Текст книги "Дьявол в бархате"

Нет! Он должен думать о ней не как о Мэри Гренвилл, а только как о Мег Йорк – взрослой и весьма свирепой особе.

Копыта кобылы стучали по мостовым Чипсайда. Фентон натянул поводья, чтобы определить, где он находится. Неподалеку раскачивался в воздухе фонарь ночного сторожа.

Жаль, что прекрасный план реконструкции Лондона, составленный сэром Кристофером Реном114114
  Рен Кристофер (1632 – 1723) – английский архитектор, математик и астроном.


[Закрыть], так и не был осуществлен после пожара. Однако существовавшие со средних веков улицы восстановили в прежних местах и с прежними названиями.

Фентон припомнил, что справа к реке спускаются Хлебная, Молочная и Деревянная улицы. Они назывались так потому, что на них продавались соответствующие товары. То же самое относилось и к Аллее Любви.

Следы пожара девятилетней давности все еще влднелись, однако большинство новых домов были построены из кирпича, и пожар помог справиться с чумной эпидемией. Следя, чтобы кобыла не оступилась на скользких булыжниках, Фентон отметил, что Аллея Любви была районом респектабельной бедности.

«Никто, – шептала ему Мег, – не знает, что я там живу. Никто не сможет найти и побеспокоить меня. Правда, соседи там не Бог весть какие, но тем лучше».

Над улицей, круто спускавшейся вниз, светили звезды. Фентон решил, что находится где-то неподалеку от Биллингсгейтского рыбного рынка. Внезапно над домами вспыхнуло красное сияние, распространившееся в сторону Темзы, постепенно розовея и исчезнув вовсе. Это работала мыловарня, о которой позабыл Фентон; по счастью, ветер дул ему в спину.

Однако вспышка помогла ему найти нужный дом. Это было новое маленькое кирпичное здание с длинной лестницей, как и у его соседей. Свет нигде не горел. Привязав Красотку к столбу, Фентон взбежал по ступенькам и заколотил в дверь дверным молотком так, что эхо разнеслось по улочке. Вскоре дверь открыла старая Кальпурния, у которой вследствие долгой воровской и порочной жизни остался открытым лишь один глаз.

– Ага! – прохрипела она, рассматривая его при свете плавающего фитиля лампы. – Вы тот самый человек! Поднимитесь на несколько ступенек и найдете комнату с окном на улицу. Можете поверить старой Кэлпи, что леди ни на минуту не покидала дом, боясь, что вы ее не застанете. Ну что ж, – пожала плечами Кэлпи, – у каждого свой вкус!

Фентон бросил ей монету, таинственно исчезнувшую в воздухе – он даже не видел, поймала ли ее старуха.

– Будь я проклята! – воскликнула она, подняв лампу и выпучив единственный глаз. – Это другое дело! Сразу» видно джентльмена! Я вам посвечу!

Но в этом не было необходимости. Фентон поднялся вверх и двинулся по коридору. За полуоткрытой дверью мерцала свеча.

Внезапно Фентон остановился как вкопанный.

Кто-то в комнате – несомненно, Мег – тихо играл на теноровой виоле. Мег с радостью и гордостью пела глубоким красивым контральто:

Но пошире дверь откроем —

Радостная весть спешит.

Удалось шести героям

Власть тирана сокрушить!

Фентон вцепился в перила, чувствуя сильную тошноту. Это он хотел услышать менее всего на свете. Каждое слово безвкусного текста напоминало ему о Лидии. Мег продолжала петь:

Шафтсбери не править нами,

Если будем мы тверды!

Впредь сумеем мы и сами

Обратить тирана в дым!

Фентон, звякнув шпорами, открыл дверь. Смычок соскользнул со струн виолы. Он и Мег посмотрели друг на друга.

– Ты долго ждал, чтобы прийти ко мне, – Мег беспечно тряхнула головой. Внезапно ее тон изменился: – Ник, в чем дело?

Спереди в комнате находились два окна и камин между ними. У каждого из окон стоял массивный резной стул, покрытый яркой подушкой из лебяжьего пуха. На каминной полке в канделябре горела свеча. Мег, одетая в пурпурное бархатное платье с венецианским кружевом вокруг низкого выреза, сидела на стуле справа от камина.

Виола выпала из ее руки. Пламя свечи играло в ее темных волосах.

Зная вкусы Мег, Фентон не удивился, увидев, что ее комнатка по богатству меблировки не уступала комнатам Уайтхолла. Мягкие стулья и оттоманка, а более всего гобелены и картины с изображением любовных сцен напомнили ему недавнее описание Джорджем «храма Венеры».

Мег вскочила, уронив смычок.

Лицо Фентона было белым, как мел, ноги дрожали. Ушибы на правой руке болели так сильно, что он не смог бы выхватить шпагу достаточно быстро, спасая собственную жизнь. Фентон хотел снять шляпу, но обнаружил, что она исчезла. Очевидно, ее сдуло ветром по дороге.

– Прежде всего, – хрипло заговорил Фентон на английском языке 1925 года, – оставим эту чепуху со старинным произношением и будем говорить так, как нас учили с детства!

Тусклое пламя свечи и мерцающий огонь в камине бросали отсветы на белые плечи Мег. Ее глаза понимающе блеснули под полуопущенными веками.

– Очень хорошо! Профессор Фентон, почему вы здесь?

– Потому что я побежден, – откровенно ответил он. – Я не знаю, что мне делать, и пришел сюда за… за…

– За сочувствием? – осведомилась Мег с язвительной вежливостью. Ее грудь бурно вздымалась, во взгляде светились ревность и ненависть. – Очевидно, у вас произошла размолвка с вашей… Лидией?

– В некотором смысле да.

– И вы приползли ко мне за сочувствием? Ну, так вы его не получите! – Мег выпрямилась.

Фентон уставился на яркий ковер.

– Возможно, ты и права, – признал он.

– О, я тоже знакома с мистером Ривом! – с горечью продолжала Мег. – Кто же его не знает! И у меня есть копия его стихов, где вы именуетесь героем «битвы» на Пэлл-Молл! Я гордилась вами! А вы помните, как в нашей другой жизни планировали кампанию генерала Фэтуоллера (теперь он фельдмаршал), которая едва не прорвала всю немецкую оборону? И сами повели атаку во главе первого батальона Уэстширского полка?

– Как ни странно, я недавно видел это во сне.

– А теперь вы являетесь ко мне за сочувствием! Не выношу мужчин, которые приползают на брюхе! Убирайтесь отсюда! Вон! – завизжала она. – Уходите вместе со своими идиотскими неприятностями!

– Тогда доброй ночи и прощай.

Фентон не заметил, как еще до того, как он повернулся к двери, выражение лица Мег внезапно изменилось. Шелестя шелками, она подбежала к двери, закрыла ее и вернулась назад.

– Ник! Подожди!

– Пожалуйста, уйди с дороги, – бесстрастно произнес Фентон. – Что в этом толку?

– Почему я всегда так поступаю?! – воскликнула Мег, ее серые глаза бегали по комнате, словно в поисках ответа. – Почти каждый раз, когда мы встречаемся, я становлюсь злой и сварливой, говорю слова, которые совсем не хотела говорить! И сейчас я не собиралась говорить то, что сказала!

К его удивлению, на ресницах Мег заблестели слезы. Теперь она, казалось, излучала почти обжигающее сочувствие, пересиливавшее ее раскаяние и физическую привлекательность.

– Не уходи, Ник! – прошептала Мег.

Он поцеловал ее и вновь потерял голову.

– Скажи, что тебе сделала эта женщина? – спросила Мег. – Она согрешила?

– Черт возьми, Мэри, неужели ты забыла язык двадцатого века?

– Прости! Но неужели она… изменила тебе с другим мужчиной?

– Нет.

– Тогда почему вы поссорились?

Фентон молчал. Он был не в силах говорить.

– Ну, это не имеет значения, – сказала Мег. – Меня это не заботит. Подойди сюда, Ник.

На некотором расстоянии от закрытой двери стояло большое мягкое кресло лицом к камину и окнам. За правым окном мелькнула красная вспышка, но Фентон вспомнил, что это всего лишь мыловарня на Темзе.

– Это не имеет значения! – дрожащим голосом повторила Мег, но он знал, что она лжет. Мег указала на кресло напротив окна: – Садись, дорогой. И зачем тебе плащ и шпага, когда ты здесь, со мной?

Сняв шпагу и плащ, Фентон положил их на оттоманку и сел.

– Я бы попросила тебя снять и парик, – продолжала Мег, – но все мужчины носят такую безобразную короткую стрижку – почти что наголо бреются, чтобы не было вшей.

Фентон рассмеялся, сам не зная почему.

– Тебе незачем опасаться вшей или обритой головы – я отпустил волосы, – сказал он, сняв парик, Фентон бросил его на оттоманку, ощутив боль в правой руке.

Его густые черные волосы, разделенные косым пробором, были придавлены париком, сняв который, он словно начал медленно удаляться из тумана прошлого к будущему. Но Мег, сев к ему на колени и глядя на него, не давала ни на секунду подумать об этом.

– Нет, – прошептала она, – ты никогда не должен думать обо мне, как о Мэри Гренвилл, – только как о Мег Йорк! В сущности я всегда была ею, даже именуясь Мэри Гренвилл, но должна была это скрывать, потому что ты думал обо мне только как о маленькой девочке.

Ее привлекательность, нежность и сочувствие заставляли Фентона хранить молчание. Мег упорно пользовалась старинным произношением, и он знал, что должен делать то же самое.

– Большую часть твоих сложностей, – продолжала Мег, – вызвала я тем, о чем давно следовало тебе рассказать, но я не осмеливалась. Выслушаешь ли ты меня теперь?

– Я слушаю тебя.

– Помнишь тот вечер в твоей приемной в 1925 году, когда ты сказал мне, что продал душу дьяволу?

Фентон ощутил холодок внутри, но кивнул.

– Хорошо помню, – ответил он.

– И ты заметил, что я… не удивилась?

– Да, я почувствовал это, но не мог сказать, почему?

– Это ты мог понять только сердцем, а не умом. И ты понял это прежде, чем осознал.

– Но…

– Погоди! Я до того вечера не слышала от тебя ни слова об этих людях и об истории с отравлением, хотя ты изучал все это долгие годы. Ты помнишь это?

– Ну?

– Я была вне себя от ревности – мне хотелось до крови кусать себе руки. – В голосе Мег послышалось шипение. – Но надо было спешить. Я любила тебя и должна была как можно скорее узнать, кто эти люди. Ты, сказал, что в этом деле фигурируют «три красивых женщины», – злобно процитировала Мег. – Ну, так вот – я решила отправиться с тобой в прошлое в качестве одной из этих женщин!

– Отправиться в… – Фентон не договорил.

– Изображая Мег Йорк, но оставаясь в душе самой собой, я могла продемонстрировать, что не являюсь маленькой девочкой, – на округлых губах Мег мелькнула знакомая неуловимая усмешка. – Разве ты не заметил этого, Ник, в первую же ночь, когда повстречал Мег Йорк?

В правом и частично в левом окне вновь вспыхнуло красное сияние, осветив злую улыбку Мег.

– Черт возьми! – выругался Фентон, стиснув ее руки; улыбка при этом стала еще более вызывающей. – Значит ты, Мэри Гренвилл, продала душу… нашему другу?

– Об этом, – загадочно ответила Мег, – мы вскоре поговорим. Не так давно, в Весенних садах, ты спросил меня, почему я не сказала тебе при первой встрече, что я – Мэри Гренвилл. Я ответила, что была не уверена в себе – даже в своей речи.

Мег задрожала. Фентон обнял ее, и она прижалась к нему щекой.

– Но, – продолжала Мег, – это была неправда. Я должна была заставить тебя поверить, что я – не Мэри Гренвилл. Откладывая объяснение, я хотела, чтобы ты любил или хотя бы желал меня, как Мег Йорк.

– Скажи же наконец, заключила ли ты договор с…

– Я не скажу ни «да», ни «нет». Все же я отправилась в прошлое в моем собственном обличье, хотя и решила стать Мег Йорк – твоей любовницей!

– Жаль, – заметил Фентон, – что я так и не смог воспользоваться своими правами!

– Ну, это легко исправить!.. Подожди, не прикасайся ко мне! Мне нужно время, чтобы…

– Вздор! К чему откладывать?

После короткой борьбы Мег поднялась на ноги. Поправив платье с кружевом на корсаже, она подошла к камину и взяла с полки канделябр. Идя к двери в другую комнату, Мег, проходя мимо тоже поднявшегося Фентона, приподняла свечу.

– Я скоро вернусь, – прошептала она, – если ты этого хочешь!

– Очень хочу!

Мег ускользнула от руки Фентона, бросив на него взгляд из-под полуопущенных век. Дверь открылась и закрылась за ней.

Фентон, нервы которого были напряжены, как струны, вновь сел.

Теперь маленькую комнатку с картинами и гобеленами освещали только красноватые отблески тлеющих в камине дров, над которыми иногда поднимался язычок пламени.

Весь этот район, подумал Фентон, был сметен пожаром, начавшимся в бакалейной лавке на Аллее Пудингов. Пламя в камине вело себя как-то странно. Быть может, изменилось направление ветра? Казалось, что в комнате появился дым, приобретающий причудливые очертания. Но очередная багровая вспышка за окном открыла Фентону истину. Дыма в комнате не было. Он ошибочно принял за него смутные контуры сидящего в большом кресле.

Послышался знакомый вежливый голос.

– Добрый вечер, друг мой! – промолвил дьявол.

Глава 18. Праотец зла

Красное сияние снова порозовело и исчезло. Но неопределенные очертания сидящего на стуле остались на месте. Дьявол, как и прежде, говорил на современном английском языке со слегка архаичным акцентом.

Фентоном снова овладело чувство, которое он испытал в тот вечер, когда впервые встретил дьявола. Ему казалось, будто он видит сон. Голоса производили впечатление беззвучных, непонятные эмоции витали вокруг неощутимыми волнами. В то же время все выглядело естественным и обыденным, словно двое мужчин беседовали в курительной клуба.

Прежде чем Фентона окутало ощущение погружения в грезы, он успел вскочить на ноги и с трудом удержаться от старинного ругательства. Снова сев, он заговорил холодно и вежливо, под стать манерам собеседника.

– Добрый вечер, дорогой сэр.

Последовала долгая пауза. Дьявол выглядел раздосадованным.

– Профессор Фентон, – сказал он, – разве я чем-либо оскорбил вас? Мое присутствие нежелательно?

– Оно всегда желательно, – ответил Фентон, – ибо вступать с вами в словесный поединок – истинное наслаждение. Все же вы выбрали чертовски… я хотел сказать, чрезвычайно неподходящий момент для своего визита.

– Ага! – Дьявол, казалось, просветлел. – Вы имеет в виду… э-э… молодую леди?

– Которая вернется очень скоро.

Дьявол был глубоко шокирован.

– Друг мой! – запротестовал он. – Неужели вы хоть на секунду вообразили, что я намерен вмещаться в ваше маленькое приключение? Ни в коем случае! Подобные истории в девяти случаях из десяти весьма полезны для меня… А, понимаю! Вы считаете мое присутствие в такой момент смущающим и бестактным?

– Я не сказал бестактным, а просто отметил, что вы выбрали неподходящее время.

– Ну и ну! – усмехнулся дьявол. – Не ожидал, что вы столь тривиальны! В таком случае вы могли бы отложить ваши любовные шалости на другой раз.

– Неужели вы с вашим обширным опытом, сэр, когда-либо находили подобный аргумент убедительным?

Голос дьявола слегка изменился.

– Вам не приходит в голову, профессор Фентон, что вы слишком легкомысленны в вопросах, касающихся вашей души?

Фентон впервые ощутил в волне исходящих из кресла эмоций намек на зло, правда, вроде того, которое присуще испорченному ребенку. Все же маленький мальчик мог сокрушать лишь игрушечные горы и армии оловянных солдатиков, в то время как праотец зла мог делать то же самое с вполне реальными горами и армиями.

К тому же, хотя дьявол продолжал вести себя обычно, словно находясь в клубе, ощущение его могущества внезапно усилилось. Он походил на игрока, имеющего на руках одни козыри и начинающего это демонстрировать. Конечно, ему было известно с самого начала, что Мег находится здесь.

На мгновение, как и во время их предыдущей встречи, присутствие дьявола вызвало у Фентона острое чувство страха. Фентон знал, что ходит по жердочке. Но, говоря метафорически, у дьявола – не было козырного туза, поэтому Фентон мог смело вести игру дальше.

– Вы правы, – согласился Фентон с нотками унижения в голосе. – Я относился к этим вопросам… возможно, чересчур легкомысленно. Прошу у вас прощения.

– О, не волнуйтесь! – успокоил его дьявол. – Я просто хотел напомнить о вашем положении. В конце концов, некоторое время назад мы подписали определенное… соглашение.

– Разумеется.

– Выполнил ли я условия сделки?

– Откровенно говоря, сэр, вы водили меня за нос.

– Но вы ведь желали стать сэром Ником Фентоном и стали. им! К сожалению, выполнение некоторых ваших «условий» находилось за пределами даже моего могущества. Будучи рассеянным, я забыл напомнить вам об этом вовремя.

– Что?! – Ужас вновь охватил Фентона. – Вы «забыли» напомнить?

– Увы, да, – вздохнул дьявол. – Но, говоря мне «сделайте то-то» или «не делайте того-то», вы сами должны были понимать, что не в моей власти противостоять истории. Однако, дорогой сэр! – с обидой добавил дьявол. – Я честно предупредил вас, что изменить историю не может никто.

– Никто?

– Ни я сам, ни мой… Оппонент, – самодовольно ответил дьявол, бросив взгляд наверх. – Давным-давно, в то время, которое находится (простите меня) за пределами вашего сознания, мой Оппонент и я планировали историю этой очень маленькой планеты. Разумеется, мы противостояли друг другу, но изменить историю нельзя. Я уже почти забыл об этом плане, который, словно старый пыльный чертеж архитектора, свернут в трубку и засунут в какую-нибудь дыру в дебрях времени.

Голос дьявола звучал успокаивающе и почти гипнотически.

– Послушайте, профессор! – заговорил он, кашлянув, и изменив тон. – Раз я сделал из вас сэра Ника Фентона, чего же вам бояться? Абсолютно нечего, пока я не… пошлю за вами в момент вашей смерти. Давайте побеседуем о более приятных вещах, например, об этой молодой леди…

Дверь открылась, и на пороге появилась Мег.

В левой руке она держала горящую свечу в медном канделябре. Блестящие темные волосы свободно падали на плечи. Правая рука придерживала желтый халат, который она носила, когда Фентон впервые увидел ее в качестве Мег Йорк.

Даже при свете свечи она не могла заметить неопределенные очертания сидящего в кресле. И тем не менее, Фентон понимал, что она знает о его присутствии.

Свечное пламя, возможно, от сквозняка, заколебалось, вспыхнуло голубоватым светом и погасло. Перед его исчезновением Фентон заметил странные изменения в лице Мег, которые, однако, уступили место ее привычной красоте, прежде чем комната погрузилась во мрак, нарушаемый лишь тлеющими огоньками в камине.

Мег стояла в ужасе; колени ее словно одеревенели.

– Можете не стесняться, дорогая, – любезно промолвил визитер. – Присоединяйтесь к нам, если хотите.

Он говорил тоном пожилого дядюшки, собиравшегося дать шиллинг восьмилетней девочке.

– Нет-нет, дорогая моя! – предупредил дьявол с той же любезностью. – Вы не должны занимать тот же стул, что и мой добрый друг, профессор Фентон, Думаю, широта моих взглядов известна всем. Но это помешает… как бы это выразиться яснее?.. концентрации ваших и профессора мыслей. Так что, дорогая, садитесь на оттоманку.

Мег, отвернувшись от Фентона, нетвердым шагом двинулась к оттоманке и села, запахнувшись в желтый халат.

Охваченный ужасом Фентон прочистил горло.

– Могу я задать один вопрос? – спросил он у дьявола.

– Ну разумеется, друг мой!

– Когда я по глупости просил, чтобы вы перенесли меня в семнадцатый век, Мэри Гренвилл предложила вам продать свою ду… присоединиться к вашим домочадцам, если она сможет сопровождать меня?

Визитер ответил вопросом.

– Что, если так? – осведомился он, словно лавочник из Чипсайда.

– Сэр, – продолжал Фентон, – моя душа не представляет особой ценности. Но я предлагаю вам ее по доброй воле взамен души Мэри.

Мег резко выпрямилась.

– Нет! – крикнула она Фентону. – Он не властен заключить подобную сделку, даже если захочет этого! Не слушай его!

Закрыв лицо руками, она съежилась на диване, как будто ее ударили. Однако ни Фентон, ни его посетитель не двинулись с места.

Фигура в кресле, казалось, обернулась к Фентону.

– Девушка абсолютно права, – промолвил дьявол. – Она стала, как вы деликатно выразились, одной из моих домочадцев, когда ей было около восемнадцати лет – по-моему, в 1918 году – потому что находила мир невыносимо скучным и слишком любила мужчин.

Фентон попытался заговорить, но не смог.

– Она уже давно прошла испытательный срок, – заверил его дьявол. – В целом мисс оказалась весьма сговорчивой девушкой, великолепно исполняющей поручения. – Его тон снова стал мягким и успокаивающим. – Но по причинам, простите, неприятным даже мне, ее привязанность всегда была сосредоточена на вас. Когда она умоляла отправить ее в путешествие вместе с вами, разве могло мое чувствительное сердце отказать ей?

– Значит, невозможно вернуть ей.. ?

– Невозможно.

– Даже если…

– Стоит ли оскорблять моих слуг, сэр? Девушка вполне счастлива среди них.

В тоне дьявола внезапно зазвучала насмешка.

– Однако ваше предложение, профессор, было более чем великодушным! Впрочем, вам вообще присуще донкихотство. Вы предлагаете мне собственную душу? Но почему я должен платить за то, чем и так обладаю?

Казалось, что мысли в голове Фентона говорят вслух.

«Пришло время нанести удар!»– шептали они.

– Нет! – заявил Фентон громко и четко.

– Прошу прощения?

– Вы не обладаете моей душой, никогда ею не обладали и, с Божьей помощью, не будете обладать!

Огонь потрескивал в камине. Фентон приготовился к взрывной волне эмоций, вызванной тем, что злой мальчик одержал верх над вежливым философом. Но тяжелое молчание казалось еще более угрожающим.

– Чем вы можете подтвердить ваше заявление, профессор Фентон?

– Подтверждение ищите в богословии.

– Думаю, вам следует высказаться более определенно.

– С удовольствием. Сэр Николас Фентон родился 25 декабря. Если вы позабыли, то напомню вам, что я тоже, а 25 декабря – это день Рождества.

Фентон склонился вперед.

– Из книг, – продолжал он, – мне стало известно, что мужчина или женщина, рожденные в день Рождества, не могут продать душу дьяволу, если только они не преподнесут вам ее по доброй воле или не поддадутся на ваши уловки, а я не сделал ни того, ни другого. Так что любой договор, заключенный между нами, не имеет законной силы. Вы будете это отрицать?

– Вы принимали от меня услуги и должны за них заплатить.

– Безусловно. Согласно правилам, каждый год 25 декабря я должен делать вам рождественский подарок. Когда в этом году наступит упомянутая дата, я с радостью преподнесу вам серебряную вилку или иллюстрированную Библию. Неужели вы об этом не знали?

– Разумеется, знал. Но меня интересовало, известно ли это вам.

– Интересовало? – переспросил Фентон. – Разве вам не известно буквально все?

– Известно. О чем вам вскоре предстоит узнать с глубоким сожалением. Но временами, когда я имею дело с глупыми донкихотскими душами, вроде вашей, – дьявол почти огрызнулся, – на моих глазах появляется повязка.

– Ее надевает Тот, кто более велик, нежели вы?

– Не более! – сердито ответил дьявол. – Предупреждаю вас, профессор Фентон, что такие речи опасны!

– Вы признаете себя побежденным?

– О, я не могу получить вашу душу по своей воле. Вас будет судить мой Оппонент, а Он, как я слышал, не особенно снисходителен в подобных делах… Но вы перехитрили меня, профессор Фентон – вот чего я не могу вынести! Почему вы это сделали?

Фентон снова подался вперед, вцепившись в подлокотники стула.

– Потому что вы величайший мошенник в истории, – ответил он. – Вы не в состоянии вести честную игру даже с больной собакой! И я решил перехитрить вас! – Теперь Фентон почти кричал. – Мне это удалось, потому что вы круглый дурак!

Взрыв наконец произошел. Мег завизжала, корчась на оттоманке, хотя ее он едва коснулся.

Волна гнева, безмолвная, но смертоносная, ударила Фентона, словно пушечное ядро. Он как будто слышал оглушительные удары злого мальчишки в жестяной барабан и явственно ощущал грозное присутствие самого Сатаны. Физически это истощило его. Бормоча молитву, он глядел туда, где, по его предположению, находились глаза посетителя.

Посмотрев на Мег, Фентон пришел в ужас. Огонь, теперь ярко горевший в камине, освещал ее лицо, ставшее таким же, каким он увидел его в первую ночь своей новой жизни: хитрым, насмешливым и злым. Поистине не следует называть дьявола дураком – это единственное, что может вывести его из себя.

Все же мощная волна гневных эмоций не причинила ему вреда.

Взрыв прошел, но угроза осталась в комнате, словно символизируясь злобной гримасой на лице Мег. Сам дьявол казался задумавшимся. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе звучали неподдельные веселье и интерес.

– Профессор Фентон, – любезно осведомился он, – вы и впрямь думали, что можете перехитрить меня?

– Ну, я не был уверен…

– В самом деле? Не были уверены? Зато я был! Сначала вы мне нравились, но теперь мое отношение изменилось. Мне очень хочется указать вам на ваши ошибки, в результате которых вас ожидают неприятные сюрпризы. Но я сдержусь – вы и сами скоро их поймете. Давайте рассмотрим только малейшую из них.

– Ваш низкий интеллект, сэр…

Но гость не обратил на это внимания.

– Вы ведь намеревались изменить историю, не так ли? – продолжал он. – И думаю, что уже не раз пытались это сделать?

– Да.

– Вы говорили с двумя умнейшими людьми Англии, придерживающимися диаметрально противоположных взглядов, – королем Карлом II и милордом Шафтсбери. Каждое слово, сказанное вами, было правдой. Но разве кто-нибудь из них поверил вам?

– Нет.

– Королю вы очень нравитесь, и ему хотелось вам поверить. Он надел вам на палец перстень с камеей, чтобы в случае, если с вами стрясется беда… – здесь визитер злорадно усмехнулся, – … вы послали ему его. Но защитит ли вас это кольцо? Едва ли.

– И наконец, – добавил дьявол. – Почему, профессор Фентон, вы так удивились, увидев меня здесь сегодня вечером? Несомненно, вам следовало ожидать моего визита.

– Вот как?

– Разумеется! Единственная конкретная дата в истории, которую вы твердо решили изменить, это 10 июня. В этот день (я знаю об этом, ибо мне известно все) вашей жене Лидии суждено умереть от яда…

На сей раз посетитель испугал Фентона по-настоящему. Он едва дышал и сидел, словно парализованный.

Лидия! Полночь! Он обещал вернуться до этого времени! Дрожащими пальцами Фентон извлек из кармана часы, чуть не уронив их. Его усталые глаза не могли при свете огня в камине разобрать цифры на циферблате. Быть может, еще не поздно!

– Один час! – взмолился он. – Умоляю вас, сэр, дайте мне один час!

Казалось, визитер удивленно приподнял брови.

– Час? – осведомился он. – Разве это имеет значение?

– Да, да, да! – воскликнул Фентон. – В полночь наступает 10 июня. Я должен быть дома до полуночи, чтобы с Лидией ничего не случилось!

– Будь я проклят! – воскликнул визитер, в точности имитируя Джорджа Харуэлла. – По-моему, этот человек лишился рассудка!

Фентон бросился к догорающему огню, поднеся открытый циферблат к красным уголькам. Стрелки остановились на девяти Тридцати – времени, когда он перешагнул порог жилища Мег.

Потрясенный Фентон захлопнул крышку часов. Внезапно он бросился к креслу, протянув руки и явно намереваясь вцепиться в горло сидящему в нем. Но в кресле никого не оказалось. Фентон медленно вернулся на прежнее место и при очередной красноватой вспышке с мыловарни вновь увидел в кресле знакомые смутные очертания.

Визитер усмехнулся.

– Заметьте, дитя мое, – обратился он к Мег, – как ваш Гектор115115
  В греческой мифологии старший сын троянского царя Приама, символ доблести и мужества.


[Закрыть] теряет голову, когда думает об опасности, грозящей Лидии, и как безумно он ее любит! Неужели мне никогда не удастся убедить вас в этом?

Мег стояла на коленях на оттоманке, обнажив зубы в гневной гримасе; рот ее стал квадратным, как у греческой маски.

– Одну минуту, профессор Фентон, – промурлыкал дьявол. – Прошу прощения за то, что подумал, будто вы лишились рассудка. Ибо теперь я вижу простейшее объяснение тому, что только что меня озадачивало.

– Что вы имеете в виду?

– По-моему, друг мой, весь прошедший месяц вы вели собственный календарь в специальной книжечке?

Фентон, потеряв терпение, бросился к оттоманке, чтобы схватить шпагу, парик и шляпу. Мег ринулась на него, как кошка, но он отшвырнул ее. Застегивая пряжку пояса со шпагой, Фентон застыл как вкопанный, услышав голос гостя.

– Календарь или дневник – называйте его, как угодно, – был заперт в шкафу. Вы никому его не показывали, никому не говорили, что со страхом ожидаете 10 июня, не так ли?

– Я…

– И тем не менее, – продолжала неясная фигура в кресле, – сегодня вечером мистер Рив абсолютно справедливо провозгласил за вашим столом, что «битва» на Пэлл-Молл произошла вечером 7 июня. Теперь вспомните! Два дня после упомянутой «битвы» вы отдыхали. На третий день, сегодня вечером, у вас состоялся маленький ужин, не так ли?

Фентон машинально пристегнул плащ к левому плечу и потянулся за париком.

– С вашей стороны это было очень глупо, хотя и простительно, – продолжал дьявол. – Вы забыли, что после битвы проспали целый день и ночь под действием лауданума и не прикасались к вашему дневнику. Поэтому в качестве следующей даты вы вписали туда 8 июня вместо 9 – го. Ваш календарь отстает на один день.

Фентон нахлобучил на голову парик.

– Что, черт возьми, вы хотите этим сказать? – рявкнул он.

– То, что 10 июня было сегодня. И ваша жена умирает.

Краткая пауза казалась невыносимой.

– Лжец!

– К чему мне утруждать себя ложью, профессор Фентон? Скоро вы сами узнаете, что это правда.

– Время! Сколько сейчас времени?!

– Напоминаю вам снова, что это не имеет значения. Если я и остановил ваши часы, то только для того, чтобы напомнить вам, как месяц назад вы глумились надо мной потому, что я мошенничаю с часами и датами. Еще секунду! – задержал он бросившегося к двери Фентона. – Я хочу объяснить вам, что ваша жена была отравлена и сейчас умирает отчасти в результате вашего пренебрежения.

– Моего пре… ?

– Совершенно верно. Этим вечером вы вернулись из Уайтхолла… ну, скажем, в неважном настроении. Кто-то, кого вы абсолютно не подозревали, дал миледи Фентон смертельную дозу мышьяка. Когда у миледи начались боли, она послала вам сообщение с мисс Джудит Пэмфлин. Вы ведь всегда верили в преданность этой особы?

– Да!

– В некотором смысле вы были правы. Но вы никогда не думали, что Джудит Пэмфлин предпочитает видеть свою любимую леди мертвой, чем в ваших руках?

Фентон остался неподвижен.

– Поэтому мисс Пэмфлин сообщила лишь то, что миледи хочет поговорить с вами. Больше ни одного слова из нее не вытянули бы и в Ньюгейте. Вам следовало заподозрить неладное, когда вы узнали, что Джудит Пэмфлин побывала в комнате вашей жены. А вы поспешили из дома искать утешения у другой женщины.

Мег, вновь опустившись на колени на оттоманке, взмолилась изменившимся голосом:

– Сжальтесь над покорнейшей из ваших слуг и перестаньте его мучить!

Послышался звук, как будто чья-то большая чешуйчатая лапа потерлась о дубовый подлокотник кресла.

– Дитя мое, – промурлыкал гость, – вы, бесспорно, обладаете определенной привлекательностью, особенно когда поступаете столь небрежно с вашим халатом. Но обвинить меня в том, что я кого-то мучаю? Вы приводите меня в ужас!

И неясная фигура в кресле обернулась к Фентону.

– Идите, но вы опоздаете. Думаю… нет, уверен, что ваша супруга в этот момент пребывает в предсмертной агонии. Вы не застанете ее живой, даже если полетите на крыльях.

Дверь захлопнулась за Фентоном. Послышался топот сапог и звон шпор быстро удаляющийся вниз по лестнице. Когда хлопнула наружная дверь, наступила тишина.