Текст книги "Смерть в пяти коробках"

Глава 9
ЕДИНСТВЕННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

– Я видела убийцу?! – повторила Марша Блайстоун, удивленно глядя на Г. М. – Да что вы! Откровенно говоря, я понятия не имею, о чем вы говорите!

Судя по виду старшего инспектора, тот тоже не понимал, что имеет в виду Г. М. Однако, будучи скрытным по природе, он удержался от вопросов.

– Ах, Мастерс, сын мой, – печально заметил Г. М. в ответ на его взгляд. – Ты ведь не знаешь о краже со взломом, а я знаю. Старик Дрейк все мне рассказал.

На голову Г. М. нахлобучил древний цилиндр и сдвинул его вперед, на самые брови. Исподлобья он сердито озирал Грейт-Рассел-стрит. Бросил взгляд на дом, в котором умер Феликс Хей. А потом поведал своим спутникам об ограблении, сопровождая рассказ выразительными комментариями.

– Понимаете, что произошло? – с затаенной надеждой спросил он. – Убийца подмешал наркотик в напитки и заколол Хея. Потом вышел, взломал контору Дрейка, вернулся с добычей и рассовал содержимое коробок по карманам гостей. Закрома Дрейка были взломаны в двенадцать тридцать. Я проверял. Итак, – повторил Г. М., – кто входил в дом или выходил из него за указанное время? Я больше чем уверен, что это был убийца!

Мысль была свежей, настолько свежей, что Мастерс моментально забыл про девушку.

– Если бы убийца просто уничтожил коробки с уликами, я его понял бы, – заявил старший инспектор. – Но зачем ему приносить… ммм… все эти безделушки назад и рассовывать их по карманам жертв? Зачем?

Казалось, Г. М прислушивается к жужжанию невидимой мухи.

– Не знаю, сынок. Просто так вышло, и все. Иначе и быть не могло. Все найденные безделушки вещицы древние. Детали будильника заржавели, фосфор выдохся, часы давным-давно остановились. Провалиться мне на месте, уж не думаешь ли ты, будто миссис Синклер, Блайстоун или Шуман постоянно таскают при себе такие сувенирчики?

– Нет, вряд ли…

– Именно поэтому они так разволновались, когда пришли в себя и обнаружили их у себя в карманах. Блайстоун и миссис Синклер пытались выкрутиться; они сочинили сказочки, которые и ребенка бы не обманули, если, конечно, то, что ты мне пересказал, верно. Негашеную известь и фосфор используют для того, чтобы смывать краску! Это не просто ложь, это вопиющая и потрясающая наглость! Неужели она действительно думает, будто кто-нибудь ей поверит? Шуман поступил умнее. Он хотя бы признался в том, что не имеет привычки таскать с собой детали от будильника; должно быть, сказал, что кто-то подбросил их ему в карман, пока он находился без сознания.

Мастерс задумался.

– Отлично, сэр. Раз вы так считаете, – буркнул он. – Но мне все же непонятно зачем?! Зачем убийца пошел на огромный риск, вернувшись в дом? Конечно, если он хотел возложить вину на кого-то другого, так сказать, рассеять подозрение…

– Сдается мне, – заявил Г. М., – шаг неглупый. По правде говоря, я сам с ходу и не придумаю ничего лучше. А еще он набросил тень на других и заставил их молчать о некоторых вещах, по поводу которых вопиет их совесть. Но здесь кроется что-то еще, сынок. Понимаешь, о чем я?

– Прекрасно понимаю. Если подтвердятся наши подозрения, троих гостей можно исключить… ну, почти. Если бы убийцей была миссис Синклер, или сэр Деннис, или Шуман – в общем, кто-то из них, – вряд ли он или она подбросили бы такие серьезные улики наряду с другими себе в карман!

– Неужели улики настолько серьезные?

Мастерс пытливо сдвинул брови.

– Повторяю, неужели улики настолько серьезные? – спросил Г. М. – Ты пораскинь мозгами. Тебе досталось очень интересное дело, сынок; а в центре находится очень ловкий и скользкий убийца. Вспомни Исава и ничего не принимай на веру, иначе покатишься по наклонной. А пока… – Он круто повернулся всем корпусом и посмотрел на Маршу. – Почему бы не сказать нам правду?

Она подняла глаза, смерила его спокойным взглядом и тихо ответила:

– А я и говорю правду. Вчера ночью я действительно ждала на улице больше часа. Но из парадной двери никто не выходил. Понимаете, никто! Готова поклясться чем угодно. Или, если хотите, арестуйте меня.

Все смолкли. Г. М., который, казалось, собирался вспылить, загрустил и почесал нос. Мастерс не сводил с обоих подозрительного взгляда.

– Предупреждаю, мисс! – заговорил он. – Преступник просто обязан был выйти через парадную дверь. В здании имеется черный ход, но нам стало известно, что он был заперт изнутри на задвижку и на цепочку…

– А как же Фергюсон? – негромко вмешался доктор Сандерс. – Он-то выбрался и не через парадную, и не через заднюю дверь. Мы заходим в тупик, так как все версии возвращают нас к Фергюсону. Фергюсоном можно проверять любую версию, как кислотой. Но доказать ничего невозможно, пока вы его не найдете; и, если позволите высказать мое мнение, не мешало бы прежде всего разыскать его.

Мастерс, вылезший из машины, собрался уже сурово отчитать доктора, но тут вмешался Г. М.:

– Ну-ну, сынок! Не горячись. А ведь он прав. Я сам считаю своим святым долгом взять подлеца Фергюсона за шиворот. Потому что, если девица нас не обманывает, мне только что открылись весьма интересные возможности. И все-таки кое-что мы можем проверить. – Он подмигнул Марше. – Вы ведь обманули нас, сказав, что вчера ваш отец ушел из дому с четырьмя часами – будто бы он взял их с собой к Хею. Ну-ка, признавайтесь!

Марша скрестила руки на груди.

– А что будет, если я не отвечу? Вы отправите меня в тюрьму? Ну и пожалуйста! Отправляйте.

– Подумать только! – воскликнул Г. М. – В жизни не видел, чтобы такая толпа народу жаждала попасть за решетку! Да кто вас собирается арестовывать? А если честно, то сейчас нет смысла геройствовать. Я только спросил у вас…

– Нет.

– Понимаете ли, – продолжал Г. М., сдвигая цилиндр еще круче, на самые глаза, – если вы нам все расскажете, то сэкономите нам кучу времени и избавите от хлопот. Мы с Мастерсом уже знаем, что означают часы. Мы знаем, зачем вашему отцу понадобилась искусственная рука, которую он прятал у миссис Синклер. Но мы ничего не можем доказать, понимаете? Часы вашего отца – это одно. Но Мастерса интересует только убийство.

– Вы не шутите? Вы правда все знаете?

Г. М. с самым серьезным видом перекрестился. Но, если он надеялся, что его жест растопит страхи Марши или ее беспокойство, он ошибался. Девушка вышла из машины, хлопнув дверцей. Глаза у нее словно остекленели; они выдавали ее напряжение, хотя выражение лица оставалось спокойным.

– Тогда я вам вот еще что скажу, – начала она. – Если то, что вы знаете, когда-нибудь выплывет наружу… я… покончу с собой, уеду в Буэнос-Айрес или сделаю еще что-нибудь. Единственное, чего я не выношу, когда надо мной смеются. Так что продолжайте расследовать преступление, обвиняйте кого хотите, но Хея убила та женщина. Вот увидите!

С последними словами она повернулась и быстро пошла прочь. Г. М. некоторое время смотрел ей вслед, а затем развернулся к Сандерсу.

– За ней, сынок! – процедил он уголком рта. – Я нечасто отдаю такой приказ, но сейчас – за ней! Ей совершенно не о чем беспокоиться. Впрочем, подождите. Провалиться мне на месте, я иду с вами!

Бросив взгляд на ошеломленного старшего инспектора, он выбрался из машины и покрепче нахлобучил на голову цилиндр.

– Оставайтесь здесь, Мастерс. Как вы думаете, почему я лезу не в свое дело? Денни Блайстоун один из моих стариннейших друзей. Сидите на месте, увидимся позже. Пошли, сынок!

Они нагнали Маршу, когда та переходила Блумсбери-стрит. Г. М., запыхавшись, зашагал рядом с нею, Сандерс зашел с другой стороны. Девушка демонстративно не замечала их до тех пор, пока чуть не врезалась в проезжавшее мимо такси.

– Может быть, хотите перекусить? – с надеждой осведомился Г. М.

– Нет, спасибо.

Они зашагали еще быстрее. Слева от них тянулась высокая, с шипами наверху ограда Британского музея, похожая на тюремную; за оградой находилось массивное серое музейное здание, тоже напоминавшее тюрьму. У ворот толпились газетчики; уличный фотограф расставлял свой треножник.

– А сфотографироваться не желаете? – спросил Г. М. Он сам обожал фотографироваться и не мог устоять перед искушением.

– Нет, спасибо, – ответила Марша, но, не выдержав, прислонилась к ограде и рассмеялась. – Ну ладно, – заявила она, лучезарно улыбаясь. – Мы сфотографируемся. А потом пойдем в паб или еще куда-нибудь; вы, если на то пошло, расскажете, что думаете об этом деле.

После церемонии фотосъемки – Г. М. держался с наивысшим достоинством, держа цилиндр на сгибе локтя, а другой рукой упершись в бок, как Виктор Гюго, и смотрел в глазок аппарата так въедливо, что даже уличный фотограф сделал ему замечание, – они обосновались в общем зале дымной и уютной таверны на Мьюзиэм-стрит. На столе стояли две пинты горького пива и джин с тоником; последний заказала Марша.

– Я не хотела говорить при полицейском, – сообщила она, – но о вас я знаю все. Видите ли, я знакома с Эвелин Блейк, женой Кена Блейка. Она утверждает, что вы самый упрямый и аморальный тип из всех ее знакомых и наклонности у вас самые дурные. Всякий раз, как вы с ее мужем куда-то отправляетесь, вы неизменно оказываетесь в тюрьме. Вот почему мне кажется, что вы и правда на моей стороне. Поэтому…

– Поэтому вы, такая-сякая, нарочно сбежали от Мастерса, – беззлобно заметил Г. М. – Ясно. Я все понял и пошел за вами. Так что вы собираетесь мне рассказать?

– Я не против того, чтобы пооткровенничать с вами, – холодно заявила Марша. – Но вовсе не уверена, что могу говорить в присутствии доктора Сандерса. Ведь доктор Сандерс связан с полицией, в некотором смысле. К тому же он считает меня нелепой.

– Черта с два! – Сандерс грохнул кружкой по столу. – О чем вы?! Я ничего подобного не говорил!

– Нет, говорили!

– Никогда!

– Нет, говорили. Вы сказали: способ, каким, по-моему, миссис Синклер отравила коктейли, просто нелеп.

Сандерс рассердился не на шутку:

– Да, так оно и есть! Но мои слова не имели никакого отношения к вам. Неужели вы не понимаете…

– А вы, сэр Генри, тоже считаете мои мысли нелепыми?

Двигая кружкой по столешнице, Г. М. смерил девушку насмешливым взглядом.

– А давайте проверим! Испробуем ваш способ прямо сейчас. И боюсь, милочка, вы сами скоро поймете, что все ваши предположения просто чушь собачья. Разумеется, вы можете незаметно набрать жидкость в рот. Разумеется, вы сумеете выплюнуть ее в напитки именно так, как вы и описали нам. Однако одного вы сделать с жидкостью во рту никак не сумеете. Вы не сможете разговаривать. Говорить, не проглотив жидкость, абсолютно невозможно, голубушка. Попробуйте сами! А ведь миссис Синклер, перед тем как отпить глоток из бокала вашего отца, спросила у него разрешения. Нет, боюсь, ваша версия не проходит. Придется вам изобрести другой способ отравления напитков.

– Ах, так!.. – Марша вовремя осеклась. – А по-вашему, как их отравили?

Г. М. насупился; прежде чем ответить, он что-то буркнул себе под нос.

– Предположим, – рассеянно начал он, – у нас иссякли версии. И мы теоретически – только теоретически! – допустим, что гости говорили правду, клянясь, что атропин не мог попасть в шейкер или в бокалы до того времени, как Шуман отнес напитки в гостиную. Допустим, что ваш отец, миссис Синклер и Шуман не сговаривались заранее.

– И что тогда?

– Тогда, – с оттяжкой выговорил Г. М., – видимо, остается лишь одна версия. Лишь одна! Я имею в виду первоначальное положение о том, что в гостиную проник посторонний, который и подмешал яд в шейкер, пока гости были на кухне, а потом шейкер вымыл. – Он повернулся к Марше. – А теперь говорите правду, или я сдеру с вас кожу! Входил кто-нибудь в дом или выходил оттуда, пока вы ждали на улице?

– Нет. Я говорю правду.

Г. М. смерил Маршу долгим задумчивым взглядом.

– Угу. Значит, на том и остановимся. В таком случае мы вынуждены признать, что убийца либо сам Фергюсон, либо сообщник, работавший заодно с Фергюсоном. И не кричите на меня, и не спрашивайте, как Фергюсон выбрался из дома! Все просто; я все объясню вам до того, как вы допьете джин. Дело совсем в другом. Если Фергюсон либо его сообщник действительно сделали грязную работу, зачем Фергюсон так долго околачивался в доме после того, как все было кончено? Да еще вертелся в конторе Англо-египетской компании? Да еще заговаривал с вами на лестнице? И пошел наверх осматривать труп после того, как вы обнаружили, что там произошло убийство? И навлек на себя столько подозрений перед тем, как решил бесследно исчезнуть? Все не так. Если он виновен, зачем ему вообще впутываться в то, что началось потом?

– Не знаю, – вздохнул Сандерс. – Не скрою, мне показалось, что он был искренне потрясен, когда узнал об убийстве.

– Да, вот именно. Ах, черт! А если убийство не совершали ни Фергюсон, ни его сообщник, кто тогда?

Сандерс изумленно воззрился на сэра Генри.

– По-вашему, Фергюсон тут совершенно ни при чем и убийство совершил кто-то из троих гостей Хея?

– Может, и так, сынок.

– А по-моему, нет, – возразил Сандерс. – И даже наоборот, тогда само преступление совершенно теряет смысл. Тогда одному из них пришлось бы отравить коктейли, что невозможно. Одному из них пришлось бы незаметно проникнуть в здание, а потом выйти оттуда, что тоже невозможно.

– Угу. Я знаю. Но, – негромко сказал Г. М., – мне и раньше приходилось сталкиваться с невозможными случаями.

Во время спора Марша бессмысленно глядела в противоположный угол комнаты. Вдруг глаза ее загорелись, а брови поднялись, как будто ее осенила блестящая мысль. Если бы Сандерс в то время знал ее ближе, он бы понял, что такой вид не сулит ничего хорошего. Девушка повернулась к своим спутникам и протянула к ним руку, словно умоляя выслушать ее не перебивая.

– Я все поняла, – почти устало произнесла она. – Да, вы правы: все очень просто! Я знаю, как Фергюсон выбрался из дома!

Г. М. закрыл лицо руками и испустил стон.

– Ладно, – сказал он, – выкладывайте. В чем дело?

Марша кивнула, как сомнамбула.

– Итак! Убийство совершили Фергюсон и миссис Синклер. Они вступили в сговор. Она снабдила его ядом, он же отравил напитки, заколол Хея и украл коробки. Вы ведь сами говорили, что они связаны между собой? Да! Что же касается того, как он выбрался из дома… он оттуда и не выбирался!

– Надеюсь, вам ваш рассказ доставляет удовольствие, – зловеще произнес Г. М. – Продолжайте!

– Выслушайте меня, пожалуйста! Я уверена в своих словах, потому что симпатичный сержант, который вчера отвозил меня домой, все мне рассказал. Вы, конечно, возразите, что Фергюсон не прятался в здании. Конечно не прятался, и даже наоборот! Давайте вспомним, кто там был. Назовите мне имя единственного человека – одного-единственного, – про которого известно, что он все время находился в здании! Ну конечно, это сторож, низкорослый и коренастый ирландец по фамилии Риордан! Разве вы не понимаете?! Фергюсон и есть сторож!

На широком лице Г. М. застыло выражение благоговейного ужаса. Он ничего не ответил. Казалось, сейчас он просто не способен на членораздельную речь.

– Фергюсон, настоящий Фергюсон, изменил облик, – на полном серьезе продолжала Марша. – Он устроился сторожем в то же самое здание, где раньше служил в конторе мистера Шумана. По словам Мастерса, Шуман считал Фергюсона мертвым. Вчера ночью Фергюсон сбросил личину «сторожа» и появился наверху в собственном обличье. Вот почему он позволил, чтобы его видели и с ним разговаривали! Он именно хотел произвести на нас впечатление, а потом исчезнуть. Тогда все решат, что мертвец сначала воскрес, а потом пропал. И полиция кинется по следам фантома, которого не существует. И все то время Фергюсон в роли сторожа Риордана спокойненько посиживал внизу, среди труб отопления.

– Умница, – проворчал Г. М., – заслужили пирожок! И вы на самом деле верите в свою идиллию?

– У меня есть доказательства. Видел ли кто-нибудь Фергюсона и сторожа одновременно? Нет. А где находился сторож, когда поднялся ужасный шум и суматоха – до и после приезда полиции? Мы с доктором Сандерсом его не видели. Санитары, которые увозили отравленных, его не видели. Его не видел никто, пока полицейские не начали искать Фергюсона. О-о-о! Ведь я права! – с восторгом воскликнула девушка.

– Нет, – ответил Г. М. – Ради бога, заткнитесь, пока Фергюсон не начал сниться мне в кошмарных снах! У него и так шестнадцать личин, и он раскрашен во все цвета радуги. Настоящий Человек-Паук! Скоро он начнет скалить рожи в окна и выпрыгивать из чернильниц. Фергюсон мне уже надоел; хватит с меня! Уверяю вас, в Фергюсоне вовсе нет ничего странного либо экстраординарного. Он…

Марша сникла и вновь посерьезнела.

– Тогда скажите, прошу вас: вы отрицаете связь между Фергюсоном и миссис Синклер?

Г. М., который только что готов был взорваться, успокоился.

– Нет. Нет, я вовсе этого не отрицаю. Я ведь уже сказал, что они связаны. А следовательно…

– И вы считаете возможным, что атропин подмешала миссис Синклер?

Г. М. снова заволновался.

– Прекратите! – заревел он. – Нечего устраивать мне перекрестный допрос! Да, я признаю такую возможность, но доказать ее…

Марша стихла. Но тут доктор Сандерс почувствовал, что пора заявить о себе. Он долго терпел насмешки относительно якобы отсутствия у себя чувства юмора, терпел, когда его обзывали напыщенным – сам-то он себя напыщенным отнюдь не считал! – но теперь все обиды вскипели и направили его по нужному курсу.

– Если дело в этом, – заявил он, нарочито небрежно закуривая, – проверить эту версию можно лишь одним способом. Вломиться в дом к миссис Синклер и все узнать.

– Вломиться в дом к миссис Синклер? – изумилась Марша.

– Да, прямо к ней в дом. Взломать замок, – пояснил Сандерс. – Если хотите, я это сделаю.

Наступило молчание.

– Милый, что вы! – вскричала Марша. – Я вам не позволю. Вас поймают!

В груди доктора Сандерса стало приятно и тепло; тепло шло вверх, к шее и голове. Ему показалось – да так оно и было, – что он впервые выпил спиртного за долгий холодный день. Марша Блайстоун сияла.

– Ничего подобного, – возразил он.

– А вы умеете… ну, взламывать замки и все такое прочее?

Искушение было велико, но Сандерс был честен.

– Практически – нет, – признался он, – а теоретически – да. Предоставьте дело мне. Я совершу превосходный налет!

– А вы не… то есть… можно мне пойти с вами?

– Конечно, если хотите.

– Хо-хо! – подал голос Г. М. – Ты это серьезно, сынок? Честное индейское, я тебе верю. Не хочу показаться занудой и испортить вам удовольствие, но…

– Никакой вы не зануда, – сообщила ему Марша. – Эвелин Блейк говорит, вы испытываете болезненное пристрастие к кражам со взломом. Она уверяет, что вам больше нравится, когда кто-то взламывает замок, чем когда человек спокойно входит в парадную дверь. Она…

– Ладно… ладно, – пробормотал Г. М., вытирая ладонью крупный лысый череп и пристально глядя на молодых людей через стекла очков. – Было время, и я развлекался, да еще как. Я не возражаю, поймите. Просто хочу понять, в чем цель вашей затеи. Предположим, вы вломитесь в дом к миссис Синклер. А дальше? Что вы намерены доказать своим поступком? Что рассчитываете там найти?

Сандерс был спокоен.

– Улику. Я еще не знаю какую, но серьезную. Подумайте сами. Вы считаете, будто между Фергюсоном и миссис Синклер существует какая-то связь. Вы считаете, что там, откуда взяли атропин, имеется еще большой запас. Ее дом – очевидное змеиное гнездо. Те улики, которые мы в огромном количестве добыли до сих пор, получены безо всякого ордера на обыск. Значит, нам необходимо попасть к ней в дом и…

Г. М. смерил доктора задумчивым взглядом.

– Говоришь чертовски убедительно, сынок, – заметил он, переводя взгляд на девушку. – Только и всего, а? Неплохо, неплохо! Может, в вашей затее действительно что-то есть. Возможно, я сумею вам помочь.

– Хотите пойти с нами, сэр?

– Нет. С вами я пойти не хочу, – с достоинством возразил Г. М. – Дело в том, что я занимаю достаточно высокое положение, и я им дорожу. Я, так вас и растак, важная шишка! Хорошенькое выйдет дельце, если я начну носиться по округе, разбивая окна и взламывая замки! – Он задумался. – Но я, пожалуй, сумею кое о чем позаботиться. Например, о том, чтобы в нужное время миссис Синклер не оказалось дома. Да, и не забывайте о соседях. Мысль о них, конечно, в голову не приходила? Как вы собирались с ними объясняться?

– Как… Ну как обычно…

– Ясно. Как обычно. Не скрою, мне ужасно любопытно, что вы сумеете у этой дамы найти. Если позже по соседству объявится мой призрак, чтобы оглядеть ваши находки, не очень-то удивляйтесь. Но помните: если попадете в беду, не ждите от меня никакой поддержки. Я не имею права быть замешанным в дурацкие истории. Я ни при чем. Меня там даже близко не будет! Я вас не знаю. Вы поняли? – состроив страшно злобную физиономию, спросил Г. М.

Марша и Сандерс кивнули.

– Тогда слушайте мои инструкции.