон, по-прежнему глазевший по сторонам, едва не угодил под колеса катафалка.

– Послушай, Ник, – успев оттащить друга, заговорил Джордж, не столь сердито, сколь встревоженно. – Мне абсолютно наплевать, кто сколько пьет – это дело вкуса. Но…

– Прошу прощения, – ответил Фентон, пытаясь прочистить глаза от сажи. – Моя голова уже полностью свободна от винных паров.

– Вот и отлично! Тогда не таращи глаза в разные стороны, иначе…

– Иначе я свалюсь в сточную канаву?

– Но здешние оборванцы – крутые ребята, и они могут…

Один из юных чистильщиков обуви, шнырявших в проулках со смесью сажи и прогорклого масла, заметив состояние туфель Джорджа, устремился к нему, но был отброшен им в сторону.

– Они могут принять тебя за неотесанного деревенщину, впервые попавшего в город, или за «мусью» (так они именуют французов), что еще хуже. Начнут виться вокруг тебя, как шершни, швырять в тебя чем попало, а ты рассвирепеешь, схватишься за шпагу, и начнутся неприятности.

– Ладно, Джордж, я буду осторожен.

«Эти причудливые вывески на домах, – думал Фентон, – вызваны необходимостью. Так как многие люди, особенно посыльные, не умеют читать, то названия или номера бесполезны. Однако владельцы домов стараются сделать вывески как можно более оригинальными, вкладывая в них артистическую гордость!»

Ножны чьей-то шпаги ударили его по ноге. Казалось, что половина спешащей толпы носит шпаги, которые постоянно задевают тебя, если ты не соблюдаешь осторожность!

Солнце вновь проникло сквозь туманную мглу. Фентон видел щеголя, которого несли в портшезе под улюлюканье оборванцев, и горожан в камлотовых плащах, шерстяных чулках и башмаках с пряжками.

Он знал, что здесь едва ли можно встретить богатых торговцев с золотыми цепями и в нарядах, отороченных мехом. Они обитали в более дальних районах Сити, где после пожара на месте старых деревянных домов построили новые кирпичные. Невольно Фентон бросил взгляд на древние здания с фронтонами из черного дерева и некогда белой штукатуркой.

В одном из них открылись ставни, и в окне появилась неряха лет шестнадцати, очевидно, только что вставшая с постели, так как зевала, была растрепана и явно не обременена избытком одежды. Без всякого интереса рассматривая улицу, она почесывалась одной рукой, держа в другой кружку пива.

– Вот об этом я и думал! – воскликнул Джордж, следуя за взглядом Фентона.

– О чем?

– О храме Венеры! Я хотел сказать тебе…

– Говоря о Венере, Джордж, – прервал Фентон, размышляя о своем. – Что, если бы я сказал тебе, что решил покончить со всеми женщинами, кроме Лидии?

– Как?!

– Что бы ты на это ответил?

Карие глаза Джорджа округлились от изумления. Когда он поднял руку, чтобы поправить воротник, блеск его перстней отразился в глазах уличных проходимцев, стоящих у стены.

– Ну, – заговорил Джордж, – в этом случае я бы вежливо осведомился о здоровье Мег Йорк.

– Ах да, Мег! Завтра она оставляет мой дом.

– Мег уезжает? Куда?

– Ничего не знаю, кроме того, что она намерена пойти на содержание к некоему капитану Дюроку, о котором мне ничего не известно.

– Неужели? – пробормотал Джордж, теребя левой рукой эфес шпаги.

– Меня интересует… Стой! Мы уже почти пришли.

Фентон застыл как вкопанный посреди толпы, в результате чего ему едва не снесли голову бочонком сала на плече спешащего носильщика. Кругом стоял такой шум, что ему приходилось кричать.

– Мы где-то совсем рядом, если только не прошли мимо. Вон там, – Фентон указал на ряд серых колонн в южной стороне, – старый Сомерсет-Хаус5252
  Здание в Лондоне, ранее служившее для различных выставок.


[Закрыть], а за ним церковь Святого Клемента.

– Старый Сомерсет-Хаус? – озадаченно переспросил Джордж. – А тебе известен новый?

– Еще нет. То есть я хотел сказать, – искусно поправился Фентон, – что здание уже старое. Теперь смотри на левую сторону, а я буду смотреть на правую. Аллея Мертвеца рядом с «Головой дикаря»– очевидно, это таверна.

– Таверна! – Джордж презрительно сплюнул. – Это лавка, где продают табак и делают нюхательный порошок. Я привел тебя к ней. Посмотри на вывеску.

На расстоянии менее пятнадцати футов от них скрипела и покачивалась вывеска, услужливо повернувшаяся к ним лицевой стороной. На ней художник изобразил жуткую коричневую физиономию, очевидно, соответствующую его представлениям об индейцах, свирепо оскалившую зубы с зажатой между ними глиняной трубкой.

Аллея Мертвеца, подобно многим другим аллеям и переулкам отходившим от Стрэнда, начиналась аркой, примерно десяти футов в высоту и восьми-девяти в ширину. Тоннель, выложенный гладким камнем, служил основанием для маленького дома наверху.

В том месте, где тоннель, расширяясь, переходил в аллею, стояли в два ряда двенадцать пожарных ведер из рыжей кожи, по шесть в каждом ряду, наполненных грязной водой.

Фентон и Джордж, спотыкаясь, шли по тоннелю, откашливаясь опилками и стряхивая сажу с камзолов. Внутри тоннеля ветру негде было разгуляться, а уличный рев сменился негромким бормотанием. Два друга обрели возможность разговаривать обычными голосами и по обоюдному согласию остановились, чтобы перевести дыхание.

Джордж вновь казался задумчивым.

– Как по-твоему, – спросил он беспечным тоном, но бросив на спутника хитрый взгляд, – откуда здесь взялись пожарные ведра?

– Ты что, Джордж, совсем одурел от пьянства?

– Я одурел?

– Ну так неужели ты не помнишь, что после пожара вышло неизвестно сколько королевских эдиктов, предписывающих всем торговцам, даже самым мелким, держать ведро с водой рядом с лавкой?

– Я… э-э…

– Но в тесных лавчонках эти ведра только промачивают товары, а иногда заодно и покупателей. Вот торговцы и выставляют их прочь. Вряд ли констебль или даже магистрат будут поднимать шум из-за отсутствия ведер, разве только в театре.

– Ну, значит, ты и вправду Ник Фентон!

Фентон притворился изумленным.

– А ты в этом сомневался?

– Не то, чтобы сомневался, но…

Голос Джорджа увял. Он махнул рукой, утопающей в кружеве. Когда Джордж чего-нибудь не понимал, это казалось ему чудовищным и абсолютно неанглийским, поэтому он стремился не задерживаться на подобных вещах.

– Теперь, Ник, что касается Мег Йорк…

– Я могу тебе только сказать, что завтра она уезжает. Да, я вспомнил, как она говорила, будто этот капитан Дюрок снял для нее квартиру на Чансери-Лейн. А ты что, сам хочешь ее содержать?

– Содержать?! – рявкнул Джордж, побагровев от гнева, будучи оскорблен в лучших чувствах. – Черт бы тебя побрал, Ник, я хочу на ней жениться!

– Жениться? На Мег?!

– А почему бы и нет? – Джордж выпятил грудь в пурпурном камзоле и белом атласном жилете с золотыми пуговицами. – Мег – леди достаточно знатного происхождения и, между прочим, родственница твоей жены. Приданое мне не нужно – у меня и так полно денег. – Джордж внезапно смутился. – Конечно, мне известно о ее отношениях с тобой…

«К счастью или несчастью, – подумал Фентон, – мне о них неизвестно».

– Но назови мне хоть одну благородную леди, – продолжал с вызовом Джордж, – за исключением разве только королевы Екатерины, леди Темпл и… и твоей Лидии, которую не укладывал бы на спину какой-нибудь ловкий парень, не заручившись при этом брачным свидетельством? Что делать – в наши дни слабый пол морально неустойчив, а я сын своего времени.

Джордж сделал два шага, уставившись на грязный пол тоннеля.

– Как ты думаешь, Ник? – выпалил он. – Она согласится выйти за меня замуж?

– О, на этот счет у меня мало сомнений! Если я и колеблюсь, то только потому, что не знаю, будет ли с моей стороны дружеским поступком способствовать этому браку, – Фентон не был уверен в своих чувствах. – Черт побери! – воскликнул он. – За прошедшие сутки я дважды чуть не убил эту чертовку: один раз стулом, а другой – шпагой!

Это развеселило Джорджа.

– Бодрись, дружище! – усмехнулся он. – Это просто забавы любовников.

– Возможно. Все же, Джордж, тебе может не показаться забавным, если она в один прекрасный день воткнет тебе кинжал в ребра или приготовит подогретое вино с мышьяком.

Вспомнив о мышьяке, Джордж выпучил глаза.

– Мышьяк! – воскликнул он. Казалось, его душа вновь ушла в пятки. – А я и забыл, зачем мы сюда пришли! – Джордж бросил быстрый взгляд на правую руку, дабы убедиться, что она не распухла и не почернела.

После этого он повернулся и зашагал по Аллее Мертвеца.

Сама аллея имела не более двенадцати футов в ширину. С правой ее стороны тянулась высокая глухая кирпичная стена, потрескавшаяся в некоторых местах. Через тридцать футов она оканчивалась у поворота в другую аллею, но путь туда преграждали запертые железные ворота с остриями наверху, образуя тупик.

Слева помещалось заведение торговца сеном, но, хотя в аллее царила уютная атмосфера конюшни, там никого не было видно – только стояла пустая повозка и корыто с водой. На той же стороне помещалось несколько лавок, но друзья обратили внимание только на голубую дверь под вывеской с изображением голубой ступки.

Джордж повернулся к другу.

– Какой во всем этом смысл? – осведомился он; его лоб у соломенного парика слегка покраснел от гнева. – Никто в твоем доме не отравлен, иначе туда бы явился магистрат! Ты же не осмелишься утверждать, что Мег…

Серьезное выражение лица Фентона остановило его.

– Я не могу ответить тебе ни да, ни нет, – печально промолвил Фентон. – Откровенно признаюсь, что некоторое время считал Мег виновной. И все же сегодня я сильно в этом сомневаюсь. Как могу я или любой другой утверждать, что такой-то человек сделал то-то или намерен сделать? Я не знаю, Джордж!

– Ну так я все узнаю!

– Нет! Предоставь все расспросы мне.

Фентон открыл голубую дверь, и друзья очутились в маленькой тусклой комнатке, но с большим окном. Волнистое стекло отбрасывало зеленоватый свет на пространство перед дубовым прилавком с латунными весами. Сам аптекарь, низенький сморщенный человечек с седыми волосами под черной ермолкой, сидел за прилавком, склонившись над гроссбухом. Он устремил на посетителей взгляд сквозь продолговатые очки в стальной оправе.

– Добрый день, джентльмены, – приветствовал их аптекарь голосом, скрипящим, как вывеска на ветру. Он поклонился, но без всякого раболепия.

– Чем могу служить?

Мастер Уильям Уиннел в душе был веселым и подвижным человеком, который несколько десятилетий назад мог бы работать канатным плясуном или акробатом на ярмарках. Однако годы, проведенные за прилавком, надели на него маску. Он рассматривал клиентов, поджав губы и с видом печальной суровости, как будто собственная ученость тяготила его.

– Мастер аптекарь, меня зовут Фентон.

– Имею ли я честь, – спросил аптекарь, снова кланяясь, – беседовать с сэром Николасом Фентоном?

– Если вы любезно именуете это честью, то да, я Николас Фентон.

Старому аптекарю нравилось, что с ним обращаются так, как, по его мнению, он заслуживает.

– Вы слишком любезны, сэр Николас! Вы пришли сюда за..? – Вопрос повис в воздухе.

Фентон запустил руку в правый карман, где над пакетом с мышьяком лежал маленький, но тяжелый кошелек, который он взял у Джайлса перед уходом из дома.

– Я хотел бы купить знания, – сказал он.

Открыв кошелек, Фентон высыпал часть его содержимого: золотые гинеи, золотые ангелы, каждый стоимостью в десять шиллингов, серебряные монеты, звеня, покатились по прилавку.

Уильям Уиннел выпрямился во весь свой маленький рост.

– Сэр, – ответил он, – ремесло аптекаря, коим я являюсь, предполагает опыт во многих областях, в том числе в химии и медицине. Но умоляю, спрячьте ваши деньги, пока не узнаете, обладаю ли я теми знаниями, которые требуются вам.

Последовало молчание. Джордж открыл рот, чтобы возразить, но был остановлен предостерегающим взглядом Фентона, действующего по заранее обдуманному плану.

– Ваши слова справедливы, – промолвил Фентон, кладя монеты в кошелек, – а я заслужил упрек. Прошу прощения, мастер аптекарь.

Джордж и аптекарь уставились на него. Вежливое извинение аристократа, чей род восходил ко временам Эдуарда III5353
  Эдуард III Плантагенет (1312 – 1377) – король Англии с 1327 г..


[Закрыть], казалось такой милостью, что полностью завоевало доверие Уиннела, который был готов открыть любую известную ему тайну.

– Прежде всего, я хотел бы узнать, – продолжал Фентон, опустив кошелек в карман и вынув оттуда пакет с мышьяком, – вы продали вот это?

Мастер Уиннел взял пакет и внимательно его осмотрел.

– Да, – уверенно ответил он. – Если бы я желал скрыть этот факт, сэр Николас, то не стал бы так четко изображать эмблему своей аптеки. Должен вам сообщить, что продажа мышьяка не является нарушением закона. В домах полно паразитов: крыс, мышей и разных насекомых, от которых необходимо избавляться. Аптекарю предоставляется удостовериться в честности покупателя с помощью знания людей и хитроумных вопросов.

Все это было правдой, но в глазах старика тем не менее мелькал страх.

– Надеюсь, – добавил он, – продажа не имела… дурных последствий?

– Никаких! – с улыбкой заверил его Фентон. – Видите, как много мышьяка осталось! Я расследую это дело лишь с целью научить слуг правилам экономии.

Фентон явственно услышал вздох облегчения. Напыщенное выражение и поджатые губы исчезли с лица аптекаря. Он стал маленьким суетливым человечком, с глазами, поблескивающими за стеклами очков, жаждущим помочь пришедшим.

– Не могли бы вы припомнить дату, когда была сделана эта покупка?

– Припомнить? Я могу сообщить ее вам, как мы говорим, instanter5454
  Немедленно (лат.).


[Закрыть].

Он перевернул две страницы лежащего перед ним гроссбуха и остановил палец на нужном указании.

– 16 апреля, – сообщил мастер Уиннел. – Чуть более трех недель назад.

– А не могли бы вы определить – хотя это было бы поистине удивительно – сколько мышьяка ушло из пакета?

– Удивительно? Вовсе нет, сэр Николас! Смотрите!

Подбежав к весам, аптекарь положил на одну чашку пакет, а на другую маленький камешек.

– Весы плохо уравновешены, – суетился он. – Я слишком беден, чтобы… Вот! Ушло примерно три-четыре грана.

– А каково было первоначальное количество, которое вы продали?

– Оно указано в книге. Сто тридцать гран.

Очевидно, это было не так уж много, но исчезнувших нескольких гран, даваемых Лидии в течение трех недель, хватило, чтобы вызвать у нее отмеченные симптомы.

– К черту всю эту чушь! – взорвался Джордж. – Мы хотим знать…

– Тише! – Фентон бросил на него предупреждающий взгляд. – Тише, или ты испортишь все! – Он обернулся к аптекарю: – Теперь сообщите мне имя покупателя.

– Но, сэр, она не назвала имени.

В тускло освещенной и грязной аптеке приятно пахло каким-то лекарством, которое Фентон не мог определить. При зловещем слове «она» лорд Джордж словно ощутил у себя на шее петлю.

– Очевидно, она из вашего дома, – сказал аптекарь Фентону.

– Наверное, так. Опишите ее.

– Это была девушка лет восемнадцати-девятнадцати, на вид скромная. На плечах у нее была шаль, а на ногах башмаки на деревянной подошве. У нее великолепные темно-рыжие волосы, которые пламенели на солнце. С первого взгляда я признал в ней честную и добродетельную особу.

– Китти! – шепнул Джордж, тихонько побарабанив по прилавку кончиками пальцев. – Слышал, Ник? Это твоя кухарка Китти!

Выражение лица Фентона не изменилось.

– Не сомневаюсь, мастер аптекарь, – сказал он, – что вы засыпали ее вопросами: откуда она пришла, кто ее послал и так далее.

– Совершенно верно, сэр Николас! – подтвердил Уиннел, склоняясь на прилавок и хитро усмехаясь. – Она сказала, что хочет купить мышьяка «столько, сколько влезет в самый большой пакет».

Аптекарь возбужденно разыгрывал происшедшую сцену.

– Послушайте, дорогая моя, – спросил я как можно ласковее, – зачем вам мышьяк?»Девушка сказала, что от крыс, которые развелись в кухне дома, где она служит. Они едят пищу, грызут дерево и пугают ее до смерти.

– Пожалуйста, продолжайте.

–» Тогда скажите, милая, – обратился я к ней, словно отец, – кто ваши хозяева?»Она ответила, что сэр Николас и леди Фентон. Я много слышал о вас, сэр Николас, благодаря вашему фехто… вашей высокой репутации в палате общин.» Кто велел вам купить яд?»– продолжал я.» Миледи, моя хозяйка «, – ответила девушка.

– Лидия? – изумленно пробормотал Джордж, уставившись на своего спутника. Фентон оставался бесстрастным.

–» Тогда, дорогая моя, – сказал я, – последний вопрос «. И вот тут-то я проявил всю свою хитрость.» Можете ли вы, – спросил я, – описать мне вашу хозяйку?»

– Мастер аптекарь, вы знакомы с леди Фентон?

Маленький человечек развел руками.

– Сэр, как я могу иметь такую честь? Нет, ловушка заключалась не в том, что девушка ответит, а в том, как она это скажет. Будет ли колебаться и запинаться или же ответит быстро и ясно? Отведет ли взгляд или будет смотреть мне в глаза?

– И как же девушка описала леди Фентон?

– Ну, сэр, как я и ожидал. Как высокую леди, с пышными и блестящими черными волосами, серыми глазами, часто меняющими цвет, и молочно-белой кожей.

Пауза казалась невыносимой.

– Это не Лидия! – заявил Джордж тихим полузадушенным голосом. – Это… это…

– Тише, Джордж!.. Мастер аптекарь, не называла ли случайно девушка эту леди по имени?

– Нет, сэр, она… Боже, я забыл! – внезапно воскликнул аптекарь. —» Если вы сомневаетесь во мне, – сказала она, приподнимая в улыбке полную верхнюю губу и по-дружески дергая меня за пуговицу куртки, пока я… Хм!.. – Если вы сомневаетесь во мне, – сказала она, – то имя той, кто теперь является верной возлюбленной моего хозяина, Мэгдален или Мег «.

Фентон опустил голову.

На прилавке, слева от него, лежала витая резная трость аптекаря из крепкого дуба. Фентон рассеянно подобрал ее и стал взвешивать в руке.

Большую часть сказанного аптекарем он ожидал услышать. Это следовало из записей Джайлса. Однако ему приходилось проверять их, так как имя Мег там не было упомянуто. На нее лишь намекалось и при том так завуалированно, что только непосредственное изучение могло помочь решить эту загадку.

Но Фентону удалось открыть столько важных вещей, отсутствующих в рукописи! Ему приходилось действовать вслепую. Фактически, манускрипт оказался почти бесполезен, если не считать…

И в этот момент аптека словно взорвалась.

– Лжец! – внезапно заорал Джордж. – Плут! Мошенник!

В ту же секунду он протянул руку через прилавок к горлу аптекаря. Весы с грохотом полетели на пол. Аптекарь, тщетно пытаясь сохранить остатки достоинства, обежал прилавок кругом и спрятался за Фентона.

– Джордж! Успокойся! Прекрати немедленно!

Однако взбешенный Джордж попытался запугать аптекаря ложью.

– Произошло убийство, и тебя за него тоже арестуют! – про – должал бушевать он. – Я еще увижу тебя в Ньюгейте, а потом и в Тайберне!5555
  Место публичных казней в Лондоне.


[Закрыть] Погляжу, как ты будешь болтаться в петле!..

Последовал поток ругательств.

– Черт бы тебя побрал, Джордж! Заткнись!

Лорд Джордж Харуэлл застыл как вкопанный, подняв левую руку, а правой вцепившись в эфес шпаги. Это были первые знакомые слова, которые он за весь сегодняшний день услышал от Ника.

На висках последнего вздулись голубые вены, лицо стало еще более смуглым, на нем появилась странная улыбка, руки вцепились в трость, прижимая ее к телу.

Джорджу, очевидно, более суеверному или чувствительному, чем он выглядел, казалось, что какая-то невидимая сила одолевает Ника, заставляя его бросить трость.